Возвращение Прославленных

Не может дурак стать умным, а немой — болтуном

Дом-корабль уже три часа, мелодично поскрипывая, плавно махал крыльями. Сначала визидарам было непривычно лететь — они прилипли к окнам и бурно обсуждали то, что видели под собой. Они с удивлением смотрели на изломанную полосу побережья, потом разглядывали проплывающие под ними островки. И только Стурла, спокойный и сосредоточенный, крутил штурвал, сверяясь с картой грифельной доски, на которой появлялся след проделанного ими пути. Гном даже стал что-то напевать, притоптывая ногой в такт. Песня была энергичной. Чувствовалась в ней мощь. Но пел он её на незнакомом языке. Пинар спросила его:

— Что ты поёшь?

— Боевую песню викингов, — прервался ненадолго Стурла и продолжил петь.

— Интересная песня, — кивнул Пинар, — о чём она?

Конечно Пинар не понимала смысла, ведь на ней одной не было переводного медальона, такого, как у других. И Бёрнис стала ей на ходу переводить то, что слышала:

— В песне Стурлы говорится о любви музыканта Виллемане и его девушки Магнхильд…

Но тут Стурла запел так громко, с азартом, что Бёрнис замолкла. И все слушали, пока Стурла в последний раз не притопнул ногой и не замолчал.

— Красивая песня, — сказала Пинар, — но я не пойму, почему она боевая? Хотя звучит вполне угрожающе. Но она же о любви.

Стурла, глядя вперёд, повернул штурвал и ответил ей:

— Музыкант Виллеман был влюблён в девушку Магнхильд и хотел на ней жениться. Но по пророчеству её посулили в жертву водяному троллю. Магнхильд плакала, а Виллеман пообещал ей, что построит мост через озеро, где жил водяной тролль. И тогда тот не сможет забрать девушку. Виллеман выполнил обещание. Но предсказание всё же свершилось: когда Магнхильд ехала к жениху, то соскользнула в воду и всё-таки досталась троллю. Тогда Виллеман взял свою арфу и пошёл на берег озера. И стал играть, как никогда в жизни. Струны рвались под его пальцами, но он играл и играл, пока тролль не выдержал и не отдал ему невесту.

Тут Стурла оглядел визидаров.

— Так знаете, почему эта песня боевая? — спросил он их.

Все отрицательно покачали головой.

— Потому что много раз герой мог остановиться. У него было большое количество оправданий не двигаться дальше и ничего не решать. Но он каждый раз переступал через препятствие и упрямо шёл дальше. Как настоящий викинг… Как визидары. Иногда в достижении цели нам остаётся только упорство.

Сказал, сурово сжал губы, свёл брови, качнул бородой и снова стал неторопливо крутить штурвал.

Через час все постепенно разошлись по делам.

Леонар присел разбираться в хаотичных записках своего дневника и делать новые пометки. Он считал своим долгом продолжать летопись визидарцев, и вот теперь, устроившись за пустующим столиком у окна, тщательно заносил в тетрадь, как визидары-ремесленники находили друг друга, как работали их толы, и все остальные приключения, которые они пережили.

Марио мутило — на него напала морская болезнь, и Пинар с Тафари готовили ему отвар. Итиро на металлическом столике разжег им груду камешков, и теперь они колдовали над кастрюлькой, ссыпая туда нужные снадобья.

Бёрнис расчесывала Янмей волосы и заплетала их в косички, а Мэдлин спустилась вниз в одну из комнат, которые все, не заметив, вдруг стали именовать каютами, и задремала.

Итиро подошёл к Стурле и наблюдал, как тот, при подсказках куклы Мэй, ловко ведёт корабль.

— Как думаешь, долго нам лететь? — спросил он у гнома, когда тот отвлёкся.

— Вот уж не знаю, — пожал плечами Стурла, — Я даже не знаю, куда именно в Ирландии мы летим. Корабль нас ведёт сам. И где искать этого самого Питера Петрюссона?

— Давай я попробуем найти ответ у Мэй, — подошёл к ним Тафари.

Он обратился к кукле:

— Скажи, сколько точно в милях нам лететь? И куда?

Мэй хлопнула глазками и чётко ответила:

— Мы летим к Питеру Петрюссону..

— Да, это то мы знаем, — нетерпеливо махнул Стурла.

Но Мэй продолжала:

— Он живёт в деревне Маргун. Она находится от нас в 218-ти милях. Наша скорость примерно 12 миль в час.

Мэй закончила и закрыла глазки.

Тафари, задумался, делая подсчёты в голове:

— Ага, сказал он, — значит к Питеру мы прибудем примерно через…через 18 часов.

— Так у нас куча времени! — воскликнул Леонар, подавая стакан с отваром Марио, — надо бы всем как следует отдохнуть. Только условиться о дежурстве у штурвала.

Быстро составили очерёдность дежурства у руля. Через два часа пришёл срок вести корабль Тафари, потом Леонару, затем Итиро, после Марио — которому к тому времени стало заметно лучше. Но как бы ни гнали от штурвала Стурлу, он притащил сюда стул и всё-время ревниво следил, чтобы никто из дежурных не сбился с курса, искренне считая, что как только он уйдёт в каюту, то обязательно случится что-нибудь непоправимое. Наконец, под вечер, его уговорили пойти вниз поспать. Но только он лёг, началось дежурство Пинар. Она уж как-то резко с непривычки крутанула руль так, что корабль накренился и сделал сильный поворот в сторону. С полок и столов всё полетело на пол. Стурла скатился с кровати и только успел подумать, что предусмотрительные предки Пинар хорошо прикрутили её к полу, как тут же вскочил и полез в рубку.

От неожиданного крена, вся команда отлетела к задней стенке корабля. Стурла подпрыгивая и перекатываясь, хватаясь за выступы, добрался до висевшей на руле Пинар, отпихнул её, схватил штурвал и быстро вывернул судно на прежний маршрут. Больше Стурла никого не допускал рулить. Когда стемнело, Пинар, Янмей и девушки ушли вниз спать. Мужчины прикорнули здесь, в рубке: Марио и Тафари прямо на полу, а Леонар с Итиро на небольшой кушетке. Вскоре раздался разноголосый храп. Только иногда кто-нибудь из спящих поднимал голову и спрашивал Стурлу:

— Подменить?

Но гном, не поворачиваясь, отрицательно качал головой, тихо мурлыкая в бороду песни. За окном было темно. Лишь звёзды сверкали в чистом небе. Вскоре на горизонте зачернела неровная полоска суши. К ней и направлялся наш летучий дом. Было тихо. Лишь ровно гудел двигатель, поскрипывали крылья да чуть шумел, крутясь, флюгер.

Но неожиданно Мэй открыла глаза и пронзительным голосом закричала:

— Тревога! Тревога!!!

Все вскочили, но тут же повалились обратно: корабль сотряс удар.

Судно врезалось в гору. Оно сильно завалилось. Какое-то время корабль постоял, замерев, а потом быстро стал скатываться по склону, ломая деревья. Налетев на выступ скалы, дом подскочил и упал, развалившись на две большие части. В полной темноте из дымящихся обломков выбирались визидары. Меньшего всего пострадала Янмей — у неё всего лишь была прикушена губа. Мэдлин порезалась, Пинар вывихнула ногу, Леонар и Бёрнис получили ушибы, Тафари содрал кожу и его белая рубаха снова была в зелёных подтёках. Итиро сильно ударился головой.

Долго не могли найти Стурлу. От удара он потерял сознание, и его завалило обломками. Наконец, нашли, вытащили, нахлопали по щекам, и Стурла пришёл в себя. Одной рукой он схватился за шишку на лбу, а другой за грудь, и запричитал, задыхаясь:

— Я не знаю, как это случилось. Мы уже приблизились к земле. Я думал разбудить вас уже на месте…И. не заметил…как закрыл глаза….

— Ладно уж, — вздохнула, сев рядом, грязная Пинар. Она оттирала щёки Янмей от пыли, — но теперь придётся ждать утра. Нам надо собрать вещи — не оставлять же их здесь.

С подветренной стороны обломков, корабль опрокинул три сосны. Они накренились почти до земли, отгородив уголок, словно приглашая присесть. Здесь Итиро и разжёг костёр. Под ветками самой густой сосны устроили лежанку, Пинар достала из своей сумки мази, листья змеёвника и сделала раненым повязки. Леонар вытащил перчатку и отдал Пинар:

— Бери, раны других — это не так страшно, а вот твоя нога завтра может затруднить наши продвижения.

— Да, ты прав, — согласилась с ним женщина, привязала к ноге перчатку и продолжила перебинтовывать листьями змеёвника, грудь Стурлы.

Леонар обрадовано схватил трость, которую нашёл недалеко от крушения. Он оглядел её, убедился, что трость не повреждена, и они с Тафари пошли осмотреть местность, чтобы понять, где находятся.

Следопыт подсвечивал путь фонарём. Они только отошли за ближайшие кусты, как над ними сомкнулся густой лес. Но путники быстро заметили узкую, почти заросшую тропку. За их спиной высились горы, впереди была холмистая долина. Именно туда сбегала маленькая дорожка, которую они обнаружили. По ней визидары дошли до развилки. Средигустых елей, дорога раздваивалась и расширялась.

— Смотри, — качнул фонариком вперёд Тафари. Он указывал Леонару на столб с табличкой. Но отсюда не было видно, что там написано. Они подошли ближе.

На стволе старого дерева был прибит указатель со стрелкой, указывающей налево. На нём выведено: «Деревня Маргун, 1 миля». Тафари и Леонар переглянулись.

— Вот это везение, — обрадовался Леонар.

— Стурла не долетел совсем немного, — согласился с другом Тафари, — что же, это хорошее известие. Возвращаемся в лагерь.

У костра никто не спал, кроме Янмей. Девочку укутали одеялом так, что торчал лишь носик, и она сладко сопела, пока взрослые обсуждали крушение. Тафари и Леонар вышли к поляне под причитания Стурлы:

— Я всех подвёл, всех подвёл…

— Успокойся, Стурла. Мы у самой деревни Маргун, — сказал Леонар, — от нас до неё одна миля. Так что главное сейчас восстановиться, отдохнуть и после собрать все вещи.

После таких новостей визидары повеселели. Они перекусили найденными в обломках припасами и даже успели поспать, привалившись, кто где, к деревьям. Только Стурла опять не мог спать, чувствуя себя виноватым. Он вытащил свой топорик, и тихо сопя себе под нос, ходил вокруг лагеря, вглядываясь в ночную мглу, пока она не стала проясняться.

С рассветом стал накрапывать мелкий дождь, который окончательно разбудил команду визидаров. Только над Янмей соорудили что-то вроде палатки, и она всё ещё сладко спала. Сначала посудачили о здоровье: смазали раны, поменяли повязки. Радовало, что от волшебных средств всем стало легче. И нога Пинар зажила. Убедившись, что лодыжка больше не ноет, она первая пошла к кораблю.

Сейчас развалины её дома выглядели угнетающе. Вздыхая, визидары лазили по руинам и собирали вещи. Пригодилась сумка Мэдлин в которую складывали всё, что хоть как-то могло пригодиться. Но искали прежде всего толы и ауксилы. Кажется, собрали всё, кроме куклы Мэй и шлема Стурлы, слетевшего с него, когда корабль падал.

Перерыли, казалось, всё, что могли. Нашли даже каминные плитки с медными буквами. Они оказались в целости и сохранности. Увидев их, Пинар совсем повеселела.

— Их же можно прикрепить где угодно и эти плиточки будут воскрешать любого из рода фениксов! — протирая их локтем, напомнила повеселевшая Пинар.

Она убрала таблички в ведьмину сумку. А вот мамин платок был порван в лоскуты. Пинар взяла самый большой его фрагмент, чтобы оставить себе на память.

— Ну, уж и не знаю, где эта кукла? Не отзывается, хоть и зовём. И, Стурла, где искать твой шлем? — размышлял Тафари, присев на обломок. — Может, он скатился и лежит где-нибудь под кустом?

— Почти так и есть, — звонко сказала Янмей, потягиваясь, — шлем Стурлы вон на той сосне. Его утащили белки. А Мэй завалило, и кукла находится под кучей мусора, прикрытая красной шторой из гостиной.

По подсказкам Янмей Итиро быстро отыскал куклу.

А Стурла бурча под нос: «Да что же это такое и когда закончится», полез на сосну. Слышно было оттуда, как он ругается с белкой. Рыжий зверёк не уступал Стурле его шлем и норовил укусить за палец. Вниз падали ветки, слышались крики, наконец, спор прекратился и довольный Стурла слез в шлеме.

— Ты на неё не сердись, — погладила его по плечу Янмей. — Ей твой шлем очень понравился… Совсем скоро люди сюда привезут других белок. И этим житья не будет. Так что пусть пока веселятся.

— Ты так хорошо видишь некоторые вещи, — подошла к ним Бёрнис, — а что будет с нами, с визидарами, предскажи.

— Мы свою историю делаем сами. Прямо сейчас, — сказала Янмей. — И нам нужно поспешить, миссис Фуамнак уже варит завтрак.

— Какая Фуамнак? — спросила Пинар.

— Обыкновенная. Скоро с ней увидимся, — пожала плечиками Янмей, потом добавила, — кушать хочу.

— Вот бы ты всё время предсказывала, Янмей, — засмеялась Мэдлин, протягивая девочке кусок хлеба с сыром.

— Не могу. Иногда видится такая мелкая глупость, когда большого впереди не замечаю, — серьёзно сказала Янмей и откусила бутерброд.

Через час команда была готова. Пинар ещё раз подошла к обломкам дома, погладила гладкий бок развалин, успокоила себя тем, что в конце концов, они знают, где находятся корабль и смогут, если что к нему вернуться. И повернулась к остальным.

Визидары начали спуск с горы к той самой развилке, которую ночью нашли Леонар и Тафари. Дождь прекратил капать. Ветер разорвал сырые облака на тысячи мелких кусочков и разметал по небу. Теперь иногда сквозь них просвечивали скудные лучи холодного солнца. Лесок закончился быстро, и перед ними предстала холмистая долина. Казалось, будто над огромной кроватью неведомая хозяйка встряхнула лоскутное одеяло, состоящее из кусочков всех цветов жёлтого и зелёного. И оно, встопорщившись волнами, легло на мягкую перину.

За зелёно-жёлтыми квадратиками начиналось море. По всему этому простору неслись тени от набегавших на солнце тучек.

— Я думаю, нам туда, — указал Леонар тростью вниз, где виднелись группа домишек.

Над их крышами вился дымок. Оттуда раздавался лайи кукареканье. У Леонара же на лице отразилось большое волнение. Он положил руку на грудь и сказал:

— Друзья, совсем скоро замкнётся важнейшая цепь визидаров. Мы увидим последнего из нас. Узнаем сакральные тайны. Не могу унять трепета…

Его настроение передалось всем. У Марио воодушевлённо загорелись глаза. Стурла поправил шлем. Тафари натянул шапочку поглубже на лоб. Мэдлин поправила бант на груди. А Бёрнис и Пинар решительно начали спуск. Визидары поспешили за ними. Последним, подпрыгивая на кочках, семенил Стурла.

Они быстро дошли до первого двора, огороженного хлипким забором. Перед домом, спиной к ним, согнувшись в три погибели, кормила свиней большая дородная женщина.

Все визидары одновременно почему-то обернулись на Янмей. Сегодня же она пророчила и могла что-нибудь уточнить. Девочка держала в руках Мэй. Янмей посмотрела на закрытые глаза куклы и утвердительно кивнула.

— Мисс, — прочистив горло, обратился к крупу дамы Леонар, — мисс…Не могли бы вы…

Женщина выпрямилась и обернулась, показав им покрытое испариной недовольное лицо. Она уставилась на странную группу, внимательно разглядывая каждого визидарца, но даже бровью не повела, как будто бы и не удивилась даже. Только чуть шагнула влево, завела руку за спину и опёрлась ею о рукоять огромного топора, торчавшего из гигантской чурки.

— Мисс, — опять начал Леонар.

— Миссис, — строго оборвала она его, — миссис Фуамнак.

В это время на крыльцо дома вышел мальчонка лет пяти, одетый в одну длинную рубашку. Он прислонился к косяку и с любопытством стал смотреть на необычных путников.

— Неис, иди в дом, — строго сказала ему миссис Фуамнак.

Ребёнок проворно затворил дверь, но тут же появился в просвете окна за спиной матери, прилепив нос в стеклу.

— Что вам нужно, странники, в наших краях? — спросила в это время миссис Фуамнак у визидаров. — Чужие здесь бывают нечасто. Тем более… — она пыталась подобрать слова, — тем более… такие.

Потом она взглянула ещё раз на Стурлу, на Янмей, на Тафари и, вдруг её лицо озарилось догадкой:

— Вы из цирка что ли? Проездом в Дублин?

— Нет, миссис Фуамнак, — теребя в руках снятую шапочку, ответил ей Тафари, — мы ищем Питера Петрюссона.

Услышав это, женщина снова напряглась и, насупившись, спросила:

— На кой он вам?

Визидарцы переглянулись, и тут вперёд выступила Мэдлин:

— Послушайте, вы только скажите, где его найти. Он нам нужен. Очень. Где живёт семья Петрюссонов?

— Дак здесь и живёт, — повела плечами женщина, — я Фуамнак Петрюссон, вдова Риманна Петрюссона. А вон там, — махнула она на дом за спиной, — сынок наш Неис.

— А Питер? Питер Петрюссон где? — прервал её неторопливую речь Стурла.

— Дак по что он вам спрашиваю? — опять взялась за своё женщина.

— Мы…хотели бы с ним кое-что обсудить… И думаю, что он, возможно, нас ждёт, — вступила в разговор Бёрнис.

— А я так не думаю, — покачала головой женщина, сведя брови. — Больше скажу — я уверена в том, что такого не может быть.

— Питер Петрюссон…мёртв? — ужаснулась своей мысли Пинар.

— Нет, — опять качнула головой миссис Фуамнак, — но лучше бы для него, чтобы это было так. И для всех нас.

Она помолчала, потом подошла ближе к забору и, схватившись за доски изгороди, стала объяснять:

— Питер Петрюссон — это сын моего покойного мужа от первой его жены. Она умерла в родах. Таким счастьем её наградил Бог. Потому что она бы всё равно умерла от горя, увидев, кого родила… Нет, он мальчишка то хорошенький был на лицо. Но родился полным кретином. Если по младенчеству ещё как-то лопотал, как говорили люди, то потом и вовсе заткнулся. Глухонемой он… И на голову, — она постучала по своему лбу, — совсем слаб.

Женщина тяжело вздохнула, обернулась на дом и, махнув ребёнку в окне, сказала:

— Иди сюда, сладкий мой. Иди.

Мальчонка выбежал к матери, она схватила его на руки и прижала.

— Когда я вышла замуж за Риманна, Питеру был уже четвёртый годок. Сидел, дул, дурачок, в свирель с утра до ночи. Да ладно бы играл, а то просто выдувает звуки на разные лады. Да так сосредоточено. Словно играет красивую польку, как музыкант на ярмарке. А слушать то его было нельзя. Голова болела: «фють, фюу-у-у-у-уть, фюу-уть..», — запела она высоким голосом, от которого на душе кошки заскребли. — Как вспомню, так вздрогну, — покачала женщина головой. — А заберёшь свирель, дак он рыдает целый день, её ищет. А я ж не зверь. Отдавала и дальше слушала его «фють». В школу Питера отдали, так он там посидел месяц нелюдимо в углу, потом стал по другим классам шастать, мешать уроки вести. Учителя говорят — забирайте его, других только отвлекает: ходит, повторяет за старшеклассниками, как они книжонкито листают и лыбится… Забрали его. Так он только ел да спал. Риманн, чтобы мне Пит в хозяйстве не мешал, везде с собой его брал… Вроде бы и безобидный Питер то. Когда дома был, так и сидел обычно в углу. Уставится на мух в окне, может так и стуки провести. Или уходил в поля. Я, грешным делом думала, может, не вернётся оттуда когда — всем будет лучше… Но Пит всегда возвращался. Недаром говорят, что Бог убогих любит, бережёт их… Вон, мальчонка О,Брайнов в болоте пропал в семь лет, а у кривой Марии сын в девять умер от чахотки. У О,Конноров сразу четверо детишек померли в ту зиму застудившись… А этому…хоть бы что… Живёт, коптит небо…Риманн возил его в Дублин к врачу какому-то. Дорогому. Пси. пси…психу что ли…

— Психиатру? — подсказал ей Леонар.

— А бог знает, к какому. Так тот сказал, что мальчонка, мол, ваш особенный и интересный случай. Мол, возите его ко мне, я его буду изучать. Ага, хорошо сказать — возите. А приём то у него каждый больно дорогой. Да ещё прибавьте деньги на дорогу… Пока ещё муж был жив, мы как-то перебивались. А когда я понесла Неисом, мой Риманн то и умер. И оставил мне в наследство домишко да сына убогого. Горе моё. И вот уже шестой год тяну его одна… Вырос дубина за два ярда, жрёт за троих, а глупый словно собака. Да и хуже собаки. От неё хоть толк есть. Вроде и понимает, взглянет так, словно соображает, и команды выполняет. Но дубина, нет с него толку, сразу вам говорю…

Потом она помолчала и добавила:

— Да и забрали бы вы его в свой цирк — я горевать бы не стала… Знаете, — она перегнулась через забор и оглядевшись, быстро затараторила — у него с восемнадцати лет стали по телу рисунки проявляться. Придёт, бывало, а у него новый узор на плече. Я…я показала его священнику нашему, а он сказал, — тут она перешла на шёпот — он сказал, что рисунки эти языческие. И что наносит их сам сатана. Пит то оказался, ребёнком дьявола. Священник хотел донести на Питера. Поехал в город, да подвоза с ним завалилась в реку, и он утоп. А я что? Только бы с нами беды не было. Только бы нас люди камнями не забили. За дьявола в доме. Заберите вы его. Увезите отсюда… — закончила она жалобно, — пожалейте вы нас с Неисом…

Визидары стояли, потупившись, переваривая рассказ женщины.

— Позовите нам Питера, — сурово сказал Леонар, после паузы.

— Да. Пусть выйдет. Что же теперь сделаешь, — вздохнул Марио.

— Мы не совсем обычные, миссис, немного такие же, как он, — добавил Стурла, — может, мы сможем с ним поговорить?

— Да какими бы вы ни были великими волшебниками, не может дурак стать умным, а немой — болтуном, — покачала головой миссис Фуамнак.

— Но вы уж всё равно, позовите его. Мы вам не враги, — попросила Пинар.

— Дак нету его дома то, — всплеснула руками женщина. — Он за овцами присматривает. Худо-бедно научили его их сторожить. Вот он на пастбище и обитает. Там часто и ночует в шалашике. А я ему еду ношу. Как раз вот завтрак приготовила. Но сегодня подзадержалась дома, обычно то с зарёй я уже у него.

— Может, мы ему отнесём еду? Не забоится он нас? — спросила Тафари.

— Вот уж не знаю, мил человек. Ты то уж больно чёрен. Может, и забоится. Кто ж его, дурака то знает. Что у него там в голове? Но как хорошо, если вы ему отнесёте поесть. Очень вы меня выручите.

Миссис Фуамнак засуетилась, побежала в дом. Вынесла им кулёк и вручила Леонару.

— Вот здесь всё для него. А найти его очень просто. Идите во-о-он на ту гору, когда увидите валун, похожий на рог, там и ищете Питера. Узнать его нетрудно. Но только…только я приучила его от люда прятаться. В поле отходит тропинка. К высохшему дереву. На нём висит подкова. Постучите по ней. Он и выйдет.

….От дома Петрюссонов визидары уходили с тяжёлым сердцем. Прошли всю деревню, так никого больше и не встретив. Только, когда вышли в поля, да под громкое пыхтение Стурлы молча протопали нескончаемый каменный забор, Марио вдруг забежал вперёд и в отчаянии обратился к остальным:

— Так что же делать нам, братцы?! Как же так?!

Все остановились. Постояли немного, потом Тафари подошёл к Марио, похлопал по руке и попытался успокоить:

— Не надо впадать в панику. Есть в Африке мудрость: «Не кричи что еда горькая, пока не попробовал».

— Потом, есть во всей этой истории что-то странное, — добавил Итиро. — В любом случае, этот Питер Петрюссон — явно тот, кто нам нужен. Нам надо хотя бы взглянуть на него. Пообщаться…

— Пообщаться?! — встрепенулся Марио, — я не ослышался, ты сказал — по-об-щать-ся?!!

— Да, — твёрдо ответил Леонар за Итиро. — Пообщаться.

— А потом меня всё время мучает одна мысль — а что, если Пит просто говорит на каком-то другом языке? — высказал идею Тафари.

— На каком? — поинтересовался у него Стурла.

— Ну, на особом. Визидарском. Может, он людям не слышим? — объяснил Тафари. — Может, для этого я и знаю все языки. И могу разговаривать с животными? Ты не думал об этом?

Стурла почесал макушку под шлемом.

— А что, вполне себе возможно! — сказал он, приободрившись, — теперь я даже хочу побыстрее его увидеть, этого Питера Петрюссона.

И бодро зашагал вперёд. Компания двинулась за ним. Все повеселели. Тафари и Итиро держали за руки Янмей. Иногда девочка подгибала ножки, и они раскачивали её в воздухе. От этого Янмей заливалась смехом, и на душе от её переливчатого хохота стало совсем светло.

По сторонам тянулся один и тот же пейзаж: холмы с одиноко разбросанными валунами, да перетекающие друг в друга старинные изгороди, сложенные из вековых камней, покрытых всеми видами мха — от ярко-жёлтого до изумрудного. Каждая низина была богато оторочена пышными кустами, на которые кое-где уже дохнула осень. Иногда им встречались овцы. Увидев путников, они как по команде останавливали жевание и провожали визидаров взглядом. Но как только ходоки скрывались, овцы тут же начинали мерно двигать желваками, как борцы, вправляющие себе челюсть.

Наконец, визидары подошли к очередному полю, ничем не отличавшемуся от других: та же густая трава, те же белые былинки и тонкие фиолетовые цветочки. Те же сочные кусты, тот же ветер, и точно такие же лениво жующие овцы, как и везде. Но над полем накренился огромный валун в виде рога. А недалеко от забора, за который вела деревянная калитка, стояло высохшее дерево. К нему была протоптана чуть заметная тропинка.

— Видимо, нам сюда? — предположил Леонар и шагнул к калитке.

Визидары подошли к дереву. Трава около него была сильно примята. Янмей первая увидела подковку, подвешенную на верёвке. Она схватила палку, прислонённую к стволу, и со всей силы ударила ею по подкове. Звук был глухой, хоть и слышимый. Но никто ниоткуда не появился.

— Так Питер же вроде глухой, как говорила его мачеха? — сказал Итиро.

— Но отчего ж тогда она сама стучала по подкове? Как то он к ней выходил? — пожал плечами Тафари.

— Возможно, видел её издалека. Ждал. Вот и выходил. А сегодня миссис Фуамнак задержалась, так Питер и отсиживается где-нибудь, — предположил Марио.

Леонар подошёл к дереву, поднял трость и медным набалдашником стукнул о подкову. Звук стал ярким, сочным, словно зазвонили в колокол. Пару ближайших овец встрепенулись, потрясли толстыми бочками и отошли подальше.

Визидары подождали. Но ничего не произошло. Леонар ещё раз стукнул. Ничего.

— Может, спросить у них? — кивнул на овечек Тафари.

Но они с ним не разговаривали. Только блеяли и разбегались. Что ещё оставалось? Только пойти искать этого самого Питера Петрюссона. Команда разбрелась и стала ходить по полю. К огромному валуну-рогу двинулись Пинар с Янмей.

Там то они его и нашли.

С подветренной стороны к валуну прислонился неказистый шалашик. Из него торчали большие ноги. Осторожно глянув внутрь, Пинар чуть не заорала. Она оттащила Янмей за камень и стала отчаянно жестикулировать, делая пассы руками и страшно вращая глазами, чтобы привлечь внимание других визидаров.

Когда все собрались вокруг неё, она ткнула пальцем за валун. Туда пошли крадучись, переглядываясь, вытянувшись в цепочку. Обступили шалаш и заглянули. В тени соломы спал огромный человек. Его одежда состояла из холщевой рубахи, тёмных штанов и кожаного жилета. Он был широкий, словно платяной шкаф: большие мускулистые руки, широкий торс. Его лицо скрывали светло-рыжие волнистые пряди, но то, что оставалось видимым: одна щека, рот, квадратный подбородок с ямочкой — всё это было покрыто запёкшейся кровью…

— Не дождался завтрака. И съел кого-то… — с отвращением прошептала Пинар.

— Да, зря миссис Фуамнак его с утра не покормила, — уголком рта проговорил Марио, — теперь я понимаю, как он опасен.

В это время великан пошевелился и издал какой-то звук.

— Страшно-то как, — обняла сама себя Мэдлин, — а не могли бы мы без него дальше пойти?

— А куда? Ты подумала? — зашептал ей Итиро, — куда мы пойдём? Мы же не знаем.

— Как-будто он в состоянии нам дать какие-то ответы. Ты что, дурак? Не понимаешь что ли?! — зашипела Бернис, вступив в перепалку.

В это время здоровяк выгнулся, потянулся, и стал вылезать из шалаша. Визидары отступили, ожидая. Только Пинар успела спрятать за себя Янмей.

Великан вылез и поднялся. Он уставился на визидаров. А они на него.

Наконец, они увидели его полностью. Он был почти на две головы выше Тафари. На его испачканном лице сияли, по-другому и не скажешь, иссиня-голубые глаза. И было неожиданным увидеть, что у такого мускулистого чудовища, длинные красивые ресницы. От этого его взгляд казался нежным и кротким.

Неожиданно великан быстро нагнулся и схватил дубинку, лежавшую рядом с шалашом. Он устрашающе взмахнул ею над собой и, не открывая рта, замычал на разные лады.

Девчонки завизжали и отбежали. Но после, Бёрнис, которая из-за очередного полнолуния опять была излишне воинственна, рванула вперёд:

— Пустите, я сейчас ему вправлю мозги! — но Пинар и Мэд вовремя схватили Волчицу и оттащили обратно.

Великан не обратил на эту возню никакого внимания. Он смотрел на Тафари.

— Тише, тише, — выставил вперёд руку Следопыт.

Здоровяк перешёл на грозный утробный рык. Стурла успел выхватить из-за пояса топорик, а Итиро и Марио длинные ножи из ножен. Они приняли защитную стойку, ожидая нападения. Леонар же сделал шаг вперёд, и медленно чётко заговорил, помогая себе выразительной жестикуляцией.

— Пи-тер, — говорил он громко, по слогам, — мы при-шли с ми-ром. Мы хо-тим за-дать те-бе па-ру воп-ро-сов.

Стурла осторожно попытался зайти за спину великана. Но тот увидел это движение краем глаза, оскалился и молниеносно раскидал визидаров с оружием. Они не успели сообразить, как Питер это сделал, а уже катились по траве в разные стороны. Здоровяк ещё раз взмахнул дубиной, нацелив её в голову Леонара. Тот заслонился руками, зажмурил глаза, но скороговоркой продолжил:

— Мы не желаем тебе зла. Мы — визидары…

— Я уж думал вы никогда не придёте, — сказал откуда-то голос.

Леонар открыл глаза.

— Кто, кто это сейчас сказал? — спросил он растерянно.

— Я, — ответил, отряхиваясь, великан. Он поднял голову, поправил лапищей копну волос, нависавшую на глаза, и добавил:

— Ну, вы, братцы, даёте. Чего так долго?

— Так ты разговариваешь? — с недоверием спросила у него подошедшая Пинар.

А Мэд наклонилась к Бёрнис и тихо сказала:

— Может, он и ненормальный, но красив как бог.

Великан покосился на них и сказал:

— Я Питер Петрюссон. Как вас всех зовут?

— Почему же все думают, что ты не умеешь говорить и глух? — перебил его вопросом потрясённый Тафари.

— Ох, это сложный философский вопрос. Но если очень кратко, то в три я понял несовершенство этого мира. Мне больше не о чем и не с кем было говорить. С кем бы я ни беседовал, все общались со мной, как с неразумным младенцем. В школе я за три дня выучился читать и прочёл все учебники своего класса. За месяц я изучил уже всё, что вообще преподавали в школе. Дальше наступила скука. И потом, у кельтов есть такая пословица: «Те, кто часто открывают рты, открывают для себя в этом мире меньше всего». Уф-ф-ф… Никогда так много не говорил, — выдохнул он.

— Вот это да… — присел на камень Леонар, переваривая увиденное.

— Сказать тут нечего. Неожиданно, — кивнул Стурла и почесал бороду.

В это время Питер стянул с себя рубаху, вытащил из-под камня ведёрко с водой и стал над ним умываться:

— Я был голоден, и ходил за черникой, — объяснял он, — её нынче на болотах много.

Пока он оттирал пятна с лица, визидары разглядывали его мощное тело. Бычью шею Пита, обвивал рисунок из кельтских узоров. Чёрные линии перекрещивались с синими и светло-голубыми. Спускаясь по правой руке, они покрывали кожу до самых пальцев. Такие же знаки были на животе.

— Откуда это? — спросил Тафари, указав на татуировки.

— Не знаю, — повёл плечами Питер и, вытершись рубахой, надел её на себя, — как я понял, в роду у нас такое было. Проступали рисунки и у прадедов. Ну, вот и у меня. Давайте всё же знакомится, — он лучезарно улыбнулся и протянул руку Тафари.

После знакомства визидары устроили за валуном привал. Расстелили на траве одежду, вытащили продукты и стали рассказывать о себе и своих приключениях.

— А ты, Пит, не знаешь, какого рода? — спросила его Мэдлин, отпивая молоко из бутылки.

— Я то? Знаю, — сказал Пит, откусывая от ломтя, — мы от богов.

— Что? Как это? — удивилась Бёрнис, — ведь все визидары от духов и чудищ?

— Сам не знаю, как. Но ходят легенды.

— А ты знаешь, где искать твой тол и есть ли у тебя ауксил?

— Конечно, знаю, — отмахнулся Питер. — Я их нашёл ещё в десять лет. Только вас осталось дожидаться.

— Как?! — вскочили Тафари и Леонар.

— Так просто же. Кое-что прочел в дневниках прадеда, кое-что сопоставил. Сходил пару раз в горы, нашёл секретное место. Разгадал, как его открыть. Съездил кой-куда… Но вот незадача — до конца задача не решалась, хоть так крути, хоть эдак. Тогда я и понял, что кто-то должен прийти и принести то, чего не достаёт. Только не думал, — он оглядел визидаров, — что вас будет так много.

— А мы не думали, что ты такой большой, — обгладывая рыбину, сказал Марио.

— Вот так дела… — опять удивлённо потянул Леонар.

И все заговорили почти одновременно. Со всех сторон на Питера посыпались вопросы:

— Расскажи про свой тол? Как он работает?

— А ауксил у тебя какой?

— Так ты знаешь, куда нам двигаться дальше?

— Может, ты знаешь, где искать Медикат?

— Пит, ты знаешь секрет, откуда мы?

Он оглядел галдящую толпу, выждал, покуда все не успокоятся и, ещё раз обведя всех чарующим взглядом оленёнка, кивнул и с достоинством сказал:

— Я знаю ответы на все ваши вопросы.

Потом помолчал, залез в свой шалаш и вытащил тряпицу. Развернув её, показал стопку тетрадок, испещрённых записями и схемами. Карту, нанесённую на обрывок тонкой шкуры неизвестного животного и тонкую деревянную свирель, покрытую знаками.

— Вот это мой ауксил, как я понимаю, — поднял Пит свирельку.

— А что это за дудка? — уточнил Стурла, — что она делает?

— Когда на ней играешь, она поднимает грузы, отодвигает преграды. Именно так я открыл пещеру, где нашёл вот этот план, — тут он показал на шкуру с картой, — правда, ушло много времени, прежде чем я догадался, как и что делать. Всё детство потратил на изучение свойств свирели, пока не догадался, что она как-то связана с моим знаком.

Пит вытащил из-под рубахи пластинку на кожаном ремешке, которая висела у него на шее. На медном круге был выбит знак визидаров.

— Помещаешь амулет на нужный предмет, дуешь в свирель закрывая одну дырочку, и груз поднимается. Закрываешь другую дырку, и груз опускается. А вот потом было сложнее: пришлось обойти все окрестные холмы. Пока не нашёл нужную пещеру, закрытую куском скалы.

— Ты очень умён, — кивнул восхищённо Стурла.

— Я искал методом тыка в поисках нужного жёлудя на дубе. Просто перебирая по очереди все. Так что, это не ум, а скорее, моё терпение и методичность, — улыбнулся Пит, — а после несколько лет ушло на то, чтобы понять эту шкуру, определить, что она непростая.

Питер расстелил перед ними карту с пояснениями и схемами. Это был изрядно помятый и рваный по краям обрывок шкуры. Все надписи на неё были будто выжженные.

— Надо же, — склонился над листком Леонар, — мне кажется, здесь видны не все записи, возможно, потому что здесь нужен проявляющий порошок?

Леонар достал солоночку и посыпал лист. Рисунок проявился чётче и стал цветным. Так же появились куча других надписей и разъяснений.

— Ну и дела, — почесал затылок Пит, — вы меня сейчас удивили.

— А как же ты сам эти надписи проявил? — спросил его Леонар.

— Опять таки путём проб и ошибок, — застеснялся Пит. — Не было у меня никаких определённых способов. Пробовал всё: Нагревал, погружал в воду, растирал порошками. Вон, даже повредил тут кое-что — показал он на оборванный край плана, где не хватало текста.

— Ну, тут что-то не сильно важное, как я понимаю, вчитываясь в слова, сказал Леонар. — Однако ж, ты очень умный, — повторил он мысль Стурлы.

— Был бы умным, догадался бы раньше, — вздохнул Пит.

И заинтересованно покосился на то, как Леонар копается в Бесконечной сумочке Мэд, доставая книги, в которых граф хотел кое-что уточнить.

— Ух ты! — присвистнул Пит, увидев энциклопедию, — Леонар, а евклидова геометрия у тебя есть?

— Кажется, нет — помотал головой Леонар.

— Жаль, — сказал Питер, а потом продолжил объяснение, — из моей карты я понял, где находится проход в Визидарию. И даже побывал вблизи двери, но…возникли сложности. Поэтому мы отправимся туда вместе. Как и должно быть.

— Как и должно быть, — зачаровано повторила Мэдлин, слушая рассказ Питера. От него и, правда, невозможно было оторвать глаз.

— Так ты так и размышлял всё-время, сидя здесь, в полях? — спросила Бёрн. — Все дни напролёт?

— О! Когда я не разгадывал наших визидарских загадок, то пас овец и слушал радио.

— Радио?

— Да. Я прочёл статьи Фарадея про электромагнитное поле и работы Максвелла о распространении радиоволн. Увлекаюсь так же тем, что пишет Тесла. Но его статьи достать труднее. Но всё это параллельно с чтением книг по военной истории. Лет с двенадцати я изучаю тактику ведения боя и виды оружия.

Стурла уважительно взглянул на Пита, погладив ножны своего меча.

— Я даже не понимаю, о чём он сейчас тут говорил, — восхищённо шепнула Мэдлин Бёрн.

— Но…но где ты берёшь литературу? — удивился Леонар.

— Так тут, собственно, до Дублина то недалеко. Полдня пешком. Я там подрабатывал носильщиком. И был записан в библиотеку. Вы были когда-нибудь в дублинской библиотеке? Там очень красиво. Кроме того, такое множество материалов, что можно просидеть целый день, не замечая, как летит время. Там я самостоятельно выучил физику и химию. Из Дублина я и привёз чертежи радио. Смастерил и слушаю.

Он залез в шалаш, который, оказывается, скрывал много интересного. И вытащил коробку с дырочками. Покрутил две самодельные ручки и о! чудо! — раздался голос диктора.

Передавали новости.

— Так где же?! Где Визидария? — в образовавшейся тишине вдруг спросила Янмей.

Все, затаив дыхание, повернулись к Питу.

Мэдлин на секундочку стало страшно. Сейчас они услышат то, о чём мечтали столько времени! Самую главную разгадку. Где находится эта далёкая земля предков? Где этот волшебный край? Мэдлин зажмурилась, опустив лицо.

Питер посмотрел на небо, опять взъерошил большой пятернёй чёлку и произнёс:

— Недалеко. В Дублине.

— Как?! — вскочил Итиро.

— Стоило бы сообразить, — задумался Тафари. — Ведь печать визидаров очень похож на кельтские знаки.

— Да, на глаз Одина, — кивнул Пит.

— И на знаки викингов, — насупился Стурла.

— А нам с сестрой, — сказала, задумавшись Мэд, — мать с детства пела колыбельную нашего рода, в которой были такие слова…

И Мэдлин запела:

На зелёных холмах ветер вереск медовый качает.

Где далёкий тот край расположен никто и не знает.

За закрытой тяжёлою дверью я тайны оставлю,

Но вернусь обязательно к ней я, лишь силы прибавлю.

Ведь в воде ведьминой впадины глубОко на дне

Осталось моё сердце и скучает по мне…

Девушка замолчала. А потом грустно добавила:

— Только я думала, что всё это просто красивая песня. А оказывается, это всё о нашей родине. Ведь это песня про Ирландию? Так где в Дублине живут визидары, Пит? У них там свой район? Много ли их осталось?

— Э-э-э, я не говорил, что они живут в Дублине, — покачал он головой. — Они живут в другом мире. А дверь в него находится в подземных коридорах под Дублином. В той карте как раз об этом и сказано.

— Да-да, — закивал Леонар, они с Итиро и Тафари изучали документ, — весьма занятная карта. По ней получается, что Дублин практически испещрён проходами, выходящими во многих местах на поверхность.

— Их сделали давно. Но не люди и не визидары. А огромные черви, — уточнил Пит.

— Ты их видел? — ужаснулась Пинар.

— Червей там больше нет. Но, есть много чего другого… В тех лабиринтах даже с картой заплутать очень просто. Залезаешь в одном месте, но вылезешь совершенно в другом… Иногда оказываешься в чужом подвале. Так меня несколько раз принимали за вора, приходилось выпутываться… Я как-то даже дошёл до нужной двери, что в тех лабиринтах было не так просто. Но открыть её не смог. Она ограждена защитой. Каким-то невидимым полем. К ней даже вплотную не подойти. Нужна вся наша команда.

— Так вперёд, — заспешил Тафари, — но где же твой тол, Питер?

— Сейчас, — великан поднял палец вверх, — мой тол очень прост.

Питер опять полез в шалашик, вытащил оттуда новый кулёк. Все собрались вокруг ладони Питера на которую он этот кулёк водрузил, а другой, как фокусник, стал медленно разворачивать. Визидары затаили дыхание. Последний уголок был развёрнут и…на ладони лежал новенький пистолет.

— Что это? — опешил Марио.

— Это — M1911 — самозарядный пистолет, разработанный Джоном Мозесом Браунингом в 1908 году. Стреляет патронами 45 ACP. Их у меня тоже пару коробок, — объяснил великан.

— Но…но Пит…Это не может быть твоим толом! — возразил Тафари, — тол — это инструмент визидара. А ты показываешь нам браунинг, который создан людьми. И совсем недавно!

— Нет, я не ошибаюсь. В записях у прадеда есть чёткая фраза: «возьми с собой самое новое оружие, которое можешь достать. Это и будет твоим толом». Я смог достать только это. Но оно отличное!

— Зачем визидарам такое оружие? — растерялась Пинар

— Видимо, есть нужда. Раз мой прадед хотел меня об этом предупредить, — пожал плечами Пит. — Разберёмся на месте, — добавил он слова, который так любил произносить Тафари и тот одобрительно хмыкнул.

— А как же ты оставишь овец без присмотра? — спросила у Питер Мэдлин, глядя на стадо, разбредшееся по всем полю.

— Ты думаешь, это впервые? — ответил Пит, — матушка Фуамнак потом их сама загонит. Только вот надо бы о ней позаботиться. Всё это время я подкидывал ей монет в котелок, где она держит деньги. Она верит, что он волшебный. Всё же, миссис Фуамнак заменяла мне мать, хоть и была строга.

— Мы позаботимся о ней, — сказал Марио, — вот возьми.

Он достал свой кошелёк с монетой и отдал Питеру. Тот покрутил его в руках и, узнав от визидаров что это, очень обрадовался:

— Ну, Теперь они с братцем Неисом не пропадут.

Пит собрался подкинуть кошелёк мачехе на крыльцо.

— Но пока я обернусь — попросил он визидаров, — не могли бы вы сложить к себе в волшебную сумку мои пожитки?

Из шалаша и укромного места под камнем, он стал вытаскивать связки тетрадей, свёртки, бутылочки, небольшие механизмы и разные инструменты. Сложил это все в кучу перед визидарами и, мурча под нос песенку, ушёл.

Визидары перебирая вещи Пита, рассматривали его тетради. Они были полны схем летательных аппаратов и подземных машин, каких-то неведомых приспособлений. Там было много неразборчивых рисунков, заметок и зарисовок. Куча записей посвящались оружию и сражениям: схемы, высказывания полководцев, наброски планов.

— Да, этот Питер невероятно умён. Пожалуй, таких умных и рассудительных, я и не встречал. С ним мы приумножили не только силы, но и мозги, — сказал задумчиво Тафари.

— Поглядите-ка, — подал голос Стурла.

Он сидел на камне и изучал карту Питера.

В том месте, куда он тыкал пальцем, были нанесены схемы подземных проходов. Рядом рисунок чУдного сгустка: то ли комок из корней, то ли из соломы.

— Тут написано, что проходы сделали некие древние животные, вроде гигантских змей. Их, видно, Пит и называл червями. Этих змей уничтожили визидары. Над входом в подземелье росли дубовые рощи, в которых обитали дубовики — опасные и злобные существа. Они жили в кронах и стволах дубов, охотясь на животных и человека. Когда люди срубили дубовые рощи, и вместо них построили дома, дубовики ушли под землю. И теперь сторожат тамошние проходы. Иногда они вылезают в подвалы домов и нападают на мелких животных. Дубовик — это живой нарост корней и веток. У каждого дубовика много ртов, полных зубов с ядом. Передвигаются они, быстро перекатываясь, и набрасываются на любого, кто посмеет к ним спуститься.

Тут из-за камня показался Питер.

— Так ты про дубовиков говорил, когда упомянул, что в пещерах у тебя были проблемы? — спросил его Марио.

— И про них тоже, — кивнул Пит.

Он оголил руку без рисунков и показал бороздки давно заживших шрамов. Будто кто-то неоднократно провёл по его предплечью вилами в разных направлениях.

— Вот это, — сказал Питер, — следы от их зубов. И с ними браунинг не помогает. Но и сама дверь, как я уже говорил, с секретом.

— Что ж. В любом случае, нам придётся туда пойти, как бы там ни было страшно. Там проход в Визидарию, — сказала, вставая, Бёрнис.

Все с ней согласились.

Они собрали вещи и отправились в дорогу. Питер показывал остальным визидарам путь, но приспособиться к его шагам было непросто — один шаг Пита равнялся двумя шагами Тафари и шести — Стурлы. Поэтому Питу пришлось идти очень медленно. Он подхватил маленькую Янмей, посадил её к себе на плечи и потопал дальше.

Овцы семьи Петрюссонов, жевавшие траву у сухого дерева, иногда поднимая головы, еще долго видели силуэты визидаров, которые то пропадали в низинах, то снова показывались, когда компания поднималась на возвышенности. Но вскоре они исчезли насовсем. Погас звонкий детский смех, заглохла песенка басом, растворились голоса.

А ремесленники тем временем вышли на широкую дорогу, ведущую прямиком в Дублин. Немногочисленные прохожие останавливались и с удивлением глядели им вслед, разглядывая странную компанию. Но даже они до конца не понимали, какое невероятное чудо видят — десять прославленных родов ремесленников, наконец-то, были вместе.