Времена выбирают

Глава 1

Лейтенант Ковалёв вышел из электрички. Хмурый осенний день только начинался. На платформу кроме него вышло всего два человека. Пронзительно свистнув, электричка поехала дальше от Москвы. Ковалёв огляделся. Жилья поблизости не наблюдалось, только через унылые поля вдаль уходила грунтовая дорога. На этом полученные инструкции заканчивались, и что делать дальше, лейтенант не представлял.

– Бабушка, не знаете, а до воинской части далеко? – спросил он у старушки-попутчицы, не спеша ковылявшей по платформе.

– Сынок, а тебе какая нужна? – остановилась старушка.

– А их тут что – несколько? – Ковалёв ещё раз осмотрел поля с пожухлой травой.

– А то! – гордо ответила бабулька. – Вон там эти, с радарами. Ещё дальше – строители. А по эту сторону – с ракетами. Тебе, поди, которая с ракетами нужна?

Ковалёв поразился умению бабки разбираться в эмблемах на армейских петлицах. У него были петлицы с перекрещенными пушками – артиллерист. Такие же были и у всех ракетчиков у них на полигоне.

Чуть прихрамывая, подошёл второй попутчик – пожилой мужчина.

– Чего ищешь, служивый?

– Часть свою ищет, – за него ответила бабка. – Ему, наверное, к ракетчикам. Это они тут с пушками на воротниках ходють.

– Ты, бабка, офицера в смущение не вводи, – строго сказал мужик. – А то он тебя за шпиона примет. А ты, служивый, постой тут немного. Обычно к этой электричке армейский «Газик» подъезжает, вот у них и спросишь. Да вон они уже и едут.

Он показал на машину, которая осторожно пробиралась по разбитой дороге. С чувством выполненного долга попутчики пошли дальше, а лейтенант стал дожидаться, когда «Газик» доплетётся до площадки у платформы. Наконец машина остановилась, из распахнувшейся дверцы выглянул моложавый майор и крикнул:

– Лейтенант Ковалёв?

– Так точно!

– Садись в машину!

Ехали молча. Дорога извивалась среди подмосковных лесов и полей, на которых Ковалёв намётанным глазом заметил частокол опор высоковольтных ЛЭП. Наконец «Газик» остановился перед деревянным шлагбаумом. Сбоку вышел солдат с автоматом.

– Документы!

Вслед за майором Ковалёв протянул свои бумаги. Внимательно изучив их, солдат поднял шлагбаум.

– Проезжайте.

Метров через двести «Газик» въехал на площадку и остановился рядом с другими машинами.

– Дальше пешком, – предупредил майор.

Жидкая грязь противно чавкала под ногами. Лейтенант Ковалёв старался не запачкать сапоги, но это ему не удавалось – постоянно приходилось козырять многочисленным майорам и подполковникам. Большинство спешащих по делам офицеров даже не обращали на него внимания, но Ковалёв по ещё свежей курсантской привычке не терял бдительности. Сопровождавший его майор, видя такое рвение, лишь снисходительно улыбнулся.

– Товарищ майор, а почему дорожки не сделали? – не выдержав, поинтересовался Ковалёв. – У нас на полигоне и то чище, а тут почти Москва.

– Дорожки в нашем деле – не главное, – философски отозвался майор. – К тому же стройка ещё не закончена.

Лейтенанта так и подмывало спросить, чем ему предстоит заниматься, но непродолжительная служба уже научила его не задавать лишние вопросы. Раз приказом командующего его откомандировали из степей Казахстана сюда, под Москву, значит – предстоит заниматься чем-то важным.

– Лейтенант, у вас там какая ЭВМ была? – старательно обходя лужи, поинтересовался майор. Ковалёв замешкался – а как же секретность?

– Тут у всех соответствующие допуски, – догадавшись о причине его смущения, успокоил майор. – Так какая? М-40, ещё ламповая?

– Так точно! – подтвердил Ковалёв. Он вглядывался в петлицы встречных офицеров, пытаясь отгадать, к какому роду войск относится часть. Но офицеры были отовсюду – артиллеристы, танкисты, медики, встретился даже капитан второго ранга, хотя до моря далековато.

– Придётся переучиваться, – прервал его размышления майор. – У нас тут техника посовременнее.

Ковалёв удивился – что может быть современнее техники их полигона противоракетной обороны? Они остановились перед каменным двухэтажным зданием. Что это – штаб, казарма, офицерское общежитие? Лейтенант с удивлением разглядывал занавески на окнах. Майор нажал кнопку звонка рядом с деревянной дверью. В двери приоткрылось небольшое окошко. Майор протянул документы. Окошко закрылось. Лейтенант с удивлением уставился на закрытую дверь. Ждать пришлось почти минуту. Наконец соседняя створка двери отворилась.

– Проходите! – скомандовал стоящий за ней крепыш с автоматом на груди. Майор подтолкнул Ковалёва вперёд и шагнул следом.

Внутри здания ничего не напоминало жилое помещение. Караулка, где сидело несколько десантников, и небольшой коридор. Поворот, лестница, ещё поворот, и они остановились перед массивной железной гермодверью с красным колесом-штурвалом. Майор протянул документы стоящему рядом часовому. Тот их внимательно изучил, и с видимым усилием отворил гермодверь. За ней виднелось продолжение коридора. Ковалёв с удивлением смотрел на кабели и трубы вентиляции, проложенные под потолком, и прислушивался к ровному гулу, доносящемуся откуда-то снизу.

Ещё один поворот коридора – и они оказались перед раздвижными дверями лифта. Находящийся в кабине сержант вытянулся:

– Товарищ майор…

– Вольно! – остановил его майор и повернулся к Ковалёву. – Лейтенант, на скоростном лифте когда-нибудь ездил?

Ковалёв растерялся: что, раз с полигона – то совсем уж дикий, лифта ни разу не видел?!

– Ну тогда поехали! – усмехнулся майор и скомандовал солдату. – На вторую включай!

Автоматические двери закрылись, и пол ушёл у Ковалёва из-под ног. Пытаясь устоять, он стал судорожно хвататься за стены кабины.

– Успокойся, всё в порядке! – подхватил его под локоть майор. – Это скоростной лифт, а не обычный. Такой же установлен в главном здании МГУ на Ленинских горах. Не бывал? Здесь примерно такая же высота, только там вверх, а у нас – вниз.

– Это что, я под землёй служить буду? – испуганно спросил Ковалёв.

– Куда Родина пошлёт – там и будешь служить! – строго ответил майор. – Служба – она везде одинаковая.

Наконец лифт остановился, и двери раздвинулись. Здесь тоже дежурил часовой.

– Капитан Константинов на месте? – спросил у него майор.

– Так точно. Со вчерашнего дня не уходил.

– Отлично, – майор кивнул Ковалёву и зашагал по коридору. – Капитан Константинов – это твой непосредственный командир. Я начальник всего вычислительного центра, а он – начальник новой ЭВМ, которую только монтируют. Так что сразу включайся в работу.

По пути к машинному залу, который занял минут десять, им пришлось миновать ещё одну гермодверь, у которой тоже дежурил часовой. Сам машинный зал был примерно такой же, как и тот, где до этого служил Ковалёв – прямоугольное помещение общей площадью метров сто, трубы вентиляции под потолком, фальшпол для соединительных кабелей. А вот сама техника заметно отличалась. Если на полигоне шкафы ЭВМ больше напоминали бабушкин сервиз, только за стеклом была не посуда, а ячейки с электронными лампами, то здесь были глухие шкафы нежно-голубого цвета. Часть шкафов уже была установлена на свои места, и возле них возились монтажники, подключая кабеля. Другое оборудование стояло рядом с входом, ещё не извлечённое из деревянной упаковки.

– Константинов! – окликнул майор.

Один из монтажников поднялся и не спеша подошёл. Лейтенант с удивлением глядел на него – молодой парень в форме, но без кителя и галстука, на плечах погоны капитана, рукава рубашки закатаны, а в руках отвёртка.

– Здравия желаю! – на ходу бросил капитан и вопросительно поглядел на майора. «Сейчас что-то будет!» – подумал лейтенант. Но майор отреагировал на такое вопиющее нарушение субординации совершенно спокойно.

– Николай, вот тебе новый сотрудник. Надеюсь, больше не будешь жаловаться на нехватку людей? Знакомься – лейтенант Ковалёв.

– Будем знакомы. Николай, – протянул руку капитан.

– Алексей, – растерялся Ковалёв и тоже протянул руку.

– Ну вот и ладненько! – обрадовался майор. – Дальше сами разберётесь, а у меня ещё дела.

– Какое училище кончал? – пристально глянув, спросил Константинов.

– Житомирское, – и, не дожидаясь следующего вопроса, Ковалёв добавил. – Потом два года на испытательном полигоне в Казахстане, а потом перевели сюда.

– Короче, разберёшься. Нам сейчас люди во как нужны. Машину пустим, тогда полегче пойдёт. Но через год-два всё равно другую ставить будем, ещё более совершенную.

– А под какие задачи? – осторожно поинтересовался Ковалёв.

– Под наши, профильные. В соседнем блоке монтируют главное оборудование. Обратил внимание, что на территории грязь непролазная? Это метро стоят. Достроят, то уж будут красоту наводить.

– Какое метро? – опешил Ковалёв.

– Ну какое, какое? – капитан тоже смутился, что сказал лишнее. – Обычное, с поездами. Следующая остановка – Красная Площадь. Только считай, что я тебе ничего не говорил. Ладно, помоги кабели подключить, а потом пойдём тебя в общежитие устраивать.

– А это кто у нас тут такой молодой, симпатичный? – раздался у них за спиной девичий голос. Ковалёв обернулся – голос принадлежал молодой блондинке.

– Кстати, познакомься, – представил её Константинов. – Сержант Маша Егорова, комсорг нашего отдела. А это наш новый сотрудник Алексей Ковалёв.

– На комсомольский учёт встать не забудь, Алексей, – подмигнула блондинка. – А то объявим взыскание.

Алексей полез за комсомольским билетом, но Константинов остановил его.

– Успеешь. Машка шустрая, у неё комсомольские дела всегда на первом месте. А нам надо что? Правильно – побыстрее запустить машину.

– Я таких ЭВМ раньше не видел.

– Новейшая модель – «Минск-42», на полупроводниках. Ничего, разберёшься.

К вечеру сигнальные кабели к распакованным шкафам были подсоединены. Хотя в подземном сооружении вечер или утро – понятия относительные. Всё так же мертвенно светят люминесцентные лампы, всё так же шелестит воздух, нагнетаемый фильтро-вентиляционной установкой. Только постоянный гул аппаратуры уже стал привычным, а потому незаметным.

Уже на улице Ковалёв спохватился:

– Как же я в общагу буду заселяться, все, наверное, разошлись?!

– Лёша, не волнуйся, – беспечно отозвался Константинов. – Сейчас кастеляншу поднимем, на улице не останешься.

– Наверное, надо бы проставиться… – неуверенно добавил Ковалёв. – С прибытием. У вас тут есть где закупиться?

– На объекте сухой закон, – разочаровал его Константинов. – А до ближайшей деревни вёрст двадцать. Но стол организуем, как же без этого.

И на вопросительный взгляд Ковалёва пояснил:

– ЭВМ уже у нас на балансе, следовательно, на неё выделяют спирт. Улавливаешь?

У приземистого барака, служившего офицерским общежитием, Константинов скомандовал:

– Вон там грядки под окнами, посмотри, может огурцы ещё остались. А я пойду с кастеляншей договорюсь.

Когда Ковалёв зашёл в барак, держа в руках несколько скрюченных пожелтевших огурцов, Константинов уже нёс по коридору матрас и комплект постельного белья.

– Со мной жить будешь. Не возражаешь? Ну вот и хорошо! Сейчас стол организуем, а то сегодня без обеда.

К столу позвали соседей, тоже молодых лейтенантов – Вадима и Гарика. Константинов достал бутыль со спиртом.

– Разбавить или так будем?

– Не порти добро, – с лёгким кавказским акцентом остановил его Гарик. – А огурцы откуда? Опять грядки у нач. штаба обобрали?

– Так это его огород? – покраснел Ковалёв.

– Лёша, не волнуйся, – успокоил его Николай и протянул ему наполненный стакан. – Ну, с прибытием!

Закусив огурцами и тушёнкой из сухпайка, Гарик поинтересовался:

– Откуда прибыл, джигит?

– Из Казахстана, – ответил Ковалёв, стараясь глубоко не вдыхать – спирт ожёг горло. – С полигона.

– В Сары-Шаган ведёт бетонная дорога… – пропел Гарик. – Доволен, что ближе к столице перебрался?

– Ещё не понял, – признался Ковалёв.

– Там, в степи, может, и лучше служить-то, – произнёс до этого молчавший Вадим. Ковалёв вспомнил жаркое дыхание пустыни, вечную нехватку воды и покачал головой.

– Чего головой-то трясёшь? – не согласился Вадим. – Вот посидишь в подземелье – будешь ещё казахское солнышко вспоминать.

– Да какая разница? – возразил Ковалёв. – Та же противоракетная оборона, наверняка на полигон выезжать будем.

– Ты думаешь, ты в ПРОшники попал? – Гарик внимательно поглядел на него.

– А разве нет?

– Тебе в кадрах что сказали, когда документы выписывали?

– Ну как что? В/ч такая-то, и чего-то там про Чехов – тридцать три.

– Тогда добро пожаловать! – ухмыльнулся Николай и снова разлил спирт по стаканам.

– Ребята, а что не так? – Ковалёв обвёл взглядом собутыльников.

– Да всё так, – хмуро ответил Вадим. – Подписка на пятьдесят лет, и служба под землёй, а так всё замечательно.

– Так чем наша часть занимается?

– Защищает Родину, – ответил Николай. – Остальное нам знать не положено. Главное, чтобы ЭВМ не сбоила.

– Да ладно тебе! – выпив залпом спирт, Гарик осторожно подцепил ножом тушёнку. – Тоже мне секрет! Лёха, мы тут из-под земли супостата прослушиваем, да так, что командир части раз в неделю разведсводки прямиком в ЦК КПСС возит.

– И тебе потом маршрут докладывает, – съязвил Вадим.

– Я с ним однажды ездил, – горячо возразил Гарик. – Дорогу запомнил. Мимо здания КГБ, вокруг памятника Дзержинскому, потом вдоль политехнического музея и направо.

– Что же за сведения такие секретные? – уже нетрезвым голосом поинтересовался Ковалёв. Константинов нахмурился, но пьяного Гарика уже неудержимо несло.

– Ну вот представь, что ты как на картинке видишь все американские достижения – с чертежами, отчётами об испытаниях и прочем. Что удачно получается, а что тупиковое направление. Ты не представляешь, сколько на этом народных денег экономится! Николай, верно я говорю?

– Насчёт экономии денег, наверное, верно, – согласился Константинов, и добавил. – Вот только, мне кажется, есть и другие сведения. Как-то просчитывается, что будет эффективно в будущем. Наверное, какая-то математическая модель на наших машинах крутится, и математики говорят – вот это надо делать, а другое не пойдёт. И всё это на государственном уровне. А потом это закладывается в пятилетний план.

Ковалёв недоверчиво смотрел на своих новых друзей. Услышанное не укладывалось у него в голове.

– А вот приведи мне какой-нибудь пример! – потребовал он.

– Ты что, не веришь мне?! – вскочил Гарик.

– Сядь, джигит! – потянул его за рукав Николай. – Лёшка, доказательств хочешь? Это только будущее покажет. И надо разбираться.

Но Ковалёв, подогретый спиртом, был неугомонен.

– Разбираться? Ну хорошо, вот в нашем деле что новое появится?

– Сказать тебе? – запальчиво воскликнул Константинов. – Ну слушай! Через пару лет ту машину, что мы сейчас монтируем, выкинут, и на её место поставят нашу копию американской Ай-Би-Эм 360. И программное обеспечение американское возьмём за основу.

– Ерунду ты говоришь! – возразил Ковалёв. – Мы на полигоне это дело с ребятами постоянно обсуждали. Наши ЭВМ самые лучшие. Ты про Лебедева слышал? А про Бурцева? Или Рамеева? Вот он сейчас с французами сотрудничает. А ты говоришь – американцы!

– Ну как знаешь! – обиделся Константинов. – А я вот себе уже самоучитель английского языка купил.

– Лёшка, Николай прав, – вмешался немногословный Вадим. – Я говорил с ребятами из Минска. Они сделали новый накопитель на магнитной ленте, как раз под стандарт Ай-Би-Эм – полдюймовая лента, восьмиразрядный байт…

– Ну и что из этого? – продолжал упорствовать Ковалёв.

– А то, что в ЭВМ, которую мы монтируем, байт семибитный. У новейшей БЭСМ-6 байт шестибитный. А заводчане на американский стандарт переходят. Потому что что-то такое знают.

– Откуда?

– Да их ребята постоянно у нас бывают, когда машину сдают, – объяснил Вадим. – С нашими общаются, вот и узнали тенденции.

– Понятно, – кивнул Ковалёв и повернулся к Николаю. – А что ты там про метро до Красной Площади говорил?

– Так, на сегодня хватит, – Константинов убрал бутыль со спиртом. – Всё-таки ненормальные мы люди – на отдыхе про работу говорим.

– А про что ещё говорить? – развёл руками Вадим. – Про женщин, что ли?

– Про женщин мы на работе говорим, – объяснил Гарик. – Там Машка…

Начавший было засыпать Ковалёв оживился.

– А она свободна? Кто с ней гуляет?

Троица старожилов дружно засмеялась.

– Ещё один! – смахивая слёзы, произнёс Гарик.

– А чего такого-то? – обиделся Ковалёв.

– Лёша, понимаешь, Машка – детдомовская, у неё с мужским полом свои отношения. А попросту – никому не даёт. Уж кто только не подкатывал, – объяснил Николай.

– Вся энергия в общественную деятельность уходит, – обиженно сообщил Гарик. – Помните тот случай, когда на выборах комсомольского бюро замполит ей сказал: «Мандаты, Маша!»

– Так и сказал? – удивился Ковалёв.

– Надо было мандаты для голосования раздать, – объяснил Вадим. – А Машка потом весь вечер красная ходила.

Лейтенант Ковалёв быстро втянулся в работу отдела эксплуатации ЭВМ. Новую машину установили и пустили в кратчайшие сроки, и теперь главной задачей была её непрерывная работа без сбоев. Поначалу проблем было много, особенно с механикой. Но Минский завод откликался быстро, проблем с ЗИПом не было. Уже спустя пару месяцев Ковалёв с удовольствием оставался на сутки дежурным инженером на машине. Проблем почти не возникало, так что даже можно было поспать ночью. Но так как под землёй ночь от дня можно было отличить только по часам с 24 делениями, Ковалёв в смену не спал, а изучал машину, а между делом осторожно пытался разобраться в устройстве своего места службы – подземного бункера.

Сделать это оказалось непросто – каждый офицер имел два пропуска: один на проход в лифт, ведущий в бункер, второй – на проход только в тот блок, где его рабочее место. Пройти в другой блок без пропуска невозможно – солдатики из Средней Азии проявляли чудеса бдительности. Ковалёв как-то наблюдал за визитом генерала из Москвы, которому свита забыла заказать второй пропуск. Часовой у гермодвери, ведущей в блок, стоял насмерть:

– Кажи пропуск!

– Какой тебе нахрен пропуск?! – бушевал генерал, тыча пальцем в своё плечо. – Видишь погоны?! Я генерал!

– Кажи пропуск! – твердил своё часовой.

– Ну что с ним будешь делать?! – генерал в растерянности обернулся к свите. Наконец один из офицеров принёс ему пропуск. Генерал сердито повернулся к часовому.

– Кажи пропуск! – тут же отозвался солдат.

– На, подавись! – ткнул ему бумажку генерал.

– Проходи! – часовой стал открывать тяжёлую гермодверь.

Поэтому Ковалёв не стал испытывать судьбу и не проявлял ненужного любопытства. Случай что-то разузнать представился сам собой. Дело в том, что у их ЭВМ помимо стандартных устройств ввода с перфокарт и вывода на АЦПУ (алфавитно-цифровое печатающее устройство) была новинка – терминал на электронно-лучевой трубке. Это существенно упрощало и ускоряло общение программистов с ЭВМ, а главное – они могли это делать без участия сменных инженеров. Этот терминал стоял в другом блоке бункера, где располагались математики, или, как их называл капитан Константинов – «заказчики». И вот в одну из смен Ковалёва вызвали к телефону и приказали пойти починить терминал, как всегда – срочно.

Ковалёв вспомнил слова часового «Кажи пропуск!», и ответил:

– Тогда мне нужен пропуск на проход в их блок.

– Хорошо, – ответил собеседник. – Их человек вас встретит и проводит.

Последнее обстоятельство было особенно важным, потому что ориентироваться в запутанных коридорах подземного бункера было непросто. Такой же молодой лейтенант встретил Ковалёва у гермодвери его блока и повёл к себе. Идти пришлось минут десять. Ковалёв не представлял, что их подземное сооружение настолько огромно. В одном месте ему даже показалось, что за стеной идёт поезд метро, настолько отчётливо слышался стук колёс на стыках рельсов. Наконец они дошли до гермоворот блока, где располагались математики. С часовым проблем не возникло. Лейтенант-математик подвёл Ковалёва к погасшему терминалу.

– Не работает!

– Сейчас посмотрю, – Ковалёв стал выкладывать на стол инструменты.

– Что-то нужно?

– Да, розетка – паяльник включить.

Лейтенант показал на розетку рядом со столом и произнёс:

– Не буду мешать.

Оставшись наедине с терминалом, Ковалёв осторожно огляделся. Комната была заметно меньше, чем их машинный зал. Наверное, стандартный отсек блока разделили перегородками. Из техники в комнате был только терминал, который ему предстояло починить. Остальное место занимали обычные письменные столы. В дальнем углу прямо на столах сидели три офицера и о чём-то спорили. На Ковалёва они не обратили внимания. Алексей не удивился – ремонтника часто воспринимают как неодушевлённое приложение к технике. Не спеша вывинтил болты и снял кожух с терминала. Прозванивая цепи, он прислушивался к разговору офицеров.

– …мы гадаем на кофейной гуще, – сердито выговаривал один. – Такое же шарлатанство, как тогда, когда здесь ещё сидели экстрасенсы.

– Да, экстрасенсы тыкали пальцем в небо, – соглашался второй, но тут же возражал. – Но когда это стали делать на научной основе, точность прогнозов заметно возросла.

– О какой точности ты говоришь! – возмутился третий. – Я видел эти общие прогнозы. Через два года американские астронавты высадятся на Луне!

– Думаешь – не высадятся?

– Может, и высадятся. Но что это за крупная военная операция наших войск в Европе, которая должна произойти в следующем году? Если будет война с НАТО, она не ограничится Европой!

Ковалёв чуть не выронил отвёртку из рук. Неужели снова будет война?!

– Факты, факты! – продолжал наседать на оппонента скептик. – Где факты? Кто-то что-то увидел, ЭВМ аппроксимировала тенденции… Нет, нужны вещественные доказательства, артефакты оттуда!

О чём они говорят? Неужели так трудно привезти из-за границы какой-нибудь журнал, газету, ещё что-то?

– Подожди, будут тебе факты! – в ответ закричал оптимист. – Ты думаешь, так просто перебросить через пространственно-временной отрезок материальный предмет? Ты же знаешь – эксперимент готовится. Если он пройдёт успешно, то появится реальная возможность путешествий во времени.

Так вот чем занимается их войсковая часть! Перемещения во времени! От волнения Ковалёв случайно задел локтем анод электронно-лучевой трубки. Заряд потенциалом в 20 киловольт отбросил его в другой угол комнаты. Когда он очнулся, то увидел склонившихся над ним офицеров. Они уже больше не спорили, а испуганно глядели на него.

– Парень, с тобой всё в порядке?

– Всё нормально, – попытался улыбнуться Ковалёв. – Забыл снять накопившийся заряд с анода.

– Бывает, – кивнул один из спорщиков. – Но ты больше так не делай!

– А терминал-то заработал! – воскликнул другой. – Осталось повторно проверить расчёты, и можно начинать эксперимент. Ну всё, парень, если ты в порядке, то ступай к себе. Мы через начальство доложим.

Даже забыв отряхнуться, Ковалёв не спеша шагал по коридорам подземелья. Он правда всё это слышал, или это почудилось после того, как его долбануло высоким напряжением? Машина времени! Это звучит просто невероятно! Но зато многое объясняет.

Ковалёв стал более внимательно присматриваться к тому, какие задачи крутятся на их ЭВМ. Но понять, что конкретно обсчитывается, он не мог. Распечатки с АЦПУ вечером забирал секретчик, а по миганию разрядной сетки на стойке управления вообще ничего понять невозможно. Тщетность своих попыток Ковалёв понял после спора с капитаном Константиновым.

– А если произойдёт сбой в оборудовании, и результаты расчётов получатся ошибочными? – допытывался он у начальника машины.

– Лёша, ты не путай наши расчёты с вашими полигонными, – возражал Константинов. – У вас там всё считается в реальном времени, малейший сбой – и противоракета улетела в молоко. А тут все расчёты трижды продублированы. То, что мы считаем, перепроверяется ещё два раза на других машинах, а потом сравнивается. Так что хоть у тебя машина за смену вообще встанет, на общий результат это не повлияет.

– Это же надо для каждой ЭВМ свою программу готовить, – озадачился Ковалёв. – Получается, главный программист должен три языка программирования знать?

– Не так, – объяснил Константинов. – Язык программирования один, просто трансляторы в машинные коды на разных ЭВМ разные. А главный программист целиком всю программу не пишет. Он ставит общую задачу, потом разбивает её на подзадачи, которые уже программируют рядовые программисты. А они вообще могут не знать общей задачи. Даже наверняка её не знают – таковы требования секретности.

– То есть мы вообще непонятно чем заняты? – разочарованно спросил Ковалёв.

– Мы винтики большого механизма, – ответил капитан. – Маленькие винтики, но без нас машина работать не будет. А что ты вдруг заинтересовался?

– Да так, – смутился Ковалёв. – Для общего развития.

– Смотри! А то особист тебе даст общее развитие!

Разговор стал приобретать нехороший оборот. Николай, конечно, друг и сосед по общежитию, но режим секретности никто не отменял. К счастью, капитан сам сменил тему разговора.

– К тебе Машка не подходила по поводу выборов в бюро комсомола?

– Честно говоря, не до общественной работы, – признался Ковалёв. – Чего она никак не угомонится?

– Работа у неё такая, – предположил Николай. – Ты попробуй сам напрямую спроси.

Случай представился почти сразу. Егорова бесцеремонно ввалилась в машинный зал и стала хищно оглядываться по сторонам. Капитан Константинов не стал вмешиваться, предоставив возможность Ковалёву как сменному инженеру проявить власть. Чем Ковалёв и воспользовался.

– Почему без халата? – требовательно спросил он у комсорга. Но Егорова пропустила его слова мимо ушей.

– Ковалёв, ты комсомольские взносы в этом месяце сдавал?

– Слушай, почему эти вопросы надо выяснять в рабочее время и на рабочем месте? – возмутился Ковалёв.

– Да потому что у нас комсомольская организация подразделения! Вот когда выйдешь на пенсию, будет у тебя партийная ячейка с соседскими пенсионерами по месту жительства. А сейчас – с товарищами по работе. И вообще – какая у тебя общественная нагрузка? У каждого комсомольца должна быть общественная нагрузка!

– Я этот… – Ковалёв замешкался, не зная, как отделаться от настырной комсомолки. – Рационализатор я! Вот на той неделе заявку подал.

– Этого мало! – решительно заявила Мария. – Давай ты будешь членом жилищной комиссии.

– И что там надо делать? – недоверчиво спросил Ковалёв.

– Следить за порядком в офицерском общежитии. Чтобы не было пьянок и гулянок.

Ковалёв обернулся к ней, смерил долгим взглядом, и не спеша произнёс:

– Вот смотрю я на тебя, Мария, и не пойму – откуда ты такая взялась? До всего тебе есть дело, везде ты свой нос суёшь. Не даёшь, понимаешь ли, членам первичной комсомольской организации спокойной личной жизни. А молодой офицер без пьянок и гулянок обходиться не может. И поэтому, если их нельзя предотвратить, остаётся только их возглавить. Ты понимаешь, на что ты меня сейчас толкаешь?

Все в машинном зале оставили свои дела и внимательно прислушивались к их разговору. Выслушав Ковалёвскую тираду, Мария залилась румянцем и горячо затараторила:

– Ну вот, Ковалёв, ты и показал своё гнилое нутро. Несерьёзный ты человек, с такими, как ты, мы коммунизм не построим! А до всего мне дело есть, потому что меня в детском доме такой воспитали. Кого-то папа с мамой с ложечки кормили, а у меня папка на фронте погиб, когда я ещё не родилась. А мамка померла, когда мне пять годиков было. Поэтому я весь коллектив считаю своей семьёй, и у меня за каждого душа болит. А ты, Ковалёв, частный собственник и маменькин сынок!

Она подхватила свои бумаги и выскочила из машинного зала. Ковалёв растерянно глядел ей вслед.

После окончания смены он поднялся наверх, но не пошёл в общежитие, а остался ждать в курилке. Сам он не курил, но не торчать же посреди дороги. Ждать пришлось долго. Он уже стал разочаровываться в своей затее, но тут дверь здания, в котором находится лифт в их бункер, открылась, и в проёме показалась знакомая фигура. Усталость как рукой сняло. Ковалёв выскочил из курилки и зашагал по дорожке, изображая беспечную прогулку.

Мария заметила его и сбавила шаг, снисходительно улыбаясь.

– Ну что, Ковалёв, ждал меня?

– С чего так решила?

– Я видела, как ты почти час назад уходил. Не из общаги же ты вернулся?

– Да, я ждал! – рассердился Ковалёв. – Я хотел извиниться перед тобой. Ну, за тот разговор днём. Я не знал, что у тебя родители погибли.

– Не бери в голову! – отмахнулась Мария. – У многих на войне родители погибли.

– У меня батя уцелел, – возразил Ковалёв. – Только ранен был, а так цел – с руками, с ногами.

– Повезло! А мне вот нет.

– Ты сейчас куда?

– В общагу, куда же ещё.

– Я тебя провожу, – решительно заявил Ковалёв.

– Ну проводи, – кокетливо ответила Мария. До её общежития было метров триста.

– А ты своего отца совсем не знала?

– Нет, только мама рассказывала. Он в 43-м в отпуск приезжал. Когда уезжал – ещё не знал, что мама беременна. И она тоже не знала. А когда догадалась – уже похоронка пришла. Так что папка даже не знал, что у него ребёнок будет.

– Ты бы хотела его увидеть?

– Кого? Папку? Нет, у мамы даже его фотографий не осталось. Может, и были, но когда она умерла и меня в детдом забрали – всё пропало.

– Ты говорила – у вас хороший детдом был?

Мария внезапно зло ответила:

– Да дерьмо там одно было! Не бывает хороших детдомов, хорошими бывают только обычные дома. Видишь шрам над правой бровью – это на память о детском доме остался.

– Упала, что ли?

– Если бы! Старшие пацаны изнасиловать хотели, я не далась.

Ковалёв изумлённо молчал. Эту сторону жизни он не знал. Чуть помолчав, он осторожно спросил:

– И чем всё кончилось? Их посадили?

– Ага, щас тебе! – усмехнулась Мария. – Я стучать не стала. Знаешь, как там к стукачам относятся? Лучше уж пусть изнасилуют. Но ко мне после того случая больше не лезли.

Она отстранилась и поглядела на Ковалёва таким взглядом, как будто увидела первый раз.

– И ты не лезь, а то огребёшь!

– Да я ничего… – смутился Ковалёв.

– Некстати я родилась. Не в то время.

Вдруг Ковалёва пронзила смутная, но очень важная мысль.

– А в какое бы ты хотела? – спросил он.

– Что – в какое? – не поняла Мария.

– Если бы у тебя был выбор – в какое время ты бы хотела родиться? – продолжал настаивать Ковалёв.

– Какой ещё выбор? Нет ни у кого никакого выбора. Где родился – там и пригодился. Или не пригодился.

– А представь – у тебя такой выбор есть. Так когда?

– Вот пришёл добрый волшебник Лёша Ковалёв, и готов исполнить моё желание! – засмеялась Мария и уже более серьёзным тоном принялась рассуждать. – В средние века не хочу. Тогда ведьм сжигали. В 19 веке не хочу – тогда крепостное право было. В начале 20 века не хочу – на носу первая мировая и гражданские войны. В 30-е тоже не хочу – скоро Великая Отечественная начнётся. В войну родиться? Уже попробовала – не понравилось. Так что остаётся сейчас родиться, в 1968-м году.

Она мечтательно поглядела в тёмное весеннее небо, и, не удержав равновесие, шагнула с дорожки. Хрупкий весенний лёд хрустнул под её каблуком.

– Вот посмотри: осенью дорожки сделали – как хорошо стало! А то бы так и ходили по грязи. Ещё все ворчали – зачем этот субботник? А вот зачем – чтобы всем хорошо было!

Она снова выбралась на дорожку и потопала ногой, сбивая с сапога льдинки и капли воды.

– Да, я бы хотела родиться сейчас! Когда мне будет 25? Это уже будет 1993-й год. Представляешь, как тогда люди жить будут?! Не то, что сейчас. Никаких тебе очередей, никакого дефицита, у всех свои квартиры. А мне всего 25 лет, и вся жизнь впереди!

Она распахнула шинель, раскинула руки и побежала по дорожке, жадно ловя губами морозный воздух. Ковалёв поспешил за ней. Но когда он её нагнал, она уже застёгивала пуговицы, и взгляд у неё стал обычный, не такой восторженный.

– А чего ты это спросил? – поинтересовалась она.

– Да так, – уклончиво ответил Ковалёв.

– Военная тайна?

– Примерно, – ещё больше смутился Ковалёв. Неужели она тоже о чём-то догадывается?

– Ну всё, пришли уже, – она показала на своё общежитие. – Давай, пока!

Она по-мужски пожала ему руку и, не оборачиваясь, пошла к дверям.