Возвращение Прославленных

Следопыт

Через час, заправившись, самолёт улетел. Стурла с Итиро остались одни.

Они так и стояли в тени сарая, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Удивлён, что Танзания — это не пески, — вдруг сказал Итиро, — я готовился к тому, что мы будем блуждать по пустыне.

— Я тоже, — вытер лоб Стурла и, прислушиваясь, добавил, — ещё я думал, что в Африке тише.

Отовсюду неслись звуки: казалось, траву колышет не ветер, а цикады. Птицы надрываясь, старались перепеть друг друга. Невидимые звери из зарослей время от времени протяжно вскрикивали, а недалеко, в залитой низинке, по воде бродили остроносые цапли и гортанно переговаривались между собой.

Визидары, конечно, не знали, что здесь недавно закончился сезон дождей, и природа буйствовала: зеленела трава, баобабы раскидали широкие кроны. Вдалеке паслось стадо животных, похожих на оленей, но с длинными витыми рогами. Глядя на чудо-оленей, Стурла спросил:

— Ну, что будем делать?

— Пойдём по дороге. Куда-нибудь да дойдём, — ответил Итиро. — Сушёной рыбы у нас много, воды вдоволь. Найдём людей и спросим про Тафари. Кто-нибудь да подскажет. В конце концов, будем разыскивать каждого Тафари, который здесь живёт. Уж визидара то мы отличим.

Итиро стянул с себя лишнюю одежду и остался в шортах и майке. А Стурла, так и стоял в штанах, фуфайке с заплатками и шлеме на голове.

Друзья двинулись к дороге. Выйдя к ней, они поразмышляли у обочины и так как, собственно, им было всё равно, выбрали идти налево.

Они шли и шли, но порой им казалось, что они двигаются на месте — в пейзаже вокруг мало что менялось, кроме положения солнца на небе — а оно припекало всё жарче. Стурла семенил и задыхался, поэтому Итиро старался идти медленней. Пару раз путники делали остановки и пили — в этом им помогала бамбуковая палочка.

— Стурла, почему ты не снимаешь шлем? — спросил на очередном привале Итиро. — Он же наверняка нагрелся. Не хотел бы я идти сейчас с кастрюлей на голове.

— Это не кастрюля, — обиделся Стурла, — а моя защита. Ни в жизнь его не сниму.

И они отправились дальше. Часов через пять показалась развилка дорог. Налево она расширялась, а направо, наоборот, становилась еле приметной тропинкой.

— Я думаю, — сказал Стурла, — что теперь нам направо.

— Но ведь большая дорога уходит налево, — возразил Итиро.

Показав на тропу, Стурла объяснил:

— В том то и дело. Здесь явно ходят люди. Иначе бы дорожка быстро заросла.

И они углубились по тропинке в саванну.

Вскоре показались невысокие горы. Скорее, заросшие холмы. Друзья свернули к ним — казалось, у их подножия вьётся дымок, виднеются крыши домов и идёт какое-то движение. Но когда они подошли ближе, это оказалось не деревня, а всего лишь группа больших округлых камни, у которых паслось стадо буйволов. То, что они издали приняли за дым костров было жарким маревом.

Подходить близко к буйволам Стурла и Итиро не стали. А, надеясь на удачу, просто двинулись вдоль холмов.

Иногда Стурле чудилось, что за ними кто-то следит. Тогда он останавливался, пригибался, заставлял присесть Итиро, и, сквозь высокую траву, долго вглядывался вдаль. Но никого не видел. Порой они останавливались на передышки. Пили, сидя в скудной тени деревьев, не спасавшей от жары. Потом обычно Стурла норовил прилечь, называя это «минуткой размышления», но Итиро дёргал его и убеждал продолжать путь. Стурла недовольно сопел, но, вздыхая поднимался и тащился за другом.

…Африканский закат застал их врасплох. Огромное солнце вдруг окрасило небо в алый и быстро скатилось за горизонт. Мгновенно стало темно и тихо.

А визидары так никуда и не дошли. За день они никого не встретили, кроме диких буйволов, пары страусов и многочисленных стай птиц.

Итиро разжёг Огненной палочкой костёр. Визидары поели и сделали себе из травы подстилки. Стурла разложил большой круг из камней вокруг них, а Итиро поджёг его, чтобы дикие животные не напали неожиданно. Так они и спали до утра в кругу из раскалённых камней, прислушиваясь к незнакомым звукам саванны.

На следующий день, они еле встали, потирая затёкшие ноги. Итиро, конечно, привык спать на циновке, но на земле ночевал впервые. Кажется, каждый мелкий камушек оставил на его теле вмятину. А спина болела так, будто его пинали.

Визидары хмуро поели. Стурла вдыхал жаркий воздух, тосковал и был сердит.

— У вас в Японии сауны есть? — неожиданно спросил он у Итиро.

— А что это? — удивился парень.

Стурла оживился и пустился в подробные объяснения, рисуя палочкой на песке домик с трубой. Было видно, что рассказ доставляет ему самому удовольствие.

— Такого у нас нет. Но есть горячие купальни — онсены, — сказал Итиро.

— Не то это! Не то! — нервно вскочил гном.

И следующие полдня, пока они шли, Итиро пришлось слушать, каково это — иметь счастье помыться после зимнего мороза в жаркой норвежской бане. Стурла рассказывал об этом, кидая жалостливые взгляды на Итиро, как смотрят на слепого, не видевшего солнца.

Друзья продолжили путь вдоль холмов, которые становились всё ниже.

В обеденный привал Стурла сидел на поваленном дереве и долго сооружал какую-то конструкцию из палочек и верёвок, поглядывая на равнину, где носилисьпёстренькие птицы.

— Что это ты делаешь? — спросил его Итиро.

— Силок, — немногословно ответил сосредоточенный Стурла.

Потом он встал, сказал Итиро: «Подожди здесь», и скрылся в траве.

Через час Стурла вернулся с охоты с двумя рябчиками. Друзья приготовили их, досыта наелись. А птичьего мяса хватило ещё и на ужин. После сытного перекуса, идти стало веселее, особенно Стурле. Он стал напевать.

Итиро давно заметил, что когда гном был сыт, то любил погорланить песни.

Ночные потёмки для них уже не были неожиданными. Готовиться к закату они стали заранее. Пока ещё было светло, устроили удобный ночлег под открытым небом. А когда стемнело, поели, легли, и долго смотрели в чужое небо, разглядывая широкий шлейф из миллиардов звёзд.

— Скажи, Стурла, а ты счастлив? — вдруг спросил Итиро, — потому что мне кажется, что я не знаю, что такое счастье.

— Счастье — это когда тебе достаточно того, что у тебя есть, — ответил Стурла, — мне не хватает Дэгни, но я понимаю, что ей был бы труден этот поход. Неизвестно, сколько он продлится и что нас ждёт впереди. Но я обязательно заберу Дэгни с собой, когда мы дойдём до конца. В остальном, мне всего вполне достаточно. Поэтому, наверное, Итиро, я счастлив.

— А кем бы ты был, если бы был простым человеком? Как бы прожил жизнь? — задал новый вопрос Итиро.

— Я бы имел маленькую кузню, сыроварню и иногда выходил бы в море вместе с рыбаками. Так что я бы имел то, что и так имею. А о чём мечтал ты, Итиро? — спросил гном.

— Я мечтал стать волшебником. Старшие мальчишки из соседней деревни нас, младшеклассников, очень обижали. Мы ходили с ними в одну школу, а они поджидали нас после занятий и то толкали в канаву, то забрасывали камнями или пачкали нам одежду. И по ночам я мечтал, что буду сильным волшебником и отомщу им.

Стурла приподнялся и спросил:

— Ну, сейчас то ты понимаешь, что месть — это глупость?

— Сейчас да.

— С врагами надо сражаться в равном бою. А иначе ты их ничем не лучше, — сказал Стурла, поудобнее устаиваясь на лежанке.

Они еще долго беседовали, косясь на силуэты пугливых зебр. Они паслись недалеко и тревожно поднимали головы, прислушиваясь к незнакомым речам.

Под утро друзья задремали. Но выспаться не успели. Они одновременно проснулись, от того, что то самое стадо зебр вдруг сорвалось с места и с шумом пронеслось мимо них.

— Что это они? — спросил, потирая глаза, Стурла.

— Не знаю, может, кого испугались, — потянулся, зевая, Итиро.

Но внезапно оба получили ощутимые удары по голове, и в одно мгновение кто-то на их головы накинул мешки.

Визидары ничего не видели, но чувствовали, что человек шесть, переговариваются между собой на отрывистом незнакомом языке, связывают их и подвешивают за ноги и за руки на шестах.

Сначала Итиро и Стурла барахтались, кричали, но на их слова никто не обращал внимания.

Потом их долго несли, видимо, меняясь местами. Итиро только переживал, чтобы незнакомцы забрали со стоянки и их вещи. Как их потом найти?

Наконец, визидаров сняли с шестов и куда-то бросили. Ушло много времени, покуда они, барахтаясь и катясь по земле, не развязали руки, и не содрали с себя мешки.

— Уф, — сняв шлем и потирая голову, вздохнул Стурла, — а ты ещё спрашиваешь, зачем я всё время его ношу и порой даже сплю в нём.

— Как ты думаешь, где мы? — спросил Итиро.

Друзья огляделись. Они находились в глиняном домишке с плотной соломенной крышей. Окон в нём не было. Только дверь, тоже из соломы, за которой мелькала чья-то тень.

Тихо подкравшись, визидары стали смотреть в щели двери. За нею расхаживал рослый масай, разодетый в цветные одежды, в руках он держал длинное копьё. Отсюда же был виден большой двор, окружённый по кругу домиками. Вдали у костров что-то готовили люди племени. Одна хижина была крупнее других. Рядом со входом в неё Итиро заметил свою сумку и мешок Стурлы. Но тут же дома вышел масай-воин и занёс вещи внутрь.

— Эх, если бы здесь была моя Огненная палочка! Я бы проделал ею дыру в стене, и мы бы сбежали, — расстроился Итиро.

— Надо ждать ночи, — сказал Стурла, — и попытаться сделать подкоп.

— А, может, поговорить с ними? — предложил Итиро и подошёл к двери.

Он постучал об косяк и, как можно более дружелюбным голосом, обратился к охраннику:

— Уважаемый господин масай, мы пришли с миром. Мы разыскиваем человека. Мы никого не хотим обижать…

Охранник приоткрыл маленькую щель, больно ткнул в плечо Итиро копьём, что-то сердито приказал и снова закрыл дверь.

— Наверное, он тебе сказал, чтобы ты молчал, — предположил Стурла. — Ой, смотри, мой браслет то на мне. Может, мы сами себя у них выкупим?

Стурла произнёс заклинание золота, но вокруг ничего не изменилось. Видно, именно в этом месте металла не было. Какое-то время они с Итиро рыли песчаный пол в поисках золотого песка. Но его было немного, и крупинки были слишком мелкие. Друзья смогли насобирать лишь маленькую горсточку. То же получилось и с серебром.

— Да, не густо, — оглядев добычу, грустно сказал Стурла.

Но они аккуратно сложили золото с серебром на платок Итиро. И он спрятал узелок в карман.

Тут на улице что-то стало происходить. Масаи выходили из домиков, галдели, откуда-то зазвучали барабаны.

В поселение зашла процессия. Люди тащили носилки, на которых сидел человек с раскрашенным лицом в огромной короне из страусинных перьев. Все падали перед ним ниц, беспрерывно кланялись, возводя вверх руки, и произносили ему какие-то хвалебные речи.

— Видно, прибыл кто-то из тутошних главных, — наблюдая за происходящим сквозь щель, шёпотом предположил Стурла.

«Главного» внесли в тот самый большой дом и несколько человек зашли следом. Остальные разбрелись по поселению.

Наконец, к домику пленников приблизились четверо и открыли дверь. Они схватили Итиро и Стурла и потащили их туда, где сидел «Главный».

Визидаров завели внутрь и кинули на пол. Человек в короне, грозно сдвинув брови, долго на них смотрел, а потом на ломаном английском спросил:

— Что вам надо, злые люди?

— Мы не злые, — возразил Итиро и протянул Главному бушмену узелок с золотым и серебряным песком, но тот посмотрел на него и равнодушно отпихнул.

— Белые всегда злые. И глупые. Думают, что нас можно купить, — сказал он. — К нам приходили разные белые. Но все они были не с добром. Африка — колыбель всех людей, но из-за белых нет мира в этой колыбели. И пока здесь нет мира, не будет его и на всей земле. Там где белые, всё становится алым. Все белые приходят, и хотят что-то у нас забрать. Что хотите забрать вы?

— Уважаемый человек, — начал Стурла.

Он встал во весь свой маленький рост, прокашлялся и, с достоинством, продолжил:

— Мне, действительно, жаль ваши земли и ваших людей, раз тут происходит такое дело. Но мы пришли издалека в поисках брата. Он одной с нами крови. Он — Великий волшебник.

Главный посмотрел на Стурла, потом на Итиро и спросил:

— И как же зовут этого волшебника, которого вы ищите?

— Его зовут Тафари, — громко ответил Итиро.

Все, кто был в доме, заговорили одновременно, а у Главного вытянулось лицо. К нему подбежал один масай, обильно обвешанный бусами, и, присев, что-то быстро стал объяснять, тыча пальцем на Стурлу и Итиро.

— Вы, конечно, не знаете Тафари, но он, действительно, настоящий волшебник, — добавил Стурла, глядя на суету вокруг.

Главный поднял руку, и все разом замолчали. А он стал медленно говорить:

— Все в Танзании знают Тафари. Многие даже считают его богом Бокеро, который должен прийти на нашу землю, чтобы освободить её. Тафари сделал для нас очень много хорошего. Он объединил племена саванн. Был учителем нашим детям. Обладая мудростью, он был и моим наставником тоже. Я успел состариться, но Тафари — всегда молодой, потому что в его жилах течёт кровь богов. У Тафари большое сердце. Не одно племя он спас, умея выследить добычу в самых пустынных местах или находить воду там, где никто не мог этого сделать. От этого его второе имя — Следопыт. Но ни один из вас не выглядит как его брат.

— Мы с ним визидары — одного рода. Хотя родители у нас разные, — разъяснил вождю Итиро.

— А где сейчас Тафари? — спросил Стурла. — Жив ли он?

— Да, жив, но он далеко. Следопыт сказал, что ему надо победить зло. И уплыл на остров. Он предупредил всех вождей, что к нему придут двое, и чтобы мы тем двоим указали путь, где его найти. Но мы никак не знали, что эти двое будут белыми, — объяснил растерянно Главный.

— Так вы отпустите нас? — спросил Итиро.

— Мы не только вас отпустим, но и проводим до Тафари, — пообещал Главный.

— Вы отдадите нам наши вещи? — попросил Стурла.

Вместо ответа Главный что-то сказал тому самому масаю в бусах, и тот выскочил из домика, притащил сумку и мешок. И отдал ремесленникам.

Когда визидары вышли из дома, остальное племя встречало их уже совсем по-другому. Их накормили козьим мясом, напоили странным чаем и стали расспрашивать. Главный переводил вопросы, которых было бесконечное множество.

…Рано утром масаи собрали отряд из пяти человек и отправили их с визидарами к Тафари.

Они шли на север по саванне несколько дней, останавливаясь лишь на ночные передышки. Стурле было труднее всего — шёл то он медленно. И ему, в конце концов, соорудили что-то вроде гамака из плаща, посадили его туда, и двое масаев понесли его, как на носилках.

Через четыре дня они, наконец, достигли огромного озера Виктория. Оно посверкивало перед ними, словно раскалённая лава, миллиардами отражений разлившихся солнечных лучей.

— Вон там, — сказал один из масаев, указывая на полоску земли на горизонте, чуть видную над медовой водой, — остров Рубондо. Там Тафари. Но наши ноги не должны туда ступать. Мы лишь поможем вам добраться до Следопыта.

Ремесленников посадили в лодку и перевезли на остров. Масаи указали направление, где искать Тафари, и уплыли обратно.

Стурла и Итиро оказались одни на пустынном берегу заросшего острова.

— Ну, — сказал Стурла, — пойдём?

И смело углубился в густую чащу, куда указывали масаи. Но идти было не так то просто — никаких дорог или даже крохотных тропинок не было. Переплетённые между собой растения стояли стеной. Каждый листок и стебель здесь вёл борьбу — душил и ломал окружающие растения в попытке урвать себе места. Стурла достал боевой топорик и стал им прорубать путь. Итиро предложил:

— Давай я пойду первым. Я повыше, и мне сподручнее будет рубить.

Но гордый гном упрямо мотнул головой и ответил:

— Викинги всегда идут впереди.

И, сопя, упорно продолжил рубить лианы, углубляясь всё дальше в джунгли. Сверху на них с удивлением смотрели обезьяны, а из зарослей постоянно взмывали перепуганные птицы.

Наконец, лес расступился и показалась крыша дома. Когда они вышли на небольшую поляну, перед ними предстало странное строение — узкая покосившаяся, почерневшая от времени, деревянная башня с пристройками и террасой. Над нею вразнобой были натянуты белые простыни, видимо, заменявшие маркизы. От этого дом напоминал то ли птицу, то ли упавший набок парусник. Видимо, это и было жильё Тафари.

Ремесленники взобрались на высокое крыльцо, постучали в двери. Но им никто не ответил. Но дверь была не заперта, и Стурла с Итиро зашли внутрь.

В комнатах оказалось неожиданно уютно: аккуратный шкаф, стол с посудой и даже полки с книгами на разных языках мира. На столах в вазах стояли цветы, на стене висел цветной ковёр.

Но во всём доме тоже никого не было. Тогда визидары решили обойти окрестности.

Когда они завернули за угол дома, то увидели мощное дерево, с синими бархатными корнями. Они напоминали жирных червей, толстыми сизыми лианами корни свисали с середины ствола, обволакивали собой землю и собирались в огромном глиняном горшке у основания дерева. Он был такой большой, что даже высокий Итиро не мог в него заглянуть. С корней беспрестанно стекала жидкость и капала в горшок. Жидкости было так много, что она постоянно переливалась через край. К горшку была приставлена лестница. Стурла залез на неё и заглянул внутрь. Но тут же отпрянул.

— Ты чего? — удивился Итиро.

— Посмотри сам, — показывая пальцем внутрь, сказал Стурла.

Итиро поднялся по лестнице и склонился над водой. На самом дне горшка, обняв колени, сидел человек. Он медленно поднял голову, посмотрел на Итиро и широко улыбнулся, выпустив изо рта пузырьки воздуха. Итиро быстро скатился с лестницы.

Голова незнакомца показалась над краем горшка, потом он опять исчез, а через пару секунд вынырнул, и легко выбрался наружу. Он был мускулистым, высоким — наверное, футов шесть, не меньше, с красивой тёмной, почти угольной, кожей и большими выразительными глазами. И ещё. Незнакомец был абсолютно голым.

— Здравствуйте, — ничуть не смущаясь, сказал темнокожий красавец, уперев руки в бока, — не ожидал сегодня гостей, хотя птицы мне о вас говорили. Я думал, вы доберётесь только завтра.

— Вы нас ждали? — удивился Итиро.

— Конечно, — сказал красавчик, обворожительно белозубо улыбнулся, и представился, — меня зовут Тафари. Я Следопыт. Извините, пойду оденусь. А вы подождите меня на террасе.

Тафари пошёл в дом, пятернёй встряхивая кудрявые волосы, чтобы те быстрее высохли. Итиро и Стурла, переглянувшись, пошли за ним и уселись на террасе обсуждая возраст Тафари — на вид ему было лет двадцать пять от силы.

Через пару минут вышел Тафари и снова их удивил. А вы бы не удивились, увидев в джунглях красавца, одетого, как денди? При этом, ещё секунду назад он был перед вами голым. Следопыт был в элегантном пиджаке (заметьте — по последней европейской моде!), штанах, жилете, белой рубашке из ворота которой торчал узел изысканного шёлкового платка. На ногах Тафари были щегольские ботинки. Выбивалось из элегантного наряда две вещи: на голове у Следопыта возвышалась острая валяная светлая шапочка, напоминавшая трюфельную конфету. А на его шее болталось маленькое мумифицированное крыло летучей мыши. На него-то в итоге, оглядев Тафари с головы до ног, и уставились Стурла и Итиро.

— Я рад. Очень рад, — теперь уже официально потряс Следопыт руки визидаров.

— Но…но… вы такой молодой, — растерялся Итиро.

— Обращайся ко мне на ты, — улыбнулся Тафари, — на самом деле, я не знаю, сколько мне лет. Много. Долгожительство у меня в крови от предков-визидаров. А здоровье поддерживает сок Плачущего дерева. Здесь его посадила моя бабушка. Она рассказывала, что привезла его росток из Визидарии. И, представляете, он прижился! Если в соке этого дерева, погрузившись полностью, сидеть долго, то будешь здоров.

— А насколько долго надо в нём сидеть? — поинтересовался Итиро.

— Часов двенадцать, не меньше, — сказал Следопыт.

— Но кто же сможет двенадцать часов сидеть под водой? — спросил Стурла, — кому это под силу?

— Мне, — сказал Тафари, и, махнув в сторону двери, добавил, — пойдёмте, я угощу вас, и мы побеседуем.

Они пошли внутрь дома. Там Следопыт быстро накрыл на стол. И, разложив по тарелкам аппетитные куски мяса, стал рассказывать:

— Я из такого же древнего рода, что и вы. Как возникли визидары? На Земле развивались две ветки: чудовища и люди. Чудовища, обладающие сверхъестественными способностями, пожирали людей. Люди охотились на чудовищ. Но постепенно две ветки переплелись и иногда появлялись смешанные дети. Они то и стали визидарами. Дети, рождённые от сверхъестественных существ, все больше приобретали человеческие черты, но обладали силами и знаниями, которыми не обладал человек. Люди называли визидаров волшебниками, магами. Первых детей визидаров часто воровали и показывали в цирках за деньги, как уродцев. Их родителей изгоняли, ведь смешанных браков чудовищ и людей не принимала ни одна сторона. От мелких троллей и людей произошли вы, Стурла, гномы. От духов в браке с людьми родились вы, Итиро, ёкаи. Я же из рода людей и русалок. Поэтому и могу жить под водой. Мои предки вообще были зависимы от воды и умирали, если не жили в ней. Я же могу выбирать среду. Постепенно визидары осели среди людей, стали на них похожими, хоть и обладали сверхестественными способностями. А вот мир чудовищ стал с визидарами враждовать, чтобы их уничтожить.

— Почему всегда кто-то с кем-то враждует? — вздохнул Итиро, — разве нельзя жить в мире?

— Философский вопрос, — кивнул Стурла.

Тафари же пожал плечами и продолжал рассказ:

— Вот поэтому визидары и решили отселиться. Они нашли на Земле место, где их бы никто не трогал. В долине Сиреневых ветров. Там и была расположена Визидария. Люди всю жизнь истребляли существ из магического мира. Поэтому боялись волшебства. А визидарцы, были им пропитаны. И потом, как бы визидарцы не были похожи на людей, всё же каждый чем-то от них да отличается. Часто эти отличия люди называют дефектами — шесть пальцев, идущих от рода сфинксов; волосатость от фавнов…

— Видно, у нас в крови тяга к магии, оставшаяся от наших предков, — предположил Итиро.

— Верно, — кивнул Следопыт, — визидарцы разные по характеру и сути, но объединяет их одно — магические корни. И среди них всегда были ремесленники. Самые сильные визидарцы. Они открывали мастерские, где создавали магические предметы…

— Толы и ауксилы, — добавил Стурла, поглощая остатки мяса.

Под конец он избавился от вилки и просто хватал их руками с тарелки. И как в него столько умещалось? Итиро и Следопыт давно закончили трапезу и за разговорами пили чай.

— Да, — подтвердил Тафари. — Визидария процветала. Подрастали её дети. Лучшие из них после школ поступали в Мастерские и становились ремесленниками — визидарцами, создающими волшебство. Такие Мастерские были похожи на людские лаборатории, заводы и университеты вместе взятые. Это были центры развития науки, культуры и промышленности. И самым известным был Стоунбон…

— Стоунбон, — повторил Стурла, жуя, — красивое название.

— Переводится как «каменная кость», — пояснил Итиро.

Тафари кивнул и продолжил.

— Я не знаю, кто породил малумов. Но они пришли внезапно и за одну Ужасную битву, длившуюся всего несколько дней, уничтожили лучших визидаров. В первую очередь ими были убиты ремесленники — мастера волшебства. Сожжены их мастерские. Мой прадед рассказывал, что Визидария спрятала в мире людей десять ремесленников. Которые должны вернуться, чтобы возродить страну. Мы с вами — из десяти Прославленных родов мастеров. Мы вернёмся на родину. Создадим заново разрушенные толы, вернём ауксилы и вернём к жизни самый важный предмет, о котором ходили легенды. Это волшебные палочки. Сложно поверить, но визидары создали их. А потом все палочки разом потеряли силу. Я не знаю, как и что случилось. Но мы обязательно это узнаем, когда соберём всех ремесленников и вернёмся на родину. Смотрите, нас уже трое! — засмеялся Тафари.

— Рассказываешь ты складно. Но, кажется, нас то ты не искал. Забрался в такую глушь — поди найди его. Спрятался от всех. Умник, — засопел сердито себе под нос Стурла.

Он отодвинул пустую тарелку и отвернулся.

— Не обижайся на него, — тихо шепнул Итиро Следопыту, — он устал сюда добираться. Но вообще, у Стурлы очень доброе сердце.

— Я знаю, — мягко ответил Тафари и снова широко улыбнулся, — я давно для себя решил, отказаться от обид. Это глупо. Знаешь, какой у меня секрет, который помогает найти язык с любым живым существом?

— Какой? — спросил Итиро.

— Как только встречаю на пути нового человека, про себя говорю ему: «Счастья тебе». И потом слушаю. По-настоящему плохих людей мало. И мне кажется, это всегда больные люди. Что-то у них внутри сломано…

— Согласен, — кивнул, вернувшись в беседу, Стурла. — А какой у тебя, кстати, ауксил, Следопыт? — перевёл он тему в нужное русло.

— Вот этот, — Тафари показал крыло мыши на груди, — Оно даёт память и дарует мудрость. Обладатель крыла говорит на всех языки мира и на языках животных. Я объединил племена саванн, потому что мог их понять, и меня в этих землях сделали главным жрецом. Но всю жизнь у меня была ещё одна цель — я занимался поиском злейших наших врагов — малумов. И нашёл одну из их нор. Иногда они выползают оттуда по ночам в полнолуние. Я знаю, как убить их, но не знаю, как уничтожить само гнездо.

— А где это гнездо находится? — спросил Стурла.

— Это колодец. И он прямо под этим домом.

Итиро вздрогнул. Страшные малумы оказались так близко!

— А, так вот почему ты тут, так далеко от людей! Ты, Тафари, как стражник у входа в Хельхейм — загробный мир викингов, — подскочил Стурла. — Но как ты видишь малумов, ведь, говорят, для нас они невидимы?

— Я придумал одни способ. Малум становится видимым, если напьётся крови визидарца. К сожалению, мне приходится брать свою, разливать её по чашам и расставлять на краю их норы. Так я их ловлю и уничтожаю. Но потом приходится неделю сидеть в слезах Плачущего дерева, чтобы восстановить силы. Сегодня как раз полнолуние. И я рад, что вы пришли. Может, мы вместе придумаем, как разрушить этот проход?

Визидарцы приняли решение осмотреть нору прямо сейчас. И все вместе двинулись к ней. Они спустились в подвал.

Оказалось, что дом примостился на скале. Он цеплялся за её неровные края и со временем перекосился. Но всё ещё отважно стоял на страже, скрывая в скале огромную отвесную дыру. Предки Итиро окружили её каменной площадкой и построили над ней башенку. Тафари говорил, что пока здесь жили его предки, то пытались придумать всё новые и новые ловушки для малумов. Но завалить яму не удавалось никому.

— Не бойтесь, это много лет назад малумов в норе было много. Сейчас их остались единицы, — успокоил Следопыт.

Глубоко внутри ямы что-то копошилось. У Итиро по спине побежали мурашки. Здесь, по краям норы везде были разложены чаши в которых пенилось что-то зелёное.

— Моя кровь не алая, — сказал Тафари, — а изумрудная.

Стурла кинул внутрь ямы камень, и они втроём слушали, как долго тот падает, гулко стучась об стенки колодца.

Итиро вытащил Огненную палочку и разжёг один булыжник, а потом и его скинул внутрь. Но тот пролетел какое-то время, освещая неровные чёрные стены в подтёках, а потом погас.

— Бездонный, — подытожил Стурла.

— Даже не знаю, что делать, — в отчаянии сказал Итиро, — Стурла, есть какие-то идеи?

— Ну, может применить мой тол? — задумчиво сказал гном.

— Как он здесь поможет? — пожал плечами Итиро.

— Попробуй, — попросил Тафари, — мы пока не знаем, что сработает. Поэтому надо пробовать всё.

— Аурум! — сказал, взмахну браслетом Стурла.

Но ничего не произошло. Видимо, золота здесь не было совершенно.

— Аргентум! — крикнул Стурла и снова взмахнул рукой.

И тут же вся яма засветилась белым ровным светом. Она состояла из чистого серебра.

Тафари подскочил:

— Мы спасены!!!! Знаете ли вы, что слёзы Плачущего дерева раздувают металлы? Поэтому их нельзя набирать в стальную посуду. Она вспенится, закипит и разрастётся. Скорее пойдёмте!

Визидары вылезли наверх и стали делать подкоп под ту часть стены, которая была ближе всего к глиняному горшку. Стурла и Тафари рыли под стеной в подвал. А Итиро прокладывал в земле канаву, по которой будет литься жидкость от кувшина до дома. Визидары спешили, но вечер надвигался ещё быстрее.

Когда рыть оставалось совсем немного, солнце потухло.

— Времени нет! Бросайте лопаты, — скомандовал Тафари, — сейчас опрокинем горшок, и жидкость размоет остатки земли.

Итиро заставил светиться Огненную палочку, укрепив её на стене дома.

Визидары побежали к глиняному горшку. Но хоть Итиро его подкопал, перевернуть такую махину было не так просто. Они пробовали много раз, наваливаясь со всех сторон. Но горшок стоял, как влитой. И все они втроём похолодели, когда услышали громкое чавканье. Они обернулись и увидели страшное.

В подвале у чаши постепенно проявлялось жуткое существо: издали его фигура напоминала человеческую, с удлинёнными руками и ногами на которых выделялись безобразно утолщённые суставы. Череп малума был сплюснут, словно срезан на макушке. Шеи почти не был видно — между головой и туловищем лишняя кожа собралась складками. Его кожа напоминала тёмно-зелёную, почти чёрную кору деревьев — сморщенную и высохшую, покрытую трупными пятнами. С ужасного лица, не моргая, смотрели глубоко вдавленные янтарно-кровавые глаза с белыми зрачками. Большой безгубый рот его и острые кривые зубы были покрыты чёрной жижей смешанной с запёкшейся кровью. Кисти рук походили на пауков, у которых вместо ног были пять кривых вытянутых пальцев с острыми когтями.

И тут существо посмотрело на них, поднялось и двинулось в их сторону. Стурла вытащил меч и быстро перерубил лианы плачущего дерева, чтобы освободить горшок от опутавших корней. С утроенной силой визидары налегли на ёмкость и, наконец, перевернули его.

Он раскололся, и все слёзы, которые там были, оглушительным потоком понеслись под дом, снеся в яму малума и ещё одного, который, видимо, вылез недавно, но успел налакаться крови.

Стенки колодца задрожали, вспенились и сомкнулись. Но процесс не прекращался: пузырящееся серебро столпом пены вылезало из ямы и, в конце концов пробило потолок подвала. Его выбросило струёй вверх. Дом подкинуло и раскидало в стороны.

Когда ремесленники вылезли из-под обломков, кашляя от поднявшейся пыли, дома не было. Вместо него стояла застывшая вспученная серебряная масса, напоминавшая замки из песка, которые возводят дети на побережье.

Они отошли в сторону, глядя на развалины. За ними раздался треск, только визидарцы успели расступиться, как рухнуло и Плачущее дерево. Без корней оно не держалось на земле.

— Жаль твоего дворца, — сказал Стурла, стирая с лица грязь.

— И плачущего дерева, — добавил Итиро.

— Ничего, — засмеялся Тафари, — я рад, что мы уничтожилилогово малумов.

Итиро еле нашёл Огненную палочку — благо она немного мерцала в кромешной темноте. И, освещая ею округу, визидары собрали вещи, какие смогли найти.

После они отправились на берег, где в кустах у Тафари была спрятана лодка. Ремесленники втроём вытолкали её в воду, сели и поплыли. На вёслах были Тафари и Итиро. А Стурла сидел на корме. Он освещал дорогу, высоко подняв Огненную палочку.

— Куда мы теперь? — спросил гном у Следопыта.

— Добывать мой тол. Он хранится у племени Ваконьинго. Это воинствующие гномы, живущие у горы Килиманджаро. Я как-то пытался с ними поговорить, но в диалоги они не вступают.

— С гномами я всегда договорюсь, — махнул рукой Стурла, — главное веди нас, туда, где они находятся.

Переплыв на берег, путники устроили ночлег, а с утра двинулись в путь.

По дороге к Килиманджаро Стурла и Итиро много раз убеждались, что Тафари знают все и недаром называют Следопытом. Везде он ориентировался так, словно в давно знакомом доме. Всё видел и чувствовал. Шёл по звериным следам. Легко предсказывал погоду, наперёд знал все окрестные новости и заранее предупреждал Стурлу и Итиро о встречах с животными и людьми. В любом племени Тафари были рады так, словно к ним, действительно, спустился бог. К нему шли с вопросами и просьбами, и каждого Тафари выслушивал, кому мог — всегда помогал.

…Через несколько дней похода визидары, наконец, увидели сияющую вершину Килиманджаро. Стурла всё боялся, что они пропустят нужную гору — во фьордах Норвегии это обычное дело. Но не заметить Килиманджаро было нельзя. Она одиноко возвышалась среди равнины, украшенная снежной шапкой, словно пирог сахарной глазурью.

Когда они подошли к ней вплотную, то были уже достаточно уставшими. Итиро всю дорогу думал, как не хватает здесь духа Аширай Яшики. Он бы донёс их, куда надо, за одну секунду. Хорошо хоть воды они могли напиться досыта — спасала бамбуковая палочка.

Начали восхождение, но из-за наступивших сумерек пришлось сделать новый привал.

— Завтра к полудню доберемся, — сказал Тафари, после длинного ужина.

Стурла поев, повеселел и запел песни. Снег, который он увидел на вершине Килиманджаро, вернул его к жизни и вдохнул оптимизм. Весь поход давался Стурле с трудом из-за жары, хоть гном и отказывался раздеваться и снимать шлем. Дорога на жаре ему казалась бесконечной. Но сейчас Стурлу было не узнать — подпевая сам себе, гном пустился в пляс.

Итиро и Тафари хлопали ему в ладоши и смеялись — так ловко Стурла танцевал, как будто и не было длинного похода и изматывающих нагрузок. В конце танца гном снял шлем и поклонился. Потом плюхнулся рядом с Тафари, отдышался и спросил:

— Ну, вот найдём мы завтра твой тол. А куда дальше путь держать?

— Я не знаю, — пожал плечами Тафари.

— Как не знаешь? Ты должен знать! — вскочил Стурла, — поройся в вещах, поищи. Где-то же должна быть информация, куда нам направляться дальше!

— У меня кроме шапочки и крыла мыши ничего нет, — сказал Тафари.

Он снял шапочку, и они втроем внимательно её осмотрели, но ничего не нашли. Потом все по очереди оглядели крыло мыши. Стурла его и понюхал, и даже попробовал на вкус. От крыла в его голове, конечно, прояснялось, но никакой новой информации не появилось.

— А предки тебе ничего не передали? — спросил Итиро.

— Нет, — покачал головой Тафари.

— Так что же нам делать? — растерялся Итиро.

Помолчали. Где искать следующего визидарца? Может, всёэто выяснится завтра, когда они получат тол? Но всё же тревожная морщинка опять пролегла меж бровей Стурлы. Он лёг на импровизированную из жилетки лежанку и, подперев щёки руками, затянул протяжную песню.

— Какая она красивая, — сказал Итиро, когда гном пропел последний куплет.

— Это колыбельная, — объяснил Тафари. — В ней Стурла пел о красоте севера и о младенцах, которые засыпают тёмной полярной ночью, когда звёзды падают в холодный фьорд.

Стурла кивнул.

— Чудесно, — покачал головой Итиро, услышав перевод.

— Наверное, колыбельные всего мира красивые, — размышлял Тафари, заложив руки за голову и глядя в небо. — Ведь матери вкладывают в них всю свою любовь. У нас в семье тоже была своя колыбельная. Бабушка пела её моей матери, когда она была малышкой. А потом, когда она выросла, то пела её уже мне. А я научу этой песне своих детей, когда придёт время.

— Спой! — попросил Стурла.

— Да нет, — смутился Тафари, — петь так, как ты, я не умею.

— И не надо как я, спой как ты, — возразил Стурла.

— Ну, спой, — подключился к разговору Итиро, — интересно послушать африканскую колыбельную.

— Ладно, — опустив голову, засмеялся, сверкнув зубами, Тафари.

Он немного помолчал, а потом затянул песню. Тягучая, словно мёд диких пчёл, и красивая, как выпуклые африканские звёзды над ними… Она была на наречии Тафари, для Стурла и Итиро недоступном, но звучала так печально красиво! Щемящие сердце звуки колыбельной неслись над травами, камнями, и всё в природе вокруг от неё остановилось, замерло. Казалось, вся саванна примолкла, слушая Следопыта. Когда он замолчал, и снова запели цикады, Итиро, которого песня тронула до глубины души, задумчиво спросил:

— Грустная песня. Надо было взять твоё крыло, чтобы понять её. А о чём она?

Тафари опять широко улыбнулся.

— Да, грустная. Ну, если переводить точно, то она о девушке Дилман. «Дилман, Дилман, бедная Дилман, — поётся в ней, — покинула она любимые края, и хоть живёт с любимым, но очень скучает по холмам и пустошам родины. Арканзас нравится Дилман, и городок их Эльдорадо. Но будет скучать Дилман по озёрам покинутого края до конца своих дней. А когда умрёт, то станет птицей и полетит на родину».

Итиро вскочил.

— Тафари, так вот кто следующий визидарец! Дилман. И живёт она в Арканзасе.

— Но Эльдорадо — это город выдуманный, — возразил несмело Тафари.

— А я уверен, он там есть, — тихо сказал Стурла.

Они повскакивали и стояли, застыв, вокруг костра, пока языки пламени освещали их потрясённые лица.

— Так что, после того, как найдём твой тол, отправляемся в Арканзас? — спросил гном.

— Получается, что так, — медленно ответил Итиро.

— Ох, ну и дела, — протянул Тафари, размышляя. — Я с детства знал эту колыбельную, но никогда не думал, что это подсказка. Надо же! Если бы ты Стурла не запел, то мы бы и не узнали истины.

— А это всё потому, — сказал, укладываясь и позёвывая, Стурла, — что всё в этом мире неслучайно. Всё связано между собой и в итоге так, как нужно.

— И тогда, когда нужно, — добавил Итиро, — даже если иногда так не кажется.

С этой мыслью друзья и заснули.

Рано утром они двинулись дальше по каменистой дороге вверх к вершине Килиманджаро, которую скрыл густой туман. К обеду в дымке стали встречаться странные деревья.

— Словно их нарисовал ребёнок, — удивился Стурла, разглядывая стволы.

Каждое дерево представляло собой завораживающее зрелище: от тонкого ствола разветвлялось по множеству перевёрнутых конусов из сухих листьев. Наверху каждая ветвь заканчивалась пышной зелёной шапочкой. Деревья были такими высокими, что их пушистые верхушки скрывались в тумане.

— Да, удивительные растения, — задрал голову Итиро.

— Мы пришли, — сказал Тафари. — Это гигантскиекрестовники. В их кронах и укрываются ваконьинго. Это их дома. И, поверьте, ваконьинго давно нас видят.

Как доказательство его слов, на ближайшем крестовнике что-то зашевелилось и маленький человечек с огромной головой, быстро спустился вниз. Он с удивлением разглядывал Стурлу, хоть тот и был выше ваконьинго на целую голову, но всё же местный житель сразу признал в нём гномичью породу.

— А ну-ка дай мне свой крыло, — попросил Стурла Тафари, — ты то их язык, наверное, давно знаешь?

— Да, — подтвердил Тафари и, сняв свой ауксил, протянул его Стурле. Итиро подошёл и тоже коснулся краешка крыла летучей мыши.

— Достопочтимый ваконьинго, — сказал Стурла, — этот славный визидар, — он показал на Тафари, — пришёл забрать к вам свой тол.

— Уходите, — сказал низким голосом большеголовый гном, сделав шаг назад и приняв угрожающую позу, — нам без вас бед хватает. Убирайтесь, а не то мы закидаем вас камнями.

— Давайте мы вам поможем с вашими бедами, — предложил Стурла, который не собирался отступать так просто, — а вы поможете нам.

Ваконьинго молча вспрыгнул на дерево и исчез. Ремесленники остались стоять, в неведении, окутанные туманом.

Минут через пять все крестовники разом закачались и из них кучами стали выпрыгивать ваконьинго. Словно они оттуда вываливалисьпотоком. Не прошло и минуты, как визидары были окружены полчищем маленьких человечков с огромными головами. Было их видимо-невидимо.

Вперёд выступил один, самый большой и толстый, его тело было полностью покрыто рисунками. Видимо, это был предводитель племени ваконьинго. Он сказал:

— У нас большая проблема. Мы питаемся нутром камней. Удачного камня хватает на день прокормить целую семью. Одни камни в середине сладкие, ореховые. А внутри других песок. Но этого не узнаешь, пока камень не расколешь. Сделать же это очень трудно, порой уходит пару дней, которые расходуешь впустую. Если расколоть неправильный камень, то семья ваконьинго остаётся голодной. Камней с песком в последнее время встречается всё больше. Мы голодаем. Вы можете нам помочь?

— Запросто, — улыбнулся Стурла и переглянулся с Итиро, который тихо сказал:

— Так вот для чего тебе маленький песочный шлем на браслете!

— Если вы нам поможете, то мы отдадим вам то, что принадлежит чёрному великану, — показал на Тафари предводитель ваконьинго.

— Мы поможем вам, только надо дождаться, пока уйдёт туман, — предупредил Стурла.

— Ой, это не проблема, — махнул рукой вождь.

Он отрывисто свистнул в маленький свисток, висевший у него на груди. Тут же все большеголовые гномы разбежались врассыпную, взобрались на самые верхушки деревьев и тоже начали свистеть. И туман стал втягиваться в их свистульки. Через минуту плато было чистым.

— Тут всё чаще появляются люди, — объяснил предводитель ваконьинго, — свистками мы прячем в тумане свои дома и запутываем незваным гостям дорогу, чтобы они здесь не шастали.

Теперь всё плато было как на ладони. Перед визидарами предстали нескончаемые заросли крестовников, а вся земля между ними была покрыта разнокалиберными камнями.

Стурла поднялся на ближайший валун и прокричал:

— Братья мои! Славные ваконьинго! Сейчас, я сделаю так, что все камни с песком внутри засветятся. Собирайте себе оставшиеся.

Сухие листья крестовников зашатались, отовсюду торчали удивлённые лица гномов, которые не могли поверить в слова Стурла. Он же прокашлялся и, торжественно, надо сказать, не без доли пафоса, взмахнул рукой с браслетом, прокричал:

— Арена!

И тут же, до куда хватало взгляда, замерцали камни. Многие из них так и стояли как прежде, но другие же светились, словно внутри разгорелось солнце.

Ваконьинго взвизгнули и снова посыпались с деревьев. Они кидали светящиеся камни ближе к дорожкам, а к крестовникам подкатывали остальные. Стурла, Тафари и Итиро им помогали.

Глубоко за полночь сортировка камней была закончена. Конец работ всем освещал своей Огненной палочкой Итиро. У основания каждого крестовника появилось по большой куче сладких камней. Уставшие, но довольные ваконьинго окружили визидаров. Они восклицали, радовались и благодарили.

— Спасибо вам, — сказал предводитель, — Стурла, может, ты останешься с нами? Я подарю тебе северный склон Килиманджаро!

— Нет, — покачал головой Стурла, — спасибо, конечно, но нам надо идти дальше.

— Жаль, — вздохнул предводитель, — но вот вам ваша вещь.

И главный ваконьинго протянул Тафари маленький фонарик.

— Надо сказать «Лукиат!». И он засветится, — объяснил большеголовый гном. — Но это не просто фонарь. С помощью него можно увидеть малумов.

— Спасибо, — поклонился Тафари и взял фонарик в руки. На фонарике был всё тот же знак — колесо с переплетнием трёх листиков-глаз посередине. Указав на него, Тафари сказал:

— Это знак ремесленников-визидаров. Жаль, что не было у меня этого фонарика раньше — много бы своих сил я сохранил.

…Всю ночь пировали маленькие ваконьинго. Итиро Огненной палочкой подогревал им камни и те разваливались на части, обнажая дымящуюся серединку. Гномы тут же набрасывались на неё.

— Теперь мы знаем, как и готовить! — кричали, подпрыгивая ваконьинго. — Мы будем жечь костры и кидать в них камни. Так они будут раскалываться быстрее!

Попробовали каменное кушанье и визидары — это была тёмная масса, по вкусу напоминавшая прогорклый жир. Но ваконьинго были от неё в восторге.

— А они говорили, что камни ореховые и сладкие, — разочарованно выплюнул кусок Стурла, — не ели они орехов, вот что я вам скажу.

…После ночёвки ваконьинго проводили визидаров до того места, где заканчивались гигантские крестовники и долго смотрели уходящим путникам вслед. Когда визидары обернулись в последний раз, то увидели, что плато снова окутано непроглядным туманом.

По дороге вниз друзья с помощью браслета Стурлы насобирали золотого и серебряного песок. В ближайшей деревне за горсть серебра они смогли нанять повозку, на которой доехали до самого города Пуэнт-Нуар в Конго.

В порту они продали часть золотого песка и купили билеты на большой белый пароход до Америки. Им предстояло пересечь Атлантический океан.

…До отплытия оставались сутки, спешить было некуда, и друзья пошли побродить по большому восточному рынку.

Первым делом Итиро и Стурла зашли на маленькую пыльную почту и вручили сонному работнику письма для родных. Затем уже отправились гулять по рядам с товарами. Стурла быстро набрал припасов снеди и ходил, навьюченный мешками. Тафари купил себе новый костюм, а Итиро — удобные высокие ботинки на шнуровке, которые тут же надел. Когда он проходил мимо одной лавки со снадобьями, его подозвала к себе старуха. Она зашептала ему в самое ухо:

— Ты — сын демона. Но хороший.

Потом она долго глядела в глаза Итиро и сказала:

— Недавно ты видел зло. И перестал спать ночами, — она ещё раз посмотрела на него и протянула узелок, — на, это порошок лунного камня. Он даст тебе сон. Но впереди вас ждёт целая армия такого зла. Невидимая армия. Готовьтесь. Сходите вон к тому оружейнику, — она погладила Итиро по плечу, и показала на старую, почти провалившуюся под землю хибарку на отшибе с кривой вывеской, — там купите оружие, которое вас защитит.

И старуха скрылась в дверях лавки.

Визидары переглянулись, Стурла хотел пошутить, что торговля здесь идёт не больно бойко, раз приходится заманивать клиентов таким образом, но Тафари и Итиро уже двинулись к домишке, на который указывала старуха.

А как только они спустились в лавочку, глаза Стурлы загорелись и из рук выпали мешки. Оружие здесь было отменного качества! Стурла вцепился в старинный нож, а Тафари снял со стены короткий меч с интересными ножнами на ремешках.

— О, — подошёл к нему продавец, — это особое оружие, заговорённое против злых духов. Наплечный меч телек.

Он помог надеть Тафари меч под руку.

— Вот, теперь хорошо, — кивнул продавец, — посмотрите, как легко и быстро вы сможете его выхватывать, а для врага телек всегда останется незамеченным.

Итиро продавец предложил длинный охотничий нож, который подвешивался на поясе. Его ножны были украшены арабской вязью.

— Здесь написано, что это нож победителя, — перевёл ему надпись Тафари.

Визидары расплатились с продавцом и, довольные покупками, вышли на улицу, подхватив мешки Стурлы.

…Пароход отплыл вовремя, и жёлтые берега Африки быстро скрылись из глаз, сменившись бесконечными волнами, убаюкивавшими путников в их каютах.

Итиро, после встречи с малумами, действительно, плохо спал — права была та старуха. Как только парень закрывал глаза, виделось ему, как малум склоняется над ним, чтобы высосать кровь. И Итиро просыпался. В первый же вечер на пароходе он растворил порошок лунного камня в чашке, выпил его и, наконец, смог выспаться. После порошка Итиро снился добрый сон про дедушку с бабушкой.

Днём визидары гуляли по палубе, ведя беседы. А вечером устраивали в каюте тренировки с оружием, стараясь набить руку в точности удара. И везде, где только можно, Тафари пользовался фонариком. Он ходил по пароходу, заглядывая в тёмные уголки. Тихо восклицал «Лукиат!», но, конечно, малумов не находил. Зато совершенно случайно обнаружил, что в свете фонаря у Итиро, Стурлы и у него самого весьма странные светящиеся тени. Но что это за тени такие, никто из них не знал. Видно, это было что-то визидарское, потому что от людей свет его фонаря никаких светящихся бликов не давал.