Возвращение графа

Глава 17

Хэммонд быстро выздоравливал; свернуть домашнее хозяйство не заняло много времени, родители Джулианы были в восторге, узнав, что ее пригласили в Лондон, так что вскоре Джулиана уже ехала в карете, направлявшейся в столицу.

– Самое лучшее в Эгремонте то, что он недалеко от Лондона, – болтала Софи. – Мы будем там к обеду, а значит, засветло. Если устанешь, – обратилась она к Хэммонду, – сразу скажи, и мы остановимся.

– Я свеж, как дождик, – с ухмылкой заверил ее Хэммонд. – Меня упаковали, словно египетскую мумию, я не ощущаю, что еду.

Джулиана напряглась. Софи сказала, что Эгремонт недалеко от Лондона, и все же они уезжают. Значит, уверены, что Хэммонд его унаследует? Почему? После последней встречи с Кристианом она избегала кузину – может, она чего-то не знает?

Или у Софи просто сорвалось с языка? Старые мечты не умирают, это она знала наверняка. Джулиана постаралась выпрямиться, хотя далось это ей нелегко. Она была зажата между Софи и ее матерью. Хэммонд сидел напротив, сквайр ехал верхом рядом с каретой. А сэр Морис покинул их несколько дней назад, неожиданно заявив, что увидится с ними в Лондоне.

Все замерли.

– Но вы никогда не покидаете север! – выдохнула мать Софи.

Баронет одарил ее тонкой улыбкой:

– Ошибаетесь, дорогая Марта. Разве вы меня раньше не видели? Я действительно не люблю покидать мой роскошный уютный дом, но ради блага семьи готов на все. Так было всегда. В Лондоне я буду нужен. – С теплой улыбкой он объяснил Джулиане: – Семья для меня всегда на первом месте. Как я могу быть спокоен, зная, что Эгремонт в руках узурпатора?

Она кивнула, с трудом скрывая волнение. Сэр Морис принял ее молчание за скромность и, к счастью, больше ничего не сказал. Она старалась избегать разговоров с ним. Девушка сомневалась, что старик испытывает к ней романтические чувства, но после того, как на этот счет пошутил Кристиан, да еще кузина обмолвилась, любое проявление галантности с его стороны вызывало подозрение. И хотя поездка в Лондон ее смущала, она была рада, что там по крайней мере она не так часто будет видеться с сэром Морисом.

Джулиана смотрела в окно и мечтала, забыв, что сидит в карете, зажатая между двумя надушенными дамами. Она вспоминала сад при гостинице, холод и темноту, но ей было тепло в объятиях Кристиана, а от его поцелуев бросало в жар. Она до сих пор ощущала вкус его губ.

Но заговорила мать Софи, и чары рассеялись.

– Хэммонд, первое, что надо сделать после того, как мы тебя устроим, – это разослать визитные карточки в лучшие дома. Пусть в высшем свете знают, что мы в городе, причем с будущим графом Эгремонтом.

Джулиана вся сжалась, надеясь, что Софи и ее мать этого не почувствовали, и с невинным видом спросила:

– Разве дело с наследством уже решено? По-моему, лучше не говорить раньше времени.

Ей показалось, что все обменялись многозначительными взглядами. Потом заговорила Софи:

– Практически решено, так сказал сэр Морис. Но, пожалуй, ты права. Лучше всем говорить, что он предполагаемый наследник, пусть потом сами прочтут в газете. – Софи, ее мать и Хэммонд снова обменялись взглядами.

Джулиана поняла, что в последнее время они многое обсуждали без нее. Так что не она их избегала, как ей казалось, а они ее. До конца поездки она почти не разговаривала. Они тоже погрузились в молчание, и Джулиана почувствовала их враждебное к себе отношение.

– Лондон во всем своем великолепии, – радостно сказала Софи, заметив, с каким интересом Джулиана смотрит на витрины, мимо которых они проезжали. – Джулиана, когда привыкнешь к шуму и толпе, Лондон тебе понравится. Деревенским девушкам он всегда поначалу кажется ужасным.

– Как ты знаешь, я была в Лондоне, правда, давно, – ворчливо сказала Джулиана. – Мы провожали за границу Джонатана. Его полк собирался в Гайд-парке; они были такие бравые, такие блестящие... – Она умолкла и тут же весело добавила: – Подумать только! Так давно, а будто вчера! Мы прожили здесь неделю и все посмотрели: лошадиный цирк Астлея, зверинец в Тауэре, слушали концерт в парке, были во дворце.

Софи засмеялась:

– Ничего ты не видела. Мы будем ходить на танцы и приемы, в театры и рестораны. Это гораздо интереснее.

Джулиана снова выглянула в окно. Они проехали трущобы с бесчисленными пешеходами, улицы, забитые двуколками и ручными тачками, дальше пошли улицы, где бегали дети и сновали взрослые. Теперь они ехали по свободной, широкой авеню, пролегавшей вдоль зеленого парка. Это явно был богатый район: мостовые чище, пешеходов меньше, все элегантно одеты, лошади и экипажи более высокого класса.

Наконец, они подъехали к стоявшим полукругом высоким роскошным домам. Карета остановилась у одного из них в самом конце тихой улицы. Дверца кареты распахнулась, за ней стоял сияющий сквайр:

– Приехали! Как дела, Хэм? Хорошо себя чувствуешь? Выйдешь сам, или помочь?

– Сам, – сказал Хэммонд, – я предпочел бы сам. Но это потребует времени, пусть дамы выйдут первыми.

Джулиана, Софи и ее матушка вышли, и Хэммонд с трудом спустился по короткой лесенке на землю.

– У меня все прекрасно, просто от долгого сидения затекли ноги.

Открылась парадная дверь. Сквайр взглянул наверх и улыбнулся, его жена просияла и сделала реверанс, Софи тоже. Джулиана раскрыла рот.

– Очень хорошо, – сказал сэр Морис и спустился поздороваться. – Вот вы и приехали. И как раз к обеду. Милости прошу.

Выбежали три лакея в ливрее и принялись снимать багаж.

– Сэр Морис тоже будет здесь жить? – спросила Джулиана у Софи.

– Конечно! – воскликнула она. – Ведь это его дом!

Джулиана не была счастлива, хотя для этого были все основания. Во всяком случае, так говорили родственники. Она понимала, что они правы, но от этого не становилась счастливее.

Дом баронета поражал великолепием: четыре этажа, сад вокруг дома, элегантная архитектура, со вкусом подобранная мебель.

– У меня на чердаке своя комната, – с благоговением сообщила Джулиане ее горничная. – Ни с кем не надо делить ее, и окно есть!

В комнате самой Джулианы было три окна, ванная и туалет. А в нем спуск воды! Ошеломленная, Джулиана то и дело спускала воду, радуясь, что никто это не видит. Она знала, что по всему дому будут развешены и расставлены произведения искусства, но чего никак не ожидала, так это современных удобств и мелочей, создающих непривычный для нее комфорт. Газовый свет в нижних комнатах, повсюду живые цветы, кровать широкая и мягкая, белье пахнет свежестью. Она изумилась, что такой суровый господин, как сэр Морис, живет в роскоши, и сказала об этом Софи в первый же вечер, когда они перед обедом дожидались остальных в салоне.

– О, у него была богатая жена, она любила себя баловать, – объяснила Софи, взяла со столика фарфоровую пастушку и перевернула, чтобы посмотреть на имя изготовителя. – Я думаю, он сохраняет этот стиль в ее память.

– И для своих гостей, – добавил баронет сухим насмешливым голосом.

Софи с Джулианой резко обернулись. Джулиана покраснела, Софи ухмыльнулась.

– Я не столь требователен, но ко всему привыкаешь. Итак, вам понравился мой дом, мисс Лоуэлл? Осторожнее, Софи, это севрский фарфор, из Версаля.

Софи торопливо поставила статуэтку на место, а Джулиана сказала:

– Прекрасный дом. Но вы говорили, что большую часть времени живете на севере, значит, этот дом пустует? Однако дом имеет жилой вид.

– Я его сдаю, – объяснил баронет, – поскольку последние три года не бывал в Лондоне. Конечно, ответственным людям. Зачем, как говорится, добру пропадать? Деньги делают деньги. Согласно условиям договора, жильцы должны освобождать дом, когда я приезжаю. – Он увидел выражение ее лица и еще шире улыбнулся. – Мисс Лоуэлл, никогда не играйте в вист, игрокам будет известна каждая карта в вашей руке. Не надо жалеть моих жильцов, дорогая. Сейчас они живут в прекрасном отеле, к тому же я редко доставляю им такие неудобства. Но вот я снова здесь, – задумчиво произнес он и оглядел комнату. – Могу проверить, как сохраняется имущество, могу развлечься, позаботиться о семейных делах. Увы! Я снова холост и понятия не имею, как развлекать вас, юные леди.

– Не беспокойтесь, сэр Морис, – выдохнула мать Софи, мелкими шажками входя в комнату. – Мы сами о себе позаботимся!

– Как вам понравился Лондон, мисс Лоуэлл? – процедил высокий джентльмен, глядя на нее в лорнет.

Он такой же, как был, едва не сорвалось с языка Джулианы, но она с улыбкой произнесла:

– Он очарователен. Но я деревенская девушка и не могу оценить его по достоинству.

Она надеялась, что он ее оставит в покое. Вряд ли баронет заинтересуется деревенщиной. Она знала, что платье на ней прелестное, но оно перешито, в то время как сам он наверняка не надевает подновленную одежду. Скорее всего он вообще не надевает дважды одну и ту же вещь, за исключением золотых часов и кольца с печаткой.

Несмотря на возраст, он был хорош собой, но первое, что бросалось в глаза, это его элегантный наряд. Шейный платок повязан так высоко, что она гадала, не потому ли он смотрит в лорнет, что не может опустить подбородок. Светлые волосы уложены в прическу, которую ввел в моду Бо Браммел. Несомненно, он входил в круг самых известных щеголей.

Джулиана заметила, что каждый мужчина в Лондоне принадлежит к какому-нибудь сообществу, о чем свидетельствует его одежда. Наверное, это экономит время и усилия: мужчинам без слов становится понятно, каким будет разговор, а женщине легче решить, интересует ли ее этот человек больше, чем на один разговор.

В этот вечер в доме сэра Мориса было несколько щеголей, тех, кого называли денди. Еще несколько мужчин были одеты потрясающе, но в более привычном стиле.

Сюртуки на них были приталенные, но достаточно свободные в плечах, бриджи плотно облегали ноги, подчеркивая мускулы. У большинства из них лица были не по моде загорелые, прически – короткая стрижка под Брута. Софи объяснила Джулиане, что они члены любительского футбольного клуба «Коринтианз».

Было также несколько длинноволосых молодых людей, одетых щеголевато, но небрежно, дабы показать, что одежда интересует их меньше, чем поэзия. Софи заявила, что на ее суаре – вернее, на суаре сэра Мориса – присутствуют несколько звезд литературного мира. Старый джентльмен устроил в своем доме прием, чтобы представить Хэммонда и Софи высшему обществу.

Все эти и другие мужчины заполнили гостиную баронета, и Джулиана, к своему изумлению, обнаружила, что многие ею интересуются. Она решила, что это из-за платья с глубоким декольте, а также потому, что она новенькая – остальные хорошо знали друг друга.

Перед приемом Софи ей сказала:

– Сезон в самом разгаре. Половина мужчин уже нашла себе пару, а вторая половина свободна, может, и тебе удастся кого-нибудь подцепить.

Джулиана не ожидала, что кто-то из джентльменов проявит к ней интерес, и удивилась и поначалу затрепетала, так много их оказалось. Но смущалась она недолго, это было не в ее натуре. Вскоре ей представили около десятка джентльменов, и все они пообещали продолжить знакомство.

– И что же вы успели сделать в городе? – проявил настойчивость блестящий господин.

Джулиана решила быть с ним доброй, потому что в добавление к костюму у этого парня были красивые голубые глаза.

– Ну, я была у нескольких портних... о, я имею в виду модисток, – поправилась она. – Я хотела бы увидеть побольше, но и это было развлечением. У нас дома нет модисток, только портнихи, – с улыбкой добавила она.

– Я буду счастлив показать вам достопримечательности, – сказал он.

– О, я не напрашиваюсь!

– Я знаю, – протянул он. – Потому и хочу. Теперь мне надо побродить. Мое имя Уитворт. Не забудьте, пожалуйста. Надеюсь, скоро увидимся. – Он поклонился и отошел.

Джулиана недолго простояла одна. Возле нее оказался щеголеватый молодой джентльмен, который весь вечер не сводил с нее глаз. Она с удовольствием увидела, что вблизи он так же красив, как издали. У него был дерзкий вид, высокие скулы, пухлый чувственный рот, в карих глазах искрился смех.

– Наскучило до зубной боли? – спросил он.

– О нет, наоборот! Мне все здесь очень нравится.

– Не ожидал, что вы так скажете. Кто-то должен был научить вас притворяться. Буду счастлив это сделать. Барон Хоторн, к вашим услугам. – Он поклонился, но не очень низко, для того лишь, чтобы заглянуть в вырез платья, даже не скрывая этого.

Может, он и красивый, и барон, и лондонец. Джулиана расслабилась, даже при том что ее раздражали мужчины такого сорта.

– Спасибо, я умею притворяться, – холодно произнесла она и отодвинулась. – Мне просто не хочется скрывать свой восторг.

– Столь же искренна, как и прекрасна. Еще интереснее, – сказал он с улыбкой, показавшейся ей оскорбительной. – Видит Бог, я нахожу вас очень интересной. Знаете ли вы, какое облегчение встретить в этой заезженной компании кого-то свежего и приятного?

– Откуда? Это нелогично. Видите ли, – она решила осадить его, – мне жаль вас разочаровывать, но то, что я не горожанка, не означает, что я нецивилизованная и неопытная.

– Очаровательно, – сказал он и придвинулся ближе. – Девушка, которую все восхищает!

– Извините, я вижу, сэр Морис желает со мной поговорить.

Старый джентльмен смотрел в ее сторону, и она была рада избавиться от кавалера.

– Какая великолепная вечеринка, – сказала она, подойдя к баронету, чтобы злобный лорд, которого она покинула, видел, что они разговаривают.

– Этот парень вам досаждает? Если так, я укажу ему на дверь.

– О нет, не надо, я просто решила не тратить на него времени, – с улыбкой произнесла Джулиана. – Мне все очень нравится, и я подошла вас поблагодарить.

Он взял ее руку холодной сухой рукой:

– Приятно слышать. Что ж, тогда пойдемте к обеду?

Она медлила, округлив глаза. Идти к обеду с джентльменом означало, что он оказывает ей предпочтение. Впрочем, что за глупости. Софи и Кристиан только мутят воду своими домыслами. В самом деле, кого еще он может пригласить? Баронет больше никого не знает в Лондоне из двух родственниц одна замужем, другая помолвлена, Джулиана – единственная одинокая знакомая женщина, к тому же гостья.

И с кем еще ей идти к обеду, если единственный мужчина, с кем бы она хотела быть, сидеть, разговаривать, последний человек на земле, которому позволили бы войти в этот дом?

Джулиана улыбнулась баронету, положила руку на подставленный локоть и пошла к обеду, молча пообещав себе, что, если он в ближайшее время не отвернется от нее, она придумает, как найти в Лондоне того, второго мужчину. Прошло две недели с тех пор, как они виделись в последний раз, но не проходило и дня, чтобы она о нем не думала.