Возмездие

ГЛАВА 48 Ханан …

Через час три женщины и двое мужчин собрались в главном зале. Таура и Рада сидели в кресле у окна, а Мэл пыталась понять, что же произошло, расспрашивая Тайи. Но оказалось, никто ничего не знал. Тайи вывел девушек вторым ходом из зала, и когда экскурсия по замку подошла к своему завершению как оказалось, был ранен и тут же спасен, за что она тут же поблагодарила Тауру. Благодаря магии Рады все в замке уснули на неопределенный срок, и сейчас Мэл решала, стоит ли всех будить или еще пару дней покоя и тишины, которые они проведут, будут считаться для нее раем?

— Может, стоит их разбудить? — вопрос, который задал Тайи, ввел в депрессию Мэлисенту. За что молодой человек тут же получил подзатыльник от Хенола, стоящего рядом с ним. А Мэл скривилась так, что у Тайи засосало под ложечкой и он тут же отреагировал. — Пусть поспят, выспятся, отдохнут.

Сидящие на диванчике девушки прыснули от смеха в кулаки, пытаясь справиться с весельем, которое не покидало их уже час. А что достаточно было выйти за широкие двери и можешь смеяться.

— Ладно, Рада, буди всех, а то это все мне напоминает склеп, — вздохнула Мэл, пересаживаясь в кресло и улыбаясь стоящему Тайи. А тот и рад стараться, кивнул и направился к выходу, широко открывая двери, чтобы выпустить черные клубы магии тьмы.

— И пусть все кто проснется, сразу идут в казармы, не хочу их видеть, не хочу, — приказала она Хенолу, который кивнул и вышел в коридор, командуя просыпающимися солдатами и отдавая бразды правления слугами Тайи.

Таура пересела поближе к Мэлисенте, присаживаясь на банкетку и спросила: — А Мерсил когда вернешь в замок?

— Она здесь вообще-то и не жила никогда, — быстро отреагировала Мэл и закатила глаза, обхватывая щеки ладошками. Как она могла забыть, ведь Мерсил вернула Хенола и вернула каторжников. Но стоило ли это все делать? Тогда это казалось идеальным вариантом, а сейчас?

— Не знаю девочки, мы совершили ошибку, вернув тех, кто был отправлен на каторгу, и сейчас можем за это поплатиться, — выпрямившись и глядя в золотые глаза Тауры, сказала она. — Тогда мы не видели другого выхода, а теперь я думаю, что вернуть их обратно будет слишком тяжело, а что мне с ними делать теперь, я не знаю.

— Да, это проблема, но думаю, мы ее решим. Таура и я, мы приглядимся к ним, пока ты будешь разбираться с бумагами и магией. Ведь еще нужно встретиться с фаворитом и узнать какие планы у него на тебя, — Рада кинула головой, встряхивая волосами и продолжила. — Я бы начала с него. Твои мужчины подождут еще немного, а вот фаворит требует особенного внимания.

— Хорошо, иду к нему. Вылечу или нет, буду смотреть на месте, но уж точно не дам собой распоряжаться, по желанию его жены, — Мэл встала и кивнула головой, отбрасывая распущенные волосы за спину.

Гарем всегда жил рядом с госпожой, но располагался в правом крыле здания и туда вел только один коридор. Сразу за комнатой королевы начинался вход в гарем и вот путь Мэл и был направлен именно туда. Туда же отвели и гарем ее новых подруг, правда, выделили им правую часть комнат, а ее мужчины должны были занять левую. Комнату фавориту Теффаны выделили в самом конце коридора, может потому что его не знали, недолюбливали уже потому, что он чужой, или потому что не доверяли. Но идти ей придется долго…

Идя по коридору, она слышала голоса Анн и Питера, которые вели беседу с кем-то и на кого-то орали, призывая к послушанию. Слышала тихие разговоры из комнат мужчин, принадлежащих Раде или Тауре, она еще не знала этих мужчин, но голоса были тревожные.

«Вот и зачем мне такой головняк? А ведь еще есть Мерсил… Ой мамочка — это ведь только первый день. Что же будет через неделю?»

А в комнате с темно-красными гардинами, черным паркетом и золотыми вензелями на стенах, по темно красному дереву стоял обнаженный мужчина: — Вывих левого предплечья — заживет. Сломан большой палец левой руки — вправлю, уже перевязал, значит будет функционировать, синяк на лице и кажется сломано ребро. Хорошо, же тебя поломали… — мужчина осторожно повел плечом и потянулся за халатом, когда скрипнула открывающаяся дверь. Вот гостей он сейчас не ждал, вернее готов к ним он не был.

Мэл стояла перед дверью фаворита и вдруг услышала скрип открывающейся двери позади себя и в эту минуту она так испугалась быть застигнутой врасплох, что трусила. Она не знала, как должна была бы отреагировать на то, что ее приказ не выполняется, что все не сидят в своих комнатах, а передвигаются по коридору. Наказывать кого-то она не хотела, но и встречаться с тем, кто сейчас выйдет из комнаты тоже. И она сделала то, что решительно не сделала бы в другой обстановке — она открыла дверь и вошла в комнату с темно-красными гардинами на окнах. Закрыв за собой дверь обернулась и увидела того ради кого проделала весь путь. Высокий, черноволосый, молочная кожа, широкие плечи, узкие бедра, руки сложил на груди и наблюдал за ее действиями, совсем не стесняясь своей наготы. В полутьме комнаты он был как античный герой, сверкая молочной кожей, отличным телосложением и презрительным взглядом. Мэл вздохнула, да не так она хотела начать знакомство, но что делать и она решительно сделала шаг вперед: — Гостей принято встречать хлебом и солью, но я хотя бы вылечу твое тело.

Ханан молчал, изучая стоящую перед ним женщину. Красивая, стройная, корсет бы снять и увидеть ее фигуру без этих тряпок, а так ничего. Волосы не убирает в строгие прически, и они струятся вокруг ее головы, создавая ореол золота, несколько кучерявых прядей у виска и ее лицо приобрело немного детское выражение, невинное.

Мэл протянула руку вперед: — Возьми меня за руку. Чтобы лучше работала магия, я должна до тебя дотронуться.

— Так трогай, — и Ханан замер. Ему нельзя дотрагиваться до чужой женщины, этот запрет наложила Теффана. И хоть он никогда не давал повода к изменам, да и с кем было изменять… Он всегда жил во дворце советника, ее дочери появлялись там редко, да и он не хотел ни ее гнева, ни потери своего статуса. А эта женщина видно совсем правил не знает…

Мэл вздохнула: — Хорошо, — и дотронулась до его плеча. Уже, когда она услышала его грудной голос, пробирающий ее до косточек, она задрожала, а когда она почувствовала под ладошкой его кожу, ее затрясло.

«Это меня так к нему тянет? Так кажется, у меня любви было достаточно, чтобы так на голого мужика трясло? Или это что-то другое?»

А Ханан когда почувствовал теплую ладонь Мэл на своем плече замер. Такого еще с ним никогда не было, даже когда Теффана разрешала кончить, разрешала и ему получить от любви удовольствие, и он в эту минуту желал того, чтобы эта ладонь не исчезала, чтобы она так же лежала у него на плече, и от этого ему было тепло и не только на душе и так стало страшно, что сейчас эта девушка с фиалковыми глазами, уберет руку и уйдет, оставив его одного.

Золотая магия Мэл уже лечила сломанное ребро, палец, убирала синяк с лица, а Мэл наблюдала за молодым человеком: «Красив. Серые глаза, в них утонуть можно, такая там глубина, черты лица приятные, не отталкивающие, волосы не длинные, но и не короткие, в самый раз. И ведь идет ему очень. А мышцы под кожей так и перекатываются». — Мэл загляделась на широкую грудь, по которой прошла дрожь от ее взгляда и подняла взгляд к серым глазам и утонула в них. Там была и страсть и тоска и боль и желание, но больше всего там было восхищение. Восхищение ею. А Мэл видела в отражении его глаз себя: золотые волосы и огромные глаза в обрамлении черных ресниц, видела, как дернулся его кадык, когда она встала на цыпочки чтобы лучше разглядеть свое отражение в его глазах, услышала тяжелый вздох и даже увидела пот, который выступил на его висках. Опускаясь на пятки, она прошептала: — Как тебя зовут, нужно же знать как обращаться к тебе?

— Ханан. Ханан Лигер, — прошептал мужчина и опустил голову, больше смотреть на эту женщину он не мог. Еще минута и он сожмет ее в объятиях и больше не отпустит. Как же он завидовал ее мужьям, как же он готов был сцепиться с ними еще пару раз, до хруста в костях, до боли в мышцах, только чтобы отомстить им за то, что она не его госпожа.

А Мэл слушала его голос и дрожала, дрожала от того, что сейчас она может опять сорваться и принять этого мужчину в семью и нарушить закон, да нет, она нарушит свое слов, данное своим мужчинам, забирая чужого фаворита себе и сможет ли она справиться с последствиями, после этого: — Где твоя татуировка принадлежности Теффане?

— Я не приносил ей клятвы?

— А так можно? И стать фаворитом?

— Можно, — отрывая взгляд от паркета и утопая в фиалковых глазах стоящей перед ним женщины шепотом сказал Ханан и тут же спросил. — Роза ваша принадлежность госпожа?

— Да. Розу носят мои фавориты, — и такая гордость была в ее словах, что у Ханана засосало под ложечкой и пересохло во рту.