Время Имен

Глава 16

Столь резкие перемены могли лишить рассудка. Две трети видимого пространства закрывал белый купол сияния, режущего глаз. Врата Вечности, сокрытые бетонным колпаком — в полной красе и неприступности. Николай примостился на узкой полоске земли между внешней стеной и светом — привалился к холодному бетону спиной в попытке обуздать дикие скачки мыслей.

Груэлл, Фо-риг, Ладор — сомнений нет. Вопреки правилу, изумрудная струна не возродила на месте — в разломах Управления, а швырнула в обитель детей Импульса. Кто помог ей? Он непременно найдет ответ — со временем, как только разберется с зачатками панической атаки. Вернет себя.

Николай всецело сосредоточился на полузабытых ощущениях. Дарованное рождением тело. Подогнанная Импульсом оболочка — тренированная, закаленная и непривычная. Несколько минут Николай банально ощупывал мышцы, трогал суставы, сгибал и разгибал конечности. Поотвык от родного…

Непривычное естество: общность плоти и разума, димповское мировосприятие, сонм чувств и тревог и по итогу — одежда. По неизвестным причинам Средоточие при возрождении облачило его в футболку, джинсы и полуботинки, чей потрепанный вид внушал опасения за их долговечность.

Он вернулся. Но былой запал иссяк — сгорел в горниле перерождений. И все смешалось — свет, тьма, надежда и отчаяние. Лишь тени скользили по задворкам сознания — бэрги, переходы, димпы, названные братья и сестры. Эдэя… В душе колыхнулась мутная пелена.

С изрядной долей неуверенности он встал. Скользя рукой по шершавой неровности стены, преодолел метра три кольцевой тропинки… Рядом незыблемо горело вечное пламя, болезненными токами энергии подталкивая к выходу. Задержаться в укрытии, оградиться от Средоточия не получится…

Передернувшись, точно от холода, он остановился на пороге Врат — в раздвинутой магией арке гигантской двери. Перед ним, лучась напряжением, стоял Т’хар. Глава семейства, Повелитель Фо-рига. При виде Охотника старик неуловимо расслабился, чиркнул ладонью по седой гриве волос и отступил прочь. В его глазах притаилась едва заметная тревога, кто знает, с чем он встречал родственника. Жизнь щедра неприятностями… Резкие черты лица, плотно сжатые губы, морщины вокруг лиственно-зеленых глаз, легкая небрежность в лазурно-черном одеянии — на безмятежность не похоже.

Бесконечность минут они изучали друг друга.

«Соберись». — Т‘хар вздохнул. Давно он не попадал в столь неоднозначные ситуации. На миг ему показалось, что в зрачках родственника шевельнулась бездна… Ник вынырнул из ада — в будничной экипировке, с которой впору ходить на пикники, а не возникать из небытия. Но лицо димпа компенсировало несуразность одеяний — прикрытое тенью, с бездонными провалами глазниц и неуловимо изменчивым выражением. Мягкое, твердое? Хищное, добродушное, яростное… Не понять.

— Кхм. — Т’хар откашлялся. — Здравствуй.

Николай промолчал. Он анализировал панораму. Бессистемные ряды техники, люди в белых халатах за мобильными пультами, парящими над землей… Суета, треск разрядов, щелчки переключателей; гул, сдобренный танцем индикаторов — технократическая окраска зрелища вызывала сомнения в здравости рассудка. Единственным противовесом выступали каменная стена кругового барьера и стражники, чьи двухцветные куртки опоясывали перевязи с добротными мечами, бликующими на солнцах.

Солнца… Близнецы.

Посмотрев на светила, висевшие у кромки ограждения, димп кивнул. Он прибыл перед закатом — когда небо, теряясь в сумерках, из голубого становится ультрамариновым, подкрашенным красноватой дымкой горизонта. Приятные часы суток, располагавшие к обретению душевного равновесия.

— Я… — Т’хар оглянулся на ученую братию.

— Здравствуйте, — сказал Николай. Как и всякий димп он быстро адаптировался к обстановке. — Почему без фанфар?

— Не успел. — Старик немного успокоился. Рядом обыкновенное дитя Импульса. — Может перейдем в более подходящую обстановку? Там и поговорим… — Привычная тактика контакта. Отработанная веками.

— Я возродился на Груэлле, чего не планировал. Значит позвали…

— Да. — Т’хар кивком указал на хрупкого вида женщину, возившуюся у приборов. — Амор, руководитель комплекса. Она постаралась.

— Прям с ходу сдаете ответственного?

Женщина вздрогнула и распрямилась. Т’хар успокоительно махнул рукой — мол, лорд только гавкает, не кусает. Дела семейные, привычные.

— Зачем понадобился? — процедил Николай. Учтивые манеры близ Врат рассыпались карточным домиком.

— Я объясню, — миролюбиво сказал Т’хар. — Идем.

Замаскированный в отеческой теплоте металл приказа подтолкнул Николая к установленной неподалеку пирамиде, отведенной под роль бункера. Плиты дверных створок у фортификации под стать — литые, мощные. С пультом управления дверьми как раз возился приземистый коротышка в промасленной робе. Его курчавая борода, забавно обрамлявшая приплюснутый нос, доставала едва ли не до синих бусинок глаз.

Под пальцами дгора раздалось тихое гудение. Двери бункера разъехались на треть и застряли в тот момент, когда их достиг целеустремленный Правитель Ладора.

— Подземный переход ко дворцу. Сделали недавно… — Т’хар поморщился. — Не успели отладить. Бэрит, ты возишься с утра…

— Я не всесилен, Эфг побери! — Гном досадливо сплюнул. После чего яростно пнул агрегаты. К его удивлению, дверные панели разъехались в стороны. — Починено, ваше величество…

— Не злись. — Отношение Старика к рядовому технику настораживало. Скрываясь в полумраке тоннеля, Николай бросил взгляд на подавленного дгора — очередную загадку Ладора. Сколько их уже накопилось?

Димп прислушался к себе; груз тайн и противоречий восставал из муравейника памяти, собранного недавним прошлым. Импульс возвращал творение к привычному укладу жизни, обремененному сонмом родственников с их непонятными интересами. Не хочешь плыть за обочиной — соответствуй…

Где-то за пределами видимости равномерно капала вода. Зеленоватое мерцание светильников, установленных на изломах стен, блестящих чернотой, туманной дымкой ползло в бесконечность — терявшуюся за дальностью расстояния, перспективу окончания коридора. Сумрак и холод, перестук каблуков, да редкий галечный хруст на протяжении сотен метров. Николай поежился — путешествие по нескончаемо-промозглым коммуникациям вносило серьезный диссонанс в реальность. Час назад он смотрел в глаза Охотников, посреди станции ЦУКОБа и вот теперь… Грубо обтесанный камень, рассеянный свет и прохладный ветерок, что шуршал у стен.

— Пришли. — Т’хар пропал за поворотом. Спустя мгновение Николай присоединился, чтобы увидеть, как ладонь Правителя накрывает оформленное под пятерню сканирующее устройство.

Автоматика сработала — выпустила димпов в миниатюрный зал, освещенный трепетом факелов, и стерла за ними признаки двери. Исключение составил только кодовый отпечаток — прогрессивное дополнение средневековому миру. В царстве стен, слагаемых из обточенных булыжников, неровного танца пламени и удивительной тишины детище высокоразвитой цивилизации смотрелось нелепо…

Шагнув в полукруг красноватого света, Николай осмотрелся. Пяток ходов, черных провалов в никуда, помогли определиться — путь привел в подвал. Дворцовые катакомбы, знакомые избранным и довлеющие над обреченными. Димп прислушался…

Ни стонов, ни криков, только потрескивание фитилей.

— Идем, — окликнул Т’хар, что смутным пятном проступал из темноты крайнего прохода. Ориентируясь на блеск седой шевелюры, Николай двинулся вперед — к свободе.

Спустя десяток минут они достигли неопределенного сводчатого перехода, задрапированного гобеленами. Неясность на двоечку. Через приоткрытые двери виднелись аккуратные штабеля инструментов, бытовой утвари, очертания корзин и баулов. Картина мирная, но скучная. Т’хар целеустремленно ступил на узкую лестницу, ведущую наверх. Шел отработанным маршрутом, не размениваясь на комментарии.

— Здесь едят? — скромно поинтересовался Николай у спины Повелителя.

Старик, достигнув последней ступеньки и утвердившись в прямоугольнике распахнутой двери, кивнул:

— Ужин в семь тридцать.

Отступил в просторную коридорную пустоту. Через несколько мгновений рядом возникла девчушка лет одиннадцати с кувшином, накрытым тканью. Увидев Великого, растерялась и едва не выронила тару, после чего замерла с открытым ртом.

Т’хар подмигнул… Как отче наш — Николай проводил взглядом ребенка, напевавшего радостно и почти беззаботно. Секунд десять, удаляясь с места встречи, Охотник слышал детский голос, потом оный заглушили скрип кожи и перезвон мечей; неподалеку шествовала патрульная тридцатка.

— А пораньше? — Николай остановился на перекрестке ковровой дорожки. Если все равно, куда идти, то лучше идти к приятному.

— Конечно, — поспешно отозвался Старик. — Кухня неподалеку…

Кухня умопомрачительными ароматами уведомила димпа о своем присутствии задолго до появления впереди резной, обитой железом двери, за которой весело позвякивали тарелки, журчала вода и настойчиво бурлила готовившаяся снедь.

Решительно, с изрядной долей нетерпеливости Т’хар преодолел порог… и в метре от дверной арки растерял запал. Рвение иссякло настолько резко, что Николай грудью ударился о родственника.

— О… — Навстречу поспешил кругленький румяный фо-ригиец. Комкая в руках льняное полотенце, он недоуменно рассматривал прибывших. — Повелитель…

— Файг, лорд Никол только что прибыл. Он голоден…

— А, ну это мы завсегда, — облегченно вздохнул мужчина. — Присаживайтесь, лорд.

Он указал на чистейший стол у сумрачного окна. Раздал пару подзатыльников вертевшимся рядом пацанам — так, мимоходом. Подчиняясь грозному оклику, суета на кухне обрела упорядоченный характер, и перед Николаем, устроившимся на скрипучей лавке, начали выстраиваться блюда.

— Ешь, я отлучусь ненадолго. Вернусь, посвящу в детали. — Т’хар направился к выходу.

— Не торопитесь. — Николай вдохнул упоительные запахи. Обжаренные в масле дольки картофеля, запеченный в острых стегардских приправах гусь и кувшин прохладного алькарского. Жизнь обрела толику смысла. — Не торопитесь, — повторил, делая первый глоток.

Но Т’хар не внял. Вернулся через пяток минут и устроился напротив Охотника — кулаки под подбородок, локти на столе, взгляд внимателен и строг. Разговор Николаю заранее не понравился: так по доброте душевной на Элиту не смотрят. Никогда.

Он сосредоточился на еде. Ничуть не расстроенный проявлением димповского нрава, Т’хар прокашлялся.

— У нас проблемы, Ник. У нашей семьи, — подчеркнул он. — Я не знаю, через что ты прошел, но мне сейчас дорог каждый. Я вытащил тебя на Груэлл. Честно говоря… — Он горько усмехнулся. — Никто не верил, что получится.

— Правильно, — буркнул Николай, расправляясь с гусятиной. — Вам…

Конец фразы заглушило шипение пара. Над плитой взвились белые облачка… Уютная красота.

— Согласен, решение бестактное, но мне не до экивоков, — отмахнулся Правитель. — Извини за спешку… Мы на осадном положении.

Никакого эффекта.

— Хоор? — равнодушно спросил Николая, заглядывая в кувшин. Он не мог проникнуться беспокойством, снедавшим Повелителя, — слишком много хетча принял под ноги, да и боль возвращалась

— Не знаю. Никаких признаков хооровского участия, но возможность исключать нельзя. Он способен изыскать новый путь к Ладору, а там кто знает… Догадки не мой конек. А факты таковы — трое димпов, гостивших во дворце, пропали.

— Странно, обычно они сидят тут как привязанные, — скупо усмехнулся Охотник.

— И рад бы посмеяться…

— А я не смеюсь.

— Спуур и Родора исчезли шесть дней назад. Просто вышли в город; заметь, не бросились вопреки обыкновению на поиски приключений, а просто вышли. Сказали, что будут к обеду, и как в воду… — Т’хар сверлил взглядом отполированные доски столешницы. Балансировал на грани — завидная выдержка. — Я отправил за ними Дэма… Хетч! — Первые ненормативные признаки у Великого. Николай заинтересованно оторвался от тарелки. — Последний раз его видели в северной части города, у трактира «Яроттский крест».

— Трое — уже статистика. — Димп сделал паузу. Изучил лицо собеседника. — Но зачем призывать именно меня? Другие гораздо доступнее, поверьте на слово. Собственно, позднее я спрошу, как вам это удалось. Сейчас лень.

— Эдэя, — веско сказал Т’хар, точно все объяснил. — Предложила попробовать тебя вернуть, ее суждениями я доверяю. И я не смог связаться с Азейрой и Стразором.

— Польщен, — кивнул Охотник Упомянутое имя он слышать не хотел. — Не нашли ближний круг, но каким-то чудом вышли на дальний. Вам как отказать — манерно или по-мужски?

— Ник. — Повелитель устало откинулся на спинку лавки. — Я столько раз слышал… А давай так, если поможешь, я отвечу на любой вопрос. Вот просто любой.

— Торгуешься?

— У вас есть одна общая черта… всегда и во все времена…

— У кого «у вас»?

— Детей.

— Старик, — укоризненно покачал головой Николай. Т’хар двигался по очень тонкому льду. Но любопытство возобладало. — И какая?

— Безудержная тяга к ответам. К правде.

— Предлагаешь мне роль подсадного? Уж не знаю почему, но бурных восторгов перспектива не вызывает. — Николай поморщился, признавая частичную правоту собеседника. Вопросов тьма, но стоит ли искать ответы… Ответы, порой, убивают.

— Ищешь покоя?

Николай промолчал. Он бы и рад ответить утвердительно, да только противоречивость чувств резала искренними сомнениями. Чего он хочет? Куда стремится? В будущем и прошлом таились загадочные размытые пятна — неопределенности событий и мотивов. Они пусты и странно не интересны. С другой стороны, он понимал: те, кто идет без оглядки, оканчивают путь либо во мраке, либо на кладбище.

— Подумаю. О цене.

— Договорились. — Т’хар улыбнулся. Он искренне сомневался в успехе задуманного предприятия, но чем Эфг не шутит. Компетентность Эдэи неоспорима. — Семицветная башня ждет тебя.

— Пройдусь. — Охотник с натугой поднялся. Ощущение сытости гнало прочь из кухни — в суррогат домашней обстановки, коим являлось грандиозное убранство башенных покоев.

Избранный Средоточием дом…

Ступив внутрь личных апартаментов, Николай прикрыл дверь и остановился, топчась на черном коврике, расшитом цветными узорами. Вспоминал… Зал, отделанный в радужных тонах, вещевые боксы из темного дерева и огромная кровать с добротным костюмом, уложенном на покрывале. Т’хар отлучался не зря: расторопные слуги смахнули пыль с портьер, драпировок, полированной мебели; протерли стекла, вернув переливчатую чистоту…

За окном безраздельно властвовали сумерки, позволявшие увидеть кусочки бытия — покатые крыши дворцовых флигелей, парк, наполненный осенними красками, дворцовую стену и далее серые тени домов, над которыми стелилась подступавшая ночь. Украшала золотом фонарей и бархатной темнотой… Откуда-то сверху упал на подоконник косой лучик света — знак готовности дворца к наступлению тьмы. Светлая полоска, что коснулась рук димпа. Ранее он таких мелочей не замечал.

Комната ожила в янтаре светильников. Николай торопливо проследовал в санузел и полностью углубился в изучение ванны. Необходимо конкретизировать реальность… Набрать горячей воды, добавить пространству серебристой дымки пара и раствориться в тепле. Возрожденная плоть требовала привыкания… Он жив — не носитель, а именно он, во плоти.

Но пора и честь знать — на сегодня удовольствий достаточно. Закончив с релаксацией, Николай ступил на пол. Вытерся, облачился в мундир свободного покроя и отправился наверх — к первым звездам, мерцающим над смотровой площадкой.

Легкий, пахнущий сыростью и прелыми листьями ветерок коснулся щек, лизнул небрежно расчесанные волосы и схлынул, не удостоенный внимания. Лишь мрачноватая непоколебимость тринадцати Башен достойна интереса. Блистала светом лишь центральная — возносящая к небу герб Ладора. Почти забытый Николаем орнамент, на верхних гранях которого примостилась птица… Периодически клевала драгоценности, сизая в фонарных лучах.

— Молодца. — Николай оперся локтями о парапет. Глянул на изменчивую соседку его пристанища, занимаемую лордом Дэмом.

Дэм. Великан с кристально ясным взором. Чисты ли его помыслы, сокрыты ли под маской… Он нравился Росу простотой нрава и отсутствием запредельных идеалов. Их знакомство началось с четырех рюмок годокского и маринованных помидоров — такое не забывается. И если судьба остальных родственников Николая трогала мало, то лорд Дэм бередил в душе что-то смутное… Симпатию, дружеское расположение? Бросать его на съедение Тварям не полагалось.

Николай откинулся назад — в стремлении увидеть из-под козырька навеса звездную чернь. Он никому ничем не обязан…

***

Восход застал Т’хара у оконного проема. Успев поспать несколько часов, он, преисполненный нервного ожидания, томился перед дворцовыми видами — осматривал парковый листопад, прислугу, чистившую дорожки, и тусклые огоньки лат у дворцовых врат… Обыденная панорама, знакомая до мелочей.

И перемены. Т’хар едва не перевалился через подоконник. У ворот, непривычным дополнением, появился одинокий силуэт. Черное одеяние с каплями разноцветных бликов, белоснежные волосы — лорд Никол в цивильном исполнении. Переговорив со стражниками, он терпеливо выслушал пространные объяснения, проследил за размашистыми жестами, указывающими на северную часть города, и без промедления скрылся в распахнутой калитке.

Дозорные заботами Правителя могли узнать в лицо каждого лорда… Казуса не вышло.

Т’хар отодвинулся вглубь комнаты и задумчиво потер лоб. Ник согласился… Но особой радости по этому поводу глава Ладора не испытывал.

***

«Я согласился», — удивительная по простоте мысль. Принять ее, как должное — затруднительно. Когда позади с тихим скрипом закрылась дверца, Николай выступил из тени стены и попробовал определиться с собственными чувствами.

Проблема заключалась в том, что биться за идеалы Ладора не хотелось. Может, виной тому ясная погода: бледное небо; лучи Близнецов, скользившие по искристым от влаги крышам, — яркими переливами игравшие в лужах.

Теплое утро, расцвеченное багрянцем…

Одиноко кружила в арыке лодочка опавшего листа, в воздухе витали запахи харчевни. В желудке заурчало.

Николай встряхнулся. Устроил ладонь на рукояти выдернутого из Средоточия Иллитерия и на мгновение закрыл глаза. Меч ворвался в душу пожаром и памятью — до дрожи, до зубовного скрежета. Верный клинок дождался хозяина… Всякий раз, касаясь меча, он испытывал ощущения, схожие с электрическим ударом, что выкручивал нервы. Где бы не находился клинок до сего момента, он сохранил частицу димпа, а, возвратившись, довершил картину Возрождения.

Осознав, что с каждой прошедшей минутой все трудней преодолеть нежелание ввязываться в местные баталии, Николай решительно двинулся в направлении, указанном стражниками. Чем раньше достигнет трактира, тем быстрее закончится хетч…

Вокруг ничего подозрительного: улицы, кварталы, дома, лавки, мастерские, редкие прохожие — заспанные, бодрые, пьяные. Обыденный ранний час крупного города. Чуть сильнее беспокоил зарождавшийся голод…

Вывернув из кривой улочки, пахнущей нечистотами, он уперся в двухэтажное дощатое строение.

Колоритный вертеп. Прогнившие доски местами заменяли новые, отчего «Яроттский крест» напоминал приземистого пятнистого зверя в тесном строю разнокалиберных домов. Над печной трубой курился слабый дымок, через полуоткрытую дверь сочился неясный говор — лучшего приглашения не требовалось. Входи, будь гостем среди работяг, отдыхавших перед трудовым днём. В прокопченной атмосфере зала посетители выглядели близнецами.

— Слушаю. — К Николаю, устроившемуся за угловым столиком, подплыла дородная матрона. Бегло оценила статус клиента и расщедрилась на улыбку. — Недавно приехали?

— Да.

— Издалека?

— Из другой жизни.

Охотник внутренне подобрался. Что-то происходило… Заказав мясо с овощами, он уселся поудобнее, плеснул в мутноватую кружку рубина крепленого алькарского и ненавязчиво осмотрел полумрак зала.

У стойки приткнулись двое смуглолицых ваарцев в продранных фуфайках, за ними очагом недовольства присутствовали дгоры. Невразумительно бормоча, жадно пили вино… А вот кое-кто поинтересней — мужчина в глухой накидке. Складки ткани не позволяли оценить телосложение, исключительно лицо — бесстрастное, неприятное, излучающее толику интереса к персоне Охотника. Натренированное УКОБом чутье сделало легкую стойку — в профилактических целях.

Николай уткнул нос в принесенное блюдо и приступил к еде. Вероятный противник должен видеть зажиточного мещанина, зашедшего перекусить в харчевню не по статусу, но слишком гордого, чтобы это признать — легкую добычу… Впрочем, сам он искренне сомневался в своем актерском мастерстве.

Тихим шорохом охотничьего разума коснулась чужая мысль — сразу и не заметить. Кто-то напрашивался в гости. Если потянуться к источнику…

Кусок мяса встал поперек горла. От удивления.

«Иди к северным воротам, ни с кем не разговаривай, ни о чем не думай» — Мощь пси-атаки изумляла. Любой другой на месте Охотника сдался бы, не успев оценить угрозу. Николай, сожженный опытом Возрождений и способный оставаться в здравом уме на пороге трех вечных дверей, смог обдумать ситуацию коротким импульсом мысли.

Способ нейтрализации димповской семейки найден — бонус в копилку. Решение очевидно — Враг приведет новую жертву к месту, где заключены родственники. Отдать разум на заклание, утаив частичку, неподвластную воздействию, — непросто, но выбора нет. Николай с сожалением глянул на недоеденный завтрак.

«Северные ворота. Иди».

Он послушным автоматом направился к двери. Марионетка — таймерная взрывчатка, которая рванет действием по сигналу недремлющей искры сознания. Пока же нет ничего — ни пространства, ни времени…

Жизнь уподобилась импульсным вспышкам.

Направо, мимо кучки объедков, вплотную к зазубренному углу лавки ростовщика. Обогнуть копавшихся в листве пацанов… Ворота близки — серой аркой проступали на дальнем конце торговой площади, уставленной лотками. Увернуться и пройти — целеустремленно, резко. Дозорные, лениво гревшиеся на солнце у короткого тоннеля выхода, вяло удивились: мало кто покидал Ладор в столь ранний час. Разномастный люд шумным потоком тек в город — спешил наторговать до наступления холодов…

Новая вспышка.

Неровное ухабистое поле, желтые глинистые склоны, поросшие сухой ломкой травой, что потрескивала под решительными шагами димпа и его сопровождающего, который приказывал, направляя… Роща, почерневший от влаги трухлявый пень.

«Стоп. Повернись».

Вспышки сознания ускорились.

Николай послушно развернулся. Атаковать не время; он подавил волну адреналина, готовую рвануться на свободу. Для начала полагалось оценить возможности противника… Но враг, укрытый плащом под горло, застыл напротив Охотника и просто смотрел. Долго ли?

Глаза незнакомца медленно налились алым сиянием. Одеяния разлетелись черными клочьями, повиснув на ветвях зарослей. Человеческие формы таяли: удлинились и покрылись чешуей руки, на ногах выступили чудовищные бугры мускулов, белесыми лезвиями проступили когти… Венцом действу за плечами Твари распахнулись глянцево-черные крылья, что немедля затрепетали в преддверии полета.

Челюсти на гротескно вытянутой морде демона жадно клацнули. Одним прыжком достигнув цели, Тварь подхватила жертву… Николай ощутил всплеск боли и привычно отсеял чувства, препятствовавшие миссии. Висеть ему тряпичной куклой над землей…

Под взмахом крыльев резким шорохом отозвалась листва, разметался волнами травяной ковер. Земля стремительно ушла вниз…Над мрачновато-густыми еловыми пиками разлилось слепящее зарево — трехметровый круг, что пульсировал, ломая образы Фо-рига. В каком-то десятке километров от резиденции Т’хара. Нонсенс.

Вихрь энергии надвигался, грозя захлестнуть… Объял демона, заключил в кокон инфернального свечения и рванул в бросок перехода.

Грянула тьма.