Время камней

Глава 16

Когда Даршак пришёл в себя и открыл глаза, Унгкера в комнате не было. Герцог пошевелился и почувствовал себя совершенно здоровым и полным сил. С трепетом он поднял руки и… увидел, что они целы! Более того, ниже локтей они казались сделанными из чистой энергии, переливающейся подобно жидкому металлу. И в них была СИЛА! Настоящая, которой не дано овладеть смертному. Бог словно передал Даршаку частицу своей небесной сущности.

Герцог возликовал. Он вскочил на ноги и огляделся в поисках оружия. Его меч лежал на кровати в ногах — видимо, его положили туда те, кто принёс раненого лорда. Даршак схватил оружие и обнажил. Каким прекрасным показался ему холодный клинок! В нём словно уже была заключена победа! Герцог прислушался к шуму боя и бросился вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Выбежав на улицу, он увидел, что ворота внутренней цитадели открыты, и бой идёт перед ними. Мелькали мечи и секиры, воздух оглашался криками и хрипами. Кругом валялись вперемешку трупы людей, орков и коней. Ноги скользили и разъезжались в кровавых лужах. Приложив к губам боевой рог, Даршак дунул, что было сил, чтобы дать своим воинам знать, что он с ними. Несколько лиц обратились к нему. На них отразилось изумление, непонимающие взгляды скользнули на сияющие руки, а потом герцог увидел, как удивление сменилось радостью. Он поднял меч и бросился в бой, чувствуя, что может сокрушить любого врага.

Орки разлетались от него, словно от урагана. Падали отрубленные конечности и головы, со звоном вываливались из обессилевших рук секиры и палицы. Горячая кровь ложилась на герцога длинными багровыми полосами. Люди выкрикивали имя своего господина как боевой клич и бросались в бой, словно за спиной каждого из них стоял бог войны и защищал от вражеских клинков.

Орки дрогнули и попятились. Им показалось, что в их ряды ворвалась сама смерть, и сверкающие руки воскресшего герцога пугали их больше, чем его ярость.

Люди наступали, усиливая натиск. Они шли вперёд с радостью и торжествующими улыбками, и оркам казалось, что их враги обезумели. Бой длился ещё полчаса, а потом орда побежала. Люди преследовали противника и убивали даже тех, кто сдавался. Брать орков в плен никто не видел смысла. Чудовища были лишними на Земле, и должны были быть уничтожены.

Люди захватили катапульты и обоз, а рыцари, у которых имелись лошади, преследовали орков-всадников. Впереди всех нёсся на вороном жеребце Даршак, без устали поднимая и опуская свой меч, каждый раз собиравший кровавую жатву.

Одинокая фигура бродила по усеянному трупами полю, переступая через тела людей и лошадей, обходя торчащие знамёна, щиты и обломки колесниц. Над ней кружились стервятники и стаи воронов. Время от времени птицы снижались, а затем опять взлетали, словно испуганные присутствием живого. Правда, некоторых из них отличало олимпийское спокойствие. Они размеренно и молча парили над башней, ни на что не реагируя. Эти пернатые были мертвы. Но их оживила магия. Она превратила птиц в наблюдателей — этаких часовых белой башни.

Человек поднялся на невысокий холм и огляделся. До самого горизонта простиралась степь, кое-где чернели обуглившиеся остовы разбитых катапульт. От них ещё шёл дым, стелившийся по траве длинными седыми струями.

Человека звали Эл, и он жил в покрытой белой извёсткой башне, стоявшей в центре побоища подобно гигантской колонне, изрезанной чёрными провалами бойниц и стрельчатых окон. Наверху, почти под самой крышей, имелся балкон, на котором стояла женская фигура в изумрудном платье. Она была неподвижна. Лишь изредка поднималась рука, чтобы поправить развевающиеся чёрные волосы.

Повернувшись, Эл начал спускаться с холма. Он направлялся к подножию башни, где зиял вход, в который втекал ручеёк людей, несших корзины цветов, фруктов, вина и многое другое. Они казались странной насмешкой над усеянной трупами равниной, на которой ещё виднелись следы недавней битвы. Все эти прекрасные вещи были предназначены для свадьбы. Невесту звали Маэрлинна, и это она стояла на балконе, следя за будущим мужем.

Эл дождался, когда последний человек с огромным подносом фруктов скроется в башне, и тогда вошёл следом. Он поднялся по широкой каменной лестнице и отпер дверь в лабораторию.

Квадратная комната была уставлена столами и книжными полками. Повсюду сверкали колбы, реторты, змеевики и прочая посуда, предназначенная для опытов, которые проводил Эл. Здесь же лежали потрепанные фолианты и свитки. Любой маг Пустоши, не задумываясь, отдал бы за них всё, что угодно, ибо золото преходяще, а знания — вечны.

Эл прошёл мимо столов и распахнул дверь на широкий каменный балкон, огороженный витыми перилами, на которых сидели крупные вороны. Птицы встрепенулись при его появлении, но не улетели, следя за ним круглыми янтарными глазами.

— Сколько пищи доставили вам глупые жадные люди, — сказал им Эл, подходя ближе и глядя вниз, на усеянное мертвецами поле. — Ещё одна армия «вольных» полегла у стен моей башни.

Опершись о перила, он положил подбородок на сцепленные руки. Ветер трепал его длинные чёрные волосы и полы фиолетового плаща с серебряным шитьём. Солнце отражалось в медальонах, браслетах и вправленных в перстни драгоценных камнях. Всё это были не украшения, а волшебные артефакты, собранные за долгие годы странствий. Некоторые поддерживали действие маскировочной магии, благодаря которой Эл выглядел как обычный человек, а не ходячий мертвец.

Постояв немного, демоноборец повернулся и пошёл направо, обходя по балкону башню, пока не увидел Маэрлинну, по-прежнему стоявшую у перил и смотревшую вниз. Услышав его шаги, она обернулась и двинулась ему навстречу.

— Доброе утро, — сказала женщина, улыбнувшись. — Ты сегодня рано встал.

— Да, нужно было впустить всех этих людей, — Эл помахал в воздухе рукой. — Они принесли цветы и еду.

— Очень красиво. Наша свадьба будет лучшей из всех, что я видела!

— Не сомневайся.

— Уверена, ты об этом позаботишься, — Маэрлинна положила обе руки Элу на грудь и внимательно посмотрела ему в глаза. — Ты ведь рад? Правда?

— Ну, конечно, милая. Ты и малыш — самое прекрасное, что есть у меня в жизни, — Эл осторожно приложил руку к животу женщины.

Она накрыла её ладонями и улыбнулась.

— Осталось всего семь месяцев.

— Нужно было сразу сказать мне, когда ты поняла…

— Я боялась, что ошиблась, — Маэрлинна положила голову Элу на грудь. — Так лучше, чем если бы оказалось…

— Да, конечно, ты права, — Эл погладил её волосы. — Пойдём в башню, я боюсь, что ты простудишься.

— Мне нельзя болеть, — отозвалась Маэрлинна, кивнув.

Они вошли в комнату.

— Ты голодна?

— Совсем нет. Но малышу, наверное, нужно много есть.

— Я прикажу принести завтрак.

— Хорошо.

Эл подошёл в стене и позвонил в колокольчик. Через пять минут появился слуга.

— Что желает господин?

— Ирвин, распорядись принести нам завтрак.

— Слушаюсь, — поклонившись, слуга вышел.

— С тех пор, как я поселился в этой башне, у Ирвина появилось куда больше обязанностей, — заметил Эл, садясь за резной столик и кладя руки на подлокотники просторного кресла. — Раньше он, в основном, помогал мне в лаборатории, а теперь на нём ещё и штат прислуги. Поначалу я даже сомневался, что он справится.

— Кажется, он доволен, — Маэрлинна пожала плечами. — Во всяком случае, не слышала, чтобы он жаловался.

— Да, Ирвин чрезвычайно предан мне, — сказал Эл. Его чёрные с лёгкой прозеленью глаза скользнули по женщине. — Преданность встречается реже, чем алмазы. Но не все ценят её.

— Это верно, — Маэрлинна подошла к клетке с попугаями, подвешенной к потолку на тонкой золотой цепочке. Одна птица была зелёной с красным, а другая — голубой с жёлтым. — Почему мне никак не удаётся научить их разговаривать?

В этот момент в дверь постучали, и вошли двое слуг с подносами. На одном стояли тарелки со снедью, на другом — различные напитки. Эл указал на столик, и слуги поставили на него свои ноши, а затем вышли.

— Мне нужно отлучиться после завтрака, — сказал он, наливая Маэрлинне золотистый шербет.

— Куда?! — в тоне женщины угадывалось беспокойство.

— По делам. Это сюрприз. Не волнуйся, ничего опасного.

— Вижу, ты всерьёз занялся подготовкой к свадьбе. Это будет настоящий праздник.

— Обещаю.

— Я не сомневаюсь. Хорошо, когда муж — волшебник.

— Ты думаешь?

— Разве нет?

— Возможно.

— Впрочем, ты и так… лучше всех.

— Само собой.

— Какой ты самоуверенный.

— Знаю.

Женщина подняла бокал.

— За нас. Ты ничего не пьёшь, а я сделаю первый глоток во имя любви.

Эл улыбнулся.

— Разумеется.