Врата ведьмы

ГЛАВА 21

Эр’рил стоял на скале, нависавшей над ущельем, повернувшись спиной к закатному солнцу. Глубоко внизу текла, будто река, раскаленная лава. Даже на такой высоте воин ощущал жар. Он поглядел на север, потом на юг. Трещина в земле тянулась на сотни лиг и в одну и в другую сторону. Королевство д’варфов находилось совсем рядом, но путь к нему был надежно перекрыт.

В обоих направлениях отправили разведчиков, надеясь отыскать хоть какую-нибудь переправу. Ожидая их возвращения, отряд разбил лагерь для ночевки.

Сурово сдвинув брови, Эр’рил начал спускаться по склону, удаляясь от источника жара. Приземлившись здесь, на элв’инском яле, шесть дней тому назад, они начали сухопутный поход. Дорога изобиловала опасностями: отравленные ручьи, ветер, несущий смертельный дым, бесплодные пустоши, где нельзя было найти даже одну-единственную травинку. И вот теперь непроходимая долина, залитая расплавленным камнем. Эр’рил огляделся. Вокруг, куда ни кинь взгляд, возвышались горы — зазубренные пики и обрывистые ущелья. Со стороны казалось, будто они разбили лагерь в зубастой пасти чудовищного зверя.

Приблизившись к спутникам, он увидел, что Элена стоит на коленях рядом с Тол’чаком и Мамой Фредой. Старуха меняла повязку на ноге капитана-элв’ина, удержать которого на месте могли лишь мощные руки огра. Взволнованная Элена пыталась помочь им. Позавчера Джеррик по неосторожности влез в заросли «тигрового зуба». Побеги ядовитого кустарника тут же набросились на него, вонзив в ногу длинные шипы. Веннар быстро освободил угодившего в ловушку элв’ина, но раны загноились.

— Как там Джеррик? — спросил Эр’рил, едва войдя в лагерь.

— Отвар ивовой коры слишком слабое противоядие. — Мама Фреда утерла испарину. Она взяла элв’ина за запястье и покачала головой. — Боюсь, он не доживет до утра. — Ее голос дрогнул, а пальцы сжали руку капитана. Целительница и Джеррик, оба в возрасте, седоволосые, сдружились за время долгого похода.

Эр’рил нахмурился. Еще одна смерть. Если Джеррик умрет этой ночью, то станет третьим членом отряда, погибшим за шесть дней пути. На одного из разведчиков-д’варфов напал огненный червь, а второй наступил на спрятавшуюся в красной грязи рогатую жабу. Первый умер на месте, а второй кричал полдня, прежде чем жабий яд одолел его.

И вот теперь Джеррик…

— Может быть, попробовать применить магию? — в сотый раз предложила Элена, соединив ладони.

— Нет, — сурово возразил Эр’рил, подходя ближе. — Мы знаем, что эти земли могут чувствовать магию. Не стоит пробуждать их, подвергая себя лишней опасности.

— Но…

— Эр’рил прав, — согласилась Мама Фреда. — Твоя магия не сможет его спасти в любом случае. Только продлит мучения.

Закончив перевязку, она осталась сидеть на корточках, взволнованная и расстроенная.

Судороги элв’ина стали слабее.

Тол’чак вытер его лоб влажной тряпицей.

Знахарка вздохнула. Тикал, сидевший на ее плече, прижался к щеке хозяйки. Зверек не желал спускаться. Казалось, он не мог заставить себя прикоснуться к отравленной земле.

— Если бы я изучила эти места получше, — спокойно проговорила Мама Фреда, — то смогла бы найти подходящее снадобье. Но я никогда раньше не встречала столько животных и растений, искаженных порчей.

— Никого из них тут не было, пока Неназываемый не поднялся из наших древних рудников, — заметил Веннар, появляясь из темноты. Он покрутил головой. — Склоны этих гор когда-то покрывали сосны и тисы. В тенистых чащах водились олени, кролики, лисы и барсуки.

Эр’рил посмотрел на окружающие стоянку скалы, укрытые пологом ночи. В слова Веннара трудно было поверить. Как могла земля так измениться?

Элена села на гладкий валун у костра.

— Если мы не уничтожим врата Вейра, весь мир станет таким, — заметила она.

— Но как мы до них доберемся? — Эр’рил глянул на небеса, подсвеченные на востоке красными огнями лавы.

— Будем надеяться, что мои разведчики отыщут путь, — сказал Веннар.

Вдоль трещины в каждую сторону отправились по два разведчика. Они взяли с собой зрительные трубы. Им приказали подняться на ближние горы и попытаться найти, где кончается ущелье или где можно через него перебраться.

Воин равнин обвел глазами собравшихся у костра. Если не считать ушедших разведчиков, то остались Веннар и с ним шестеро д’варфов — слишком мало, чтобы противостоять возможному нападению. Это ему очень не нравилось. Они устали и исхудали — кожа да кости. Кто-то заболел, надышавшись отравленным воздухом или попив гнилой воды, — кашель, лихорадка, рези в животе. Но похоже, д’варфам больше всего страданий причиняли не телесные недуги, а отчаяние, поселившееся в их сердцах. Они молчаливо разглядывали свою изувеченную родину.

— Этой ночью будет полная луна, — заметила Элена.

Эр’рил повернулся к ней. По блеску в глазах девушки воин догадался, на что она намекает.

— Ты хочешь попробовать открыть Кровавый Дневник?

— Думаю, получится, — сказал она мягко. — Нам пригодится любая помощь.

— Но твоя магия… — начал Эр’рил.

— Мне не требуется магия, чтобы вызвать дух Чо. Это волшебство таится в самой книге, ее страницы пропитаны древним заклинанием, которое наложил твой брат. Оно не привлечет внимания здешних наблюдателей.

— Мы не знаем этого наверняка. Может быть, лучше подождать возвращения разведчиков?

Будто в подтверждение его слов, донесся стук камней. Все мгновенно оказались на ногах. Часовой что-то крикнул в темноту на д’варфовском наречии и получил такой же ответ.

Вскоре в лагерь вступила пара разведчиков в изодранной одежде. И не одни — они волокли странное существо с синюшной кожей и светящимися желтыми глазами, зажав его с двух сторон. Оно очень походило на лягушку из-за перепончатых лап и пальцев с присосками.

— Это еще кто? — спросила Элена, шагнув им навстречу.

Эр’рил слегка придержал ее, опасаясь незнакомой твари.

— Мы вскарабкались на горный хребет в поисках дороги на север, — тряхнул головой один из разведчиков. — Разлом тянется до самого горизонта. И никакой возможности через него перебраться нет.

Эр’рил с трудом сдержал стон.

— А это что за зверь? — спросил Тол’чак, вороша костер палкой, чтобы стало посветлее. — Его можно есть?

Синекожий отшатнулся от огромного огра и задрожал всем телом, пытаясь вырваться. Его желтые глаза наполнились ужасом.

— Нет, — неожиданно завопил он писклявым голосом. — Нет, не ешьте, умоляю. Григрел невкусный.

— Он говорит! — изумилась Элена.

Один из разведчиков встряхнул синекожего:

— А ну успокойся, ты, вонючая куча навоза!

Существо съежилось и заскулило, задрожав еще сильнее.

Нахмурившись, Элена решительно оттолкнула руку Эр’рила. Она опустилась на колени рядом с пленником и положила ладонь ему на руку.

— Тссс… Все хорошо. Тебе не причинят вреда.

— Мы схватили его, когда он пытался стянуть зрительную трубу. Я оставил ее на скале ненадолго, а когда повернулся, маленькая дрянь уже улепетывала, держа ее в своих мерзких ручонках.

— Красивая… Блестящая… — проблеяло существо.

— Мы свалили его точным броском камня, — завершил рассказ разведчик.

— Кто это? — закатил глаза Эр’рил.

— Это ворг, — ответил Веннар. — Я кое-что слыхал об этом мерзком народце. Разума у них почти нет. Так, на волосок больше, чем у гоблинов. У них подлая повадка — изводить горняков в забое. То инструмент стащат, то нагадят в выработке, иногда даже обвалы устраивали, чтобы нас, д’варфов, засыпало.

В стороне у костра застонал Джеррик.

— Пойду согрею ему настойку из ивовой коры, — поднялась Мама Фреда.

Ворг вытянул шею, пытаясь заглянуть через плечо Элены. Его выпуклые глаза увидели элв’ина, щелевидные ноздри подергивались.

— Плохой остряк проткнул, — сказал он, издав горлом рыкающий звук, напомнивший странное рычание кустов «тигрового клыка».

Элена заметила, как удивился Эр’рил, присевший рядом с существом.

— Ты догадался, что с ним произошло? — строго спросил он, не сводя пристального взгляда с ворга.

От звуков его голоса синекожий сжался в комок.

— Если он знает о «тигровом клыке», — вмешалась Мама Фреда, — может, он знает, где найти противоядие?

Элена отодвинула Эр’рила и мягко спросила ворга, погладив его локоть:

— Ты знаешь, как ему помочь? — Она кивнула на капитана-элв’ина.

— Григрел знает, — сказало существо, подвигаясь к ней поближе.

— Ты покажешь мне?

Жабообразное создание кивнуло.

Девушка дала знак разведчикам освободить его.

— Моя госпожа, — остановил их шагнувший вперед Веннар. — Не следует доверять воргам. Они коварны.

— Если мы не попытаемся, мы потеряем Джеррика, — вздохнув, поднялась Элена. — Если хочешь, возьми его на привязь, но давай проверим, знает ли он, как нейтрализовать яд.

Предводитель д’варфов кивнул, обмотал веревку вокруг худой шеи синекожего и только потом разрешил развязать его.

— Покажи нам! — потребовал Веннар, сделав вид, будто хочет пнуть существо.

Элена нахмурилась и решительно заявила:

— Дай мне веревку!

Но Эр’рил опередил ее.

— Поговори с воргом, а я буду держать его на привязи.

Подумав, девушка согласилась и погладила плечо местного обитателя.

— Давай, малыш. Покажи нам, чем можно его вылечить.

Ворг взвизгнул и поскакал вперед на мускулистых задних лапах, не касаясь камней передними.

— Давай! Давай! Давай! — бормотал он на каждом прыжке, увлекая их из лагеря в прохладный сумрак ночи.

Он подпрыгивал, принюхиваясь к ветерку, а потом скакал дальше. Элена еле поспевала за ним. Сзади шел Эр’рил в сопровождении Веннара, Тол’чака и Мамы Фреды. Ворг провел их по покатому, каменистому склону, ведущему от скалы к вонючему озерку, вся поверхность которого заросла водорослями, испускавшими зеленоватый свет.

Григрел наклонился, опираясь на кривую руку.

— Это поможет? — спросила Элена.

Мама Фреда заглянула в заводь.

— У некоторых морских водорослей просто поразительные целебные свойства, — сказала она.

Наклонившись к припавшему к скале воргу, Элена произнесла:

— Это поможет вылечить?

Неожиданно синекожий повернулся, из-под его руки вылетел камень, угодив Эр’рилу точно по пальцам. Тот охнул и выронил веревку. Ворг оказался на свободе. Он прыгнул на Элену, потом в сторону и, цепляясь за выступы и неровности, с поразительным проворством вскарабкался на скалу.

Ему удалось застигнуть всех врасплох — никто не догадался схватить веревку или самого ворга. Он забрался на вершину утеса, четко вырисовываясь на фоне восходящей луны.

— Прощать. Про-ощать Григрел, — пропищал он. — Зеленая лечить. Зеленая лечить плохой остряк.

Он взмахнул рукой, лунный свет блеснул на чем-то, зажатом в его кулаке, и ворг исчез.

Элена ощупала свой пояс и разразилась громкими проклятиями.

— Что? — кинулся к ней Эр’рил.

— Он стащил мой кинжал! — Щеки девушки раскраснелись от гнева и обиды. — Мой ведьмин кинжал.

— Проклятый воришка! — зарычал Веннар.

— Нет, — возразила Мама Фреда, поднимаясь от озерка, из которого уже успела зачерпнуть горсть водорослей. — Он просто обменял свою тайну на кинжал Элены.

— Если эти водоросли помогут вылечить Джеррика, — покачала головой ведьма, — то это — малая плата.

Целительница благодарно улыбнулась ей.

Они помедлили мгновение-другое, чувствуя себя одураченными, а потом вернулись в лагерь. Там они обнаружили вторую пару разведчиков, которые рассказывали об огненной реке.

— Что вы нашли? — обратился к ним Веннар.

Но их новости оказались столь же неутешительными, как и у первых. Ущелье тянулось бесконечно, и удобного места, чтобы пересечь его, они не обнаружили.

Эр’рил посмотрел на Элену.

— Может быть, тебе в самом деле стоит посоветоваться с дневником?

Элена присела на скалу, держа на коленях раскрытый Кровавый Дневник. Высоко в мглистом ночном небе сияла полная луна, а вокруг багрово светились горы серединной Гал’готы. Спутники ведьмы собрались неподалеку от нее вокруг походного костра, но Элена постоянно чувствовала на себе взгляд воина равнин. Эр’рил был, как всегда, настороже, хотя и держался от нее на почтительном расстоянии.

Она одернула куртку, отороченную кроличьим мехом, закуталась поплотнее и хмуро глянула на призрак тети Филы, висевший перед ней в воздухе. Они беседовали довольно долго. Элена поведала во всех подробностях историю их путешествия, а Фила время от времени прерывала ее вопросами. Но разговор пошел совсем не в том направлении, в каком рассчитывала девушка.

— Выходит, ты замужем? — со смешком спросила тетя Фила. — За Эр’рилом?

Покраснев, Элена опустила глаза и посмотрела на книгу, которая сейчас стала окном в звездную пустоту.

— Я замужем только по обычаям элв’инов, — терпеливо пояснила она. — Это не был обмен клятвами, как положено.

— Да ладно… С той долей королевской крови, которая течет в твоих жилах, ты запросто можешь считать себя наполовину элв’инкой. Значит, как я предполагаю, вы женаты, по меньшей мере, наполовину. — Подпустив острую шпильку, тетя тепло улыбнулась девушке.

Вопрос был щекотливый. За все время путешествия Эр’рил держался подчеркнуто вежливо и почтительно. Всякий раз, когда она пыталась поговорить, чтобы прояснить отношения между ними, он находил какое-нибудь другое, более важное, дело: спешил развести костер, собирался охотиться на куропаток, хотел посоветоваться с разведчиками-д’варфами о предстоящей дороге.

— Хватит о моем семейном положении. — Элену рассердило излишнее внимание тетушки. — Мне нужна твоя помощь и безотлагательный совет.

— Как скажешь, дитя мое, — улыбнулась Фила. — Чем я могу помочь?

— Мы почти достигли долины д’варфов, — вздохнула девушка. — Но не можем преодолеть глубокое ущелье. Лавовая река течет по дну, отрезая путь.

— А если воспользоваться элв’инским ялом? — Мерцающее лицо призрака стало серьезным.

Элена мельком оглянулась на лагерь.

— Конечно, можно вернуться к нему. Но мы ушли слишком далеко от места посадки. Кроме того, капитан серьезно болен — его отравило одно из местных растений. Нужно придумать что-то другое.

— Значит, ты хочешь поинтересоваться, нет ли у Чо в запасе какой-либо магии, чтобы перенести вас на тот берег?

Ведьма кивнула.

— Я спрошу ее, но, подозреваю, особой помощи вы не дождетесь.

— Мы будем благодарны за любую.

Тетя Фила улыбнулась и закрыла глаза. Когда они вновь открылись, тетушка исчезла. Хотя лицо призрачной фигуры оставалось тем же самым, в глазах Филы теперь зияла пустота книги — холодная, беспристрастная, далекая.

— Чо, нам нужно твое наставление, — мягко произнесла Элена.

Призрак, казалось, не слышал ее, оглядываясь по сторонам.

— Я чувствую Чи где-то рядом. — Голос ее был таким же холодным, как и глаза.

Элена проследила за взглядом Чо. Она смотрела прямо на королевство д’варфов по ту сторону ущелья.

— Мы считаем, что в той стороне находятся врата Вейра, одни из тех черных оков, что удерживают в ловушке твоего брата. Их можно разрушить, если…

— Боль! — прервала ее Чо. — Я ощущаю его мучения!

Фигура повернулась, и Элена заметила оттенок страдания на ее холодном лике.

— Мы отыщем способ освободить его, — пообещала девушка. — В этом я клянусь, но вначале нам необходимо преодолеть пылающее ущелье. — Она как можно быстрее объяснила, что же преградило им дорогу.

— Огню можно противопоставить лед, — сказала Чо. — Так было всегда. Звезды пылают, пустота замерзает.

Элена нахмурилась. Ей хотелось бы получить более ясный ответ.

— Возможно, ты сумеешь научить меня какой-нибудь магии, которая позволит нам пройти через разлом?

— Подойди ко мне. — Чо поманила ее ладонью, казалось, изваянной из лунного камня.

Помедлив, Элена поднялась, держа книгу в руках.

— Ты знаешь меня, прикасалась ко мне, разделила мой дух. Я — лед пустоты, пламя звезды, буря, бушующая между ними. — Чо пристально смотрела на приближающуюся девушку. — Но я также — незримый дух.

Элена догадалась, что она перечисляет разные виды ее магии: холодный огонь, ведьмин огонь, ураганный огонь, призрачный огонь.

— Я понимаю.

— Пойми еще больше. — Чо протянула руки.

Ладони Элены, горящие ярким рубиновым светом, против ее воли поднялись навстречу призраку. Казалось, будто невидимая сила увлекает ее, схватив за запястья. Кровавый Дневник упал на камни. Задыхаясь, она пыталась сопротивляться, но напрасно.

Ее руки соприкоснулись с призрачной фигурой Чо. Элена почувствовала знакомую волну обновления. Но в ней и без того хватало могущества. Испуганная и удивленная, девушка покрепче уперлась ногами в скалу и подчинилась пульсирующей силе, истекающей из Чо. Что же произошло?

Затем она шагнула назад, поняв, что тело вновь ее слушается.

И упала на спину, окруженная струйками дыма. Она закашлялась и подняла руки. Обгоревшие рукава ее куртки все еще тлели, светясь в ночном мраке.

Но не безвозвратно испорченная одежда вынудила Элену вскрикнуть. Обе ее руки, от плеч и до кончиков пальцев, сияли от магии крови.

— Что ты сделала? — Девушка вскочила на ноги.

Позади послышались шаги.

— Что произошло? — раздался голос Эр’рила.

Невольно Элена попыталась спрятать преобразившиеся руки, убирая их за спину. Но дымок привлек внимание воина равнин. Его глаза широко распахнулись от удивления.

— Элена?..

— Я не знаю, что сейчас произошло, — пробормотала она, укоризненно поглядывая на призрак Чо.

— Мост проложен, — ответила та, словно этим объяснялось все.

— Зачем ты это сделала? — спросил Эр’рил, становясь рядом с Эленой.

— Против огня может бороться лед. — Чо вновь оглянулась на озаренные багровым светом небеса на востоке.

Элена тем временем опомнилась настолько, что смогла прислушаться к магии в своих руках.

— Это холодный огонь, — прошептала она. — Везде холодный огонь. В обеих руках.

Подняв с пыльных камней Кровавый Дневник, Эр’рил посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Мой правый кулак был наполнен солнечной силой, ведьминым огнем. Теперь же его сила увеличена втрое, но Чо преобразила солнечную магию в лунную. Я не понимаю…

— Может, тебе следует поговорить с тетей? — предложил воин равнин. — Возможно, она способна объяснить нам смысл поступков духа.

Девушка не стала спорить.

— Чо, я хотела бы снова поговорить с тетей Филой.

— Та, кто зовется Филой, ждет тебя, — кивнул призрак.

И мгновенно изменилась, будто внутри скульптуры из лунного камня вспыхнул огонь.

— Мне жаль, дитя мое. Я не знала, что Чо поступит именно так…

— А что она сделала? — Элена подняла ладони.

— Мост проложен, — повторила Фила слова Чо. — Ранее Сиса’кофа могла связывать лишь малую часть своего тела — обычно руки — и через скудную связь получать преломленную силу света. Но теперь есть Кровавый Дневник. Это — двери напрямую к Чо, к почти безграничному источнику магии. Когда Чо выбрала тебя, наследницу Сиса’кофы, она связала твой дух со своим, приблизительно так же, как и со мной. И теперь может сливаться с тобой, как и со мной.

Элена потерла запястья, вспоминая свое бессилие. Казалось, будто кто-то подчинил ее своей воле. И эта мысль напугала ее больше, чем источник неограниченной мощи, бегущей в ее жилах.

— Я знаю, что это сперва ошеломляет. — Тетя Фила, очевидно, ощутила озабоченность девушки. — То же чувствовала и я, когда впервые слилась с Чо в мире духов, создавая мост к книге. Но имеются и определенные преимущества. В полнолуние, когда открыт Дневник, тебе станет доступна вся магия Чо — со всеми тонкостями, во всей глубине. В это время твоя сила будет почти неограниченной. Можно сказать, что ты ненадолго станешь самой Чо.

Глаза Элены широко раскрылись. Она догадывалась, что тетушка пытается ее успокоить, но открытие сильно испугало ее. Девушку начала бить неудержимая дрожь, будто холодный огонь в руках вздумал заморозить ее.

Эр’рил неожиданно обнял ее и крепко прижал к себе. Элена растаяла от его теплого прикосновения.

— Это огромная сила, — сказал он. — Один опрометчивый поступок — и ты выжжешь свою душу.

— Вполне возможно, — кивнула Фила. — Но я доверяю сердцу Элены и твоей силе, воин равнин. — В ее глазах вдруг промелькнула догадка. — Не думаю, что элв’ины соединили вас в браке случайно. В этом событии заложено гораздо больше смысла, чем вы думаете или хотите допустить.

Эр’рил напрягся. Чуть крепче обнял девушку напоследок и отстранился, закашлявшись.

— Об… Об этом холодном огне… — заговорил он, меняя тему. — Как он поможет нам пересечь раскаленный лавовый поток?

— Я не совсем уверена… — нахмурилась Фила. — Чо многое видит гораздо шире, чем вы или я. Она парит между мирами. Подробности ее замысла, я думаю, может постичь только она сама. Возможно, она решила — если огонь перекрыл вам путь, то с помощью льда Элена сможет преодолеть препятствие.

— Очень много льда… — Ведьма потерла руки, ощущая холодный огонь под рубиново-красной кожей.

— Если ты хочешь попытаться преодолеть ущелье, — пожала плечами тетушка, — то попробуй нынче ночью. У тебя осталось лишь две ночи, когда луна будет достаточно сильной и ты сможешь открыть Кровавый Дневник. Не трать время попусту, сидя здесь.

— Я попробую, — кивнула Элена.

— Тогда мы с Чо возвращаемся в книгу. Нужно распределить магию этой луны на все три ночи.

Ведьма закусила губу. Ей не хотелось, чтобы Фила исчезала.

Призрак Филы приблизился к ней.

— Все будет хорошо, дитя мое, — прошептала тетушка на ухо Элене. — Но запомни, что я тебе скажу. Раздели свою ношу. За твоей спиной человек из стандийской стали. Положись на его помощь.

С последним словом тетя Фила улетела, возвращаясь в раскрытую книгу в руках Эр’рила. С исчезновением ее светящейся фигуры ночь стала казаться более темной и пустой. Остались лишь Элена и Эр’рил.

— Что тетя Фила шепнула тебе на прощание? — спросил воин равнин, возвращая девушке дневник.

Прикоснувшись к его пальцам, Элена приняла книгу.

— Посоветовала мне согреться.

Заступив на охрану лагеря, Тол’чак присел у обрыва, глядя на залитую лавой долину. Жар вздымался снизу, будто дыхание огненного зверя, но огр не искал прохладного убежища. За рекой раскинулось королевство д’варфов, и, хотя у него не было волшебного рубина, чтобы указывать путь, Тол’чак знал — его цель где-то там. Услыхав рассказ о Мимбли Тридле и шахте Ги’холлманти, он понял, что должен обязательно побывать в тех древних выработках. Ему надо выполнить последнюю просьбу отца и возвратить сердце-камень туда, откуда его добыли.

Но зачем? Почему? Как возврат камня может помочь снять проклятие Погибели с его народа? Имеет ли это какое-то отношение к его предку, Клятвоотступнику, который совершил великое предательство по отношению к земле?

Неподалеку камень стукнул о камень — кто-то приближался. Тол’чак взглянул на луну, которая скоро должна опуститься за горы. Наверное, Элена уже закончила советоваться с духом из книги. Он молился, чтобы ведьма нашла хоть какой-нибудь способ преодолеть ущелье. Иначе все его надежды разлетятся в прах.

Из темноты возникла невысокая фигура, которая ковыляла к нему, тяжело дыша.

— Мастер Глыба! — послышался знакомый голос. — Я вижу, ты нашел уголок потеплее, чтобы скоротать сегодняшнюю ночь! Зачем разжигать походный костер, когда под боком у нас никогда не гаснущий очаг.

Тол’чак вздохнул. Он узнал Магнама, самого молодого из д’варфов.

— Что-то произошло?

— Ничего, что удивительно для этих проклятых земель. — Магнам поравнялся с огром, хмуро озирая ущелье. — Должен заметить, мелкий ворг с жабьей мордой выполнил свою часть сделки. Старая знахарка утверждает, что капитану здорово полегчало после тех вонючих припарок, жар поутих. Остатки зеленой дряни она сейчас сушит у костра.

— Если Джеррику полегчало, это хорошо.

— Ага! Слыша твой ворчливый голос, я понимаю — ты готов прыгать от радости.

— Что ты ко мне пристал? — Тол’чак повернулся спиной к д’варфу.

Магнам снял с плеча сумку.

— Тут немножко теплого мяса и сморщенных репок.

Огр неразборчиво буркнул что-то.

— Всегда пожалуйста! — Маленький д’варф уселся рядом без приглашения.

Не обращая внимания на еду, Тол’чак продолжал смотреть в ущелье.

— Может, тебе лучше выговориться? — неожиданно спросил Магнам.

— С чего ты взял?

— С тех пор как мы разбили здесь лагерь, ты спокоен, как свинья в зарослях крапивы. Я пришел нарочно, чтобы удостовериться, не вздумал ли ты переправляться через огненную реку вплавь.

Тол’чак сердито покосился на докучливого д’варфа.

— Я изучал карты. — Магнам откинулся назад, опираясь на руки. — Она находится во-он там, если тебе, конечно, интересно.

— Что?

— Пик Ги’холлманти. Гора старого безумца Мимбливада.

— Где? — Огр вытянул шею.

— Обещаешь не прыгать с утеса в огненную реку и не мчаться туда?

— Где? — переспросил Тол’чак.

— Прямо за тем пиком. — Магнам вздохнул и показал пальцем. — Видишь гору, похожую на кривой клык?

Тол’чак прищурился, ему мешал яркий свет из разлома. Да, трудно не разглядеть… Д’варф указывал на один из самых высоких пиков, устремившийся прямо в небо. Казалось, луна цеплялась за его заостренную вершину. Так вот ты, Ги’холлманти, Пик Скорбящего Сердца, место, где родились и сердце-камень, и эбеновый камень, колыбель, из которой Темный Властелин шагнул в этот мир.

Огр приблизился к краю скалы.

— Эй, ты помнишь, что обещал? — нахмурился Магнам. — Никаких прыжков в погибельное пламя!

Прежде чем Тол’чак успел ответить, позади раздались голоса. Говорили быстро и взволнованно. Огр обернулся и увидел, что почти все его спутники поднимаются по склону к нему. Впереди шли Элена и Эр’рил.

— Мне кажется, ты должна еще раз все взвесить, — настаивал Эр’рил.

— Скоро утро и луна зайдет, — возражала ведьма. — Мы и так долго спорили. Я считаю, нужно попытаться немедленно.

— Но ведь это непроверенная магия. Ты никогда еще не использовала такую мощь. Может быть, не стоит торопиться?

Они поднялись к посту Тол’чака в сопровождении Веннара и еще четверых д’варфов. Наверное, Мама Фреда осталась наблюдать за больным Джерриком, подумал огр.

Когда Элена приблизилась, Тол’чак увидел произошедшие в ней перемены.

И Магнам тоже. Маленький д’варф охнул:

— Добрая Матушка! Ты покраснела до самого подбородка.

— Что произошло? — спросил Тол’чак, когда его товарищи приблизились.

— Холодный огонь, — угрюмо пояснил Эр’рил. — Представляешь, Элена верит, что сможет создать ледяной мост через поток лавы…

— Потому что Чо дала мне такую возможность, — перебила его ведьма. — Почему бы не использовать холодный огонь против расплавленных камней! Ты слышал, что говорила Чо? Против огня может бороться лед.

Тол’чак понял, что их спор длится довольно долго.

— Вот поэтому я никогда не женюсь, — едва слышно прошептал Магнам.

— Сила есть сила! — Элена подошла к краю обрыва. — Для начала я просто попробую. Если получится, то заморожу столько лавы, насколько хватит моей магии. А потом, когда вновь взойдет луна, пополню запас силы.

Эр’рил, вовсе не выглядевший довольным, покачал головой.

Но ведьма, не услышав возражений, облегченно вздохнула и повернулась к ущелью. Пошарив на поясе, она обнаружила, что ножны пусты, и вспомнила ворга-воришку. Вздохнув, попросила Эр’рила:

— Разрежь мне ладони.

Воин равнин поднял брови и сделал шаг назад.

Тогда Магнам вышел вперед и с поклоном подал ей кинжал.

— Моя госпожа…

— Спасибо, — поблагодарила девушка.

Ее спутники видели, как ведьма закрыла глаза и глубоко вздохнула, очевидно сосредоточиваясь. Ладони девушки начали светиться, вскоре достигнув ослепительного накала.

— Осторожнее, — напомнил Эр’рил.

Элена сделала глубокий вдох.

Стоя неподалеку, Тол’чак видел, как ведьма сжала губы, заменяя яркое пламя глубоким, ровным свечением. Приготовившись, она провела острым лезвием по ладоням, сначала по одной, затем — по второй. Вздрогнув, Элена простерла руки над разверстым ущельем. Постепенно красноватое свечение ее ладоней сменилось голубым. Кровь тонкими струйками сбегала по пальцам и капала в разлом.

Острый взгляд огра следил за каплями, пока они не скрылись в огненной пропасти. И он увидел, к чему это привело. Лавовая река плеснула в небо пламенным протуберанцем, будто огромный валун рухнул с обрыва. Тол’чак внезапно вспомнил, как при нападении на Стормхейвен затронутая порчей земля учуяла магию.

— Стой! — закричал он, шагнув к Элене.

Но он опоздал.

Из пышущей жаром реки вынырнула огромная птица, состоящая из расплавленной породы и сполохов пламени. Когда она взмыла вверх, крылья ее раскинулись от одного берега до другого. Капли кипящей лавы слетали с перьев огненным дождем.

Одному из д’варфов горящая капля угодила в голову. Он заорал, падая, и умер прежде, чем коснулся скалы. Все кинулись врассыпную, отыскивая укрытия. А Тол’чак и Эр’рил бросились к Элене, застывшей на краю обрыва.

Но добежать они не успели. Ведьма вскинула руки к небу, и мощный порыв ледяного ветра сбил защитников с ног. Тол’чак покатился кувырком, чувствуя, как покрывается льдом его шкура.

— Элена! — отчаянно закричал Эр’рил.

Огненная птица поравнялась с краем скалы. На глазах у огра огненные когти сжали Элену и утащили вверх.

Тело Элены пело от наполнявшей его силы. Жар от когтей огненной птицы не мог пробиться сквозь кокон холодного огня. Ледяное заклинание сложилось само собой — мощь ведьмы защитила свою хозяйку. Пламенные когти не в силах были даже поджечь ее одежду.

В сердце Элены закралась тень страха, но безграничная магия, наполнявшая ее кровь, пульсировала с небывалой силой. Она смотрела, как птица по дуге устремляется в ночное небо. Зрелище весьма устрашающее — статуя из расплавленного камня, несущая в себе огонь из сердцевины этого мира.

Существо повернуло голову, желая изучить свою добычу. Пылающие глаза смотрели удивленно, явно не понимая, почему же ее магия не превратила Элену в пепел. Потом открылся клюв, извергая пляшущие языки огня. Руки ведьмы поднялись сами собой, поставив щит из ледяной магии, который не позволил огню приблизиться.

И снова она действовала непроизвольно, без долгих размышлений. Элену заполняло так много магии, что она едва-едва ею управляла, словно кормщик маленьким корабликом посреди бушующего океана. И это пугало ее больше всего. Никогда девушка не ощущала себя настолько беспомощной. Изо всех сил она боролась с хоралом дикой магии, зовом чародейства. Но чувствовала, что победить не в силах. Она терялась в магии, растворялась в ней.

— Эр’рил… — простонала она, зная точно, что проиграет сразу же, как только прекратит бороться.

Воспоминания заполнили ее: их единственный танец на верхушке башни, в полночь, его сильные руки, бережно удерживавшие ее, запах его кожи, когда она на краткий миг прижалась к нему. От этих мыслей внутри ее росла женщина — существо из плоти и крови, с желаниями, которые присущи людям. Теперь она не была сосудом для безумной магии и сверхъестественных возможностей, но человеком с живым сердцем и волей. Элена сражалась за свою душу, выталкивая из себя ведьму.

И вдруг ее осенила догадка. Она осознала истинное имя магической силы внутри себя. С тем безграничным могуществом, которое влилось в нее, Элена ясно увидела, с кем разделяет тело. Ведь тетя Фила говорила об этом: «Ты станешь самой Чо».

Теперь Элена поняла. Не только дикая магия и собственные слабости стремились сокрушить ее, но и часть духа Чо, бестелесного существа, обитательницы Пустоты, которая никогда не видела мир, никогда не облекалась в плоть, никогда не разделяла сердце с другим.

И, поняв это, девушка нашла способ вытащить себя из Пустоты. Она сосредоточилась на собственном теле, на своей плоти и крови — на ударах сердца, на боли в ногах, на голодном желудке. Она пошла дальше, вспоминая, как ее тело, преждевременно созревшее благодаря магии, отзывалось на присутствие Эр’рила. Она использовала эти воспоминания как магию, как волшебную силу, присущую ей одной. Вспыхивающие от его взгляда щеки; жар, омывающий сердце, когда он приближался; сладкая боль желания от его прикосновения…

Она завернулась в эти чувства, как в броню. Ледяной панцирь защищал ее от когтей огненной птицы, а простые человеческие чувства — от колдовства. Она сумела вернуться в свое тело, вести свою борьбу.

И как только старания Элены увенчались успехом, мир расколол пронзительный крик.

Огненная птица оставила попытки прожечь щит Элены и от разочарования оглушительно закричала. Раскинув крылья, сотканное из пламени существо ринулось вниз. Девушка почувствовала, как слабеет хватка когтей. Ее хотели сбросить в огненную лаву.

Элена напряглась и выгнулась, вновь спонтанно повинуясь сидевшей внутри магии. Двумя руками, горящими холодным огнем, она вцепилась в чудовищный коготь, чтобы не быть сброшенной в реку. Под воздействием льда расплавленный камень остыл и затвердел.

Завизжав от боли, огненная птица попыталась стряхнуть Элену, но ее теперь удерживал камень, и, даже болтаясь из стороны в сторону, девушка не боялась упасть вниз.

Снова яростно закричав, огромная тварь сложила крылья и ринулась к ущелью, устремляясь к огненной реке. Нетрудно было угадать ее намерение — нырнуть обратно в пылающее логово.

Элена глядела на приближающуюся землю, обдумывая новый план. Времени оставалось в обрез. Подняв руки, она направила всю магию в сжатые кулаки, сведя силу в единый узкий поток и сконцентрировав ее до немыслимой мощи. Ее руки сияли, словно холодное солнце. Они дрожали от накопленной магии, которая умоляла выпустить ее на свободу. Но ведьма ждала, когда наступит нужный момент.

Огненная птица опускалась все ниже, почти поравнявшись с краями ущелья. Элена напряглась. Она скорее почувствовала, чем увидела, как чудовище вытягивается в стрелу, готовясь нырнуть в реку.

Пора!

Резко выдохнув, Элена разжала кулаки и выпустила два клинка из чистейшего холодного огня. Ее тело выгнулось дугой в когтях птицы, когда магия исторглась из ее души. Осыпающийся иней ослепил ее, но не остановил. Она выкачивала всю силу, до последней крупицы, из своего тела, вгоняя ее в огненную птицу. Когда-то давно в горах ей удалось заморозить весь лес одной горстью холодного огня. Сейчас же требовались неизмеримо большие усилия.

Когда тело ведьмы покинула последняя кроха магии, ее на краткий миг охватили сомнения. Но тут Элену бросило вперед, она стукнулась головой о каменный коготь огненной птицы, руки девушки безвольно разжались, глаза заволокла тьма.

Эр’рил мчался вдоль края ущелья. Всего лишь мгновение назад пламенеющее чудовище исчезло в льдистом облаке. Душераздирающий вопль огласил ночь. Потом он увидел, как птица вынырнула из облака, потухшая, застывшая. Теперь она походила на падающее изваяние из замерзшего камня. Закаменевшие широко раскинутые крылья косо ударились о скалу, но птица не упала в реку, а застряла между отвесными склонами ущелья, превратившись в нечто, напоминающее огромный мост.

Воин замер над обрывом, обшаривая взглядом упавшую птицу. Где Элена? Упав на колени, он попытался заглянуть твари под брюхо и вдруг заметил слабое движение — рука. Девушка висела, вцепившись в один из каменных когтей, но была жива!

Позади Эр’рила появился Тол’чак, а за ним и Веннар.

— Тащите веревки! — бросил через плечо воин равнин.

Повинуясь быстрым приказам командира, д’варфы слезли по крутой скале на каменное крыло птицы. Обвязавшись веревкой, Эр’рил спустился к когтям. Поднимающийся от лавы жар иссушал легкие, не давал дышать. Раскачавшись, воин подлетел к Элене, обхватившей гигантский птичий коготь. Там он зацепился ногами за камень и помахал перед лицом девушки пучком трав, полученных от мамы Фреды.

От резкого запаха Элена дернулась, открыла глаза и удивленно отшатнулась от Эр’рила.

Но он поймал ее за руку.

— Ты? — Глаза ведьмы наконец-то озарились пониманием.

— Следующий раз колдуй получше, — улыбнулся он.

Девушка окинула взглядом каменную птицу, а потом опять посмотрела на Эр’рила. Внезапно она наклонилась и обвила руками его шею.

— Не бойся, Элена, — сказал он, расценив ее движение как испуг. — Я вытащу тебя отсюда во что бы то ни стало.

Но она сжала руки сильнее и прошептала ему на ухо:

— Ты уже вытащил меня.

ГЛАВА 22

С д’варфовским молотом на плече Тол’чак, в сопровождении Магнама, карабкался вверх по склону. По эту сторону гряды горы казались еще более безжизненными — чахлые кусты, скрученные ветром деревья, красные скалы да желтые лишайники. Сотни дымящихся гейзеров выпускали к полуденному небу отравленный воздух. Солнце в зеленоватой мгле выглядело бледной тенью.

Но они все же сумели преодолеть ущелье.

Едва забрезжил рассвет, разведчики перебрались на противоположный берег по каменной птице и убедились, что все спокойно. Остальные быстро последовали за ними, не вполне веря в устойчивость такого моста. Пока они торопливо бежали над пропастью, сверху летели обломки скал, грохоча по окаменевшему чудовищу, заставляя путешественников потеть от страха и втягивать головы в плечи. Но им удалось миновать мост без приключений и даже немного отдохнуть перед новым подъемом в гору.

И Джеррик почувствовал себя гораздо лучше. Его лихорадка внезапно исчезла, и этим утром он отказался ехать в самодельных носилках. Теперь элв’ин хромал впереди Тол’чака, опираясь на посох, высеченный из ствола одного из корявых деревьев. Тропа вилась по склону горного хребта, и отряд шагал по ней, то и дело поворачивая, чтобы обогнуть скалу или валун. Тол’чак и Магнам замыкали цепочку.

— Драконья Спина, — пробормотал д’варф.

Тол’чак удивленно взглянул на него.

— Этот хребет называется Драконья Спина. — Коротышка простер руку вперед. — За ним лежит королевство д’варфов. Говорят, что горы окружают нашу долину, словно зубцы короны.

На взгляд Тол’чака, вершины горного хребта, зазубренные и острые, больше напоминали не корону или спину дракона, а зубастую пасть какого-то огромного зверя.

Когда он приглядывался, вытянув шею, то уловил знакомый запах. Острое обоняние всегда было свойственно ограм, обитавшим в темных пещерах. Он фыркнул, а потом резко развернулся, успев заметить нечто, укрывшееся за валуном.

— А ну выходи! — взревел Тол’чак, взмахнув молотом.

Магнам и Джеррик остановились, остальные, ушедшие вперед, повернули голову на звук.

— Что там? — спросил маленький д’варф.

Огр поднял когтистую лапу, призывая к тишине.

Из-за округлого камня медленно появилось лицо с выпуклыми желтыми глазами, сплющенным носом и широкими толстыми губами. Синекожее существо выскочило из укрытия, держа в руках серебряный кинжал Элены.

— Блестящий. Григрел отдавать сверкающий назад.

— Опять ворг, — нахмурился Магнам. — Круто! Как будто нашу древнюю родину недостаточно загадили.

Существо склонилось, опуская голову к самой земле, и сжалось, явно ожидая пинка.

— Отдавать сверкающий назад, — бормотал он, сгибаясь больше и больше, продвигаясь вперед почти ползком.

— Не доверяйте этому бесу с синей шкурой, — предупредил Магнам.

Джеррик, опираясь на посох, подошел к ним поближе.

— Это тот самый зверь, что спас мне жизнь?

— Да, — ответил Тол’чак, не отводя взгляда от дрожащего ворга.

Элв’ин отвесил низкий поклон.

— Спасибо за твою помощь. Я в долгу перед тобой.

Но Григрел, казалось, его не понял. Задрожав еще сильнее, он бросил кинжал на камень и начал отползать.

— Не бойся. — Джеррик шагнул вперед, поднял оружие, сунул его за пояс, а потом протянул воргу раскрытую ладонь. — Чего ты хочешь? Я посмотрю, можем ли мы тебе помочь.

Взгляд желтых глаз ворга перебегал с Джеррика на Тол’чака, потом метнулся выше по склону. Судя по шороху подошв о щебень, отряд возвращался. Синекожий ворг шустро отбежал подальше.

— Григрел не делать плохо. Я отдать сверкающий назад. — Он махнул лапкой себе за спину. — Вы делать хороший камень. — Ворг издал звук, очень похожий на бульканье и шипение лавовой реки. — Григрел идти домой теперь.

К тому времен все столпились за спиной огра.

— Он отдал кинжал в благодарность за то, что мы сделали мост, — сказала Мама Фреда.

— А что значит — идти домой? — пододвинулась ближе Элена.

Должно быть, ворг услыхал ее. Он погладил скалу ладошкой.

— Григрел домой…

— Но как он мог перебраться через лаву? — удивился Эр’рил.

Элена осторожно приблизилась к воргу, наклонилась к нему.

— Григрел, как это может быть твоим домом? Ведь ты был на том берегу огненной реки.

Ворг, все еще ежась, подполз к ее ногам.

— Я ходить охота. Оставлять пещеры. Ходить далеко искать листья снипснип. — Он поднял мешочек, набитый листьями с красной окантовкой, который нес на поясе. — Плохой живот делать хороший. Много болеть, болеть, болеть.

— Он собирал лекарственные травы, — потрясенно проговорила Мама Фреда. — Наверное, он целитель своего племени.

Элена сердито оглянулась, а затем опустилась на колени рядом с воргом.

— И что было дальше?

— Тогда плохой, плохой, быстро начинаться плохой, — покачал головой синекожий, а потом втянул ее в плечи. Издал несколько звуков, похожих на свист от падения камней. — Небо сердиться. Бум! Деревья падать с неба, гореть, гореть, гореть.

— Нападение на Стормхейвен, — прошептал Джеррик.

— Григрел прятаться. — Ворг накрыл голову руками. — Плохое быстро начинаться остановилось. Григрел идти смотреть. — Он сопровождал слова ужимками, выглядывая из-под ладоней. — Григрел идти домой быстро, быстро, быстро. Увидеть… — Он быстро глянул на Элену. — Река течь. Плохо, гореть, плохо. Ходить домой никак.

— Значит, ущелье возникло, когда здешняя земля напала на Стормхейвен, — выпрямилась девушка. — Лава помешала ему вернуться домой.

— Вторая линия защиты, — сказал Эр’рил. — Скрывает то, что здесь находится.

— Врата Вейра, — задумчиво протянула Элена. — Может, ворг знает что-то о мантикоре?

— Спроси его.

Элена кивнула.

— Григрел, ты знаешь о большом черном камне? У него тело, как… как… — она указала на Тол’чака, как у огра, только с хвостом скорпиона.

Синекожий сморщился, явно не понимая, о чем идет речь.

Элена присела на корточки и вздохнула.

— От воргов всегда вреда больше, чем пользы, проговорил позади нее Веннар.

— А скорпионы… — Тол’чак повернулся к нему. — Скорпионы водятся в этих землях?

Теперь уже сморщился предводитель д’варфов.

— Нет, по-моему… Думаю, что нет, не водятся.

— Тогда как он может понять, о чем спрашивает Элена?

Огр вышел вперед, вытаскивая из сумки, висящей на бедре, сердце-камень, тускло светившийся при бледном солнце.

Ворг выпучил глаза при виде драгоценности.

Опираясь на д’варфовский молот, Тол’чак наклонился к воргу. Подняв камень так, чтобы свет проходил через него, он спросил:

— Григрел, ты видел что-то похожее на темное существо, которое внутри?

Синекожий его, похоже, не слышал. Перепончатые пальцы сами собой тянулись к драгоценному камню.

— Красивый, блестящий, хороший.

Тол’чак убрал сердце-камень подальше от присосок на пальцах ворга.

— Нет-нет, смотри в середину.

Очень неохотно Григрел опустил руки и вытянул длинную шею. Запрокинув жабообразную голову, он вглядывался в реликвию народа огров.

— Блестящий, хороший…

И вдруг ворг запнулся, издав сдавленный вскрик.

Его взгляд заметался между Тол’чаком и камнем. В глазах, выпученных от ужаса, мелькнуло озарение. Он отпрыгнул и сжался в комочек. Двумя руками он отталкивал от себя нечто незримое.

— Плохой, плохой, мерзкий, плохой…

— Он знает. — Элена обернулась к Тол’чаку.

Тот кивнул и пристально посмотрел на скорчившегося ворга.

— Где, Григрел? Где это мерзкое плохое место?

— Нет, нет, нет. — Синекожий спрятал лицо в ладонях и упал ничком на камни. — Плохой идти нельзя. Мерзкая черная тьма плохо.

Элена протянула руку и ласково коснулась дрожащего плеча.

— Пожалуйста, Григрел, скажи нам.

Ворг поднял синеватую руку. Обернувшись, чтобы проследить, куда он указывает, Тол’чак увидел всю ту же остроконечную гору, о которой рассказывал Магнам.

— Ги’холлманти, — пробормотал он.

Услышав это, ворг забился в судорогах, будто пытаясь зарыться в скалу.

— Он знает старинное название наших рудников, — нахмурился Магнам.

— Большое зло способно пережить века. — Тол’чак покрепче сжал сердце-камень.

— По крайней мере, — Эр’рил повернулся к внушающей страх горе, — это подтверждает, что врата мантикоры здесь.

— Ты можешь провести нас туда? — обратилась Элена к жабообразному существу.

— Никто не ходить, — пропищал ворг. — Плохой, мерзкий.

— Ну пожалуйста, — прошептала ведьма.

Григрел только дрожал и корчился.

Мама Фреда протиснулась мимо Тол’чака.

— Может, предложить ему обмен? — сказал она. Воргам, кажется нравится торговля.

— Мой кинжал, — приказала Элена Джеррику.

Элв’ин кивнул и вложил рукоять в протянутую руку. Девушка показала кинжал существу. Покрутила его туда-сюда, чтобы скудный солнечный свет заиграл на клинке.

— Григрел…

Ворг завороженно следил за блестящим лезвием. Он уже выпрямился и сел.

— Сверкающий, хороший… — Его пальцы потянулись к кинжалу.

— Да. И он может стать твоим, если ты проведешь нас к плохому мерзкому месту. Покажи нам, где находится ночной камень.

— Никто не идти! — Григрел отдернул руку.

— Кажется, кинжал его не прельщает, — сурово произнес Эр’рил, погладив эфес вложенного в ножны меча. — Но у меня есть полоса доброй стали, которая может принудить его быть сговорчивее.

— Не надо никого принуждать, — возразила Элена. — Мы не имеем права. — Она вздохнула и нахмурилась.

И тут Тол’чаку пришла в голову мысль. Он поравнялся с ведьмой и протянул воргу сердце народа огров. Преломляя солнечные лучи, камень алел рубиновым светом.

— Григрел, покажи нам путь в плохое мерзкое место. Тебе не нужно будет идти туда самому. Просто покажи дорогу, и я отдам тебе этот камень.

Ворг поднял голову, его желтые глаза впились в сердце-камень. Он облизнулся.

— Блестящий, яркий… Прибегут много самок.

— Ого! — воскликнул Магнам. — Теперь понятно, почему он так любит все блестящее.

— Показать? — Григрел смотрел на Тол’чака. — Никакие ходить.

— Да, только показать, где это находится.

Ворг потянулся к камню, дрожа от вожделения. Один глаз его сузился. Казалось, синекожий не может решиться.

Тол’чак начал засовывать самоцвет обратно в сумку, но Григрел стремительно выбросил вперед руку, пальцы с присосками намертво вцепились в блестящую поверхность.

— Похоже, ворг не возражает против заключения сделки, — усмехнулся Магнам.

— Я вести вас. — Григрел поднял взгляд на Тол’чака. — Быстро, быстро, быстро, быстро…

Огр вырвал камень из его пальцев и решительно спрятал в сумку.

— Отдам. Когда ты приведешь нас.

Ворг насупился, но кивнул.

Заручившись помощью проводника, отряд продолжил подниматься по извилистой тропе на склоне Драконьей Спины. Григрел прыгал впереди, легко преодолевая подъем, недовольный медлительностью спутников. Ворг оказался большим знатоком возможных опасностей. Даже Веннар перестал бурчать после того, как Григрел не дал ему наступить на тщательно замаскированную нору ядовитого паука.

Но даже с проводником дорога вверх заняла весь день до сумерек. Наконец путешественники достигли гребня хребта и замерли, рассматривая раскинувшиеся внизу пустынные земли.

Магнам украдкой вытер глаза.

Обширное плато состояло из голых скал и узких долин. Только кое-где пробивалась зелень, указывающая на возможную жизнь, а вся остальная местность представляла собой красные скалы и обточенные непогодой валуны. Отсюда можно было разглядеть древние заброшенные рудники — многочисленные черные дыры, усеивающие голые склоны гор, отчего те казались переболевшими оспой. Русла пересохших рек перечеркивали землю, будто старые боевые шрамы, а ветер и дождь превратили торчащие к небу скалы в подобие причудливых изваяний. Казалось, будто все королевство обглодано до костей и отдано на милость стихиям. Тол’чак никогда не видел места более пустынного.

— Я чувствую здесь смрад порчи, — проговорила Мама Фреда, а тамринк сжался и прильнул к ее плечу. — Как будто вся жизненная сила отсюда высосана.

— Добро пожаловать на нашу родину, — с горечью сказал Веннар и отвернулся.

— Это влияние Темного Властелина. — Элена положила ладонь на плечо д’варфа. — Его прикосновение отравило ваши земли, но все можно исправить. Пока в твоих жилах течет кровь, ты можешь надеяться излечить свое королевство.

Веннар кивнул, но глаза его были полны отчаяния. После краткой передышки отряд двинулся дальше, следуя за воргом. Он повел их по крутой каменистой осыпи, где Джеррик сразу поскользнулся и едва не свалился вниз. Эр’рил поймал капитана и остаток пути поддерживал его. Элв’ин очень устал за время пешего перехода, но вернуться в носилки наотрез отказался. Мама Фреда шагала рядом с ним.

К счастью, вскоре они вышли в долину. Идти стало легче. Ворг вел их по дну пересохшего ручья, зажатого между отвесными утесами и беспорядочными нагромождениями валунов. Вокруг ничего не двигалось. Не слышалось ни единого звука. Их шаги громом отдавались в ушах Тол’чака. Он фыркнул. Здесь даже воздух пропитан смертью.

К этому времени сумерки сменил глубокий ночной мрак.

— Не остановиться ли нам на ночевку? — сказала Элена. — Скоро должна выглянуть луна.

— Нет! — услыхал ее Григрел и отчаянно замахал руками. — Близко!

— Он повторяет это последние две лиги, — проворчал Джеррик.

— Мне кажется, нужно прислушаться к воргу, — прорычал Тол’чак. — Мы здесь не одни. — Он кивнул в ту сторону, где полыхали багровым светом несколько далеких рудников. — Чем скорее мы исполним задуманное, тем лучше.

Никто не возражал, путешественники даже ускорили шаг.

Ночь медленно вступала в свои права, из-за горизонта выползла луна. Зная, что сегодня второй день полнолуния, Элена вытащила Кровавый Дневник, и золотая роза на обложке ярко засияла.

— Красивый, блестящий, — тут же забормотал Григрел, зачарованно пялясь на книгу.

— Сколько еще? — вмешался Эр’рил, отвлекая ворга.

Синекожий ткнул пальцем туда, где русло высохшего ручья огибало невысокий утес. Не далее чем в лиге от них вздыбилась гора, превосходившая высотой все прочие, грозно чернеющая на фоне звездного неба. Даже ее очертания внушали страх Тол’чаку. Именно здесь добыли сердце его племени, отсюда в мир шагнул Темный Властелин.

— Ги’холманти, — пробормотал Магнам.

— Быстро, быстро, быстро, — торопил их ворг.

Эр’рил пошел по правую руку Элены, Веннар — по левую.

Русло ручья, по которому они двигались, нырнуло в узкую трещину, похожую на рану в теле земли. Вскоре каменные стены сжали их с обеих сторон. Тол’чак почувствовал себя неуютно. Он шарил взглядом по сторонам в поисках опасности. Кожа огра зудела, предупреждая о враждебных взглядах, но все было тихо.

Стараясь держаться вместе, они с предельной осторожностью продолжали путь.

И вот громада Ги’холманти закрыла все небо, будто чудовищная черная дыра. Луна почти достигла зенита, но все равно ее сияния не хватало, чтобы осветить склоны гигантского пика. Тол’чак понял, почему гора пользуется дурной славой. Она выглядела словно сгусток сплошной тьмы.

Огр с трудом отвел взгляд. Ги’холманти, казалось, ломает его волю.

Наконец преодолев мучительную четверть лиги, они достигли подножия пика. Утесы расступились. Гора возвышалась, будто великан в черном балахоне, вставший на колени. Тол’чак кожей ощущал пристальный взгляд, устремленный на него, и не поднимал глаз, опасаясь того, что мог бы увидеть.

Высохшее русло вилось у подножия горы и исчезало в черном зеве пещеры. Должно быть, когда-то давно весенние талые воды питали поток, но теперь здесь остался лишь камень, присыпанный пылью, столь же мертвый, как и сам пик.

— Врата мантикоры внутри? — В голосе Элены слышался неподдельный страх.

Но ворг указал не на отверстие, к которому вело сухое русло, а на склон.

— Может, он намекает на один из заброшенных рудников? — задумчиво произнес Магнам. — Древняя гора вся пустая внутри из-за копей и выработок.

— Если так, — заметил Эр’рил, — то мы можем провести зиму в поисках тайника, где укрыта мантикора.

— Плохой мерзкий тьма! — Ворг затряс руками еще сильнее.

— Покажи нам где, — попросил Тол’чак.

Григрел вздохнул и, подняв обе руки, широко развел их в стороны.

— Он или не знает где, или не понимает вопроса… — нахмурился Эр’рил и вдруг воскликнул: — Добрая Матушка, вверху!

Луна достигла зенита и замерла над остроконечной верхушкой горы. Лунный свет струился по склонам Ги’холманти, как серебряный водопад, смывая тени и открывая глазам путешественников пик, вернее, то, что раньше было просто горным пиком.

Весь склон, представший перед ними, был искусно изрезан, обтесан, кое-где выдолблен, образуя гигантских размеров статую. Все ее черты проявились, должно быть, за многие десятилетия кропотливого труда каменотесов-рабов: напряженное лицо, соединяющее страдание и радость, яростным огнем горящие глаза, тело — сплошное нагромождение мускулов. Казалось, будто существо выбирается из горы — одна рука протянута к небу, а одна нога еще скрыта внутри скалы. Над могучими плечами, за спиной возвышался выгнутый и готовый нанести смертельный удар хвост скорпиона.

— Мантикора! — Элена задохнулась.

Несколько мгновений все молчали, ошеломленные увиденной картиной.

— Но она же вырезана из гранита, — нарушил тишину Эр’рил. — Не из эбенового камня.

— Тут ты ошибаешься, — возразила ведьма, указав на вытянутую лапу чудовища. Его когтистые пальцы сжимали глыбу, не уступавшую размерами небольшому дому. От маслянистой каменной поверхности не отражался лунный свет. Казалось, будто в кулаке у изваяния ожившая тень, готовая превратиться в нечто зловещее. Один лишь вид ее и тот леденил кровь. — Именно там находится истинное сердце статуи — эбеновый камень. Первые из четырех врат Вейра.

Пока другие с трепетом созерцали каменное чудовище, Тол’чак бросил в пыль молот д’варфов. Он суетливо порылся в сумке, извлекая сердце-камень. Погладил пальцами его грани, страшась того, что может увидеть, но уже зная правду. Он пронес камень через все земли Аласеи. Он знал каждую его щербинку, каждый уголок, будто свое собственное лицо.

Тол’чак смотрел вверх, не в силах отвести взгляд. Теперь он знал источник страха, поселившегося в его сердце. Где-то глубоко внутри частичка его души, должно быть, знала все с самого начала.

— Они изобразили мантикору, возникающую из пика Ги’холманти, — заявил Магнам, указывая на изваяние. — Наверное, хотели показать, как Неназываемый поднимался из потаенных глубин под горами. Может быть, мы первые за несколько веков, кто смотрит ему прямо в лицо?

Ноги огра ослабели, и он опустился на одно колено. Поднимая сердце его племени к эбеновому валуну, он молил, чтобы нашлось хоть какое-то различие. Но нет — камни походили друг на друга как две капли воды.

Но не это, без сомнения, было самым страшным.

Стоявший поблизости ворг оказался первым, кто понял страшную правду.

Жабоподобное существо только что подобострастно смотрело на Тол’чака, затем оглянулось на статую мантикоры. Его взгляд метнулся вперед-назад, а потом глаза вылезли из орбит. Синекожий запищал жалобно и отпрыгнул подальше, дрожа от ужаса, затем, пятясь, отступил в расщелину.

Повернувшись, все увидели, что Григрел удирает.

Опустив руки, Тол’чак ссутулился, охваченный отчаянием. Слишком много прозрачных намеков. Триада выбрала именно его для выполнения этой миссии. Облик Погибели в камне. Д’варфовский лорд, пытавший Мерика и Крала в подземельях под Тенистым Потоком, убежал в ужасе, едва завидев Тол’чака, точно так же, как только что поступил ворг. В их глазах он видел не только испуг, но и кое-что похуже — узнавание.

Огр открыл глаза.

Медленно, по одному, лица его друзей бледнели по мере понимания. Головы поворачивались то к мантикоре, то к нему.

— Изваяние… — Элена первой нарушила тишину. — Лицо и тело этого существа — вылитый Тол’чак.

— Неназываемый. — Магнам поддержал ее, отступая.

Положив сердце-камень на землю, огр спрятал лицо в ладонях.

— Мой народ называет его по-другому. Не Темный Властелин, не Черное Сердце, не Зверь Гал’готы…

— А как же тогда? — спросил Магнам.

Тол’чак убрал руки, по его лицу текли жгучие слезы.

— Клятвоотступник. — Огр сел, не в силах устоять на ногах под тяжестью обрушившейся правды о своем происхождении. — Он предал доверие земли и проклял мой народ. Его кровь струится в моих жилах.

— Но ведь ты — не он, — приблизилась к нему Элена.

— Неважно. — Тол’чак смотрел на изваяние. — Камень не лжет. Я — последнее воплощение Темного Властелина.

Элена постаралась не показывать удивления. Горе, вина и отчаяние ясно читались на лице Тол’чака. Девушка сталкивалась с похожими чувствами, когда ей открылась тайна ее собственного предназначения. Она поравнялась с огром и ласково погладила его большую голову.

— Сердце сильнее, чем кровь. В бесчисленных сражениях ты доказал свое благородство. Ты — не чудовище.

— Я подвел свой народ, — пробормотал Тол’чак, не поднимая глаз. Затем сжал в ладонях самоцвет. — Мне доверили сердце-камень, а я не уберег его. Я ничем не лучше Клятвоотступника.

— Лучше или хуже, какое это имеет значение. — Магнам пожал плечами. — Ты, по крайней мере, отпугнул ворга. — Он упер кулаки в бока и огляделся. — Вот мы пришли сюда… И что дальше?

— Мы продолжим борьбу. — Ведьма опустилась на колени рядом с Тол’чаком. — И разрушим врата, как и намеревались.

— Мы будем бороться вместе, — поддержал ее Эр’рил. — Тебя послала в дорогу Триада, вело сердце твоего народа. И старейшины, и духи сочли, что никто лучше тебя не восстановит справедливость, попранную твоим предком. И не имеет значения, как называть его — Клятвоотступником или Темным Властелином. Ты не должен воспринимать его имя как свое. Ты сам творишь будущее.

Тол’чак поднял голову.

— Мы все с тобой. — Элена посмотрела ему в глаза.

— Или на худой конец за твоей спиной, — фыркнул Магнам.

Огр поднялся, вытер нос о предплечье.

Подошел Веннар. Подняв лежащий в пыли Трай’сил, он протянул Тол’чаку его украшенную рунами рукоять.

— Я не достоин, — возразил Тол’чак.

— Когда-то давно этот молот использовали для добычи эбенового камня, из-за чего наши земли оказались под пятой Неназываемого. — Д’варф едва ли не насильно всунул оружие огру в руки. — Используй его теперь, чтобы освободить нас. Разрушь то, что сотворили именем проклятого.

— Я попробую. — Тол’чак неохотно сомкнул пальцы вокруг рукояти.

Веннар кивнул и отступил.

Сильно хромая, подошел Джеррик. Лицо капитана горело лихорадочным румянцем, тяжелый дневной переход подкосил его здоровье.

— Если мы намерены добраться до места этой ночью, то надо продолжать путь.

Эр’рил зашагал впереди рядом с Веннаром. Элена держалась вблизи Тол’чака, чувствуя, что огр нуждается в поддержке. Казалось, линии их жизней сплелись не тогда, когда они случайно повстречались в горных лесах Зимнего Айри, а гораздо раньше. История их тянулась на поколения в глубь веков, напрямую к ведьме Сиса’кофе и Темному Властелину.

— Мы — не то же самое, что наше прошлое, — мягко сказала она.

— Я понимаю это разумом, — ответил Тол’чак. — Но иногда так трудно убедить собственное сердце.

— Тогда доверься тем, кто рядом с тобой. Доверься мне.

Огр повернул к ней голову.

— В глубине сердца я уверена, — девушка твердо встретила его пристальный взгляд, — что ты — образец чести и благородства. И никогда не усомнюсь в этом.

— Спасибо. — Огр сглотнул тяжелый комок, и поэтому голос его звучал сдавленно.

Дальше отряд передвигался в молчании. Четверо д’варфов-разведчиков разошлись, чтобы повнимательнее исследовать голые скалы у подножия горы. Попав в тень мантикоры, путешественники казались крошечными.

Запрокинув голову, Элена смотрела на огромную статую, нависшую над ними.

— Надо понять, как пройти к руке, держащей камень, — проговорил Джеррик. — Мне почти жаль, что ворг с пальцами-липучками сбежал.

— Обойдемся без него, — ответила Мама Фреда. — Тикал тоже очень проворный, зато он гораздо зорче ворга. Думаю, он сумеет отыскать путь к вершине.

Но когда они приблизились к горе, то поняли — особые навыки зверька не понадобятся. Вырезанные в граните ступени складывались в крутую лестницу, уходящую вверх.

— Это старая тропа рабов, — предположил Веннар. — Сделана весьма грубо, узкая и, скорее всего, предназначалась для каменотесов, которые трудились тут.

Разведчик-д’варф, отойдя чуть в сторону, приставил к глазу зрительную трубу.

— Слишком темно, чтобы утверждать наверняка, но лестница, похоже, ведет на самый верх.

— Тогда пойдем по ней, — предложила Элена.

Веннар первым начал подъем. Хотя ширина ступеней едва позволяла идти одному д’варфу, два человека могли шагать по ним плечо к плечу. Элена держалась рядом с Эр’рилом, сразу за ними шел Тол’чак. Джеррик пытался не отставать, но вскоре стало очевидно — капитан слишком слаб, и его лихорадка возобновилась с новой силой. Бледное лицо элв’ина покрывала испарина, дыхание стало тяжелым и прерывистым. Он сумел пройти совсем немного, а затем остался сидеть на ступенях под присмотром Мамы Фреды.

— Вы идите, — сказала целительница. — Мы с Тикалом позаботимся о нем.

Элена не хотела оставлять двух стариков и приказала трем д’варфам находиться при них.

— Они прикроют наши спины, если вдруг что-то случится, — добавила она, прежде чем Мама Фреда успела возразить.

Теперь отряд уменьшился, зато увеличилась скорость подъема. Обернувшись в последний раз, Элена увидела, как старая знахарка берет за руку элв’ина-капитана. Эта мирная картина укрепила дух девушки — даже в проклятых землях Гал’готы всегда найдется место для взаимной привязанности.

С этой мыслью, согревавшей ее сердце, ведьма продолжала упрямо подниматься по длинной лестнице, бок об бок с Эр’рилом. Разведчик рассмотрел все в точности — ступени привели их к туннелю у основания статуи, туда, где нога каменного изваяния выступала из горного склона.

Стянув перчатку, Элена разрезала кончик пальца острием кинжала. Факелов они с собой не взяли, поэтому ведьме пришлось пренебречь осторожностью и использовать малую толику магии, чтобы осветить путь. Вытянув тончайшую нить ведьминой силы, она скрутила ее подобно клубку пряжи, создав огненный шар. Он завис над ее ладонью. Девушка шагнула в туннель, подняв руку над головой. В огненных сполохах она увидела продолжение лестницы, по-прежнему ведущее вверх.

— Еще ступени, — бросила она через плечо.

И вновь вперед выступил Веннар. Его длинная тень, причудливо изломанная неровными каменными стенами, протянулась вверх. Они пошли дальше.

С помощью несложного заклинания Элена заставила шар ведьминого огня плыть над головой, соединив его тонкой нитью магии с правой ладонью.

Эр’рил шагал рядом с ней. Продвижение отряда по туннелю замедлилось, так как за каждым из многочисленных поворотов могла быть засада. Но всякий раз путь оказывался свободен — никаких чудовищ, только протяжно завывающий ветер в мрачной горловине коридора.

— Где же стража? — наконец спросила Элена.

— Зачем в этой пустыне стража? — ответил Эр’рил. — По-моему, здешняя земля сама себя отлично защищает молниями, удушливыми ветрами, ядовитыми тварями. А кроме того, я видел, как относится ворг к Ги’холманти, и теперь сомневаюсь, чтобы у кого-нибудь возникло желание здесь поселиться.

Но, казалось, воина равнин не удовлетворило собственное объяснение. Он крепко сжимал рукоять меча и внимательно вглядывался в любую тень впереди.

Остальные тоже с каждым шагом становились все осторожнее. Подъем казался бесконечным. Наконец они достигли пещерного прохода наверху, достаточно широкого, чтобы все могли идти рядом.

— Мы поднялись достаточно высоко, чтобы добраться до руки изваяния? — спросила Элена, с сомнением оглядев новый туннель.

— Думаю, да, моя госпожа, — ответил Веннар. — Пойду посмотрю.

Девушка отделила маленький, размером с дюйм, огненный шарик от большого и отправила его вперед по коридору.

— Пусть он освещает твой путь.

Д’варф кивнул и с одним из воинов исчез в темноте. Отряд остался ждать их на верхней ступеньке, держась в круге света, который отбрасывал парящий волшебный шар. Элена прижалась к Эр’рилу, он обнял ее.

— Как ты его удерживаешь? — кивком указал он на источник света. — Твоя сила не уменьшается?

— Это такая мелочь… — покачала она головой.

После событий в ущелье обе руки девушки восстановили изначальную магию: одна солнечную силу, а вторая — лунную. Положив голову воину на плечо, она закрыла глаза, ощущая его теплое дыхание.

На краткий миг ожидания, измученная и усталая, она заснула стоя, прямо в его объятиях. Но сон ее длился недолго. Из неровного, сводчатого туннеля донесся душераздирающий крик. Они дернулись, готовые сражаться, а крик прозвучал снова. Теперь его сопровождал звон железа о камень.

— Похоже, мы здесь не одни, — проговорил Магнам.

Элена шагнула к проходу, но Эр’рил, крепко сжав плечо девушки, удержал ее. Она повернулась к нему:

— У нас нет иного выбора. Только идти вперед. Судьба Аласеи зависит от того, разрушим ли мы врата Вейра.

Ведьма влила побольше энергии в светящийся шар, не заботясь о том, чтобы скрыть магию. Шар раздулся и засиял ярче, освещая туннель далеко впереди.

— Теперь для нас нет обратной дороги. — Элена двинулась следом за шаром.

Яростный рев несся им навстречу.

— Это Веннар, — сказал Тол’чак. — Он все еще жив.

— Надолго ли? — озабоченно проговорила Элена.

Они побежали, спеша за ярким огненным шаром, который легко скользил под сводами туннеля, позволяя видеть дорогу.

— Впереди! — предупредил Эр’рил.

Но Элена и сама увидела. Из-за поворота лился лунный свет, давая понять, что проход закончился. Перейдя на медленный и осторожный шаг, Эр’рил вышел вперед. С каждого бока его прикрывала пара д’варфов. Тол’чак, изготовив к бою Трай’сил, держался рядом с Эленой.

Завернув за угол, они увидели картину, похожую на кошмарный сон. Туннель тут в самом деле заканчивался, но его перегораживало, полностью перекрывая выход, нечто огромное. Первой мыслью Элены было, что это огромный паук, раскинувший сеть в проходе, но, когда шар ведьминого огня подлетел поближе, ее глазам предстал подлинный ужас.

Нет, это был не паук, а нечто во сто крат худшее.

Перекрыв выход, упираясь в стены десятью суставчатыми ногами, здесь обосновалось чудовище. Его сизое, блестящее, как у отвратительного слизняка, тело покрывали черные и красные полосы. Но больше всего места занимал рот: огромная черная утроба, обрамленная ядовитыми щупальцами. Выше распахнутой пасти виднелись черные, будто полированный обсидиан, глаза, торчащие на стебельках.

Элена узнала чудовище. С одним таким она уже сражалась в горных лесах ее родины после того, как оно убило дядю Бола. Малготра, одна из королев, порождающих скал’тумов. На глазах Элены толстое сероватое тело забилось в судорогах, а потом из нижней части живота вывалилось что-то зеленое, шевелящееся и с влажным шлепком шмякнулось на камни.

Королева рожала.

Появившееся тело корчилось на полу туннеля, испуская зеленоватый пар, ядовитое даже на вид, потом развернулись мокрые крылья, выпущенные когти заскребли гранит. Новорожденный попытался встать на ноги. Новый скал’тум пришел в этот мир.

А чудовище над ним шипело, выбрасывая волну липких щупалец в сторону одинокого воина, стоявшего напротив.

Веннар.

Но д’варф не обратил внимания на угрозу. Он находился вне досягаемости щупалец, и его волновали совсем иные заботы.

С топором в одной руке и с мечом в другой, он танцевал в толпе окруживших его новорожденных скал’тумов.

Брызгая зловонной слизью, костлявые твари так и норовили зацепить его когтями, шипя при этом, будто змеиный клубок. Лезвия д’варфа не причиняли им вреда — даже юных скал’тумов защищала темная магия. Все, что он мог сделать, так это удерживать их на расстоянии. Но и новорожденные существа не могли никому причинить особо много вреда, пока не совершат свое первое убийство.

Малготра позади Веннара продолжала, тряся брюхом и сжимая его, производить на свет одного за другим отвратительных детей.

— Освободите его! — Элена махнула рукой Эр’рилу и д’варфам. — Вытащите его из этого круга!

Девушка потянула из ножен кинжал.

Мгновение Эр’рил колебался, но, встретив ее взгляд, кивнул. Вместе с оставшимися д’варфами он кинулся спасать Веннара. Тол’чак же остался рядом с Эленой, прикрывая ей спину.

Ведьма острием клинка прочертила огненные линии на каждой ладони и напитала магией оба кулака. Тем временем внезапное появление новых врагов испугало скал’тумов-младенцев. Большинство из них поспешило убраться под защиту матери, а остальных отогнали силой.

Вырвавшийся из окружения, Веннар обмяк и едва не упал, но двое товарищей подхватили его и потащили прочь, пока остальные во главе с Эр’рилом прикрывали отступление.

— Я не заметил ее сразу, а потом стало слишком поздно, — задыхаясь проговорил д’варф, поравнявшись с Эленой.

Растворившись в собственной магии, девушка едва расслышала его слова. Сила бурлила в ней. Шагнув вперед, она подняла руки. Сцепив пальцы, Элена соединила вместе огонь и лед, создавая бурю между ладонями.

Осмелевшие скал’тумы перед ней готовились к новой атаке. Они шипели и скребли когтями по камням, разворачивали крошечные крылья и били ими по воздуху, но сил для полета им еще недоставало.

— Держитесь сзади, — бросила Элена спутникам, продолжая идти к чудовищам.

Дрожа от бушующего в ее ладонях урагана, она медленно, шаг за шагом, подходила к малготре. Позади нее девушка видела поднятую руку мантикоры, озаренную лунным светом, и зажатый в огромных пальцах черный обломок эбенового камня.

Она уже отводила взгляд, когда неожиданное движение привлекло ее внимание. На гранитной руке она заметила трех новорожденных скал’тумов, которые, покинув мать, карабкались к эбеновому валуну. Заинтересованная, охваченная любопытством, Элена замешкалась, наблюдая за ними.

Первый из молодых скал’тумов добрался до камня. Он выглядел напуганным, пытался пятиться, но ноги, казалось, не подчинялись ему. Он прикоснулся к камню, с визгом провалился в него, словно ныряя в черноту, и исчез. Слабый крик ужаса постепенно затих. Его братья прыгнули следом.

Но внимание Элены уже было приковано к малготре. Девушка наконец-то поняла, что же за таинство, происходившее здесь, они прервали. Когда малготра ощущала приближение родов, она приходила сюда — ее, словно ночного мотылька, притягивало темное пламя. И тогда она забиралась на руку мантикоры и производила на свет мерзких скал’утмов, скармливая их Вейру, чтобы тот поработил их и подчинил Темному Властелину. Вот где был источник пополнения бесконечных крылатых армий Черного Сердца — во вратах мантикоры.

Девушка знала наверняка, что этому необходимо положить конец.

— Чего ты ждешь? — спросил Эр’рил, подходя сзади.

— Держитесь за мной, — повторила она и протянула руки к столпившимся скал’тумам.

Сведя пальцы, ведьма выпустила неистовый поток льда и пламени. Трещали молнии, яростно ревели ветры. Элена направила штормовой огонь вдоль туннеля, поддерживая в нем мощь такой силы, чтобы пробить магическую защиту новорожденных монстров.

Глубоко в душе она ощутила миг, когда ее волшебство ударило по скал’тумам.

Она чувствовала, как злобные огоньки их жизней гаснут один за другим под неистовым напором ее усиленной гневом магии.

С каждой новой смертью сила ведьмы пела в ней громче, чем прежде, и девушке все труднее становилось подчинять ее, как будто в ней истончилась завеса между человеческим и магическим началами. Она изо всех сил боролась, пытаясь сохранить власть над колдовством. Но что-то изменилось в ней после близкого соприкосновения с Чо прошлой ночью. Магия ведьмы усилилась, крича о безумной жажде убийства, пробивая внутренние преграды.

Застыв в самом средоточии волшебства, Элена могла ощутить все окружавшие ее жизни, даже самые незначительные, но находившиеся поблизости. Она чувствовала вспышки жизненной силы спутников и могла отыскать неистовое пламя малготры.

Магия ведьмы продолжала пожирать крошечные огоньки новорожденных скал’тумов, но Элена точно знала если не сможет и дальше подчинять ее, то, вырвавшись на свободу, колдовство не удовлетворится столь малым пиром. Оно хотело уничтожить все — не только малготру, но и спутников девушки. Да и ее саму тоже.

Ежась от непомерной алчности ведьминой силы, Элена изо всех сил обуздывала магию. Огонь в ее ладонях медленно угас. Безумная песнь ведьмы в ушах смолкла, сменившись горестным криком малготры.

Девушка смотрела на обугленные, дымящиеся тела скал’тумов. Уцелел лишь один из них, сжавшийся в комок под брюхом матери. Его свистящее шипение сменилось жалобным повизгиванием. Малготра спустилась на пол, к последнему из своего выводка, продолжая трубно и печально реветь от боли и горя. На удивление нежно она обхватила новорожденного щупальцами и притянула к себе, защищая, словно мать ребенка.

— Почему ты остановилась? — приблизился к девушке Эр’рил. — Добей их!

Элена закусила губу, а потом проговорила:

— Я… Я не могу.

Она вспомнила увиденные огоньки жизней тех детенышей, которых только что убивала. Жизнь есть жизнь, и эта мать хотела спасти свое дитя. Малготра была таким же рабом Черного Сердца, как и любой другой. Она не хотела скармливать потомство вратам Вейра, но выбора у нее не было. Темная магия поработила малготру, подчинив собственным интересам.

— Уходи! — Элена шагнула к чудовищу, махнув рукой. — Забирай своего младенца и убирайся прочь!

Малготра зашипела, прикрывая собой скал’тума, но, увидев, что ведьма не нападает, снова испуганно и удивленно заголосила.

— Прочь! — взмахнула рукой Элена.

Тысячи выпуклых глаз следили за ней, взволнованно шевелясь, потом малготра резко выпрямила ноги и, стремительно выбежав из туннеля, взмыла в воздух, неся младенца в щупальцах. Огромные крылья распахнулись, поймав ночной ветер. Чудовище сделало круг в небе и скрылось за зубцами горного хребта.

— Почему ты позволила ей уйти? — удивился Эр’рил.

— Так было нужно, — покачала головой Элена. — Давайте сделаем то, зачем пришли.

Всем отрядом они пробрались между обугленными останками скал’тумов и вышли из туннеля. Девушка глубоко вдохнула, очищая легкие от смрада горелой плоти. Впереди простиралась гранитная рука изваяния, словно широкий мост, который вел к зажатой в кулаке глыбе эбенового камня.

На этот раз первым пошел Тол’чак с Трай’силом наперевес.

Элена держалась поблизости от Эр’рила.

Опустив глаза, она видела, что каменная поверхность руки тщательно обработана и представляет собой легкий путь. Можно было только догадываться, сколько безрадостного непосильного труда вложено в изготовление огромнейшей статуи. Тол’чак остановился, добравшись до запястья. Когтистые пальцы окружали эбеновый валун, будто чудовищные столбы.

— Можешь приступать. — Элена подошла к огру.

— Да, я могу, — кивнул Тол’чак и ступил на каменную ладонь, высоко подняв молот. — За дух моего отца!

Затем изо всех своих немалых сил он обрушил молот на эбеновый камень.

Но удара не получилось. Стальное навершие молота провалилось в черное нутро, как если бы камень был облаком. Потеряв равновесие, огр упал лицом вниз, стукнувшись о глыбу. Не вставая, он обернулся, поднял руку, и все увидели, что в его кулаке осталась лишь украшенная рунами рукоять. Молот бесследно исчез.

— Трай’сил! — отчаянно закричал Веннар, падая на колени.

Элена не могла отвести глаз от невредимой черной поверхности. Что же произошло? Молот использовали, когда добывали проклятый камень. Пророчество гласило, что он вернется сюда и освободит д’варфов от ига Темного Властелина. Так почему же ничего не получилось?

На краткий миг в девушке зародилось подозрение не Тол’чак ли тому виной? Но она отогнала гадкие мысли. Нет, это решительно невозможно. Огр много раз спасал ей жизнь, он всем сердцем служил делу добра.

Но Веннар не знал Тол’чака столь близко.

— Ты! Ты это подстроил! — Д’варф вскочил на ноги, тыкая пальцем в сторону огра. — Ты предал мой народ точно так же, как и твой проклятый предок!

Тол’чак спрятал лицо в ладонях.

Элена решительно встала между ними, остановив готового кинуться в драку Веннара.

— Нет! Он тут ни при чем!

— А кто тогда? — побагровел д’варф.

— Все мы ошибались, — сказал Эр’рил, подходя к огру.

Веннар зарычал от ярости, но Магнам удержал командира за руку.

— Послушай, что он скажет!

— Мы потерпели неудачу потому, что стали жертвами пророчества. — Воин равнин повернулся лицом к д’варфам. — Мы думали, что разгадали его смысл, а на самом деле были ослеплены собственными чаяниями. — Он указал на обломок черной скалы. — Однажды я побывал внутри Вейра. Он втягивает все, что связано с магией стихий. Неважно, вещь это или живое существо. Но все, что окажется около врат достаточно близко, будет втянуто в их черную утробу.

— Трай’сил… — простонал Веннар.

— Его наполняла элв’инская магия воздуха. Нельзя было позволять ему даже приближаться к вратам Вейра, но вера в пророчество ослепила нас. Кое-чему я научился у своего брата: достоин осуждения тот, кто безоговорочно верит предсказаниям.

— Но что же теперь делать? — Тол’чак поднялся на ноги. — Как нам разрушить врата?

Когда Элена заговорила, ее голос дрожал от страха.

— Мне нужно посоветоваться с Кровавым Дневником. — Она посмотрела на луну, едва не касавшуюся гор, — близилось утро. — Ведь это Чи упал во врата Вейра и сплавил воедино все четыре источника ужасной магии. Может быть, у Чо, его сестры, найдутся какие-нибудь ответы на мои вопросы?

— Но только отойди подальше, — согласился Эр’рил. — Не желаю видеть ни тебя, ни эту книгу возле проклятого омута.

Без каких бы то ни было возражений Элена побежала вдоль по руке изваяния, прочь от эбенового валуна.

Эр’рил построил д’варфов так, что они прикрыли девушку со стороны врат, а сам подошел к ней, как только она вытащила книгу из сумки. Глядя Элене в глаза, воин сжал ее руки так, что они вдвоем удерживали Кровавый Дневник.

— Ты дрожишь, — прошептал он.

— Это всего лишь холод, — ответила девушка, пытаясь высвободиться и отвернуться.

Но ничего у нее не вышло — воин равнин, если хотел, мог уподобиться крепчайшей стандийской стали.

— Я не знаю, что тебя тревожит, почему ты так испугалась в туннеле, но знаю одно: я — твой верный вассал, Элена. И всегда буду на твоей стороне. Если потребуется, возьми мою силу.

Она чувствовала исходящую от Эр’рила спокойную уверенность. От тепла его ладоней дрожь улеглась. Девушка прильнула к воину, он обнял ее.

— Может быть, я не верю в пророчества, — прошептал стандиец, уткнувшись губами в ее волосы. — Зато я верю в тебя.

С трудом сдерживая слезы, она вывернулась из кольца его рук. За считаные мгновения выровняла дыхание и выпрямилась. Эр’рил отпустил ее, но она все еще ощущала его обволакивающее тепло. И этого вполне хватало.

Элена отвернулась и раскрыла Кровавый Дневник.

Эр’рил наблюдал, как девушка поворачивается к нему спиной, и сжимал кулаки, переживая за нее. Он не видел, как она раскрывала книгу, но понял, что обложка распахнута. Вспышка яркого света ударила в небо, а Элена отлетела назад, прямо ему в руки.

Он подхватил ее. За плечом Элены воин видел светящуюся сущность, слетевшую со страниц и устремившуюся вверх. Мельком он заметил и пустоту внутри книги: звезды, шлейфы раскаленных газов, краешек ослепительного солнца. А потом из этого смерча донесся крик. Светящееся облако приняло очертания женщины, плывущей высоко над их головами.

— Чи! — Это имя пронзительным зовом ворвалось в ночь, эхом отражаясь от соседних горных пиков.

Держа книгу в руках, Элена шагнула к сущности.

— Чо! Утихомирься!

— Я слышу его! — срывалась та на крик. — Он зовет меня!

Призрак ринулся вниз и полетел вдоль руки, проходя без малейшего труда сквозь ряд д’варфов. Чо неслась к эбеновому валуну. Тол’чак встал на ее пути, раскинув руки, но она пронеслась сквозь него, как только что сквозь д’варфов, и нырнула в камень.

— Нет! — задохнулась Элена.

Но и камень не задержал Чо надежнее, чем тело Тол’чака. Светящийся призрак появился с противоположной стороны глыбы, облетел эбеновый камень и опять нырнул во тьму. А потом снова и снова.

— Он кричит и зовет! Я должна идти к нему!

Чо продолжала метаться взад и вперед, пролетая сквозь черный камень, будто светлячок.

— Я слышу его! Он рядом!

Элена подняла голову, и Эр’рил знал, что привлекло ее внимание. Луна, которая уже садилась. А они хотели закончить все сегодня ночью.

— Чо! — вновь позвала девушка. — Ты не сможешь добраться до Чи. Здесь ты лишь бесплотный дух. Послушай меня!

— Я нужна ему… — Летающая фигура зависла, трепеща, над черным камнем.

Элена отдала Кровавый Дневник Эр’рилу.

— Нужно ее успокоить, — шепнула она. — А ты береги книгу. — Потом она подняла руки. — Я понимаю тебя, Чо. Я тоже когда-то потеряла брата. Я могу понять твою боль. Но мне нужны твои наставления. В этом мире я — твой сосуд, твоя плотская связь с ним.

Чо опустилась к гранитной ладони. Одной рукой она коснулась эбенового камня, и ладонь провалилась внутрь.

— Только объединив усилия, мы можем спасти моего брата.

— Именно, — с облегчением вздохнула Элена. — Вместе.

Призрак повернулся к ней. Глаза, наполненные пустотой, смотрели на девушку, их пронзительный холод не принадлежал этому миру. Но краткий миг Эр’рил видел нечто человеческое внутри глаз Чо. Скорее всего, это была Фила. Ее губы зашевелились:

— Нет! Нет, Элена! Ты не можешь…

Миг, и Фила исчезла, провалившись в пустоту. Осталась одна лишь Чо. Элена настороженно отступала, пытаясь спрятаться за Эр’рила. Она кинула на него испуганный взгляд, будто пытаясь спросить: «О чем предупреждает тетя Фила?»

— Вместе! — гулко воскликнула Чо.

Эр’рил заметил проблеск догадки и вспышку ужаса в глазах Элены. Она отшатнулась, а Чо ринулась вперед, проникая сквозь Тол’чака и сквозь д’варфов, стремительная, будто блик на водной глади.

— Разрушь связь! — закричала Элена. — Закрой книгу!

Воин попытался исполнить ее приказ, но по сравнению с духом оказался слишком медлительным. Чо поравнялась с девушкой, проникая в нее и обволакивая ее тело. Огненная вспышка магии отбросила Эр’рила. Упав на спину, он скользил по камню, пока с усилием не захлопнул Кровавый Дневник.

Брови его дымились, опаленные ведьминым огнем.

Поднявшись, он уставился на преображенную Элену. Она все еще стояла там, где и мгновение тому назад, но вся одежда ее пеплом осыпалась на гранит. Сгорели даже длинные волосы. Ее обнаженное тело окружала только ночь. От темени до пят кожа девушки пульсировала магическим багровым светом, словно она превратилась в рубиновое изваяние.

Медленно шагая, она направилась к эбеновому камню.

Следом за ней плыла светящаяся дымка, похожая обликом на призрака из книги, но не такая резко очерченная, словно расплывающаяся по краям.

— Элена… — Эр’рил узнал наполненный страданием голос Филы.

Воин равнин поспешил за девушкой, но призрачная рука преградила ему путь.

— Нет, Эр’рил, остановись. — Фила заговорила громче. — Все вы. Оставайтесь на месте. Не вмешивайтесь — сейчас она может убить одним прикосновением!

Конечно, Эр’рил легко мог пройти сквозь бесплотную фигуру, но замер.

— Что с ней произошло?

— Чо не успокоится. Она слышит, как брат взывает о помощи, и пойдет к нему.

— А Элена?

— Девочка сказала правду. На этот мир Чо может воздействовать только через Элену. И она почти полностью влилась в нее.

— Она завладела телом Элены?

— Нет, Чо по-прежнему в пустоте. Элена все еще существует где-то там, в глубине, но неожиданный прилив безграничной силы подхватил ее. Она растворилась в воле Чо, не может освободиться, но тело ей подчиняется. Главный вопрос в том, достанет ли Элене сил, чтобы сопротивляться самостоятельно.

Воин, горя желанием помочь, сделал шаг к девушке.

— Нет, Эр’рил. Любое вмешательство извне способно погубить ее.

Ведьма тем временем обошла Тол’чака и приблизилась к эбеновому валуну. Рубиновая статуя на фоне черноты — она постояла мгновение, изучая камень, будто раньше никогда его не видела.

— Элена… — молил воин равнин. — Вернись…

Вздернув подбородок, она шагнула вперед.

— Нет! — закричал Эр’рил. — Стой, Элена!

Не оборачиваясь, ведьма ступила во врата Вейра и исчезла.

ГЛАВА 23

Сбитая с толку внезапным нападением Чо, Элена вдруг почувствовала, что парит в пространстве без всякой опоры. Какая-то часть ее души ощутила, как тело прошло сквозь врата Вейра. Но все это казалось несущественным, словно легкий сон перед пробуждением, который трудно вспомнить, но так легко забыть. Мощь, непостижимая по глубине, бурлила в ней. Магия пела в каждой жилке, кричала, рвалась на волю. Безумный хор неуправляемой силы и желаний.

А ее собственная душа представляла собой лишь алую крупинку в этом необозримом шторме.

Элена сопротивлялась захлестнувшему ее потоку.

«Я не должна потерять себя…»

Она заставила разум покончить с бесплодными попытками одолеть пульсирующую в ней мощь, и вместо этого заглянула в глубину своей души, и, используя коловращения привнесенной извне магии, сосредоточилась на одиноком мерцающем пламени, которое послужило для нее маяком в бушующем шторме.

Достигнув спокойствия, она медленно расширила восприятие мира, на этот раз не борясь с потоками силы, а «оседлав» их. Вначале она узнала биение своего сердца, медленное и ритмичное. Оно укрепило ее дух. Значит, она еще жива.

Двигаясь дальше, она отследила потоки крови в жилах, которые веером разбегались по всему телу. Как только ей это удалось, вернулось ощущение конечностей: костей, мускулов, сухожилий. Казалось, будто она выворачивает себя наизнанку, вживляя мощь Чо в каждую частичку тела, рассматривая себя по-новому. Очень тщательно она довершила начатую работу, восстанавливая органы чувств.

Теперь безумная песнь магической силы отступила, Элена обрела способность слышать. Ее окутывала тишина. Но звуки не просто отсутствовали, тишина давила на уши, как будто она нырнула глубоко в озеро. Только давление и тишина.

Но Элена, конечно, понимала, что она не в озере.

Она оказалась в Вейре.

Плавая в странном иномирье, девушка крепко зажмурилась, заранее испугавшись того, что могла бы увидеть.

«Что же ты натворила, Чо?»

Элена попыталась воспользоваться другими органами чувств. Обоняние ей не помогло — она не уловила никаких запахов. Единственным доступным ей ощущением было легкое жжение кожи, охватившее, казалось, все тело. Пожелав пошевелить руками, девушка с удивлением обнаружила, что это ей удалось. И пока она пыталась что-либо нащупать, жжение усилилось, распространяясь от ладоней до плеч, став весьма болезненным.

Загнав страх поглубже, девушка заставила себя открыть глаза, впервые увидев загадочный мир Вейра.

Вокруг нее клубилась плотная мгла, будто полуночное море, только оно вдобавок казалось живым. Оно льнуло к Элене, и от этих прикосновений рубиновая кожа ведьмы вспыхивала еще ярче. В самом деле, все ее тело представляло собой маленькой алый огонек во тьме.

Осмотрев себя, Элена поводила руками в тумане, заполнявшем Вейр. Свечение ее кожи усилилось. Девушка сообразила: «Магия Чо защищает меня от воздействия Вейра, одев в рубиновую броню».

Успокоившись, она огляделась по сторонам, краем глаза уловив какое-то движение. Осторожно шевеля ногами, поплыла. Тьма слегка развеялась, и Элена увидела поразительную картину. Неподалеку стояли Эр’рил и прочие ее спутники. Они смотрели прямо на нее. Казалось, что между ними закопченное стекло. Она подплыла ближе, вытянула руки — пальцы наткнулись на твердую преграду. Девушка надавила сильнее. Но спутники, похоже, не замечали ее.

— Откуда мы знаем, что она еще жива? — долетел до нее приглушенный голос Эр’рила.

— Потому что я все еще здесь. — Призрак тети Филы положил руку ему на плечо. — Если Элена умрет, исчезнет магия книги. Когда разорвется связь между мирами, я исчезну.

— Но луна заходит, — поглядел в небо Эр’рил. — Что теперь будет?

Фила только покачала головой.

Элена попыталась прорваться сквозь преграду, но тщетно. Она была замурована в эбеновом камне врат Вейра.

— Эр’рил!

Ее не слышали.

— Эр’рил!!! — закричала она громче.

Тол’чак, стоявший ближе всех к камню, повернулся в ее сторону.

— Тол’чак! Ты меня слышишь?

Огр наклонился к камню, прикоснулся к нему ладонью.

— Элена?

— Да! — Она едва не рыдала от безысходности.

— Она здесь! — Тол’чак обернулся к остальным. — Здесь Элена!

Эр’рил кинулся к камню и прижал руки к его поверхности, страстно желая ворваться внутрь, помочь девушке. Но в его крови не было магии, и врата не раскрылись для него.

— Я в безопасности, Эр’рил! Магия Чо защищает меня!

— Тогда выбирайся, пока еще можешь!

— Я не могу! — Она стукнула рубиновым кулаком по преграде.

Воин поднатужился, навалился плечом на каменную преграду, но ничего не помогло.

Элена положила свою ладонь напротив его, их разделяла лишь магия врат Вейра.

— Там должен быть другой выход! — крикнула она. — Или подсказка, как разрушить врата. Нужно поискать.

— Нет! Элена! Мы найдем способ вызволить тебя!

— Прости меня. — Девушка убрала ладонь и отплыла. — Я обязана попытаться. Слишком много зависит от нас.

И она твердо знала, что права. Было ли это ее собственным предчувствием или даром Чо, но Элена ощущала острую необходимость двигаться дальше.

Когда она отплыла от темного стекла, мрачный туман сомкнулся, скрыв ее друзей. Элена повернулась и нырнула в глубь Вейра.

Вновь ее окружала живая мгла, бесконечная и неизъяснимая. Плывя в ней, Элена вдруг подумала, что не сможет отыскать путь обратно. Что, если она никогда не сможет отсюда выбраться? Как долго будет действовать рубиновая магия Чо? Сердце девушки забилось сильнее, громом отдаваясь в ушах. Элену охватила паника, но когда она нырнула еще глубже, то поняла, что громкий стук издает не ее сердце, а нечто иное.

Она замерла, зависнув в темном море, и прислушалась. Девушка не знала, что ждет ее впереди, но уж лучше неизвестное нечто, чем бесконечная пустота.

Элена неторопливо плыла к источнику глубоких, звучных ударов. Казалось, что она движется целую вечность, но вот мгла перед ней начала рассеиваться, как если бы она обнаружила еще одно окно во внешний мир. Девушка сильнее забила ногами, заставляя рубиновую магию, обжигающую кожу, разгореться ярче. Но, несмотря на боль, она все быстрее двигалась вперед.

Тьма отступала, и вот из нее появилось белое пламя, окруженное черной дымкой. Оно вспыхивало и тухло в ритме звучавших ударов.

Элена остановилась.

Она догадалась, что находится перед ней.

— Чи! — громко позвала ведьма.

Но ее слова остались без ответа. Свет усиливался и гас, словно живое сердце белого пламени. Лицо Элены, ее ноги и грудь горели все ярче с каждым ударом. Две противоположные магии зажигали друг друга, как фитиль масляную лампу.

Элена наконец-то поняла. Она покрутила головой. Живое море, в котором она плыла и продолжала плыть… все это одно и то же. И все это — Чи.

Кружась на месте, Элена восхитилась его размерами. Если бы только она могла говорить с ним, как с Чо! Но у нее не было связи с этим духом. Она решила никуда больше не спешить, а приблизиться к середине Вейра, сердцу Чи. Есть ли надежда освободить его? Как можно разрушить сковывающие его врата, если они привязаны к столь безграничному источнику силы? Эту загадку она не бралась разрешить в одиночку.

«Чо, — тихонько молила Элена, — если ты знаешь хоть какой-нибудь способ освободить своего брата, подскажи мне».

Она не ждала ответа, ведь на самом деле в ней поселилась не Чо, а всего лишь ее магия. В какой-то мере сейчас Элена сама походила на Вейр: сосуд, наполненный силой и колдовством. Но в отличие от Вейра она не владела подлинным сердцем Чо. Оно все еще находилось где-то в пустоте.

Девушка осмотрелась по сторонам, желая как можно лучше понять Чо и Чи, их потоки силы. У нее возникла одна идея, правда, ведьма не была в ней уверена. Одним из первых приемов волшебства, который она когда-то выучила, было заклинание крови.

Подняв руку, Элена сжала зубами кожу на указательном пальце и прокусила ее. Ощутив солоноватый привкус на языке, она пошевелила пальцем — на его кончике разгорелось рубиновое сияние. Запрокинув голову, она закапала кровь поочередно в оба глаза. Тут же ее пронзила почти невыносимая боль. Девушка охнула и прижала веки ладонями. Никогда раньше заклинание не причиняло ей столько страдания.

Очень медленно боль перешла в несильное жжение, и Элена рискнула открыть глаза. Осторожно, замирая от страха, что вдруг ослепила сама себя. Но, к счастью, все обошлось. Вейр только ответил жжением на ее магию.

Девушка посмотрела по сторонам. Теперь, благодаря магии крови, ей открылись новые подробности. Бескрайнее море Вейра оставалось темным, но его пронизывали сверкающие серебряные прожилки. Элену поразило сходство с эбеновым камнем — черная скала, испещренная серебристыми росчерками.

Только эти жилы не были самородным серебром. Элена узнала блеск магии. Она часто видела ее в Крале, Мисилл и многих других. Сила стихий. Насколько девушка могла видеть, стихийной магии было очень много — нити окружали ее со всех сторон.

Пока она их разглядывала, серебристые волокна становились все крепче, сплетаясь в узор, который терялся в темноте Вейра. Где-то вдали жилы сливались. Казалось, будто Элена попала глубоко под землю и запуталась в корнях серебряного дерева, наблюдая, как они все утолщаются, пока не сливаются в ствол.

Чуть позже она поняла, что таких деревьев четыре, и каждое из них направлено в свою сторону света. Элена подумала, что в этом кроется какой-то смысл.

Четверо врат Вейра, четыре эбеновых изваяния, четыре вида стихийной магии. Подплыв к ближайшему из них, росшему в том направлении, откуда она прибыла, Элена протянула руку и прикоснулась к блестящей серебряной жиле. Не произошло ровным счетом ничего. Палец девушки беспрепятственно прошел сквозь нить.

Тогда она попробовала по-другому. Пролитая кровь помогла обрести особое зрение. Почему бы не попытаться еще? Она поднесла прокушенный палец, алеющий магией, к той же самой прожилке.

Только она дотронулась до нее, как увидела Эр’рила и его спутников прямо перед собой, как если бы вновь оказалась у дымчатого стекла.

— Должен же быть способ ее освободить, — говорил воин равнин.

От удивления девушка отдернула руку. Связь разорвалась, и она снова оказалась у сияющего ствола. Значит, это был прямой проход к вратам мантикоры.

Присмотревшись внимательнее, Элена поплыла вокруг пламенеющего сердца Чи к соседнему дереву и коснулась его корня.

Перед ее внутренним взором возникла другая картина. Темная комната. Жаровня, закрытая решеткой в виде изображений скрюченных зверей и фантастических чудовищ, наполненная багровеющими углями. Железо решетки раскалилось докрасна. На стенах сидели, скрываясь в полумраке, разнообразные монстры, словно желая насладиться предстоящим зрелищем. Девушка чувствовала их взгляды.

Ее внимание привлекло движение. Фигура, закутанная в темный балахон, приблизилась к жаровне, ведя за руку обнаженного ребенка лет четырех от роду, и сбросила капюшон, открывая изуродованное морщинистое лицо. Казалось, что его черты расплавили, а потом остудили. Элена охнула. Перед ней был Шоркан, глава всех темных магов Черного Сердца и брат Эр’рила.

Теперь она поняла, что видит на этот раз. Врата виверна, изваяние, которое Шоркан уволок с собой, сбежав из А’лоа Глен.

Чародей шагнул к жаровне.

— Этой ночью осуществятся все планы Господина, землю одолеет порча и бросит ее на наковальню. Вместе с луной закатится и надежда мира на спасение. Восславим же Черное Сердце!

— Славься, Черное Сердце! — ответило многоголосие из темноты.

Быстрым движением Шоркан выхватил кривой зазубренный кинжал.

— Вот жертва в его честь! Невинное сердце отправляется в огонь!

— Нет! — закричала Элена, увидев, как съежился ребенок.

Маг настороженно замер, повернув голову. Прищурившись, он смотрел как будто прямо на нее.

Девушка похолодела. Он мог ее видеть? Или почувствовал?

Но Шоркан покачал головой и отвернулся. Откашлявшись, он высоко занес клинок.

— Восславим Черное Сердце!

Элена стремительно убрала руку — она не могла на это смотреть.

Девушка поспешно отплыла от дерева виверна, опасаясь, что, возможно, выдала свое местоположение. На ходу она размышляла над словами Шоркана: «Землю одолеет порча и бросит ее на наковальню».

Она посмотрела на потоки стихийной магии, вливающиеся сюда из врат, и начала прозревать. Это никакие не деревья, а реки, через врата они вливались, а здесь уже разделялись на тысячи ручьев. Вейр всасывал огромное количество стихийной магии.

Глаза Элены широко раскрылись. Теперь она знала наверняка, почему статуи из эбенового камня размещали так продуманно. На земле были места, в которых магия стихий ощущалась гораздо сильнее, чем где бы то ни было. Это поведала ей еще Касса Дар в болотах Затопленных Земель. Темный Властелин когда-то пытался разрушить подобную серебристую жилу, стихию земли, под замком Дракк. Но в мире имелись и другие.

Конечно же, Черное Сердце не отказался от намерения навредить земле. Скорее всего, он поместил врата Вейра в четырех точках, где мощь мира пульсировала особо сильно. Но зачем? Подпитываться мощью? Или преследовал еще более гнусную цель?

Слова Шоркана эхом отдавались в голове. «Землю одолеет порча и бросит ее на наковальню…»

Внезапно постигнув суть слов темного мага, Элена обмерла от ужаса. Темный Властелин наводил порчу на силу стихий, используя осколки эбенового камня, чтобы всасывать магию и превращать тех, кто ею обладает, в Темных Стражей. Теперь он хотел повторить то же самое, но не ограничиваться отдельными существами или даже странами.

Он хотел навести порчу на весь мир, поставив чудовищные врата Вейра в самые важные места на земле, и превратить весь мир в одного гигантского Темного Стража.

И если Шоркан сказал правду, то преобразование должно произойти нынче ночью. Элена поплыла к соседнему потоку магии стихий. Неважно, удастся ли разрушить врата, теперь весь мир оказался перед лицом новой опасности. Если замысел Темного Властелина исполнится, все они обречены.

Девушка дотронулась горячим пальцем до серебристого отростка. Перед ней возник серый гранитный зал, заваленный трупами. Д’варфы, узнала она. Множество д’варфов. Картинка немного сместилась, как будто врата, через которые она выглядывала, двигались. Что за нелепица? Окно опять сдвинулось, и девушка увидела знакомое лицо, заросшее лохматой черной бородой.

— Крал! — закричала она.

Горец испуганно отпрыгнул.

Позади него Элена различила Могвида, Мерика и незнакомого рыжеволосого мужчину. А среди них… Нет, это было решительно невозможно… Ни’лан!

Мерик опасливо подошел к Кралу.

— Элена? Ты в гриффине?

— Я угодила в Вейр! У нас нет времени! Нужно найти способ разорвать связь врат и источника стихийной магии. Вы можете мне помочь?

— Мы перепробовали все, — покачал головой элв’ин. — Врата гриффина защищаются, нападая на каждого, кто приблизится к ним.

«Должно быть, наступает пора преобразования», — тут же поняла девушка.

— Не пытайтесь разрушить гриффина! Найдите способ отделить каменного зверя от источника магии стихий, которым он питается. Сейчас! Этой ночью! Иначе все пропало!

— Мы не знаем как… — нахмурился Мерик.

— Я знаю! — Крал оттер его в сторону.

Принц элв’инов хотел возразить, но горец уже стоял прямо перед Эленой.

— Я могу. Доверься мне.

— А я пока проверю остальные врата. — Она вздохнула с облегчением.

— Прости, Элена! — кивнул он и поднял руку.

Едва стихли его слова, смысла которых она все равно не поняла, как девушка убрала палец. Некогда вести расспросы. Она не знала, сколько врат надо уничтожить, чтобы разрушить замыслы Темного Властелина, но догадывалась, что следует приложить к этому все усилия, и поскорее.

Она подплыла к последнему из серебряных потоков, предполагая заранее, кого же увидит. Оставались лишь врата василиска, в Южных Пустошах. Элена скользнула к сверкающей ветке и прикоснулась к ней.

Новое зрелище возникло перед ее глазами: зал с полом из песка и стенами, похожий на пещеру. Девушка едва не вскрикнула от облегчения, увидев Сай-вен, сидящую на Рагнар’ке. Ну хоть кто-то из их отряда, отправившегося в пустыню, добрался до василиска. Картинка двигалась, давая понять, что и эти врата тоже ожили. Появился третий из сражающихся.

— Джоак! — закричала Элена.

Ее голос поразил юношу настолько, что он оступился и упал на спину.

— Кесла?

— Нет, это я, твоя сестра!

— Элена? — В поле зрения появились Сай-вен с драконом.

— У меня мало времени! — Она быстро пересказала все, что перед тем говорила Кралу. — Вы можете как-то разорвать связь врат Вейра с магией земли?

— Понятия не имею, — вздохнула Сай-вен. — Даже Рагнар’к не в состоянии одолеть это чудовище.

Элена увидела на груди дракона длинную и глубокую рану, из которой сочилась кровь.

— Джоак! — Девушка повернулась к брату. — А ты не знаешь способа? Ты же изучал одно время темную магию и даже владел посохом Грэшима.

Голова Джоака оставалась склоненной, пока Элена говорила, а когда он поднял глаза, в них плескались безнадежность и растерянность.

— Думаю, я знаю способ…

— Попытайся, — убеждала она. — Или весь мир обречен!

Джоак кивнул.

— Иди. — В его голосе звучала боль. — Я выполню свой долг.

Элене очень хотелось оказаться рядом с братом, поддержать и успокоить его, но вместо этого она убрала палец. Отдыхать они будут после. Некоторое время ведьма не двигалась. Она сделала все от нее зависящее. Дело теперь за остальными.

Поразмыслив, она подплыла к исходной серебряной реке и вернулась вдоль нее обратно, откуда прибыла. Она понятия не имела, как добиться того, о чем просила друзей. Врата мантикоры казались неуязвимыми. В уме она перебирала один способ за другим, но так и не смогла найти единственно правильного ответа. В глубине души девушка надеялась, что выход найдется. Но как она ни нажимала на дымчатое стекло и так и эдак, преграда по-прежнему оставалась непроницаемой.

Обострив зрение заклинанием крови, она теперь видела поток стихийной магии, который вливался из горы в эбеновую глыбу. Казалось, решения нет. Как можно убрать камень или отломить гранитную руку изваяния? Если бы только ей удалось вырваться из Вейра, тогда она могла бы попытаться прибегнуть к волшебству.

Элена подозвала спутников — они все еще стояли рядом с камнем — и рассказала им все, что увидела и узнала.

— Значит, нам нужно, — подплыла поближе тетя Фила, — или сломать врата, или разорвать их связь с миром?

Элена вначале кивнула, а потом сообразила, что ее не видят.

— Да, — сказала она. — И этой же ночью. Иначе весь мир одолеет порча.

— Пока что я не вижу, как можно добиться успеха, — покачал головой Эр’рил, оглядываясь по сторонам.

— А твоя магия, детка? — поинтересовалась тетя Фила.

Девушка уже пыталась освежить ранку на пальце и использовать колдовство, чтобы вырваться, но это ей не помогло. Вейр так велик, а она так мала…

— Магия не причинит вреда камню, — ответила она устало.

— Я не об этом спрашивала. Я имею в виду силу Чо, которая тебя защищает. Учти, она не безгранична.

Элена быстро осмотрела себя, впервые заметив, что сияние ее кожи тускнеет. Подняла руки. Да, магическая броня неуклонно истончается. Она оглянулась на заполненный тьмой Вейр.

Как только исчезнет магия, она умрет.

Прикрыв наготу плащом, Крал вглядывался в окружающие его лица. Их осталось меньше, чем пришло в тронный зал. Исчез Фардейл, Мисилл покоилась на холодной скале под накидкой Тайруса, на которой красовался его родовой герб — снежный барс. Горец читал недоверие в глазах друзей и не знал, чем развеять их безмолвные обвинения, как восстановить утраченное доверие.

— Откуда нам знать, что ты не остался прихвостнем Темного Властелина? — наконец высказался Мерик. Он ткнул пальцем в гриффина, царапающего эбеновыми когтями каменный пол рядом с Ледяным Троном. Теперь чудовище пробудилось, и никто не смел приблизиться к нему, опасаясь огромных когтей и клыков. — Ты напал на него, зверь проснулся. Откуда нам знать, что ты не задумал это заранее?

— Верно, вы не можете знать. — Крал склонил голову и вцепился пальцами в бороду.

Ни’лан подошла ближе, пристально глядя ему в лицо. Младенца она прижимала к груди, легонько покачивая.

— Я не уверена, — сказала она.

— А я за то, чтобы уходить. — Могвид опасливо отошел в сторонку. — Давайте уберемся прямо сейчас, пока еще можем.

— Тебя никто не держит. — Тайрус кивком указал на распахнутые двери. — Ты вернул себе способность изменять тело. Проваливай! Попробуй прорваться через д’варфов, которые ждут там, чтобы отомстить за смерть своего короля.

Могвид нахмурился, но воспользоваться советом не спешил.

Принц Мрила поднял меч, направив острие в сердце Крала.

— Я не собираюсь уходить, пока не выполню просьбу юной ведьмы. Врата гриффина здесь, на севере, должны быть уничтожены. — Он оглянулся на Мерика. — И мне наплевать, есть печать тьмы на этом человеке или нет. Будучи пиратом Порт-Роула, я сражался плечом к плечу с бандитами и головорезами и уяснил одну простую истину — пока цели человека совпадают с твоими, вам по пути. И неважно, благороден он или нет, затронут порчей или чист.

Элв’ин собирался ответить, но Тайрус жестом остановил его и продолжал:

— Я знаю, что Крал хочет избавить север от этого зла так же, как и я. Мы с ним оба — люди камня, две стороны одной монеты. Я — гранитная стена. Он — основание гор. Если он заявил, что сможет избавить нас от этого проклятого чудища, я обещаю ему помощь и поддержку.

После его слов наступила тишина.

— Думаю, лорд Тайрус говорит мудро, — первой кивнула Ни’лан.

— Да и мне кажется, особого выбора у нас нет, — вздохнул, пожимая плечами, Мерик. — Рассвет близок, а у нас есть только одно предложение.

Элв’ин, отодвинув клинок Тайруса, подошел к Кралу и протянул ему ладонь.

После недолгого колебания горец ответил на рукопожатие.

— Я не предам вас. Никогда.

— И что же ты предлагаешь? — спросил Тайрус, не вкладывая меч в ножны, но уже не нацеливая его в грудь Крала.

— Пророчество короля Райя! — расправил плечи горец.

— Моего отца?

— Он предсказал нашу победу и то, что я верну наследие предков. — Крал указал на Ледяной Трон.

— Ну и что же?

— Но мы позабыли вторую часть пророчества. То, что ты открыл мне на причале Порт-Роула.

Тайрус покачал головой.

— Ты сказал, что я верну трон, но буду носить сломанную корону, — пояснил горец.

— Я по-прежнему ничего не понимаю.

Крал загнал свою боль поглубже в сердце. Он освободился от проклятия Темного Стража, но не от собственной вины и позора. Потеря стихийной магии — слишком малая цена, чтобы смыть убийства, предательства, ложь, слетавшую с его языка бессчетное число раз. Даже избавившись от заразы Темного Властелина, Крал будет навечно проклят самим собой. Он все еще помнил наслаждение погоней, вкус крови на языке, покидающие тела жертв жизни. Даже сейчас малая частица его души жаждала этого.

— Среди моего народа известно и другое пророчество. — Горец с трудом сглотнул и закрыл глаза. — Я рассказывал о нем Эр’рилу, когда мы впервые повстречались в Уинтерфелле.

— Я помню! — воскликнула Ни’лан. — Ты тогда сказал, что появление Эр’рила, легендарного Странствующего Рыцаря, погубит твой народ.

— Даже тогда я поступил как трус. — Крал повернулся к ней, по его щекам текли слезы. — Я сказал не всю правду. Тогда я боялся не столько за свой народ, сколько за себя самого. Пророчество гласит, что тот, кто повстречает Странствующего Рыцаря, погубит свой народ.

— Что-то я никак не разберусь, — нахмурился Тайрус. — Сломанные короны, предсказания погибели… К чему это все?

Горец вновь оглянулся на наследный трон.

— Своей собственной рукой я должен сломать корону нашего народа.

— Что за корона? — удивился Могвид. — Где она спрятана?

— Наши короли никогда не носили корон, — повернулся к нему Крал. — У нас есть только Ледяной Трон. Но истинная корона наших племен здесь. Вы в ней находитесь. Это арка, возвышающаяся над гладью Тор-Амона и отражающаяся в ней. Круг, составленный из гранита и отражения в воде, — вот наша корона.

— И ты способен ее сломать? — недоверчиво проговорил Тайрус. — Обрушить арку?

— Да, — кивнул Крал. — Это единственный путь к спасению.

— Если у тебя получится, — вмешалась Ни’лан, — ты разорвешь связь врат гриффина и потока стихийной магии, который здесь проходит.

— Я молюсь, чтобы так вышло. — Горец склонил голову. — Возможно, мой вклад в борьбу хоть в малой степени поможет восстановить честь моего рода.

— Тогда давай приступим, — сказал Тайрус. — С чего начнем?

— Для начала мы должны вернуться в отражение. — Крал обвел взглядом лица друзей. Он повернулся спиной к трону и направился к дальней стене. — Здесь мы вошли и обратно уйдем тут же.

— Ты все еще способен открыть путь? — удивилась Ни’лан. — Ведь ты лишился стихийной магии.

— Тут важна сила самой арки. Это она позволяет проходить сквозь стену. А моя королевская кровь — всего лишь ключ. Есть у меня стихийная магия или нет, я все еще Крал А’дарван из Пламени Сенты.

Он протянул руку товарищам, чтобы, как и прежде, образовать цепочку. Ни’лан приняла его ладонь не раздумывая, что немного утешило горца. Остальные продолжили живую цепь. Плоть к плоти.

— Ну что, готовы?

— Давай же, — прохрипел Могвид.

Крал кивнул, а потом, повернувшись к стене, закрыл глаза и решительно шагнул вперед. На мгновение он испугался, что камень не отзовется, но испокон веков дружественные его семье стены открыли путь. Знакомое ощущение — смена верха и низа, головы и ног — охватило их. И тут же кончилось.

Путешественники оказались в том же зале, но мертвые тела исчезли. Мерцающие сполохи отмечали расположение факелов в истинном мире, давая немного тусклого света. Посреди помещения возвышалось зеркальное отражение Ледяного Трона, а рядом с ним — черный омут, указывающий на присутствие гриффина. Его чернота медленно расплывалась по залу.

— Что дальше? — деловито спросил Тайрус. — Что будем делать?

— Я хочу, чтобы вы все ушли, — ответил Крал, направляясь к Ледяному Трону и усаживаясь.

Даже утратив магию, он старался держаться подальше от черного водоворота.

— Я не понимаю… — шагнул к нему мриланец.

— Возвращайтесь тем же путем, каким мы сюда пришли. — Горец указал на лестницу. — Она выведет вас к подножию арки.

— Но как же мы выберемся из отражения? — проговорила Ни’лан. — Без тебя…

— Когда сломается корона, исчезнет и магия. Да, вы немножко промочите ноги, но уж как-нибудь выплывете.

— А ты?

— Он получил свой трон, но будет носить сломанную корону, — ответил за горца Тайрус.

— Уходите, — кивнул Крал. — Пока еще есть возможность. — Но когда они сделали первые шаги, вдруг вспомнил: — Мне нужен какой-нибудь клинок. Ну, что-нибудь с заточенной кромкой.

Ни’лан хотела снять с пояса кинжал, но Тайрус остановил ее и протянул горцу рукоятью вперед свой родовой меч.

— Я не могу взять твой меч, — возразил Крал. — Сойдет любой клинок.

Принц продолжал протягивать оружие.

— За честь моего народа. Его больше нет. Мисилл была последней из воинов дро, а я — последний из своего клана. Возьми мой меч и выслушай мои слова. Хотя твой поступок лишит народ горцев возможности вернуться в родовое гнездо, я обещаю разыскать все ваши разрозненные кланы и пригласить в замок Мрил. Пусть он станет для вас новым домом. Один гранитный замок взамен другого. Договор, скрепленный кровью.

Крал не утирал слез, которые скатывались по его щекам и терялись в бороде. Он просто взял в руки меч отличной мриланской стали.

— Благодарю тебя, король Тайрус. Я буду первым из моего народа, кто принесет тебе клятву верности.

— Я с гордостью принимаю твою клятву. — Принц поклонился и повел всех к лестнице.

Горец не смотрел им вслед, чтобы не бередить сердце. Вместо этого он покрепче сжал великолепный меч. Боль в пальцах слегка отвлекла его от боли в душе. Он замер на холодном сиденье и ждал.

Отзвук шагов его друзей затих в отдалении. Но Крал все равно ждал. Надо было дать им как можно больше времени, чтобы подняться из глубин Тор-Амона.

И все же ожидание не могло тянуться вечно. Черный вихрь непрестанно расширялся, подбираясь к основанию трона. Горец знал, что обязан начать раньше, нежели тьма коснется белого камня. Нельзя упустить последнюю возможность.

На его глазах устрашающего вида тень начала проступать в самой середине смерча. Это гриффин прорывался сюда из реального мира. Плохой признак. Порча разъедала завесу между отражением и действительностью.

Крал, будто завороженный, смотрел, как чудовище становится все более четким и плотным: крылья, когти, львиное туловище и пасть, готовая, казалось, проглотить весь мир.

Время ожидания истекло.

— Поспешите, друзья мои! — Горец перехватил меч за клинок голой ладонью, разрезая плоть до кости и смачивая лезвие своей кровью.

После Крал протянул руку и позволил королевской крови пролиться на камень. Капли еще падали, а гриффин уже расправлял крылья. Несколько веков тому назад предку Крала, побежденному ордой Темного Властелина, не хватило мужества разрушить Цитадель. Но теперь он сделает то, что не сумел его пращур. Горец оперся окровавленными ладонями на подлокотники трона.

И в тот же миг основание замка содрогнулось. Толчок едва не сбросил Крала с трона, но он вцепился в подлокотники обеими руками, желая видеть последние мгновения Цитадели.

С гриффином, застывшим в стороне, происходили странные перемены, но эти загадки больше не занимали горца, с него хватало своего таинства.

Он устремил глаза вверх.

— То ба тнорисуллкорумл! — крикнул он во всю мощь легких вслед друзьям и наконец-то закрыл глаза.

«Пока извилистые дороги ведут вас домой, вы навсегда останетесь жить в моем сердце».

Заключенный в толще Южной стены Джоак знал, что иного выбора у него нет. Нужно возвращаться в сонную пустыню.

— Но там тебя поджидает Грэшим, — возразила Сай-вен.

Она стояла рядом с драконом, прижимая ладонь к его чешуйчатой шее, чтобы воспрепятствовать обратному превращению Рагнар’ка в Каста. Сила дракона могла им пригодиться, если в пещеру с василиском вздумает прорваться какое-нибудь чудовище из боковых туннелей.

Юноша смотрел на статую из эбенового камня. Василиск больше не пытался угрожать, а улегся на песке, удовлетворившись добычей. Кесла… Джоак отвернулся, чувствуя, что не в силах сдержать слезы.

— Чего ты хочешь добиться? — наседала Сай-вен. — Ты уже атаковал врата при помощи существ, изваянных из песка, но они рассыпались от одного лишь прикосновения чудовища. Что ты еще можешь сделать?

Джоак и вправду использовал все свои не доведенные до совершенства навыки и магию, чтобы создать хоть какое-нибудь оружие против статуи из эбенового камня. Но существа, которые ему удалось слепить, оказались недостаточно сильны. Песок следовало преобразить в камень, и юноша знал, что лишь один человек, достаточно сведущий в темной магии, способен ему помочь.

— Мне нужно найти Грэшима. Он знает, как разрушить врата Вейра.

— Но он — слуга Темного Властелина. Разве можно ему доверять?

— У меня есть что-то, что он жаждет заполучить.

— Что?

Джоак покачал головой. Эта мысль мучила его самого. Почему темный маг так жаждет повидаться с ним в сонной пустыне?

— Не знаю… — пробормотал он. — Только Грэшим — наша единственная надежда.

— Весьма мрачная надежда, — вздохнула Сай-вен.

По ее глазам юноша видел, что мер’ай смирилась с его предложением. Да разве у них есть иной выбор? Ночные часы истекали, близился рассвет. Если они хотят спасти пустыню, придется взять на себя ответственность.

— Следите за василиском. — Джоак сделал шаг.

— Будь осторожен, — ответила Сай-вен. — И бдителен.

Он кивнул и вытащил кинжал. Разрезав большой палец, юноша щедро оросил песок кровью. Ярко-красные капли падали и тут же впитывались. Джоак прикрыл глаза, обращаясь к бурлящей в его жилах магии сновидений, и провалился в сонную пустыню.

«Будь осторожен… и бдителен!»

Как бы ему хотелось последовать совету… Джоак не спешил полностью погружаться в светящуюся пустыню снов. Он переминался с ноги на ногу на границе между настоящим миром и вымышленным, доступным лишь истинным ваятелям, и видел Грэшима, который поджидал его среди песков, опираясь о посох.

— Я вижу, мальчик мой, ты явился, чтобы выполнить обещание?

— Нет, сделка еще не завершена.

— Какая еще сделка? — Маг развел руками. — Ты поклялся.

— Я поклялся, что вернусь в пустыню, но не говорил, когда именно.

— Кажется, я слишком старательно учил тебя лгать. — Грэшим прищурил один глаз и подался вперед. — Что ты хочешь выторговать на этот раз? Я наблюдал за твоим маленьким сражением с василиском. Тебе нужно больше ответов? Или ты хочешь, чтобы я выполнил всю работу за тебя?

— Все, о чем я прошу, — Джоак сжал кулак, — отдай мне свой посох! Открой мне доступ к темной магии, и я изготовлю оружие, которое убьет василиска.

— Тебе нужен он? — Маг помахал палкой из окаменевшего дерева.

Джоак смотрел на магический жезл, ощущая пронизывающие его потоки темной силы. Настроившись на эту заманчивую мелодию, он понимал: посох не видимость, а самый что ни на есть настоящий. Грэшим каким-то способом протащил с собой в сонную пустыню нечто вещественное.

— Если хочешь заполучить мой посох, — старик отступил на шаг, — тебе придется явиться сюда и взять его.

Ничего иного Джоак и не ожидал от темного мага.

— Когда я приду, ты позволишь мне беспрепятственно уйти?

— А как я смогу помешать? Посох твой.

Вздохнув, брат Элены зажмурился. Он знал, что шагает прямиком в ловушку, но понимал, что не может поступить иначе. Перед мысленным взором юноши будто яркий маяк сияло окаменевшее дерево посоха. Ему необходимо заполучить волшебную вещь. Увидев ее впервые, Джоак постоянно боролся с желанием прикоснуться к ней. И теперь он использовал эту болезненную тягу, чтобы разбудить в душе отвагу и переступить черту, отделяющую его от сонной пустыни.

Он сделал шаг и ощутил песок под подошвами.

— Я здесь. — Он открыл глаза и посмотрел прямо на Грэшима. — Я выполнил свою часть сделки.

— О, я слышу гнев в твоем голосе, мальчик мой. Неужели ты не доверяешь мне?

— Ты поклялся отдать посох.

— Он твой. — Темный маг протянул деревяшку. В его глазах светилось предвкушение чего-то, дикое, похожее на черный голод.

Джоак знал, что идет прямиком в ловушку, но не мог не потянуться за посохом. Его рука поднялась, пальцы сами дернулись вперед… Умом он пытался обосновать необходимость поступка, но в глубине сердца ярость слилась воедино с жарким пламенем вожделения. Он видел, как умерла Кесла и крошечный огонек ее магии исчез в безграничном океане Вейра. Он хотел видеть василиска мертвым, и неважно, какую цену придется за это заплатить!

Пальцы Джоака сомкнулись вокруг окаменелости. На миг перед его глазами появилась картина — шаман Партус, хватающийся за это же посох, и Грэшим, принимающий облик старика.

Юноша ощутил толчок, от которого содрогнулось все тело. Померк свет. Песчаные вихри закрутились вокруг бесконечной чередой. Но вот чувства вернулись. Джоак боролся со странной слабостью и пытался сосредоточиться. Они с Грэшимом стояли внутри песчаной бури, держась за оба конца палки, напитанной магией. И темный огонь бушевал по всей длине посоха.

Когда смерч достиг головокружительной скорости, хохот колдуна стал оглушительным. Окруженный мощью урагана, Джоак чувствовал, как нечто жизненно важное покидает его тело. Дыхание прерывалось. Очертания Грэшима расплывались. Теперь они оба вращались столь быстро, что облик Джоака накладывался на фигуру темного мага, сливаясь с ней воедино. Юноша с ужасом следил за этим, когда его тело пронзила жестокая боль.

Он закричал… И все закончилось.

Ослабевший, пошатывающийся Джоак вновь стоял на песке, держа в руке посох.

Напротив него замер изменившийся до неузнаваемости Грэшим. Кожа его стала гладкой, карие глаза сияли молодостью и задором, густые медно-рыжие волосы рассыпались по плечам. И куда только подевалась согбенная спина? Чародей радостно рассмеялся.

— Спасибо, Джоак! — И Грэшим разжал руки, отпуская деревяшку. — Как и было обещано, посох и вся магия, что найдешь в нем, твои!

— Что?.. — Юноша поднял добычу.

Посох сжимала рука, которую он не узнавал, — морщинистая и костлявая, покрытая сетью лиловых сосудов. Оглядев себя, он обнаружил, что и ноги его высохли, как тростинки, и дрожали. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться о посох.

— Что ты наделал? — хриплым голосом спросил он.

— Разве это слишком большая плата за спасение мира? — удивился Грэшим. — Я не убивал тебя, не наводил порчу, а всего-навсего похитил твою молодость.

Темный маг взмахнул рукой, и в воздухе появилось подобие зеркала. Джоак увидел изможденного старика, который, скрючившись, опирался на палку. Его седые волосы ниспадали до пояса, а морщинистое лицо испещряли коричневые пятна. И тем не менее брат ведьмы узнал его. По зеленым глазам, знакомым с детства, которые смотрели на него из зеркала.

— Наваждение! — все еще не верил Грэшиму Джоак. — Как шаман Партус!

— Боюсь, что нет… Шаман Партус был самым обыкновенным сновидцем, умевшим наводить заурядные картинки. Но ты — ваятель! Изменения, которые вызывает твоя магия, необратимы. Поэтому молодость, которую я украл у тебя, останется со мной вечно.

Джоак расслышал горькую правду в речах Грэшима.

— Верни все обратно! — Он направил посох на темного мага.

Тот слегка отвернулся и поднял руку, но не для того, чтобы защищаться, а чтобы полюбоваться собственным юным телом.

— Как замечательно… Молодость гораздо важнее, чем золото или власть. Она — подлинное сокровище этой жизни.

Джоак потянулся к темному огню, заключенному в посохе. Может, он и стал дряхлым стариком, но все еще владеет волшебством. И тут, к своему ужасу, обнаружил, что деревяшка пуста.

— Я же говорил, что отдам тебе посох, — печально улыбнулся Грэшим. — И всю магию, которая в нем заключена. Но, к несчастью, мое заклинание потребовало слишком много магической силы. Да, мне понадобилась вся магия посоха, чтобы завершить начатое преобразование.

— Ты провел меня!

— Я сыграл на твоих собственных темных страстях, — отмахнулся от обвинения маг. — Ты явился сюда не для того, чтобы спасти мир. Это всего лишь оправдание. Ты пришел потому, что жаждал завладеть моим посохом и его магией.

Колени Джоака дрожали. Он хотел было возразить, но не сумел натянуть лживую маску. В глубине души брат ведьмы знал, что Грэшим прав.

— У меня такое ощущение, — вздохнул колдун, — что я воспользовался твоей неопытностью. Поэтому прими от меня маленький подарок — без всякой награды, просто так, по доброте моего юного сердца.

Джоак поднял глаза.

— Ответ на твой вопрос кроется в тебе. — Маг взмахнул рукой. — Не нужно никакой черной магии, только твоя собственная. Ответ всегда был в тебе. В тебе и в том кусочке сна в облике девчонки.

— Кесла ушла! — Джоак зажмурился. — Ее поглотил Вейр!

— Ой, я не могу… С каких это пор сон может взять и уйти? Разве тот, прежний, Широн погиб после сражения с Ашмарой? Пока жива пустыня, сон тоже будет жить.

Ощутив разгорающуюся надежду, брат ведьмы сильнее навалился на посох.

— Ты — ваятель. Вокруг — сонная пустыня. Призови девочку в пески.

— А у меня получится? — моргнул Джоак.

— О, как бы мне хотелось стать твоим учителем! — Грэшим закатил глаза. — Ты — чистый белый лист. — Потом вздохнул и заговорил серьезнее: — Конечно же ты можешь ее оживить… Если постараешься как следует.

Джоак помнил слова шамана Партуса о созданиях сонной пустыни — пристальное внимание может вытащить их из песков. Он решительно шагнул к Грэшиму.

— Но если я и верну Кеслу, что с того? Последний раз она потерпела неудачу.

Маг долго смотрел на него, а потом неохотно ответил:

— По-моему, я сказал тебе достаточно. Хочешь праздновать победу, выяснишь остальное сам.

Он отступил, подняв ладонь в прощальном жесте.

— Подожди!

— Ищи в себе, Джоак. Ищи в себе, — и маг исчез.

Разгоревшиеся было угли надежды подернулись холодным пеплом. Чего он добьется, воскресив Кеслу? Она — сон. Если погибнет пустыня, погибнет и она. А Джоак не перенесет вторичной смерти любимой на его глазах.

Опираясь на посох, он окинул взглядом пустыню. Под его ногами пески почернели, окрашиваясь злом, источаемым василиском. Тьма распространялась все шире и шире по светящейся поверхности. В ужасе Джоак осознал, что еще немного — и весь песок почернеет. Сломленный, он склонил голову, глядя себе под ноги.

И вдруг пришло озарение, выжигая все чувства, оставив один только холодный страх. Он рухнул на колени, а где-то в отдалении послышалось каркающее хихиканье.

«Будь ты проклят, Грэшим!»

Теперь брату ведьмы стала понятна роль, отведенная ему и Кесле. Он бросил посох и закрыл лицо руками. Слишком жестокой получалась расплата.

Сидя посреди пустыни, Джоак понимал, что иного выбора у него нет, но никак не мог заставить себя начать. Отогнав все мысли, он представил глаза Кеслы, цвета сумеречного неба — таким оно было в полночь в оазисе Оу’шал, вообразил ее бронзовую кожу, нежную, как мельчайший песок. Он вспоминал ее мягкие губы, их ласковое и теплое прикосновение, изгибы ее тела, в которых хотелось раствориться без остатка. Он вызвал любовь из глубины своего сердца, все еще кровоточащего от недавней потери. Взаимную, как он знал, любовь.

— Господин? — раздался совсем близко голос.

Джоак вздрогнул и увидел облик, повергнувший его в панику. Перед ним, склонившись и протягивая руку, стояла Кесла.

— Вы не подскажете, куда я попала? — Девушка оглянулась на чернеющие пески. — Я потеряла друзей… — Она прикоснулась ко лбу. — Мы были в Южной стене.

Опираясь на посох, Джоак поднялся на ноги.

— Кесла…

Она удивилась, что незнакомец назвал ее по имени.

— Мы где-то встречались, господин?

Джоак грустно улыбнулся в ответ на ее настороженный взгляд. Несмотря на печальные обстоятельства, как хорошо вновь увидеть ее.

«Прими всю мою любовь, — молил он, — иначе у меня недостанет сил сделать то, что нужно».

Сосредоточившись, он чувствовал, как часть души покидает сердце, вдыхая жизнь в то, что вызвали из небытия его печальные грезы. Все, что мог, он вложил в образ любимой. И, отзываясь на его усилия, она становилась более плотной, настоящей. Джоак заметил капельки пота, бисером выступившие над бровью, испуганную настороженность — и вдруг в ее глазах мелькнул огонек узнавания. Не отводя от него пристального взгляда, Кесла шагнула ближе.

— Джоак?

Чтобы сдержать слезы, он плотно сжал веки.

— Нет, — хриплым прерывающимся голосом ответил брат ведьмы.

Он не хотел, чтобы она его узнала.

— Это ты! — Кесла подошла вплотную. От ее тела исходило тепло.

Джоак открыл глаза. По его щекам ручьями текли горячие слезы.

— Кесла…

Она обняла его, прижалась щекой к щеке.

— О, Джоак, я думала, что потеряла тебя!

Через ее плечо он смотрела на тьму, расползающуюся по песку. Кесла так любила пустыню…

И тем не менее Джоак не мог решиться.

— Я люблю тебя, Кесс, — отстранился он от девушки и в последний раз посмотрел ей в глаза. — И всегда буду любить.

— Я тоже люблю тебя. — Она улыбнулась и крепко обняла его.

Джоак закрыл глаза и пожелал, чтобы в его руке появился кинжал — длинное лезвие с остро заточенной кромкой, чтобы не причинить лишней боли. В этом выдуманном мире он мог позволить себе что угодно. Он покрепче обнял Кеслу, вкладывая в этот жест всю нерастраченную любовь, а потом вонзил ей в сердце клинок.

Девушка тихонько охнула, цепляясь за него. Он продолжал удерживать ее в объятиях. Кровь сбегала по клинку на руку, капая в черный песок под их ногами.

— Джоак?..

— Тише, любовь моя. Это всего лишь сон.

Он не открывал глаз, поддерживая ее обмякшее тело. Слезы бежали по щекам, последний вздох Кеслы коснулся его лица, но Джоак все не разжимал объятий. Так они простояли бесконечно долго, пока брат ведьмы не открыл глаза.

Лужа крови смыла черноту с песка. Как и стеклянный кружок под ногами вампира, так и эту тьму разрушила чистая кровь Кеслы. Пустыня, насколько видел глаз, вновь сияла. Неяркий свет быстро распространялся, смывая с песков темную отметину василиска.

Сломленный горем, Джоак не устоял на ногах и медленно осел, укачивая на руках безвольное тело Кеслы. Отведя прядь волос с ее лица, он произнес со слезами в голосе:

— У тебя получилось, Кесла. Ты спасла свою пустыню.

ГЛАВА 24

Присев на гранитной руке мантикоры, Тол’чак смотрел в небеса. Луна почти скрылась, лишь край ее все еще мерцал над клыкастым горизонтом. Призрак Филы, вышедший из книги, становился все бледнее, слабея по мере захода луны.

— Нам нужно поторопиться, — сказал призрак.

Эр’рил замер перед эбеновым валуном. Он раскраснелся от тяжелой работы, лоб взмок от пота. В который раз он поднял топор и обрушил его на камень. Сталь зазвенела, отскакивая от глыбы, но не причинила ей ни малейшего вреда. Воин вновь поднял топор, зазубренный и притупившийся от предыдущих ударов.

— Бесполезно, — вздохнул Веннар. — Только Трай’сил мог разрушить это. — Д’варф укоризненно глянул на Тол’чака.

Огр потупился.

— Элена! — позвал Эр’рил.

— Я здесь, — ответил голос из камня. — Но магия истощается, я не знаю, сколько еще она сможет защищать меня. Я уже чувствую напор Вейра. Едва магия Чо иссякнет, я не смогу противостоять ему.

Тол’чак закрыл глаза. Должна же быть разгадка! Эр’рил прибег к грубой силе, Фила пыталась найти ответ в духовном мире, а Веннар, похоже, сдался, признав поражение. А какая роль уготована ему? Сердце народа огров привело его к ведьме. Тень отца указала ему путь к Гал’готе, а Погибель навел на мысль о вратах мантикоры.

И вот теперь он сидит на корточках, никому не нужный. Что же ему делать? Тол’чаку казалось, что у него есть отдельные кусочки ответа, но они никак не желают складываться в целостную картину.

Огр в сердцах стиснул громадный кулак. Да, он обречен носить обличье Темного Властелина как доказательство проклятия, постигшего его предка. Эта мысль неотвязно зудела в голове, мешая трезво рассуждать. Она давила его, как смертельный приговор. Но сейчас огр отогнал ее прочь. Он сам хозяин своей судьбы.

Нащупав мешочек на бедре, Тол’чак разорвал ткань и выхватил обломок сердце-камня. Поднял его к лунному свету, глядя на черную тень Погибели в середине рубинового камня.

«Что она означала? Почему земля прокляла народ огров? Для чего привела меня сюда?»

— Эр’рил, мои силы на исходе… — Затихающий голос ведьмы донесся из валуна.

— Элена! — закричал воин Станди.

Тол’чак повернулся, понимая, что еще чуть-чуть — и все будет безвозвратно потеряно. Сжимая сердце-камень в кулаке, он вгляделся в валун. Вспышка озарения вдруг пронзила его разум. Сердце его народа представляло собой рубиновый камень, содержавший черноту внутри, а врата Вейра — чернее черного, зато скрывают в себе наполненную алой магией Элену. Они противоположны и вместе с тем похожи. А смысл? С какой целью земля заточила Погибель в сердце-камне? Почему сделала так, чтобы тьма питалась душами огров, оставляя камень безжизненным, лишив его магии?..

Тол’чак моргнул, а потом вскочил на ноги.

— Без магии!!! — заорал он.

Эр’рил оглянулся на него через плечо.

— Здесь нет магии! — Огр поднял повыше сердце своего народа. — Погибель выпил ее!

Воин равнин нахмурился, смахивая пот со лба.

— Земля не прокляла мой народ! — Тол’чак стремительно шагнул вперед. — Она дала нам оружие, чтобы искупить предательство моего предка!

Он вспомнил рассказ о безумном Мимбли, рудокопе, который первым обнаружил сердце-камень. Полоумный д’варф утверждал, что лишь рубиново-алые самоцветы способны противостоять надвигающейся тьме.

Эр’рил пытался ему помешать, но Тол’чак позволил внезапному озарению вести себя и отодвинул воина с дороги.

— Помогите мне! — слабеющим голосом умоляла Элена.

Огр занес сердце-камень над головой.

— Без магии у врат Вейра нет власти над сердцем! — И он опустил самоцвет на эбеновый валун, вкладывая в удар всю свою великанскую силу.

Раздался грохот! Тол’чака отбросило назад, прямо на Эр’рила, и оба они упали. Ночь разорвал пронзительный крик, эхом прокатываясь по горным хребтам.

Вскочив на ноги, Тол’чак увидел на гранитной ладони осколки вдребезги разбитой глыбы. Свершилось чудо — теперь это был не черный эбеновый камень, а сверкающее рубином чистейшее сердце гор.

Эр’рил тоже поднялся и кинулся к груде щебня, разгребая его голыми руками.

— Элена!

А Тол’чак смотрел на зажатое в его кулаке сердце — целое и невредимое. Самоцвет сиял ослепительным огнем. Удивленный и обрадованный огр едва не выронил его. Сердце-камень возродился! Он поднял его повыше — даже тень Погибели исчезла!

— Элена! — Страдание в голосе Эр’рила заставило огра обернуться.

Воин равнин стоял на коленях посреди груды рубинового щебня, вытаскивая из-под обломков бледное тело. Элена! Медленно повернувшись, Эр’рил встал. Девушка безвольно обмякла на его руках.

— Она мертва!

Мерик стоял на берегу Тор-Амона. Он всю ночь, не смыкая глаз, выискивал на темной поверхности озера хоть какие-нибудь следы Крала. Метель утихла, разве что случайные порывы ветра приносили немного снега. Но элв’ин наотрез отказался покинуть свой пост до рассвета, ибо хотел убедиться в гибели Крала.

Озеро снова стало спокойной поблескивающей гладью, сугробы высоким валом окружили его со всех сторон. Единственным воспоминанием об огромной арке оставались гранитные обломки, торчащие из воды.

Цитадель обрушилась внезапно и стремительно.

Оставив Крала в тронном зале, отряд сбежал вниз по лестнице и едва достиг основания, как сильный толчок сотряс все здание. Горец сказал правду — едва арка разрушилась, всех их выбросило в реальный мир. Вырвавшись на свободу, они стремглав кинулись по узкому мосту к лесу, подальше от берега, спасаясь от огромных волн, вызванных падением замка в воду.

Теперь все — Могвид, Ни’лан и Тайрус — укрылись в соседней пещере, пытаясь согреться у разведенного костра. Оглядываясь через плечо, Мерик различил слабый огонек, указывающий на их приют.

Отряд намеревался выступить на рассвете и пересечь хребет прежде, чем начнется новый буран и горы станут совершенно непроходимыми. Тайрус, воспользовавшись серебряной монетой, связался с Ксином, который оставался на борту «Крыла бури». Воздушный корабль должен был встретить их у Северной стены, хотя элв’ины и сами испытывали какие-то непредвиденные трудности, объяснить которые зу’ул толком не мог. Но это лишь придало отряду решимости не задерживаться.

Времени оплакивать погибших друзей не оставалось.

Вздохнув, Мерик взглянул на озеро в последний раз и направился к маленькому лагерю. Он шагал, проваливаясь в снег. Ну, хотя бы никаких следов д’варфов. Наверное, все они разбежались, увидев падение Цитадели.

По обледеневшему склону он поднялся к пещере, освещенный вход в которую дышал теплом.

Тайрус стоял на страже. Он не стал спрашивать, обнаружил ли Мерик следы Крала.

— Дурацкая затея, — говорил он и до того. — Горец погиб.

Элв’инский принц не собирался спорить с Тайрусом. Ведь мриланец не разделял с горцем заточение в подземельях Тенистого Потока. Крала и Мерика пытал там д’варфовский лорд Торврен. Горец явился тогда, чтобы спасти Мерика, а закончилось дело тем, что элв’ин сумел бежать, отделавшись лишь ожогами да ночными кошмарами, а Крал заплатил самую страшную цену. Долг чести по отношению к горцу и чувство вины вынудило элв’ина всю ночь искать Крала, даже когда надежда истончилась до волоска.

Но, так или иначе, Тайрус был прав. Дурацкая затея.

Ни’лан сочувственно посмотрела на Мерика.

— Я сложу о нем песню, — сказала она мягко. — О его жертве. Он будет вечно жить в моей музыке.

— Когда-нибудь, — грустно улыбнулся Мерик, — ты споешь ее в замке Мрил для народа Крала, когда они соберутся там после вековых скитаний.

Нифай кивнула. Утомленный после долгой, шумной ночи младенец крепко спал на ее руках.

Мерик уселся рядом с Могвидом.

— Я думаю, ты теперь вернешься в свои леса в Западных пределах?

Тот лишь пожал плечами, пристально глядя на язычки пламени.

Обхватив чашку с горячей водой, слегка подкрашенной чаем, элв’ин согревал замерзшие руки. Небо на востоке неспешно светлело, и наконец Тайрус заглянул в пещеру и сказал, что пора готовиться к дневному переходу.

Вскочив на ноги, Мерик подхватил заплечный мешок. Когда первые лучи восходящего солнца проникли в пещеру, Могвид внезапно рухнул на камни, прижимая к груди кулаки.

Стоявший рядом элв’ин кинулся к нему.

Худосочный си’лура стоял на четвереньках.

— Могвид… — Мерик потряс его за плечо.

Тот яростно, словно дикарь, зарычал, оттолкнулся от скалы и вскочил на ноги.

— Я не Могвид.

— А кто же?..

Человек повернул лицо к восходящему солнцу.

— Фардейл.

Хотя его лицо оставалось прежним, какие-то изменения, несомненно, произошли. Он держался по-другому. Взгляд стал внимательнее и острее.

Ни’лан и Тайрус подошли к ним.

— Фардейл? Но как?..

— Это все козни моего братца, — нахмурился оборотень. — Змея Мисилл. Она слила нас воедино, но как-то странно…

— А Могвид?

— Хотя я его не ощущаю, — Фардейл брезгливо вытер руки о рубашку, — он находится там, где я был несколько мгновений назад, — заперт в темнице без решеток, наблюдая за всем, что происходит, но не в силах вмешаться.

— А как же вы поменялись? — удивленно спросила Ни’лан.

— Не по моей воле. И не по воле Могвида.

— Пака’голо Мисилл обладал связью с луной, — попытался пояснить Мерик. — А ты появился с первыми лучами солнца. Хм… Любопытно…

Фардейл уставился на него, ничего не понимая.

— Я предполагаю, — элв’ин посмотрел на восходящее светило, — что весь день этим телом будешь управлять ты, а ночью им снова завладеет Могвид.

— Если это так, — болезненно скривился си’лура, — то я должен найти способ разрушить заклятие.

— Я уверен, — фыркнул Мерик, — что Могвид чувствует то же самое. Предполагаю, что теперь вы задержитесь с нами подольше.

Тайрус покачал головой и решительно шагнул прочь из пещеры.

— Тогда давайте поспешим. Нам предстоит долгая дорога.

Джоак оставался рядом с телом Кеслы, пока в истинном мире не взошло солнце и сонная пустыня вокруг него не начала растворяться, забрав и девушку с его коленей. Тогда он вернулся в пещеру василиска.

Сай-вен сидела по одну сторону от него, а Каст — по другую. Превращение юноши в старика напугало их настолько, что Рагнар’ка пришлось отпустить.

— С тобой все в порядке, Джоак? — спросила мер’ай.

— Ты постарел на сто зим прямо у нас на глазах, — добавил кровавый наездник.

Джоак нахмурился, заметив василиска. Изваяние не изменило облика — все та же крылатая змея с отвратительной головой птицы-трупоеда. Но теперь вместо черноты эбенового камня, которая поглощала свет, оно сияло рубиновым огнем, отражая свет факелов.

— Сердце-камень… — пробормотал брат ведьмы.

— Это произошло почти сразу после того, как ты состарился. — Каст выпрямился, указывая на статую. — Что там случилось?

Джоак покачал головой. Он принял протянутую руку кровавого наездника и с трудом поднялся. Кости скрипели, боль вспыхивала в суставах, но он переборол себя и встал. Волоча ноги по песку, сделал несколько шагов и споткнулся обо что-то.

Быстро глянул вниз.

— Что это? — спросила Сай-вен, нагибаясь.

— Не тронь! — резко вскрикнул Джоак, заставив ее отдернуть руку. При помощи Каста он наклонился и поднял посох. — Это мое!

Брат Элены заплатил слишком высокую цену за эту добычу и не собирался оставлять ее. Подняв посох, он оперся на него со вздохом облегчения и медленно поковылял к изваянию.

— Будь осторожен, — напомнила Сай-вен.

Повернувшись к ним спиной, Джоак скривил губы и тихо заворчал. Он почувствовал маленькую толику темной магии, бегущую по окаменевшему дереву. Ранее опустошенный посох, должно быть, всосал немного силы из черного песка, когда Джоак уронил его. Брат ведьмы поднял посох, направляя его на статую.

— Джоак! — с тревогой в голосе воскликнула Сай-вен.

Он не обратил внимания на ее предупреждение. Вытянул магию из посоха и произнес заклинание пламени, столь же хорошо знакомое ему, как и собственное имя. Губы его похолодели, а кончик посоха расцвел черным огнем. Едва отзвучали последние слова, как копье, сотворенное из тьмы, вырвалось из посоха и ударило в алый камень, разбив василиска вдребезги, так, что изваяние отлетело к стене грудой мелких рубиновых осколков.

Опустив посох, Джоак оперся на него, а потом медленно повернулся.

— Да что с тобой такое?! — возмутился Каст.

Брат ведьмы кивнул на туннель, ведущий из пещеры.

— Я защитил пустыню.

Эр’рил выбрался из горы рубинового щебня на ладони мантикоры, неся на руках обмякшую Элену. Ослабев от пережитого потрясения, он упал на колени перед призраком Филы.

— Она не дышит, — сдавленно произнес он. — Я не слышу биения сердца.

Фила опустилась на камни рядом с ним. Ее бесплотные руки прикоснулись к телу девушки и проникли внутрь.

— Нет, Эр’рил, она жива, но очень ослабела. Вейр прикоснулся к ней и едва не увлек с собой.

— Она будет жить! — Напряженные плечи воина расслабились. — Она выздоровеет! Целительные свойства Кровавого Дневника…

— Не знаю, не знаю. — Тетя Фила глянула туда, где лежала на гранитной руке все еще раскрытая книга. — Это не кровоточащая рана и не расстройство желудка. Ее болезнь гораздо глубже. От слияния с Чо связь Элены с собственным телом ослабла, она стала уязвимой. Вейр мог оторвать ее от корней…

— Элена сильная, — возразил Эр’рил. — Она справится.

— Я не уверена, сможет ли она победить в одиночку. — Призрак посмотрел на него в упор. — Между вами существуют незримые узы. — Воин смущенно отвел взгляд. — Теперь ее собственные связи разорваны, и она, как никогда прежде, нуждается в этих узах. В твоих узах. В чем-то, что поможет ей найти обратный путь.

— Я не понимаю… — Эр’рил поднял голову.

— Мужчины… — Фила покачала головой и вздохнула. — Ты должен…

Призрачная тетушка исчезла во вспышке белого огня, а воин повернулся к книге. Она все еще была распахнута, но пустота исчезла, оставив чистые белые листы. Эр’рил поднял лицо к небу — луна скрылась, унося с собой магию этой ночи.

Воин Станди остался наедине с Эленой.

— Приведи Маму Фреду! — крикнул он Магнаму.

Д’варф кивнул и убежал.

— Целительнице ни за что не поспеть вовремя, — произнес Тол’чак из-за плеча Эр’рила. Огр встал рядом с ним на колени. — И эту болезнь не вылечить травами.

Воин равнин молчал. Зная, что Тол’чак прав, он просто кивнул и знаком попросил огра отойти.

Эр’рил склонился над Эленой.

«Между вами существуют незримые узы».

Не заботясь о том, что на них смотрят, он прикоснулся к лицу девушки. Глубоко в его душе что-то надломилось. Стандийская сталь расплавилась, жаром растекаясь по крови. Не в силах больше скрывать свои чувства, он поддался горю. Слезы хлынули из его глаз и закапали на ее лицо. Горло перехватило, когда он наклонился ниже и прошептал:

— Если ты слышишь меня, Элена, вернись ко мне… — Эр’рил прикоснулся губами к ее губам. — Услышь меня, вернись ко мне. — Он склонился над ней так низко, что ощущал еле слышное дыхание, вырывавшееся из ее губ, едва заметное трепетание.

«Она, как никогда прежде, нуждается в этих узах. В твоих узах».

Он приподнял Элену и крепко обнял, прижимая к груди. Помешкав мгновение, решительно прижался губами к ее губам, холодным как лед. Ничего, он согреет их своим теплом, своим дыханием, своими слезами.

— Вернись ко мне, — шептал он.

Она парила в темноте, развоплощенная и безымянная. Она не помнила прошлого и не догадывалась о будущем, чувствуя только бесконечное настоящее, зависнув в ледяной пропасти небытия.

И вдруг ее слух уловил единственное слово:

— Элена.

Бессмысленный звук.

Она пропустила его мимо ушей.

Но вскоре сквозь тьму пробилось тепло. А с ним еще несколько бессмысленных слов.

— Вернись ко мне.

Она отстранилась от них, не желая понимать, и просто последовала за теплым потоком. Ее влекло элементарное желание — согреться. Она мчалась вперед, ощущая, как отступает холод. И это было хорошо.

Когда она плыла на волнах удовольствия, то начала осознавать себя как некоторое тело, отделившееся от окружающей тьмы. Она позволила новым ощущениям наполнить себя, начать обретать облик. Она поняла, что обладает внешней оболочкой, определенными размерами… и была вознаграждена. Тепло усилилось и окружило ее горячим ярким пламенем.

В этот миг в ее разуме выкристаллизовалось одно слово — не имя, а просто слово, с которым она мучительно боролась, пытаясь осознать его значение.

«Держись».

Она схватилась за него, обернулась им, будто плащом. Она подтянула его ближе и позволила протекать сквозь себя. И с каждым прикосновением она все больше и больше осознавала свой облик: губы, кожа, влажность, тепло, дыхание и запах — терпкий и знакомый.

— Элена… — снова донесся голос.

Ее вновь обретенные губы шевельнулись.

— Эр’рил…

И тут стремительно нахлынувший жар окружил и подхватил ее. Обрадовавшись, она повторила имя. Да, это было имя…

— Эр’рил…

Ей хотелось сказать больше, но слов не находилось. Она срочно нуждалась в словах! Страх позволил стуже просочиться обратно — но Он все еще был рядом, обнимая, согревая, взывая.

— Элена, вернись ко мне…

— Да!

Заметив яркую вспышку в черной бездне, она устремилась туда, откуда звучал голос.

— Эр’рил…

Она нырнула в свет и прошла его насквозь. Воспоминания и слова затопили ее, яркие и неудержимые. А темнота угрожающе клубилась вокруг.

— Элена, вернись ко мне…

И вместе с последней судорогой света, звуков, памяти она вырвалась из тьмы.

Элена открыла глаза, зная, кто она. Почувствовала крепкие объятия и поцелуй, удивленно отстранилась.

Рядом она увидела глаза Эр’рила, полные слез и еще чего-то глубокого и невысказанного.

— Элена, я люблю тебя, — печально и тихо произнес он.

Девушка встретила его взгляд и дрожащими пальцами потянулась к своим губам.

— Я… — Огонь в глазах воина Станди побледнел. — Прости меня…

Он разжал объятия, но Элена, взяв Эр’рила за плечи, сама прижалась к его груди и поцеловала в губы, которые спасли ее, почувствовала соленый привкус его слез.

— Нет, — прошептала ведьма, растворяясь в любимом.

Воин обнял ее.

Теперь они принадлежали друг другу.

ГЛАВА 25

Элена стремительно шла через зал, подол ее зеленого платья скользил по каменным плитам, устилавшим пол. Она опаздывала. Остальные, наверное, уже собрались в большом внутреннем дворе.

Пробегая мимо зеркала, она поправила волосы. Сожженные в миг слияния с Чо, ее огненно-рыжие локоны отросли не больше чем на четыре пальца, но пока еще оставались по-мальчишечьи короткими. Девушка вздохнула. Мама Фреда старалась изо всех сил — два серебряных гребня, усыпанных жемчугом, и высокий воротник хоть как-то отвлекали внимание от коротких волос. По крайней мере, она выглядела достаточно прилично для предстоящей церемонии.

Наконец она достигла позолоченных витражных дверей, ведущих во двор. Два вооруженных протазанами стражника охраняли их, но, едва завидев ведьму, сорвались с мест и распахнули створки. А Элена смотрела, как солнечный свет льется сквозь украшавшее вход изображение двух роз, которые переплелись стеблями — листья из изумрудов, а лепестки из сердце-камня.

За дверьми во всей весенней красоте предстал внутренний двор. Пока она отсутствовала, восстановление замка А’лоа-Глен продолжалось. Теперь здесь почти ничего не напоминало о недавней битве.

Клумбы прекрасных роз и снежно-белых маков были разбиты там и сям, а вымощенные белым камнем дорожки ограждали ровно подстриженные кусты падуба. Вдоль стен утопали в цветах молодые кизиловые деревца, их нежные листья едва заметно дрожали под легким морским ветерком. Зеленый плющ карабкался по вновь отстроенным стенам. Единственным зданием, которое напоминало о войне, оставалась восточная башня — ее все еще называли Сломанное Копье. Но руины уже окружали строительные леса и сложенный в кучи камень. Работы по восстановлению замка продолжались.

Элена перешагнула порог и оказалась на крыльце. Посреди двора ее ждали друзья. Эр’рил, заметив девушку, приветственно поднял руку, но она увидела, как сердито искривились его губы — еще бы, ведь она опоздала на церемонию.

Скрывая улыбку, ведьма сбежала по ступеням, слегка приподняв вышитый подол, и пошла по дорожке. Сегодня они впервые собрались все вместе, поскольку с севера возвратился отряд Мерика, разыскивавший врата гриффина. Друзья появились в А’лоа-Глен, почти на два месяца отстав от Элены и на один — от Джоака.

Но наконец-то все они вместе…

Шагая к ним, Элена вспоминала собственное возвращение. Она оставила А’лоа-Глен в начале зимы, а вновь оказалась здесь одновременно с первыми признаками весны. Путь выдался нелегким. Разрушив врата мантикоры, они по суше отправились обратно к лодке Джеррика. Движение замедляли полученные раны и изрядный груз сердце-камня, собранного у разбитой глыбы. Тол’чак настоял, чтобы алых самоцветов набрали как можно больше.

— Безумный Мимбли, — заявил огр, — утверждал, что только они способны противостоять тьме.

Элена и не подумала спорить — ведь именно Тол’чак и сердце его народа спасли ей жизнь.

Но на самом деле причина задержки крылась вовсе не в грузе. Добравшись до яла Джеррика, они обнаружили, что элв’ин не может долго управлять маленькой лодкой. Приходилось делать короткие перелеты с частыми остановками, отчего продвигались они очень медленно. И уж вовсе безумием было пытаться пересечь таким образом Великий Океан. Пришлось им лететь над сушей к прибрежному городку Баналу, где за несколько осколков сердце-камня они наняли обычный корабль.

Вначале Элена думала, что магия Джеррика ослабела из-за его сильного отравления и болезни, но, попав в А’лоа-Глен, узнала, что это — общая беда. Большая часть воздушных кораблей элв’инов опустилась на море. И не только их затронул странный недуг. Все обладающие даром стихийной магии почувствовали, что волшебство дается им с большим трудом и силы иссякают гораздо быстрее. Получалось, что, хотя трое из четырех врат Вейра были разрушены и исполнению замыслов Темного Властелина удалось помешать, ущерб от его действий был велик. Земля так и не отошла от губительного нападения, необратимое зло ослабило все стихии.

И все же, несмотря на это, им удалось достичь успеха, по крайней мере, в одном.

Подходя к стоявшим посреди двора, Элена увидела Веннара в начищенных доспехах, а рядом с ним Магнама. С падением врат мантикоры народ д’варфов освободился от ига Темного Властелина. Мерик вернулся в сопровождении нескольких д’варфов, которых повстречал по пути домой. Они поведали, что их войско уже выступило в поход и поддержит силы, обороняющие А’лоа-Глен.

В целом победа обошлась дорого, и к ее сладости примешивалась немалая доля горечи. Черному Сердцу помешали, но Чи все еще оставался в заточении, скованный последними уцелевшими вратами Вейра. Кроме того, слишком много достойных людей отдали свои жизни, чтобы спасти землю: Мисилл, Крал, Ричалд, королева Тратал. Список можно было продолжить, если припомнить всех погибших д’варфов, элв’инов, кочевников из Южных Пустошей.

Иногда Элене казалось, что никто из отважившихся на опасный поход не вернулся невредимым. Она обвела взглядом собравшихся друзей.

Мерик стоял дальше всех, его глаза время от времени заполняла скорбь по ушедшим из жизни матери и брату. Каждый день он отправлял птиц в поисках беженцев, чудом уцелевших после гибели его родного города. Но никто не возвращался. Судьба жителей Стромхейвена по-прежнему оставалась загадкой.

Рядом с элв’ином застыл лорд Тайрус в черных одеждах, принц и вместе с тем пират. Он предложил ведьме свою верность и уже сколотил отряд из отъявленных головорезов Порт-Роула. Принц отказался вернуться в опустевший замок у Северной стены, до тех пор пока Темный Властелин не будет окончательно повержен.

— Гримы покинули Темную Чащу, но Мрил станет безопасным лишь тогда, когда мы выгоним Черного Зверя с нашей земли, — заявил он Элене.

Плечом к плечу с принцем стоял Фардейл в облике Могвида. Девушка уже знала об их удивительном преобразовании, которое соединило двоих в одном теле. Эта «парочка» беспокоила ее. Ведьма постоянно ощущала, что янтарными глазами си’луры на нее смотрят еще одни глаза. Но оборотни не раз доказывали ей свою преданность. И они пострадали так же, как и многие другие. Элена решила приложить все усилия, чтобы помочь им. А братья, в свою очередь, пообещали использовать новообретенный дар для общей цели.

Пробежав по щебенке, ведьма приблизилась к Эр’рилу и коснулась его руки тыльной стороной ладони. Их пальцы сами собой нашли друг друга, переплелись. Воин Станди сжал ее кисть. Во время долгого путешествия домой они решили не ускорять развития отношений — пусть их чувства растут медленно, шаг за шагом. Они не делили ложе, но часто встречались наедине, лучше узнавая друг друга.

— Ты опаздываешь, супруга моя, — слегка насмешливо прошептал он.

— У тебя нет множества дурацких нарядов, с которыми нужно возиться столько времени. — Элена скрыла улыбку, делая вид, будто поправляет локон.

Эр’рил кивнул на затененный угол двора, где на скамье сидел человек и поглядывал на них.

— Хорошо, что Джоак хотя бы ненадолго оставил в покое свои книги и свитки.

Веселье Элены померкло. Из всех, кто вернулся из дальних странствий по Аласее, Джоаку, вне всякого сомнения, досталось больше других. И дело не только во внезапной старости, но и в затронувших душу страданиях. О смерти Кеслы Элене рассказала Сай-вен. В сердце Джоака кровоточила незаживающая рана. Прибыв в А’лоа-Глен, он обрадовался, увидев сестру целой и невредимой, но после удалился в добровольное заточение в книгохранилища, пытаясь отыскать среди старинных записей заклинания, которые могли бы помочь ему вернуть молодость. Несколько раз Элена видела, как ее брат по ночам упражняется в темной магии.

— Жаль, что он не оставил свой проклятый посох в комнате, — нахмурился Эр’рил. — Темному волшебству не место здесь.

Элена не возражала. Один только вид посоха вызывал у нее холодный липкий страх. Серая, трупного вида древесина и крошечные зеленоватые кристаллы, напоминавшие гноящуюся рану, — зло пропитало этот инструмент. Ей так хотелось, чтобы Джоак уничтожил его. Но она могла понять навязчивую идею брата — посох украл его юность и, следовательно, способен помочь ее вернуть.

— Посох, одряхлевшее от прожитых зим тело, даже откушенная кисть, — вздохнул Эр’рил. — Похоже, он становится тем самым темным магом, которого так ненавидит.

Несмотря на теплый день, Элена вздрогнула.

— Прости, — заметил ее испуг Эр’рил. — Сегодня радостный день, и не стоит омрачать его печальными мыслями. — Он привлек ее к себе. — Такие дела могут подождать.

— А где Ни’лан? — Девушка прижалась к воину. — Я-то думала, что приду последней.

— Мы ждали тебя. — Эр’рил расправил плечи и махнул рукой, подавая знак Касту, который вместе с Сай-вен стоял неподалеку от них.

Кровавый наездник поднес к губам боевой рог и дунул в него, извлекая одну-единственную длинную ноту. Звонкий, торжественный звук, эхом отразившись от замковых стен, понесся к морю, смягчая печаль в сердце ведьмы.

Привстав на цыпочки, Элена вытянула шею, чтобы получше видеть, как распахнулись малые ворота в западной части двора и Тол’чак вывел из них крошечную Ни’лан.

Огр улыбался до ушей. Сегодня он участвовал в церемониях в последний раз перед отъездом на родину, в далекие горы. Он намеревался вернуть сердце-камень своему народу и посоветоваться с Триадой. Странная связь между сердце-камнем и эбеновым камнем по-прежнему оставалась загадкой, которую предстояло решить. Оба самоцвета — один светлый, а другой темный — добывались из недр одной и той же горы. Несомненно, связь между ними существовала, даже дух Кровавого Дневника ее ощущал. Тол’чак надеялся, что старейшины его племени помогут разрешить древнюю загадку.

Но пока тайна могла подождать. Сегодня Тол’чак удостоился чести вывести Ни’лан — словно великан, сопровождающий ребенка.

Нифай, укутанная в плавно струящийся шелк, который трепетал при малейшем дуновении ветерка, ступила на белый щебень дорожки.

Так же как Тол’чак вел ее, Ни’лан держала за руку ребенка. Мальчик казался не старше трех зим, но Элена знала — нифай росли не так, как люди. Пока семечко все еще оставалось приросшим к его животу, он выглядел грудным младенцем. Но месяц назад, когда Ни’лан ступила на берега А’лоа-Глен, семя отделилось, и с этого мига малыш начал стремительно расти, а недавно выучился ходить.

Нифай расценила отделение семечка как благоприятное предзнаменование и в этот весенний день решилась на ответственный шаг.

Она подвела ребенка к собравшимся, заняла свое место и легонько подтолкнула мальчика.

— Давай, Родрико, ты знаешь, что нужно делать.

Малыш оглянулся на Ни’лан. У него были такие же фиалковые глаза и волосы цвета меда, как и у нее.

— Да, мама.

Отпустив ее руку, он решительно пошел по дорожке.

Мальчик оглянулся на стоявших вокруг и прикусил нижнюю губу. Он явно смущался таким вниманием взрослых, но ни мгновения не колебался. Подошел к повороту дорожки, где заканчивался щебень и начиналась земля. Когда приводили в порядок внутренний двор, то выкорчевали остатки дерева коа’коны и принесли плодородную почву, чтобы заполнить оставшуюся яму. Но садовники ничего не посадили на этом месте, будто догадывались, что оно предназначено для одного-единственного растения.

Еще одно дерево коа’кона.

Маленький Родрико, получивший имя в честь резчика по дереву, сошел с дорожки на мягкую землю, сжимая в крошечном кулачке крупное семя. От этого семени он родился и теперь возвращал его почве.

Опустившись на колени, он отложил семя в сторону и начал рыть ямку. Углубившись на локоть, мальчик разогнул спину и оглянулся на Ни’лан, которая гордо улыбалась, наблюдая за его усилиями. Она слегка кивнула.

Взяв семя, Родрико положил его в ямку и неторопливо забросал ее пригоршнями рыхлой земли. Элена слышала, как он вздыхает, и видела слезы на глазах. Да, мальчик и семя пробыли вместе очень долго, так что теперь им, конечно же, было трудно расставаться.

Закончив труд, он поднялся на ноги и окинул взглядом выполненную работу.

— Продолжай, Родрико, — мягко подсказала Ни’лан. — Попробуй.

Мальчик оглянулся на мать, его глаза наполнились слезами.

— Продолжай, моя радость.

Он кивнул и провел ладонью над только что зарытой ямкой.

Элена, как и все прочие зрители, затаила дыхание. Ни’лан прижала кулаки к груди, беззвучно молясь. Дерево коа’кона, которое росло здесь раньше, погибло, когда остров просел и древесные корни погрузились в морскую воду. Эр’рил считал, что почва здесь непригодна для роста нового дерева, но Ни’лан свято верила в знак — потеря мальчиком семени на этом берегу.

— Никогда еще среди моего народа не рождался мужчина, — объясняла нифай. — Мальчик — нечто особенное, поэтому я не сомневаюсь, что его дерево тоже не похоже на остальные. Уверена, оно приживется там, где не смогли бы другие.

Родрико продолжал стоять, вытянув руку над посаженным семенем. Казалось, его тело медленно охватывает зеленоватое свечение. Как будто солнечный свет проникал сквозь молодую листву.

Ни’лан то ли всхлипнула, то ли обрадованно вскрикнула.

Из земли, между пальцами босой ноги мальчика, появилась маленькая зеленая стрелка. Извиваясь, она тянулась к солнцу и выглядела вполне здоровой и чистой.

— Оно принялось… — изумился Эр’рил, поворачиваясь к Элене.

Девушка крепко сжала его в объятиях.

Остальные радостно загомонили. Ребенок, широко улыбаясь, повернулся к взрослым. Ни’лан кинулась к нему, подхватила на руки и звонко поцеловала в щеку.

Элена смотрела на них, все теснее прижимаясь к Эр’рилу. Такой маленький росток, пробившийся из темной земли, а как много он значил! Жизнь победила смерть, давая начало новому времени. Слезы хлынули из глаз ведьмы.

— Что случилось? — удивился воин Станди.

Она не ответила. Чувства переполняли сердце девушки. Все ее друзья, пострадавшие от тьмы, но сумевшие выжить, ликовали. Для них, как и для нее, нежный зеленый стебелек олицетворял одно.

Надежду.

Здесь я закончу эту часть истории об Элене. Надежда явилась миру в листьях молодого побега. Их еще ждала последняя глава повествования, последнее сражение, последняя попытка. Теперь все, что было тайным, станет явным. Истина воссияет, а ложь падет, и сердца озарятся от справедливых слов.

Так наслаждайтесь же этим блистательным мигом. Смакуйте его, как прозрачную каплю самого изысканного вина. Но знайте — ничто не живет вечно.

Ни вино, ни надежда, ни любовь… ни даже ведьма.