Возьми номерок

Глава 27

Нора

— Так, люди из Торговой палаты будут здесь с минуты на минуту, чтобы перерезать ленточку. Все по местам, — обращаюсь я к сотрудникам, которых мы наняли для помощи в проведении сегодняшнего торжественного открытия.

Время приближается к четырем часам, а наше торжественное открытие продлится с четырех до шести, начиная с перерезания ленточки, моей короткой приветственной речи, а затем бесплатных крупонов для первых ста человек, которые войдут в дверь.

— Боже мой, Нора, очередь из людей уже огибает здание! Там должно быть больше сотни.

— Я же просила тебя перестать сообщать мне об очереди, Рейчел, — восклицаю я и начинаю обмахивать лицо руками, чтобы остановить безумный пот, выступивший над губой. — Я и так тут потею, как свинья. Я знала, что в Денвере будет безумнее, чем в Боулдере, но не знала, что все будет так.

— Пот придает тебе приятный блеск, и ты прекрасно выглядишь, девочка, — говорит Рейчел, оценивая мой белый брючный костюм. — Его ты надевала для телевизионного шоу, да? Как все прошло? Мы были слишком заняты здесь, чтобы смотреть.

— Это было потрясающе, — взволнованно визжу я, забыв о всяком профессионализме в такой день, как сегодня. — Я приготовила крупоны на камеру. И у нас с ведущими была отличная химия. Продюсер сказал, что они пошлют телевизионщиков снимать перерезание ленточки, чтобы показать это в пятичасовых новостях.

— Черт возьми, утреннее шоу и вечерние новости? Это невероятно! — восклицает Рейчел, выглядя такой же взволнованной, как и я.

— Я знаю. — Выдыхаю и пытаюсь взять себя в руки. — Как дела у сотрудников? Все готово к работе, как думаешь?

— Да, Зандер уже вовсю трудится. Первые пятьдесят крупонов уже готовы, остальные на подходе.

— Хорошо, но мы все еще…

— Пусть каждый возьмет номер для полноты ощущений. Мы справимся, босс!

Я смеюсь и бросаю на Рейчел многозначительный взгляд, потому что в последнее время она стала не просто моей правой рукой. Она стала моим самым близким другом после всего того фиаско с Дином.

— Я ничего не смогла бы сделать без тебя. Прости, что в последнее время я на эмоциональных качелях.

— Не извиняйся за то, что живешь своей жизнью. — Она отмахивается от меня, направляясь обратно на кухню, чтобы помочь. — Ты много работала, чтобы получить удовольствие от сегодняшнего дня, так что постарайся расслабиться. Иди выпей кофе.

— Хорошая идея, — отвечаю я, когда она исчезает.

Мои каблуки стучат по свеженатертой черно-белой плитке, когда пробираюсь за стойку, чтобы налить себе напиток. Мне это необходимо после сегодняшнего безумия.

Утром интервью на телевидении прошло отлично, но я не сказала Рейчел, что прошлой ночью мне приснился глупый девчачий сон, что Дин появился во время шоу и просто… был в зале и смотрел. В моем сне его присутствие было извинением, и он подошел ко мне в середине съемок и сказал, что любит меня.

Потом я проснулась и поняла, что все это был лишь сон. Я живу в реальности, и она такова, что Дин не хочет меня. Притворяться, что мы встречаемся друг с другом, было безрассудной идеей, и я должна была знать, что это закончится разбитым сердцем.

Но даже несмотря на боль, которую чувствую в груди каждый раз, когда думаю о нем, я не могу не быть благодарной за то, что эта боль в сердце вдохновила меня на перемены в жизни. Перемены, которым я безумно рада. Рейчел займется пекарней в Боулдере, пока я буду налаживать работу в Денвере. Менеджер, которого я наняла здесь, кажется, заряжен энергией и готов приступить к работе, как только я отправлюсь в Париж. Все будет хорошо.

— Привет, Нора, — раздается голос Макса возле входной двери, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть его, направляющегося ко мне. Он широким жестом обводит помещение, уходя с пути одного из наших работников, который в последнюю минуту протирает столы. — Вау… выглядит потрясающе.

— Я знаю, — отвечаю я с улыбкой и обхожу стойку, чтобы присоединиться к нему. — Все действительно получилось великолепно. Здесь чувствуется боулдерский дух, но с более коммерческим акцентом. Отличный образец для портфолио франшиз.

— Определенно, — говорит он с улыбкой и его глаза расширяются. — Ты видела ту очередь на улице?

Он показывает большим пальцем через плечо, заставляя меня съежиться и избегать окон.

— Я перестала смотреть на улицу час назад. Чем больше очередь, тем сильнее мое сердце пытается заползти в горло. Оно сейчас в режиме выживания.

Макс смеется.

— Ну, около сорока твоих личных гостей ждут снаружи в огороженной зоне, и люди из палаты сказали, что они готовы, когда ты будешь готова, так что я могу проводить тебя туда, когда скажешь.

У него необычный взгляд, и я знаю, почему.

— Дин не подписал контракт, не так ли? — Я сжимаю зубы и качаю головой в разочаровании. — Ему обязательно было портить этот день? Я хотела перерезать ленточку и сказать этой толпе, что это место — мое. Эта концепция, эта идея — все мое, и что мне не нужен он… или кто-то еще, чтобы… тьфу! Это не имеет значения. Сегодня хороший день, и я не позволю ему испортить его.

Макс достает из-за спины кремовый конверт.

— Вообще-то, он подписал его.

У меня отваливается челюсть, а по всему телу пробегают мурашки.

— Подписал?

— Да. С твоими первоначальными условиями.

Трясущимися руками я беру конверт и смотрю на контракт, ненавидя тот факт, что мой подбородок дрожит. Я хмурюсь на знакомый почерк Дина и ненавижу то, что этот момент не заставляет меня прыгать от радости. В глазах появляются слезы, и я изо всех сил стараюсь их прогнать.

— Не знаю, почему мне сейчас грустно.

Макс сочувственно улыбается мне.

— Может быть, потому что Дин — хороший парень?

— Я знаю, что он хороший. — И это то, что убивает меня изнутри.

Макс шумно выдыхает и бросает на меня деловой взгляд.

— Поздравляю, Нора Донахью, теперь ты единоличная владелица двух пекарен «Проснись и пой!».

Я улыбаюсь, но улыбка не кажется мне искренней.

— Спасибо, Макс. Передай сотрудникам палаты, что я готова.

Он берет контракт и натянуто кивает мне, прежде чем я заставляю себя выйти на улицу и жить настоящим моментом, независимо от эмоций, разрывающих сердце.

Дин

Нора выходит через парадную дверь пекарни «Проснись и пой!», и небольшая толпа людей, собравшаяся на огороженной территории, аплодирует вместе с сотней людей, выстроившихся вокруг квартала в очередь за крупонами. Я прячусь за большим динамиком и замечаю, как вытягивается лицо Норы, когда она замечает гигантскую сцену с оборудованием уровня рок-концерта прямо посреди перекрытой улицы.

Она указывает на установку Максу, а он отмахивается от нее, представляя ее людям из Торговой палаты. Они произносят свою маленькую приветственную речь в небольшой микрофон с крошечным усилителем, на фоне которого профессиональное оборудование, за которым я прячусь, выглядит непристойно.

Я замечаю родителей Норы впереди, а также Нейта и его родителей, Кейт и Линси, Майлса и Джоша, на плечах которого визжащая Джулианна, ожидающая получить очередную порцию сахара.

Мой взгляд возвращается к Норе, которая слушает речь представителя палаты. Она выглядит потрясающе в этом белом костюме. Он сексуальный, но профессиональный и напоминает мне те дурацкие пекарские халаты, которые она обычно носит, но в миллион раз лучше. Нора улыбается и нервничает, все еще пытаясь понять, что это за чертовщина т с гигантской сценой. У меня все внутри переворачивается, потому что я знаю, что этот безумный план, придуманный Кейт, Линси и мной, может пройти эпически потрясающе или эпически ужасно.

Нора берет микрофон и приветствует всех в новой пекарне «Проснись и пой!», рассказывает о своем рецепте и о различных вкусах, которые может предложить. Сегодняшний вкус дня — карамельное яблоко с хлопьями темного шоколада. Она говорит многое из того, что говорила во время своего утреннего шоу, которое я смотрел с истинным восхищением.

Боже, она была невероятна.

Именно в тот момент я понял, что должен подписать ее дурацкий контракт на выкуп. Нора заслуживает того, чтобы владеть этим успехом в одиночку, если она этого хочет.

Наконец, толпа аплодирует, когда Нора перерезает ленточку, и смеется вместе со всеми, держа в руках гигантские ножницы. Неподалеку находятся телевизионщики и фотограф, которые делают снимки, как сумасшедшие, но прежде чем она отступает назад, чтобы пропустить всех внутрь и насладиться праздником, Макс берет микрофон, что приводит Нору в замешательство.

— Спасибо вам всем за то, что пришли сегодня, — говорит Макс в микрофон, чтобы я мог слышать его со своего места. — И я обещаю, что очень скоро мы дадим вам поесть, но сначала у нас есть для вас особый сюрприз, о котором не знает даже Нора.

Лицо Норы чертовски очаровательно, когда она пытается выглядеть забавной и не совсем уж охреневшей. Но я знаю Нору, у нее есть список всего, что нужно сделать сегодня, и то, что происходит прямо сейчас, не входит в этот список, так что она сходит с ума.

Макс улыбается и продолжает:

— Наш общий друг смог потянуть за кое-какие ниточки, чтобы этот сюрприз состоялся… поэтому, пока вы внутри, получаете свои сладкие угощения и наслаждаетесь бесплатным шампанским, пожалуйста, поприветствуйте аплодисментами группу «Форинер»!

Лицо Норы искажается в странной смеси шока и растерянности. Честно говоря, это не привлекательно, что еще больше притягивает меня к ней. Я выхожу из-за колонок, когда все участники группы занимают свои места. Их команда приехала час назад и надрывала задницу, чтобы все подготовить, жалуясь на дерьмовое качество нашей сцены, пока я искренне извинялся и говорил им, что сделал все, что мог за двадцать четыре часа. И неустанно повторял, как я рад, что они смогли приехать. Даже если мне пришлось набить карман какой-то даме в мэрии, чтобы ускорить запрос-разрешение на живую музыку. И вот так, черт возьми, «Форинер» играют прямо сейчас на открытии пекарни Норы!

Вокалист подходит к микрофону.

— Кто хочет есть?

Толпа людей перед лентой и вокруг здания аплодирует так громко, что люди с соседних улиц начинают подходить, чтобы посмотреть, что происходит.

— Круто, — говорит вокалист. — Эй, кто-нибудь может взять для нас номерок, потому что мы все хотели бы получить карамельно-яблочный крупон после того, как закончим здесь?

Все аплодируют, и я вижу, как Нора пробирается сквозь расступившуюся толпу, на ее лице все еще написано замешательство.

— У нас был запрос на некоторые из наших рок-баллад, поэтому надеюсь, что вам всем понравится композиция под названием «Я хочу знать, что такое любовь».

К тому времени, как начинается припев, Нора оказывается в центре перед сценой, глядя на группу со слезами на глазах, в то время как все толпятся вокруг нее, чтобы подбодрить группу. Я перемещаюсь к краю сцены и не могу не зациклиться на Норе, поскольку страсть, которую она испытывает к этой музыке, буквально написана на ее лице. Она зачарована. Рейчел начинает прыгать и танцевать, когда музыка набирает обороты, и Нора смеется и нерешительно присоединяется к ней, все еще качая головой в недоумении.

Затем девушка как будто чувствует, что я наблюдаю за ней, потому что внезапно поворачивается и находит меня в небольшой толпе, стоящего у левой части сцены, позади динамиков. Она вытирает слезы, пробираясь сквозь толпу, проходя мимо Кейт и Линси. К тому времени, как добирается до меня, мое сердце выпрыгивает из груди.

Она указывает на сцену, когда разноцветные огни освещают ее силуэт.

— Это «Форинер»!

— Я знаю, — отвечаю я со смехом.

Она моргает в ответ и качает головой.

— Они хотят мои крупоны.

— Я знаю. — Мышцы моего живота сжимаются от смеха. Боже, она прекрасна.

Нора проводит рукой по волосам и оглядывается на группу, когда они переходят к «Словно в первый раз».

— Ты знаешь, как это произошло?

Я засовываю руки в карманы брюк и подхожу ближе к ней, чтобы она могла слышать меня через динамики.

— Сегодня вечером они должны были выступать с «Канзас» в Денвере, но вокалист «Канзас» заболел, и концерт перенесли. А «Форинер» просто… не знаю… прохлаждались где-то в баре? Макс знает парня, который знаком с ними.

— Макс знает? — с удивлением спрашивает она.

— Да, все получилось как-то само собой, и мне пришлось пройти через миллион препятствий, чтобы перекрыть дорогу и получить разрешение на живую музыку в последнюю минуту. Плюс, группе нравится «Аква Фреска», которую нелегко найти, но я смог. — Нора моргает в ответ, явно все еще слишком ошеломленная, чтобы полностью осознать все, что я говорю, поэтому я продолжаю бессвязно болтать, чтобы заполнить тишину. — И эй, у них нет бандан, но есть футболки, и я купил тебе кучу, подумал, что ты можешь вырезать из одной бандану, чтобы носить ее в пекарне, если…

— Дин, — прерывает она меня, моргая своими широко раскрытыми, полными слез глазами. — Я думала, ты больше любишь яхт-рок.

— Что?

— Ничего. — Она быстро качает головой, словно прогоняет ненужные мысли, и переключает внимание на меня. — Зачем ты все это сделал?

Я проглатываю свою гордость и произношу слова, ради которых сюда пришел:

— Потому что хочу вернуть тебя.

Губы Норы приоткрываются, и она прижимает руку к груди, как будто ей действительно не хватает воздуха.

— Но ты сказал…

Я прерываю ее, не желая слушать, как она повторяет ужасные вещи, которые я наговорил. Нора заслуживает правды.

— Мне было слишком страшно признаться тебе, что я боюсь, что могу причинить тебе боль так же, как мой отец причинил боль моей матери.

Она прикусывает губу, в ее глазах читается сочувствие.

— Дин, ты не твой отец.

— Я знаю, — отвечаю я и делаю шаг ближе, хочу коснуться ее руки, но сдерживаюсь, потому что все еще не знаю, о чем она думает. — Но у меня внутри есть Темный Пассажир, помнишь? Этот засранец иногда может вспылить и по-настоящему облажаться. Я знаю, что извинения — это чушь собачья, и то, что я тебе наговорил, никогда не сотрешь, но ты должна знать правду, Нора, потому что я слишком долго врал самому себе.

— Врал о чем именно? — спрашивает она, наклонив голову, словно пытаясь прочесть мои мысли.

— О моих чувствах к тебе. Даже до того, как мы с тобой начали фиктивно встречаться… весь тот глупый недофлирт, которым я занимался, причина, по которой я вложил деньги в твою франшизу и постоянно приходил работать в твою пекарню. Нора, я нутром чуял, что ради тебя стоит рискнуть не только в бизнесе. Мне так жаль, что потребовалось столько времени, чтобы понять, что я влюблен в тебя.

Она резко выдыхает и отступает назад, как будто собирается убежать.

— Ты не серьезно.

— Чертовски серьезно. — Я делаю шаг вперед и хватаю ее за руку с отчаянием в голосе. — И послушай, я знаю, что бросить бомбу любви сегодня — это слишком, и ты открываешь новую пекарню и собираешься в Париж, и боже, я не хочу тебя от этого удерживать. Но поскольку ты вынудила меня продать тебе мои инвестиции обратно, я подумал, может, мы могли бы заключить новый контракт, в котором говорится, что я могу быть твоим парнем на расстоянии и смогу навещать тебя в Париже и отбивать от любых французов с большими багетами.

— Что? — Она качает головой в замешательстве, поэтому я поясняю, пока слезы наполняют ее глаза.

— Я просто хочу видеться с тобой, потому что влюблен в тебя, и скучаю по тебе даже сейчас, когда ты стоишь передо мной, — выпаливаю я и глупо добавляю: — И я клянусь, что не буду удерживать тебя от того, чтобы заполучить ту толстую задницу в Париже, которую возненавидела бы твоя мать.

Девушка смеется, а потом вроде как стонет, а потом текут слезы, и, черт возьми, я не могу сказать, выигрываю я сейчас или проигрываю. Глубоко вздохнув, Нора делает шаг в мои объятия и обхватывает руками мою голову. Уткнувшись лицом мне в шею, она обдает меня своим идеальным сладким ароматом ванили. Ее лицо прижимается к моей ключице, и я слегка отстраняюсь, чтобы спросить:

— Ты вытираешь пот над губой о мою рубашку?

— Да, — со смехом хрипит она мне в шею. — Нас сейчас снимает съемочная группа.

— Ладно, круто, просто проверяю. — Я отстраняюсь и вижу улыбку, которая выглядит очень многообещающей. — И?

— И я думаю, что тоже могу любить тебя, но могла бы составить список «за» и «против», просто чтобы убедиться, — говорит она тихо, задумчиво и так чертовски уверено.

— Меня это устраивает. — Я прижимаюсь своим лбом к ее и вдыхаю самое сладкое облегчение, которое когда-либо испытывал за всю свою жизнь. — Ничего, если я тебя сейчас поцелую, или ты предпочтешь, чтобы я этого не делал из-за камер?

Она улыбается мне.

— Давай устроим им шоу.