Возьми меня, моя любовь

3 Театральные мечты

— Работаешь сегодня за компьютером? У тебя уже есть идеи? — Стоя у холодильника, Эмилио пожирает меня взглядом.

— Нет, пришел мой черед дублировать, — отвечаю из гостиной, где ищу пропавшую вещицу.

У меня отвратительное настроение.

— Я пойду.

Это означает: «Пойду к себе домой».

— Не вопрос, — отвечаю я, но чувствую себя покинутой, будто отобрали что-то.

— Уверена?

— Абсолютно, — вру я и наконец нахожу помаду «Красный поцелуй» № 115, которая, оказывается, закатилась между диванными подушками.

— На выходные приезжает Агата…

— Не беспокойся, я все равно работаю.

Через десять минут я готова к отъезду и в нерешительности смотрю на дверь.

— Звони, если что… — говорит Эмилио так, словно хочет что-то добавить. Но я остаюсь за хлопнувшей дверью наедине с эхом шагов по лестнице.

В четверть второго я уже сижу в автобусе, который едет к студии «Магия». Нет, я еще не написала роман, которым можно прокормиться, кроме того, я не Гришем и не Бруно Веспа[1]. Вот уже десятый год я дублирую порнофильмы, в промежутках выкраивая время для писательства.

В двадцать лет, с новехоньким дипломом актрисы академии драматического искусства я отправилась в столицу, вся в мечтах о театре.

В Риме, где в те годы двое из трех встречных были актерами или хотели ими стать и надеялись еще и заработать этим на жизнь, с той разницей, что тогда актеры больше стремились прорваться в театр, я грезила о постоянной роли в телесериале вроде «Выжить» или «Место под солнцем».

Как и все, кто был со мной на прослушиваниях, с прикрепленным на грудь номером я читала на пробах классические монологи из Чехова, Стриндберга, Шницлера и Теннесси Уильямса.

Я каждый раз выступала с монологом Бланш Дюбуа из «Трамвая “Желание”»; больше двадцати раз я видела фильм Казана с Вивьен Ли и каждый раз рыдала над ним до одури. Часто после окончания пробного отрывка мне говорили: «Браво!», затем: «Спасибо, можете идти», и все повторялось: новое прослушивание в другом театре.

Два голодных года прошли в двухкомнатной квартире без света на Травестере, с окнами на памятник Трилюсса. Худая, как щепка, бледная, как смерть, я выходила из дома с единственным желанием: вернуться оцененной знаменитыми режиссерами. Моим ориентиром была Сильвана Мангано (надо сказать, в пятидесятые, блуждая под дожем по одной из улиц в центре города, Мангано привлекла внимание Де Сантиса, который ангажировал ее в «Горький смех»). Так и я, словно королева мамбо, бродила по столице, в наушниках плеера играло колтрановское «После дождя», а меня преследовала абсурдная надежда стать режиссерской музой. Но дождя вечно не было, и я так никого и не встретила.

После нехотя сделанной пробы — и, может быть, именно это состояние души принесло результат — я получила первую роль в «Рокамболе» Понсона дю Террайля. Месяц тяжелых репетиций — и следующий год я провела в чужих театрах других городов, где каждый вечер произносила две фразы. Днем я разбирала багаж в гостиничном номере города, осмотреть который не было времени, а вечером в костюме цветочницы выходила на сцену во втором акте. После спектакля мы шли ужинать в какую-нибудь забегаловку, где я, облезлая, запуганная, слушала гастролерские байки и торопливые любезности двадцати холостяков, сидевших за одним столом. День за днем девичье увлечение театром исчезало бесследно. Мечты и горящие глаза поблекли в рутине, словно вишневый цвет, который я несла в руке в единственном коротком выходе на сцену. Все было не так, как я представляла Тот мир был не для меня, слишком поспешен и слишком беден. Под натиском протагонистов суматошно сменялись годами наработанные места, оставляя страх одиночества, неустроенность, без настоящей любви — так жили актеры, которых я знала.

По завершении гастролей «Рокамболя» я вернулась в Рим и прошла другие пробы. Но теперь, увы, не было той веры. Собирая тряпье и раненую гордость и намереваясь вернуться домой, в Болонью, я поклялась, что ничто больше не сдвинет меня отсюда.

Я купила подержанную печатную машинку и принялась писать все подряд: короткие и длинные рассказы, сюжеты для кино, монологи для театра. Вещи незрелые, незаконченные, которые все еще хранятся в чемодане в углу гаража, рядом с испорченным холодильником и прочим хламом.

Однажды, поскольку нужно было работать, чтобы выжить, в один прекрасный день я постучала в дверь студии «Магия» и принялась дублировать бесстыдные порнографические фильмы.