Возьми меня, моя любовь

31 Разговор с Фульвио

Праздник окончился, и пока Бруна помогает Марти наводить порядок, а последние гости бродят между диваном и дверью, хватаю Фульвио за руку и тащу на террасу. Хочется ненадолго заполучить старого друга и разделить с ним красоту вечера. Единственный минус в том, что он бросил курить и, хочешь не хочешь, придется с этим мириться. Я видела, как он весь вечер сосал фруктовую карамель.

— Может, снова закуришь? — спрашиваю у Фульвио.

— Спасибо, — кривится он, — ты и впрямь настоящий друг. Как продвигается новая книга?

— С трудом, — признаюсь я.

— Конечно, с первой было легче.

Я смотрю на него украдкой:

— Почему?

— Ты описала четко половину своей жизни… Как бы там ни было — неплохо.

— Спасибо. Услышать это от тебя…

— Брось…

— Нет уж. Поговорим.

Он закусывает губу: мимика, которая появляется у Фульвио, только когда тот нервничает или собирается прочесть мораль.

— Не меняй ничего в книге.

— Ты прав. Это не нужно.

— Собственно в этом и проблема.

Мое лицо превращается в сплошной вопросительный знак.

— Я то и дело возвращаюсь мыслями к многообещающей двадцатилетней девушке.

Тушу сигарету в вазе с геранью.

— Жалеешь о театре?

— В том числе.

— Мне нравится писать, ты же знаешь.

— Я хочу, чтобы ты бросила это дело.

— Бред.

— Ты хочешь закончить, как Сара Бернар.

Меня разбирает смех.

— Да я еще младенец.

— Ненавижу, когда ты перетолковываешь жизни друзей, как сверхчувствительная обаятельная дура.

Поднимаю руку.

— А тебя не смущает, что мне в удовольствие заниматься такими вещами?

— Нет. Никогда.

— Не хочешь даже понять. Это ведь не сложно…

— Дублировать порнофильмы?

— Спокойно стареть в кругу безопасных привязанностей, смакуя вкусную еду…

— Какую вкусную еду? Ты вегетарианка!

— Вот дерьмо.

— Что плохого в том, чтобы стремиться к большему?

— Ты знаешь меня так плохо?..

— Достаточно, чтобы понять, когда ты разочарована.

Я опираюсь на поручень, опасаясь упасть.

— Что за соблазн упускать момент, а? Габри, да ты в этом профессионал. Знаешь, ты убегаешь ото всех, никому не открываешься до конца, ты боишься… Так же, как Эмилио…

— При чем тут Эмилио?

— Он влюблен уже год, но даже пальцем не пошевелит.

Топаю ногой:

— Не верю.

— Он приходил искать меня.

— Когда?

— Когда я и ты… Когда я сердился.

— Что он сказал?

— Что хотел попробовать… Ну, старался… но ты…

— Я?

— Сделай что-нибудь.

— Слишком поздно. Ему японка голову задурила.

Отлично. Разговор закончен. Фульвио набрасывает пуловер на спину, направляясь к балконной двери.

— Прости, что я так бесился.

Обмениваемся улыбками.

— Лучше б ты снова начал курить…