Время кенгуру. Книга 2

Глава 2

Мне с Натали понадобилось около часа, чтобы успокоить бьющую в истерике Люську. Через час до нее дошло: если я нахожусь в 1812 году, то люблю ее, а не Катьку. Еще час ушел на то, чтобы привести себя в порядок.

Когда Люська вернулась в гостиную, то представляла собой уже не падшую женщину, но княгиню Озерецкую — извините, Березкину, — одетую соответствующим образом.

Насколько я мог судить, за время нашего отсутствия разговоров в гостиной не велось. Иван Платонович скорбно, с задумчивым видом, сидел за столом. Граф Орловский, с бокалом вермута в руке, расположился в кресле, показательно скучая в ожидании нашего возвращения. Одна Катька с любопытством неофита глазела в окно на проезжающие мимо кареты.

Люська вернулась и заняла стул принципиально подальше от Катьки, на что та, впрочем, никак не отреагировала.

— Спасибо, что вернулась, доча, — произнес Иван Платонович, поднимая глаза. — Поскольку произошедшее касается нас всех, желательно, чтобы присутствовали все. Поэтому твое присутствие было совершенно необходимо. Однако, продолжим. Князь Андрей, можете пояснить нам, намерены вы остаться в 1812 году или же перебраться в свое, так сказать, естественное время? Для присутствующих здесь это принципиально.

— Боюсь, ничего не могу сказать по этому поводу, — ответил я тестю. — Мне неизвестно даже, существует ли такая техническая возможность. До того я занимался спасением вселенной от демонтажа, и такие пустяки меня не интересовали. Надо будет поинтересоваться у создателей, не смогут ли они перебросить меня обратно.

— Вы имеете в виду тех животных, которые на нас напали? Австралийских кенгуру, насколько понимаю? — осведомился Иван Платонович.

— Да. Именно кенгуру создали нашу вселенную и могли ее демонтировать, если бы протечка во времени не была обнаружена и устранена.

— Вы хотите сказать, у вас имеется связь с кенгуру?

— По крайней мере, была. Но сейчас я не уверен, выйдут ли создатели вселенной на связь со мной. Протечка устранена, больше создателям в нашем микромире делать нечего.

Электрическая люстра над нашими головами мигнула и погасла.

Наладонник у Ивана Платоновича зазвонил.

— Да? — сказал тесть в трубку. — Я понял, по всей Российской Империи. Сейчас я этим вопросом как раз занимаюсь. Алло?.. Алло?..

Попытки перезвонить ничего не дали, связь отсутствовала.

— Видите, что вы натворили, князь Андрей? — сказал тесть. — Конечно, можете успокаивать себя тем, что устранение протечки сделано для блага человечества, но это отговорки для легковерных. Облагодетельствованное вами человечество ожидают суровые времена, без электричества и связи. В отсутствие электричества наладонники окажутся никому не нужными безделушками.

— Вы предпочли бы умереть, вместе с остальным человечеством? — спросил я.

— Риторический вопрос. Однако, перейдем к делу. Мы остановились на том, что у вас имеется возможность связаться с создателями нашей вселенной. Хотелось бы присутствовать при вашем разговоре.

Я задумался, но не нашел причин для возражений. Протечка была заделана, мне в любом случае стоило поговорить с кенгуру о возможности возвращения в привычное для меня время. Тем более следовало проверить, работает ли связь. Если не работает, никакого выбора у меня нет: придется существовать в 1812 году, вместе не только с Люськой, но и Катькой. Как поладят между собой эти женщины, я пока не представлял и не чувствовал себя настолько сексуально и финансово достаточным, чтобы содержать гарем из трех женщин. Третьей была, разумеется, горничная Натали, к услугам которой я за время скитаний привык и с которой небезызвестным образом сроднился.

— Хорошо, — ответил я Ивану Платоновичу. — Сейчас в вашем присутствии я попробую выйти на связь с создателями вселенной. У меня нет от вас секретов, тем более от графа Орловского, оказавшего мне неоценимую дружескую поддержку.

Граф Орловский на мгновение оторвался от своего вермута и заметил:

— Какая поддержка, Андрей, о чем ты?! Я испытал подлинное адреналиновое удовольствие от нашего небольшого приключения.

Я извлек из кармана панталон первертор и продемонстрировал его присутствующим.

— С помощью этого прибора я вызываю создателей вселенной.

Люське первертор был хорошо знаком. Граф Орловский мог видеть, как я пользовался им в Большой церкви Святого Вольфрама, во время перестрелки. Тогда же это мог заметить Иван Платонович, хотя, конечно, у него такая возможность была гораздо меньше, ведь тесть наблюдал за мной с противоположного конца помещения, тем более что я специально от него прятался. Кому первертор был совершенно в новинку, так это Катьке.

Я положил первертор на пол, подальше от стола, и нажал пуск.

Я был готов к тому, что ничего не случится — тогда пришлось бы признать, что выбраться из 1812 года невозможно, — но розовая субстанция заструилась. Иван Платонович вскочил с кресла и сделал непроизвольный шаг, в опасении запачкать ботинки, так же поступила Катька, отступившая к окну. Граф Орловский, казалось, ничего не заметил, продолжая попивать свой вермут. Лишь мы с Люськой, неоднократно наблюдавшие вытекание розовой субстанции из первертора, остались на местах, с улыбками наблюдая, как из розовой субстанции формируется полноценный говорящий кенгуру.

Это был Толстый.

— Как там Пегий? — спросил я из вежливости, хотя интересовало меня совсем другое.

— Лечиться, лечиться, — закивал Толстый удлиненной понятливой мордой.

— Ты можешь вернуть меня обратно, в мое время?

— Ты хотеть вернуться?

О, черт! Я постарался, чтобы мой взгляд случайно не задел женщин.

— Какое тебе дело, ядрена корень, чего я хочу? Еще не решил! Я спрашиваю, ты можешь вернуть меня обратно или нет? И не меня одного, а ее тоже, — я указал на Катьку, которая смотрела на говорящего кенгуру, раскрыв рот.

— Этот реагент из твой будущее? — спросил Толстый.

— Ага, — сказал я. — Ее тоже затащило, как видишь.

— Не мочь отправить вас в будущий. Сначала обнаруживать протечка во времени, иначе вселенная погибать.

— Ты что, издеваешься, сукин сын? — вопросил я в сердцах. — Мы нашли протечку, ты ее устранил. Чего еще надобно, кенгуриная твоя морда?

— Найтить, найтить! — закивал Толстый радостно. — Одна маленький протечка найтить. Теперь найтить большой протечка, иначе вселенная демонтировать.

Я сел на стул и попытался собраться. Грудь моя ходила ходуном от ярости и волнения, руки подрагивали. Мне хотелось кого-нибудь убить. Почему не Толстого, в самом деле?! Это будет местью создателям вселенной за некачественную работу. Это ж надо такой брак допустить, что времена свободно смешиваются в результате протекания! Руки отрывать таким бракоделам надо, и головы тоже.

— Вы уверены, что вселенная будет демонтирована? — послышался уверенный голос Ивана Платоновича.

— Уверять, уверять, — подтвердил Толстый, постукивая толстым хвостом по полу. — Ваша вселенная демонтировать, а мой жизнь полный швахомбрий.

— Откуда вам это известно?

— Мы создавать ваш вселенный, мы его демонтировать.

— Вот непосредственно вы?

Я уже понимал, к чему клонит Иван Платонович. Выстрел в голову говорящему кенгуру, и демонтировать вселенную окажется некому. Этот этап размышлений я уже проходил — довольно давно, как будто в прошлой жизни.

— Нет, — ответил Толстый. — Мой начальник демонтировать. В макромир много-много большой-большой начальник, они демонтировать.

С большими начальниками из макромира кенгуру попал в самое яблочко: уточняющие вопросы у Ивана Платоновича отпали.

— Слушай, — сказал я Толстому. — У тебя много агентов, по крайней мере несколько. Пусть агенты занимаются этим, а меня отправь домой, а? Я тебе одну протечку во времени уже нашел, с меня хватит.

— Время перепутываться, ты мочь попасть в другой время, — сообщил Толстый, продолжая постукивать хвостом по паркету.

— В какое другое?

— В чужой время, не свой.

То есть отправить нас с Катькой в наше время проклятый кенгуру не может — велика вероятность ошибиться временем при перемещении. Час от часу не легче.

— Отправляй куда угодно, а там посмотрим, — выдавил я.

Сейчас же рядом со мной оказалась торжествующая Катька. Но не успела она прижаться ко мне как следует, как на шею мне бросила Люська, с криком:

— Я с тобой, любимый! Не бросай меня!

Взглядом я показал Катьке, что в будущее придется брать и жену. Катька повела носом, но показала: как знаешь, тебе же с ней в будущем возиться. Один Иван Платонович оставался обеспокоен.

— Князь Андрей, я правильно понял, что вы хотите манкировать своими обязанностями по спасению вселенной и возвратиться в свое время, при этом с моей дочерью?

— Вы совершенно правильно поняли, Иван Платонович, — спокойно ответил я. — Люси моя законная супруга. Естественно, что я возвращаюсь вместе с ней.

— А как же спасение вселенной?

Со своего кресла поднялся граф Орловский.

— А не заняться ли мне спасением вселенной?

Все с изумлением поглядели на графа. Подобная мысль никому не приходила в голову, хотя была довольно естественна. Физическими кондициями граф намного меня превосходил. Правда, он не был искусен в боевых единоборствах, как я, но физическая сила подменяла умение. Орловский был идеальной кандидатурой на должность агента создателей.

Присутствующие переглянулись — в этот момент решение было принято.

Вызвавшись найти следующую протечку во времени, граф Григорий Орловский ничуть не сожалел. Напротив, впереди он предвидел множество занятных приключений, способствующих выбросу в кровь адреналина. Следовало лишь позаботиться о том, чтобы одно из этих приключений не оказалось смертельным.

Прежде всего, Орловский уточнил у создателя, какой объем багажа он сможет с собой взять. Выяснилось, что сколько угодно. Однако, сложность состояла в том, что нельзя было сказать заранее, в какое время и место он будет отправлен. Кенгуру сбивчиво объяснил технические подробности, но Орловский ничего не понял. Значит, багаж придется ограничить, исходя из того соображения, что неизвестно: найдутся в месте прибытия средства для переноски багажа или не найдутся. Можно было взять с собой любимый дирижабль «Святой Петр», но, опять-таки, неизвестно, найдется ли в месте прибытия сжиженный газ для надувания его оболочки. К тому же, Орловский не хотел рисковать «Святым Петром». Безопасней было оставить дирижабль в Петербурге, на платной стоянке, а в путешествие отправляться налегке. Все вышесказанное означало: с собой придется брать только ручную кладь — все, что можно донести на себе.

Граф Орловский сделал выводы и приступил к сборам. Через несколько часов самое необходимое было собрано и упаковано в большой наплечный саквояж. В саквояж были положены одежда, желательно на все случаи жизни, еда на первое время (граф рассчитывал добывать пропитание на месте прибытия), лекарства и перевязочные материалы. Пистолеты Орловский рассчитывал нести за поясом. Был соблазн взять с собой автоматическое ружье, использованное Озерецким во время перестрелки в Большой церкви Святого Вольфрама, однако патроны к этому диковинному ружью закончились, и толку от него ввиду закрытия протечки во времени не стало. Тем более что автоматическое ружье было слишком громоздким для переноски.

Собравшись, граф Григорий Орловский перекрестился, вскинул на плечи саквояж, сунул за пояс пистолеты и вышел из особняка.

— Петр, подгоняй! — крикнул он кучеру.

В столице, как и в остальной России, силы не было со вчерашнего дня: наладонники у горожан отключались один за другим, и подзарядить их было негде. Разруха наступала, однако разруха была не в пример лучше окончательной погибели, которую сулила протечка во времени. Протечку следовало найти и устранить. Все человечество с надеждой смотрело на Орловского — граф не имел права оплошать.

Петр подогнал экипаж, и Орловский легко в него заскочил, вместе с немалым грузом на плечах. Рессоры экипажа скрипнули и заходили ходуном.

— На Вознесенку! — бросил граф кучеру.

Отправление было назначено на Вознесенке, в фамильном особняке Озерецких, где остановился Андрей со своей супругой, также с прежней подругой из будущего. При мысли о том, как Андрею везет на женщин, граф улыбнулся и крякнул.

Вскоре они приехали. Орловский выскочил из экипажа и отпустил Петра, обронив, что обратно доберется самостоятельно. А когда доберется и насколько самостоятельно, он сам не знал.

На Вознесенке Орловского уже ждали. Во-первых, все любопытствовали поглядеть отправление живого человека в иное время. До этого Озерецкие наблюдали переход кенгуру из микромира в макромир, но человеческое путешествие во времени сулило иную картину. Во-вторых, сразу после отправки Орловского должна была состояться отправка Андрея с его подружкой в отдаленное будущее. С мужем желала отправиться прелестная Люсьена, но Орловский подозревал, что ей придется выдержать непростой разговор с Иваном Платоновичем. Впрочем, графа милые семейные подробности волновали мало: мыслями он уже пребывал в путешествии.

В гостиной находились сам Иван Платонович Озерецкий, также Андрей с женой Люсьеной, также Андреева подружка, случайно попавшая в 1812 год из будущего — кажется, ее звали Катериной, — и горничная Люсьены.

После взаимных приветствий Андрей передал графу черный портсигар, с помощью которого вызывал кенгуру.

— Возьми, Григорий, — сказал Андрей. — Эта штука называется первертор. Кнопка включения-отключения сбоку.

Орловский хмыкнул, засунул первертор в карман и предложил:

— Пожелаем друг другу удачи?

Они обнялись, потом с Орловским обнялась Люсьена, похлопала по рукаву женщина из будущего и даже Иван Платонович пожал руку и попросил не поминать лихом. Теперь, согласно договоренности с кенгуру, следовало вызвать его и попросить перемещения в другое время, страдающее от протечки гораздо более 1812 года.

Орловский положил первертор на стол и нажал кнопку. Из первертора полилась розовая желеобразная жидкость, через несколько минут сформировавшаяся в кенгуру. Этого кенгуру Андрей величал Толстым, хотя зверь был не толстым, а вполне себе упитанным, годящимся как для засолки, так и на хорошее охотничье жаркое.

— Вызывать? — спросил Толстый после того, как формирование закончилось.

— Отправляй меня на поиски протечки, — решительно проговорил Орловский, убирая первертор в карман. — Но смотри, чтобы багаж со мной был, — граф указал на бывший при нем багаж. — Действуй уже, я готов.

— Отправлять, отправлять, — заторопился Толстый. — Стоять здесь, я организовать контролируемый протечка, тебя внутрь засасывать. Ты понять?

— Действуй! — рявкнул граф, предвкушая новые приключения.

— А потом меня с женщинами, в свое время, — напомнил Андрей.

— Барыня! — крикнула горничная и, всхлипывая, полезла обниматься к Люсьене. — Кто же за вами там присматривать будет?

— Всех отправить, — пообещал кенгуру.

Толстый положил под ноги графу Орловскому зеленый шарик, а сам опасливо на него покосился. Зеленый шарик неожиданно завертелся, и пространство под ногами графа Орловского принялось видоизменяться. Граф хотел было дернуться, но сдержался, несмотря на то, что его ноги начали видоизменяться вместе с остальным пространством.

Из образовавшейся пространственно-временной дыры высунулся прозрачный щуп со светящимися отростками и как будто огляделся. После чего стремительным рывком ухватил за ноги очаровательную Люсьену и принялся втягивать в дыру. Вскрикнув, за Люсьену одновременно ухватились ее муж Андрей и ее отец Озерецкий, пытаясь противодействовать прозрачному щупу, который явно ошибся в своих действиях. Хватать за ноги следовало, разумеется, не Люсьену, а графа Орловского.

Прозрачный щуп со своими светящимися отростками оказался глух к крикам и увещеваниям. Когда к Люсьене прицепились Андрей с Озерецким, щуп лишь немного напрягся, после чего, легко преодолев сопротивление, втянул Люсьену внутрь клубящегося, мерцающегося и перекатывающегося пространства-времени. В попытках помочь, за ноги Андрея ухватилась горничная, а следом за ней женщина из светового луча. Естественно, они не помогли, разве что в ответ на их непременные женские визги святящиеся отростки прозрачного щупа недовольно зашевелились.

Граф Орловский, не веря своим глазам, наблюдал, как вместо него в протечку во времени втягиваются совершено посторонние люди. При этом протечка находилась у него под ногами, причем эти ноги составляли с протечкой фактически одно целое.

Орловский бросил вопросительный взгляд на кенгуру, и по отпавшей челюсти на вытянутом кенгурином лице понял, что произошедшее является неожиданностью для самого создателя вселенной.

— Твою ж мать! — высказался граф словами народной мудрости.

После чего ухватился за ногу почти исчезнувшей в пространстве-времени горничной, не забыв при этом обнять другой рукой поклажу. Не без удовольствия Григорий Орловский ощутил, как его засасывает в протечку вслед за товарищами.

Орловский уже не мог видеть, как после его исчезновения челюсть Толстого возвратилась на место. Кенгуру немного постоял, разглядывая опустевшую гостиную, почесал короткой передней лапой живот и произнес раздумчиво:

— Полный швахомбрий.