Врата ведьмы

ГЛАВА 18

Джоак стоял на берегу пустынного озера, там, где заканчивались пески, и удивленно озирался. Несмотря на маленькие лодки, скользившие по гладкой поверхности, это озеро ничем не напоминало виденные им раньше. Не вода, а бесконечное море черного стекла застыло от горизонта до горизонта. Носком сапога юноша потрогал поверхность, чтобы удостовериться — в самом деле твердая. Племена, населявшие Южные Пустоши, называли это озеро Аи’шан, в переводе на всеобщий язык — «Слезы пустыни». Теперь только оно и отделяло их от Тулара.

— Похоже на замерзшее море, — сказала стоявшая позади Джоака Сай-вен.

Рядом с ней застыл Каст. Эта парочка нарядилась в обычные плащи пустынников, скрывая свое иноземное происхождение.

Прямо перед ними скользил маленький ял, груженный корзинами и мешками. Его паруса наполнял утренний ветер. Он опирался на пару заостренных стальных полозьев, издававших на ходу слабый скрип. Вдалеке виднелись другие суда, мчащиеся по озеру. Они перевозили товары из поселка в поселок.

— Нам надо поторопиться, чтобы попасть в Даллинскри до начала сумерек, — сказала подошедшая Кесла. — Караван, везущий дань, обычно уходит на закате.

Джоак кивнул, потирая бедро культей правой руки. Его до сих пор донимали фантомные боли. Хотя мерзкий гном Грэшима и откусил ему кисть, несуществующие пальцы чесались и горели.

На пригорке стоял Хант, рядом с ним — одно из здоровенных ездовых животных — пустынный маллюк. Маленькая Шишон, о которой заботился воин, сидела на косматой шее существа и, схватив его одной рукой за ухо, выкрикивала: «Клюп, клюп!» — пытаясь подражать командам погонщиков и заставить упрямого маллюка сдвинуться с места. Животное не замечало ее стараний, недовольно шевеля толстыми губами.

Хант погладил девочку по ноге.

— Оставь бедного зверя в покое. Он устал.

«Как и все мы», — подумал Джоак.

Отряд шел всю ночь, чтобы к утру добраться до Аи’шана, и все равно опаздывал. Детей, предназначенных в жертву чудовищу, вывезут из Даллинскри будущей ночью. А Джоаку с друзьями еще предстояло пересечь озеро.

Сидящая на маллюке Шишон в последний раз дернула зверя за ухо, и успокоилась.

Из-за маллюка вышел Ричалд, прихрамывая и опираясь на деревянный костыль. Его кости срастались на удивление быстро. Способности элв’ина к восстановлению, помноженные на снадобья лекарей-пустынников, помогли заживить раны меньше чем за полмесяца. Правда, Джоак уговаривал принца остаться в оазисе Оу’шал, вместе с его соплеменником, серьезно раненным во время битвы в Альказаре. Гордый Ричалд все же настоял на поездке к Южной стене.

— Я дал слово пройти этот путь до конца, — сказал он. — И я не покрою себя позором. Пусть я хромаю, но могу использовать магию стихии воздуха, чтобы помочь вам в предстоящем сражении.

Джоак шагнул навстречу эл’вину.

— Иннсу возвращается, — немного разочарованно сказал Ричалд, указывая рукой на запад.

На таком расстоянии резво бегущий маллюк казался лишь маленьким облаком вздымающегося песка. Рядом с ним мчался еще один.

— С ним кто-то еще, — добавил Ричалд, хотя это было ясно и без слов.

Путешественники собрались вместе, горя нетерпением узнать, что же обнаружил Иннсу в маленькой прибрежной деревушке Кассус. Они пробыли в пути полмесяца и по дороге встречали только немногочисленных кочевников. Всем хотелось узнать новости.

Пока Джоак рассматривал дюны и бескрайние пески, к нему подошла Кесла. Он ощутил ее дыхание и шелест плаща. И вновь подумал, что не может принять сердцем слова старого шамана о том, что девушка представляет собой просто-напросто сон земли, воплощенный в живое тело лишь для того, чтобы завлечь его в пустыню.

Скосив глаза, он смотрел на Кеслу: волосы цвета червонного золота, сияющие в ярком солнечном свете, бронзовая гладкая кожа, глаза, похожие на летние сумерки. Сама она не знала всей правды и ощущала себя таким же человеком, как и любой другой, — долгое время он тоже считал ее таковой.

Сон она или не сон, но Джоак не мог не замечать ее или забыть о ней. Каждый раз при виде Кеслы его сердце отзывалось болью. Даже сейчас он помнил прикосновение девичьих губ к его щеке, когда они бежали из Альказара. Как он жаждал исполнить то невысказанное обещание! Но сжимал кулак, заставляя себя не думать о подобных глупостях. Она — не настоящая.

Наконец топот маллюков отвлек Джоака от грустных размышлений. Иннсу и его спутник завели своих скакунов на невысокую дюну. Оба зверя взмокли и покрылись клочьями пены. Спрыгнув с маллюка, Иннсу приземлился на полусогнутые ноги. Молодой убийца отбросил капюшон, на лице его читалось беспокойство.

— Что случилось? — бросилась к нему Кесла.

— Беда, — ответил Иннсу, проведя ладонью по бритому черепу. — В Кассусе только и говорят о том, что прошлой ночью в Даллинскри появились крылатые демоны — бледные, омерзительные существа, обыскивавшие каждый дом в поисках детей. Все, кто попытался оказать сопротивление, погибли.

— А дети?

— Их присоединили к дани, собранной с соседних племен.

— Но почему? — широко раскрыла глаза Кесла. — Договор…

— Я не знаю всех подробностей, — покачал головой Иннсу. — Но детей увезли из города нынче утром. Демоны подгоняют караван бичами.

Джоак откашлялся с угрюмым видом:

— Если им понадобилось столько детишек, значит, в Туларе затевают что-то новое.

— Но что? — спросила Кесла.

— Если бы с нами был шаман Партус, — пробормотал Джоак.

Старейшина пустынных племен остался в оазисе Оу’шал, настаивая, что там он нужнее. Следовало очистить Альказар и мастера гильдии Белгана от болезнетворного прикосновения темного мага.

Но вечером, перед тем как отряд отправился в путь, Партус отвел Джоака в сторону.

— Я буду следить за вами из сонной пустыни. И сделаю все, чтобы помочь.

Старик сдержал слово.

Каждую ночь он встречался с Джоаком в сонной пустыне, обучая его искусству ваятеля снов.

Но юноша жалел, что не мог посоветоваться с мудрым шаманом немедленно. Когда много дней назад они покидали гостеприимный оазис, то смогли придумать лишь один-единственный план: внедриться в караван с данью, притворившись, что Шишон — одна из девочек, предназначенных в жертву. В толпе караванщиков их отряд мог приблизиться к Тулару, не вызвав подозрений. Но поскольку дети уже в пути…

— И что же теперь делать? — спросил Каст, обнимая Сай-вен.

Иннсу кивнул на незнакомца, все еще сидящего верхом на маллюке.

— Это — Фесс а’Калар, капитан торговой лодки на полозьях. Он предложил отвезти нас на противоположный берег Аи’шана. Тогда мы сможем перехватить караван, идущий через пески, в обход озера.

— За плату, — подал голос человек в седле.

Иннсу кивнул.

— И что это за плата? — подозрительно поинтересовался Джоак.

Капитан сбросил капюшон. Его темные волосы были коротко подстрижены за исключением двух прядей, свисающих на виски, а глаза соперничали чернотой с застывшим стеклом озера.

— Я перевезу всех вас на ту сторону Аи’шана, но вы должны поклясться, что вернете мне мою девочку.

— Его дочь забрали вместе с другими детьми, — пояснил Иннсу.

Убийца отвернулся, но Джоак успел заметить боль в его глазах.

— Мы приложим все усилия, чтобы освободить детей, — твердо сказал юноша.

— Нет, — произнес а’Калар сквозь сжатые губы, и глаза его вспыхнули. — Иннсу рассказал мне, что вы задумали под прикрытием детей добраться до вампиров. Но моя малышка Мшей не станет живым щитом для вашего дурацкого нападения.

— Мы не будем подвергать детей опасности, — возразил Джоак. — Для нас важнее всего — их жизни. Клянусь.

— Кроме того, — вставил Иннсу, — дети и так обречены. Наше присутствие не увеличит опасность, а даст им надежду на спасение. Как только мы доберемся до Южной стены, сразу отправим детей назад под охраной Ханта и воинов-пустынников.

Капитан, казалось, начинал верить им.

— Большой отряд воинов из числа кочевников, — вышла вперед Кесла, — переправляется на тот берег Аи’шана. Как только мы войдем в Тулар, они нанесут отвлекающий удар по руинам. У вампиров полный рот хлопот, им будет некогда преследовать убегающих детей.

Фесс натянул на голову капюшон.

— Дочка — все, что мне осталось. Моя жена умерла три года тому назад. Я не могу потерять и Мшей тоже… — Он развернул маллюка. — Не могу.

— Это единственный капитан, который согласился пересечь Аи’шан, — сказал Иннсу Кесле и Джоаку. — Тот берег в тени Южной стены. Никто не рискует проводить свои парусники так близко от Тулара.

Юноша вздохнул и взял под уздцы маллюка капитана.

— Каковы твои условия? — обратился он к всаднику.

— Я буду с вами, пока мы не встретим караван. — Глаза мужчины пылали из-под капюшона. — Когда вы его захватите, я освобожу Мшей, а потом вы двинетесь дальше. В Даллинскри взяли так много детей, что отсутствия одной малышки никто не заметит.

Обдумывая слова капитана, Джоак украдкой глянул на Кеслу. Девушка едва заметно кивнула. Юноша вновь повернулся к Фессу а’Калару. Он очень не хотел, чтобы кто-то навязывал ему решения, в то время как столько поставлено на карту, но, с другой стороны, не видел особого вреда в том, чтобы вернуть вдовцу ребенка. Ведь это его дочь. И у него есть лодка.

— Пусть будет, как ты хочешь, — ответил он на невысказанную просьбу в глазах жителя пустыни. — Мы освободим твою дочь.

Фесс а’Калар низко склонил голову. И произнес слова, напоминающие молитву:

— Реликай доу аан.

Джоак отвернулся к озеру. Солнце поднялось достаточно высоко, и гладкая поверхность нестерпимо блестела. Казалось, что здесь край света. Но юноша знал — это не так. На далеком, невидимом берегу их ждали врата василиска. И даже здесь он ощущал мрачный пристальный взгляд. Несмотря на жару и плащ, юноша задрожал, пробормотав:

— Да будет так.

Когда солнце начало спускаться к горизонту, Грэшим укрылся в тени Южной стены. Он посмотрел в маленькую лужицу живого серебра и провел рукой над зеркальной поверхностью, стирая изображения Джоака и его сподвижников. Поднялся, тяжело опираясь на посох.

— Так-так-так, мой мальчик, значит, ты все еще желаешь сунуть голову в пасть зверя?

Замыслив ловушку, все прошедшие дни Грэшим отслеживал передвижения Джоака. Наблюдать за мальчишкой оказалось гораздо проще, чем раньше, так как связь между ними установилась глубже, чем кто-либо мог подумать, поэтому сотворить заклятие крови, чтобы дотянуться до Джоака, всякий раз было легче, чем пошевелить рукой.

— А зверь тоже тебя ждет. — Чародей оглянулся на возвышающуюся позади Южную стену.

Он не хотел привлекать внимание того, что скрывалось в Туларе, поэтому заранее удостоверился, что его укрытие достаточно далеко от развалин, и позволял себе творить лишь мелкие, незначительные заклинания.

Последние наблюдения позволили сложить все недостающие части головоломки. На сухих губах Грэшима заиграла слабая улыбка. Хотя в Альказаре ему и помешали, но сведения, которые он сейчас получил, с избытком восполнили потерю. Мальчишка — ваятель. Именно потрясенный этим открытием, а не какими-то там чародейскими атаками, старый маг отступил.

Грэшим был не понаслышке знаком с магией сновидений. Давным-давно он и сам принадлежал к секте Хи’фай, которая увлеченно исследовала пророчества, изучая возможность прозревать будущее путем погружения в сон. С тех пор, как был пробужден Рагнар’к, дракон, принявший сторону ведьмы, Грэшим предполагал, что дар стихийной магии, которым наделен мальчишка, не представляет видимой угрозы. Однако теперь его мнение изменилось.

Темный маг повернулся спиной к озеру черного стекла и заковылял к стене из песчаника, возвышавшейся неподалеку. Раскрытие истинных способностей Джоака имело определенный смысл. Вне всяческого сомнения, в этом заключалось равновесие и взаимодополнение.

Но больше того, оно, как ничто другое, вселяло надежду.

Подходя к стене, Грэшим услыхал шуршание и скрежет когтей по камню, исходившие из узкого лаза. Он потыкал в дыру посохом. Звуки прекратились, и бочкообразное тело выбралось наружу из укромного убежища. Первым делом, само собой, хвост петелькой и раздвоенные копыта на задних ногах, а потом уже туловище и свиноподобная голова. Острые уши испуганно и взволнованно шевелились.

— М-м-мастер…

— Прочь с дороги, Рукх! — Грэшим наклонился и заглянул в пещеру, вырытую зверем.

Нахмурился. Слишком мала! Коротышка-гном, должно быть, почуял запах его недовольства. Он униженно упал ниц, испустив струю мочи.

— Камень… трудно… — умоляюще пробормотал гном, поднимая кривые руки со стертыми о песчаник когтями — с кончиков пальцев капала кровь.

Маг выпрямился и вздохнул. Ну почему ему так везет на никуда не годных помощников?

— Скоро ночь, — приказал он Рукху. — Едва взойдет луна, я захочу поесть. Принеси мне какую-нибудь добычу.

— Да, м-м-м-мастер… — Гном вскочил и умчался прочь.

Наклонившись, чтобы забраться в пещеру, Грэшим крикнул зверю вдогонку:

— И никаких песчаных крыс! Мне нужно побольше крови и мяса!

— Да, м-м-м-мастер…

Темный маг скрылся в убежище. Едва он сунул голову внутрь, как ощутил силу, текущую через Южную стену. Он выбрал это место, поскольку оно располагалось выше по течению реки от Тулара. Здесь магия бежала по венам земли, еще не затронутая порчей, чистая. Ниже Тулар искажал поток, и пользы от него было мало, а Грэшим хотел добиться успеха с первой же попытки.

Добравшись до конца пещерки, Грэшим неторопливо уселся, скрестив ноги и уложив посох поперек коленей. Так близко от истинного сердца пустыни сам воздух, казалось, излучал магию, но чародей знал, что на самом деле это всего-навсего закатное солнце окрашивает спуски и дюны в бессчетное множество оттенков цветов.

Удобно устроившись, Грэшим закрыл глаза, приготовившись к терпеливому ожиданию. Он нащупывал дары стихийной магии в собственном теле — маг давно уже их не использовал, почти забыл, но они все еще оставались с ним. Каждый, кто входил в секту Хи’фай, засыпая истинным сном, переставал дышать. Грэшим погрузился в транс, выдохнув из себя обычный мир и погружаясь прямиком в сонную пустыню.

Время текло медленно.

Он чувствовал, как вдалеке засияли звезды и полная луна поднялась на небосвод. Но он ждал.

Наконец маг ощутил привычный толчок и позволил себе унестись далеко от звезд и луны. Ночь опустилась на Пустоши. Путь в сонную пустыню открылся, и Грэшим поплыл туда, напоенный силой. Несколько прошлых ночей он входил в сонную пустыню просто так, на пробу. Среди сияющих песков, не будучи замеченным, маг подглядывал за Джоаком, а мальчишка тем временем развивал полученные способности.

Но не этой ночью. Сегодня он не собирался просто следить. Он желал сделать первый шаг к избавлению от ветхого тела, вернуть молодость старым костям и ссохшейся плоти. А чтобы сделать этот шаг, нужна сила.

Грэшим открыл глаза. Пещера исчезла. Он сидел на песке рядом с рекой, отливающей серебром. Маг медленно поднялся на ноги. Небеса вверху были черны, словно аспидная доска, но пустыня вокруг излучала мягкий свет. Заглянув в реку, Грэшим увидел на плоской поверхности отражение Южной стены. Во всех подробностях, вплоть до своего укромного убежища, вырытого в песчанике. Оно казалось таким близким — протяни ладонь и коснешься.

Улыбаясь, Грэшим простер руки над разлитым серебром. Сила бурлила в реке, словно неистовый поток, но поверхность ее ничем не отличалась от тихой заводи. Он направил руку в сторону крошечного отражения норы в Южной стене.

— Приди ко мне, — прошептал он на старом наречии обитателей пустыни. Еще будучи в секте Хи’фай, Грэшим изучал искусство управления сновидениями шаманов кочевых племен. Он знал их древний язык. Знал тайны, утраченные за века. — Вернись к своему хозяину.

Нечто длинное и тонкое поднялось из серебряных вод. Как только оно приблизилось на расстояние вытянутой руки, Грэшим сомкнул пальцы вокруг своего привычного посоха. Плоть мага коснулась зачарованной древесины, река на миг почернела и, словно мерзкое прикосновение вызвало у нее отвращение, с силой выбросила посох. Толчок опрокинул темного мага на песок, смягчивший падение, но он не выпустил добычу. Лежа на спине, он прижимал посох к груди, успокаивая дыхание, пока не решился встать.

Наконец он перевернулся на живот и поднялся на ноги. Оставалось еще одно дело, которое во что бы то ни стало предстояло закончить этой ночью. Повернувшись к реке спиной, Грэшим отправился в пустыню. Двигался он стремительно, используя чутье стихийной магии для поиска одной-единственной цели, затерявшейся на обширной равнине. Пока безрезультатно. Но, подглядывая столько ночей подряд, он знал, куда лучше пойти.

Мальчишка как раз пересекает на паруснике мертвое стеклянное море и потому не пойдет в сонную пустыню. Грэшим не мог не воспользоваться подобной удачей. Быстрым шагом он покрывал огромное расстояние. Кое-где из песка вырастали неясные фигуры — спящие обитатели Пустошей случайно соскальзывали сюда из своих снов. Маг не обращал на них внимания. Еще не хватало — растрачивать силу по пустякам. Он продолжал продвигаться к месту встречи.

Приближаясь к цели, Грэшим ощутил рябь, всколыхнувшую разлитую по пустыне силу. Как будто кто-то запустил камень в пруд со стоячей водой. Он прибавил шагу.

Вскоре маг заметил человека, сидящего на песке скрестив ноги. Грэшима он не ждал, и тот не преминул воспользоваться этим преимуществом. Как только человек поднял голову, маг нанес удар посохом.

Сидящий попытался защититься и перехватил деревянную палку.

Грэшим не стал препятствовать, только ухмыльнулся злорадно.

— Рад видеть тебя, шаман Партус.

— Кто ты? — Глаза старика сияли так же ярко, как и сонная пустыня.

Маг направил силу в посох, чувствуя, как его сон сливается со сном шамана. Они теперь походили на зеркальные отражения друг друга, с разных концов схватившиеся за деревяшку.

— Я — это ты, само собой.

Партус попытался отпустить посох, но не смог. Его глаза широко раскрылись от удивления. Он словно прилип к окаменевшей древесине.

— Ты сумел пронести в сонную пустыню что-то из внешнего мира? — В голосе шамана слышался ужас.

— Ты не ошибся. И, насколько мне известно из давно утраченных записок вампира Ашмары, здесь, в сонной пустыне, оружием из внешнего мира можно убивать. — Призвав темную магию, Грэшим направил огонь в конец посоха.

Пламя жадно кинулось к Партусу. Тот попытался вырваться, но безуспешно. Его ладони вспыхнули, ярко освещая полумрак речной долины. Шаман поднял на чародея умоляющий взгляд, будто хотел спросить: «За что?»

Но Грэшим продолжал безмолвно улыбаться. Иногда, чтобы избавиться от прошлого — ужасное оно или не очень, — приходится играть со смертельной опасностью. Шаман по сравнению с ним был несмышленым младенцем, но в планы темного мага не входило учить его уму-разуму. Он послал через посох еще одну толику силы, и Партуса окутало ревущее пламя. Песок, на котором они стояли, почернел и расплавился, разливаясь лужицей. Но Грэшим, используя несложное заклятие, приподнялся в воздух.

Когда от шамана остался лишь вцепившийся в посох обугленный скелет, чародей с отвращением стряхнул его и отступил. Кости утонули в расплавленном песке, а Грэшим вздохнул и, развернувшись, отправился восвояси.

Черная лужа песка осталась далеко за его спиной, отделенная лигами пустыни. Но он знал, что посреди оазиса Оу’шал кто-то найдет поутру сожженные останки шамана Партуса, намертво впечатанные в лепешку из черного стекла, которое жители пустыни называли «ночным стеклом», — уменьшенную в сотни раз копию огромного безжизненного озера Аи’шан.

Возвращаясь через пески сонной пустыни к водам серебряной реки, Грэшим размышлял, пересек ли уже Джоак черную, как полночь, гладь Аи’шана.

Волшебник улыбнулся и, мельком взглянув на похищенное у шамана обличье, рассмеялся. Неважно, где мальчишка шляется в настоящее время, имеет значение лишь то, что их новая встреча неизбежна.

Кесла подошла к Джоаку, который сидел на перевернутой корзине и рассматривал черную гладь Аи’шана. Встала возле релинга. В чистом ночном небе горели яркие звезды, отражаясь в блестящей поверхности озера. Дул свежий ветер, натягивая паруса и увлекая лодку навстречу полной луне.

— Долго еще? — спросил юноша, не оборачиваясь.

— Капитан утверждает, что мы доберемся до того берега раньше, чем луна будет в зените. — Девушка глянула в небо.

Фесс а’Калар стоял у руля, повернувшись спиной к ветру, и внимательно вглядывался в паруса и звезды. Команда из четырех человек сноровисто натягивала канаты, повинуясь его командам.

— Все готовы? — поинтересовался Джоак.

— Каст и Сай-вен вылетят сразу, как только мы пришвартуемся. Иннсу с соплеменниками наточили оружие, приготовили стрелы и нарядились в одежду пустынников. Хант и Ричалд охраняют Шишон, которая спит на нижней палубе. — Несмотря на серьезность положения, Кесла улыбнулась. — У Ханта голос делается таким нежным, когда он поет ей колыбельную.

Джоак посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Кесла присела рядом, устроившись на той же корзине. Юноша попытался встать и отойти, но она удержала его за руку.

— Останься… пожалуйста…

Помедлив мгновение, он вздохнул и вернулся на место. Кесла молчала, дорожа кратким отдыхом. Наконец, почувствовав, что Джоак расслабился, девушка тихонько прижалась к нему и, словно невзначай, нежно погладила по спине. Она не сказала ни слова.

Скрип стальных полозьев бегущей по озеру лодки сливался в непрерывную музыку, разносясь далеко в ночи.

— Расскажи мне об Аи’шане, — попросил Джоак.

— Что ты хочешь узнать?

— Помнится, ты упомянула, что озеро возникло после давнего сражения с вампирами Тулара. Будто бы сильнейшая магия расплавила пески, превратив в черное стекло.

— В «ночное стекло», — прошептала она. — Как мой кинжал.

— Расскажи мне эту легенду.

— Это не легенда, а история. Я прочла много томов и свитков в книгохранилище мастера Белгана. В них рассказывалось о далеком прошлом Южных Пустошей.

Джоак взглянул ей в лицо с расстояния не больше ладони.

— А ты и читать умеешь?

— Хочешь вылететь за борт? — улыбнулась Кесла, глядя ему в глаза.

Девушке было приятно, что он ее слегка поддразнивает, но в глазах брата Элены таилась непостижимая печаль, поселившаяся там с тех пор, как они покинули Альказар.

Юноша первым отвел глаза.

— Ну, так расскажи мне об озере.

— Раньше здесь простиралась лишь пустыня, — вздохнула Кесла. — За исключением города Ка’алоо у подножия Южной стены. Там, рядом с самым большим оазисом пустыни, был торговый порт. Туда отовсюду съезжались поставщики шелка, продавцы пряностей, ремесленники, изготавливавшие всяческую утварь. Ряды шатров растягивались на целые лиги вокруг Ка’алоо.

— И что же произошло?

— Когда возросла сила вампиров, увеличилась и их алчность. Все меньше людей отправлялись в дорогу, опасаясь за свои жизни. Начались рассказы об исчезающих детях, о странных криках, которые разносились по ночам в песках, окружающих Тулар, о зверях, появлявшихся ночью, нападая и убивая. Приток богатых товаров начал иссякать. Вампирам это очень не понравилось. Ведь они привыкли к разнообразным винам, изысканным пряностям, всяческим заморским товарам, которые доставлялись едва ли не к их порогу. Вот тогда-то и появились отряды, требующие отдавать десятину всех товаров их представителям в Ка’алоо.

— Начало дани?

— Да, — кивнула Кесла. — По мере того как вампиры становились смелее, их требования делались все более наглыми. Вскоре они потребовали коров, маллюков, коз… и… и наконец…

— Детей, — закончил Джоак.

— Каждый первенец из любой семьи, едва войдя в возраст мужества или с началом месячных, должен был отслужить две зимы в Туларе. Многие не возвращались. Кое-кто из пришедших назад сошел с ума, не мог говорить. Некоторые стали подобны диким зверям, в них не сохранилось ничего человеческого.

— А почему племена не бунтовали?

— Если какой-либо поселок или племя пытались оказывать сопротивление, ночью приходил василиск, и все умирали. А его самого не могло поразить никакое оружие. Зимы сменялись веснами, размер дани рос, и она стала привычной частью жизни в Южных Пустошах, еще одним испытанием, посылаемым пустыней.

— Ужасно.

— Такова была жизнь под властью вампиров. — Кесла посмотрела на стеклянное озеро.

— И что же произошло?

— Иногда на Тулар нападали повстанцы, но все они погибали, и кости их заносили пески. Никто не мог сопротивляться вампирам. Но однажды зимой родился ребенок, чьи глаза сияли как сонная пустыня. — Девушка повернулась к Джоаку, чтобы убедиться, понял ли он. Юноша кивнул. — Его назвали Широн, в честь звезды, которая первой восходит каждую ночь. Люди говорили, что, когда он родился, с неба упали сотни звезд. Его родители не имели постоянного жилья, кочуя по пустыни, а потому решили перехитрить вампиров и утаить от них рождение первенца. Они скрывали его, хотя могли поплатиться жизнями за неповиновение. Вскоре кочевники из других племен узнали о ребенке и принялись помогать его семье. Они укрывали их то в одном племени, то в другом, перевозя из селения в селение. Пока мальчик рос, он успел познакомиться с самыми отдаленными уголками пустыни. И все, кто видел его, сразу верили, что он явился, дабы освободить народ пустыни от кровавого господства вампиров. Ходило множество слухов о его способностях: находить воду в песках, успокаивать песчаные бури одним движением руки. Широна объявили избранным, ребенком самой пустыни. Многие сомневались, был ли он сыном человеческим.

Джоак внезапно напрягся. Кесла повернулась к нему, но юноша кивнул головой, чтобы она продолжала. Лицо его слегка исказилось, словно от душевной боли.

— Итак, когда ему исполнилось тринадцать зим, а значит, по законам пустыни Широн достиг совершеннолетия, никто не хотел отпускать мальчика в Тулар. Его имя произносили шепотом. Но немногое из происходящего в пустыне не достигало ушей вампиров. В ночь, когда люди праздновали вхождение Широна в возраст мужества, явился василиск. Он обосновался в песках, рядом с деревней и не нападал, а просто ждал, тихо, но неумолимо напоминая, что ребенка нужно отправить в Тулар. Люди хотели тайком увезти Широна куда-нибудь подальше, но он отказался. Мальчик покинул праздник и направился в пустыню, туда, где его ждал василиск. Ходили слухи, что он общался с вампирами через зверя и пообещал добровольно явиться в Тулар.

— Но почему?

— Тот же вопрос задали ему и жители деревни. Они убеждали его, что лучше бежать, скрыться, но на рассвете Широн вышел в путь к Стене. Каждую ночевку за время долгой дороги к нему являлся василиск, чтобы удостовериться, держит ли мальчик обещание. Он следил за ним своим ужасающим взглядом. Но Широн и не думал никого обманывать. Меньше чем за четверть месяца он добрался до Ка’алоо. Там, при свете полной луны, сияющей так же ярко, как и сейчас, он встретился с вампиром Ашмарой, который поджидал его.

— Ашмара?

— Да, ужас всех детей пустыни. Говорили, что кожа его бледна, словно молоко, а глаза сияют красным огнем. Он был самым жестоким из вампиров Тулара, болезненно порочным и неудержимым в жажде крови. Кое-кто говорил, что он уже родился таким. Его больная кожа не переносила прикосновения солнечных лучей, глаза страдали от яркого света, и он вырос, ненавидя пустыню, поскольку мог выбираться из укрытия лишь ночью, зато тогда сполна давал волю своей жестокости по отношению к тем, кто свободно ходил днем.

— Значит, Широн… Ашмара забрал его в Тулар?

— Нет, на главной площади Ка’алоо, рядом с источником оазиса, Широн наконец остановился. Он плюнул под ноги повелителю Тулара. Он сказал, что с этого дня их господство над пустыней закончилось и все они погибнут от его крови.

— И что было дальше?

— А вот тут летописи расходятся. — Кесла отвела взгляд от озера и посмотрела прямо на Джоака. — Некоторые утверждают, что Ашмара выхватил кинжал и набросился на Широна. Другие доказывают, что это Широн создал магический меч из песка и обрушил оружие на вампира, но не сумел его убить. Хотя все сходятся в одном — разгорелся страшный бой. Ужасная магия озаряла ночные небеса. Жители Ка’алоо бежали в пустыню, кто в чем был. Сражение между Ашмарой и Широном продолжалось всю ночь, а с восходом солнца те, кто не побоялся вернуться, нашли лишь огромное дымящееся озеро из черного стекла. Они назвали его Аи’шан — Слезы Пустыни. Потребовалось больше месяца, чтобы озеро остыло.

— А что же Широн и Ашмара?

— Оба погибли, уничтоженные собственной магией, — покачала головой Кесла.

— А Тулар? — Юноша покосился на черное озеро.

— Когда разлетелась молва о битве Широна, племена восстали еще раз. Не жалкая горстка, как раньше, а вся пустыня поднялась в едином порыве. Хоть Тулар и был обезглавлен, но не остался без защиты. Там по-прежнему обитали василиск и орда других, не менее злобных чудовищ. Но Ашмара все-таки был самым сильным из вампиров. После его гибели остальные только отбивались от племен, которые осаждали Тулар две зимы. — Кесла вскочила на ноги. — И в один прекрасный день явилась женщина, которая научила кочевников, как сделать кинжал из озерного стекла.

— Сиса’кофа?

— Ведьма Духа и Камня, — кивнула девушка. — Она окропила лезвие своей кровью, а потом в ночь, когда в небе сияла полная луна, нагой вошла в Тулар и убила василиска. После смерти чудовища дни вампиров были сочтены. Меньше чем за месяц Тулар пал, его стены обрушились, погребая под собой всех, кто там еще оставался. Он стал проклятым местом, которого стараются избегать.

— Пока история не повторилась, — вздохнул Джоак.

Позади них прозвучал громкий голос Фесса а’Калара:

— Мы у Южной стены! Будьте наготове!

Теперь поднялся и Джоак. Прищурившись, Кесла смотрела туда, где заканчивалась стеклянная гладь озера и начинались пески. А еще дальше плавный изгиб линии горизонта сменялся прямой, грозной на вид, стеной, которая заслоняла звезды. Несмотря на то что ночная тьма не позволяла рассмотреть подробностей, девушка узнала Южную стену, величественную и мрачную.

Команда лодки засуетилась, готовясь причалить к песчаному берегу. Не обращая внимания на шум, Кесла рассматривала Стену. В какое-то мгновение на видимую картинку гигантского сооружения наложилась другая — призрачные в лунном свете очертания шатров и деревьев вокруг синего, отражающего ночное небо, водоема.

— Ка’алоо, — прошептала она.

— О чем это ты? — спросил Джоак.

Так как видения уже исчезли, девушка просто покачала головой и потрогала кинжал из «ночного стекла», висящий у нее на поясе под плащом, пытаясь обрести уверенность. Все это на самом деле лишь разыгравшееся воображение, старые истории, оживающие перед мысленным взором. Она вновь посмотрела на озеро, но никак не могла избавиться от чувства, что какой-то миг смотрела глазами Широна, увидев древний Ка’алоо таким, каким, должно быть, видел его мальчик.

— Что-то не так? — Джоак коснулся ее руки.

Она накрыла его ладонь своей и сжала пальцы, отгоняя мысли о гибели.

— Давай позовем всех. У нас очень много дел, которые нужно успеть закончить до рассвета.

Джоак ждал сигнала. Они с Ричалдом стояли, опираясь на скалу из песчаника. Тела их укутывали плащи, по цвету не отличающиеся от песка и камней. Они ждали затаив дыхание. Иннсу с десятком воинов спрятался среди обломков скал на противоположной стороне маленькой долины. А посредине ровного пространства сидели у костра Хант и Кесла, рядом с которыми мирно посапывала Шишон.

Приманка для тех, кто приближался.

Высадившись с лодки на берег, они долго искали на пологой равнине подходящее место для засады. Как сделать, чтобы охранники каравана с детьми их не заметили? Ведь даже ночью звезды давали достаточно света, чтобы озарить всю округу. Но хоть с поиском укрытия пришлось потрудиться, зато приближающийся караван они смогут заметить без труда.

Прежде чем доставивший их кораблик вытащили на берег, Каст высмотрел в зрительную трубу караван. Он состоял из крытых повозок, запряженных маллюками, и неторопливо тащился вдоль берега Аи’шана по направлению к Тулару. Зажженные фонари висели на повозках и на сбруе животных, отчего издали вереница казалась светящейся змеей, ползущей через темную пустыню.

Кровавый наездник опустил трубу и проговорил тревожно:

— Я насчитал шесть скал’тумов, которые сопровождают обоз.

Из-за этой пугающей новости к нападению пришлось готовиться тщательнее и потратить гораздо больше времени.

Фесс а’Калар подтвердил свое мастерство капитана, обогнав караван по глади озера и найдя место, чтобы спрятать лодку. После этого они быстро обследовали побережье, обнаружив эту долину, лежащую как раз на объездной дороге. Ее окружали глыбы песчаника и остроконечные обломки скал, создавая естественные укрытия.

— К нам приближается разведчик, — предупредил Ричалд, резко пригнувшись.

Тяжелый топот бегущего маллюка доносился уже из-за ближайшей дюны. Джоак сохранял неподвижность, пока тяжелый зверь не миновал их, оставив за собой шлейф мускусного запаха. Как только вонь ослабла, юноша приподнял голову и заметил, как маллюк переваливает через гребень и спускается по склону.

Всадник поравнялся с сидящими у костра.

— Хо! — воскликнул он.

Кесла, отлично изобразив удивление, вскочила и заговорила на наречии пустынников. Джоак ее не понимал. Но догадался, что мужчина расспрашивает ее, а Кесла отвечает, указывая на закутанную в одеяла Шишон. Юноша знал, что должна была говорить девушка. Она и ее дядя прибыли из Даллинскри с девочкой, предназначенной в дар Тулару.

Разведчик подозрительно оглядел маленький лагерь. Шишон проснулась от шума и протирала глаза. Полусонная, она подползла поближе к Ханту. Воин успокоил ее и жестом приказал сохранять молчание. Если бы она открыла рот, то выговор, присущий дри’ренди, сразу разрушил бы обман, выдав в них чужеземцев.

Разведчик с высоты седла смотрел на ребенка, и Джоак молился, чтобы ловушка сработала. Казалось, всадник принюхивается. Но место лагеря облили по кругу мочой маллюков, чтобы отогнать песчаных акул и прочих хищников пустыни. Кроме того, ее резкий мускусный запах помогал скрываться людям Иннсу. Фесс а’Калар пояснил, что охрана каравана набиралась из разбойников, согласившихся за золото выполнять грязную работу. Они были хитры, как истинные дикари.

Наконец разведчик снял с пояса рожок и подал протяжный сигнал, что путь безопасен и караван может двигаться дальше.

Как только звуки смолкли, Хант вскочил на ноги и стукнул всадника выхваченной из-под плаща дубинкой. Человек неудачно развернулся, и удар пришелся ему в лицо, выбив из седла. Он тяжело рухнул на песок. Кесла тут же подбежала к маллюку, схватив его за уздечку, чтобы не дать испуганному животному убежать. Иннсу бесшумно выскочил из укрытия и взлетел в высокое седло.

Убийца молча направил маллюка на гребень дюны, чтобы его увидели от каравана. Помахав рукой, он дал знак возницам продолжать движение по прибрежной дороге. А тем временем Кесла связала разведчика и заткнула ему рот кляпом, после чего вместе с Хантом отволокла его туда, где прятались воины-кочевники.

Их замысел заключался в том, чтобы позволить каравану полностью втянуться в долину и только после этого нападать. Пока все внимание охраны будет сосредоточено на маленьком лагере, Джоак и его отряд собирались наброситься на них с флангов.

Кесла и Хант вновь уселись у походного костра. Джоак закусил губу в тревожном ожидании. Их успех теперь зависел только от согласованности действий и тщательного исполнения замысла.

Вскоре на вершине песчаного холма появилась головная повозка, а за ней втянулся в долину и весь караван. Маллюки с всадниками на спинах трусили рысцой впереди, а за ними двигались запряженные попарно телеги. Они были загружены тюками с сеном и корзинами товаров, вывезенных из Даллинскри. Затем катились повозки с клетками, внутри которых отсветы факелов позволяли разглядеть перепуганные, бледные лица детей, с опаской поглядывающих на окружающие пески. Над дюнами плыли их всхлипывания и жалобные крики. По обе стороны от зарешеченных фургонов ехала охрана на понурых маллюках.

Но это было не самое худшее, что увидел Джоак. На пригорок взобрался первый скал’тум. Озаряемый огнями, он не уступал ростом любому маллюку, сложенные за спиной крылья подергивались, а черные глаза обшаривали долину. Юноша надеялся, что мускусный запах не позволит демону учуять засаду.

Отвратительная тварь начала спускаться по склону, и ее белесая плоть ясно выделялась на затененном песке, словно труп, плывущий по темным волнам.

Юноша затаил дыхание, так как увидел еще одно чудовище, на сей раз гораздо ближе. Оно спускалось по осыпающемуся песку, цепляясь когтями за скалы. Не далее чем в броске камня от Джоака, демон ненадолго задержался на большом валуне, словно выискивающий добычу отвратительный крылатый падальщик. Задрав голову, он алчно втягивал ноздрями запахи ночи. Блеклые губы его приподнялись, выставляя напоказ острые клыки, а глаза, настолько темные, что казались просто дырами в черепе, остановились на маленьком лагере. Скал’тум высунул раздвоенный язык и провел им в воздухе, будто змея.

Напрягая зрение, Джоак смотрел на темные скалы по ту сторону долины. Шум от приближающегося каравана был достаточно громким, чтобы сидящие в засаде воины услыхали его. Чего ждет Иннсу?

Все больше повозок въезжало в долину. Еще два скал’тума сопровождали их, причем один из них уселся на клетку с подвывающими от беспредельного ужаса детьми.

Ниже парочка охранников, достигнув лагеря Кеслы, соскочила с седел. Остро наточенная сталь блеснула в их руках.

«Добрая Матушка, почему так долго?»

Наконец в темных скалах блеснуло серебряное зеркальце.

Вот он — сигнал!

Джоак сбросил плащ и вместе с Ричалдом ринулся вперед. Сидящий на глыбе скал’тум обернулся к ним и зашипел от удивления. Юноша выхватил меч, а элв’ин поднял руки, немедленно осветившиеся магической силой.

Тоненький смешок вырвался из горла чудовища.

— В пус-с-стыне прячутс-с-ся крыс-с-сы! — проскрипел он, раскидывая крылья.

Когтистые лапы напряглись, когда он приготовился к прыжку. Чего бояться скал’туму? Ночью их защищала черная магия, делая неуязвимыми для мечей и стрел. Заревев, демон прыгнул.

Джоак отшатнулся назад, а Ричалд прянул в сторону. Но когда чудище летело к ним, более темное существо обрушилось на него сверху, подхватив когтями в воздухе, словно орел воробья. И с ревом, огласившим всю долину, унеслось прочь. Этой ночью Рагнар’к первым пролил кровь. Разодранное тело скал’тума упало сверху на повозку с такой силой, что отвалились колеса.

Голос дракона мог снимать защитные чары с порождений Гал’готы, делая их уязвимыми. Теперь никто не препятствовал Джоаку спуститься с холма.

Внизу кипела схватка. Иннсу и воины-пустынники осыпали всадников и возниц каравана стрелами, а потом пустили в ход кривые сабли. Некоторые из застигнутых врасплох разбойников сумели перестроиться и дать отпор, а другие не приняли вызова и кинулись наутек мимо Джоака. По всей видимости, за золото продавались не самые отважные сердца.

Юноша беспрепятственно достиг костра. Хант и Кесла уже свалили второго разведчика и стояли рядом, прикрывая Шишон.

— Где вас так долго носило? — возмутился Хант, когда Джоак остановился рядом с ним.

— Одно из чудищ Темного Властелина задержало нас, — ответил Ричалд.

— Рагнар’к убил его, — добавил юноша, подхватывая Шишон свободной рукой.

Он всегда был никудышным фехтовальщиком, тем более сейчас, став левшой. Этой ночью перед ним и Кеслой стояла задача унести девочку подальше от сражения. А Хант и Ричалд не собирались уклоняться от боя.

Кесла первой побежала к скалам, Ричалд и Хант устремились в гущу сражения, а Джоак обернулся. Один из разбойников поднес факел к клетке с детьми, явно замыслив этим маневром отвлечь нападавших. Но прежде чем пламя облизнуло древесину, человек упал бездыханным — из его спины торчало несколько стрел. Факел потух на песке.

Рядом еще один скал’тум рухнул с неба на камни искалеченный, истекающий кровью. Рагнар’к продолжал отлавливать чудовищ, не позволяя ни одному улизнуть по воздуху и донести дурную весть до Тулара.

— Берегись! — Кесла внезапно дернула юношу за локоть.

Джоак обернулся. Пара маллюков с бешено выпученными глазами мчалась к ним, увлекая за собой вдребезги разбитую телегу. Чтобы не быть растоптанным, юноша с Шишон на руках помчался к спасительным скалам, сумев лишь на шаг разминуться с обезумевшими животными. Он укрылся в расщелине, где намеревался пересидеть кровавую бурю.

Там их встретил заждавшийся Фесс а’Калар. Он вскочил на ноги.

— Вы нашли Мшей? — спросил он, глядя на закутанного ребенка в объятиях Джоака.

— Еще нет, — ответила Кесла. — Надо вначале перебить охрану и чудовищ, а потом поищем твою дочь.

Лицо капитана было бледным как полотно.

— Я видел этих монстров. — Он спрятал лицо в ладонях. — Моя малышка Мшей…

Джоак усадил Шишон на землю. Она сосала большой палец и с любопытством поглядывала по сторонам, не понимая, что происходит.

— Мы вернем твою дочь целой и невредимой. — Юноша взял капитана за плечо.

Фесс отвернулся, скрывая слезы, а затем шагнул к выходу.

— Я не могу сидеть сложа руки и ждать. — Он вытащил кинжал. — Помогу, чем сумею.

— Не надо. — Джоак поравнялся с ним. — Ты не обязан сражаться.

— Моя дочь там. — Мужчина вперил в него подозрительный взгляд.

Открыв рот, чтобы возразить, юноша не нашел слов. Только посмотрел в спину а’Калару, скрывшемуся темноте, и покачал головой.

— Фесс — не воин.

— Но он — отец, — заметила Кесла и, усадив Шишон на колени, принялась укачивать девочку.

Джоак охранял их, сжимая меч. Скалы приглушали звуки сражения, но и сюда доносились крики испуганных ребятишек. В них слышался ужас. Оставалось только догадываться, каково было слушать все это отцу Мшей.

— Мы можем спасти детей от участи, ожидавшей их в Туларе, — вздохнула позади него Кесла, — но не сможем избавить от потрясения этой ночи.

Джоак согласился, но промолчал. Крики звучали, казалось, целую вечность. Даже Шишон, широко раскрыв глаза, поглядывала в темноту, поеживаясь всякий раз, когда звуки боя приближались. Кесла взглядом указала на девочку.

Размышляя, как бы отвлечь ребенка, Джоак провел пальцем по мечу, слегка разрезав кожу. Наклонился и выдавил каплю крови на песок.

— Что ты делаешь? — спросила Кесла.

— Тссс…

Юноша замер и вдохнул поглубже, стремясь обострить чувства. Во время долгого перехода к Аи’шану шаман Партус учил его приоткрывать завесу между настоящим миром и сонной пустыней, сосредоточившись на магии, разлитой в крови.

Джоак всматривался в красное пятнышко на песке. Он видел, как кровь медленно просачивается между песчинками, и позволил своему разуму и малой толике духа последовать за ней. Уголками глаз он видел, что скалы исчезли и вокруг него открывается сонная пустыня, излучающая неяркий свет. Капля крови становилась все краснее, как живая. Шаман Партус говорил как-то, что, сосредоточившись, можно сделать сон вещественным. Так Джоак и поступал сейчас, отдавая маленькую частицу себя упавшей капле крови и заставляя ее видоизменяться.

Как сквозь сон, он услышал удивленное восклицание Кеслы, но продолжал сосредоточенно работать. Закончив, он вернул себя в мир скал и ветра. На входе в расщелину, как безмолвный страж, возвышалось изваяние из песка. Джоак провел над ним рукой, касаясь нитей силы, которые все еще связывали его с сонной пустыней. Открываясь навстречу лунному свету, на верхушке скульптуры развернулись лепестки розы.

Шишон радостно хихикнула. Обернувшись, он увидел ее сияющие от восторга глаза.

— Красота, — прошептала девчушка, подбегая к песчаному цветку.

— Осторожно, золотце, — предупредила Кесла.

— Это не опасно. — Джоак кивнул Шишон.

Она подбежала и тронула песчаную розу. Стебель сломался, и изваяние осыпалось кучкой песка. Девочка виновато поглядела на юношу и на сломанную игрушку.

— Не переживай, Шишон. — Он погладил ее руку, счищая налипшие песчинки, и поцеловал пальцы. — Мечта, как известно, не может длиться вечно.

Девочка усмехнулась, а потом подбежала к Кесле, которая обняла ее, благодарно улыбнувшись Джоаку.

«Мечта, как известно, не может длиться вечно, — подумал он. — Но когда она здесь, ее нужно ценить и беречь».

Очень медленно он подошел к Кесле и присел рядом. Вдвоем они обняли Шишон, их пальцы переплелись. Так они переждали томительно долгие ночные часы.

Наконец по камням загремели сапоги. Джоак вскочил, хватаясь за меч. В расщелину вошел Хант в плаще, забрызганном кровью, и оперся о скалу.

— Шишон?

— Она спит, — ответила Кесла.

— Мы победили? — спросил Джоак.

— Караван наш, — кивнул Хант.

Кесла и Джоак вышли из укрытия, а кровавый наездник поднял на руки Шишон. Девочка открыла сонные глаза, улыбнулась Ханту и обвила руками его шею. Джоак заметил, что суровый воин смягчился, но видел скрытую тревогу в его глазах. Все вместе они вышли на поле боя.

Джоак смотрел на место битвы. Люди и животные напитали кровью песок. Вернувшийся в долину Рагнар’к уселся на скале. Слышались стоны и плач.

— Дети свободны, — сказал Хант.

Юноша покачал головой. После увиденного этой ночью дети никогда уже не будут по-настоящему свободны. Они столпились у сломанных повозок — испуганные, обессиленные, плачущие.

— А как там Мшей, дочка капитана? — поинтересовалась Кесла. — Она невредима?

— Да, — ответил Хант.

Но Джоак уловил глубокую скорбь в голосе дри’ренди и повернулся к нему.

— Ее отец погиб, — понурившись, добавил Хант. — Фесс вступил в схватку с одним из скал’тумов, когда тот прорвался к повозке с детьми. И умер прежде, чем Рагнар’к подоспел на помощь. Но его смерть не была напрасной. Фессу удалось выиграть несколько драгоценных мгновений и задержать чудовище до прилета дракона. Он спас детей.

Кесла отвернулась, зажав рот ладонью.

— Один из матросов с его лодки обещал отвезти девочку к ее родственникам, — закончил Хант.

Джоак закрыл глаза, глубоко вздохнул и постарался вспомнить лицо а’Калара, уходящего в темноту.

— Разбойники или убиты, или удрали в пески, — подошел к ним Иннсу. — К рассвету мы должны перезапрячь повозки каравана и как можно быстрее двинуться к Тулару.

— Нет. — Джоак сунул меч в ножны.

Все удивленно посмотрели на него.

— Эти дети достаточно намучились, — сказал он, сурово нахмурившись, и повернулся к Ханту. — Я хочу, чтобы ты с воинами увез детей отсюда. Немедленно. Береги их.

— Но ведь нам нужен караван для прикрытия! — возмутился Иннсу.

— Нет. Я не буду прятаться за спины детей. Фесс а’Калар был прав. Так нельзя.

— Но ведь мы спасли их, — не сдавался Иннсу.

Джоак рассмеялся, но с изрядной долей горечи — так, что и сам это услышал.

— Пока что мы никого еще не спасли. Хант, собирай воинов и отправляйтесь в путь, едва взойдет солнце.

— Будет исполнено, — кивнул кровавый наездник.

— Но что нам тогда делать? Как мы доберемся до Тулара? — сердито спросил Иннсу.

— Неужели мы не сможем пробраться внутрь незамеченными? — ответила ему Кесла. — Убийцы мы или нет?

Устыдившись, молодой человек замолчал.

Девушка подошла к Джоаку. Он посмотрел в ее глаза цвета сумерек и понял, что принял единственно правильное решение. Не потому, что она была сном пустыни, а потому что ее взор светился простым женским состраданием и заботой.

Юноша наклонился и крепко поцеловал ее. Почувствовал, как девушка вздрогнула от удивления, а потом расслабилась в его объятиях. Они держались друг за друга, словно утверждая, что жизнь продолжается. А может быть, даже любовь.

ГЛАВА 19

На пустыню опустились сумерки. Дракон, несущий Сай-вен, мчался над песками, укрываясь в глубоких тенях под Южной стеной. Гигантское сооружение из песчаника вздымалось выше, чем мог взлететь Рагнар’к, но поверхность стены не была гладкой. Обрушившиеся участки каменной преграды лежали у ее основания, напоминая огромные уступы, а бесконечные песчаные бури испещрили стену отметинами. Кроме того, красноватую скалу покрывали черные шрамы, оставшиеся от древних войн. Таких следов становилось все больше, по мере того как дракон подлетал ближе к Тулару.

— Город уже виден, моя радость, — мысленно обратился Рагнар’к к Сай-вен.

Зрение дракона острее человеческого, и девушка, зажмурившись, посмотрела вперед его глазами.

Сперва ей показалось, будто некий великан взял в руки молот и изо всех сил ударил по Южной стене. Обломки скал и валуны громоздились у основания каменной преграды, достигая половины ее высоты. Но когда дракон приблизился, стало ясно, что эти бесформенные развалины были когда-то большим городом. Среди остатков крепостного вала все еще торчала сторожевая башня. Но ее зубчатую верхушку разрушили бури, а основание обуглилось так, что напоминало цветом озеро Аи’шан. Внутри крепости под нанесенными ветром песчаными холмами с трудом можно было различить остатки просторных дворцов со шпилями. Казалось, будто пустыня жаждала стереть руины с лица земли.

— Не покидай тени, Рагнар’к, — прошептала Сай-вен, зная, что дракон все равно читает ее мысли. — Мы же не хотим разворошить осиное гнездо.

Мер’ай внимательно изучала развалины Тулара. Она не видела никакого движения, ни малейшего признака того, что здесь кто-то обитает. Правда, девушка заметила тележную колею, которая вела в город через обрушившиеся ворота. След от некогда проходивших караванов тянулся через все руины и исчезал в жерле туннеля в самой стене. С высоты Сай-вен различила высеченные на скале изображения мужчины и женщины, которые застыли по обе стороны от входа, подняв руки в приветственном жесте. Наверное, подумала девушка, это последнее, что видели дети, привезенные из пустыни, прежде чем исчезнуть во тьме.

Она прижалась к Рагнар’ку, желая согреться его теплом, но никак не могла унять дрожь.

— Пустыня шевелится, — сказал дракон, глядя вниз.

Вначале Сай-вен не поняла, что же он имеет в виду, но потом рассмотрела. Окружавшие крепостной вал пески вздымались и опадали, будто живая плоть. В ширину это кольцо было не меньше четверти лиги. Она шепотом попросила Рагнар’ка снизиться еще немного.

Накренившись на одно крыло, дракон скользнул к земле, едва не касаясь брюхом развалин. Теперь источник движения стал понятен. В песках вокруг Тулара копошились песчаные акулы — сотни, нет, тысячи хищников. Сай-вен вспомнила небольшую стаю, напавшую на них в месте крушения «Яростного орла», и похолодела.

Как же их много! Неужели кто-то сможет живым пересечь смертельно опасную полосу?

Она направила Рагнар’ка вверх. Ничего удивительного, что развалины никто не охраняет. Сама пустыня сдерет плоть с костей того, кто вздумает пробраться в Тулар без разрешения.

— Поторопись. Нужно выполнить поручение и возвращаться.

Дракон понимающе проворчал и, взмахнув могучими крыльями, понес Сай-вен и себя выше и дальше. Их отправили на разведку перед закатом, чтобы как можно больше узнать о руинах и попытаться найти способ проникнуть в них. Остальной отряд отдыхал приблизительно в трех лигах от Тулара, под прикрытием разрушенного участка Стены.

Но не только наблюдение за развалинами входило в их обязанности. Отправив на рассвете Ханта с детьми, отряд совершил трудный переход по пустыне от берегов Аи’шана к Южной стене, добравшись до нее в сумерках. Посоветовавшись, они решили пробраться в Тулар в полночь, но, когда они окажутся внутри, кто-то должен был нанести отвлекающий удар по крепости, чтобы позволить им выиграть время и уничтожить врата Вейра.

Изначальный замысел предполагал одновременную атаку на Тулар. Отряд воинов, числом более тысячи, обходил Аи’шан по другому берегу, приближаясь к руинам с противоположной стороны. Как только луна окажется в зените, они нападут. Сегодня Сай-вен должна была поработать почтовым голубем и передать подробности предстоящего дела командиру воинов-пустынников.

— Внизу огни, — сообщил Рагнар’к.

Она тоже их заметила. Далеко впереди, в тени Южной стены, горели сотни костров, разбегаясь по пустыне до самого берега Аи’шана. Скорее всего, это и был лагерь кочевников. Дракон ощутил нетерпение всадницы и стремительно помчался вперед.

Но, приблизившись, Сай-вен разглядела, что замеченные ею огни — огромные кострища. Зоркими глазами Рагнар’ка она видела обугленные тела людей, охваченные пламенем. Свет позволил различить бледных крылатых тварей — скал’тумов, а также других уродливых чудовищ, ползающих среди трупов. Пустынные скорпионы, не уступающие по размерам небольшим дворняжкам, семенили по телам. Из песков выныривали толстые змеи, чьи животы раздулись от проглоченной добычи. Уже виденные раньше песчаные акулы метались туда-сюда, с шелестом скрываясь в щедро политой кровью земле. И везде, куда ни падал взгляд, крысы и мерзкого вида птицы пировали и дрались друг с другом за кусок свежей плоти, усевшись на жертвах побоища, покрывая их с головы до пят.

Без понуканий Рагнар’к взмахнул крыльями и, круто развернувшись, полетел обратно, чтобы предупредить отряд. Никто не нападет на Тулар с тыла. Этой ночью они остались одни. Дракон безмолвно скользил, огибая озеро по широкой дуге, а Сай-вен душили слезы. Картина ужасающей резни навеки запечатлелась в ее сердце, но закалила душу. Ужас, свивший гнездо в Туларе, должен быть уничтожен во что бы то ни стало.

Последние лиги они пролетели в полной тишине и приземлились в песках, где прятались их товарищи. Иннсу выглянул из укрытия с луком в руке. Свистнул, предупреждая остальных.

Из-за скалы вышли Джоак, Кесла и Ричалд. Сай-вен окинула друзей взглядом. Шестеро. Как они могут победить там, где потерпела неудачу тысяча воинов?

«Иногда маленькая рыбка проскальзывает между зубами акулы».

Сай-вен погладила шею своего большого друга, уповая на то, чтобы он оказался прав.

— Что произошло? — Кесла, должно быть, почувствовала ее отчаяние. — Вы вернулись гораздо раньше, чем мы ожидали.

Спрыгнув с шеи дракона, Сай-вен мысленно заверила его в своей любви и отняла ладонь. Вихрь черной с серебром чешуи — и магически преображенный Каст встал рядом с девушкой. Придвинувшись, он обнял ее за талию, крепко прижимая к себе.

— Мне очень жаль, — шепнул он ей на ухо.

Сай-вен прижалась к нему, остро нуждаясь в защите и поддержке.

— Отряд пустынников уничтожен, — заявил кровавый наездник. — Падальщики доедают то, что осталось от бойцов.

— Но как?! — Иннсу, взмахнув плащом, стал рядом с Кеслой. — Это была тысяча самых умелых воинов.

— Зло усилилось стократно, питаясь кровью ваших детей, — ответила Сай-вен.

Во всех подробностях поведав обо всем, что видела, в том числе и об акулах, кружащих у стен Тулара, она добавила:

— Больше всего это походило на то, что сама пустыня обрушилась на ваших людей.

— Тогда на что мы надеемся? Как победим? — Лицо Кеслы бледностью напоминало луну. — Если пустыню охватила порча, то мы проиграли битву до ее начала.

— Если мы падем духом, — мер’ай вывернулась из объятий Каста, — то тем самым признаем победу зла над нами. Нельзя терять надежду!

Джоак вышел вперед и взял Кеслу за руку.

— Сай-вен права. Мы придумаем способ.

Кесла неподвижно стояла на коленях посреди песков. Руины Тулара раскинулись в половине лиги от нее, но казалось, что они гораздо ближе.

Груда скальных обломков закрывала весь мир перед ней, а полная луна освещала их ярко, как днем.

Девушка прищурилась, разглядывая полосу, где в песках кишели акулы. Полночи она потратила на то, чтобы отыскать хоть какую-то брешь в смертельном кольце, окружающем крепость. Но безрезультатно.

Они подумывали о том, чтобы использовать Рагнар’ка для переброски в город, но решили оставить этот план на самый крайний случай. Летающий взад-вперед дракон мог привлечь нежелательное внимание.

И вот недавно из пустыни само собой пришло возможное решение загадки. Иннсу выследил одинокого наездника, который понукал покрытого пеной маллюка. Черный кушак, перетягивающий красноватый балахон кочевника, давал понять, что это разбойник — возможно, из числа трусов, сбежавших во время схватки за караван. Иннсу натянул тетиву лука, намереваясь сбить его с седла и не дать предупредить Тулар, но Джоак схватил убийцу за руку.

— Если он стремится в развалины, — пояснил юноша, — то может показать нам безопасный путь.

Все решили, что стоит попытать счастья, и поручили Кесле проследить за разбойником, применив навыки убийцы. Она обогнала всадника, бесшумно скользя по пескам.

Теперь девушка затаилась за каменной глыбой на расстоянии пяти корпусов маллюка от наездника. Он остановил животное на краю обитаемых песков. Распахнутые ворота находились прямо перед ним, но путь к ним перекрывали акулы.

Кесла видела, как разбойник откинул на спину капюшон, открыв засаленные темные волосы и похожий на паука белесый шрам на левой щеке. Затем он вытащил из-за пазухи что-то маленькое — неизвестный амулет висел у него на шее на плетеном шнурке. Разбойник снял его и держал в вытянутой руке перед собой. Что бы это ни было, оно излучало гнилостный зеленоватый свет.

Всадник поднял амулет еще выше. Подает сигнал тайно наблюдавшим за ним глазам? Нет, Кесла обратила внимание, что смотрел он не на сторожевые башни, а на копошащихся в песках акул.

Разбойник на одном дыхании прошептал молитву, прося защиты. Никакое не заклинание, самая обычная скороговорка, известная всем, кто родился в пустыне.

Он потянул маллюка вперед, заставляя сделать шаг, но животное явно не собиралось идти в шевелящиеся пески, раздутыми ноздрями ощущая запах опасности. Тогда пришлось пустить в ход плетку, и маллюк пошел. А разбойник держал перед собой светящийся талисман.

Когда мерзкого вида отсветы падали на песок, акулы шарахались от них в стороны, ныряя в глубину с громкими всплесками кожистых хвостов. Путь открылся.

Обрадованный и успокоившийся наездник снова подхлестнул маллюка и медленно повел животное вперед. Акулы старались держаться подальше от светящегося амулета, открывая безопасный проход к воротам. Маллюк шагал быстрее, чувствуя, что хищники окружают его со всех сторон. Топающий зверь продвигался по песку, а кольцо позади них смыкалось — акулы, которых отогнал зеленоватый свет, возвращались.

Кесла задумчиво смотрела на гонца. Наверняка амулет был пропитан черной магией и давал защиту его обладателю.

Все время находясь посреди маленького, но безопасного островка, разбойник уверенно продвигался к Тулару.

Девушка выбралась из укрытия и поспешила вперед, понимая, что второй попытки у нее не будет. Резким движением запястья она выпустила тончайшую, но очень крепкую нить, которая заканчивалась «встроенными» крюками.

Тщательно прицелившись, она вознесла безмолвную молитву, а затем раскрутила веревку и запустила ее. Крюки полетели быстро, как выпущенная из арбалета стрела, и скользнули над крупом маллюка. Едва они достигли цели, как Кесла рванула нить назад. Подхватив пылающий зеленью амулет за шнур, девушка вырвала его из пальцев удивленного разбойника.

Подцепив добычу, она резко отвела руку назад и кувырком перекатилась в сторону, подтаскивая волшебную вещицу к себе. Вскочив на ноги, подхватила летящий амулет, зажала его в кулаке и быстро освободила от крюков.

Кесла видела, как разбойник вскочил в седло, выкрикивая проклятия. На миг их глаза встретились. И тут опасность настигла его. Маллюк встал на дыбы, вытягивая шею с беззвучным криком страдания.

Обнаружив, что сияющая защита снята, акулы вернулись, затопив своими телами островок, совсем недавно бывший безопасным. Обгрызаемые акулами задние ноги еще живого маллюка начали погружаться в песок. Разбойник вскочил в седло, стараясь оказаться как можно дальше от беспощадных хищников. Затем, выпучив глаза от ужаса и побелев как полотно, перебрался на шею животного.

В следующий миг человек прыгнул, оттолкнувшись ногами от холки и пытаясь добраться до «чистой» земли. Но рухнувший замертво маллюк спутал его планы. Разбойник потерял равновесие и шлепнулся плашмя на песок. Не мешкая, он вскочил и попытался повторить безумный, отчаянный прыжок. Но в полете его перехватил чудовищно огромный самец акулы, вынырнувший из песка. Пасть хищника сомкнулась на пояснице человека, перекусывая его пополам. Кровь хлынула из изуродованного тела, на которое набросились другие акулы, вгрызаясь в плоть, отрывая куски мяса, чавкая. Когда мертвец упал на песок, в нем уже нельзя было узнать человека. От маллюка к тому времени уже почти ничего не осталось.

Кесла отвернулась, вспомнив караван с насмерть перепуганными детьми. Она искренне жалела несчастного, глупого маллюка, но не разбойника.

Теперь у нее было время рассмотреть светящуюся добычу.

На шнурке висел крупный, зазубренный зуб песчаной акулы.

Держась в тени сторожевой башни, Джоак, следом за Кеслой, вошел в ворота Тулара. Он внимательно осматривал бойницы и зубчатые парапеты — не шелохнется ли там кто? Но не обнаружил ни малейших признаков жизни. Получалось, что город в самом деле был пуст, а не выглядел таким издалека. Опасливо прищурившись, юноша посмотрел за ворота. Яркая полная луна сияла в вышине. Руины древней твердыни казались сделанными из серебра и мрака.

Его спутники, затаив дыхание, вступали в развалины. Опирающийся на костыль Ричалд замыкал отряд. Он угрюмо оглянулся на сомкнувшееся позади него кольцо шевелящихся акульих спин. Джоак проследил за его взглядом. Действительно, путь назад был отрезан голодными хищниками.

— Что дальше? — спросил элв’ин.

— Мы войдем внутрь, — ответила Кесла, опуская руку с украденным амулетом и пряча его под плащ.

Хотя ночь выдалась весьма прохладной, лица лазутчиков покрывала испарина от волнения. Путь через стаю кровожадных акул стоил им многих душевных сил. Особенно тяжкое впечатление произвели торчащие из песка обглоданные добела кости маллюка.

Теперь впереди шел Иннсу. Легко скользя по песку, он вел отряд, выбирая самые глубокие тени.

Оружие все держали наготове. Прошлым вечером клинки мечей и наконечники стрел обмакнули в кровь скал’тума, убитого Рагнар’ком. Таким образом, оружию придали способность преодолевать темную защиту чудовищ. Теперь можно было чувствовать себя хотя бы немного защищенными.

Отряд пробирался через руины. Кесла держалась рядом с Джоаком, а Каст и Сай-вен прикрывали Ричалда, идущего позади. Они соблюдали предельную осторожность, подчиняясь безмолвным указаниям Иннсу и перебегая от укрытия к укрытию.

Джоак смотрел на обвалившиеся башни и закопченные стены. Он мог лишь вообразить ту древнюю войну, благодаря которой вампиров изгнали из Тулара. В голове эхом отдавался гром катапульт и скрипучий рев боевых труб. Он представил себе пылающие росчерки смертоносной магии, крики гибнущих. Пальцы Джоака сжали рукоятку меча, когда он вспомнил волнующие ощущения пробегавшей через тело магии, которая связывала его дух, истекая из деревянного посоха. Обрубок руки начал зудеть, отзываясь на воспоминание о захваченном посохе Грэшима. Скривившись, юноша потер гладкую культю о штанину, пытаясь избавиться от внезапного наваждения.

Кесла, заметившая это движение, спросила взглядом, все ли в порядке. Но Джоак указал острием клинка вперед.

Взволнованно кивнув, Кесла поползла вокруг гигантской, разбитой статуи, которую наполовину замело песком. Джоак едва поспевал за ней, внимательно оглядывая пески. Он никак не мог избавиться от чувства, что за ними наблюдают, считая их досадной помехой. Но сколько ни выискивал врага, не мог его обнаружить.

Медленно, так как луна стояла в зените и светила прямо на них, отряд пробрался через руины и сумел без приключений достичь Южной стены и разверстого зева туннеля, который вел во внутренние помещения Тулара. На полпути они обнаружили Иннсу, сидящего на корточках, прислонившись спиной к шероховатой каменной плите.

Он дождался, пока все собрались, выстроившись в цепочку, а потом осторожно заглянул за угол.

— Путь никто не сторожит, — прошептал он голосом, похожим на шорох песка. Все напряглись, настраиваясь на последний рывок. — Но между нами и входом — открытый двор. Двигайтесь очень быстро — в стене я обнаружил несколько бойниц.

— Стража? — спросила Кесла.

Иннсу пожал плечами.

— Я могу помочь, — предложил Ричалд, подползший к ним поближе. — Тут повсюду песок, его очень много. Даже небольшой ветер поднимет облако песка — надежную пылевую завесу.

— А они не догадаются, что мы здесь, когда почуют магию? — спросил Джоак.

— Не думаю, если я буду управлять ветром очень осторожно. По ночам в пустыне вихри непредсказуемы и порывисты. Подправить один из потоков, чтобы он завернул во двор, не составит особого труда.

— Попробовать стоит. — Иннсу опять пожал плечами.

Джоак тоже согласился.

Ричалд оперся плечом о каменную глыбу и прикрыл глаза, обращаясь к магии воздуха. Несколько искр стихийного волшебства потрескивали между его пальцев, но совсем немного — он использовал слабую струйку.

— Приготовьтесь, — шепнул элв’ин. — Я скажу когда…

Кесла на мгновение прижалась к Джоаку, безмолвно выразив ему поддержку. Затем подняла висевший на шее платок, прикрывая рот и нос. Остальные последовали ее примеру и ждали команды.

— Давайте! — шепнул Ричалд.

Держась вместе, они побежали наискось через двор, а перед ними несся внезапный вихрь, поднимая маленькую песчаную бурю. Джоак и его спутники полностью скрылись в клубах пыли. Они спешили к входу в туннель, не замечая секущего кожу и слепящего глаза песка, их плащи развевались под порывами ветра.

Каст почти волок на себе хромающего Ричалда.

Джоак смотрел вперед, на Южную стену, почти неразличимую за пылевой завесой. Вход, к которому они так стремились, казался лишь немного более темным пятном. Иннсу и Кесла вырвались вперед.

У самого туннеля девушка обернулась, взмахом руки призывая товарищей прибавить ходу. Джоак почти ничего не видел из-за пыли и слез в засоренных глазах, но заставил себя двигаться еще быстрее. Однако он не совсем ослеп и сумел различить блеклую тень, мелькнувшую у входа в туннель.

Иннсу внезапно отлетел и упал на песок, устилающий двор, выронив кривую саблю. Джоак разглядел кровавые отметины от когтей, идущие наискось по его груди.

Кесла со всей возможной скоростью, используя навыки, полученные во время долгих тренировок, выбежала из туннеля.

Следуя за ней по пятам, мчался скал’тум. Чудовище пыталось схватить девушку, но сумело зацепить только край ее плаща. Кесла задергалась, стремясь освободиться.

Иннсу одним прыжком вскочил на ноги. В его руках, словно по волшебству, возникли кинжалы, но он был уже обречен. Тело убийцы скрутила судорога, когда яд, попавший в кровь с когтей, достиг сердца. Но, падая, он успел метнуть оружие. Легкие клинки, вылетевшие из рук мертвеца, вонзились в глаза скал’тума, державшего Кеслу. С жалобным ревом чудовище исчезло в темноте.

Девушка наконец-то освободилась и быстро присоединилась к Джоаку и остальным спутникам.

— Иннсу… — всхлипнула она, но замолчала, понимая, что время оплакивать павших друзей еще не пришло.

Все больше скал’тумов появлялось из черного зева туннеля, а рядом семенили, путаясь у них под ногами, огромные скорпионы, покинувшие подземные гнезда. Быстро перебирая лапками, чудовища спешили к отряду, их увенчанные ядовитыми жалами хвосты поднялись для удара.

— Сзади! — воскликнул Каст.

Обернувшись, Джоак увидел, что песок шевелится и содрогается, приближаясь к ним. Песчаные акулы, ведомые слепой яростью, перекрывали путь к отступлению.

Ловушка!

Сай-вен придвинулась к Касту.

— Мы можем вызвать Рагнар’ка, и он унесет нас всех.

Джоак пятился. Разве им оставили выбор? Он уже собирался кивнуть, когда Ричалд схватил его за плечо.

— Нет! — холодно произнес элв’ин, закатывая рукава. — Если мы убежим, все будет потеряно. Я этого не допущу.

Он вытянул обе руки навстречу мчащимся чудовищам. Чуть прогнувшись назад, принц собрал всю магию, какую только нашел в своем теле.

Сила хлынула сверкающим потоком вдоль обнаженных предплечий элв’ина, сильнейший вихрь пошел гулять по развалинам. Песок обрушился на скал’тумов подобно молоту. Зверей Гал’готы отбросило к стене. Скорпионов ураган подхватывал и, ударяя о камни, дробил им панцири.

— Поспешите! — сквозь зубы процедил Ричалд, разводя руки и очищая проход в туннель. — Я не смогу удерживать ветер слишком долго!

— Но, Ричалд… — начал было Джоак, понимая при этом, что элв’ин прав.

Если у них есть хоть малая надежда разрушить врата Вейра, то нужно действовать немедленно. Неважно, какое зло пустило здесь корни, оно уже находится в шаге от того, чтобы поработить пустыню. Юноша вспомнил прогулку по берегу серебряной реки в сонной пустыне и омерзительный черный омут — начало распространения порчи.

Ричалд твердо встретил его взгляд. На лице принца застыла маска гордой решимости. Джоак видел, как дрожат его руки, насылающие ветер на врагов, заметил и легкую гримасу страха, исказившую черты элв’ина, — храбрец знал, что пришло время с честью умереть.

— Идите! — прошипел Ричалд. — Пока мы живы — жива и надежда!

Джоак вспомнил свои собственные слова, брошенные Ричалду, когда элв’ин терял силу духа, борясь за горящий корабль, и понял, что хотел сказать принц: на сей раз его дух будет твердым как сталь.

— Спасибо, Ричалд!

Тот кивнул, а потом сосредоточил все внимание на нападавших. Он ссутулился, поскольку вкладывал всю магию, без остатка, в последнюю песчаную бурю.

— Поспешите!

Джоак наклонился, чтобы хоть как-то преодолеть бушующий ветер, который рвал с него плащ, и пошел вперед ко входу в туннель, освобожденному ветром от скорпионов и крылатых чудовищ.

Держась рядом друг с другом, путешественники нырнули в темный лаз. Джоак задержался у входа, повернулся и помахал Ричалду. Руки элв’ина дрожали. Он медленно пятился.

Вцепившись Джоаку в рукав, Кесла быстро выхватила амулет — зуб акулы, — чтобы осветить туннель.

— Нам надо скрыться в этих переходах, затеряться, прежде чем они прорвутся.

Юноша нахмурился. План Кеслы не отличался дальновидностью. Как только силы Ричалда иссякнут, скал’тумы начнут охоту на них, обшаривая все туннели в поисках свежей крови. Нужно придумать что-нибудь похитрее.

Он высвободил из пальцев девушки рукав и обнажил предплечье. Провел лезвием меча по коже.

— Что ты творишь? — нахмурился Каст, отодвигая Сай-вен за спину.

Содрогнувшись от острой боли, Джоак протянул руку и алой полоской перечеркнул туннель. Он не слышал вопроса, легко, благодаря большому количеству пролитой крови, проскальзывая в сонную пустыню.

Когда он полностью сосредоточил внимание на красной линии в песке, в проход ворвался скорпион. Юноша, затерявшись между сном и явью, видел чудовище смутно. Ядовитое насекомое устремилось к его ноге, но ужалить не успело — кинжал вонзился точно между глазками-стебельками, пригвождая голову твари к земле.

Кесла выдернула оружие из корчащегося тела, пинком отбросила скорпиона подальше.

— Торопись, Джоак. Ричалд слабеет.

Сквозь входное отверстие туннеля юноша видел, как, приседая на когтистых лапах, борясь с ветром, по двору крадется скал’тум.

— Он идет к Ричалду, — рыкнул Каст.

Джоак прилагал все усилия, чтобы сосредоточиться. Еще хотя бы миг. И вдруг он заметил новое движение — не во дворе Тулара, а в самой сонной пустыне. Кто-то, сидевший на песке слева от него, вскочил.

Даже с большого расстояния, Джоак сразу узнал его — шаман Партус.

— Позволь мне помочь тебе, — сказал старик, неестественно быстро приближаясь, что, впрочем, не было необычным при передвижении по сонной пустыне.

Но юноша не стал терять времени, ожидая подмоги.

Как раз в тот миг, когда Партус почти поравнялся с ним, Джоак услыхал голос Кеслы:

— Ричалд!

Ревущие ветры перед входом в туннель умерли.

Подхватив нить силы, соединяющую два мира, юноша влил частицу своего духа в сонную пустыню.

— Сделай по слову моему! — приказал он, высоко поднимая руку.

Подчиняясь ему, песок вздыбился волной, перегораживая туннель и отсекая их от крепостного двора.

Даже сотворив это по своей воле, Джоак изумился настолько сильно, что вывалился из мира сонной пустыни. Каст подхватил его, помогая удержаться на ногах, но юноша вырвался.

— Надо торопиться! — сказал он, глядя на созданную им преграду. — Не уверен, что куча песка надолго удержит их.

Кесла подняла повыше светящийся амулет, а Каст потрогал стену.

— Это не песок, — покачал головой кровавый наездник. — Это скала.

— Песчаник. — Сай-вен провела пальцами по шероховатой поверхности.

Тогда и Джоак решил ощупать созданную перемычку собственноручно.

— Здесь должен быть поток силы, — пробормотал он, вспомнив, как магия из посоха Грэшима преобразила его первую скульптуру сна в камень, но полной уверенности не ощущал. Подумав о виденном в сонной пустыне человеке, юноша нахмурился. — Может быть, это как раз та помощь, которую предлагал шаман Партус?

— Шаман Партус? — удивленно взглянула Кесла.

— Сейчас это неважно, — покачал головой Джоак. — Давайте поищем, где прячется проклятый василиск, и покончим с этим ужасом раз и навсегда.

Кесла не спорила. Высоко подняв амулет, она повернулась к темному туннелю. Гнилостный зеленоватый свет бросал блики на ее лицо.

— Знать бы, с чего начинать поиски?

Грэшим, пинком отбросив Рукха с дороги, выбрался из маленькой пещеры в залитую лунным светом пустыню.

— Проклятье! Мальчишка слишком прыток! — Маг стукнул посохом оземь. — Так и рвется стать обедом для этих мерзких зверей. Чего доброго, я не успею использовать его в своих целях!

Опираясь на посох, Грэшим вздохнул и покачал головой. Несмотря ни на что, в глубине души он был восхищен способностями Джоака. Мальчик учился очень быстро. Потребовалось добавить лишь самую малость темной магии, чтобы закрепить стену, им созданную. Он мог бы стать великим ваятелем, если бы прожил достаточно долго.

— М-м-мастер, — проворчал Рукх, не поднимая морду от земли. — Я добыл мяса…

Обернувшись, Грэшим увидел трех освежеванных луговых собачек.

— Грызуны! Я трачу свои силы, поджидаю мальчишку, снова упускаю его, а гном приносит мне луговых собачек!

Закатив глаза, маг протянул ладонь. Рукх, как всегда покорный, подбежал и сунул ему в руку одну из тушек. Грэшим принюхался к окровавленному сырому мясу, а потом посмотрел на свою пещеру.

— Верно говорится: мы — то, что мы едим.

Остатками зубов маг начал отделять мясо от мелких костей и задумчиво пережевывать.

— Но, по крайней мере, мальчишка далеко не ушел, — сказал он, насытившись и вытирая губы рукавом. — И мы знаем, куда он направляется.

Набив живот мясом, Грэшим почувствовал прилив сил, достаточный для решающей схватки. Время ожиданий и размышлений закончилось. Он отбросил обглоданные кости к пещере.

— На этот раз я буду готов.

Кесла кралась по коридору, пытаясь уловить хоть какой-нибудь шум. Принадлежа к касте убийц, она могла распознать по цокоту мышиных коготков, самец это пробежал или самка. Но сдержанный шепот и шарканье сапог, отражающиеся от стен коридора позади нее, не давали сосредоточиться. При каждом новом шорохе она ежилась, опасаясь, что звуки привлекут чудовищ, скрывающихся в темноте.

Амулет из зуба акулы она держала перед собой, но он давал слишком мало света, чтобы во всех подробностях разглядеть дорогу. Отряд дошел до зала, от которого отходили три коридора. Какой же выбрать? Первоначально туннель шел в толще Южной стены прямой как стрела, но теперь предстояло принять решение.

Кесла повернулась к спутникам.

— Что дальше? — прошептала она. — Я могу попытаться разведать каждый из трех путей в одиночку, а потом вместе решим, куда нам идти.

— А как ты узнаешь? — поинтересовался Каст. — Здорово сомневаюсь, что ты отыщешь табличку со стрелкой, на которой будет написано: «Василиск там!»

Девушка открыла рот, чтобы дать насмешнику достойную отповедь, но Джоак схватил ее за запястье и повернул лицом к себе.

— Мы не станем разделяться, — твердо сказал он, сверкнув глазами во мраке.

— Погодите! — Сай-вен ткнула пальцем в акулий зуб.

Кесла непонимающе уставилась на нее.

Мер’ай взяла амулет и поочередно подошла с ним к каждому из входов. У третьего туннеля зуб разгорелся ярче.

— Я обратила на это внимание, — пояснила Сай-вен, — когда Джоак повернул к себе Кеслу. — Здесь свет почему-то стал ярче. Наверняка нам сюда.

— Но куда приведет этот путь? — нахмурился Каст. — К акулам?

— Если эта магия настроена против них, — заметила Кесла, — Каст может быть прав.

— Нет! — возразил Джоак. — Просто мощь амулета возрастает, когда он приближается к источнику, питающему его. Вратам Вейра.

— Почему ты так уверен? — нахмурился кровавый наездник.

— Я не уверен, но разве есть другое решение? Нам нужно из трех проходов выбрать один. Я предлагаю следовать за магией.

— Что ж… — пожал плечами Каст.

Кесла снова взяла амулет и пошла по туннелю. Дорога стала извилистой и замысловатой, как ходы в муравейнике: изгибы и повороты, перекрестки и спуски, большие и маленькие залы. Однажды пришлось ползти. Через некоторое время они поняли, что совершенно заблудились. Хотя Кесла уверяла, что способна отыскать дорогу назад, но, когда Каст начал задавать ей вопросы о приметах, она давала все менее и менее уверенные ответы.

— Следуем за магией… — ворчал кровавый наездник. — С тех же успехом можно было следовать за слепой крысой.

— Свет впереди! — Шепот Сай-вен заставил всех остановиться.

Кесла зажала акулий зуб в кулаке. Да, из-за света рядом с собственными глазами она прозевала отблеск в конце туннеля. Девушка засунула амулет в карман. Далеко впереди из-за поворота выбивалось красноватое свечение, похожее на жар пламени. Внимательно вглядевшись, Кесла поняла, что огонь этот не мерцает, а скорее пульсирует, подобно ударам некоего огромного сердца.

Они переглянулись. Джоак решил идти первым, взяв на себя командование. Они двигались не спеша, часто останавливаясь, чтобы прислушаться. Ни единого звука. Казалось, будто кроме них здесь никого нет.

Прижимаясь к стене и выставив перед собой меч, Джоак подкрался к повороту. Сделал товарищам знак отступить на пару шагов. Когда все приготовились, он глубоко вздохнул, покрепче перехватил рукоять меча и скользнул за угол.

Кесла, кусая губы, прижалась к шершавой скале, воображая всякие ужасы.

Но Джоак вернулся почти тут же.

— Туннель ведет в зал. Пустой. — В его голосе слышалось облегчение.

— А врата Вейра? — спросил Каст.

— Они там. Врата василиска посреди зала. — Юноша развернулся. — Пойдемте.

Плечом к плечу они вышли из коридора и увидели почти круглое помещение, с четырьмя факелами, укрепленными на стенах. Их пламя, казалось, то усиливалось, то затухало, вызывая пульсацию света.

Джоак заметил, как внимательно оглядывается по сторонам Кесла.

— Наверное, пламя ведет себя так из-за врат Вейра, — сказал он.

Девушка кивнула. Но не успокоилась. Волоски на ее руках встали дыбом. Ей казалось, что этим путем она уже проходила однажды. Похоже было, что старые воспоминания пытались прорваться наружу с каждым новым шагом. Внезапно девушка почувствовала желание удрать. Впереди их ждало нечто — не только врата Вейра.

На пороге зала Кесла остановилась и принялась изучать помещение. Она никак не могла заставить себя войти.

Посредине на песчаном полу возвышалась чудовищная черная скульптура. Ее поверхность не отражала свет факелов, а, казалось, пожирала его. Даже воздух в комнате был холоднее, чем в пустыне, будто эбеновый камень высасывал из него все тепло.

Кесла смотрела на зверя, который терзал ее народ и сейчас, и века назад. Спереди василиск походил на мерзкую птицу-падальщика: острый черный клюв, взъерошенные перья, когти, глубоко впившиеся в песок. Но дальше тело переходило в змеиный хвост, свернутый в кольца. Как будто чудовище напряглось и готовится напасть. Пылающие рубиновым светом глаза смотрели прямо на девушку.

Джоак повернулся.

— Кинжал из «ночного стекла», — прошептал он. — Давай покончим со всем этим.

Кесла с трудом сглотнула, боясь входить в зал, но понимая: дороги назад нет. Она родилась, чтобы пройти этот путь до конца. Как только девушка переступила порог, древние воспоминания всколыхнулись с новой силой. Она шла, спотыкаясь, поскольку видения кружились перед ее глазами: ветви деревьев, колышущиеся под вечерним ветром, отражение луны в спокойной воде, ряды домиков из песчаника, похожих на детские кубики. И еще нечто, закутанное в черный плащ, приближающееся к ней. Кесла задохнулась и закрыла глаза, ощущая внезапное головокружение. Она никогда раньше не падала в обморок, но теперь вдруг ударилась коленями о песок.

— Кесла! — Джоак одним прыжком поравнялся с ней.

Девушка огляделась. В нескольких шагах от ее ног, прямо под крючковатым клювом василиска, она увидела нечто, не замеченное раньше. Пятно из черного стекла, как будто василиск пускал кровавые слюни на песок. Оно ничем не отличалось от «ночного стекла» озера Аи’шан, из которого был сделан ее кинжал. Кесла чувствовала, что слабеет при виде него. Маленькое пятно внушало больший ужас, чем возвышающийся над ним василиск.

— Кинжал из «ночного стекла», — настаивал Джоак.

Она была слишком слаба, чтобы подняться на ноги, поэтому просто кивнула и вынула клинок из ножен. Протянула оружие Джоаку.

— Сделай сам. Я не могу… Что-то… Что-то… — Кесла покачала головой, глядя в лицо юноше.

— Все хорошо, — ответил Джоак, принимая кинжал.

— Спеши! — проговорил стоявший позади Каст. — Мы не знаем, долго ли нам удастся пробыть здесь незамеченными.

Кесла знала, что воин дри’ренди не ошибался. Они уже были не одни. И догадывалась, чьи глаза наблюдают сейчас за ними — насмешливые горящие глаза, те же самые, что и у фигуры в черном одеянии из ее снов.

Но Джоака не терзали предчувствия. Он стремительно шагнул к статуе и замахнулся, пытаясь достать клинком до сердца василиска. На лезвии из темного стекла ярко горела кровь ведьмы.

«Спеши, Джоак, — мысленно молилась Кесла. — Покончи с этим ужасом».

Вкладывая в удар все свою силу, юноша с победным криком ударил зверя.

Девушка услышала треск, дребезжание, а потом вздох Джоака.

Он отступил, глянул на нее, а потом опять на василиска. Изваяние не пострадало, а кинжал из «ночного стекла» разлетелся на тысячу блестящих осколков. Из рукояти, которую Джоак сжимал в кулаке, торчало не больше половины лезвия.

— Не получилось! — От удивления Кесла вскочила на ноги.

— Ничего не понимаю, — отшатнулся юноша.

Воцарилась мертвая тишина, в которой явственно прозвучал злорадный смешок, доносившийся со стороны василиска. Факелы на миг потухли, а потом вспыхнули сильнее прежнего, взметнув пламя к потолку.

— Бежим! — закричала Кесла, чувствуя приближение давнего врага.

Они кинулись к выходу, но внезапно песок помешал им. Из пола выросли когтистые лапы, хватая пришельцев за ноги и удерживая на месте.

Каст размахивал мечом, но рубленые раны в песке затягивались с той же скоростью, с какой и возникали. Кровавый наездник, не желая сдаваться, потянулся к спутнице.

— Сай-вен! Дракон!

— Мне нужно… — Она простерла руку, стараясь коснуться татуировки у него на шее.

Но не успела. Магические лапы рванули ее за лодыжки так, что девушка тяжело шлепнулась на песок. Ее утащили за ноги к противоположной стене зала. А там отпустили и позволили подняться.

— Сай-вен! — кричал Каст.

— Я цела! — откликнулась она.

И все это время в зале звенел смех, усиливаясь, как будто нечто, сражающееся с ними, издевалось над бесполезной возней. Отряд вновь повернулся к василиску. Но Кесла, стоявшая ближе всех, поняла, откуда доносится насмешливый хохот. Он шел не от василиска, а из маленького пятна «ночного стекла» у его ног.

Снова замелькали вызывающие головокружение образы.

— Давай, давай, вспоминай, — донеслось из черного пятна.

Взгляд Кеслы помутился. Ей казалось, будто темное облако поднимается над пятном, как туман над озером. Изумленные возгласы друзей помогли ей сосредоточиться. Перед ними была не видимость. Что-то вырастало из стекла в тусклой дымке — что-то темное, тайное.

Кесла припомнила недавно увиденную картинку: лунный свет на воде и деревьях, закутанная в черный плащ фигура, приближающаяся к ней…

Именно она и стояла теперь перед девушкой. Полностью появившись в этом мире, существо стало вполне материальным. Но Кесла знала, что именно его она видела во сне.

— На сей раз девочка, — наклоняясь над ней, произнес ядовитый голос из-под капюшона. — Забавно… Неудивительно, что тебе удавалось так долго скрываться.

— Я… — произнесла девушка. — Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Конечно, ты не знаешь. — Закутанная фигура выпрямилась. — Это все игры пустыни. Она любит маленькие тайны.

— Кто ты?

Незнакомец сбросил черный капюшон, открыв на удивление красивое лицо, будто вырезанное изо льда самым искусным скульптором, обрамленное белоснежными, как первая пороша, волосами. И только глаза пылали жестоким красным огнем — хотя Кесла знала, что в них больше мороза, чем настоящего горячего пламени.

— Ты забыла старого приятеля? — мягко проворковал призрак. — Разве ты меня не узнаешь?

Она в самом деле узнала лицо из старинных летописей и древних историй. Но как это могло быть? Ведь он давно погиб!

— Ну, давай же. Довольно этих игр. Назови меня, а я назову тебя.

— Ашмара, — прошептала она непослушным языком. — Вампир.

Бескровные губы растянулись в улыбке.

— Неужели, Широн, это было так трудно?

ГЛАВА 20

Джоак узнал имена из рассказов Кеслы об Аи’шане. Широн и Ашмара — две противоборствующие стороны, чье магическое сражение расплавило пески неподалеку от Южной стены, превратив их в черное стекло.

Девушка в ужасе смотрела на ледяное существо, укутанное в темный плащ из тумана.

— Как?..

— После нашего давнишнего сражения, — Ашмара взмахнул рукой, — мои кости остались глубоко в озере, которое вы назвали Аи’шан, вплавленными в черное стекло. А когда Тулар захватил Огненный Мастер, мою тень призвали сюда присматривать за василиском. — Белыми пальцами он погладил черные перья чудовищной статуи, а потом вновь повернулся к Кесле. — Но мне кажется, пустыня почувствовала, что я сбежал из ее стеклянной темницы. Она породила новый сон, вдохнула жизнь в новое создание — еще один побег, чтобы дать сражение Тулару.

— Я не понимаю, о чем ты…

Ашмара взмахнул ладонью, и пески под ногами Кеслы потекли, подтягивая ее поближе к вампиру. Джоак попытался удержать девушку, но по привычке потянулся правой рукой, и культя только скользнула по ее плащу. Лишенная возможности бежать, Кесла оказалась перед черным пятном, на котором возвышался Ашмара.

Призрак наклонился, вглядываясь в ее лицо.

— Так ты в самом деле не знаешь, кто ты?

Он выпрямился и громко расхохотался.

Девушка отважно смотрела прямо в лицо вампиру, но видно было, как дрожат ее плечи. Чего она боялась больше: Ашмары или той тайны, которую он собирался раскрыть? Джоаку хотелось защитить Кеслу, но как? Она должна узнать правду. Юноша жалел лишь о том, что сам молчал об этом. Тогда, возможно, слова Ашмары не причинили бы ей столько боли, а вампиру не доставили бы столько наслаждения.

— Ты — дитя пустыни, моя дорогая. — Призрак осклабился. — Широн этого века, вновь рожденный из песков. Ты не что иное, как сон, ставший вещественным. Разумный мираж. — Он указал на песчаные лапы, удерживавшие ее ноги. — По правде говоря, жизни в тебе не больше, чем в моих созданиях.

— Этого не может быть, — покачала головой Кесла.

— Перестань отпираться. Ведь в глубине сердца ты знаешь, что я прав. Я слышу это по твоему голосу.

— Нет… — отшатнулась девушка и обернулась к Джоаку в поисках помощи.

— Он говорит правду, Кес, — потупился юноша. — Шаман Партус узнал об этом, гадая на костях.

Обида и страх читались в ее глазах.

— П-почему?

Юноша знал, что это короткое слово вобрало в себя множество невысказанных вопросов. Почему он не сказал ей? Почему скрывал? Почему вел себя так, будто любит ее, ненастоящую женщину? Ответов у Джоака не было.

Кесла закрыла лицо ладонями и отвернулась.

Тень Ашмары издала злобный смешок.

— Похоже, пустыня остается верна себе. Снова она отправила в бой ребенка. — Изваянная из песка рука выросла из пола, подобрала осколок стеклянного кинжала. — И похоже, пустыне никогда не придумать новых уловок. Мой теперешний каменный василиск сильнее, чем прежний, сделанный из песка. «Ночное стекло» не способно его поразить.

— Если… Если ты в самом деле Ашмара, — Кесла опустила руки, едва сдерживая слезы, — зачем ты это делаешь? Как ты можешь помогать травить пустыню? Пускай ты так же злобен, как и прежде, но это же твой родной дом.

— Ну, прямо эхо. — Призрак поднял голову. — Те же самые слова Широн произносил во время нашей последней встречи, взывая к моему сердцу. — Он засмеялся, мрачно и жестоко. — Мои кости навеки вплавлены в стекло самой пустыней там, где мы бились последний раз. Почему я должен заботиться о ее целостности?

— Потому что здесь твоя родина! — Кесла сделала выпад спрятанным до поры кинжалом, двигаясь быстро, словно пустынная гадюка, и дотянулась до вампира с того места, где стояла, но лезвие прошло сквозь бесплотную тень, не причинив вреда.

— Я вижу, тебе не слишком-то везет с кинжалами нынче ночью, — спокойно улыбнулся Ашмара. Из песка поднялось копье и выбило клинок из рук девушки. Оружие упало на пол и провалилось в песок. — Давай же покончим с этим раз и навсегда. Если ты так любишь свою пустыню, то позволь мне помочь тебе в нее вернуться.

Вампир взмахнул рукой. Песчаные лапы, удерживавшие Кеслу, начали погружаться в пол, таща ее за собой.

— Однажды ты меня похоронила, — приговаривал Ашмара. — Теперь моя очередь оказать тебе любезность.

Девушка изо всех сил пыталась вырваться, но безуспешно. Ее ноги уже полностью погрузились в песок.

— Мы должны ей помочь! — шипел Каст, рубя собственные путы мечом.

Но Джоак не сдвинулся с места. Он знал, что нужно искать другой выход. И тогда он вспомнил слова шамана Партуса о том, что главной задачей Кеслы в А’лоа Глен, возможно, было не омочить кинжал из «ночного стекла» в крови ведьмы, а завлечь его самого — нового ваятеля — в пустыню. Юноша понял, для чего в нем нуждались — для борьбы с Ашмарой. Один ваятель против другого. Но как новичок может надеяться одолеть в схватке мастера? Бесполезные потуги…

И тем не менее, наблюдая, как Кесла погружается в песок, Джоак медленно поднес острый зазубренный край обломка кинжала к своей культе и глубоко вонзил его. Кровь закапала на песок. Юноша вздрогнул, закрыл глаза и перенесся в сонную пустыню.

Стены зала подернулись туманом. Теперь вокруг сияли пески. Два мира слились в один. Джоак окинул взглядом земли снов. Хотя в отдалении пески ярко светились, под его ногами их пятнала тьма. Получив способность видеть оба мира одновременно, он смог убедиться, что чудовищная статуя василиска нависла над рекой, глубоко запустив когти в ее серебряные воды.

В сонной пустыне он видел, как магия земли, медленно вращаясь, низвергается в водоворот, называемый Вейром, во тьму, вытягивающую из земных жил силы, будто чудовищная пиявка. Но юноша успел заметить и еще кое-что. Тьма распространялась по пустыне, искажая ее всюду.

И Джоак внезапно понял, какую цель преследует Темный Властелин. Зверь Гал’готы, должно быть, утомился наводить порчу на людей, обладающих стихийной магией, переделывая их одного за другим в Темных Стражей. Теперь он вливал в мир ту же темную магию, но в несоизмеримо больших количествах. Используя гигантские статуи, он хотел изуродовать порчей все стихийные силы без исключения, превратив саму землю в Темного Стража. И был близок к успеху!

Громкий крик привлек внимание юноши к реальному миру. Кесла уже по пояс провалилась в песок, отчаянно сопротивляясь и стараясь удержаться. Но все новые и новые лапы вырастали из песка и хватали ее. Девушка вырывалась, но освободиться не могла.

И вновь, слив воедино два мира, Джоак смог увидеть темные ручейки силы, соединяющие тварей, созданных Ашмарой, с сонной пустыней, — причудливую темную сеть. Эта связь поддерживалась не магией крови, а прибывала непосредственно из Вейра, что подтверждалось ее черной окраской.

Джоак поежился при виде темной силы, но знал, что бороться с ней можно лишь при помощи собственной крови. Он сосредоточился на разлитой у его ног лужице, впитывая из нее силу снов. И ударил по темным нитям своей магией, разрубая их.

Какова же была его радость, когда в реальном мире песчаные лапы, созданные Ашмарой, рассыпались. Кесла освободилась и выкарабкалась из песка. Вампир попытался схватить ее, но бесплотные пальцы просто соскользнули с девушки. Кесла перекатилась по полу подальше от него.

Каст тоже вырвался на свободу и стремительным броском поравнялся с Сай-вен, которая немедленно положила ладонь ему на шею.

— Ты нужен мне!

Ошеломленный атакой Джоака, Ашмара все же быстро обнаружил новый источник магии. Он повернулся к юноше, алые глаза его полыхнули яростью.

— Ваятель!

Руки вампира взметнулись, и на свет появились новые твари, слепленные из песка. На этот раз это были не только цепкие руки, но и опасные звери.

Джоак охнул, увидев изменение потоков силы в сонной пустыне. Толстые нити, свитые из тьмы, ползли в реальный мир, подпитывая новых тварей. Юноша перерубал их, но преимущество внезапности уже было утрачено. Уничтоженные путы магии тут же возникали снова. Но Джоак продолжал сражаться. Разве у него оставался иной выбор?

Кесла бежала через зал, уворачиваясь от нападающих чудовищ с мастерством убийцы.

Позади василиска появился Рагнар’к с сидящей на его холке Сай-вен. Дракон набросился на увертливых песчаных тварей, разрывая их когтями.

Глаза Ашмары полыхали алым пламенем. Вампир словно прилип к кружку из черного стекла, откуда и управлял своими созданиями.

— Убейте его! — указал он на Джоака.

Новые чудища бросились в бой, повинуясь его словам.

Первым мчалось странное создание, помесь льва и медведя, загребая песок когтями.

Джоак отступал, но не видел, как ему защититься, не прекратив сражения в мире снов. Он попытался изваять из песка собственного зверя, но тварь Ашмары разрушила его, затратив не больше усилий, чем Шишон, поломавшая песчаную розу.

Возникшая рядом Кесла быстро проговорила, задыхаясь:

— Дай мне кинжал!

— Что? — прохрипел Джоак.

Она выхватила у него кинжал с обломанным лезвием и, крутанувшись на месте, в тот миг, когда тварь Ашмары кинулась на нее, чиркнула клинком по горлу чудовищу. К ногам Джоака осыпалась безобидная кучка песка.

— Может быть, кинжал не помогает против василиска, но отлично расправляется с тварями из снов, как и раньше, — проговорила девушка, изготовившись к драке и выставив перед собой клинок.

И тут Джоака озарило. Прежний василиск был существом, созданным при помощи магии сна, поэтому кинжал его убил. Значит, оружие можно направить против любой твари, созданной этой магией. И облик здесь не имеет никакого значения.

Кесла полоснула клинком лапу, пытавшуюся ее сцапать. Песчаные когти разлетелись.

В сонной пустыне Джоак видел, как темная нить, протянутая к этому существу, лопнула, ярко вспыхнув. Нечто подобное он наблюдал, когда Элена попыталась взять его посох из дерева пой на борту корабля Флинта. Сестру тогда отбросило с такой же ослепительной вспышкой. Эти две магии не переносили друг друга: темная и светлая.

В стремительном выпаде Кесла пронзила глаз чудовищной змее. Та рассыпалась.

— Кровь твоей сестры столь же сильна, как кровь Сиса’кофы, — бросила девушка через плечо. — Я прикрою тебя. Направь все силы на борьбу с Ашмарой.

Он кивнул.

Но прежде, чем Кесла отвернулась, их глаза встретились.

— Почему ты мне не сказал?

— Я… — Он проглотил комок в горле, догадавшись, о чем она спрашивает. — Я не мог.

— Почему? — Ее пристальный взгляд не давал ни малейшей надежды отвертеться от прямого ответа.

Джоак шагнул к ней ближе и быстро, чтобы не растерять остатки смелости, проговорил:

— Все мы лишь прах и пепел. Разве имеет значение, что ты создана из песка? Для меня ты была и останешься женщиной… — Он отвел глаза. — Женщиной, которую я люблю…

Сердце его чуть не выскочило из груди, когда он посмотрел на Кеслу. Из ее глаз ручьем текли слезы. Не проронив ни слова, она кинулась в бой, срубив голову непонятному уродливому зверю.

Позволив ей защищать себя, Джоак вернулся к своему собственному сражению. Кому будут нужны их признания, если они проиграют? Юноша продолжал перерезать магические потоки вампира в мире снов. Но, даже с помощью Кеслы, особого успеха не достиг.

Рагнар’к попытался атаковать Ашмару, но ему повезло не больше, чем кинжалу убийцы. Как можно поразить призрака?

Джоак продолжал битву, но уже знал, что их положение безвыходно и гибель неизбежна. Он чувствовал, что слабеет. Его силы далеко не безграничны, а кинжал из «ночного стекла» в конце концов израсходует мощь, которую придала ему кровь ведьмы. Ашмара использовал бездонный источник Вейра, они же вскоре устанут и лишатся магии.

Если каким-то чудом не изменить соотношение сил, они проиграют. И тут за плечом Джоака — не в настоящем мире, а в сонной пустыне — раздался голос:

— Может быть, я смогу чем-то помочь?

Юноша удивленно оглянулся. Казалось, что внутри камней Южной стены плавает человеческая фигура, так как перед взором Джоака два мира наложились друг на друга. Черты лица расплывались, но юноша узнал бы этого тощего старика при любых обстоятельствах.

— Шаман Партус!

Опираясь на старую клюку, пустынник улыбнулся Джоаку.

— Похоже, тебе понадобилась помощь.

Грэшим заставил себя улыбаться как можно искреннее. Пока что Джоак не выказывал подозрений по отношению к темному магу, укрывшемуся за бронзовым лицом старого шамана. Грэшим поспешил сюда, как только почувствовал, что мальчишка колеблется на границе между двумя мирами. Времени почти не оставалось. Маг не мог позволить, чтобы вампир убил мальчишку. По крайней мере, до тех пор, пока Грэшим сам не решит, что пора.

Чтобы добраться сюда, маг использовал темное волшебство и мог наблюдать за поединком между двумя ваятелями. У Джоака, конечно, имелись прирожденные способности, но мог ли он превзойти коварство и опыт Ашмары? Жалко, что Шоркан настолько искусно управляет бесплотным духом вампира. Ашмара — смертельно опасный противник и находится сейчас в шаге от того, чтобы лишить Грэшима последней надежды вернуть молодость.

— Как ты можешь помочь мне? — спросил мальчишка. — Я-то думал, у тебя нет никаких способностей к ваянию.

Джоак выглядел призрачным и туманным, как марево над раскаленным песком в пустыне.

— Ты несомненно прав. — Грэшим говорил голосом шамана. — Ты болтаешься между нашим миром и сонной пустыней. Только истинный ваятель способен совершить подобное.

— Тогда чем ты можешь помочь?

— Я могу передать тебе свою мощь. Два человека сильнее, чем один.

— Не думаю, — сомневался Джоак, — что это поможет справиться с призраком мертвеца.

— Ашмару можно уничтожить, — покачал головой маг, стараясь быть убедительным. — Есть тайны, которые я почерпнул в старинных летописях. И могу открыть их тебе. Способы победить вампира.

Фигура Джоака обрела более четкие очертания, когда он, заинтересовавшись, приблизился к Грэшиму в сонной пустыне.

— Что это за старинные способы?

Старик отступил на шаг. Чтобы заклинание сработало, нужно заманить мальчишку в мир снов. Поскольку сам Грэшим не был ваятелем, то сейчас не мог дотянуться до Джоака. И, махнув рукой, позвал его к себе.

— Этого нельзя объяснить словами. Нужно показать, научить тебя.

— Так покажи! — Облик мальчишки стал еще вещественнее.

— Для этого нужно, чтобы ты полностью вошел в мир снов. Тогда я смогу обучать тебя. — Грэшим отступил еще на шаг. Джоак приблизился немного, но потом остановился, усмехаясь. — Чего ты ждешь? Иди ко мне, мальчик мой.

— Как бы не так, Грэшим. — Маска доверчивости соскользнула с лица Джоака, сменившись настороженным выражением.

Маг удивился, потом нахмурился. Открыл рот, чтобы возразить, но прочитал во взгляде мальчишки, что теперь обдурить его не удастся.

— Покажись! — потребовал Джоак. — Довольно притворяться. Однажды ты меня уже обманул, приняв облик Элены. Думаешь, твоя уловка сработает снова?

Тяжело вздохнув, Грэшим сбросил маску Партуса, возвращаясь к собственному, истонченному веками, облику. Палка преобразилась в магический посох.

— Так лучше?

— Что ты сделал с шаманом? — грозно спросил юноша.

— Мне нужно было новое одеяние взамен изношенного.

— Значит, ты убил его?

Грэшим пожал плечами.

— А как ты меня узнал? — спросил он.

— Ты упомянул Ашмару. Шаман Партус ничего не знал о тени вампира. Он не мог выглядывать из мира снов. Твое знание тебя выдало. — Фигура Джоака начала тускнеть и расплываться. — А теперь, когда я раскрыл твои уловки, пошел вон!

— Подожди!

— Нам не о чем говорить, — оглянулся юноша.

Грэшим знал: он находится на волосок от того, чтобы полностью потерять мальчишку. Если Джоак снова начнет сражаться, Ашмара так или иначе сомнет его и уничтожит. Но маг не мог допустить такого исхода.

— Я могу сказать тебе, как его победить!

— Почему я должен тебе верить? — прищурился Джоак.

— Не надо верить мне, поверь себе.

— Как это? — Юноша развернулся.

— Предлагаю сделку. Я раскрою тебе тайну, как поразить Ашмару, а ты пообещаешь мне вернуться сюда, в сонную пустыню.

— А для чего я тебе нужен?

— Я выставляю на обмен только одну тайну. Но готов пообещать — если ты сдержишь слово, — что я не попытаюсь убить тебя, заманить в ловушку или очернить твою душу каким бы то ни было способом. Клянусь!

— Будто ты никогда не нарушал клятв! — пробормотал Джоак, но уходить не спешил.

— Либо прими мое предложение, либо откажись. — Грэшим перехватил посох поудобнее. — Спаси своих друзей или умри. Мне без разницы.

Юноша колебался. Его рука сжалась в кулак.

— Говори… — начал он с надрывом в голосе.

— Вначале поклянись жизнью своей сестры, что вернешься ко мне.

— Да. — Джоак закусил губу и кивнул с видимой неохотой. — Я клянусь. Но только если твоя тайна в самом деле поможет уничтожить Ашмару.

— О, можешь не переживать… — доброжелательно улыбнулся Грэшим. — Если я ошибаюсь, то Ашмара убьет нас всех.

— Говори скорее, — потребовал Джоак. — В чем тайна вампира?

Пожав плечами, маг очертил кончиком посоха круг на песке у своих ног.

— Ты обратил внимание, что Ашмара не покидает черного стеклянного островка?

— И что с того? — Юноша сверкнул глазами.

— Это — его связь с реальным миром. — Темный маг перечеркнул рисунок. — Разрушь ее, и призрак вернется в темницу под Аи’шаном, где покоятся его кости.

Удивление Джоака было столь сильным, что едва не разорвало грань между мирами. На миг он полностью вывалился в сонную пустыню, но вовремя опомнился и вернулся.

— Так просто?

— Как почти вся магия, — разочарованно усмехаясь, ответил Грэшим.

— Надеюсь, что ты не солгал. — Юноша повернулся и вновь превратился в туман.

Грэшим тяжело оперся на посох и проговорил вслед Джоаку:

— Будь осторожен, мой мальчик. Не дай себя убить.

Резко развернувшись, Кесла воткнула обломанное лезвие стеклянного кинжала в спину скорпиона, изваянного из песка, крутанувшись на пятке, перерезала горло когтистой саламандре. Порождения магии рассыпались песком. Девушка прыгнула и перекатилась, уворачиваясь от высунувшегося из пола острия.

Она присела, тяжело переводя дыхание. В касте ее учили бежать по пустыне полдня, покрывая лигу за лигой, но непрерывная схватка уже утомила ее. Девушке приходилось защищать и себя, и Джоака.

Помогали ей только Сай-вен со своим драконом. Рагнар’к ревел на весь зал, заставляя Ашмару усиленно колдовать. Драконьи крылья крушили создания вампира направо и налево, а серебряные когти взрывали песок.

И тем не менее бледный вампир непоколебимо стоял на круге из «ночного стекла», закутавшись в мглистый плащ. Казалось, битва его не занимает. Можно было подумать, что призрак развлекается, все чаще хохоча, когда Кесла сбивалась с шага.

«Он играет с нами, — догадалась она. — Как кошка с мышками».

Девушку не отпускала уверенность, что вампир мог призвать живых чудовищ — скал’тумов, песчаных акул, черных скорпионов — и покончить с пришельцами без всякого труда. Но он не торопился. Продолжал напускать на них песчаных тварей, наслаждаясь безуспешными атаками, издеваясь над теми усилиями, которые тратили противники, сражаясь с неуязвимыми созданиями.

— Кесла! — крикнул позади нее Джоак.

— Что? — Девушка развернулась, вспарывая брюхо песчаному удаву.

Подзывая ее к себе, юноша скороговоркой произнес:

— Я знаю, как уничтожить Ашмару.

— Как?

— Стеклянная лужица под его ногами. Разбей ее, и призрак вернется под Аи’шан.

— Ты уверен?

— Нет. — Он замялся. — Но стоит попробовать.

— А как ее разбить?

— Не знаю, — нахмурился Джоак. — Попробуй ударить своим кинжалом.

Она кивнула. В его словах была доля истины. Вампир не сходил с черного пятна, как пришпиленный. Похоже, он в самом деле связан с ним.

— Я попробую. Но тебе придется защищаться самому.

— Не думай обо мне. Я позвал Рагнар’ка. Они с Сай-вен будут меня охранять. Только разбей стекло.

Кесла подняла голову. На миг их глаза встретились. Столько осталось невысказанного… Но юноша не успел промолвить ни слова, как она рванулась вперед. Убийца подпрыгивала, приседала, вертелась, прорубая себе путь сквозь сонмище песчаных тварей.

Ее движения привлекли внимание Ашмары. Красные глаза с новой силой вспыхнули на белом лице. Атаки зверей стали настойчивее, мешая Кесле идти вперед. Похоже, теперь все силы были брошены против нее. Неужели вампир разгадал их замысел?

— Ты хорошо двигаешься, — проговорил Ашмара, когда до него оставалось несколько шагов. — Гораздо лучше, чем то неповоротливое создание, с которым я повстречался в Ка’алоо.

Кесла перепрыгнула через одну песчаную тварь, выпадом поразила вторую. Чудовища появлялись со всех сторон. Когти и клыки слились в сплошное пятно.

— Широн убил тебя в тот раз, вампир! — воскликнула она.

— Нет, — ответил он с горечью. — Меня погубили мои собственные глупость и доверчивость. Широн заявил, что его кровь может очистить Тулар, я ему поверил. И конечно, не мог допустить, чтобы такое случилось. Поэтому я опрометчиво расходовал магию, и свою, и других ваятелей Тулара. Но пустыня защищала мальчишку — наша магия, вместо того чтобы уничтожить его, уходила в пески и плавила их, превращая в жидкое стекло. Я, конечно, понял свою ошибку, но поздно. Я так широко распространил свою магию по пустыне, что уже не мог убежать из расплавленных песков. Мое тело, оболочка моего духа, погрузилось в стекло, и Широн сковал его в сонной пустыне. Убежать я не смог.

Кесла продолжала резать и тыкать обломком кинжала. С вампира, по мере того как он излагал свою историю, сбежало напускное веселье.

— Но теперь у меня будет своя победа, своя месть! — Он оглянулся через плечо на возвышающегося над ним василиска. — Я увижу, как Южные Пустоши падут.

Воспользовавшись оплошностью отвлекшегося вампира, Кесла оттолкнулась от спины скорпиона, уворачиваясь от песчаного хвоста, и полетела к Ашмаре.

Он отпрянул, невольно поднимая руки для защиты, но девушка пролетела сквозь него и ударилась о твердую поверхность лужи из «ночного стекла».

— Ты все еще пытаешься убить мертвого? — расхохотался Ашмара, опуская руки и качая головой.

Вытянувшись, Кесла взмахнула кинжалом и нанесла точный удар прямо в середину застывшей лужи. Громко зазвенев, рассыпалось стекло. Острая боль пронзила ее руку. Глянув вниз, она увидела, что кинжал разлетелся в мелкие осколки, а черный диск остался целым, даже царапины не появилось на его гладкой поверхности.

Ее душу затопило черное отчаяние.

— Нет… — простонала девушка.

Мало того, что она потерпела неудачу, так вдобавок лишилась единственного оружия, с которым могла противостоять зверям, порожденным магией вампира. Над ее головой раздался громкий смех.

Кесла поднесла руку к глазам. Осколки «ночного стекла» вонзились ей в правую ладонь. Когда она пошевелила пальцами, из раны хлынула кровь. Потеряв последнюю надежду, девушка оперлась о блестящую черную поверхность, собираясь встать, чтобы сражаться до последнего дыхания.

— Надоели мне ваши игры, — прошептал желчный голос вампира над самым ее ухом. — Пришла пора покончить с забавой.

В смехе Ашмары звенело нескрываемое торжество.

Девушка оттолкнулась, готовая вскочить и биться, но внезапно потеряла опору.

Смех вампира сменился криком боли.

Приглядевшись, Кесла поняла, что ее рука провалилась сквозь стекло, как через талый снег. Она поднесла ладонь к глазам. Кровь обильно стекала по запястью. И тут она припомнила слова Ашмары: «Широн заявил, что его кровь может очистить Тулар…»

На девушку нахлынуло озарение. Вновь картины шелестящих листвой деревьев и раскинувшегося моря закружились вокруг нее. В красных же глазах Ашмары читался подлинный ужас.

— Пожалуйста… не надо…

Кесла повернулась к озерцу «ночного стекла» и провела по нему окровавленной рукой. Там, где ее кровь попадала на твердую поверхность, стекло превращалось в обычный песок.

— Нет, не отправляй меня обратно! — Вой ужаса и муки исторгся из тени Ашмары.

Но она не замечала его мольбы, точно так же, как и он не замечал слез детей, умиравших у его ног. Она размазала кровь по всему черному пятну, а потом отпрыгнула. Алая влага пузырилась на твердом стекле, обращая его в песок.

Поднявшись на ноги, Кесла отступила подальше. Так же как и стекло, исчезало бледное лицо Ашмары. У него уже не было рта, вампир не мог кричать, только глаза сияли отчаянием и болью, но вскоре и они растворились в воздухе благодаря магии Кеслы.

Вскоре перед ней остался лишь чистый песок.

Девушка сжала окровавленный кулак.

«Магия пустыни!»

Теперь никуда не денешься от горькой правды, которая сорвалась с губ Ашмары. Она не женщина, а некое создание, магический инструмент, призванный нанести удар в сердце зла, обитавшего в Туларе.

Несмотря на победу, слезы выступили у нее на глазах.

Джоак подошел к Кесле и прочитал в ее глазах горе.

— Что с тобой? — спросил он.

Девушка покачала головой, отстраняясь.

Прежде чем юноша смог расспросить ее, к ним подбежала Сай-вен. Она уже убрала ладонь с шеи дракона, и Рагнар’к исчез в вихре чешуи, сменившись обнаженным Кастом.

— Как вам удалось? — воскликнула мер’ай. — Как вы изгнали тень вампира?

Каст поднял с песка обрывки своего плаща и тоже приблизился к ним.

Джоак рассказал о встрече с Грэшимом и о тайне, которую открыл ему темный маг.

— А почему злодей вдруг стал таким добреньким? — подозрительно осведомился кровавый наездник.

— Я заключил с ним договор, — ответил Джоак. — Пообещал, что вернусь в сонную пустыню.

— Но это наверняка ловушка! — воскликнула Сай-вен.

— Не сомневаюсь, — кивнул юноша.

— А как же обещание? — спросил Каст.

— Я сдержу слово и вернусь в сонную пустыню. Но я ведь не сказал, когда вернусь. Не сегодня и не завтра, это уж точно. Может быть, через много-много зим.

— Темному магу придется ждать долго, — усмехнулся Каст.

— Он прожил пять столетий, — пожал плечами Джоак. — Что для него еще десяток лет?

Сай-вен кивком указала на Кеслу, которая все еще стояла там, где недавно была черная стеклянная лужа.

— А то, что она сделала… Это Грэшим подсказал?

— Нет. — Джоак подошел к девушке и мягко тронул ее за плечо. — Расскажи, что здесь произошло.

Она наконец-то повернулась, ее голос дребезжал, как ломающийся кинжал из «ночного стекла».

— Вампир и шаман Партус оказались правы. Я — не настоящая. — Она сбросила ладонь Джоака. — В моей крови, как и у Широна, заключена магия пустыни, достаточно сильная, чтобы излечивать все, что затронуто порчей.

— Нет, ты настоящая. — Юноша все-таки взял ее за руку, сжал запястье. — Ты из плоти и крови. Разве имеет значение то, что ты родилась не от мужчины и женщины?

— Для меня имеет. — Кесла смерила его долгим взглядом. — И для тебя будет иметь… в конце концов.

— Никогда, — ответил он, готовый на все, чтобы из ее голоса ушло отчаяние.

Но девушка уже шагала к василиску.

— Теперь я знаю, как уничтожить врата Вейра. Моя кровь очистит пески от их зла. — Она остановилась перед изваянием, уставившись прямо в его красные глаза. — Теперь я знаю свою роль.

— Кесла, не надо! — кинулся к ней Джоак. — Врата Вейра…

Девушка подняла окровавленную ладонь и положила ее на каменную грудь василиска. Ее рука провалилась в статую, будто бы та была не твердой скалой, а туманом.

— Кесла!

Она обернулась с выражением удивления и страха.

— Джоак!

Юноша прыгнул к ней, схватил за плащ, пальцы его вцепились в плотную ткань. Но Кесла падала вперед, будто бы увлекаемая невидимой рукой. Она провалилась во врата Вейра и исчезла. Крик ее затихал, уходя все дальше и дальше, словно она летела в бездонный колодец.

У Джоака остался только плащ. Другая одежда Кеслы лежала смятой грудой у подножия изваяния. Юноша отбросил плащ и припал к василиску, решившись отправиться следом. Но его ладони ощутили лишь холодный камень. Ощупывая его пальцами, брат Элены искал хоть какой-нибудь путь внутрь.

Чудовище надменно смотрело на него, источая злобу и ненависть.

Девушка исчезла.

— Кесла! — Джоак упал на колени.

Шорох осыпающегося песка привлек его внимание. Охнула Сай-вен. Юноша увидел, что изваяние из эбенового камня медленно расправляет змеиные кольца, взрывая песок. Рубиновые глаза, наполненные темным огнем, неторопливо отыскали Джоака.

Василиск Тулара снова ожил.