Возвращение графа

Глава 14

– Они ушли! – воскликнула Джулиана. Кристиан оглянулся. Софи с Хэммондом исчезли. – Когда ты их последний раз видела? – спросил он, взяв Джулиану под руку.

– Между гигантскими качелями и карликовыми лошадками. Нет, после того как мы слезли с карусели.

Он крепче прижал ее руку:

– Не бойся, я тебя не потеряю. Хэммонд здоровый малый, он не даст Софи в обиду. К тому же они знают, где стоит карета. Позже встретимся там. Или ты хочешь вернуться и поискать их?

– Думаешь, их можно найти? – Она повернулась к нему.

Ему пришлось наклониться к самому уху, чтобы она услышала за шумом музыки и голосов:

– В этой толпе я собственный нос не могу найти! Не думаю, что это важно, но если тебе неуютно со мной наедине, можно вернуться и поискать их.

Неуютно? Давно уже она не чувствовала себя так уютно!

– Вряд ли можно сказать, что мы наедине. Но ты прав, они знают, где карета, и мы можем посмотреть ярмарку. Может, они сами нас найдут.

В сущности, это ее мало заботило. Все, о чем она могла думать, – это о ярмарке и мужчине рядом с ней. Ей казалось, что годы куда-то ушли, исчезли, но она видела только этого мужчину и не могла думать о том мальчике. Она знала, что должна вспоминать, но думала только о настоящем.

Давно Джулиана не видела такого скопления людей. Мужчины, женщины, дети, целые семьи оставили на несколько часов работу и пришли на ярмарку повеселиться. Вокруг был трудовой народ: фермеры, рабочие, лавочники, слуги; их классовая принадлежность легко угадывалась по одежде. Были и люди более высокого положения – Софи им кивала.

На их небольшую группу все обращали внимание, и дочка сквайра была в восторге. Видимо, все уже слышали, что Хэммонд станет новым графом Эгремонта. Джулиана не была уверена, что все знают о Кристиане, но на него обращали внимание женщины всех классов и возрастов. Она гордилась тем, что мужчины замечают ее, но не это было предметом ее» восторга.

Они с Кристианом уединились среди множества людей! Толпа теснила их, приходилось идти бок о бок, говорить друг другу на ухо, не заботясь о приличиях. Это было чудесно.

Они шли по ярмарке, и годы отступили прочь. Кристиан развязал шейный платок, как и другие мужчины, все было по-деревенски, так что фасонить не стоило. Джулиана сложила зонтик, он мешал в толпе. И друг с другом они держались проще, соблюдать формальности было нелепо.

Она чувствовала себя маленькой девочкой, но больше видела и понимала, чем в тот далекий день. И больше ценила человека, который держал ее под руку.

Они, не сговариваясь, останавливались там, где ей хотелось, и обменивались замечаниями или улыбкой. Когда они остановились посмотреть на пляску цыган и местной молодежи, он спросил, не хочет ли она поплясать. Она хотела, но знала, что нельзя, потому что это вульгарно. И она сказала «нет». «Трусишь?» – спросил он, как сделал бы мальчик Кристиан, но понимающе улыбнулся, и они пошли дальше.

Они останавливались везде, где раздавался звук трубы, предвещавший новое развлечение, где зазывалы обращались с призывом зайти и посмотреть на нечто изумительное. Джулиана увидела, как гуляющие ссыпают монеты и потоком идут в одну из палаток. Зазывала кричал, что они увидят фантастические уродства природы. Джулиана подняла глаза на Кристиана.

– Нет, – сказал он. – Это зрелище не для приличной женщины.

– Можно, я притворюсь неприличной? – жалобно спросила она.

– Только не здесь, перед лицом толпы.

Она слегка смутилась и пошла дальше.

Было еще много всяких аттракционов. Они посмотрели пьеску, где Панч и Джуди лупили друг друга, похлопали медведю, который неуклюже танцевал на привязи.

Кристиан немилосердно вышучивал Джулиану, когда она не дала посадить себя на огромную чашку весов, чтобы цыганка ее взвесила, смеялся ее изумлению, когда его спутница не могла найти горошину под наперстками, которые говорливый парень шустро передвигал по доске.

Джулиана хлопала в ладоши, когда Кристиан скинул сюртук, поднял деревянный молот и так ударил по пеньку, что указатель силы взлетел до предела и звякнул колокольчик. Она от души поблагодарила его за то, что он дал ей дунуть в призовой свисток, а также когда он купил ей уродливую куколку у чересчур настойчивого продавца. Она опечалилась, когда они зашли в палатку-зверинец и увидели побитого молью льва в тесной клетке; когда проходили мимо клетки с неряшливого вида гиеной, она постаралась не дышать, так как воспитание не позволяло зажать нос платком.

Она ничего не сказала, когда они увидели кенгуру, «только что с другого края земли», как гласила горделивая надпись.

– Да, они живут там, откуда я прибыл, – сказал Кристиан, отвечая на невысказанный вопрос. – Но у меня не было времени с ними общаться. А когда оно появилось, мне было не до исследований, сама понимаешь.

Джулиана подняла на него взгляд:

– Не понимаю. Ты ничего не рассказывал об этом периоде своей жизни, о том, что тебе пришлось испытать.

– Я думал, тебя интересует только мое далекое прошлое.

– Нет. Я хочу знать о тебе все. – Она прикусила губу и отвела взгляд.

Он помедлил.

– Хорошо, я тебе расскажу, но не здесь и не сейчас.

– Эй! Вы смотрите или нет? – послышался сзади сердитый голос. – Нагляделись на зверя – и ладно. Другие тоже хотят, – сказал краснорожий парень.

– Он весь ваш, – ответил Кристиан и вывел Джулиану из зверинца.

– Хочешь пить? – спросил он, видя, что она смотрит на очередь к продавщице лимонада.

– Хочу, – сказала она.

– Эль? Джин? Пиво?

– Лучше лимонад.

– Только не этот, – решительно заявил он. – Посмотри, кто стоит в очереди – ни одной леди, а парни, которые его наглотались, вдрызг пьяны. Только дурак может поверить, что лимона в нем больше, чем джина.

Джулиана усмехнулась. Гладкая речь становилась такой же ненужной, как шейный платок.

– Вон девушка продает фруктовый напиток. Я глотну и скажу, можно ли тебе его пить. – Он подвел ее к продавщице, у которой бизнес шел не столь оживленно, купил за пенни чашку, попробовал и поморщился.

– В нем тоже джин? – прошептала она.

– Нет. Только фрукты. Тебе понравится. Она засмеялась, выпила, и они пошли дальше. Когда они проходили мимо мангалов, где на вертелах жарились куски мяса, он спросил:

– Есть хочешь?

– Нет, спасибо, – сказала она, следя, как женщина орудует над огромным котлом, разливая зеленый комковатый суп. – Баронет сказал, что к нашему возвращению будет готов чай.

– Отлично. Не хочу, чтобы ты отравилась. В этом обвинят меня, ты же их знаешь.

Народ все прибывал и прибывал. Шум перешел в рев, запахи из аппетитных превратились в удушающие, и вместо прогулки приходилось проталкиваться через толпу.

– Ну как, насмотрелась? Вспомнила, что должна была у меня спросить?

– Нет, – грустно ответила она. – Я помню запахи, и звуки, и некоторые зрелища. И акробата, конечно. По-моему, он был вот здесь. – Она показала на место, где, как ей казалось, выступал акробат в тот далекий день. – А может быть, здесь. Точно не помню. И вообще не припоминаю ничего важного. Наверное, потому что выросла и смотрю на все другими глазами.

– Может, будешь передвигаться на карачках? – с интересом спросил Кристиан. Она хихикнула.

– Тогда давай вернемся, – прокричал ей на ухо Кристиан, дыхание коснулось уха, и у нее по спине пробежала дрожь. – Или хочешь еще что-нибудь посмотреть?

– Нет, достаточно. – Ей не хотелось жаловаться, но удовольствие от ярмарки стремительно убывало.

– Надо сделать еще одну вещь, – сказал он, подняв голову и оглядываясь. – А, вот. Место не хуже других.

Он подвел ее к палатке, где вывеска обещала ученую свинью, но старик, стоявший у входа, сказал:

– Следующее шоу через час. Но за полцены могу пустить вас посмотреть на нее.

– Я заплачу полную цену, если вы дадите мне кое-какую информацию, – сказал Кристиан.

Глаза старика сузились.

– Я мало что знаю.

– А, ну конечно. А твоя свинья мне приходится дядюшкой. Слушай, я не полицейский и не шпик, все, что мне надо, – это узнать о парне, который работал здесь семнадцать лет назад. Он был акробатом и падал с каната на землю; все думали, что он насмерть разбился, но через миг он вставал. С желтыми волосами, в красном костюме.

– А, этот, – с облегчением произнес старик. – Я его знаю. То есть знал. Его больше нет.

– Да, я слышал, что он умер.

– Он-то? Ну нет, он еще ходит по земле. Это Воробей откинул копыта два года назад, тот парень, который падал и опять вставал, как говорилось в объявлении. Собирал хорошие денежки, пока его не прихватило. Его доконало не выступление, а кашель; не падение, потому что он знал, что делает. Нет, тот, кого вы видели здесь, – это Ольфи Броган, несчастный поганец, прошу прощения, леди, – сказал он, увидев, что Кристиан нахмурился.

– Ольфи – он прыгучий, – продолжал старик. – Бедолага. Он завязал с выступлениями на другой день после того, как выступил в первый и последний раз. Он, вишь, пытался сделать то, что делал Воробей, но чуть не свернул себе шею. Испугался не меньше, чем толпа, двенадцать месяцев не мог выпрямиться. Если желаете с ним поговорить, он живет в Ковентри, зарабатывает на хлеб с маслом, делая седла.

Кристиан улыбнулся:

– Ты облегчил мне душу, не только кошелек. В тот день я его видел; не думал, что он такой болван, чтобы разбиться ради представления. Спасибо. – Он протянул старику заработанные монеты, тот взял и притронулся рукой к шляпе.

– Теперь можем идти, – сказал Кристиан Джулиане. – Я удовлетворен. Это тот пункт, который я должен был прояснить.

Она с любопытством смотрела на него.

– Твоя кузина сказала, что я видел этого акробата в Лондоне. Я хотел доказать, что она ошибается. То, что мы видели, был одноразовый показ.

Джулиана улыбнулась, и они ушли. Кристиан обернулся, и она вслед за ним. Он посмотрел на старика, с которым они разговаривали, и старик подмигнул, Джулиана остолбенела.

– Земля неровная, – быстро сказала она, чтобы как-то объяснить свою заминку и скрыть сомнения. Старик подмигнул, чтобы показать, что дело сделано? Или он проявил дружеские чувства, когда деньги согрели карман? Она избегала взгляда Кристиана и смотрела под ноги. – Как ты думаешь, Софи с Хэммондом уже ждут у кареты? – спросила она.

– Скорее всего.

Кристиан остановился. Она увидела, что они стоят позади палатки одни. Он вывел ее из толпы.

– Наконец-то, – с удовлетворением сказал он и коснулся губами ее губ.

Она знала, что не должна его целовать, нельзя обнимать и прижиматься к нему. Но она также знала, что губы у него теплые, нежные и что нет ничего лучше, чем его крепкие объятия.

И хотя у нее были закрыты глаза, она знала, что солнце сияет и вокруг сотни людей, которые могут застать их врасплох. И что потом она пожалеет об этом. Поэтому она и огорчилась, и обрадовалась, когда он ее отпустил.

– Извини, но я отказываюсь давать представление для публики.

Она огляделась. Вокруг не было ни души.

– Вылезай, – устало сказал Кристиан, подняв голову. – Покажи свою мерзкую рожу. Я видел твою тень и, клянусь, слышал, как ты дышишь.

Долговязый светловолосый человек со сломанным носом вышел из тени и усмехнулся.

– Странно, что вы могли расслышать мое дыхание, вы так пыхтели, сэр! Добрый день, мадам. – Он поклонился Джулиане. – Кто бы вы ни были. Потому что можете мне поверить, я вас не знаю и никому не скажу.

– Лучше не надо, – буркнул Кристиан. – Безымянная леди, позвольте представить вам капитана Энтони Бриггза. Этот негодяй следит за каждым моим шагом, видимо, для того, чтобы оберегать общество. Его наниматель – сквайр, его хозяин – сам дьявол. Только не говори, что за другим деревом прячется сыщик.

– О Боже, нет, конечно. – Энтони с показным страхом оглянулся по сторонам. – Последний раз, когда я его видел, он крался за вашей кузиной, леди, чтобы убедиться, что она в безопасности. Он знает, с какой стороны хлеб намазан маслом.

– Как и ты, – буркнул Кристиан. – Но если Мерчисон сел им на хвост, тому должна быть причина. – Он поджал губы. – Ступай обратно на ярмарку, посмотри, что там с ними. Я скоро буду – если они не ждут нас в карете. – Он обратился к Джулиане: – Я отведу тебя. Если они там, поедем назад к сквайру. Если нет... – Он взял Джулиану за руку и повел вверх по склону.

Их ждал только кучер.

– Залезай и оставайся здесь, – сказал Кристиан. Голос у него стал резким и холодным. – Я вернусь. Жди. – И он, широко шагая, направился к ярмарке.

Кристиан точно знал, куда идти, – туда, где люди столпились, как муравьи вокруг краюхи хлеба. Он протискивался, работая локтями, вдогонку слышал угрозы и восклицания, которые прекращались, стоило человеку увидеть его лицо. Он не видел ни Софи, ни Хэммонда, ни Бриггза, но толпа была слишком плотной, чтобы можно было на что-то рассчитывать.

Все следили за дракой. Окруженные толпой, две цыганки орали друг на друга, обе черные и экзотичные, но молодые и необычайно красивые. Их лица пылали злобой. У одной блузка была разорвана от плеча, и точеную грудь мог видеть каждый мужчина, которому удалось пробиться поближе. Она не обращала на это внимания, а толпа затаила дыхание в предвкушении драки.

– Последний раз я тебя предупреждаю – держись от него подальше, слышишь? – завопила цыганка и выхватила из-под юбок длинный сверкающий нож. Толпа дружно выдохнула и сдвинулась еще плотнее.

– Ага, и что ты сделаешь? – с натянутой улыбкой сказала другая, откинув с обнаженных плеч длинные черные волосы.

– Точеные! – шепнул кто-то на ухо Кристиану. Кристиан не повернул головы.

– Да, красивое зрелище. Твердые, как яблочко. И представление разыгрывают грамотно. Две красивые распутные девки вот-вот набросятся друг на дружку, от этого люди всегда теряют рассудок. Если он у них когда-нибудь был. Берегите кошелек, мистер Мерчисон. Это обманный маневр. Пока они будут кататься по грязи с задранными кушам юбками, их приятели примутся шарить по карманам. Пока идет пьеса, они всю толпу обчистят.

– Думаете, я этого не знаю? – удивился Мерчисон. – Зачем же вы меня тогда взяли?

– Как знающего человека. – Кристиан оглядывал толпу. – Так где наши влюбленные, мисс Уайли и Хэммонд?

– Это они-то влюбленные? Они больше похожи на двух головорезов, как эти красавицы-цыганки. Вон они, напротив нас, рядом с толстяком с седыми усами. Она выглядывает из-за спины Хэммонда, он ее туда засунул, чтобы она не смотрела на то, чего не следует видеть леди, а мисс Уайли готова оторвать ему голову, чтобы не заслоняла зрелище.

– Ах да. – Кристиан увидел Хэммонда и Софи на другой стороне импровизированной арены и улыбнулся тому, как она пытается отпихнуть своего защитника. – Пожалуй, она причинит ему больше вреда, чем цыганки. Пойду вытащу их отсюда. Забава забавой, но никогда не знаешь, чем она обернется. Могут затолкать и нанести увечья. Деревенщина уже напилась, подобные шутки могут обернуться бунтом.

– Вы знающий человек, – восхитился Мерчисон. – Я вам помогу.

Кристиан проталкивался сквозь толпу, когда услышал первый вопль, но не со стороны дерущихся цыганок. Ему удалось пробиться еще на три шага, и он увидел, как краснорожий гуртовщик толкнул пылавшего злобой фермера. Кристиана толкали и крутили, пока он добирался к месту, где видел Софи с Хэммондом.

Как он и предполагал, в толпе было слишком много пьяных, страсти накалились, и началась свалка.

От удара кулаком Кристиан покачнулся и получил два других. Выдернув сюртук из рук пьяного увальня, заслонившего путь, он сбил его с ног и двинулся дальше. В ушах звенело от воплей и криков. Его ударили чем-то по голове, он потрогал ее и ощутил под пальцами влагу. Он понадеялся, что это плевок пьяницы, орущего ему в ухо, отпихнул его, не оглядываясь, протолкнулся дальше; главное – не останавливаться.

Кристиан толкался, пинался, один раз кого-то стукнул, пробиваясь туда, где в последний раз видел Софи с Хэммондом. Она была в красном, это он помнил. Он увидел красный платок гуртовщика, красный жилет клерка, вишневое перо на шляпке молодухи-крестьянки, красную юбку цыганки и, наконец, Софи, вцепившуюся в Хэммонда.

Хэммонд стоял, расставив ноги и сжав кулаки. Отличная мишень, раздраженно подумал Кристиан, проталкиваясь к ним.

Вокруг теснилась толпа, люди менялись местами, как в безумном танце, но Кристиан пробирался к Хэммонду. Одна из цыганок была совсем близко от него. Кристиан рванулся вперед и оказался рядом с ним как раз в тот момент, когда зрители увидели, как длинный серебряный нож вонзился Хэммонду в грудь.

Хэммонд охнул, схватился за грудь, поднял глаза на Кристиана и рухнул на землю.