Возьми мое сердце

40

После передачи Майкл Гордон вышел из Рокфеллеровского центра и пешком отправился к Олдричу на перекресток Парк-авеню и Шестьдесят шестой улицы. Преодолеть предстояло около мили, но Майкл привык к быстрой ходьбе. Дождь кончился; влажный прохладный воздух приятно освежал лицо.

Прежде чем покинуть зал суда, Грег сказал ему: «Вечером я буду ужинать дома вдвоем с Кейти. Возможно, в последний раз... Приглашаю к нам, когда у тебя закончатся съемки Мне надо кое-что с тобой обсудить».

«Разумеется, Грег...» На языке у Майкла вертелись разнообразные слова утешения, но, взглянув на помрачневшее лицо друга, Майкл все их отверг: так он мог лишь оскорбить его. Грег и сам явно понимал, что страшно навредил себе своим выступлением, и только больше от этого мучился.

Натали... Перейдя Парк-авеню и устремившись на север, Майкл живо вспомнил ее лицо. В радостном настроении она бывала веселой и очень душевной, с ней было так приятно общаться... Но если вдруг она хандрила из-за неудачной репетиции или из-за стычки с режиссером по поводу очередной героини — тогда она была несносна. Грегу требовалось терпение святого, чтобы быть ей поверенным и защитником.

Не это ли он стремился донести до суда, когда признавался, что подглядывал за Натали в окно дома на Кейп-Коде? Не это ли Грег отчаянно пытался объяснить Эмили Уоллес, которая сурово допытывалась, зачем он разъезжал у дома Натали на следующий день? И как же он оправдывал свое поведение? «Я переживал за ее душевное состояние».

«Если знать Натали, то ничего удивительною, — подумал Майкл. — Да еще эта прокурорша, Эмили Уоллес, растревожила его — он сам в этом признавался тогда, на выходных в Исрмонте... Причем внешне она не особо похожа на Натали... Хотя, если присмотреться, что-то общее, пожалуй, найдется. Меня, кстати, то тоже слегка взбудоражило...»

Обе женщины, бесспорно, были очаровательны, с тонкими чертами лица и прелестными глазами, только у Натали они были зелеными, а у Эмили Уоллес — темно-синими. Одна не уступала другой в стройности, но Эмили, вероятно, была на целых три дюйма выше. С другой стороны, движения Натали отличались грациозностью, а держалась она всегда необыкновенно прямо, отчего казалась выше, чем на самом деле. Однако осанка Уоллес также была безупречной, что придавало ей особый представительный вид, а ее фирменные взгляды искоса добавляли неотразимости общему впечатлению. Она столь умело стреляла глазами в сторону присяжных, словно приглашая их разделить ее презрение к Грегу и к его сбивчивым ответам, что все это напоминало спектакль. Вот только никто, если желал добиться своего, не умел так многозначительно смотреть, как Натали...

Снова начал накрапывать дождик, и Майкл ускорил шаг. «Никакого толку от метеоролога на нашей станции. По крайней мере, прежний прогнозировал куда лучше, — подумал он и ухмыльнулся. — Или лучше отгадывал».

Между Эмили и Натали он заметил и еще одно своеобразное сходство: походку. Эмили дефилировала от скамьи присяжных к свидетельской трибуне и обратно, словно актриса по сцене.

За полквартала до дома Грега Олдрича Майкл попал под настоящий ливень и припустил бегом. Швейцар, давний его знакомый, увидел гостя издали, и сразу открыл дверь.

— Добрый вечер, мистер Гордон.

— Здравствуй, Альберто.

— Мистер Гордон, я, наверное, сегодня не увижу мистера Олдрича, а завтра утром, когда он отправится в суд, я уже сменюсь. Пожалуйста, пожелайте ему от меня удачи. Он такой приличный джентльмен. Я служу здесь двадцать лет — приступил еще до того, как он сюда въехал. На этой работе поневоле узнаешь, кто есть кто. Стыд и срам, если присяжные поверят этому поганому вруну Джимми Истону, что мистер Олдрич приглашал его сюда, к себе в квартиру!

— Конечно, Альберто. Будем держать за него кулаки.

Майкл прошел через шикарно обставленный вестибюль к лифту и, пока поднимался на шестнадцатый этаж, с удивлением осознал, что молит Бога: пусть хоть один человек из состава присяжных разделит чувства Альберто.

Грег уже поджидал друга у дверей лифта. Взглянув на его промокший плащ, он спросил, пытаясь изобразить на лице усмешку:

— Неужели на кабельном телевидении жалеют денег на такси?

— Я поверил прогнозу нашего синоптика и решил прогуляться. Теперь раскаиваюсь в своей непоправимой ошибке.

Майкл поспешно расстегнул и сбросил мокрый плащ.

— Повешу-ка я его над ванной, — рассудил он, — иначе он весь пол закапает.

— Хорошо. Мы с Кейти тебя заждались, я вот только созрел для второй порции виски.

— Пока дозреваешь, налей мне хотя бы первую.

Скоро Майкл присоединился к компании. Грег устроился в клубном кресле, а Кейти с опухшими от слез глазами расположилась на пуфике у его ног. Увидев гостя, она вскочила и бросилась к нему.

— Майк, папа говорит, что его, наверное, осудят!

Грег встал и положил дочери на плечо руку.

— Ну-ну, не раскисай. Майк, виски там. — Он указал на столик рядом с диваном. — Кейти, доченька, садись.

Он вернулся на место, и Кейти послушно втиснулась в кресло рядом с ним.

— Майк, я почти уверен, что сейчас ты прокручиваешь в голове, как бы меня развеселить, — спокойно произнес Олдрич. — Я избавлю тебя от этой необходимости. Я отдаю себе отчет, как плохи мои дела. Не спорю, я совершенно напрасно игнорировал вероятность обвинительного приговора.

Гордон кивнул.

— Раньше мне было как-то неловко поднимать эту тему, но, знаешь, Грег, я очень за тебя тревожился.

— Не переживай, что молчал: Ричард Мур не один месяц долдонил мне о том же, а я доводил его до белого каления своей апатией. Слоном, пришло время все обсудить. Ты не согласишься стать опекуном Кейти по завещанию?

— Разумеется! Это честь для меня...

— Конечно же, я не подразумеваю под этим, что Кейти непременно поселится у тебя. Это не совсем удобно, хотя все равно ближайшие три года она будет учиться в Чоат. Кое-кто из друзей предлагал приютить ее, но, когда начинаешь раздумывать, что для Кейти предпочтительнее, понимаешь: и так и эдак — хуже некуда.

Кейти тихо плакала. Глаза Грега тоже увлажнились, но его голос оставался твердым.

— Что касается деловой стороны вопроса, то сегодня вечером после суда я позвонил двум ведущим импресарио в нашем агентстве. Они согласны выкупить мою долю за приемлемую цену, а значит, у меня появятся деньги на подачу апелляции. Апелляция с моей стороны обязательно последует; Ричард и Коул постарались, как могли, но сегодня после заседания мне показалось, что они посмотрели на меня другими глазами. Вполне возможно, что для повторного рассмотрения дела мне придется нанять новых адвокатов.

Он плотнее прижал к себе дочь.

— В распоряжении Кейти — средства доверительного фонда, которые помогут ей получить диплом «Лиги плюща» , если, конечно, она этого захочет.

Майкл чувствовал себя так, словно беседует со смертельно больным, диктующим свое завещание. Однако он догадывался, что Грег открыл ему не все из своих планов.

— У меня сейчас достаточно средств, я оставлю за собой эту квартиру, по меньшей мере, еще года на два. А там, глядишь, я и вернусь...

— Грег, может, и неудобно, чтобы Кейти вне школы жила у меня, но как она будет находиться здесь одна? — возразил Майкл и поспешно прибавил: — Я вовсе не имею в виду, что события обязательно примут худший оборот.

— Она ни в коем случае не останется в одиночестве, — заверил Олдрич. — Есть на свете женщина, очень сердечная, которая любит мою Кейти и мечтает о ней позаботиться.

Гость изумленно поглядел на хозяина; тот, казалось, собирался с духом для объяснений.

— Майк, я прекрасно понимаю, что сегодня большинство зрителей в зале суда и тех, кто смотрел твою передачу, составили обо мне отрицательное мнение. Но среди них нашелся человек, очень важный для меня, который все-таки мне поверил. — Грег шутливо потянул дочь за локон. — Ну же, Кейти, перестань кукситься! За нас отдала свой голос та, которая, к сожалению, не входит в состав присяжных и чье мнение для нас дороже всего. Она посещала слушания каждый день с самого начала процесса, и из всех присутствовавших она в первую очередь имела моральное право добиваться справедливости в память о Натали.

Майкл молча выжидал, уже догадываясь, к чему клонит Грег.

— Недавно нам позвонила Элис Миллз и сообщила, что, выслушав меня сегодня в суде, отлично поняла мою позицию. Она абсолютно поверила в то, что я просто опекал Натали, а вовсе не шпионил за ней. Она со слезами призналась, что страшно скучает по мне и Кейти, и горько сожалела о том, что не доверяла мне и считала виновным.

Теперь и Майкл заметил в друге перемену: на Грега снизошло некое спокойствие.

— Элис всегда относилась к Кейти как к родной внучке. Если меня осудят, она готова взять ее к себе и позаботиться о ее судьбе. Я ответил Элис, что она для меня — просто дар небес. Мы общались еще несколько минут и договорились, что, если дела в суде разрешатся худшим образом, Элис сразу переедет ко мне.

— Грег, я, наверное, должен поразиться такому повороту, но на самом деле я ничуть не удивлен, — охрипшим от волнения голосом произнес Майкл. — Я мог это предугадать еще по выступлению Элис в суде и потом, когда наблюдал за ней. Все происходящее ранило ее, словно ножом по сердцу. Когда Эмили Уоллес нападала на тебя, я чувствовал, что Элис готова встать за тебя горой.

— Знаешь, Майк, может, я сейчас скажу полную чушь, — тихо признался Олдрич, — но сегодня меня больше всего выбило из колеи ощущение, будто я самой Натали пытаюсь объяснить, зачем помчался за ней на Кейп-Код.