Врата ведьмы

ГЛАВА 8

С высоты полета «Яростного орла» Джоак рассматривал раскинувшиеся внизу земли. Нещадно палило солнце, и от его жара невозможно было спрятаться. Подражая матросам — элв’инам, Джоак повязал голову платком из клетчатой ткани, защищая лицо и шею от злых лучей светила. Сейчас он стоял, опираясь о поручни, на средней палубе судна.

Корабль плыл над пустыней, пески сменялись неровными обломками скал. Под килем величавого воздушного корабля проплывали раскаленные безжалостным солнцем плато и глубокие каньоны, перечеркивающие местность. Земли, известные как Разрушенные Холмы, лежали там, где южные отроги Зубастых гор переходили в засушливые предгорья, прежде чем окончательно исчезнуть в бескрайних песках Южной Пустоши. Среди искореженных утесов и кремнистых глыб почти никто не жил. Изредка в ночи виднелись лагерные огни случайных караванов — скорее всего, это торговцы шелком пересекали на свой страх и риск негостеприимные края. Постоянно здесь обитали только толстые великаны, прятавшиеся днем от солнца в глубоких пещерах, а ночью выбиравшиеся на поверхность в поисках добычи.

Позади Джоака послышалось веселое хихиканье. Он обернулся. В тени парусов убийца Кесла играла с маленькой девочкой. Они стояли на коленях возле кучки деревянных палочек и щепок, пытаясь вытаскивать деревяшки по одной, так, чтобы не обрушились остальные.

Кесла наклонилась, едва не касаясь носом кучки, и ее пальцы осторожно прикоснулись к торчащей наружу палочке.

Неожиданно рука девушки дрогнула — и груда рассыпалась. Малышка, сидящая напротив нее, радостно захлопала в ладоши и звонко захохотала.

— Я выиграла! Я выиграла!

— Ты слишком хорошо играешь, бутончик, — выпрямилась Кесла.

Девочка кинулась к ней в объятия и прильнула к убийце, которая, крепко прижав ее к себе, вскочила и подхватила малышку на руки. Закружилась и увидела Джоака. Ласковая улыбка исчезла с лица Кеслы.

Она поставила девочку на палубу и погладила по спине.

— Шинон, разыскала бы ты Ханта. Пусть выдаст тебе награду за победу.

Малышка тряхнула головой и умчалась. Темные волосы развевались за ее спиной, словно флаг.

Нахмурившись, Джоак проследил, как она скрывается в люке на корме судна. Хотя девочка родилась в племени дри’ренди, в ней было заметно сходство с обитателями морей мер’ай: перепонки между пальцами рук и ног, прозрачное третье веко. Юноше не слишком нравилось, что шестилетний ребенок сопровождает их в таком опасном путешествии. Но Шинон взошла на борт вместе с Хантом, сыном главного шкипера. Эту странную пару связывали не вполне понятные обязательства, имеющие отношение к старинным клятвам и магии.

— Она под моей опекой, — решительно заявил Хант. — Я дал клятву крови ее дедушке, что не отпущу девочку ни на шаг.

Кесла опустилась на колени и начала собирать рассыпанные по палубе деревяшки.

Джоак подошел к ней. Они путешествовали к Южной стене уже четверть луны, но за все это время не сказали друг другу ни слова. Кесла взглянула на юношу. Сияние глубоких фиолетовых глаз, казалось, проникало в самое его сердце.

Сглотнув подступивший к горлу комок, Джоак отвернулся. Он все еще не мог убедить себя, что под маской кухонной служанки Марты скрывается убийца. Как легко обманулось его сердце.

Кесла кашлянула.

— Почему бы тебе не попытать силы в этой игре? Она не такая простая, как кажется.

— Нет у меня времени на всякие игры, — буркнул он сурово. Правда, ноги его отказывались уходить.

— Конечно! Ты кажешься таким занятым, когда поплевываешь вниз, опираясь на поручни. А ведь это — не просто игра. Наша каста с ее помощью развивает навыки учеников, совершенствует ловкость рук и пальцев.

— Игры убийц! — нахмурился Джоак. — Не хочу иметь с вами ничего общего!

— Боишься проиграть?

Он снова обернулся и увидел, что она смотрит на него приподняв бровь, пристально и в то же время застенчиво. Мгновение он колебался, чувствуя, как наливается краской шея, потом решительно уселся по другую сторону от кучи палочек.

— Собирай свои деревяшки!

Она собрала оставшиеся палочки в пригоршню и высыпала их поверх кучи, которая напоминала беспорядочную груду хвороста в лесу.

— Смотри, выбирай тщательно. Нужно вытащить щепку, не потревожив соседние.

— Я знаю, как играть.

— Выходит, ты подглядывал за нами?

Джоак сердито глянул на нее. Девушка подняла голову, ее янтарные волосы, собранные в хвост, упали на одно плечо.

— Это довольно простая игра, — буркнул юноша.

— Иногда простые игры оказываются весьма коварными. Начинай!

Джоак выбирал долго и тщательно. Палочка на вершине кучи. Если ловко потянуть, то остальные не шелохнутся. Он протянул левую руку, так как на правой не хватало двух пальцев, но никак не мог сосредоточиться и унять дрожь. Юноша сжал и разжал кулак, повторил попытку. На этот раз удалось — он снял тонкую щепку, не потревожив другие.

— Получилось!

— Очень хорошо… — прошептала Кесла, наклоняясь над кучей.

Прищурившись, она разглядывала палочки. Справа, потом слева. Сверху вниз. Наконец выбрала одну, лежащую в самом основании кучки. Ее пальцы стремительно, неразличимо для человеческого взгляда, метнулись вперед, и деревяшка оказалась снаружи.

— Получилось! — воскликнула она, укладывая щепку рядом с голой коленкой.

Джоак недоуменно уставился на кучу. Как она смогла? Он взял вторую палочку с верхушки и убрал ее, не тронув другие.

Девушка кивнула и вновь вытащила щепку.

После шести ходов, когда Джоак брал свои палочки с верхушки, а Кесла — из-под самого основания, лоб юноши покрылся испариной, руки вспотели. Кесла же продолжала двигаться так же молниеносно и с тем же успехом. Теперь Джоак точно знал — Шинон она поддавалась.

Юноша снова протянул дрожащие пальцы. Он чувствовал на себе взгляд Кеслы, ощущал ее легкое дыхание, чувствовал нежный аромат. «Лаванда?» Отвлекшись, он глянул на нее.

— Твой ход, — кивнула девушка на кучу.

Джоак закусил губу и, сосредоточенно сведя брови, наклонился над деревяшками. Он прикоснулся к одной из них, лежащей на самой верхушке. Легкая цель. Сидящая напротив Кесла предупреждающе кашлянула.

Юноша нахмурился. Его не обманешь! Пальцы больше не дрожали. Он потянулся и легко схватил палочку, не притронувшись к остальным. Гордо ее поднял.

— Получилось! Теперь твой…

Кесла указала на груду деревяшек, которая задрожала и рассыпалась. Джоак ошеломленно уставился на палочки, подозревая мошенничество.

— Как?..

— Иногда стены бывают важнее, чем крыша.

Челюсть Джоака отвисла. Он понял, что его не просто обыграли, но еще и одурачили. Она умело ослабила опору так, чтобы с изменением веса верхушки конструкция потеряла устойчивость и разрушилась.

— Проигравший собирает палки, — сказала Кесла, поднимаясь на ноги и направляясь к борту.

Джоак посмотрел ей вслед: тонкая талия, широкие бедра. Ветер играл прядями медовых волос. Юноша вдруг обрадовался, что должен собирать деревяшки. Вставать ему сейчас не стоило. Особенно в этих облегающих штанах. Он сосредоточился на работе, выполняя ее неторопливо и одновременно пытаясь отыскать в себе остатки гнева. Но не смог.

Сложив рассыпавшиеся палочки, Джоак несколько успокоился и встал. Возможно, пришло время для серьезного разговора.

Но когда он подошел к девушке, та указала рукой на небо:

— Дракон возвращается!

Джоак присмотрелся, но вначале ничего не увидел. Затем на фоне слепящего солнечного диска возникла маленькая черная фигурка и устремилась к ним. Рагнар’к и Сай-вен.

Они отправились на рассвете, чтобы разведать путь, так как корабль приблизился к западной границе Разрушенных Холмов. Раньше сумерек никто не ждал их обратно.

Пристально вглядываясь в небо, Джоак заметил, что дракон кренится набок, опускаясь к земле. Но Рагнар’ку удалось расправить крылья и поймать восходящий поток воздуха. Резкое снижение перешло в плавный подъем к летящему кораблю.

— Что-то случилось… — пробормотал Джоак. — Сообщи Ханту и Ричалду!

Обернувшись, он увидел, что Кесла уже далеко. Она спрыгнула в люк, спеша за помощью, а Джоак вновь впился взглядом в небо.

Что же случилось?

Сай-вен крепко прижалась к могучему дракону, ее ноги упирались в складки у основания шеи.

— У тебя получится, Рагнар’к. Мы близко.

Голос дракона звучал в ее мозгу, так непохоже на его обычный громоподобный рев.

— Не бойся, моя дорогая. Мое сердце так же сильно, как небо и море.

— Я знаю, мой великий дракон. — Она погладила перепончатыми пальцами его чешую. — Я никогда в тебе не сомневалась.

Гордый рык вырвался из его груди. Дракон шире раскинул черные крылья и с усилием рванулся к небесам. Там, в вышине, на востоке виднелся «Яростный орел». И подняться к нему будет нелегко.

Сай-вен попыталась пошевелиться, но через ее связь с Рагнар’ком на девушку обрушилась его боль. Кожа на животе и бедрах горела. Она едва удержалась от крика. Можно было себе представить, насколько сильно страдал дракон. Внезапное нападение сорвало чешую на его брюхе, обгорелая кожа покрылась волдырями.

— Родная?

— Все хорошо, Рагнар’к, — выдохнула она сквозь стиснутые зубы. — Тебе нужно поймать еще один восходящий поток. Чтобы добраться до корабля, хорошо бы подняться повыше.

— Я постараюсь.

Мускулы взбугрились под кожей. Дракон взмахивал крыльями, понемногу, с трудом, поднимаясь вверх.

Прижавшись к загривку друга, Сай-вен принимала часть его страдания на себя, помогая в борьбе за небо. По ее лицу текли слезы.

— Выше, мой дорогой зверь…

Повернув голову, она увидела чудо.

Сверкающее воздушное судно развернулось и шло по плавной дуге к ним навстречу. Их заметили и спешили на помощь.

— Корабль приближается. Продержись еще чуть-чуть.

— Для тебя… сколько угодно.

За звериными мыслями она ощутила Каста. Начиная с войны за Архипелаг они не расставались. Внутри дракона она чувствовала человека. Прижав ладонь к чешуйчатому боку и закрыв глаза, она послала любовь двум сердцам — драконьему и человеческому.

Рагнар’к напрягся. Не открывая глаз, Сай-вен знала, что судно близко и дракон приготовился сесть на кормовую палубу. Она вцепилась в него покрепче, когда зверь захлопал крыльями.

— Осторожнее, — прошептала она.

Но ей не о чем было беспокоиться. Дракон уверенно опустился на палубу. Сай-вен открыла глаза, увидела, как Ричалд, капитан «Яростного орла», поднимается по трапу со средней палубы, и поприветствовала его взмахом руки. А дракон обессиленно распростерся на досках.

— Рагнар’к!

— Устал… Буду спать.

Сай-вен спрыгнула со спины зверя, не отрывая ладони от его чешуйчатого тела, чтобы сохранить магию. Грудь дракона вздымалась, из широких ноздрей вырывалось прерывистое дыхание. Босые ступни девушки заскользили по палубе. Она поняла, что виной тому разлитая кровь Рагнар’ка.

— О нет! — Сай-вен потянулась к капитану-элв’ину. — Нужна драконья кровь! Срочно!

Ричалд кивнул. Медная прядь в его серебристых волосах вспыхнула пламенем.

— Уже несут.

Он кивнул через плечо на лестницу, по которой поднимался Хант, кряхтя под тяжестью большого бочонка.

— Поскорее! — крикнула Сай-вен.

Она задыхалась, не могла вдохнуть воздух полной грудью, и знала, что то же чувствовал Рагнар’к.

Ричалд кинулся к кровавому наезднику, выхватил из его рук бочонок и подбежал к морде дракона.

Сай-вен приблизилась к нему, скользя пальцами по чешуе.

— Пей, мой дорогой гигант, — просила она.

Элв’ин безуспешно сражался с крышкой. Его лицо побагровело от усилий. К нему подскочил Хант. Взмахнув коротким топориком, он расколол крышку и пальцами сорвал доски.

— Как он? — раздался голос позади Сай-вен.

Говорил Джоак. Они вместе с Кеслой тоже поднялись на кормовую надстройку.

Сай-вен, не обращая внимания на вопрос, прижалась лбом к шее Рагнар’ка.

— Ищи кровь по запаху. Пей.

У ее локтя зашевелились широкие ноздри. Шея дракона напряглась, но он слишком ослаб, чтобы поднять голову.

— Помогите мне! — Девушка изо всех сил упиралась плечом, пытаясь поднять голову Рагнар’ка.

Подскочив с обеих сторон, люди подняли звериную морду. Хант подтолкнул бочонок ближе. Длинный, по-змеиному извивающийся язык высунулся между зубов, прикоснулся к густому напитку. Колени тех, кто поддерживал драконью голову, свело от напряжения. Рагнар’к снова сделал большой глоток.

— Хорошо. — Голос дракона звучал все еще слабо.

— Пей, пей!

— Думаю, ему становится легче, — сказал Джоак, стоявший рядом с Сай-вен.

Мышцы зашевелились под чешуей, и Рагнар’к, сунув нос в бочонок, засопел и зачавкал. Теперь помощь ему была не нужна. Дракон лакал вязкую кровь своих собратьев, восстанавливая силы и заживляя раны.

Когда бочка опустела, Рагнар’к ударом носа отправил ее за борт, показывая, что вполне здоров.

Сай-вен обхватила руками могучую шею.

— Теперь можешь отдохнуть, мой гигант.

— Я велик… огромное сердце… — отозвался он эхом.

— Столь же велик, как небо и земля разом.

Сладкое чувство гордости и довольства затопило ее, хлынув из дракона, словно мурлыканье котенка, устроившегося на коленях.

— Теперь поспи, — сказала она ласково, отступая на шаг.

Как только ее пальцы соскользнули с чешуи, стремительно началось преображение. Шкура и крылья взметнулись, смешиваясь в вихре с когтями и скелетом дракона. Захлопали паруса, ощутив прикосновение края смерча. Когда водоворот звериной плоти иссяк, на палубе осталось лежать обнаженное тело крупного человека, уткнувшегося носом в доски.

— Каст? — поинтересовалась она на всякий случай.

Девушка всегда переживала, что однажды после преображения не отыщет любимого человека.

Высокий кровавый наездник застонал и перевернулся на спину. Его живот и верхняя часть бедер были покрыты струпьями и желтоватыми пузырями.

Сай-вен в ужасе зажала рот ладонями и опустилась рядом с ним на колени. Но не успела она протянуть руку, как магия драконьей крови начала действовать. Раздувшиеся волдыри опали. Багровая кожа стала розоватой. Обгорелые волосы на широкой груди вновь отросли, явив знакомую ей чащобу. Она прикоснулась к щеке Каста, его веки дрогнули и открылись.

— У нас получилось? — спросил он, с трудом ворочая языком.

— Мы на «Яростном орле», — кивнула она. — Ты помнишь, что произошло?

— Чем чаще я становлюсь Рагнар’ком, тем сильнее воспоминания дракона сливаются с моими. — Он изо всех сил попытался сесть, но скорчился от боли.

Джоак сбросил плащ и накинул его на плечи Каста.

Вдвоем с Сай-вен они помогли наезднику встать на ноги.

— Ему надо отдохнуть, — сказал Джоак. — Давай отведем его в каюту.

— Нет! — неожиданно громко возразил Каст. Провел ладонью по своей груди. — Нам нужно подготовиться.

— Я могу рассказать все, что мы видели, — запальчиво ответила Сай-вен. — А ты отдохнешь!

— Я полон сил! — Каст вырвался из ее рук, но, сделав шаг, едва не ударился лицом о палубу.

Джоак подхватил его и помог удержаться на ногах.

— Ну хорошо, — застонал кровавый наездник. — Немного вздремну…

Все вместе они помогли Касту добраться до его каюты на нижней палубе, а потом прошли на камбуз и уселись вокруг длинного деревянного стола, уставленного тарелками с едой и кувшинами светлого эля.

— Что произошло? — спросил Хант.

Сай-вен надкусила хрустящую булочку.

— Мы летели прямо на солнце, следуя вдоль высохшего русла реки, чтобы не сбиться с пути. Примерно в сорока лигах отсюда мы заметили широкое озеро, протянувшееся с севера на юг, и решили рассмотреть его во всех подробностях. Мы подумали, что там можно было бы отдохнуть и пополнить запас пресной воды, чтобы без труда пересечь пустыню. Но, снизившись, мы увидели, что не вода так заманчиво отражает солнце, а целое море цветов, чьи голубые лепестки ярко блестят.

— Вьющийся нарцисс! — охнула Кесла. — Но он не растет в Холмах. Только глубоко в пустыне, у самой Южной стены.

— Ты видела этот цветок раньше?

— Нет. — Кесла покачала головой. — Только кое-кто из сорвиголов, охотившихся в глубине Разрушенных Земель, видел вьюн и уцелел.

— Что это за растение? — продолжал спрашивать Хант.

— Некоторые утверждают, — замялась убийца, — что оно появилось из крови вампиров, которые некогда обитали в развалинах Тулара. Это потому, что вьюн растет, кейс я и говорила, вдоль песчаных утесов Южной стены. Он не укореняется, а потому способен ползать по пустыне в поисках добычи. Любой, кто бродит неподалеку от Южной стены, должен опасаться встречи с ним. Один цветок почти безвреден, но вьюн, распространяясь по песку и валунам вдоль Стены, порождает сотни и тысячи цветков, каждый размером с ладонь. Они впитывают лепестками солнечный жар и могут направить его на врага. Помножьте на тысячу цветков и поймете, что жар этот сравним с солнечным. Человек может превратиться в горстку праха за несколько мгновений. — Она с уважением глянула на Сай-вен. — Вам повезло, что вы остались живы.

— Мы едва не погибли. Но чешуя Рагнар’ка прочна, словно камень. Он прикрыл меня и принял весь удар на себя. Но сам не уберегся от ожогов.

— И что же нам делать? — спросил Ричалд. — Я не рискну вести «Яростного орла» над этим полем.

— Нужно облететь его кругом, — ответила Кесла. — Да, мы можем немного задержаться на пути в Альказар, но это лучше, чем сгореть дотла.

— Времени и так уже мало, — пробормотал Джоак и повернулся к Кесле. — Когда очередные дети будут затребованы в Тулар для жертвоприношения?

— Через пол-луны, — нахмурилась девушка.

— Выходит, любая задержка повлечет за собой новые смерти, — жестко сказал Джоак. — А что, если пролететь над полем ночью? Ну, после того, как солнце сядет.

— Это не поможет. На закате цветы закрывают лепестки, храня накопленный за день свет. И вьюн использует сбереженный жар, чтобы охотиться ночью. Я видела вспышки света в пустыне, когда вьюн нападал на ящериц и мышей. Даже ночью от него нет спасения.

Все примолкли.

— Тогда мы полетим в обход, — решил Ричалд. — Нужно отыскать другой путь в Альказар.

— Боюсь, он будет слишком длинным, — вздохнула Сай-вен. — Даже Рагнар’к не мог разглядеть, где заканчиваются поля нарцисса. Эта преграда тянется на многие лиги. — Она повернулась к Кесле в поисках разгадки. — Должно же у него быть слабое место. Когда вьюн нападает ночью, жар такой же сильный, как и днем?

— Я… Я не уверена, но говорят, что когда цветок ночью выпускает жар, то до утра остается беспомощным, поскольку исчерпывает свой запас.

Сай-вен откинулась на стуле, размышляя вслух.

— Получается, нарцисс может дать лишь один огненный залп, а потом становится безопасным?

— Так рассказывали старики, — кивнула Кесла. — Но я не знаю наверняка — правда это или выдумка. У нас слишком мало сведений о вьющемся нарциссе.

Хант поднялся.

— Или мы удлиняем нашу поездку, выискивая проход в этом бурьяне, или рискуем и прорываемся ночью.

— Я не могу рисковать кораблем, — нахмурился Ричалд.

— А тебе и не придется. — Сай-вен пристально взглянула на лорда-элв’ина.

На закате Грэшим, еле ковыляя, покинул последний каньон и выбрался в голые пески. От макушки до пят его окутывали накидки из груботканого льна и хлопка. По мере того как набирала силу тьма, в небе зажигались звезды. Но Грэшим не замечал похолодания и мрака. Его тело окружало заклинание, которое сберегало тепло тела и поддерживало остроту зрения. На ходу маг опирался на посох из окаменевшего дерева. Заключенная в полупрозрачную ловушку магия пульсировала в такт с ударами сердца чародея. Но сил у него было уже мало.

Оставив позади ущелье, Грэшим задрал голову, определяя по звездам свое местонахождение. Предстоял еще долгий путь.

Со склона справа осыпались камни. Остановившись, маг поднял голову, обостряя все чувства. Это возвращался Рукх. Коротышка-гном прыгал с валуна на валун, раздвоенные копыта позволяли ему перемещаться с уверенностью горного козла. Спустившись по склону, он упал перед Грэшимом на колени.

— М-мастер…

— Сделал, что я приказал?

— Д-да, мастер. — Свинообразное рыло Рукха уткнулось в песок.

Он поднял измазанные кровью руки. На обеих ладонях лежало по окровавленному сердцу.

— Дети старшего караванщика?

— Да.

Темный маг обратил внимание на запекшуюся кровь вокруг клыкастой пасти помощника.

— Ты ел?

Его обвинительный тон заставил Рукха еще больше зарыться носом в песок.

— Голодный… Очень голодный…

Грэшим замахнулся посохом, но потом, вздохнув, опустил его. Гнома не за что ругать. Через Разрушенные Холмы они пробирались довольно долго, и еще немало предстояло пройти.

Глядя на звезды, он пожалел, что не воспользовался магией для переноса себя и спутника непосредственно к цели путешествия. Он попросту не решился. Когда он перемещался из пещеры в Каменном лесу, то ощутил бурление водоворотов силы в непосредственной близости от Южной стены и понял, что лучше всего скрыть собственную магию как можно тщательнее. Нельзя допустить, чтобы кто-то узнал о нем.

Маг на ходу изменил заклинание и перенесся в безжизненные пустоши по соседству с Холмами, после потратил пол-луны на пеший переход по иссушенной солнцем местности, используя лишь малую толику силы, чтобы укрепить немощное тело и добыть немного воды из-под скал. Но два дня назад он столкнулся с препятствием, несоизмеримо более опасным, чем труднопроходимые земли, — поля смертоносного вьющегося нарцисса преградили ему путь. Сосредоточившись, Грэшим сумел определить — проклятые сорняки окружали необходимую магу часть пустыни, будто живая изгородь, защищая порчу, поселившуюся там. Настроенный более чем решительно, он был вынужден обратиться к сильному волшебству, чтобы скрыть себя и Рукха. Вот так они и преодолели вредоносные поля. Конечно, Грэшим рисковал, прибегая к магии, но иного выбора не видел. Его сложный многоходовой план должен был привести к успеху во что бы то ни стало.

По счастью, никто не заметил вспышку магии. А покинув поле нарциссов, Грэшим повстречался с караваном — оборванные торговцы шелком и их семьи, несущие на плечах все свои немудреные пожитки. Они пытались сбежать из Пустошей, но, наткнувшись на нарциссы, были вынуждены вернуться. Грэшим присоединился к ним, с радостью принимая угощение и воду, что позволяло ему сохранять магию. Так он и путешествовал с удобствами, в то время как Рукх следовал за караваном, отстав на добрую лигу.

На рассвете текущего дня, заметив раскинувшиеся в пределах видимости пески, Грэшим напустил на караван сон. Он не видел, как еще можно использовать неожиданных попутчиков. Уходя, маг приказал, чтобы Рукх убил всех и вырвал сердца у двух девочек — дочерей старшего караванщика. Две юные девственницы должны были накопить огромную внутреннюю силу к началу первых месячных.

— Хватит, Рукх! Подними сердца повыше.

Длинные уши гнома задергались, выдавая облегчение.

Приподнявшись, он протянул магу на вытянутых руках детские сердца.

Грэшим поочередно прикоснулся к ним концом посоха. От воздействия магии комочки плоти вновь забились, роняя в пыль капли крови. Слабый крик слетел с сердец-близнецов, затихая вдали. Души, захваченные в ловушку, просились на свободу.

— Потерпите, мои маленькие… Потерпите…

Уперев посох в песок, Грэшим всем весом повис на нем и потянулся к сердцам. Он прикоснулся губами к бьющимся кусочкам мяса и поцеловал их, втягивая воздух. И тут же ощутил, как души и сила перетекают в него. Магия расцветающей женственности вливалась в старика, становясь его частью, а в ушах звенели едва слышные крики ужаса.

Выпрямившись, он почувствовал себя бодрым и полным сил. Оставшиеся в лапах гнома сердца сморщились и высохли, словно виноградины, превратившиеся в изюм на солнце. Грэшим усмехнулся и вытер кровь с губ.

— Освежает… — с удовлетворением прошептал он.

Похлопал по плешивому черепу слуги и прошел мимо него, опираясь на посох. Теперь, когда новая магия напитала его тело, чародей знал — ничто не помешает ему достигнуть цели путешествия.

Альказар — обиталище пустынных убийц.

В переходах и высеченных в песчанике залах Альказара он приготовит отличную ловушку для своей добычи. Шагая через пустыню, Грэшим разговаривал со звездами и песками:

— Я дождусь тебя, Джоак!

Стоя у бушприта «Яростного орла», Джоак нервно дрожал и плотнее кутался в плащ, стесняясь собственного волнения. Он оглянулся, будто ожидая коварного удара в спину.

Но там никого не было.

Матросы-элв’ины карабкались по вантам и поднимали паруса. Ричалд, казавшийся отлитой из серебра статуей, используя магию воздуха, собирал ветры, чтобы обеспечить самый стремительный перелет над опасными землями. Вокруг судна уже клубились грозовые тучи, возникали внезапные шквалы, что свидетельствовало о накопленной силе.

Голова Кеслы возникла над люком.

— Сай-вен и Каст готовы. Ты хочешь проводить их?

Джоак кивнул, силясь отогнать нехорошие предчувствия.

Он был наделен даром пророческих сновидений и, хотя сейчас бодрствовал, не мог отделаться от чувства, что их ожидает беда.

Он сбежал по лестнице. На средней палубе Каст и Сай-вен Держались за руки. Кровавый наездник выглядел отдохнувшим и посвежевшим. Впрочем, так и должно было быть. Сай-вен опиралась на его плечо. Этим двоим предстояло навлечь на себя смертельную опасность, чтобы дать возможность остальным пересечь поля огненных цветов беспрепятственно.

Подойдя поближе, Джоак услышал негромкое ворчание Каста.

— Ветры пахнут гарью. Плохо.

Юноша прищурился. Наездник чувствовал то же, что и он?

— Еще не поздно сменить курс, — сказал он. — Можно попытаться обогнуть поля.

— Нет, — покачала головой Сай-вен. — Поля вьюна-нарцисса простираются на север и на юг, сколько видит глаз. Для облета времени нет. Нам нужно пересечь поля.

— Она права. — Каст обнял женщину-мер’ай, прижал ее к себе покрепче. — Нужно попытаться.

Джоак пожал руку кровавому наезднику.

— Будь осторожен.

— И быстр, — добавила Кесла.

— Рагнар’к никогда не подводил меня, — ответила за Каста Сай-вен, а потом заглянула ему в глаза. — У него два сильных сердца.

Кровавый наездник наклонился и горячо поцеловал ее в губы. Его руки напряглись, и ступни мер’ай оторвались от палубы.

Отвернувшись, Джоак дал им возможность побыть наедине.

— Ветер усиливается! — окликнул их Ричалд с верхней палубы. — Нужно отправляться!

Паруса раздувались от огромного количества силы.

Сай-вен и Каст разорвали объятия, но все еще страстно глядели друг на друга.

— Ты готов? — спросила она у высокого мужчины.

Он кивнул.

Плечо к плечу они подошли к правому борту. Луна и звезды ярко освещали раскинувшуюся под кораблем землю.

— Счастливого пути, — прошептала Кесла.

Каст кивнул и вынырнул из одежды, оставшись нагим, как в час рождения. Поклонившись Джоаку, он подхватил Сай-вен на руки и прыгнул через поручни.

Перегнувшись через борт, юноша наблюдал за их падением.

— Они летят!

Будто в ответ на его слова, корабль дернулся. Могучий порыв ветра наполнил паруса и кинул воздушное судно вперед, к цветущим полянам. От рывка Кесла соскользнула в сторону Джоака, который поймал ее и придержал. Вдвоем они всматривались в ночь под килем воздушного судна.

Каст и Сай-вен исчезли.

Сай-вен изо всех сил вцепилась в Каста, когда они стремительно рухнули сквозь тьму к искореженной земле. Чтобы преуспеть в задуманном деле, им следовало хорошенько разогнаться. Зеленые волосы мер’ай извивались над ее головой, будто морские змеи.

— Давай, Сай-вен! — прокричал Каст.

Его губы были прижаты к ее уху, но ветер все равно сносил слова. Однако она ощущала волнение и азарт в сердце кровавого наездника.

Она провела пальцами по его коже — от плеча до шеи, а потом по щеке. Когда она прикоснулась к татуировке, кончики пальцев потеплели. Каст напрягся, его объятие стало еще крепче.

— Ты нужен мне! — произнесла она.

Эти слова пробуждали к жизни древнюю магию. Мир закружился в ревущем смерче. Волшебство выплеснулось в небо. Она оказалась сидящей верхом на чешуйчатом теле, падение замедлилось. Девушка сильнее сжала колени, чтобы не упасть. В следующий миг Сай-вен уже летела на спине огромного черного дракона, уносясь вперед с невообразимой скоростью.

Рагнар’к возвестил о своем появлении протяжным переливчатым криком.

— Дорогая!

Сай-вен улыбнулась. В голосе дракона звучало то же волнение, что и в словах Каста несколько мгновений назад.

— Не медли. Мы должны проложить путь через пламенные цветы, — приказала девушка и мысленно отдала все нужные распоряжения своему верховому зверю.

Рагнар’к ответил, но в его мыслях ощущалось смятение.

— Ночью вьюн может выпустить в нас огонь лишь один раз, — объясняла ме’рай. — Мы должны вынудить цветы выплеснуть свою злобу на нас, открывая безопасный проход для корабля. А он пойдет следом.

Дракон несся к полянам, используя для увеличения скорости резкое снижение.

— Опасно, дорогая моя.

— Я знаю, мое отважное сердце. Но на сей раз нас не застанут врасплох. Мы знаем, где таится опасность. Мы будем неудержимыми и ловкими. Ты должен мчаться так быстро, как никогда в жизни.

Что-то похожее на смех Рагнар’ка влилось в ее разум.

— Сердце родной столь же большое, как и у дракона!

Сай-вен хлопнула его по шее.

— Я не хвастаю! Просто я знаю своего дракона! Я доверяю его крыльям и его сердцу!

Хохот дракона летел вслед за ними, когда Рагнар’к по крутой дуге устремился к цветам.

Сай-вен пригнулась пониже к его шее, обхватив ее руками и ногами. Она слышала свист воздуха, рассекаемого могучими крыльями, видела валуны и скалы, сливающиеся в смазанное пятно. Но ощущала вовсе не страх, а восхищение, разделяя чувства не только дракона, но и человека, скрывавшегося в его теле. Три души слились в одну.

Она добавила свой голос к драконьему реву, бросая вызов ветру.

Вцепившись в поручни, Джоак смотрел, как огненный вьюн начал атаку. В четверти лиги впереди, взлетев высоко к небу, ночь разорвали сверкающие копья. Некоторые летели прямо, другие под углом. На эти стрелы чистой испепеляющей силы нельзя было смотреть прямо, не рискуя ослепнуть.

— Ты видишь дракона? — спросил юноша, щурясь.

— Я… — Кесла стояла рядом, приставив к правому глазу зрительную трубу. — Я не уверена. Движение на фоне вспышек различаю, но оно слишком быстрое, и я не могу разглядеть подробности.

— Наверное, это они.

— Я тоже так думаю. — Она опустила трубу. — Вне всякого сомнения, вьющийся нарцисс на кого-то охотится.

На глазах Джоака копья света отдалялись и появлялись все дальше от них, уходя в широкую долину. Ближний край поляны темнел — цветы истратили огненные заряды на дракона.

Юноша обернулся, поднял руку.

— Пора, Ричалд! Курс прямо вперед!

Лорд-элв’ин и Хант стояли на корме. Кровавый наездник помахал рукой в знак того, что услышал, но Ричалд, казалось, не обратил на слова Джоака никакого внимания. Он стоял выпрямившись, запрокинув голову. Водопады потрескивающей магии пробегали по его телу, а мысли элв’ина затерялись среди ветров.

Пока брат Элены терялся в догадках — услышали его или нет? — ураган вокруг судна усилился. Такелаж застонал, натянутый раздутыми парусами. Корабль рванулся в полет, вздыбившись на миг, а потом выровнявшись.

Чуть не упав, Джоак вцепился в поручни. Под килем «Яростного орла» проносились смертельно опасные поля. Юноша, затаив дыхание, ждал. Правы ли они? Действительно ли цветы выбросили накопленную силу солнца, преследуя дракона? Правда ли, что теперь можно лететь без опаски?

Он смотрел, как пламенный вал уплывает дальше и дальше. Дракон все еще летел, вызывая огонь нарциссов на себя, и, как они и рассчитывали, прокладывал полосу, над которой сможет пройти корабль.

Джоак свесился за борт. Поля под судном пока что оставались темными. Он облегченно выдохнул, позволив затеплиться надежде.

— О нет! — воскликнула Кесла, указывая в противоположную сторону.

Там, вдали, слабое свечение волнами катилось по полю в их направлении. С севера и с юга.

— Что это?

Вместо ответа девушка сунула ему в руки зрительную трубу. Джоак приник к окуляру. Картинка приблизилась — тусклое пламя переливалось и подобно извивающимся змейкам по цветам и листьям приближалось к «Яростному орлу».

— Поле — сплошной вьюн, одно растение, — догадалась Кесла. — Его стебли высасывают накопленный огонь из отдаленных цветков, чтобы перекачать его тем, кто опустошил свой запас. Так корни вытягивают воду из земли и гонят по стволу к листьям.

— Добрая Матушка! — Под ложечкой Джоака похолодело.

— Когда они закончат, цветы под нами будут готовы напасть снова. Мы окажемся в ловушке!

Юноша опустил зрительную трубу и огляделся по сторонам. Они забрались довольно далеко в глубину поля. Слишком далеко, чтобы попытаться отступить подобру-поздорову.

Тогда он посмотрел вперед. Там, на краю поля, огненная буря медленно стихала. Должно быть, Рагнар’к и Сай-вен вырвались на безопасное пространство. На глаз Джоак оценил расстояние в две лиги. Тем временем пламя с севера и юга приближалось все стремительнее.

Он покачал головой. Им не успеть.

Джоак оттолкнулся от поручней.

— Ты куда? — выкрикнула Кесла.

— Надо предупредить Ричалда. Пусть увеличит скорость.

Пригнувшись, юноша отчаянно сражался с ветром, дующим с кормы.

— Я скажу! — возразила Кесла.

Она легко, словно в танце, отбежала от борта, будто не замечая бури, и помчалась к трапу, ведущему на среднюю палубу. Затем обернулась и помахала ему:

— Наблюдай!

И исчезла из виду.

Через пару мгновений Джоак вновь увидел ее взбирающейся на кормовую надстройку. Он задумчиво смотрел ей вслед. Кесла не только быстронога, как ветер, но и обладает грацией лесной кошки. Улыбнувшись, юноша позволил ветру прижать себя к релингу.

Со всех сторон сияющие змейки, извиваясь, устремлялись к кораблю. Один цветок уже выпустил пламенное копье в правый борт. И попал, хотя огонь брызгами разлетелся, ударившись об обшивку. Один нарцисс не в силах прожечь доски, но скоро их станет гораздо больше. И вот уже солнечный жар вздыбился ослепительными столбами под килем судна, взвился к небу по обе стороны, будто огненный лес.

Джоак видел все больше и больше разгорающихся цветков.

Сай-вен направила дракона к обломку песчаника, возвышавшемуся небольшой башенкой на краю поля огненных цветов. Рагнар’к устроился на скале, тяжело дыша.

Пока он крепче цеплялся когтями за камень, Сай-вен терла свою правую руку, но саднящая боль от ожога не стихала. Она глянула на крыло дракона, отставленное немного в сторону — словно у раненой чайки. Обугленная кожа все еще дымилась. Смрад сожженной чешуи забивал ноздри.

К счастью, удар пришелся вскользь. Им повезло — легко отделались. Очень уж настойчиво охотился за ними вьюн, гоняя туда-сюда по всему небу. За время полета нарцисс, казалось, поумнел, угадывая очередные повороты и зигзаги, приноравливаясь к изменчивому движению противника. И очень хорошо, что они достигли края поля раньше, чем растение преуспело в охоте на драконов.

— Корабль приближается, — сказал Рагнар’к.

Повернувшись, Сай-вен посмотрела назад. «Яростный орел» тенью парил над полем, которое вовсю выпускало пламя, стараясь подбить более медлительное судно.

— Добрая Матушка…

Огненные копья взлетали к небесам. На ее глазах парус корабля соприкоснулся с одним из них и вспыхнул, словно хорошо просмоленный факел.

— Надо помочь им! — воскликнула Сай-вен.

— Я не могу, дорогая. — Рагнар’к попытался расправить крылья, и она почувствовала острую боль в руке. — Слишком далеко.

Девушка охнула. Ожог оказался куда серьезнее, чем она предполагала.

— Я подвел тебя, дорогая… — Мука в сердце дракона казалась страшнее, чем боль в крыле.

— Ничуть, мой милый. — Она погладила его шею. — Ничуть.

Сай-вен глядела на объятый пламенем корабль, плывущий в ночном небе как огненное облако, и молилась о его спасении. И ничего больше не могла поделать.

Когда «Яростный орел» оказался в окружении сверкающих цветов, Джоак помчался к друзьям, собравшимся на корме. С фок-мачты слетел горящий парус и, подхваченный ветром, исчез вдали. Элв’ины по цепочке передавали ведра с водой, пытаясь намочить такелаж и остановить распространение губительного пожара.

Джоак поднялся по лестнице. Дым становился все гуще и гуще, дощатые борта корабля тлели, испещренные ожогами пламенных копий.

— Нужно подняться выше! — крикнул Джоак Ричалду и Ханту. — Закрывайтесь килем от цветов!

— Ричалд пытается! — огрызнулся сын главного шкипера. — Вот только он связан с судном, и каждое попадание ранит его.

Но Джоак уже подошел достаточно близко, чтобы самому услыхать сдержанный стон лорда-элв’ина и увидеть маску боли, в которую превратилось его лицо.

Кесла пританцовывала рядом с капитаном.

— Нужно как-то помочь ему!

Юноша закатил глаза в поисках ответа, жалея, что его сестра слишком далеко отсюда. Как они нуждались сейчас в магии Элены! Холодный огонь, ведьмин огонь — все могло бы пригодиться. Что угодно, лишь бы уничтожить этот проклятый бурьян!

Позади раздался грохот. Палуба вздыбилась, Джоак упал навзничь. Одно из огненных копий прошило корабль и истаяло в небе. Осколки горящих досок разлетелись во все стороны. Будто костер, вспыхнула грот-мачта.

Пара матросов, угодивших в столб пламени, вылетели за борт. Еще один сгорел на месте. Его обугленные кости несколько мгновений продержались в воздухе, а потом осыпались пеплом.

Копье исчезло так же стремительно, как и наносило удар. Цветы, породившие его, на время исчерпали силу. Но надолго ли? Нарцисс становился все разумнее, на ходу учился согласовывать свои действия.

— Джоак! Помоги!

Наполовину ослепнув от яркого света, юноша повернулся и увидел, что Кесла из последних сил поддерживает Ричалда. Лицо элв’ина исказилось от страданий и ужаса.

— Мой корабль…

Хант вскочил на ноги раньше.

— Помоги капитану, Джоак! А я вниз — огонь нужно залить прежде, чем начнется пожар!

Кровавый наездник спрыгнул на среднюю палубу прямиком через ограждение и вместе с поредевшей командой вступил в борьбу с пламенем.

Джоак с трудом подполз к Ричалду и Кесле. Судно под ними раскачивалось, снижаясь к смертельным полям. Юноша подхватил лорда под другую руку.

— Борись! — требовал он. — Не сдавайся!

— «Яростный»… Я не могу…

С помощью Кеслы Джоаку удалось поставить элв’ина на ноги.

— Нет, ты можешь! Где твоя твердость? Покажи, на что способен принц крови!

Ричалд гневно глянул на Джоака, но в тот же миг ярость в его глазах сменилась выражением безнадежности.

— Еще есть паруса! Еще есть корабль! А ты, как я понял, сердце этого корабля. Так будь им, Ричалд! Мерик не сдался бы и не ныл, как ребенок!

Ярость уступила место гордому гневу. Элв’ин освободился из рук Джоака и оттолкнул подальше Кеслу. Смерив взглядом юношу, Ричалд поднял голову к небу. Он воздел руки, и стихийная магия потрескивающими искорками побежала вдоль его тела.

Вновь задул неистовый ветер. Падающее судно выровнялось и устремилось вверх. Но, привлеченные движением, со всех сторон засверкали новые вспышки света. Огонь и дым окутали корабль.

Глянув за борт, Джоак увидел, как несколько копий соединились, образовав ужасающий по силе таран. Второй такой слаженной атаки «Яростный орел» мог не выдержать. Надо было что-то делать! Юноша перегнулся через релинг. Порывы ветра развевали его длинные рыжие волосы, обычно свисавшие на глаза. Неожиданно его осенила идея.

Как же он раньше не сообразил?

— Ричалд! — повернулся он к лорду-элв’ину. — Ты направляешь ветер не туда! Гони его на бурьян! Хлещи цветы ураганом! Не позволяй им прицеливаться в «Яростного»!

Принц недоуменно перевел взгляд с неба на Джоака.

— Добрая Матушка! — вытянулась в струнку Кесла. — А ведь он прав! Запутанный ветром вьюн не сможет попасть в нас!

Ричалд медленно кивнул, слишком сосредоточенный, чтобы ответить. Часть шкотов верхних парусов обвисли, поскольку напор ветра ослаб.

Джоак вернулся на свой наблюдательный пост у борта. Воздушный поток разделился, и туго закрученный смерч ударил по вьюну-нарциссу. Ветер вздыбил лепестки, перепутал стебли, и лучи ослепительно света истаяли, будто свечи. На месте плотного огненного столба остались лишь беспорядочные вспышки.

— Получилось! — закричала во все горло Кесла. — Им не прицелиться!

Поглядев вперед, Джоак прикинул, что до края поля не меньше четверти лиги. Вокруг них беспорядочно раскачивались огненные копья, то вспыхивая, то затухая. Если повезет, то удастся спастись.

На средней палубе Хант громовым голосом отдавал команды:

— Все назад! Ничего не выйдет! Ее не спасти!

Сосредоточившись на полях вьюна, Джоак позабыл о более насущной опасности. Грот-мачта превратилась в полыхающий факел, разбрасывая горящие обрывки парусов. Огни бежали вдоль всех снастей, занялись ванты. Элв’ины прыгали с рей на палубу.

Хант с перемазанным копотью лицом внезапно оказался рядом с ними, едва ли не по воздуху преодолев трап. На руках он нес малышку Шишон.

— На нижних палубах огонь. Занялись трюмы. Корабль обречен.

После его слов ветер стих. Ричалд обмяк, опустив руки.

— Нам не победить…

Джоак кинулся к принцу-элв’ину, наотмашь хлестнув его по щеке ладонью.

— Не смей так говорить!

Ричалд провел пальцем по окровавленной губе. В его глазах вспыхнула ярость.

— Никто не смеет бить…

— Так управляй кораблем! — выкрикнул Джоак. — Пока мы живы, жива и надежда! Ты поведешь это судно, даже если оно будет гореть под твоими ногами!

Элв’ин шагнул к нему.

— Довольно! — Кесла втиснулась между ними. — Используй свой гнев, чтобы призвать ветры! Мы почти вырвались. Пески совсем рядом.

— У меня всего один парус.

— Так докажи свое мастерство, элв’ин!

Ричалд бросил на нее взгляд. Лицо его окаменело. Он поднял руки, и вновь с силой задули ветры.

— Мы никогда не доберемся до песков.

— Что мешает попытаться? — с вызовом бросила Кесла.

Корабль рывками пошел вперед, выбрасывая клубы густого дыма. Жар от раздуваемого пламени напоминал ревущую печь. Изредка копья света летели в их сторону, но порывы ветра держали растения в страхе.

Все молчали. Берегли дыхание, вцепившись в релинг.

Джоак выглядывал за борт, прикрывая рот и нос ладонью от удушливого чада. Снизу судна тоже валил дым. Но вот под килем возникли изломанные каньоны и сложенные из песчаника скалы. Юноша вгляделся получше, напрягая слезящиеся от гари глаза.

Никакого вьюна, никаких цветов!

Он обернулся, радостно выкрикивая:

— Мы вырвались! Поле закончилось!

Надежда озарила лица его друзей, и тут же прогремел взрыв. Люк со средней палубы взлетел высоко вверх. Из корабельного брюха вырвался огонь, ревя, словно демоны ада. Палуба под ногами задрожала, судно начало заваливаться набок. Джоак вцепился в релинг, чтобы не свалиться.

— Не сдавайся, Ричалд! — послышался позади голос Кеслы.

— Сил нет… — задыхаясь, ответил элв’ин-капитан.

Корабль наклонился носом к земле. Палуба выскользнула из-под ног Джоака, и ему пришлось уцепиться за поручни двумя руками.

— Держись! — закричала Кесла.

«Яростный орел» рухнул в пустыню, будто сорвавшаяся с неба звезда.

ГЛАВА 9

К месту крушения «Яростного орла» Сай-вен добралась на рассвете. Из-за раны в крыле дракон мог совершать лишь короткие, ограниченные перелеты. Рагнар’к все порывался держаться в воздухе подольше, но мер’ай заставляла его передвигаться медленно. Имея одну с ним душу, она разделяла его боль. Иногда Сай-вен казалось, будто она сунула правую руку в огонь, а во время полета девушка едва не теряла сознание. Но несмотря на раны, они все дальше углублялись в исковерканные земли Разрушенных Холмов, летя по следам горящего корабля.

Когда взошло солнце, Сай-вен и Рагнар’к достигли наконец-то песков и гряд Южных Пустошей. Девушка прильнула к дракону, совсем обессилев от голода и жажды. Толстый столб дыма указывал им путь.

Не говоря ни слова, Рагнар’к оттолкнулся от скалы и полетел, держась над самыми дюнами. Опираясь о его шею, Сай-вен разглядывала пустыню. «Словно огромный сухой океан», — равнодушно думала она. На бескрайних просторах виднелись лишь песчаные волны, из которых изредка торчали скальные рифы.

Она прилагала все силы, чтобы удержаться на спине Рагнар’ка, который кружил над пустыней.

— Родная… корабль…

Сай-вен выпрямилась. Впереди простиралась глубокая борозда. Обломки досок по обеим ее сторонам. Опаленный огнем песок. В невысокую дюну наискось воткнулась сломанная мачта.

Дракон поднялся чуть повыше, поймав поток теплого воздуха.

В глубоком ущелье Сай-вен увидела остатки судна. Изломанный остов лежал, уткнувшись носом в песчаный холм. Кое-где развороченная обшивка еще тлела. Вокруг копошились маленькие фигурки. Неподалеку стояли спасенные от огня корзины и сундуки.

— Кое-кто выжил, — указала рукой мер’ай и мысленно попросила Рагнар’ка приземлиться.

Обогнув дымный столб, дракон опустился на песок.

С земли их заметили. Когда Рагнар’к, рыкнув от облегчения, уселся, несколько человек побрели к нему. Сай-вен узнала Джоака и кровавого наездника Ханта. Она спешилась и помахала им рукой.

Первым подошел Джоак в изодранной одежде, с огромным кровоподтеком на щеке.

— Вы уцелели, — сказал он с облегчением в голосе.

Она кивнула.

— Но Рагнар’к ранен. Ему нужно попить крови дракона, чтобы излечиться. Иначе он не сможет лететь дальше.

— Мне очень жаль, — покачал головой Хант, покрытый сажей от макушки до пяток. — Все бочонки или сгорели, или разбились. Ту малость, что уцелела, мы отдали пострадавшим при падении. Не осталось ни капли.

Сай-вен застонала и повернулась к дракону, все еще держа ладонь на его шее.

— Мы справимся.

Рагнар’к качнул головой, дунув ей в волосы.

— Сильное сердце… исцелится.

— Я не сомневаюсь в тебе, — ответила она. — Но думаю, тебе нужно поспать. Драконом ты не заживишь раны быстрее, чем Каст.

— Человек… не такое большое сердце. — Дракон надулся от гордости.

— Но у него и крылья поменьше, — улыбнулась она устало.

Рагнар’к ткнулся в нее носом, молча, хотя и неохотно, соглашаясь. Сай-вен обняла его, давая почувствовать свою любовь и благодарность, а потом отстранилась. Древнее заклятие вступило в силу, преобразив чешую и когти в человеческую плоть.

Вывалившийся из тела дракона Каст прижимал руку к груди. Его предплечье серьезно обгорело и покрылось волдырями, но кровавый наездник ничем не выдал терзающую его боль.

— Сколько людей уцелело? — спросил он, не обращая внимания на собственную рану.

Джоак протянул ему прожженный и испачканный сажей плащ, который тот обернул вокруг талии.

— Немногие, — ответил юноша, кивая на сложенные в кучу припасы. — Девочка Шишон и убийца Кесла сильно ударились при падении, но им уже легче. — Сай-вен разыскала взглядом девушку, баюкавшую на коленях ребенка. Джоак продолжал: — Ричалд выжил, только сломал ногу, но ни с кем не хочет разговаривать. Сейчас он в окружении выживших элв’инов. Наверное, потеря судна гнетет его сильнее, чем покалеченная нога. Они ведь были тесно связаны.

— А его команда? — спросил Каст.

— Четверо погибли при падении. Трое выжили.

Кровавый наездник посмотрел на дымящиеся остатки корабля.

— И что теперь?

— Пойдем дальше пешком. Кесла утверждает, что до Альказара всего семь лиг пути. Нелегко, но дойти можно. Сегодня мы хотим собрать оставшиеся припасы, потом отдохнем, а с заходом солнца соберем пожитки и будем идти ночью.

— Не опасно ли столько ждать? — Сай-вен смерила взглядом столб дыма. — Многие глаза способны его увидеть и поинтересоваться — что это? И далеко не все они окажутся дружелюбными.

Внезапно появившаяся рядом Кесла удивила ее. Убийца двигалась так легко, что на песке — и это мер’ай проверила — не осталось ни единого следа.

— Сай-вен права, — сказала Кесла. — Медлить не стоит. Беда не в том, что кто-то может заметить дым. В песках Пустошей скрывается множество злобных хищников. Запах крови может привлечь их. Нужно сжечь тела погибших, а потом убираться отсюда как можно быстрее.

— У нас нет воды, — покачал головой Джоак. — Мы измучены. Ночью идти легче потому, что прохладнее.

— И опаснее, — серьезно возразила Кесла.

Сай-вен заметила, что Джоак и девушка смутились. Скорее всего, разногласия задевали их сильнее, чем сложное положение, в которое они угодили.

— Я думаю, — заметил Каст, — что следует послушать Кеслу. Она знает Пустоши лучше, чем кто-либо из нас. Ведь здесь ее родина.

— Я согласна, — кивнула мер’ай.

Джоак помолчал, а потом сдался.

— Хорошо. Пойду, скажу элв’инам.

— А я соберу в дорогу Шишон, — сказала Кесла, глядя ему вслед.

— Я тебе помогу! — Хант пошел за ней.

Когда они остались одни, Сай-вен повернулась к Касту с усталой улыбкой, но довольная, что он снова с ней.

— Как твоя рука?

— Выживу.

— Смотрю, тебе легче. — Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть его ожоги.

Мужчина обнял ее здоровой рукой и крепко прижал к груди.

— Нам предстоит долгий путь. Хорошо бы найти какую-нибудь тень, где мы можем…

— Отдохнуть? — Сай-вен провела пальцем по его груди.

— А ты можешь предложить что-то еще? — Каст не отвел взгляда.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептала она и потянулась к нему губами.

Лицо кровавого наездника озарилось улыбкой. Он наклонился, предвкушая поцелуй, но за миг до того, как их губы слились, со стороны разбитого корабля донесся крик.

Мастер Белган, глава касты убийц, и шаман Партус сидели на корточках в тенистом внутреннем дворике. Они неплохо устроились рядом с небольшим, обложенным изразцовой плиткой водоемом. Их зрение услаждали цветущие кусты в садике, вперемежку со статуями из песчаника. Хотя уже рассвело, но, чтобы заглянуть на узкую, зажатую между строениями площадку, поднявшемуся над башнями Альказара солнцу предстояло пройти по синему небу немалый путь.

Шаман бросил на красноватый булыжник несколько выбеленных временем костей: крошечные позвонки, отшлифованные суставы, череп ящерицы и обломки птичьих костей. Теперь, не поднимая головы, он изучал, как легли кости.

Белган отбросил упавшие на глаза белые волосы и попытался самостоятельно разобраться в рисунке, но ничего не понял. Он не обладал Даром.

— Ну, что ты видишь?

Партус поднял руку, обтянутую провяленной на солнце кожей. Он пригнулся еще ниже, всматриваясь в кости, глядя на них то одним глазом, то другим, будто птица, изучающая заинтересовавшего ее жучка. Это сходство подчеркивал еще и длинный нос, заостренный наподобие клюва сорокопута.

Мастер терпеливо дожидался, сохраняя неподвижность. Оба мужчины кутались в красные плащи пустынников, отбросив на спину капюшоны, но сходство их ограничивалось только одеждой. Шаман был лысым и худым, а мастер Белган, напротив, высоким, ширококостным и бледнокожим с длинными седыми волосами. Его прозвали Призраком Альказара — и за его умение передвигаться незаметно, и за бледное обличье.

Столь непохожие друг на друга люди имели, однако, общую цель. На протяжении истекших двух месяцев они собирались здесь каждое утро, чтобы бросить кости и отыскать хотя бы призрачную надежду. Всего десять дней осталось до того, как новые дети отправятся на погибель.

Являясь главой касты убийц, мастер Белган принял заказ на освобождение Пустошей от исчадий зла, засевших в Туларе. А сам отдал судьбы обитателей пустыни в слабые руки юной девушки, пусть и одной из лучших его учениц. Перед отъездом гадательные кости смочили ее кровью, что позволяло следить за ней. И почти два месяца шаман мог хотя бы приблизительно сказать, где она находится. Но вот уже пол-луны кости молчали. Никаких признаков, никаких подсказок, будто бы девчонка исчезла с лица земли.

Белган сцепил пальцы. С тех пор как кости замолчали, его надежда на успех каждое утро таяла все быстрее и быстрее. Если и завтра не будет ответа, то мастеру придется послать весть племенам, чтобы готовили детей в жертву. Иного выбора у них нет. Жажду крови чудовища нужно удовлетворить.

Глядевший на кости шаман прищурился и поднял голову.

— Я вижу ее.

Мастер похолодел, опасаясь, что ему послышалось.

— Она совсем рядом. В пустыне, — хрипло проговорил Партус.

— Кесла? Ты уверен?

Шаман кивнул.

— Спасибо тебе. Добрая Матушка! — вздохнул с облегчением Белган. Девочка вернулась в Пустоши! — Я знал, что ей хватит сил.

— Не спеши радоваться. — Партус предостерегающе поднял ладонь. — Кости указывают на опасности, ее окружающие.

— Что за опасность?

— Гадание туманно. Кровь и дым… Зубы и разорванная плоть.

— Она выживет? Она вернется сюда?

Шаман долго хмурился, потом покрутил в пальцах челюсть песчаной крысы.

— Даже кости не знают ответа.

Под наспех натянутым пологом Кесла складывала скомканное одеяло и вдруг услышала крик. Он доносился от догорающих обломков корабля — детский крик, полный ужаса.

Стоявший неподалеку Хант дернулся:

— Шишон!

— Я оставила ее там вздремнуть! — Бросив одеяло, Кесла кинулась к остову судна.

Хант помчался следом, но даже на своих длинных ногах не мог угнаться за убийцей, настолько стремительно девушка скользила по песку. Они обогнули корму разрушенного корабля. Остальные спешили за ними, но отставали.

Забежав за корабль, Кесла сразу же разглядела опасность. Элв’ины, в знак уважения к своим погибшим, сделали небольшой навес для их тел с подветренной стороны. Тень должна была защитить четыре трупа от палящего солнца.

На ее глазах одно из тел выползло из-под навеса и скрылось в песке. Мелькнувшие на мгновение узкий белый плавник и мускулистый хвост только и выдали вора. А потом он скрылся, выбрасывая фонтанчик песка. Тонкие кости элв’ина хрустнули, и тело исчезло под землей, в прохладных глубинах, оставив на поверхности лишь кровавое пятно.

Еще один крик.

— Она там! — воскликнул Хант, минуя корабль и поворачиваясь к нему спиной.

Перепуганная до смерти Шишон пританцовывала на опасно шатающемся обломке песчаника.

Хант кинулся к ней, пока подоспевшие на подмогу в растерянности топтались на месте.

— Нет! — остановила кровавого наездника Кесла, вцепившись ему в рукав, и приказала остальным: — Не двигайтесь.

Сын главного шкипера хотел было вырваться, но тут пара зловещего вида плавников высунулась из песка и закружила вокруг скалы.

— Песчаные акулы, — пояснила Кесла. — Их манит кровь погибших.

Только сейчас Шишон заметила друзей. Она с мольбой протянула к ним руки, личико ее было заревано.

— Ты нужен мне! — закричала она, глядя на Ханта.

Высокий кровавый наездник неожиданно дернулся, вырывая рукав из пальцев Кеслы. Он шагнул к напуганной девочке.

— Нет! — отчаянно закричала убийца. — Стой! Их манит не только кровь, но и движение.

Хант продолжал идти, будто бы не слыша ее слов.

— Это древний договор, — пояснила Сай-вен, — между мер’ай и дри’ренди. Он не может ослушаться.

Каст сорвал с себя плащ, оставшись нагим, и догнал Ханта. Он накинул покрывало на голову сына главного шкипера, разрывая связь между ним и девочкой. Тот тяжело осел, едва только древнее волшебство ослабло. Запутавшись, он попытался было сбросить плащ, но Каст предостерег его:

— Держи свою татуировку прикрытой!

Понимающе кивнув, Хант обмотал накидку вокруг шеи, словно шарф.

— Никому не двигаться! — приказала Кесла.

Из песка появились новые плавники. Теперь их было уже больше дюжины.

Тела еще двух элв’инов утянули из-под навеса. Одно из них разорвала, не поделив добычу, пара голодных хищников. Окровавленные ошметки разлетелись во все стороны, где их подхватили мелкие акулы, высовывая головы из песка и клацая зубастыми челюстями.

— Они нападут на нас? — поинтересовался Джоак.

— По большей части они — падальщики. Редко охотятся на живую добычу. Но люди говорят, что, озверев от голода, они кидаются на все, что шевелится. Стойте на месте. Акулы насытятся и уйдут.

Кесла ощущала, насколько напряжены ее спутники. Трудно оставаться безучастным при виде ребенка, который плачет и зовет на помощь. Но выбора у них нет. Любое движение приманит новых кровожадных хищников.

Пока они ждали, солнце поднялось довольно высоко.

Сожрав всех мертвецов, акулы, ударяя мощными хвостами, скрылись под песком. За исключением одной. Кесла прищурившись смотрела на крупного самца, очевидно вожака стаи, задержавшегося дольше других. Он кружил у окровавленного песка, выискивая малейшие следы мяса, но наконец и его плавник скользнул по дальнему склону дюны и исчез.

Кесла, до того против воли задержавшая дыхание, с облегчением выдохнула. Они уцелели.

Девочка начала слазить с валуна. Хант пошел к ней. И вдруг Кесла заметила рябь на песчаном склоне, будто бы нечто двигалось там, тщательно скрываясь. Засада!

— Стой! — закричала она. — Назад!

Но было поздно. Шишон спрыгнула со скалы и бежала навстречу кровавому наезднику, который уже приготовился подхватить ее на руки. Они не видели, как вновь возникший над песком плавник устремился к ним.

Все закричали, предупреждая Ханта об опасности.

Обернувшись, он увидел атакующую акулу. Одним прыжком он поравнялся с девочкой, схватил ее в охапку и кинулся в сторону, уворачиваясь от акулы, проскочившей на расстоянии волоса от его пяток. До остова корабля, как и до скального выступа, было слишком далеко Хант, напрягая все силы, побежал на верхушку дюны. Его ноги вязли в сыпучем песке. А плавник вернувшейся акулы-вожака мчался прямо к нему.

Следом появились остальные акулы, злые и голодные. Они окружали Ханта, лишая его надежды на спасение.

— Кинжал из «ночного стекла»! — Кесла дернула Джонка за рубаху. — Дай его мне!

Юноша подозрительно нахмурился.

— Только он поможет против песчаных хищников! Верь мне!

Если бы не крик Шишон, Джоак мог бы долго размышлять. Но он вытащил кинжал из ножен и протянул его убийце рукоятью вперед. Она крепко стиснула вырезанного из камня василиска.

— Всем стоять на месте! — Кесла окинула спутников взглядом таким же острым, как и черный клинок. — Пока я не скажу!

Она побежала туда, где все больше и больше плавников, выныривая из подземных глубин, кружили и сталкивались в охотничьем азарте. Кесла проскользнула через их смертельно опасную круговерть. Годы обучения в касте убийц не прошли даром — она умела бежать, не потревожив ни единой песчинки. И ни один из хищников не заметил ее.

Девушка пробежала мимо мелких акул, приблизившись к дюне.

— Я отвлеку их! — крикнула она Ханту. — Но ты не двигайся!

Кровавый наездник попытался замереть, но его ноги вязли в сыпучем песке. Шишон обхватила друга за шею. Акулий плавник двигался прямо на них. Кесла видела смертельный ужас в глазах Ханта, но он нашел в себе силы остановиться, увязнув в песке по колени.

Отпрыгнув подальше от них, Кесла помчалась по склону дюны. Теперь она не таилась, а изо всех сил топала и поддевала песок сапогами.

На бегу девушка оглядывалась через плечо.

Плавник продолжал двигаться к Ханту и Шишон, но уже медленнее, а потом и вовсе замер в шаге от коленей кровавого наездника.

Кесла тоже остановилась, топая изо всех сил.

— Услышь меня, — умоляла она сквозь стиснутые зубы.

Акула не двигалась. Наверное, обычного шума ей было недостаточно. Убийца провела кончиком клинка по ладони. Лезвие оказалось таким острым, что боль не ощущалась. Потекла кровь, скапливаясь в горсти. Перевернув кулак, Кесла позволила алой влаге пролиться на сухой песок.

Караулящая Ханта акула погрузилась глубже и вдруг, ударив хвостом, вынырнула, вздымая фонтан пыли. Мужчина пошатнулся и упал навзничь, прижимая к груди Шишон. Но вожак больше не замечал их, привлеченный новым, сладостным ароматом. Плавник устремился к Кесле.

Девушка взбиралась на дюну, все еще разбрызгивая по сторонам кровь и топая ногами, чтобы шум услышали в глубине. На самом гребне она остановилась.

— Иди сюда, охотник. Ты же голодный.

Она видела, как стоящие в низине люди взволнованно следили за ней. Неподалеку кружили более мелкие акулы, опасаясь пересекать дорогу вожака.

Кесла присела, готовая к прыжку.

Плавник направлялся прямо к ней, взрезая песчаную поверхность. Убийца дождалась, пока хищник окажется в паре шагов, а потом рванулась ему навстречу. Почуяв близкую добычу, акула вынырнула, распахнув зубастую пасть и показав зияющее черное горло. Кесла взвилась в воздух и оседлала хищника. Высоко подняв кинжал, она вогнала оружие в спину хищника, пронзив его до самой крестовины.

Раненый вожак дернулся и полностью выскочил из песка, яростно размахивая хвостом. Кесла ехала на акуле верхом, вцепившись левой рукой в плавник. Другой рукой она освободила застрявший клинок. Темная кровь хлынула и побежала ручьем по склону дюны. Чтобы закрепить успех, девушка вонзила кинжал повторно, стараясь добраться до жизненно важных органов.

Хищник пытался сбежать, зарываясь обратно в толщу песка. Едва не погребенная вместе с ним, Кесла в последний миг высвободила оружие и выскочила на поверхность, скатываясь по склону.

У подножия дюны она вскочила на ноги и замахнулась клинком, ожидая нового нападения. Мелкие акулы окружили раненого вожака, одна задругой исчезая в песке. Знаками Кесла дала понять спутникам, чтобы они не двигались с места. Нужно подождать, пока стая уйдет как можно дальше.

Девушка обмотала порезанную кисть полой плаща. Не нужно привлекать кровью других хищников. Глянув на кучку людей, она заметила чье-то движение.

Джоак, разинув рот, махал ей изуродованной рукой. Волоски на затылке Кеслы зашевелились от предчувствия беды. Юноша указывал на склон позади нее.

Развернувшись, убийца присела.

— Берегись! — донесся сзади крик Джоака.

Со склона дюны на девушку летела огромная акула ужасная стена мускулов и острых зубов. Вожак, обезумев от ярости и запаха крови, на всю длину туловища выпрыгнул из песка, чтобы обрушиться на Кеслу. Он широко распахнул мясистые губы, обнажая ряды крючковатых зубов. Если бы девушка захотела, то могла бы встать в огромной пасти в полный рост.

Но вместо этого она присела еще ниже и, сильно оттолкнувшись, поднырнула под акулье брюхо. Когда хищник пролетал над нею, девушка подняла кинжал. Благодаря магии, напитавшей лезвие из «ночного стекла», клинок вспорол акулью плоть будто воздух.

Натянувшись на кинжал, хищник разрезал брюхо до самого хвоста, последний взмах которого бросил Кеслу на песок, угодив девушке в плечо. От удара ее пальцы выпустили оружие, и оно, вращаясь, отлетело в сторону.

Оставшись безоружной, девушка перекатилась на живот. Перед глазами у нее заплясали цветные пятна. Вожак акульей стаи корчился у подножия дюны, лежа на боку. Окровавленные внутренности вывалились из вспоротого брюха. Зубастая пасть судорожно хватала песок. Люди опасливо отступили. Но агония вскоре прекратилась. Кровь расплылась широкой лужей.

Кесла поднялась.

— Пока что мы в безопасности, — выдохнула она, с трудом дыша ушибленными легкими. — Кровь вожака отпугнет его сородичей. Но в пустыне хватает других хищников. Нужно уходить.

Джоак подобрал кинжал, подошел к девушке и поддержал ее за локоть.

— Как ты двигалась… С такой скоростью…

— Вот мы и нашли применение навыкам убийцы, — слабо улыбнулась она.

Хант подошел с другой стороны. Шишон, чье залитое слезами лицо облепил песок, все еще сидела у него на руках.

— Большая тухлая рыба! — погрозила она мертвой акуле и сморщила нос от расплывающегося смрада.

Кесла погладила ребенка по щеке, но тут ее ноги подломились и девушка, обессилев, осела на песок.

— Держись! — воскликнул Джоак, подхватывая ее.

— Спасибо. — Кесла послала ему благодарный взгляд.

Джоак сунул кинжал из «ночного стекла» ей за пояс.

— Я думаю, он должен быть у тебя. Ты заслужила.

Увидев этот знак доверия, Кесла закашлялась и отвела наполнившиеся слезами глаза.

— Надо… Надо как можно скорее двигаться в путь. — Она выпрямилась, рассматривая тушу мертвой акулы. — У моего народа есть пословица: в пустыне только смерть останавливает кочевника.

— Тогда сворачиваем лагерь, — сказал Каст и вместе с Сай-вен зашагал к дымящимся обломкам «Яростного орла».

Джоак шел рядом с Кеслой. Девушка ощутила на себе его взгляд и уловила вместо уже привычного скрытого гнева совсем другое чувство, давно забытое со времени их встреч в А’лоа Глен, когда она изображала кухонную прислугу.

Краем глаза она наблюдала за юношей. Джоак шаркал ногами по песку, прикусив нижнюю губу и глубоко задумавшись. Отвернувшись, чтобы он не увидел ее лица, девушка позволила себе улыбнуться.

Белган стоял у высокого окна, рассеянно изучая пустынные окрестности Альказара. Луна, ставшая почти полной, поднялась высоко в небо, заливая серебром скалы и песчаные дюны. Яркий свет позволял видеть так же далеко, как и днем.

— Где ты, Кесла? — прошептал он, обращаясь к пустыне.

Нынче ночью беспокойство не давало ему уснуть. Гадательные кости шамана показали как радостный, так и пугающий результаты. Кесла появилась в пустыне, но она в опасности.

Истолковав расположение костей, шаман покинул Альказар. Он намеревался отправить нескольких соплеменников в пустыню, поискать девушку. Белган просил, если ее найдут целой и невредимой, узнать, преуспела ли она в порученном деле — напоила ли древний кинжал кровью ведьмы. Столько жизней зависело от юной ученицы…

Но глава касты знал, что Кесла на самом деле являет собой нечто большее, нежели может показаться на первый взгляд. Именно он нашел ее в пустыне десять лет назад. Пяти зим от роду, совершенно без одежды, ничего не знающая о своей семье или родных, — но Белган сразу понял, что она особенная. Злое южное солнце не сожгло девочку. Ее рыжевато-коричневые волосы доставали до самой земли, будто бы их никогда не стригли. Она вышла к ночному костру, словно порождение самой пустыни. Слишком спокойная и молчаливая для потерявшегося ребенка. Вдобавок она совсем не умела говорить. Вначале мастер посчитал ее слабоумной, но Кесла быстро доказала обратное, выучившись в течение первого года говорить, а в следующем — читать и писать. Она и после осваивала самые трудные задачи быстрее прочих учеников.

Что-то необъяснимое таилось в этой девушке. Она просто излучала тайну. Поэтому когда возникла необходимость омочить кинжал из «ночного стекла» в ведьминой крови, Белган не задумываясь выбрал ее. Даже если бы кости шамана указали на кого-нибудь другого, он все равно поручил бы важную миссию только Кесле. Потому что считал ее надеждой пустыни.

В дверь постучали.

Мастер повернулся, удивляясь — кто посмел потревожить его в столь поздний час?

— Войди, — разрешил он.

Двери распахнулись, и на пороге появился кланяющийся ученик.

— Мастер Белган, прошу прощения, что отвлекаю вас от размышлений в столь позднее время…

— Что произошло, Сетх?

— Там, у ворот, странник, который просит впустить его в Альказар.

— Он один?

— Да.

Белган нахмурился. Странствовать по пустыне в одиночку мог только законченный глупец. Слишком много опасностей таили пески, и одной паре глаз за всеми не уследить. А этой ночью у главы касты не было желания общаться с глупцами.

— Чего хочет этот странник?

— Именно поэтому я осмелился потревожить вас. Он заявил, будто должен предупредить вас о грозящей беде.

Вздохнув, Белган снял с крючка красный плащ, накинул его на плечи, расправил складки. Все-таки ему придется разобраться, в чем дело.

— Вы позволили ему войти?

— Нет, мастер. Он ожидает по ту сторону ворот.

Глава касты кивнул. Это правильно. Из-за блуждающих по пустыне хищников и чудовищ, затронутых порчей, ворота запирались в сумерках и никто не смел открыть их до рассвета.

— Проведи меня к нему.

Сетх придержал дверь перед учителем, а затем побежал впереди него по лестницам и залам.

Давным-давно крепость Альказар вырубили из высокой скалы, сложенной из песчаника. Если смотреть на крепостные сооружения со стороны пустыни, твердыня казалась каменным утесом. Естественный вертикальный разлом, проходивший по северному склону, образовывал внутренний двор, открытый сверху. А сами строения высекли в стенах разлома — прямые башенки, увенчанные шпилями, изваяния древних королей. Альказар представлял собой замок, заключенный, как улитка, в раковину из песчаника. Частное владение и убежище касты убийц.

Сетх толкнул тяжелую ясеневую дверь и, распахнув ее, позволил Белгану ступить на вымощенный булыжником центральный двор. Теперь мастер шел впереди, а ученик следовал за ним.

Когда они пересекали двор, луна достигла зенита, посылая лучи отвесно вниз, прямо в сердце крепости. Справа, где располагались конюшни пустынных маллюков, слышалось пыхтение и повизгивание. Похоже, обычно равнодушных животных что-то взволновало и напугало. Они разбудили даже главного конюшего. Белган видел, как Хамф, полуодетый, нырнул в стойло проверить, что же произошло.

Случайный ветерок забрался под плащ мастера, заставив его вздрогнуть от ночной прохлады. Он поплотнее запахнулся, натягивая одеяние на костлявые плечи и придерживая его двумя руками. Странные предзнаменования подкидывает эта ночь…

— Вот сюда, мастер Белган. — Сетх поравнялся с учителем.

В дальнем конце двора трещина выходила в пустыню, но была полностью перекрыта железными прутьями, каждый толщиной с руку взрослого человека. С внешней стороны решетку усеивали отравленные шипы, которые напрочь отбивали у любого вора желание вскарабкаться по ней. Единственная калитка открывалась наружу при помощи воротков и сложной системы противовесов.

Сетх остановился у запертых ворот. В полумраке за решеткой Белган различил очертания темной фигуры.

По обе стороны от входа стояли два ученика с копьями в руках — ночная стража. Мастер кивнул им, а потом вытащил из скобы горящий факел и приблизился к решетке.

Путник, сидевший на корточках, поднял взгляд.

Белган охнул и отступил. Лицо, скрывающееся под капюшоном плаща, испещряли глубокие морщины, а глаза казались мутными и белесыми. Будто давно высохший труп оказался у их дверей. Но незнакомец был жив. Опираясь на деревянный посох, он поднялся на ноги, скрипя суставами.

— Чем… — Белган взял себя в руки. — Чем я могу помочь тебе, старец?

Человек высунул из рукава культю и откинул капюшон, а затем помахал посохом перед собой, будто отгоняя назойливую муху. Теперь, когда он выпрямился и расправил плечи, Белган понял, что его первоначальное впечатление было ошибочным. Да, перед ним стоял пожилой мужчина, но вовсе не такая развалина, как показалось с первого взгляда.

Мастер отогнал свои страхи. Здесь некого опасаться.

— Я прибыл не для того, чтобы просить у вас помощи, мастер Белган, — заговорил странник глубоким звучным голосом, лишь слегка выдающим его преклонные года. — Я хочу предложить вам помощь.

— Это как? Кто ты? Откуда ты явился?

— У меня много имен, но вы можете звать меня Дисмарумом. Я — странник. Блуждаю по землям Аласеи.

Переступив с ноги на ногу, человек вновь помахал посохом перед собой. И вдруг лицо старика напомнило Белгану его дедушку.

Глава касты почувствовал себя виноватым, недостаточно гостеприимным.

— Зачем вы явились к моим дверям? — спросил он гораздо мягче.

— Чтобы предупредить о приближающихся врагах.

— Что за враги? — Мастер приподнял бровь.

— Мальчик, продавшийся черной магии. Он называет себя Джоаком.

— А почему вы думаете, что он идет сюда?

Дисмарум, ослабевший и голодный, тяжело обвис на посохе.

— Он — брат ведьмы.

— Откуда вы… — дернулся от этих слов Белган. — Ведьмы?

— Слухи бродят по дорогам. Он спешит сюда, чтобы отомстить за смерть сестры.

Мастер почувствовал, как кровь отхлынула от его рук и ног. Факел задрожал.

Что же натворила Кесла?

— Я бы рассказал вам больше, но переход через пустыню изнурил меня. — Слова гостя вползали в уши Белгана, как черви. — Во имя человеколюбия, впустите.

Подозрения главы касты вспыхнули было снова, но человек еще раз взмахнул посохом. Мастер моргнул и опять увидел перед собой бесхитростного старика. Как можно не доверять достойному страннику, рискнувшему столь многим, чтобы предупредить его об опасности? Стыд за свою грубость охватил главу касты убийц.

— Поднимите решетку! — приказал он Сетху, шагнув в сторону.

— Но, мастер?..

Ученик выглядел взволнованным.

— Мы поделимся с этим странником водой и пищей. Открой ворота немедленно.

Сетх колебался, с отвращением поглядывая через решетку. Белган вспомнил свою былую неприязнь по отношению к Дисмаруму и нахмурился.

— Делай, что я говорю!

Выпучив удивленные глаза, парень подбежал к воротку. Мастер потер лоб, удивляясь собственному гневу. Он никогда не повышал голос. Наверное, всему виной недостаток сна, тревога о судьбе Кеслы. Он отыскал глазами старика у ворот. Тот поднял посох, покачивая его в кулаке, и все заботы Белгана улетучились. О чем он только думает? Нужно отнестись к почтенному старцу со всем возможным состраданием. Может быть, чтобы заслужить прощение, следует предложить ему свою комнату?

Заскрипели железные части механизма. Очень медленно решетка поднялась вверх, вырывая из песчаника длинные заостренные шипы. Едва только путь оказался свободен, Белган шагнул вперед и протянул Дисмаруму руку. Старик благодарно улыбнулся, весь лучась дружбой и теплом. Мастер одарил гостя ответной улыбкой, донельзя довольный, что смог услужить ему, и провел старика на центральный двор.

На краткий миг Белгану показалось, будто он краем глаза увидел какое-то движение. Неясные очертания чего-то неповоротливого. Мелькнули коготь и раздвоенное копыто. Но наваждение исчезло, оставив в воздухе едкий козлиный дух.

Учитель замедлил шаг, нахмурив брови. Сердце испуганно забилось в его груди. Что-то пошло не так, неправильно. Ноги его подкосились.

Но старик поравнялся с мастером и коснулся его посохом, чем доставил тому несказанное облегчение, сразу и навсегда прогнав все страхи.

Белган покачал головой, дивясь собственной глупости, и продолжил путь к башенкам и шпилям замка, игнорируя взрыв испуганного ржания, донесшийся из конюшни, когда они с гостем проходили мимо ее стены.

Вместо этого он погладил запястье старика.

— Добро пожаловать, Дисмарум. Добро пожаловать в Альказар.

ГЛАВА 10

Шел второй день похода. Джоак шагал позади носилок, на которых лежал Ричалд, сломавший при падении корабля ногу. Они замыкали цепочку, во главе которой шла Кесла. Следом за девушкой пристроился Хант, несший на руках Шишон. Следом — Сай-вен и Каст, закутанные с ног до головы в просторные плащи. Эта парочка, пересекая пустыню, выставила на поживу солнечным лучам лишь пальцы, которыми держались друг за дружку.

Прищурившись и прикрыв глаза рукой, Джоак посмотрел на небо. Солнце коснулось брюхом линии горизонта на западе. Хорошо бы до темноты подыскать место для лагеря, а это не так уж просто. Все путники распарились на солнце, обгорели и страдали от жажды.

Прошлой ночью Кесла вывела их к скальному островку посреди океана песка. Здесь можно было не опасаться нападения акул. Когда они начали обустраивать лагерь, девушка посоветовала особым образом натянуть остатки парусов, которые они прихватили с собой.

— Чтобы собрать ночную росу, — пояснила она.

Время доказало ее мудрость. К утру чашки и котелки, поставленные под приспущенным краем навесов, оказались заполнены пресной водой. Слишком мало, чтобы смыть пот и песок с усталых тел, но вполне достаточно, чтобы каждый мог напиться, соблюдая умеренность, и наполнить фляги в дорогу.

Но сейчас, на закате, Джоак уже израсходовал свой запас воды. Его губы потрескались, язык покрылся липкой слизью. Кесла показала ему, как при помощи камешка за щекой отсрочить жажду, увлажняя рот слюной, но юноша давно выплюнул его. Чудилось, что все суставы и поры тела заполнил песок. Глаза нестерпимо болели от яркого солнечного света, отраженного от склонов дюн. Казалось, они путешествуют не два дня, а, самое малое, два месяца. Даже во сне Джоак видел песок под бесконечными пустыми небесами.

Но юноша был не единственным, кто страдал от перехода по пустыне. Все его прожаренные на солнце спутники шагали понурив головы. Носильщикам Ричалда, качавшегося на одеяле между двумя жердями, приходилось тяжелее прочих. Принц-элв’ин использовал остатки магии, чтобы облегчить их ношу, но ослепительное солнце пустыни выпило силы из всех. Время от времени Ричалд позволял своим помощникам отдыхать и хромал по пустыне, опираясь на костыли. Тогда его высокомерное лицо искажала маска страдания. Однако надолго его не хватало, и принц возвращался на носилки.

— Джоак? — Хриплый шепот донесся из-под беспорядочной груды тряпок и обрывков парусины, скрывавших элв’ина.

Повернувшись, юноша сдвинул с лица повязку и посмотрел на Ричалда. Принц впервые раскрыл рот со дня крушения «Яростного орла».

— Слушаю, Ричалд.

Элв’ин приподнялся на локте.

— Мне стыдно.

— О чем ты?

— Я подвел всех вас.

— Каким образом? — Джоак приподнял бровь.

— Я не имел права терять «Яростного». Позор для всего моего рода.

Юноша вздохнул. Он знал эту боль. Живя в облаках, Ричалд не часто попадал в такие передряги, с какими они столкнулись за последние дни. Раздутые паруса его гордости опали под воздействием горького опыта.

Подойдя поближе, Джоак прикоснулся к запястью элв’ина. Принц попытался вырваться, но брат ведьмы крепко сжал пальцы, удерживая его руку.

— Ричалд, мне жаль, что твой корабль погиб. Правда жаль. Но ты провел нас под парусами через смертельно опасные поля вьюна-нарцисса, и теперь мы можем продолжать путешествие. Ты не опозорил ни своего имени, ни своего рода.

— Но «Яростный»…

— Это всего лишь дерево и парусина. Пока ты жив, ты можешь построить еще один корабль. Ты — истинный «Яростный».

Измученное лицо Ричалда немного смягчилось. Он посмотрел Джоаку в глаза, а потом накрыл его руку своей.

— Спасибо, — прошептал он и обессиленно откинулся на носилки.

Идущая впереди Кесла помахала им.

— Разобьем лагерь в следующей низине.

Джоак вздохнул с облегчением — какое счастье, что еще один долгий день закончен. Если верить Кесле, Альказара они достигнут не позднее чем к завтрашнему полдню.

Близость отдыха удвоила силы юноши, и он не пошел, а полетел вперед. Да и к остальным пришло второе дыхание. Они преодолели последний, очень крутой, подъем, двигаясь зигзагами, и остановились на гребне даже не дюны, а горного хребта из песка.

Солнце уже частично скрылось за горизонтом, тени удлинились, сгустились сумерки. Джоак, оказавшийся на вершине последним, пропустив вперед носилки, уставился на открывшуюся долину.

— Добрая Матушка!

Внизу раскинулась волшебная страна. Виднелись рощицы высоких, тонкоствольных деревьев, увенчанных шапкой перистых листьев. Несмотря на полутьму, уже охватившую большую часть низины, ошибиться было невозможно — там поблескивала водная гладь. Рядом с озером сверкали крошечные огоньки, освещая беспорядочно расставленные шатры. Завораживающий перебор струн далекого инструмента плыл в воздухе.

— Оазис Оу’шал, — торжественно произнесла Кесла, откидывая на спину капюшон.

Последние лучи заходящего солнца превратили ее рыжеватые локоны в червонное золото.

— Почему ты не сказала, что ведешь нас сюда? — слегка раздраженно спросил Каст.

У Джоака на языке вертелся тот же вопрос.

— Я не имела права. Запрещено говорить об оазисе, пока не окажешься там. Кочевые племена полагают, если упоминать название оазиса всуе, то боги нашей земли обидятся. И в наказание могут сбить вас с пути, а то и вообще увести воду в глубь песка. — Кесла посмотрела на них со смущенной улыбкой. — А вы бы не хотели, чтобы это случилось?

— Ни за какое золото морей! — ответил за всех Хант и быстро пошел вниз по склону.

Внезапно с земли поднялись четверо мужчин в масках. Цвет одежды позволял им оставаться незамеченными, слившись с россыпью мелких камней. Каждый держал в руках длинный кривой клинок.

Кесла вышла вперед, показывая пустые ладони.

— Наато о’ши рит, — негромко произнесла она, обращаясь к стражникам.

Глаза их предводителя расширились, когда он увидел девушку. Он торопливо откинул капюшон и снял маску.

— Кесла?

— Я рада вновь видеть тебя, Иннсу.

Предводитель стражников вложил саблю в ножны и взбежал по склону. Джоак внимательно рассмотрел его. Высокий широкоплечий юноша, смуглый, с глубоко посаженными черными глазами и маленькими, ровно подстриженными усами и бородкой. Головы все местные воины брили наголо.

Подбежав к Кесле, Иннсу подхватил девушку на руки и закружил ее.

— Мы следили за тобой.

— Следили за мной? — очутившись на земле, спросила Кесла, с трудом переводя дыхание после бурного приветствия.

— Шаман Партус здесь, в лагере. — Иннсу кивнул на стоящие в долине шатры. — Кости предупредили его об опасности, подстерегающей тебя в пустыне. И мы явились, чтобы встретить тебя. Я догадался, что ты придешь сюда, в Оу’шал.

— Ты меня хорошо знаешь. — Ее улыбка стала еще шире.

— А почему бы и нет? Сколько лет мы учились вместе? Я знал, что найду тебя у воды. — Когда Иннсу повернулся, Джоак заметил у него за левым ухом вытатуированное изображение кинжала — знак убийцы.

— А как мастер Белган? — спросила девушка.

— Волнуется, как всегда, — поднял глаза к небу молодой человек.

Кесла прыснула.

Джоак нахмурился — близкие дружеские отношения между бритым убийцей и девушкой с золотистыми волосами его слегка злили.

Будто уловив его чувства, Кесла оглянулась.

— Мы выдержали нелегкий переход, Иннсу, — сказала она. — Было бы неплохо всем помыться, перекусить и поспать. А поболтать мы можем и после.

— Само собой, — спокойно отозвался молодой человек и церемонно обратился к гостям: — Добро пожаловать в Оу’шал. Разделим нашу воду. — Слова его прозвучали без особой теплоты, просто как принятое приветствие.

После Иннсу бросил своим спутникам короткий приказ на языке пустынников. Один из них со всех ног кинулся вниз по склону, очевидно, чтобы предупредить о прибытии гостей.

— Пойдемте! — Кесла указала рукой на озеро и рощи. — Нам всем пришлось нелегко. Думаю, дальнейшая дорога тоже будет трудной. Но сегодня ночью мы почтим богов Пустошей и примем гостеприимство жителей Оу’шала без забот и тревог.

Вместе с Иннсу она зашагала вперед.

Джоак огляделся. Двое оставшихся воинов исчезли — по всей видимости, вернулись к обязанностям стражей долины.

А потом он ощутил на себе взгляд Кеслы. Ее фиолетовые глаза напоминали глубокие сумерки над озером, которое раскинулось внизу. Девушка замедлила шаг, чтобы оказаться рядом с Джоаком, тронула его за локоть и, наклонившись ближе, произнесла:

— Сегодня ночью мы будем в безопасности. Здесь бояться нечего.

Он кивнул, заметив внимательный взгляд Иннсу. Так пустынный орел изучает удирающего тушканчика.

Джоак ответил пристальным, немигающим взглядом. Они словно бросали друг другу молчаливый вызов.

Первым моргнул и отвел глаза убийца.

Кесла, по всей видимости, не обратила внимания на обмен взглядами и продолжала говорить:

— «Оу’шал» — пустынное слово. Оно означает «драгоценность песков».

— В самом деле драгоценность, — сказала Сай-вен, держась за руку Каста. — Как красиво!

Они спустились по склону и ступили в тень. Водоем в центре оазиса напоминал цветом синюю летнюю ночь. Он резко выделялся на фоне красноватых песков и зеленой растительности. После однообразного вида песчаных дюн и торчащих из них скальных обломков оазис казался невыносимо прекрасным и разноцветным.

Джоак шел под пологом высоких стройных деревьев и внимательно смотрел вокруг. Под узкими листьями он заметил плоды, напоминающие видом тыкву, только багряного оттенка.

— Плоды гре’неш, — проследила за его взглядом Кесла, — мякоть их очень сладкая и сочная. Из толченых семян мои соплеменники делают отличное пиво, а шаманы жуют семена целиком, чтобы отправиться в сонную пустыню.

— Отправиться в сонную пустыню? — навострил уши Джоак. — Что ты имеешь в виду?

— Это ритуал наших шаманов. Признаюсь честно, я никогда не могла понять, что там к чему.

Юноша разочарованно вздохнул. Расставшись с Флинтом и Мериком, он не знал, с кем посоветоваться по поводу своих сновидений. Истолковав неправильно один из снов, что едва не привело к роковым последствиям, Джоак склонялся к мнению, что дар его является скорее наказанием. В прошлом месяце он ощутил случайные вспышки магии, которая стремилась проникнуть в его сны, но старательно избегал их, словно незваных гостей.

— Ты спрашиваешь о сонной пустыне? — послышался голос из темноты. — Возможно, я смогу растолковать тебе кое-что, но не раньше, чем ты отдохнешь.

Тощая фигура предстала перед ними. Человек отличался невероятной худобой — кожа да кости. Он загорел под солнцем до цвета старой бронзы. И только глаза казались молодыми и яркими, едва ли не сверкающими в темноте сумерек.

— Шаман Партус! — воскликнула Кесла, бросаясь вперед, чтобы заключить старика в объятия.

А после представила Джоака.

— Что ж, — подытожил шаман. — У нас тут достаточно лекарей, чтобы помочь раненым. Хватит еды и питья, но для начала я хочу предложить вам смыть пот и песок с ваших ног.

— А также с волос, рта, ушей и задниц, — добавил Каст.

Его шутка вызвала улыбки окружающих.

— Не бойтесь, Оу’шал очистит не только ваши тела, но и души. Иннсу отведет мужчин к месту омовения, а Кесла — ребенка и женщину. А я в это время займусь ранеными в шатре знахарей. — Партус взмахнул рукой, и его соплеменники повели Ричалда вместе с другими элв’инами дальше по тропе.

Кесла подхватила на руки Шишон, которая во все глаза рассматривала новые места.

— Нам туда.

Сай-вен чмокнула Кеслу в щеку и пошла рядом с ней. Мужчины последовали за своим проводником в другую сторону.

Уходя, Джоак видел, что шаман с любопытством смотрит на него. В ответ на пристальный взгляд юноши Партус многозначительно кивнул. Губы шамана шевелились беззвучно, но Джоак ясно расслышал его слова, будто бы старик шептал прямо ему в ухо.

— Мы побеседуем, когда взойдет луна.

Все еще обдумывая услышанное, юноша добрался до берега. Солнце полностью скрылось, в небе одна задругой загорались звезды, отражавшиеся в глади вод. Джоак подивился размеру водоема. Очертания дальнего берега терялись во тьме. Это было скорее небольшое озеро.

Каст сбросил сапог и сунул ногу в воду.

— Здорово! Вода холодная!

— Оу’шал питается водой из подземных источников, — пояснил Иннсу, сложив руки на груди. — Они залегают глубоко под песком.

Кровавый наездник кивнул и стянул второй сапог. А потом быстро разделся. Джоак и Хант, не медля, сбросили пропитанную потом и пылью одежду. Каст разбежался и нырнул. Хант и Джоак последовали за ним. Их восторженные восклицания, должно быть, слышала вся пустыня.

Иннсу с каменным выражением лица по-прежнему стоял на берегу, скрестив руки.

Смыв с себя песок и грязь, троица продолжала плавать. Никому не хотелось покидать восхитительно прохладную воду. Но в конце концов убийца поманил их на берег. Выбравшись из озера, путешественники обнаружили чистую одежду — просторные балахоны пустынников.

— Ваше одеяние выстирают и высушат, — сказал Иннсу. — А теперь нам нужно поторопиться. Готовится небольшой пир.

Вскоре Джоак понял, что такое «небольшой» по меркам кочевников. На площадке, в окружении невысоких шатров, было расстелено широкое вышитое покрывало. По краям его лежали подушки для сидения, разукрашенные серебряной нитью. Но что привлекло внимание юноши больше всего, так это блюда и миски с плодами и жареным мясом да кувшины с элем. Его рот наполнился слюной. А густой аромат пряностей и пара, поднимавшийся от жаркого, едва не свалил с ног.

Сай-вен, Шишон и Кесла уже сидели, нетерпеливо ожидая остальных.

— Вот радость, что вы осчастливили нас появлением, — укоризненно улыбаясь, сказала мер’ай. — Кажется, у местных племен существует неписаный закон — мужчины начинают есть первыми.

Каст уселся на подушку рядом с подругой.

— Такой обычай меня устраивает.

За это он заработал тычок локтем под ребра и расхохотался. Джоак и Хант устроились на противоположной стороне покрывала.

— Я должен заступить на стражу, — поклонился Иннсу. — Желаю вам приятной трапезы.

— Спасибо, Иннсу, — улыбнулась ему Кесла.

Прежде чем уйти, убийца бросил взгляд на Джоака, а потом его лицо вновь превратилось в каменную непроницаемую маску. Прочие обитатели оазиса тоже удалились в шатры, оставив гостей наслаждаться едой без лишних глаз, хотя где-то неподалеку пара музыкантов продолжала оглашать ночь мягким перебором струн и звоном колокольчиков.

Кесла объяснила друзьям, как нужно управляться с пищей. Не полагалось никаких тарелок, ножей, вилок или ложек. Зато около каждой подушки лежало короткое копьецо — длиной с предплечье Джоака. Девушка показала, как с его помощью накалывать кусочки яств и отправлять в рот.

Но она не взяла пищу со своего копья, сказав Джоаку:

— Сперва ест мужчина.

Юноша улыбнулся и наколол кусочек обжигающе-горячего мяса.

— Жаркое из совы, — пояснила Кесла.

Джоак откусил, зажмурив глаза от удовольствия, когда под поджаристой корочкой обнаружилось нежное мясо. Он охнул, отведав сладковатого соуса. Никогда юноша не ел ничего вкуснее.

Остальные шумно выразили одобрение. После того как мужчины попробовали угощение, женщины взялись за еду вместе с ними. Ночь вступила в свои права, луна поднялась высоко в небо, смех и эль текли рекой, смывая остатки усталости и страданий. Джоак почти забыл, что сидит в сердце Южной Пустоши, одной из самых неприветливых земель Аласеи. Набив полный живот, он отложил копьецо и откинулся на подушки со стоном наслаждения.

— Еще? — поддразнила его Кесла.

— Еще одно проявление вашего гостеприимства, — покачал головой юноша, — и я лопну, как перезрелая тыква.

Спутники, похоже, разделяли его мнение. Сай-вен и Каст, обнявшись, отправились в предназначенную им палатку. Хант пошевелился, сказав:

— Думаю, пора уложить Шишон спать.

Малышка давно сопела, прижавшись к боку кровавого наездника. Он поднял ее одной рукой и встал. Шишон даже не пошевелилась. Слегка пошатываясь от выпитого эля, Хант двинулся к шатрам.

— Доброй ночи! — крикнула вслед Кесла.

Он помахал рукой, а потом скрылся под пологом. Повернувшись, Кесла отыскала взглядом Джоака. Они остались одни. Девушка застенчиво потупилась.

— Я рассказала шаману Партусу о кинжале из «ночного стекла». Завтра он пойдет вместе с нами в Альказар.

— Это хорошо, — пробормотал Джоак, неожиданно ощутив неловкость. Ноги не слушались его, но он все же встал. — Думаю, мне пора идти в свой шатер.

— Так быстро? — Кесла рассматривала носки своих сапог.

Сердце юноши забилось сильнее. Он переступил с ноги на ногу.

— Ну, вообще-то я… Не очень-то я хочу спать.

Она плавно поднялась.

— Говорят, после обильной еды полезна небольшая прогулка. Для улучшения пищеварения.

— Я тоже об этом слышал. А где здесь гуляют?

— Я тебе покажу. — Девушка посмотрела ему в глаза. Она пошла по тропинке между частыми стволами. — Ты должен кое-что увидеть.

— Куда мы идем? — догнал ее Джоак.

— Узнаешь.

Сохраняя молчание, они шли в тени деревьев. Мелкие нетопыри, отдыхавшие на ветвях, срывались в полет при их появлении. Но вскоре роща осталась позади, начался подъем по склону дюны. Ноги Джоака вязли в песке, а Кесла легко скользила по поверхности. Вернувшись, она протянула ему руку, чтобы помочь.

Ее ладонь жгла его пальцы, как раскаленные угли.

— Если будешь выворачивать ступни, чтобы наступать на внутреннюю часть, тебе не придется так сражаться песком.

Джоак последовал ее совету и увидел, что Кесла права. Но хотя юноша пошел увереннее, она не отняла руку. Он и не подумал возражать, даже подвинулся поближе. Джоак ощущал аромат воды Оу’шала в ее волосах, нежный запах кожи.

Ему показалось, что на гребень дюны они взобрались слишком быстро.

Залитая серебряным лунным светом бескрайняя пустыня расстилалась внизу.

— Как красиво! — восхитился он.

Девушка наклонилась к нему и указала вперед.

— Видишь скалу у горизонта, похожую на копье?

Джоак прищурился. Он видел вдали очертания одинокой горы, ее отвесные склоны, озаренные луной.

— Что это?

— Это — Альказар. Мой дом.

В ее голосе юноша уловил смятение. Глаза Кеслы наполнились слезами. Он обнял ее за плечи и привлек к себе, словно пытаясь защитить от чего-то.

Убийцы больше не было. Теперь перед ним стояла просто женщина.

Ричалд лежал на тонком одеяле. Песок под ним вдавился, в точности повторяя очертания тела. Лагерь давно затих, но сон не шел к принцу. Местный знахарь дал ему снадобье, смягчающее боль, но сломанная нога все еще давала о себе знать. Оставшиеся в живых члены его команды лежали кто где в просторном шатре, мирно спали и со свистом храпели.

Принц закрыл глаза. Он все еще чувствовал свой корабль, даже за десятки лиг. За всю жизнь он очень редко покидал его палубу. Потерять «Яростного орла» для него означало лишиться части самого себя, стать голым и уязвимым.

Вспомнив свои безрассудные слова, обращенные к Джоаку, элв’ин выругал сам себя: «Глупец! Принц крови не имеет права показывать слабость, унижаться перед кем бы то ни было, особенно перед полукровкой вроде Джоака».

Но сердце подсказывало ему, что он нуждался в поддержке молодого человека. Его язвительные, острые, но справедливые замечания вызывали уважение Ричалда. Он доказал свою принадлежность к королевскому роду не только во время этого перехода, но и раньше. Именно Джоак вынудил его собрать остатки сил, чтобы вести судно над полями вьюна-нарцисса. Если бы не Джоак, все погибло бы. Именно он придал Ричалду мужества, заставил вспомнить о гордости, использовать свое мастерство управления магией воздуха до последней капли.

Несмотря на то что потеря корабля оставалась в сердце элв’ина незаживающей раной, Ричалд наслаждался воспоминаниями о последнем полете: стремительные потоки ветра, треск парусины, пляска огней и даже боль, охватившая его, когда судно разломилось на куски. Никогда еще он не ощущал жизнь с такой полнотой. От него зависели все. Лишь мастерство принца-капитана противостояло смерти.

Слезы навернулись на глаза элв’ина. И этим опытом он обязан Джоаку.

Пошевелив сломанной ногой, Ричалд поморщился. Но страдания помогают сосредоточиться. Раненый, он оказался скорее обузой, чем помощью в путешествии по пустыне. Его намеревались оставить выздоравливать в Альказаре, в то время как другие продолжат путь и попытаются разрушить смертельные врата. Именно это мучило его — здесь крылась истинная причина, по которой элв’ин не мог заснуть нынче ночью. Он в долгу перед Джоаком. И сделает все, чтобы вернуть долг.

Но как? Чем он, такой беспомощный, может быть полезен?

Ричалд пристально всматривался в полог шатра. Если есть способ отдать долг Джоаку, он его отыщет.

— Клянусь кровью нашего рода, — с жаром пробормотал он.

Удовлетворившись прозвучавшей клятвой, принц осторожно, чтобы не потревожить больную ногу, перевернулся на бок. Теперь он мог заснуть.

Среди ночи Джоак проснулся с отчетливым ощущением, будто кто-то в темноте назвал его по имени. С бешено колотящимся сердцем юноша сел и огляделся. В маленькой палатке лежали пустые сумки, немного вещей. И больше ничего. Джоак отбросил одеяло и, в одном лишь исподнем, вскочил с тонкого тюфяка.

Прохладный ночной воздух пустыни заставил его вздрогнуть. Уши напряженно пытались уловить посторонние звуки.

Единственным шумом, который он услышал, был шелест ветвей, колышущихся под легким ночным ветерком. Но озноб не исчезал.

Откинув закрывающую вход занавесь, он выглянул наружу. Когда они прогуливались с Кеслой, были сумерки. Сейчас мрак сгустился.

Перед палаткой, среди деревьев Джоак различил смутную тень. Когда его глаза освоились в темноте, юноша понял, что это человек. Незнакомец призывно помахал рукой.

Глянув по сторонам, Джоак замешкался. Во всем оазисе не горело ни огонька. Но он знал, что стража обходит долину по кругу. Наверняка ни один злоумышленник не проберется сюда, минуя их посты.

Джоак закусил губу и вышел из палатки. Ночной ветер был еще холоднее, чем показалось вначале. Юноша обхватил голые плечи руками.

Там, впереди, человек ждал, не трогаясь с места.

Загнав страх как можно дальше, Джоак пошел к нему. Подойдя ближе, он различил лысую голову, бронзово-загорелую кожу и проницательные глаза, яркостью не уступавшие луне. Юноша узнал местного шамана.

— Шаман Партус? — уже увереннее спросил он.

— Джоак Моринстал. — Голос шамана шелестел, словно осыпающийся песок.

— Чем могу помочь вам? — нерешительно поинтересовался юноша. Он не сумел полностью преодолеть растерянность.

Партус не ответил. Просто махнул рукой, приглашая сесть рядом, и сам устроился на песке, скрестив ноги.

Джоаку показалось не вполне приличным возвышаться над пожилым человеком, и он опустился на землю, копируя позу шамана. Только тогда он заметил небольшую миску, стоящую у ног старика. В ней лежали орехи размером с ноготь большого пальца.

— Семена гре’неш, — объяснил Партус, проследив за его взглядом.

Юноша помнил, что говорила о них Кесла: если растолочь, то получается крепкий эль, а если жевать целиком, то зерна помогают шаманам, усиливая какие-то их тайные способности.

Подняв миску, Партус протянул ее Джоаку. Молодой человек взял одно из семян, второе досталось шаману.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Джоак.

— Ты — шаман. Я это прочел в твоих глазах сразу же, как только ты появился в Оу’шале.

— У меня есть дар сновидения, — покачал головой юноша. — Но не больше. Какой я шаман?

— Сейчас проверим. — Глядя на Джоака сияющими глазами, шаман сунул в рот зерно и с громким хрустом раскусил.

Затем кивнул юноше, чтобы тот последовал его примеру.

Джоак замялся, но потом все же повторил жест шамана сунул зерно в рот и разгрыз. Горечь мгновенно разлилась по языку. Он сглотнул.

— Не пытайся сопротивляться, — сказал Партус сонным голосом, словно уносящимся куда-то вдаль.

Джоак уставился на него. Рот юноши наполнился слюной, но она никак не могла смыть горький вкус. Вцепившись в колени пальцами, он с трудом заставлял себя глотать. На какое-то мгновение горечь отступала, но потом возвращалась с новой силой.

Наклонившись, шаман выплюнул скорлупу на песок. Джоак сделал то же самое.

— Что дальше? — спросил он, поперхнувшись и закашлявшись. — Возможно…

Мир вокруг него неожиданно поплыл. Деревья и шатры, вода и небо… Все слилось в смутное пятно. Остался только бесконечный песок и одинокая фигура Партуса, сидящая напротив.

Джоак вытянул шею, глядя по сторонам. Сверху нависало пустое ночное небо — ни единой звезды, лишь бездонная пустота от горизонта до горизонта. Но темно не было. Юноше даже зажмуриться пришлось, чтобы не ослепнуть. Пески вокруг сияли тем же светом, что и глаза шамана.

Рассматривая удивительную местность, Джоак почувствовал свое родство с нею. Он уже видел эту пустыню. Прошлой ночью она приснилась ему. Утром юноша решил, что странный сон не что иное, как следствие усталости после трудного дневного перехода. И вот он опять здесь.

Партус плавно поднялся и протянул руку:

— Добро пожаловать! Ты пришел в сонную пустыню.

Джоак все еще с открытым от изумления ртом покорно взял старика за крепкую ладонь и позволил поднять себя.

— Где мы? Что такое сонная пустыня?

— Семя гре’неша освободило наши души из заточения в телах. А после этого они, не связанные с плотью, были увлечены стихийной магией земли в бесконечную сонную пустыню.

— Но я ничего не смыслю в магии земли.

— Я знаю, — кивнул Партус. — Но ты способен заклинать спящие вещи. Сюда тебя привлекла не магия земли, а магия самого сна.

Джоак нахмурился, посмотрел вокруг. Ни единого живого существа, ни даже дуновения ветерка. Но под покровом тишины он ощущал давление извне, будто бы нырнул глубоко в море, а некое огромное чудовище заинтересованно прикидывает — сгодится он на обед или нет? Юноша вновь обхватил себя, жалея, что не догадался надеть рубаху. Повернувшись к шаману, он спросил:

— Но где мы точно? Зачем ты привел меня сюда?

— Следуй за мной! — Партус одернул накидку на тощих плечах и быстро зашагал через ровную пустыню.

Джоак с трудом приноровился к его размашистому движению. На ходу юноша чувствовал, что с каждым шагом они преодолевали огромное расстояние.

— Куда ты меня ведешь?

— К сердцу сна… К Южной стене…

— Это правда безопасно? — поежился юноша.

— Пока ты рядом со мной. Старайся не заблудиться.

Удивленно поглядев на пустое небо и сияющие пески, Джоак подумал: где тут можно заблудиться?

— Прогулки в одиночку могут угрожать твоей душе. Часто инородные сны вторгаются сюда и вносят кошмары в сонную пустыню. Здесь чудовища обладают настоящей силой. Они могут убить или даже хуже.

— Хуже?

— Иногда, если ты соприкасаешься с чьим-либо сном, тебя может затянуть чужой разум. Если это случится, ты исчезнешь навеки.

Кишки Джоака скрутило в тугой узел. Он решил быть повнимательнее. Что это за движение за пределами видимости? Юноша принялся обшаривать взглядом окрестности.

— Не гляди так пристально. Это даст чужим снам власть над тобой, когда твой собственный дух утомится. Лучше сосредоточься на своей цели. Не отвлекайся.

Джоак кивнул было, но тут же заметил дрожание воздуха слева. Он повернулся. Из песков появилась очаровательная женщина, с длинными ногами и соблазнительными округлостями, которые едва прикрывал полупрозрачный шелк. Юноша широко раскрыл глаза.

Женщина заметила его внимание и улыбнулась. Джоак вдруг понял, что его губы растягиваются в ответной улыбке. Она подняла тонкую руку и поманила его пальцем с ярко-красным ногтем.

Юноша шагнул к ней, но костлявая ладонь шамана сжала его плечо.

— Посмотри внимательно, мальчик, — прошипел Партус в самое ухо.

Моргнув, Джоак открыл рот, намереваясь возмутиться, но слова шамана сорвали пелену волшебства с его глаз. Стройная красавица все еще стояла на песке, маня и зачаровывая, но юноша внезапно рассмотрел, что вместо ног у нее длиннющий змеиный хвост, свитый в кольца и теряющийся вдали.

Джоак отпрыгнул, врезавшись в стоящего позади Партуса.

Кошмар зашипел, обнажая серебристые клыки.

— Идем дальше, — сказал шаман, тихонько подталкивая Джоака. — Это ничто. Сон. Но еще немного, и твое пристальное внимание вытащило бы его из песков.

Юноша смирил затопивший его страх, ощутив при этом внезапную слабость.

Сильная рука шамана поддержала его за плечо.

— Дыши глубже. Кошмар высосал часть твоей силы. Но скоро она восстановится.

Кивнув, Джоак пошел дальше. Через несколько глубоких вдохов тошнота прошла.

— Мне лучше, — сказал он шагающему рядом Партусу.

— Это хорошо, потому что мы уже приближаемся к Стене.

Юноша нахмурился. Он видел только пустыню, безжизненную, как и раньше.

— Где она?

Шаман приложил палец к губам.

— Тише! Начиная с этого момента — никаких разговоров.

Он взял Джоака за руку.

Так они и шли вдвоем по пескам. Снова юношу посетило ощущение, что они преодолевают огромные расстояния за один шаг, но скоро оно ослабело. Несмотря на то что они шли все так же быстро, Джоаку показалось, что их скорость уменьшилась. Шаги стали короче.

Наконец впереди показалась какая-то рябь. Как юноша ни вглядывался, из-за большой удаленности не смог понять, что же это. Они шли молча. По мере приближения отдельные части картинки становились четче. Бегущая рябь превратилась в серебряную реку с небольшой излучиной прямо перед ними.

Оказавшись рядом, Джоак увидел, что это не вода, а жидкое серебро. Партус подвел его к берегу. Здесь ощущалась сила, которая давила на уши. Песчаный откос полого сбегал к краю серебряного потока. Партус знаком показал на спуск.

Юноша наклонился над рекой и увидел в ней свое отражение. Четкое и ясное, будто в зеркале. И это еще не все! Он охнул в изумлении, прикрыв рот ладонью. В живом серебре отражалось ночное небо, усыпанное звездами, и великанская стена, возвышающаяся позади Джоака. Обернувшись, он не увидел ничего, кроме бескрайней, ровной пустыни. Вновь заглянул в реку — стена простиралась направо и налево вдоль всей речной глади.

— Южная стена, — прошептал шаман. — Здесь она снится пустыне.

Глаза юноши расширились от удивления.

Однако прежде чем он успел что-либо сказать, Партус снова дал ему знак молчать и пошел вдоль берега влево. Джоак следовал за ним. Он заметил, что взгляд его помимо воли все время возвращается к реке. Он видел их отражения, шагающие вдоль Южной стены. Поразительно!

Но через какое-то время отражения стали меркнуть, темнеть. Почти неуловимо, нос каждым шагом серебро, казалось, теряло свой блеск. Джоак вопросительно глянул на старика.

Шаман прижал палец к губам. Он уверенно шел к невысокому холму. Река огибала насыпь по плавной кривой. Когда они взобрались на вершину, Джоак похолодел от представившейся ему картины.

Недалеко от них река исчезала в черном водовороте, который почти полностью поглощал ее. Слабый поток вращался, образуя водовороты и омуты. Дальше серебряная река выглядела как ручеек, продолжающий путь среди песков и теряющийся за линией горизонта. Даже издали Джоак мог определить, что, миновав черную бездну, река становилась болезненной и немощной, словно заразившись неведомой болезнью.

Юноша принялся внимательно изучать водоворот черной силы. Он видел, что пятно не ограничивалось долиной реки, а разбегалось по песку длинными, извивающимися щупальцами, покрывая ее сетью черных прожилок и затмевая сияние сонной пустыни.

По спине Джоака пробежал озноб. Он вспомнил рассказ Кеслы о порче, затронувшей Южные Пустоши. И знал, что сейчас видит ее причину.

Стоявший чуть поодаль Партус указал пальцем на черный вихрь вредоносной силы. С его губ сорвалось лишь одно слово:

— Тулар.

Сказав это, шаман увлек Джоака за пригорок, подальше от реки. Они возвращались по своим следам. Юноша брел молча, ошеломленный увиденным. Зло Тулара вливалось в жилы стихийной магии земли, пытаясь изменить ее в каких-то своих злонамеренных целях.

На ходу он вспоминал, как создавались Темные Стражи, как магия некоторых стихий подвергалась порче и искажалась по воле Черного Сердца. То же самое случилось и здесь, только размеры порчи поражали воображение. Кровь Джоака заледенела от ужаса. Неужели Темный Властелин сумеет превратить всю землю в Темного Стража, поработить ее? Возможно ли такое вообще? Если задуманное удастся, то сама земля восстанет против сил добра и никто не сможет бороться с Гал’готой. Даже Элена.

Джоак сжал кулаки. Это нельзя допустить.

И тут его кто-то остановил. Юноша оглянулся на сонную пустыню.

— Мы вернулись, — сказал шаман, усаживаясь, подгибая под себя ноги и знаком приглашая юношу присоединяться к нему.

Слишком потрясенный, чтобы спорить, Джоак присел на песок.

— Зачем ты показал мне все это? — задал он первый вопрос, пришедший на ум.

Партус закрыл глаза и, захватив две горсти песка, поднял руки. Подкинул сверкающие крупинки высоко в воздух, стараясь обсыпать и себя и Джоака. Как только песок упал, мир сновидений исчез. Казалось, будто опустили занавес. Снова вокруг появились шатры и деревья. За плечом шамана воды Оу’шала отражали свет звезд.

Старик открыл глаза. В них горело сияние сонной пустыни, знакомое теперь и Джоаку. Всю жизнь блуждая в сновидениях, шаман пропитался их магией.

— Почему я показал все это тебе? — повторил старик. — Почему тебе?

— Д-да.

— Потому что ты слишком силен. Потому что даже не знаешь пределов своей силы.

Джоак нахмурился.

— Ты не обычный «сновидец», простой толкователь сновидений, — продолжал Партус. — Никто не говорил тебе, сколь далеко простирается твоя власть над снами?

Юноша вспомнил слова брата Флинта — старый волшебник считал его весьма способным к стихийной магии сновидений.

— Но я не понимаю сути, — покачал он головой.

— Большинство толкователей снов — всего лишь наблюдатели, бессильные что-либо изменить. Они могут почувствовать зловещее предзнаменование, угадать событие до того, как оно случится. Но у тебя, Джоак, есть способности к гораздо большему. Сонная пустыня — твой холст. Ты можешь быть участником событий, игроком, а не зрителем. Ты можешь стать ваятелем снов, который способен создать нечто в мире сонной пустыни, а потом перенести это в наш мир.

— Никогда о таком не слыхал, — скептически хохотнул Джоак.

— Еще бы! Ведь ты — первый ваятель, за множество поколений. Полагали, что это искусство навсегда потеряно. Но мы, шаманы песка, никогда не забывали о нем. Оно вписано в наши тайные летописи.

— Не понимаю. Какие летописи?

— Летописи Тулара, — вздохнул Партус.

Джоак удивленно моргнул. В памяти возникла картина — черный омут посреди пустыни.

— Тулара?

— В те далекие времена, когда Южная стена только-только появилась, земля привлекала к ней кочевников. Она вырастила замок Тулар, чтобы он стал жилищем для избранных хранителей, и одарила их силой магии сонной пустыни. Они правили в Южных Пустошах, руководствуясь честью и законами. В те годы пустыня процветала, племена кочевников множились. Да, это были поистине замечательные века.

— И что же произошло?

— Постепенно власть начала развращать правителей Тулара. — Лицо шамана потемнело. — Хранители стали вампирами. Они научились призывать чудовищ и демонов из мира снов, чтобы наводить ужас на Пустоши. И самым страшным из них был василиск — крылатый змей с неутолимой жаждой крови. В течение многих столетий вампиры Тулара огнем и мечом правили пустыней. До тех пор, пока ведьма духа и камня не пришла к нам на выручку.

— Сиса’кофа?

— Она сплотила наши племена, — кивнул Партус, — и создала из собственной крови оружие, способное поразить кошмарных зверей. Вампиров изгнали из их убежища, а мерзких чудовищ уничтожили. Тулар остался пустым и заброшенным. И магия ваятелей снов с тех пор умерла. — Шаман внимательно посмотрел на Джоака. — Пока не возродилась сейчас.

— Почему ты так уверен, что я владею этой силой? — Юноша взволнованно облизнул губы.

— Не знаю, готов ли ты к моему ответу. — Партус долго молча смотрел на Джоака. — Ты можешь просто поверить, что я знаю?

— Скажи мне, — глаза Джоака сузились, — откуда пошли твои догадки?

— Я не догадываюсь. Я знаю наверняка.

— Как ты можешь быть столь уверенным?

— Потому что Кесла нашла тебя и привела сюда.

— Она нашла меня, — возразил юноша, — потому, что должна была смочить кинжал из «ночного стекла» кровью моей сестры. И только поэтому.

Шаман нахмурился. Вынул маленький мешочек, распустил завязку и высыпал на ладонь белые кости.

— Я использую их, чтобы отыскивать незримые дороги жизни. Но не все из них можно ясно предсказать. Кеслу послали с кинжалом. Но была ли ее цель — обмакнуть лезвие в кровь ведьмы — первостепенной или следует предполагать какую-то иную первопричину? Что, если взглянуть под иным углом? — Партус внимательно наблюдал за Джоаком.

— И что за цель? Найти меня? Привести меня сюда?

— Дороги судьбы спутаны в сложный клубок. — Шаман пересыпал кости с одной ладони на другую. — Очень часто трудно понять, какая из них единственно правильная.

— Я все еще не вижу смысла во всем этом, — вздохнул юноша. — Да, я прибыл в пустыню. Да, у меня явный дар к магии сновидений. Но из чего следует, что я — ваятель снов?

Партус опустил веки, по его лицу пробежала боль.

— Как только вы вдвоем с Кеслой вошли в оазис, я смог почувствовать связь между вашими сердцами. Она любит тебя, как не любила никого никогда прежде. — Шаман внезапно открыл глаза. — Подозреваю, что то же самое происходит с тобой.

Щеки Джоака вспыхнули пожаром. Он попытался опровергнуть слова старика, но все, что у него получалось, напоминало жалкое блеяние.

— Не пытайся бороться со своим сердцем, мальчик, резко сказал шаман. — В Оу’шале не принято лгать!

Юноша подавился очередным протестом и глянул на Партуса с опаской.

— Прежде чем Кесла отправилась в путешествие к А’лоа Глен, — продолжал старик ворчливо, но уже мягче, — я капнул ее кровью на гадальные кости. Это обычный прием шаманов, чтобы следить за человеком на расстоянии. Он сжал в кулаке кусочки костей. — Но при первом же гадании я узнал гораздо больше. Мне открылось настоящее имя Кеслы и ее истинное происхождение.

Джоак приподнял бровь. Девушка утверждала, что глава касты убийц нашел ее, когда она маленьким ребенком блуждала в пустыне. Он забрал ее в Альказар и обучил всем нужным навыкам. Значит, она от него что-то утаила?

— И что ты узнал?

— Об этом тяжело говорить. И я не сказал никому, даже мастеру Белгану. — Шаман бросил кости на песок и поднялся.

Джоак посмотрел вначале на рассыпанные кости, а потом на тощего шамана.

— Что они сказали о Кесле?

— Уже поздно, — отвел глаза Партус. — Завтра предстоит трудный переход, если ты хочешь добраться к Альказару вовремя.

Вскочив на ноги, юноша пнул песок вместе с костями. Попытался схватить шамана за локоть, но тот проворно отскочил.

— Спрашиваю последний раз — ты в самом деле хочешь знать правду? О Кесле и о том, что вас связывает? Почему она призвала тебя?

На миг Джоак усомнился — взаправду ли он хочет знать ответ? Но потом понял, что просто обязан его узнать. Нельзя же все принимать на веру. Внезапно лишившись голоса, он кивнул.

— Нет, — возразил Партус. — Скажи это вслух.

— Ответь мне! — крикнул юноша, с трудом прокашлявшись.

— Но ты поклянешься не передавать мои слова никому из ваших друзей. Никому, даже самой Кесле.

— Клянусь.

Партус как-то обмяк и ссутулился.

— Девушка, которую ты любишь… — сказал он. — Кесла, не та, кем кажется.

— Не понимаю.

— Кесла… — Шаман отвернулся. — Кесла — это выдумка, сон, порожденный пустыней и наделенный материальным обликом, чтобы отправиться в наш мир. Раз она выбрала тебя, значит, тебя выбрала сама пустыня. Она призвала ваятеля в пески Южных Пустошей, призвала к делу хранителей, отметив тебя как человека, который избавит пустыню от порчи. Ты ведь видел гнойный нарыв, который зреет в Туларе. — Партус медленно побрел прочь, сказав напоследок огорошенному Джоаку: — Запомни, Кесла — не настоящая.

Юноша, замер, оцепенев. Слова шамана крепче любых веревок спутали его, лишив возможности двигаться. Вздрогнув, он вспомнил рыжеватые, отливающие бронзой волосы Кеслы, ее лукавую улыбку, привычку выставлять вперед ногу, рассказывая какую-нибудь веселую историю, ее ладонь, так уютно устроившуюся в его. Горячая слеза скатилась по щеке юноши, в то время как глубоко внутри что-то разлетелось на тысячу мелких осколков.

Над водами Оу’шала прозвучал его наполненный горечью голос:

— Кесла…

ГЛАВА 11

Когда солнце поднялось высоко в небо, Кесла взобралась на гребень дюны, опередив медлительных спутников. Ей хотелось первой увидеть Альказар, поприветствовать родной дом без посторонних глаз. Девушка откинула с лица шелковый шарф и сбросила капюшон дорожного плаща.

В лиге от нее вырастал из пустыни красноватый утес, сложенный из песчаника, — Альказар, одинокий гигант, замерший в песке, словно большой корабль. Его отвесные склоны отражали солнечный свет, вкрапления кварца сияли, словно драгоценные камни. Нужен был зоркий глаз, чтобы различить замок, спрятанный в самом сердце выветренной скалы. Но Кесла знала каменную громаду как свои пять пальцев. Альказар всю жизнь был ее домом и не мог спрятаться от нее в тенях и трещинах. С песчаной гряды она четко видела узкие щели, больше похожие на разломы, по всей высоте откосов — окна и амбразуры. Девушка ясно представила глаза, наблюдающие за ней, готовые поднять тревогу при виде незнакомого каравана.

Кесла помахала рукой невидимым стражам, приветствуя давних друзей.

Но сколько она ни вглядывалась, никто не подтвердил, что заметил ее. Хотя обычно в таких случаях давали сигнал, пуская «зайчик» зеркалом. Расстроившись, Кесла опустила руку. Еще на рассвете шаман Партус послал вперед двух гонцов, чтобы доставить радостную весть мастеру Белгану. Они должны были прибыть в Альказар гораздо раньше полудня.

Вздохнув, девушка глянула через плечо. Ее спутники преодолевали последний крутой подъем, чтобы присоединиться к ней. Она переступила с ноги на ногу, дрожа от нетерпения. Как же ей хотелось поскорее достичь замка! Здесь, в пределах видимости Альказара, она едва сдерживала себя. Много месяцев прошло с тех пор, как она последний раз видела наставников и друзей по учебе. Шагрилл, толстая повариха, обучавшая ее ремеслу посудомойки; Хамф, большеухий главный конюший, со своим табуном пугливых маллюков; Краннус, мастер ядов, любитель отпускать сомнительные шуточки. Но больше всего она тосковала по мастеру Белгану, ее учителю, опекуну, советчику. Во многом он заменил ей отца, которого девушка никогда не знала.

Последние мысли настроили ее на грустный лад. Она окинула взглядом бескрайние равнины Пустошей. Откуда она прибыла? Где на этом засыпанном песком пространстве ее настоящий дом? Но глаза девушки помимо воли вернулись к громаде Альказара. Вот и ответ — ее дом здесь.

Вздохнув, Кесла снова повернулась к каравану пустынников и ее спутникам, которые наконец-то вскарабкались на вершину дюны. Джоак первым присоединился к ней. И тут же начал разглядывать утесы и обрывистые склоны Альказара.

— Какой он большой! — воскликнул юноша, вытягивая шею, чтобы рассмотреть замок получше.

— Там живут, — застенчиво пояснила Кесла, — более четырехсот учеников, подмастерьев и мастеров касты.

— А по виду не скажешь, что там вообще хоть кто-то обитает.

— Так сделали специально. Пять столетий тому назад, когда помещения Альказара вырезали в песчанике, каста переселилась сюда из разрушенного замка Дракк, что в Южной Аласее. Они искали безопасное убежище подальше от любопытных глаз и преследователей из Гал’готы, безопасную крепость, где могли бы восстановить силы и возродить касту.

— Я вижу, — пробормотал Джоак.

Кесла подошла к нему ближе, но юноша отодвинулся. От нее не укрылось, что он даже плотнее запахнулся в плащ.

Девушка искоса посмотрела на него. Весь день Джоак старался избегать ее общества: отводил глаза, отвечал односложно, делая вид, что у него нет времени для беседы. И хотя его отношение не было столь же подозрительным и враждебным, как в начале их путешествия, он вел себя холодно, будто и не возникли между ними теплые чувства под звездным небом пустыни.

— Джоак… — мягко начала она, намереваясь объясниться.

Но он отвернулся и поспешил к приближающимся носилкам с Ричалдом.

— Надо помочь им…

И торопливо подставил плечо, чтобы облегчить ношу элв’инам, втаскивающим на гребень дюны своего капитана.

Позади них карабкался Хант, тащивший на плечах Шишон.

— Смотри, Кесла! — закричала малышка. — Хант — маллюк!

— Конечно! — улыбнулась девушка.

Шишон настолько поразили ездовые звери кочевников, что она замучила погонщиков, пока те готовили косматых маллюков к поездке и грузили припасы.

— После похода я и смердеть буду как маллюк. — Хант закатил глаза, шагая мимо Кеслы.

Высокий кровавый наездник направился вниз по склону прямиком за носилками.

Неторопливо и размеренно оставшаяся часть каравана проползла мимо нее. Сай-вен и Каст ненадолго задержались, чтобы выпить по глотку воды из бурдюка. При этом Касту пришлось покрепче сжать мешок из шкуры маллюка, чтобы выдавить последние капли. Когда он пил, Кесла заметила, что обожженную руку широкоплечего мужчины полностью покрывает мазь из масла, настоянного на змеиных языках, — сильное целебное средство. Кожа выглядела не такой красной, волдыри спадали. У знахарей кочевых племен накопился огромный опыт по лечению ожогов, ведь солнце Южных Пустошей пощады не знало.

Следом за влюбленной парочкой в долину, ведущую к Альказару, спустились груженые маллюки и их погонщики. Зверям, как обычно, не досаждал дальний переход. Они размеренно шагали, а их наездники дремали в седлах. Рост маллюка в холке превосходил человеческий вдвое, а шкуру покрывала плотная, длинная шерсть цвета красноватого песка, благодаря чему они почти сливались с окружающей пустыней. Маллюки ступали по сыпучей земле широкими мягкими лапами, на ходу изучая большими карими глазами Кеслу.

Одно из животных наклонило голову и с шумом потянуло воздух носом, проверяя — нет ли у нее чего-нибудь съедобного. Девушка мягко, но настойчиво оттолкнула его голову.

Вскоре караван прошел, и на вершине дюны остались только Кесла и шаман Партус.

Морщинистый старик опирался на посох из сандалового дерева.

— Ты и вправду рада возвращению домой, дитя мое?

— Я так соскучилась по мастеру Белгану!

— Тогда не будем заставлять его ждать. — И шаман подставил ей локоть.

Рука об руку они спустились с дюны.

— Я беседовал с рыжеволосым юношей минувшей ночью. — Партус говорил нарочито небрежно, но такие разговоры зря не заводят. Он явно что-то хотел сказать ей.

Шаман пошел медленнее, изображая старческую немощь, опираясь на ее руку и на свой посох. Караван уходил все дальше и дальше вперед.

— Ты говорил с Джоаком?

— Да. Мы вместе жевали зерна гре’неш.

Теперь уже Кесла сдержала шаги, запнувшись от удивления. Она первый раз слышала, чтобы кто-то из шаманов поделился волшебными зернами с человеком, который не состоял в их братстве.

— И что произошло?

— Юноша наполнен магией снов, — пожал плечами старик. — Он станет сильным союзником в предстоящей битве с вампирами Тулара.

— Все, что мне нужно, — это кинжал из «ночного стекла». — Кесла погладила рукоять оружия, висящего в ножнах у нее на поясе. — Если его клинок достаточно остер, чтобы проткнуть шкуру василиска, то неудача мне не грозит. Я войду в Тулар и выйду из него прежде, чем кто-либо из его обитателей заподозрит неладное.

— Я не сомневаюсь в твоем мастерстве, Кесла. Но думаю, что настоящее сражение против Тулара потребует гораздо больше усилий.

— Ты бросал кости?

— Да, бросал. — Нахмурившись, шаман посмотрел на вздымающуюся громаду Альказара. — Но не всегда необходимо гадание, чтобы точно предсказать будущее. Иногда достаточно раскрыть глаза и смотреть.

Девушка проследила за взглядом Партуса. Утес казался таким же безлюдным, каким и с верхушки дюны. Пока они беседовали, голова каравана приблизилась к трещине, ведущей в глубь скалы. Кесла прислушалась, но не услышала, как ожидала, звука рожка, возвещающего об их возвращении. Никто не появился на наблюдательных площадках. Она щурилась и напрягала зрение, пытаясь выискать на скальных уступах затаившихся стражей. Но они или слишком хорошо спрятались, или покинули свои посты.

Нехорошее предчувствие царапнуло ее душу, как паучьи лапки в темноте скребут по коже, но последний из маллюков уже скрылся в разломе, и ничто не предвещало беды.

Кесла вопросительно посмотрела на шамана. Он продолжал шагать позади всех и казался спокойным. Но зачем тогда он завел с ней этот разговор? Почему намекает на какие-то трудности, а не выскажется прямо?

— Проверка, — пробормотал Партус, словно читая в ее сердце. — Обряд прохода.

— Для меня?

— Молодой человек, — пожал он плечами, — должен постичь глубину собственной силы и магических способностей.

— Джоак?

Снова пожатие плеч. Паника захлестнула ее. Девушка взволнованно глянула на высокую скалу. Сползающее за утесы солнце окрашивало Альказар в кроваво-красный цвет.

— Я должна помочь ему! — Она рванулась вперед, но крепкая рука шамана удержала ее.

— Это его проверка, Кесла. Ты не сможешь пройти ее вместо Джоака.

Вне себя от испуга и беспокойства, девушка высвободилась, используя навыки, полученные в касте, и помчалась вперед. Но, стремительно летя по пескам, она уже не нуждалась в пророческих словах шамана, чтобы понять — слишком поздно.

Джоак первым вошел в железные ворота Альказара. За ним внесли Ричалда на носилках. Юношу сразу же поразили две вещи.

Прежде всего, красота замка. Когда он ступил на центральный двор, убежище касты убийц раскрылось перед ним. Немыслимо тонкие башни устремляли к небу острые шпили. Изящные статуи, вырезанные из того же самого песчаника, украшали отвесный склон утеса. Альказар походил на маленький город, помещенный в каменную раковину.

Но как только подошли остальные, первоначальное восхищение было вытеснено вторым впечатлением. Его высказал Хант, опуская Шишон на землю.

— А где все?

Крепость казалась брошенной. Никто не охранял ворота. Никто не приветствовал их. Хотя Джоак и не знал местных обычаев, но предполагал, что оставлять вход без стражи, по меньшей мере, неосторожно.

Каст, как всегда вместе с Сай-вен, подошел к юноше.

— Не нравится мне это, — проворчал кровавый наездник.

Словно в подтверждение его слов, железная решетка позади них упала, перекрывая вход в Альказар. Зазубренные штыри врезались в камень. Их лязг прозвучал как приговор.

Джоак резко обернулся. Толстые прутья теперь отделяли их от остальных спутников из числа жителей пустыни. Те выглядели такими же напуганными, как и он. Только Иннсу, высокий бронзовокожий убийца, стоял по эту сторону ворот вместе с двумя помощниками.

— Что-то не так, — сказал он, поворачиваясь и распахивая плащ. Серповидный клинок вспыхнул в ярком солнечном свете, заливавшем открытый двор.

— Это ловушка! — охнула Сай-вен.

Каст уже обнажил меч. Элв’ины поставили носилки с Ричалдом на камни и вытащили из-под накидок арбалеты. Хант решительно затолкал Шишон себе за спину и выхватил из-за пояса короткий топор.

Джоак потянулся за кинжалом из «ночного стекла», но не нашел его. Оставшись безоружным, он мог только выглядывать из-за плеч друзей и ждать, когда покажутся нападающие.

На противоположном конце двора с грохотом распахнулись двустворчатые двери. Удар, превышающий силу человеческих рук, сорвал створки с петель и бросил на камни кучу обломков. Два человека шагнули из полумрака замка на солнечный двор.

Первый — высокий и прямой — был одет в красный плащ кочевника. Его бледное лицо и белые волосы казались удивительными в этих краях, населенных темнокожими людьми. Но внимание притягивали его налитые кровью и яростью глаза. Он посмотрел на гостей.

— Я вижу нашу погибель. Вижу мальчишку, который принес в Пустоши разруху.

— Мастер Белган? — сказал Иннсу, выходя вперед и опуская саблю. — Вы неправы. Они не хотят вреда никому. Шаман Партус говорит…

— Тихо! — рявкнул высокий человек.

Джоак заметил, что гнев мастера потряс молодого убийцу. Что же тут происходит?

Второй человек, чьи очертания полностью скрывала одежда, вышел из-за спины Белгана. Он сильно хромал и тяжело опирался на посох.

— Не слушай молодого глупца, — прошелестела закутанная фигура. — Он околдован ужасной магией брата ведьмы.

Когда его негромкие слова достигли ушей Джоака, юноша похолодел, кровь в его жилах застыла. Он узнал этот скрипучий голос, половину зимы звучавший в его голове. Забыть его он не смог бы никогда. Теперь юноша знал, кто стоит по правую руку от мастера Белгана: убийца его отца и матери. Тот, кто оторвал его от сестры и использовал, как безвольную куклу.

Темный маг Грэшим.

Сутулый чародей скользнул ладонью по посоху. Горящие глаза мастера Белгана на миг вспыхнули еще ярче, безумным, лихорадочным блеском. Джоак узнал заклинание подчинения — любимое чародейство Грэшима. Но Белган, похоже, боролся с магическим воздействием, пытаясь пробиться сквозь туманящую сознание ложь.

Опомнившись наконец, Джоак сумел почувствовать присутствие обосновавшихся здесь темных сил. Когда-то он соприкоснулся с черной магией, похитив посох мага. Глядя исподлобья, юноша изучал новый посох в руках Грэшима. Зеленоватые кристаллы покрывали его по всей длине, болезненно поблескивая, словно нарывы на серой древесине. Новый посох казался еще опаснее, чем тот, предыдущий, из дерева пои. Кровь Джоака бурлила от его близкого соседства. Настроенный на темную магию, он ощущал мощь посоха, изливающуюся в ослабевшее тело мага.

Душу юноши затопили гнев, страх, ненависть и отвращение. Но при взгляде на посох его сердце сжалось от омерзения и обожания сразу. Часть его души тянулась к силе, исходящей из перекореженной серой древесины.

Сжав кулаки, Джоак шагнул вперед, не в силах бороться с магией посоха.

Взгляд Грэшима хлестнул по нему, словно плеть. Молочно-белые глаза на изуродованном возрастом лице смотрели на Джоака с удивлением и торжеством. Из дверного проема позади мага выбралось сутулое неуклюжее существо и сделало три шага на раздвоенных копытах. Оно прижалось к подолу одеяния темного мага. С уродливой морды смотрели поросячьи глазки. Острые уши прижимались к черепу, выказывая крайнюю степень неприязни.

— Тебе нравится моя новая зверушка, Джоак? — прошептал Грэшим. — Мне нужен был верный пес, после того как ты сбежал.

Прежде чем юноша сообразил, что ответить, темный маг взмахнул посохом и прикоснулся к плечу главы касты.

Рука Белгана поднялась, будто его, как марионетку, дернули за нить. Сигнал. В тот же миг из окон и балконных дверей высунулись вооруженные мужчины и женщины. Они держали наизготовку луки и самострелы, мечи и секиры.

Джоак шагнул назад, к друзьям.

Посох вновь дернулся, и рука главы касты упала, словно топор, раскалывающий полено.

— Убейте их! — заорал Белган. — Убейте всех до единого!

Кесла добралась до разлома, ведущего в сердце Альказара, как раз вовремя, чтобы услышать приказ мастера, эхом отразившийся от скал. Она застыла. Что же случилось?

Из мрака ущелья вырвался маллюк, закативший от ужаса глаза. Кесла отшатнулась, чтобы не быть втоптанной в песок, а животное поскакало в пустыню, теряя сумки и свертки, притороченные к седлу. Его погонщик бежал следом, крича и размахивая кнутом. По лбу человека стекала кровь. Должно быть, маллюк сбросил его.

— Что случилось? — Кесла схватила его за рукав.

Но из глубины разлома уже доносился звон стали и выкрики сражающихся людей.

— Засада! — крикнул кочевник на языке племен пустыни. — Глава Альказара сошел с ума! Он закрыл ворота и хочет убить пришельцев!

— Почему?

Человек отмахнулся и побежал следом за своим маллюком, оставив Кеслу у входа в ущелье. Она попыталась осмыслить услышанное. Но в словах погонщика не было никакого смысла.

Повернувшись, девушка помчалась обратно в пустыню и побежала вдоль подножия огромной скалы. Будучи подростками, они с Иннсу частенько удирали из Альказара. Оба учились бесшумно красться и пробираться где угодно, поэтому могли вскарабкаться по любой стене. Миновав осыпь из огромных валунов, Кесла оказалась лицом к лицу с отвесной скалой.

Она скинула плащ и резко дернула кистью руки. С запястья сорвалась стрелка с бечевой и застряла в трещине высоко наверху. Рывком закрепив зубья крюка, девушка принялась взбираться по тонкой веревке, свитой из паутины. Ее ноги в сапогах с мягкой подошвой легко находили самые маленькие трещины. Оказавшись достаточно высоко, она качнулась, используя свой вес, и пробежала вдоль стены к небольшому выступу. Держась за веревку одной рукой, девушка другой схватилась за край скального карниза, на миг зависнув над пропастью. Она зацепила веревку петлей за лодыжку и стремительным движением забросила себя на узкую каменную полку. Перекувыркнулась, ослабила веревку, чтобы освободить застрявшие крючья, а потом смотала ее, закрепив на бедре.

Дважды она повторила свои действия, пока не взобралась по отвесной стене на достаточную высоту. Ее целью был наблюдательный пост, давно заброшенный и, возможно, забытый. Они с Иннсу обнаружили его, когда были детьми. Запрыгнув на каменную площадку, она забралась в узкий туннель, ведущий внутрь твердыни. Он скорее походил на лаз. Опустившись на четвереньки, она поспешила по проходу вниз.

Здесь, в тесном пространстве, ее захлестнула паника. Почему мастер Белган напал на ее друзей?

Вся в пыли и ссадинах, Кесла наконец-то достигла выхода. С помощью зеркальца вначале оглядела маленький склад. Никого. Только корзины и старый, скатанный коврик в углу. Она выбралась, напрягая все чувства, чтобы вовремя обнаружить присутствие чужих. Проскользнула к двери, приложила к ней ухо и проверила петли. Послышался едва уловимый скрип, когда девушка отодвинула засов и распахнула створку.

Впереди лежало безлюдное служебное помещение. Воздух оставался неподвижным, пыль покрывала пол толстым слоем. Кесла не колебалась. Ее хорошо выучили, когда нужно терпеливо ждать, а когда спешить. Мастера этой самой крепости.

В несколько шагов она достигла лестницы, ведущей к нижним уровням замка. По мере того как она спускалась по ступеням, звуки сражения делались громче. Крики, стоны, лязг стали.

Добравшись до пятого этажа крепости, она покинула лестницу и побежала к окнам и балконам, которые выходили на центральный двор. Не успев еще отойти далеко, Кесла наткнулась на одного из товарищей по учебе, лет на пять моложе ее, который отбегал от окна.

На плече его висел лук, а на поясе — опустошенный колчан.

Узнав девушку, паренек от изумления выпучил глаза.

Но прежде чем он кинулся наутек, Кесла схватила его за плечо.

— Что тут творится, Симион? Почему вы напали на чужеземцев?

— Мастер Белган говорит, — съежился мальчишка, — они явились, чтобы уничтожить всех нас. Это друзья ведьмы, которую ты убила.

— Убила? Что ты мелешь?

— Ты зачарована! Ты принесла смерть в Альказар! — Симион попытался освободиться, используя прием «выскальзывания из подпруги», но Кесла легко удержала его на месте.

— Чушь! — прошипела она. — Никто меня не заколдовывал. Ведьма жива и здорова и предложила нам помощь в борьбе против Тулара.

В глазах паренька явственно читалось недоверие.

— Это правда, Симион. Нужно прекратить бессмысленный бой, иначе всякая надежда на спасение будет утрачена. Отведи меня к кому-нибудь, кто готов выслушать.

— Но брат ведьмы…

— Джоак?

— Из пустыни явился странник, — нахмурился Симион. — Он провел полдня с мастером касты в его покоях. Когда мастер Белган вышел, он был уверен, что брат ведьмы явился отомстить за сестру и опасен для всех, кто живет в Пустошах.

Кесла потеряла дар речи. До сих пор мастер Белган не верил слухам и пустым выдумкам. С чего же он взял, будто Джоак и его спутники представляют собой угрозу? Во всем этом не было ни крупицы здравого смысла. Но Белган ничего не предпринимал без серьезных доводов. На миг девушка усомнилась в собственной правоте. Может быть, ее каким-то образом обвели вокруг пальца?

Она покачала головой. Ничего не понятно.

— Мастера Белгана, должно быть, обманули, — пробормотала она, хотя сама мысль об этом переворачивала все в душе Кеслы.

Отвлекшись, она позволила мальчишке вывернуться и отпрыгнуть за пределы досягаемости.

— Это тебя обманули! — завопил Симион и помчался вниз по лестнице, прежде чем Кесла смогла остановить его.

Она лишь слышала его перепуганные крики, извещавшие всех о ее появлении.

Девушка поспешно подбежала к окнам. Она должна увидеть, что же происходит. Она просто обязана остановить безумие, которое проникло в ее родной дом.

Завернув за угол, она окунулась в ослепительно яркий солнечный свет, льющийся из распахнутых настежь и брошенных без охраны окон и дверей. Кесла выбежала на ближайший балкон. По всей видимости, здесь во время боя находился Симион. Она вспомнила его опустевший колчан. Да, так оно и есть. Он истратил все стрелы и отправился за новыми.

Выйдя на свет, она оперлась об ограждение балкона. Звуки боя становились громче. Перегнувшись через перила, девушка заглянула во двор.

Там, внизу, царила полная неразбериха. Кровь заливала вымощенный булыжниками двор. Повсюду лежали неподвижные тела. Сталь билась о сталь. Слышались крики ярости и боли.

Кесла легко отыскала взглядом сражающихся друзей. Каст и Хант рубились, сжимая в одной руке меч, а в другой топор. Оба казались смертельными вихрями-близнецами, неся гибель каждому, кто к ним приближался. Они защищали Сай-вен и малышку Шишон и не позволяли никому даже подступиться к ним.

Неподалеку, в самой гуще схватки крутился Иннсу, неся смерть, будто стремительная змея. Он выписывал саблей сложные узоры, в то время как двое его соратников прикрывали убийцу с боков. Даже со своей высоты Кесла видела гримасу страдания, исказившую лицо Иннсу, когда он убивал тех, кого знал по именам.

С дальней стены сорвался целый град стрел, устремляясь к чужеземцам и их союзникам, но, вместо того чтобы вонзиться в их плоть, разлетелся в разные стороны. Приглядевшись, Кесла увидела причину, вызвавшую этот внезапный ветер.

Ричалд сидел на опрокинутых носилках, и его высоко поднятая рука искрилась силой. Рядом с ним его соплеменники-элв’ины вели танец с арбалетами и узкими серебристыми клинками, охраняя капитана. Они порхали, будто мотыльки, слишком быстрые для обычного взгляда, и сеяли смерть всюду, куда могли дотянуться. Ричалд внезапно щелкнул пальцами, и острые стрелы развернулись, устремившись к тем, кто их послал.

Мужчины и женщины падали. Кесла видела, как одна девочка, не старше восьми зим от роду, получила арбалетный болт в глаз и упала на камни, дергаясь в агонии.

Девушка вспомнила, как ее звали. Лисл.

Слезы возмущения и злости нахлынули на глаза Кеслы. Раньше мастер Белган не позволял детям принимать участие в сражениях. Он вообще не допустил бы ничего подобного… Если бы был в своем уме.

А схватка продолжалась.

Справа неподалеку кто-то вскрикнул и рухнул с балкона, разбиваясь в лепешку о камни. Элв’инский болт торчал из его шеи.

Смерть и в самом деле прибыла в Альказар. Но не из-за того, во что верил мастер касты. Не месть стала причиной сражения, а обман. Кто-то стравил между собой двух союзников. Зачем? Кому это было необходимо?

Кесла оглядела залитый кровью двор. Перегнувшись через перила, она увидела ответ на невысказанный вопрос прямо под собой.

Мастер Белган стоял у главного входа в крепость. Благодаря красному плащу и белым волосам он отличался от остальных бойцов. А рядом с ним ссутулилась, опираясь на длинный посох, закутанная фигура, которую девушка никогда не видела прежде. Она догадалась, что это тот самый странник, о котором упоминал Симион.

Со своего наблюдательного поста Кесла с отвращением смотрела, как рядом с ними приплясывало неизвестное скособоченное существо. Оно бесновалось, обоняя запах крови, скрежетало зубами и рвало когтями полу плаща Белгана. Но учитель, казалось, не замечал ужимок отвратительного карлика и не слышал его криков. Глядя на эту картину, девушка окончательно удостоверилась, что глава касты заколдован или охвачен безумием.

Закутанная фигура рядом с мастером указала на что-то обрубком руки. Его движение отвлекло Кеслу от странного, подпрыгивающего существа. Белган шагнул в сторону, и девушка увидела, куда указывал сутулый человек.

У подножия лестницы кого-то поставили на колени. Стрела торчала из плеча пленника. Двое неплохих, но не выдающихся убийц — Иниан и Дрилл, мастера-ловцы, — удерживали его.

Белган взмахнул рукой, и с человека сорвали капюшон. Схваченный гордо посмотрел на стоящих перед ним людей.

Кесла охнула, сжимая горло.

Она узнала Джоака.

Джоак с ненавистью смотрел на Грэшима, а потом метко плюнул во врага.

Темный маг усмехнулся и даже не потрудился стереть слюну, стекающую по щеке и капающую с подбородка.

Но ответ ловцов оказался куда жестче. Голова юноши дернулась и запрокинулась от безжалостного рывка за волосы. Один из убийц наклонился к его уху:

— Не смей оскорблять гостя Альказара!

Стоящий с другой стороны мужчина вцепился в стрелу, торчащую в плече Джоака, и с силой крутанул ее. Рана вспыхнула жарким пламенем. Юноша пытался сдержаться, но боль оказалась слишком сильной и неожиданной. Стон вырвался из его горла. На глаза навернулись слезы.

Стрела воткнулась в него совсем недавно. Джоак упал, на миг потеряв сознание, и не смог отползти, когда сражение переместилось дальше. Отрезанный от спутников, он стал легкой добычей пары ловцов.

Пятерня в волосах разжалась, и Джоак осел на булыжники. Крики и гам позади него отодвинулись далеко, заглушенные болью, от которой мутилось сознание. Движение впереди привлекло его внимание. Грэшим наклонился к нему, а у ног темного мага прыгало нескладное существо, втягивая ноздрями запах свежепролитой крови. Чародей оттолкнул уродца и наставил на Джоака посох.

Юноша попытался уклониться, но убийцы крепко держали его. Серая палка из мертвой древесины закачалась перед глазами.

— Ты чувствуешь разлитую здесь магию? Правда? — спросил маг. — Ты прикасался к тьме. Ты отмечен ею, Джоак.

— Ни за что! — выкрикнул юноша.

Но, положа руку на сердце, он мог ощутить силу, волнами пробегающую по серой деревяшке. Зеленоватые кристаллы, вкрапленные в поверхность посоха, вспыхивали и затухали, повинуясь магии. Сделав над собой усилие, Джоак отвел взгляд. Пугающая красота. Его кровь еще не забыла ужасного прикосновения магического огня.

Невольно он поднял руку — изувеченную, лишившуюся двух пальцев в битве с Темными Стражами в подземельях А’лоа Глен — и протянул ее к палке. Именно в этой ладони он сжимал когда-то отобранный у Грэшима посох. И теперь ее тянуло к волшебному дереву, словно гвоздь к магнитному колчедану. Кровь, сбегающая из раны в плече, капала с кончиков пальцев.

Губы на морщинистом лице мага растянулись в улыбку.

В глубине души Джоак знал, что пропадет навеки, если прикоснется к посоху. Черная магия поработит его навсегда. Но не мог сопротивляться. Окровавленные пальцы, не подчиняясь ему, тянулись к серой древесине. Юноша чувствовал, что находится в шаге от окончательной гибели. Стоит только дотронуться до посоха, и все будет потеряно…

В уши ворвался яростный вой, прогнавший прочь очарование темной магии. Брат Элены едва успел заметить, как рванулось к нему существо, приплясывавшее у ног Грэшима. Уродливый гном, обезумев от голода и жажды крови, вцепился зубами в пальцы Джоака. Не способное противиться мрачному естеству, чудище заглотнуло руку по запястье. Крепкие резцы разорвали плоть. Хрустнули кости.

Джоак отшатнулся, но гном висел на его руке, держась мертвой хваткой. И тряс добычу, будто грызущая кость собака.

— Нет, Рукх! — злобно выкрикнул Грэшим, стукнув бестолковое чудище посохом.

Гном высоко взлетел, с гулом ударился об стену и сполз по ней. Он скулил и корчился на камнях, а шерсть — там, где к ней прикоснулась магическая палка, — дымилась.

Вспышка магической силы отбросила Джоака к ловцам. Стоя на коленях, юноша поднял руку. Кровь фонтаном била из обрубка запястья. Ладони не было.

Один из убийц, скрутив из тряпки жгут, туго перевязал культю, остановив кровотечение. Потеряв сознание, юноша рухнул ничком на булыжники. Но разбить лоб ему не дали — подхватили и уложили здоровым плечом вниз. Придя в себя, Джоак повернул голову, чтобы видеть схватку во дворе: потоки крови, блеск стали, крики, распростертые тела и отползающих раненых.

И в самой середине этой кутерьмы вдруг возникло черное пятно, растущее в размерах. Джоак попытался сосредоточиться на нем, преодолевая боль и недоумение. Дымящееся облако… Когда тьма рассеялась, в середине двора припал к земле огромный черный дракон. Раздался яростный рык. Рагнар’к.

— Хватайте мальчишку, — сурово повелел Грэшим, — и тащите его в замок!

Убийцы, державшие Джоака, переминались в нерешительности. Юноша повернул голову. Маг шагнул к высокому бледному человеку, простоявшему все время неподвижно, словно статуя. Тот, послушно, будто кукла, которую дернули за веревочку, приказал:

— Взять мальчишку!

— Да, мастер Белган!

Ловцы схватили юношу, подняли и поволокли. Грэшим шагнул следом за ними через разбитые двери в полумрак замка. Уродливый гном, прижимаясь к ногам хозяина, семенил за ним.

Джоак вывернул шею, оборачиваясь, и успел заметить, как Рагнар’к, разбрасывая защитников Альказара, мчится ему на выручку.

Но дракон опоздал. Безвольное тело Джоака тащили всё дальше и дальше. Грэшим поднял над головой засиявший в темноте посох. Разбитые двери замка позади них вернулись на место и, неотвратимо, будто крышка гроба, захлопнулись.

Сай-вен сидела верхом на драконе. Хотя огромный зверь из-за раненого крыла не мог улететь из огороженного двора, он защищал быстро слабеющих спутников. До сих пор им удавалось отбивать атаки благодаря магии воздуха и силе рук, но они начинали слабеть. В сражении против такого числа врагов гибель являлась лишь вопросом времени.

Поэтому у Сай-вен не осталось иного выбора, кроме как вызвать дракона. Она и тянула-то, лишь рассчитывая на здравый смысл обитателей Альказара. Как только Рагнар’к вырвется на свободу, очень трудно будет убедить местных жителей, что их отряд не принадлежит к приспешникам Черного Сердца. И беспокойство оправдалось.

Внезапное появление дракона вызвало панику среди членов касты. Они бросились наутек. Самых медлительных растоптали их же соратники. Те, кто остался — самые храбрые и умелые в бою, — включились в схватку с новой силой. Теперь уже не осталось никакой надежды завоевать доверие Альказара. Нужно было прорываться в пустыню.

Используя когти, клыки и крылья, Рагнар’к отбросил нападавших подальше от чужестранцев, которые столпились под защитой огромного дракона в углу двора неподалеку от ворот. Наступило временное затишье, во время которого противоборствующие стороны пытались восстановить силы для решающего сражения. Но пришельцы решили уходить.

— Ты можешь выломать прутья? — Сай-вен указала на железную преграду.

Насмешливое фырканье прозвучало в ответ.

— Маленькая клетка не удержит Рагнар’ка.

Как только дракон повернулся, с опрокинутых носилок послышался голос Ричалда, усиленный магическим ветром:

— Джоак… Я нигде его не вижу!

Сай-вен покрутила головой, осматриваясь. Элв’ин был прав. Джоак пропал. Должно быть, потерялся в неразберихе боя. Она оглядела мощеную площадку двора, но безрезультатно.

Тогда мер’ай слегка привстала на спине дракона, выкрикнув:

— Джоак!

Никакого ответа. Стрела просвистела у ее уха. Сай-вен пригнулась к холке Рагнар’ка, укрываясь за его крыльями. Слабый голос донесся с дальнего конца двора. Прищурившись, Сай-вен обнаружила Кеслу, стоявшую на балконе высоко над их головами. Как она туда забралась?

— Джоака схватили и затащили внутрь! — Голос Кеслы был пронзителен, словно орлиный клекот. — Я попытаюсь разыскать его, но здесь свила гнездо темная магия. Отступайте в пустыню! Найдите шамана Партуса! Я вернусь к вам с Джоаком, если смогу!

Мер’ай помахала рукой, показывая, что услышала.

— Если это не очередная хитрость, — проговорил Хант, стоявший у драконьего крыла. — Кесла завела нас в эту засаду. Откуда мы знаем, что она не причинит зла Джоаку?

— Кесла — не предательница! — горячо воскликнул Иннсу, молодой убийца, услышавший его слова.

Сай-вен взвесила все доводы. Она прекрасно помнила, как Кесла смотрела на Джоака во время полета и путешествия по пустыне. И читала в сердце девушки, словно в открытой книге. Женщина всегда увидит и узнает любовь. Сай-вен выпрямилась.

— Кесла не предаст Джоака, — твердо заявила она и мысленно приказала Рагнар’ку атаковать ворота.

Дракон одобрительно заворчал, выгнул шею. Клыки, каждый длиной с предплечье Сай-вен, вцепились в решетку. Она почувствовала, как напряглись под ней мускулы зверя, крепостью не уступая железу. Его серебристые когти глубоко вонзились в булыжники.

Один из убийц воспользовался тем, что Рагнар’к отвлекся, и кинулся на чужаков с занесенным топором. Хант нырнул под крылом дракона и отразил удар. Сталь зазвенела о сталь. Оба мужчины мастерски владели оружием, но Хант уже устал. Поскользнувшись в луже крови, он пропустил повторный выпад. Обух топора врезался в лицо кровавого наездника. Хант рухнул навзничь.

Противник прыгнул к нему, занеся топор для смертельного удара.

— Рагнар’к! — отчаянно закричала Сай-вен.

— Вижу, мое сокровище…

Дракон взмахнул крылом, отбрасывая нападавшего. Сай-вен слышала треск ломаемых ребер, когда человек кубарем покатился по двору. Оглушенный Хант с трудом поднялся, вытирая кровь с разбитой губы. Выплюнув на камни зуб, он хмуро уставился на обитателей Альказара, приготовившись к новой атаке.

Но они не спешили. Похоже, даже обрадовались, что пришельцы убираются прочь.

Скрежет железа и треск камня отвлек Сай-вен. Оглянувшись, она увидела, что Рагнар’к вырвал решетку вместе с частью ограждения. Напоследок он подбросил изломанную конструкцию и запустил через весь двор. Железо зазвенело, подпрыгивая на булыжниках.

Взмахом руки Сай-вен направила своих спутников в открытый проход. Они с драконом прикрывали отступление.

За стенами Альказара их встретили кочевники, сопровождавшие чужеземцев на пути из Оу’шала. Они перевязали раненых. Один из них вышел вперед и, с опаской поглядывая на дракона, сказал:

— Шаман Партус ждет вас в пустыне.

Сай-вен кивнула.

— Поспешим! — обратилась она к друзьям.

Иннсу поддержал раненого товарища, а Хант взял на закорки Шишон. Вынужденный бросить носилки Ричалд опирался на плечи двух кочевников. Его соплеменники, элв’ины, слишком утомились в битве, чтобы тащить капитана. Хромая, изнуренные и окровавленные люди потянулись прочь от негостеприимной скалы.

Когда его спутники достаточно удалились, Рагнар’к взлетел над ущельем, высматривая любой признак погони. Но никого не увидел. Убийцы боялись бросить вызов чудовищу, тем более что оно само стремилось уйти.

Сай-вен посмотрела сверху на неразбериху, царившую во дворе. Алая кровь пятнала черные камни. Везде лежали изрубленные тела. Даже воздух пропитался запахом смерти. Девушка глянула на замок. Хотя битва, казалось, окончена, в мрачных потаенных залах Альказара она будет продолжаться. Двоим из ее спутников еще предстояло выбраться на свободу. Сай-вен искренне пожелала им удачи.

— Да защитит вас обоих Добрая Матушка.

Держась настороже, Кесла бежала по внутренним покоям Альказара. Она хотела узнать, куда же утащили Джоака. После нападения оголодавшего гнома юноша нуждался в срочной помощи целителя. Но она знала, что нужно соблюдать осторожность. Закутанный с ног до головы незнакомец владел мощной магией.

Спустившись по лестнице и неслышно проскользнув по коридорам, девушка добралась до первого этажа замка. Выскочив в обширный зал для торжественных приемов, она натянула капюшон, пряча лицо. Внимательно осмотрелась. Здесь толпились люди — кто-то помогал раненым, кто-то бродил, не находя себе места. Все были уставшими и потрясенными до мозга костей, слуги суетились, поднося теплую воду, ткань для повязок, лечебные настои и целительные мази.

Пряча лицо, Кесла решительно пересекла зал. Звучавшие вокруг крики боли и стоны заставляли ее ежиться.

Уже оказавшись в дальнем конце, она уловила знакомые голоса и замедлила шаг.

— Я не понимаю, почему мастер Белган даже не попытался расспросить этих чужеземцев? — говорил Хамф, старший конюший Альказара, который отличался от прочих кряжистой фигурой и могучими руками. — Это на него не похоже — нападать без предупреждения!

— И тот пришелец из пустыни… — Кесла узнала голос собеседницы Хамфа, госпожи Шагрилл, главной поварихи. Дородная женщина вытерла руки о крахмальный передник. — Он прошел мимо, когда я подавала завтрак. У меня вся кожа мурашками пошла. Не простой он человек…

— Согласен. Мастер Белган чересчур легко повелся на уговоры незнакомца. Я наблюдал за схваткой и видел, что юный Иннсу бьется на стороне чужеземцев. А когда пришельцы убирались прочь, один из кочевников крикнул, что их ждет шаман Партус. — Хамф фыркнул, напомнив рассерженного маллюка. — Ничего не понимаю.

Девушка остановилась, услышав в словах конюшего отголоски собственных чувств. Может ли она довериться этим двоим? Помощь союзников даст надежду спасти Джоака. Кесла подошла к госпоже Шагрилл.

— Чего тебе, дитя? — повернулась к ней толстуха.

Когда Кесла слегка сдвинула капюшон, показав лицо, повариха выпучила глаза.

— Мне нужна ваша помощь, — прошептала девушка.

Госпожа Шагрилл застыла от удивления. Хамф моргнул и наклонил голову.

Девушка не знала, чем закончится дело. Ее глаза умоляли старых друзей о помощи. Наконец Шагрилл сграбастала ее толстой рукой и втянула между ними.

— Тебя не должны видеть здесь, малышка Кес. Все пропитано смертью. Многие считают, что ты предала Альказар.

— Я видела Симиона, — кивнула Кесла. — Я знаю, что за ложь поселилась здесь и даже пустила корни в душу мастера Белгана. Чужеземцы прибыли по моей просьбе. Шаман Партус благословил их. Они очень сильные союзники и хотят нам помочь, а не вредить.

— Я знал это! — Хамф воскликнул, пожалуй, излишне громко.

В их сторону повернулись несколько лиц. Шагрилл прикрыла Кеслу широкой спиной и поправила капюшон девушки.

— Мастер Белган попал под действие темного колдовства, — сказала Кесла. — Он и этот незнакомец захватили в плен моего друга. Я должна отыскать, куда они его поволокли. Если верить шаману Партусу, то будущее Пустошей находится в руках этого юноши. Его нужно освободить.

— Я видел того, о ком ты говоришь, — прошептал Хамф. — Он серьезно ранен. Нужно скорее показать его целителям. Даже преступник заслуживает, чтобы его рану перевязали. Одна лишь эта жестокость заставляет задуматься — не сошел ли мастер Белган с ума?

— Вы знаете, куда его отвели? — воскликнула Кесла.

— Я подслушала Иниана и Дрилла, когда они спустились хлебнуть эля, — ответила госпожа Шагрилл. — Юношу связали и оставили в покоях мастера Белгана.

— Я должна пробраться туда!

— Чем мы можем помочь? — напрямую заявил Хамф.

Кесла обучалась мастерству убийцы: оставаться невидимой, проникать в тайники, стремительно атаковать. Но сейчас она нуждалась в помощи. Девушка благодарно посмотрела на старых друзей.

— Это будет опасно.

Кровь Грэшима бурлила. Насупившись, он расхаживал взад и вперед по крошечной комнатке, окна которой занавесили от солнца. А ведь его замыслы были столь близки к осуществлению! Он с ненавистью глянул на сжавшееся в углу нескладное существо. Если бы оголодавший гном своей безумной выходкой не лишил Джоака руки, то черная магия уже полностью завладела бы душой юноши, поработив его навеки. Ведь он уже отмечен тьмой, и всего лишь незначительное усилие потребовалось бы, чтобы вернуть молодость дряхлому телу чародея.

«Так близко…»

Опираясь на посох, Грэшим придирчиво разглядывал Джоака, раздетого догола и привязанного к кровати. Из его перекушенного запястья, несмотря на жгут, сочилась кровь, марая покрывало. От усталости и кровопотери юноша побледнел. Он удивленно моргал, то проваливаясь в забытье, то возвращаясь.

Маг нахмурился и подошел к Джоаку. Мальчишка не должен умереть. В этом молодом теле заключена надежда на избавление Грэшима от изношенной оболочки. Он поднял посох и коснулся им изувеченного запястья юноши. Быстро прошептал заклинание. Тут же разорванные жилы срослись, кожа покрыла торчащие осколки кости. Вскоре рваная рана исчезла, сменившись округлой культей. Довольный результатом, Грэшим столь же легко излечил рану в плече.

Напряженные мышцы Джоака расслабились, дыхание стало спокойнее. В ближайшее время смерть ему не грозила.

Взгляд юноши стал более осмысленным.

«Хорошо».

Грэшим отошел. Теперь можно продолжить прерванное занятие. Прислонив посох к спинке кровати, он протянул руку ко второму человеку, находившемуся в комнате.

Белган вложил в ладонь чародея длинный, кривой кинжал.

Пальцы Грэшима сомкнулись на рукоятке. Есть еще один способ одолеть мальчишку. Но он требовал несколько больших усилий.

Джоак вновь перенесся в сонную пустыню. Он стоял голым под беззвездным небом. Пятна крови отмечали на песке его путь. Он дрожал от слабости. И вдруг прохлада окатила его тело с ног до головы. Будто он вновь нырнул в освежающие воды Оу’шала. Сила вошла в его тело, распространилась до горящего огнем запястья и пылающего плеча, смыла боль. Он вздохнул с облегчением и поднял руку, разглядывая молодую кожу, которая обтягивала округлую культю.

— Магия… — пробормотал он, обращаясь к пустыне.

— Темная магия, — ответила пустыня. — Ты можешь отличить ее от светлой?

Джоак повернулся и неподалеку заметил знакомую фигуру.

— Шаман Партус?

Старик кутался в обычный красный плащ пустынников, но капюшон отбросил за спину. Глаза его ярко сияли.

— Пришла пора принять свое предназначение.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты — творец, ваятель снов. Если хочешь жить, то смирись со своим даром.

— Я не знаю… — Джоак охнул, скорчившись, поскольку боль вновь пронзила его тело, вгрызаясь в грудь.

Шаман, не вмешиваясь, молча стоял рядом. Юноша отнял руку от груди. С пальцев капала кровь. На голой коже одна за другой проступали болезненные глубокие царапины, складывающиеся в руну. Оглядевшись, он заметил, что на образ сонной пустыни наложилась картина настоящего мира. Размытая, будто призрачная, перед его глазами возникла тесная комнатушка. В этом туманном мире его тело было привязано к кровати. А Грэшим склонился над ним, рисуя острием кинжала руну на груди.

Темный маг, словно почувствовав его взгляд, пробормотал:

— Ах, ты проснулся, Джоак? Замечательно. Я хочу, чтобы ты все видел.

В пустыне юноша повернулся к шаману Партусу. Кочевник и местность позади него дрожали, как отражение в воде.

— Что происходит?

— Ты сплел сновидение и реальность, Джоак. Так может сделать лишь ваятель. Я не в силах последовать за тобой туда.

Грэшим, похоже, также услыхал вопрос.

— Ты спрашиваешь, что происходит, мой мальчик? Неужели ты еще не догадался? — Он поднял окровавленный клинок. — Я беру силой то, что ты не хочешь отдать добровольно. Я хочу изъять твою душу и тем самым спасти ее от смерти. Ты останешься во мне навеки.

С этими словами темный маг возвратился к прерванному занятию, а юноша посмотрел на шамана.

— Помоги мне, — взмолился он.

— Джоак, я не могу следовать за тобой по твоему пути, — отвечал старик, указывая на кровавые следы на песке. — Только ты способен пройти его.

Джоак уставился на яркое пятно.

— Помни, чему я учил тебя, — продолжал Партус. — В сонной пустыне ты способен овеществить все, что является порождением вымысла. Используй свое знание. Обратись к помощи магии крови.

— Но я не умею…

— Сонная пустыня призвала тебя. Пришла пора ответить ей. — Фигура шамана медленно растаяла в воздухе. — Иди туда, куда я не могу последовать за тобой.

Джоак внимательно огляделся по сторонам. Казалось, сонная пустыня стала ярче. Одновременно комната из другого мира начала выглядеть менее призрачной. Там Грэшим передал кинжал высокому бледнокожему человеку по имени Белган. В углу притаилось несуразное существо, вылизывающее припаленный бок.

Два мира смешивались даже в его носу: сухой воздух пылающей пустыни и копоть масла из зажженных светильников. Но один запах оставались общим — терпкий аромат пролитой крови Джоака.

И еще окровавленный песок… Алый след виднелся в обоих мирах — и на каменном полу комнаты, и на песчаной ряби пустыни. Будто тонкая связь между ними. Юноша помнил слова шамана, хотя и не до конца понял услышанное. Сосредоточившись на красных пятнах, он попытался представить их как можно четче. Добившись результата, направил часть своей души и магической силы в кровь. Пятна стали еще ярче и достовернее, укрепляя связь между мирами. Джоак уже ощущал потоки силы. Он почти видел тонкие струйки магии, перетекающие из его крови в песок. И чем пристальнее он вглядывался, тем толще становились их первоначально тонкие пучки. Но как это использовать?

Прежде чем ему удалось решить головоломку, в двери громко постучали.

Грэшим, стоявший у изголовья кровати, махнул рукой, и Белган резко спросил:

— Кто там? Чего надо?

Двери скрипнули, открываясь. На пороге возник невысокий коренастый человек.

— Спешу сообщить вам, что чужестранцев прогнали. Они отступили далеко в пустыню.

— Спасибо, Хамф, — кивнул глава касты.

Взгляд крепыша остановился на привязанном Джоаке, что не укрылось от внимания Грэшима.

— Убеждаем юношу открыть кое-какие тайны, — сказал он.

Хамф кивнул, поморщившись. Затем он шагнул в сторону, жестом приглашая войти полную женщину, которая внесла поднос, уставленный кружками эля и тарелками с толстыми ломтями хлеба и мяса.

— Я тут подумал, — проговорил Хамф, — может быть, вы с гостем проголодались? Госпожа Шагрилл собрала кое-какой еды…

Сутулый гном в углу, учуяв запах жареного мяса, еще хранившего тепло кухонного очага, поднял голову и сопя пополз вперед.

Женщина, не ожидая увидеть эдакое чудище, выпучила глаза и с воплем подбросила вверх поднос. Еда разлетелась, эль расплескался по всей комнате. Повариха выхватила маленький кинжал, замахиваясь на существо.

— Не надо бояться! — со злостью воскликнул Грэшим.

Женщина повернулась к нему. Ее лицо из напуганного стало внезапно насмешливым.

— А я и не боюсь!

Вылетевший из ее пальцев кинжал воткнулся точно в левый глаз мага.

В руке Хамфа появился длинный кожаный бич. Когда Грэшим запрокинул голову, получив в глаз сталь, человек щелкнул бичом, захватывая тонким концом магический посох. Рывок — и зачарованная деревяшка покинула пальцы мага. Пролетев через всю комнату, она ударилась о стену.

Все закончилось в один миг. Мастер Белган осел, будто марионетка, у которой обрезали ниточки.

— Что… Что произошло? — невнятно пробормотал он.

В сердце Джоака затеплилась надежда, но не надолго.

Грэшим выпрямился, поднял руку, и посох полетел обратно к нему. Волна силы пробежала вдоль деревяшки. Джоак узнал заклинание огня.

— Спасайтесь! — хрипло гаркнул он, не в силах помочь тем, кто явился спасти его.

Маг нацелил посох, конец которого разгорался черным пламенем.

— Нет… — застонал юноша.

Вдруг из-за занавеси позади Грэшима выскочила тонкая фигура. Настолько тихо, что ткань не дрогнула. Кесла! Джоак мельком увидел распахнутое окно позади занавески и болтающуюся веревку. В кулаках девушки мелькнули кинжалы. Прежде чем темный маг что-либо сообразил, она воткнула клинки ему в шею. Черная кровь брызнула из ран.

С криком Кесла отпрыгнула. Там, где брызги крови темного мага попали на кожу, руки девушки дымились.

Грэшим развернулся, направив посох, по которому волнами пробегала зловещая сила, на Кеслу. Хамф снова взмахнул бичом, но кожа вспыхнула, едва соприкоснувшись с древесиной. Заворчав, он отбросил оружие, сгоревшее дотла, еще не коснувшись пола.

Джоак с ужасом смотрел, как с посоха Грэшима, словно черный цветок, срывается темное колдовство. Кинжалы вывалились из ран, не причинив магу особого вреда.

— Ты заплатишь за это! — завизжал чародей.

Кесла отступила к стене, судорожно заслоняясь руками. Черный огонь сорвался с посоха.

— Нет!

Не рассуждая попусту, Джоак напрягся, посылая приказ по нитям силы. Смоченные кровью пески сонной пустыни вздыбились, складываясь в огромный кулак, который легко проник в соседний мир.

Когда магическое пламя уже устремилось в полет, песчаные пальцы разжались, и широкая ладонь остановила извержение смертельной мощи, поглотила ее, став от этого только плотнее. Поток силы, отброшенный назад, сбил темного мага с ног и швырнул его в дальний угол.

Кесла, потрясенная и испуганная, но невредимая, оставалась под защитой изваянной руки.

На лице Грэшима, когда он поднимался с пола, тоже появилось озадаченное и напуганное выражение. Он проскользнул вдоль стены и поравнялся со своим мерзким гномом. Единственный молочно-белый глаз мага уставился на Джоака, словно пытаясь распознать, что за потоки силы и откуда появились в комнате?

— Ты щедр на сюрпризы, мальчик…

Юноша, все еще наполненный силой, слепил из песка второй кулак и с удовольствием направил его на Грэшима и уродливого гнома, стремясь вышвырнуть их из этого мира. Но прежде чем оружие достигло их, маг стукнул посохом об пол — и вместе со своим спутником исчез в масляно-черном водовороте.

— Мы еще встретимся, мальчишка! — донеслись его прощальные слова и смех.

Кулак ударился в стену и рассыпался кучей песчинок. А первая ладонь по-прежнему стояла, словно изваянная из песка скульптура, и прикрывала Кеслу.

Лишившись магической поддержки, Белган осел на пол. Хамф и Шагрилл кинулись к нему, а Кесла, подобрав кинжал, разрезала путы Джоака.

Он ощутил прикосновение ее прохладных пальцев на своей разгоряченной щеке.

— Ты должна вывести паренька отсюда, — полуобернувшись, сказала Шагрилл. — Разыщи в пустыне Партуса и остальных.

— Что с мастером Белганом? — спросила девушка.

— Живой, но потерял много сил. Пройдет немало времени, прежде чем он придет в себя. А до тех пор вам с мальчиком лучше быть отсюда подальше.

Кесла взволнованно кивнула.

— Пойдем на конюшни. — Хамф поднялся, озирая песчаное изваяние. — Я оседлаю одного маллюка — с его помощью вы сможете передвигаться гораздо быстрее.

— Мне нужна помощь, — ответила девушка, осторожно укутывая Джоака в покрывало. — Он все еще в беспамятстве.

— Задерживаться нельзя. — Старший конюший поднял Джоака на руки, как младенца.

Девушка бегло осмотрела раненого, поправив уголок покрывала, но, прежде чем закрыть ему лицо, быстро наклонилась и, шепнув: «Спасибо!» — поцеловала в щеку.

Прикосновение ее губ выбросило юношу из реального мира в сонную пустыню. Сознание померкло. Он проваливался все глубже и глубже. Пески засияли ярче. Фигура шамана Партуса приблизилась к нему.

— У тебя получилось, Джоак, — сказал старик с легкой, но довольной улыбкой. — Теперь спи.

— Но…

— Спи. Отсюда твой путь лежит к Южной стене и… к Тулару. Тебе нужно набраться сил, ваятель.

Не найдя, что возразить шаману, Джоак расслабился. Сонная пустыня и Партус исчезли. Он впал в глубокое забытье, сон без сновидений. Лишь одно воспоминание летело вместе с ним в бесконечные глубины разума: нежное прикосновение мягких губ к коже.