Возьми номерок

Глава 2

Нора

— Я хочу внуков, Нора. А не кронаты! — произносит моя мать жестким, четким голосом, перебирая пальцами свои короткие серебристые волосы, уложенные в прическу. Я оглядываю своих покупателей, чтобы проверить, не подслушивает ли кто-нибудь это безумие, и, к моему ужасу, Дин смотрит на меня… спорящую… в моей пекарне… с моей матерью. Она делает шаг, врываясь в мою зону комфорта, ее ноздри раздуваются. — Я планировала вечеринку по случаю тридцать пятой годовщины свадьбы несколько недель, и для меня было бы очень важно увидеть тебя с мужчиной до того, как меня похоронят в земле.

— Мам, я делаю крупоны, а не кронаты, — поправляю я, игнорируя ее замечание о безвременной кончине, потому что Элейн Донахью в отличной форме.

Честно говоря, думаю, что она могла бы победить меня в забеге на пятикилометровую дистанцию прямо сейчас. Она одна из тех пятидесятилетних, которые занимаются спортивной ходьбой, мажутся эфирными маслами и пьют травяные чаи, и которым удается придать седым волосам и штанам для йоги невероятно стильный вид. Моя мама практически клон Джейми Ли Кертис с накачанными трицепсами — неудивительно, что она до сих пор не попробовала ни одной моей выпечки.

Не поймите меня неправильно, она не безответственная мамаша, отказывающаяся поддерживать своего ребенка. Мама каждую неделю покупает коробку крупонов для адвокатской конторы моего отца, но боже упаси ее от мысли, чтобы когда-нибудь попробовать творения своей дочери и набрать лишние калории.

Тяжело выдыхаю и, вопреки своим убеждениям, решаю рассказать ей о своем бизнесе, над совершенствованием которого работала десятилетие.

— Кронаты готовили и раньше. Они имеют торговую марку, и на их изготовление уходят часы. Мои называются «крупоны». Это по-прежнему микс пончика и круассана, но на мой запатентованный рецепт требуется всего двадцать минут от теста до готового блюда. Себестоимость небольшая. Это, в сочетании с забавной концепцией, когда клиенты берут номерок, чтобы разместить свой заказ, делает «Проснись и пой!» оригинальной пекарней. Бизнес вырос на триста процентов с тех пор, как я запустила автомат с номерами. В среднем мы продаем пятьсот крупонов в день. Это весело. Уникально. И именно поэтому я открываю вторую точку и готовлюсь запустить национальную франшизу. Мой бизнес — это большое дело, мама. — Я тяжело выдыхаю, чувствуя себя так, будто только что разгромила ее доводы в пух и прах своим бизнес-портфолио, но по маминому выражению лица понимаю, что она не слышит меня.

— Крупоны, кронаты. Одно и то же, — насмехается она, отмахиваясь от меня, как будто я говорю о погоде. — Пусть Натаниэль будет твоим спутником на нашей юбилейной вечеринке в пятницу. Он будет так мило смотреться на фотографиях, и девочки с аквааэробики наконец-то перестанут спрашивать, встречаешься ли ты с кем-нибудь. — Она наклоняется и, понизив голос, добавляет: — Зубы Натаниэля выглядят намного лучше после того, как ему поставили брекеты. Давай я тебе покажу.

Она лезет в сумочку за телефоном, и я тут же отступаю назад, снимаю бандану и встряхиваю волосами. Обычно я очень тщательно слежу за чистотой и санитарными условиями в своей пекарне и требую, чтобы мои сотрудники всегда носили сетку для волос или повязку на голову. Но моя мать, тычущая мне в лицо знакомым детства, как будто он ее последняя надежда стать бабушкой, сводит меня с ума.

Натаниэль — сын лучших друзей моих родителей, и они вчетвером пытались свести нас вместе с тех пор, как мы были подростками. Когда Нейт уехал в колледж на Западном побережье, я думала, что больше не увижу его. Но вот уже несколько недель мама говорит о его возвращении в Боулдер, чтобы возглавить бизнес своего отца, и она как будто слышит свадебные колокола, хотя я не видела парня уже десять лет.

— Бывают мужчины гораздо хуже, тыковка. — Мама снова пытается сунуть мне в лицо свой телефон, и прежде чем выплесну на нее весь свой гнев и устрою сцену перед клиентами, я поворачиваюсь и бегу по коридору к заднему выходу.

Большинство моих разговоров с матерью проходят примерно так. Она вмешивается и пытается свести меня с ума, пока я не взрываюсь, а потом она уходит. Затем звонит папа и уговаривает меня извиниться, и все начинается сначала, когда появляется другой мужчина, который, по ее мнению, идеально мне подходит. Это повторяется с того момента, как я стала достаточно взрослой, для того, чтобы принести потомство в этот мир.

Теплый сентябрьский воздух ударяет мне в лицо, когда я врываюсь в переулок. Мне бы очень хотелось, чтобы у моей матери было больше детей. Тогда она могла бы рассредоточить свое внимание, или, по крайней мере, мне было бы кому посочувствовать. Но все, на чем она сосредоточена в эти дни — это моя личная жизнь. Как будто она установила часы моей фертильности на своих часах Apple или что-то в этом роде. Но Нейт? Боже, я не могу пойти на вечеринку с Нейтом. Я не видела его с тех пор, как мы были подростками, и… мы расстались при довольно неловких обстоятельствах.

Мой взгляд останавливается на мусорном контейнере за дверью, и раздражение возрастает еще больше.

— Рейчел же сказала, что Зандер убрался здесь, — рычу я себе под нос и, засунув бандану в карман, наклоняюсь, чтобы собрать вывалившейся мусор.

Рейчел — моя правая рука в пекарне, и так же, как и Зандер, прекрасно знает о моей политике: задний двор пекарни, должен выглядит так же хорошо, как и передняя часть.

Я слышу, как за мной открывается дверь, и, не оборачиваясь, говорю сквозь стиснутые зубы:

— Мама… я не буду смотреть на фотографию Нейта. Мне все равно, насколько хорошо сейчас выглядят его зубы. — Выбрасываю пустую коробку из-под сливок в мусорный контейнер, от которого воняет так, что у меня сводит живот.

— Кто такой Нейт, и нужно ли мне надрать ему задницу? — спрашивает низкий голос, и мой желудок снова скручивается совсем по другой причине.

Медленно оборачиваюсь и вижу Дина, стоящего в переулке и выглядящего… как Дин.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, мой голос все еще хриплый от адреналина, пока я в полной мере уделяю внимание его внешности.

Парень ухмыляется и прислоняется к кирпичной стене, выглядя как чертова модель «ДжейКрю»⁴. Дин — один из тех раздражающих модников, которые умудряются придать метро-сексуальному стилю мужественный вид. Его блестящие шоколадно-коричневые волосы и идеально подстриженная борода всегда безупречны. Обычно он приходит в пекарню в безумно узких слаксах и элегантных блейзерах с уникальной классической рубашкой под ними. Но сегодня у него более непринужденный образ: дизайнерские (и очень узкие) джинсы с манжетами, дорогие кожаные ботинки и приталенная рубашка на пуговицах без единой морщинки. Парень выглядит сексуально.

Черт бы его побрал.

Дин жестом показывает в сторону пекарни с виноватым выражением лица.

— Ты выглядела так, будто была готова напасть на пенсионерку. — Он поднимает руки вверх в знак капитуляции. — Обычно я не имею привычки надирать задницы пожилым женщинам, но с этим «парнем с идеальными зубами» я, пожалуй, справлюсь.

Я закатываю глаза и пытаюсь поправить волосы, потому что, должно быть, выгляжу как сумасшедшая по сравнению с его идеальными волосами.

— Это была моя мать, и она делает мою жизнь невыносимой. Это вроде как ее специальность.

Дин кривится за стеклами очков в темной оправе.

— У меня у самого такая мать. Иногда они могут быть теми еще занозами.

— Мягко говоря, — бормочу я себе под нос.

Дин скрещивает руки на широкой груди и прищуривает на меня свои глаза цвета какао.

— Я отличный слушатель, если хочешь поговорить об этом. Не знаю, сделал бы это Люк Дэйнс для Лорелай Гилмор, но Дин Мозер делает это для своих друзей довольно часто.

Я смеюсь, глядя на него в ответ, ожидая подвоха, но вижу, что парень серьезен, что… удивительно.

— Мы достаточно близки, чтобы обсуждать семейную драму?

Парень наклоняет голову и щурит глаза от яркого солнца.

— Я бы сказал, что мы уже некоторое время дружим, так что я голосую «за».

Я качаю головой от этой мысли. Дин уже много лет приходит в мою пекарню со своим компьютером и очками Кларка Кента, чтобы делать все то, что он, черт возьми, делает на своем ноутбуке. Наше взаимодействие было довольно поверхностным, пока мой разработчик франшизы, Макс, официально не познакомил нас в прошлом году. Макс сказал мне, что его хороший друг Дин — знаток фондового рынка с новой компанией хедж-фонда, и он хотел диверсифицировать свое состояние. А поскольку я искала финансового спонсора для запуска своей второй пекарни в Денвере, Дин мог стать для меня идеальным человеком.

Теперь Дин Мозер официально является молчаливым инвестором⁵ пекарни «Проснись и пой!» в Денвере. И с тех пор, как мы поставили свои подписи в договоре, Дин с удовольствием болтает со мной в пекарне почти каждую неделю. Его флирт далеко не молчаливый, но я достаточно наблюдала за ним в пекарне, чтобы понять, что именно так парень общается со всеми своими друзьями. И я бы солгала, если бы сказала, что он не приятен на вид, а наши еженедельные перепалки не придают дополнительную изюминку моим будням.

Независимо от нашей крепнущей дружбы, деловых отношений или невинного флирта, инвестиции Дина очень важны. Макс говорит, что как только мы откроем вторую пекарню, у меня появится денежный поток для запуска моего франчайзингового плана и выхода на национальный и, возможно, международный уровень — цель несбыточной мечты.

Цели. У меня есть цели, которые моя мать, похоже, не в состоянии понять.

— Друзья или нет, тебе не нужно выслушивать мои проблемы, Дин.

— Я бы не спрашивал, если бы не хотел знать.

Приподнимаю брови.

— Но ты мой инвестор.

— Молчаливый инвестор, — поправляет Дин.

— Но все равно инвестор. Было бы непрофессионально говорить о личных вещах.

— Да ладно, Нора, — стонет Дин и проводит рукой по волосам. — Ты была на моей вечеринке в автобусе в прошлом году и видела, как я напивался и танцевал для Кейт в стиле «Супер Майка». Я бы сказал, что наши профессиональные границы сейчас не имеют никакого значения.

— Кстати, кто арендует автобус для вечеринки по случаю тридцатилетия? — отвечаю я со смехом.

Серьезно, когда мне исполнилось тридцать, я позволила себе целый день смотреть «Нетфликс». Когда Макс затащил меня в тот автобус, чтобы познакомить с Дином, я начала серьезно сомневаться в том, с кем я собираюсь начать бизнес.

Дин одаривает меня похотливой ухмылкой.

— Мальчики, которые никогда не хотят взрослеть.

Я тяжело выдыхаю.

— И этот мальчик может помочь мне с драмой моей мамы?

Он облизывает губы и склоняет голову набок.

— Большинство людей решают свои проблемы, просто озвучивая их вслух. Так что рассматривай меня в качестве хорошего слушателя.

— Хочешь, чтобы я сказала то, что происходит?

— Да… почему бы и нет?

— Потому что я нахожусь в грязном переулке с человеком, который слишком часто озвучивает все свои мысли… большинство из которых слишком извращенные.

— Верно подмечено, — отвечает Дин, подмигивая. — Но обещаю, сейчас я не думаю ни о чем сексуальном. В моих глазах ты монашка… так что просто скажи это. Тебе станет легче.

Моя голова качается туда-сюда, но прежде чем успеваю остановить себя, я выдыхаю тяжесть в груди и начинаю говорить.

— Моя мама хочет, чтобы я привела Нейта на вечеринку по случаю тридцать пятой годовщины их свадьбы через пару дней. И я скорее съем свернувшиеся сливки со дна коробки, которую только что выбросила, чем доставлю ей удовольствие и начну встречаться с человеком, которого она хотела видеть рядом со мной с тех пор, как я была подростком.

Медленно кивнув, Дин жестом просит меня продолжать.

— Честно говоря, она сводит меня с ума. Все, что ее волнует, это моя личная жизнь и то, как скоро она станет бабушкой. Она никогда не интересовалась моей пекарней или моими карьерными устремлениями. Ее никогда даже отдаленно не интересовало, чем я увлекаюсь. Все, что ее волнует, это ее ожидания насчет меня. Ожидания, которым я явно не соответствую.

— Так этот Нейт действительно так плох?

Я съеживаюсь и пожимаю плечами.

— Это неважно. Я не видела его несколько лет. Правда в том, что я не хочу брать его на вечеринку, потому что не хочу ни с кем встречаться. Меня не волнует личная жизнь, замужество или рождение детей. Я хочу создавать пекарни, Дин. Много-много пекарен и много-много крупонов. И я хочу, чтобы моя франшиза расширилась настолько, что я смогла бы какое-то время пожить в Париже, придумать совершенно новый рецепт, пробуя чужую выпечку, и наесть очень толстую задницу, которую возненавидит моя мать.

Глубокий смех Дина прорывается сквозь мои разглагольствования.

— Думаю, что даже с толстой задницей ты будешь выглядеть фантастически.

— Я тоже так думаю, — отвечаю я взволнованно, представляя себя гуляющей по улицам Франции со свежим круассаном во рту. — Мне просто нужно, чтобы она отвязалась от меня, пока не будет открыта пекарня в Денвере. Я не могу справиться со стрессом, связанным с этим и с ней одновременно. Это слишком. Иначе будет кровопролитие.

Дин задумчиво кивает, размышляя над моим затруднительным положением.

— Не обижайся, но почему бы просто не взять этого Нейта на юбилейную вечеринку? Конечно же, он не подумает, что после этого ты захочешь выйти за него замуж. Пригласи его на одно мероприятие, а потом слейся. Твоя мама даже не узнает.

Я качаю головой.

— О, она узнает. Родители Нейта — лучшие друзья моих родителей. Они расскажут. Потом мама пригласит его на ужин, не сказав мне, а меня встретит с виноватым «сюрприз!» и покровительственной улыбкой. Будет неловко, потому что мама будет отпускать комментарии о том, почему я не позвонила ему после вечеринки, а потом я потеряю самообладание, переверну стол и случайно подожгу дом.

— Я собираюсь рискнуть и сказать, что ты, возможно, немного преувеличиваешь, — невозмутимо говорит Дин.

Я прищуриваюсь на него.

— Дашь моей матери палец, и она откусит руку по локоть. Я не могу взять Нейта на их вечеринку. Это приведет к драме, а у меня ее и так сейчас хватает с денверской пекарней.

Дин бросает на меня понимающий взгляд, потому что не понаслышке знает, какой бардак творится на стройке. Как молчаливый инвестор, он регулярно информирует меня о процессе, и это была неудача за неудачей, несмотря на то, что мы открываемся через месяц. Мы купили старое здание, чтобы сохранить очарование моей главной пекарни в Боулдере, но ремонт оказался сложнее, чем предполагалось изначально. Если подрядчик не возьмется за дело, то на торжественном открытии я буду подавать холодные крупоны, потому что мне придется печь их здесь, в Боулдере. Поговорим об ужасном начале моей карьеры франчайзера.

Пронзаю Дина серьезным взглядом.

— Сейчас я должна полностью сосредоточиться на своем бизнесе.

— Я могу это понять. — Дин кивает в знак согласия. — На самом деле, твои амбиции чертовски сексуальны.

Я закатываю глаза.

— Не начинай снова флиртовать, Мозер. Я монахиня, помнишь?

Дин поднимает руки вверх.

— Прости, прости. Я не это имел в виду. На самом деле, я сопереживаю всему, что ты говоришь. У нас с тобой очень схожие взгляды на бизнес, и у меня тоже нет ни малейшего желания когда-либо остепеняться.

С любопытством приподнимаю бровь.

— В чем твой изъян?

Дин пренебрежительно качает головой.

— Никакого изъяна. Просто это не для меня. Кейт и Линси сейчас на всех парах несутся в этом вагоне, а я делаю все возможное, чтобы соскочить с их поезда. И, видимо, у меня это получается слишком хорошо, потому что они злятся, что я не встречаюсь с более серьезными девушками, с которыми можно нормально поговорить. Но позволь мне сказать тебе, Нора, они необязательно должны быть умными, чтобы быть хорошими в… — Дин показывает жестом на свой пах, и я кривлюсь от отвращения.

— Боже, ты свинья. — Я отворачиваюсь, недоумевая, что, черт возьми, со мной не так, раз я доверилась закоренелому холостяку. Смотрю на него через плечо. — Ты выглядишь таким собранным и профессиональным, а потом открываешь рот и все портишь.

Улыбка Дина становится шире.

— Некоторые люди находят это очаровательным.

— Ты был таким нормальным, когда я впервые тебя встретила. — Я качаю головой.

— Это потому, что во мне есть две стороны. Деловой Дин и Дин Темный Пассажир. Теперь, когда мы подружились, я позволяю своему истинному «я» выйти наружу.

— Повезло мне, — ворчу я и опускаюсь на скамейку у двери. Наклоняюсь и хватаюсь за голову. — Что мне делать, Дин? Серьезно. Моя мать не оставит эту историю с Нейтом в покое. Она вовлечет моего отца, а он заставит меня чувствовать себя виноватой, как всегда делает.

Дин садится на место рядом со мной.

— Может, ты могла бы пойти на их вечеринку с другим парнем?

Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

— Как это мне поможет? Я только что сказала тебе, что не хочу ни с кем встречаться. У меня итак слишком много всего происходит.

— Я имею в виду не настоящую пару — просто кого-то, кто собьет твою мать со следа. Фальшивого кавалера.

— Кого, например, снять проститутку-мужчину? — У меня пересыхает во рту при этой мысли.

— Господи, нет! — Дин смеется с искренним весельем, которое я чувствую в своем животе. — Даже боюсь представить тебя с секс-работником. Твое ОКР будет работать на пределе возможностей рядом с мужчиной, который занимается сексом за деньги.

Мое лицо вытягивается.

— С чего ты взял, что у меня ОКР?

Дин вздрагивает, как будто сказал слишком много.

— Я вижу тебя в пекарне уже несколько лет, Нора. Заметил твои бзики.

— Бзики? — спрашиваю я, чувствуя себя уязвимой. — В какой момент ты стал преследователем десятого уровня?

— Хочешь сказать, что никогда не замечала меня? — Он бросает на меня вызывающий взгляд, который придает мне прилив энергии. — Я часто бываю в пекарне… Уверен, ты, по крайней мере, знаешь, какой кофе я пью.

Я закатываю глаза, а внутри говорю, что со сливками и двумя кусочками сахара. Но я так же знаю кофейные предпочтения нескольких других моих постоянных посетителей. Это ничего не значит.

Дин вздыхает и наклоняет голову, его взгляд целенаправленно блуждает по моему лицу, словно парень пытается прочесть мои мысли. От его пристального взгляда мои щеки покрываются румянцем, и внезапно в этом переулке становится намного жарче.

Парень решительно облизывает губы.

— Я не стесняюсь признаться, что заметил, что ты все измеряешь по три раза.

— Это просто для точности. Любой хороший пекарь отмеряет несколько раз. Это включено в мое руководство по франчайзингу.

— Я заметил это не в твоем руководстве, а наблюдая за тобой. Ты перфекционистка, Нора. Твоя пекарня безупречна, и бизнес-модель для франшизы — отличный пример высокого уровня самоорганизованности, сама по себе история твоего бренда является произведением искусства.

Мое тело пылает от его похвалы. Кто бы мог подумать, что иметь преследователя может быть так… лестно?

— Ну, я просто хочу, чтобы «Проснись и пой!» был успешным бизнесом. Я придумала эту идею, когда была подростком, и меня все еще удивляет, что я делаю этот следующий шаг.

— Я знаю. Боже, как бы мне хотелось, чтобы ты поняла, что я делаю тебе комплимент. Серьезно, я просмотрел папки с бизнес-планами различных ресторанов и пекарен, и ни одна из них и близко не была такой привлекательной, как твоя. Ты была самой легкой инвестицией в моей жизни, и это говорит человек, который всю свою взрослую жизнь инвестировал в фондовый рынок.

Мои губы приоткрываются, когда Дин осыпает меня всеми теми комплементами, которые я только могла пожелать в жизни. На самом деле, это ошеломляет, и я ненавижу, что мне приходится прикусить верхнюю губу, надеясь, что он не заметил, как сильно на меня подействовали его слова. Дин действительно имеет две стороны, и эта сторона очень привлекательна. Если бы только моя мама могла слышать все, что он только что сказал. Может быть, тогда она увидела бы, что моя пекарня — это не просто кафе, и что я потратила кровь, пот и слезы, чтобы воплотить свою мечту в реальность.

— Возвращаясь к моему первоначальному вопросу… почему бы тебе не взять на вечеринку друга-парня? Кого-то, кого твоя мама не знает, кто мог бы стать твоей парой на эту ночь? — Он, должно быть, думает, что у меня таких полно.

— У меня нет друзей-парней. У меня и подруг почти нет. Рейчел, наверное, моя самая близкая подруга, и то только потому, что она работает на меня. Возможно, я ей даже не нравлюсь. Уверена, что ты будешь шокирован, услышав это, но я очень властный босс. — Я звучу угрюмо. Все, что связано с моей социальной жизнью, всегда приводит меня в уныние.

Дин подталкивает меня плечом.

— Я уверен, что ты нравишься Рейчел, Нора. Тебя невозможно не любить.

Моя грудь раздувается от комментария, который он бросил, как будто это ничего не значило. Я никогда не была особенно хороша в дружбе. На самом деле, можно сказать, что я была ужасна в этом. В старших классах у меня был бизнес по производству печенья на заказ, который был настолько успешным, что я занималась выпечкой по выходным вместо того, чтобы ходить на вечеринки. Когда мне исполнилось двадцать, стало еще хуже, после того, как я окончила кулинарную школу и открыла пекарню.

— Наверное, я могла бы взять с собой Рейчел и сказать маме, что я лесбиянка, — бормочу я, слегка забавляясь образом, который эта идея вызывает в моей голове. Хотя, зная мою мать, она просто откроет книги по усыновлению или каталоги доноров спермы.

Дин смеется.

— Конечно, ты знаешь хоть одного парня, готового пойти с тобой на вечеринку.

— Я знаю тебя, Дин. — Я хмыкаю, а затем мои глаза расширяются, когда идея укореняется в моей голове. — Я знаю тебя.

— Ты не можешь быть серьезной, — отвечает Дин с нервным смешком.

— Я серьезно, — восклицаю я, поворачиваюсь и взволнованно хватаю его за руку. — Серьезно, Дин, это идеальный вариант. Мы можем сказать, что познакомились в пекарне, ты инвестор, и мы только начали встречаться. Ты можешь сказать моей маме, друзьям моей мамы и всем на вечеринке все те замечательные вещи, которые только что сказал о моей бизнес-модели. Это будет здорово! Это будет что-то вроде рекламного тура для «Проснись и пой!». Может быть, тогда моя мама увидит, что я держу не просто лимонадный киоск; я законный предприниматель. И поскольку тебе не нужна девушка, а мне не нужен парень, ни у кого из нас не будет никаких ожиданий. Это идеально!

Дин встает и нервно теребит свои очки.

— Ты забыла, что я бабник-сексист? Я регулярно объективирую тебя.

Я пренебрежительно закатываю глаза.

— Я игнорирую эту твою сторону уже несколько месяцев; она как назойливая муха. Ничего страшного. А на вечеринке ты можешь быть тем самым Деловым Дином, о котором только что рассказывал. Это прекрасно. Я знаю, что ты сможешь это сделать.

— О. Я уверен, что могу это сделать, но зачем мне это нужно? Что конкретно мне от этого будет? — спрашивает он, скрестив руки на груди и настороженно глядя на меня.

Я сглатываю комок в горле и встаю, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Что ты хочешь?

Дин приподнимает брови и окидывает взглядом мою униформу.

— Не это. — Я отталкиваю его. — Это не вариант.

Он искренне смеется.

— Прости, это была шутка… в основном.

— Не смешно, Дин. Если пойдешь со мной на ту вечеринку, я буду у тебя в долгу. В большом. — Я делаю шаг ближе, и его темные глаза останавливаются на моих губах, заставляя мое тело мгновенно нагреваться. Такое часто случается, когда Дин смотрит на меня. Но это ничего не значит. Это просто естественная гормональная реакция на то, что на меня смотрит привлекательный мужчина. Не обращая внимания на бисеринки пота, собравшиеся над моей верхней губой, я предлагаю: — Ты мог бы получать бесплатные крупоны до конца года. Или я могу зарезервировать для тебя кабинку на каждый день. Я знаю, что у тебя есть коворкинг дальше по улице, но ты проводишь достаточно времени в пекарне и заслуживаешь свой собственный столик. Или, может быть, я назову в честь тебя крупон в новой пекарне в Денвере. Разве это не круто? Ты можешь выбрать вкус. Я вижу тебя, как кленовую глазурь и бекон, но могу сделать все, что ты захочешь. Выбирай все что пожелаешь. Мы можем рассматривать это как еще одну деловую сделку. Я сделаю все, что угодно, лишь бы мама от меня отстала.

Дин проводит руками по своей бороде, напряженно размышляя.

— Ты действительно готова на все?

— Ну… в основном, — нервно отвечаю я, заметив странный блеск в его глазах. — У меня есть пределы.

На его лице расплывается похотливая улыбка.

— Вот для чего нужны стоп-слова, сладкие сиськи.

— Не бери в голову. Это ужасная идея, — огрызаюсь я и поворачиваюсь, чтобы вернуться в пекарню.

Дин смеется и обхватывает меня за талию. Его крепкие руки посылают электрический разряд по моему телу, когда парень поворачивает меня обратно лицом к себе.

— Нора, я шучу. Господи… тебе нужно немного расслабиться. Конечно, я помогу тебе. Мы же друзья, верно?

Его глаза на мгновение задерживаются на мне, когда я буквально стою в переулке в его объятиях. Вырываюсь из его хватки, пока не вспотела от смущения.

— Просто друзья, да. Но я рассматриваю это как деловую сделку, так что это не дружеская услуга. Когда-нибудь я найду подходящий способ отплатить. Особое ударение на «подходящий».

Он кивает.

— Понял, босс.

— И у меня есть еще одно условие.

Дин драматично вздыхает.

— Это была бы не ты, если бы у тебя не было условий.

Я вздергиваю бровь.

— Еще раз назовешь меня «сладкие сиськи», и я расплющу твои яйца скалкой.

Дин ухмыляется.

— Достаточно справедливо.

Я протягиваю руку для рукопожатия.

— Очевидно, моя мать довела меня до сумасшествия, раз я иду на такие крайности, но я сделаю все возможное, чтобы заставить ее прекратить попытки меня сосватать.

Дин берет мою руку в свою.

— Ты очень сексуальна, когда злишься, Нора.

Я закатываю глаза и отдергиваю руку, пока мое тело снова не перегрелось.

— Я уже жалею об этом.