Время контакта

ЧАСТЬ 2. ДЕЛА СТОЛИЧНЫЕ. Глава 11

Дин Стил смотрел вверх, в пронзительное сияние неба. Но мысли его были далеки от окружающей красоты.

Как все сильно изменилось за какие-то три года. Брат погиб в аварии и теперь вся ответственность и за семейное предприятие, и за воспитание Алекса, сына брата и наследника всего дела.

Хотя он еще резв и бодр, но уже не молод, далеко не молод и уже лет десять лелеет мечту уйти на покой. Уже очень давно ему хотелось обосноваться в тихом семейном поместье на берегу горной речки и провести остаток дней в обществе какой-нибудь сельской молодки, которая скрасит его старость заботой о доме и детишках. Детишек Дин планировал завести не менее трех. Ведь, что может быть лучше большой и дружной семьи. Ну да мечтать не вредно. Последние тридцать пять лет, он был занят — очень занят управлением бизнесом. Сначала вместе с отцом, а потом и с младшим братом. Нет, конечно, он встречался с женщинами, но эти встречи обычно были продолжениями знакомств на светских раутах. Особы противоположного пола, посещавшие его после мероприятия, были либо те, что называли себя деловыми женщинами, либо специально приглашенные на раут гетеры, призванные скрасить одиночество воротил бизнеса между деловыми разговорами. Утром, эти особы исчезали из его спальни по собственному или по его желанию не отвлекая Дина от сборов в контору. Так что тут не до семьи.

Виктор на семейном фронте был удачливее. Пока был жив отец, брат успел жениться на столичной красавице, и она вскоре родила ему сына — Алекса. Но спустя четыре года жена брата умерла, а ещё через год умер и отец, и они с Виктором стали вести дела вдвоем.

С тех пор времени хватало только на работу. А после смерти брата Дину вообще пришлось послать мечту о спокойной старости куда подальше и полностью отдаться делу и попыткам воспитать из Алекса достойную смену.

Между тем племянник ни просто не хотел готовиться к руководству семейным делом, но и за последние три года совсем отбился от рук.

После смерти Виктора, Дин очень часто тратил драгоценное, для человека его возраста, время на извлечение племянника из разных неблаговидных историй. И это сильно отравляло жизнь обоим.

Вот и сегодня, вместо того чтобы заниматься делами, Дин вынужден топтаться на продуваемом всеми ветрами поле городского яхт-клуба в ожидании возвращения Его Величества Алекса с очередного разгульного вояжа на отцовской яхте.

Дин настолько боялся опоздать к прибытию Алекса, что выскочил из офиса в одном костюме и спустя пятнадцать минут пребывания на поле, он понял, что замерзает.

Карл, стоял несколько в стороне и сзади Дина и изображал из себя статую в позе всегда готового услужить дворецкого. Он увидел подергивание плеч хозяина и отошел к машине, где такую же статую, но помоложе, изображал его сын. Через секунду он вернулся к хозяину с теплым плащом в руках и накинул его Дину на плечи.

Дин слегка повернул голову, губы растянулись в едва заметной благодарной улыбке.

Карл поклонился и отошел к сыну, опять застыл в позе ко всему готового дворецкого, и почти не разжимая губ прошептал:

— Учись Фред, хороший дворецкий должен не просто выполнять желания хозяина, это сможет сделать любой олух, окончивший трехмесячные курсы. Настоящий потомственный дворецкий, находящийся в услужении у представителя одного из самых древних и влиятельных родов Империи должен уметь предвосхищать желания господина. Тем более такого господина как сэр Дин Алан Стил.

— Какого такого?

— Главы рода Стилов, фамилии которая в родстве с самой императорской фамилией.

— Почему же я этого не знал папа, ведь я уже скоро как три года помогаю тебе и учусь ремеслу.

— Ну, это не только пробелы в твоем образовании. Есть вещи, которые тебе просто рано знать в твои двадцать лет. А еще есть вещи, о которых Стилы сами не любят распространяться, а значит, и я не буду. И даже то, что я тебе говорю о них. — я говорю только тебе, и дальше тебя это не уйдет. Ты понял?

— Понял. А я, когда стану личным дворецким главы рода?

— Надеюсь нескоро. У меня со здоровьем все в порядке, и я на тот свет пока не тороплюсь. Да и дворецким главы рода я стал только после того, как вместе с Виктором погиб мой отец. И хотя твой дед начинал дворецким еще у деда Виктора и Дина, думаю, он бы еще лет пятнадцать прослужил, если бы не та трагическая авария. Но ты можешь стать дворецким Алекса Стила, если конечно прямо сейчас перестанешь болтать и будешь внимательно, следить за тем, что происходит вокруг, — с этими словами Карл кивнул в сторону горизонта.

Над горизонтом появилась большая светящаяся точка. Впереди над ней двигалась еще одна: более мелкая и яркая.

Через несколько минут Дин узнал стремительные очертания яхты Виктора. Ее сопровождал катер имперской галактической полиции. Несмотря на злость, переполнявшую Дина по отношению к Алексу, он не мог, в очередной раз, не залюбоваться красотой яхты. Хищные обводы судна позволяли сведущему человеку сделать вывод, что среди родственников у яхты, несомненно, были военные корабли, вот только какие, помимо Дина, смогли бы определить всего лишь несколько специалистов из его корпорации.

За пару лет до трагической гибели Виктор решил сам опробовать на ходу двигатели и систему управления нового семейства галактических эсминцев. Они в то время как раз разрабатывались на верфях предприятия. Тогда он выпотрошил свою любимую яхту, оставив ей только название «Мария» и тот комфорт, которым славятся яхты миллиардеров. и К этим остаткам он приделал двигатели и уменьшенный вариант поста управления будущего эсминца.

Увидев результат скрещивания Дин, был навсегда покорен экзотичностью формы судна, совместившей в себе черты хищной птицы и дельфина.

Полицейский катер поднялся чуть выше яхты, развернулся в сторону Дина. На его носу появилась изображение физиономии стража порядка, и в ушах у Стила раздался голос:

— Мистер Стил яхта найдена и доставлена.

— Спасибо, проследите, чтобы она села и можете быть свободны.

— Слушаюсь, сэр, произнесла голова полицейского. Катер развернулся в сторону садящийся яхты и та же голова рявкнула на весь космодром: «Судно «Мария» немедленно садитесь, немедленно садитесь».

Впрочем, полицейский рык был лишним — «Мария» уже выключила маршевые двигатели и медленно опускалась на поле.

Не дожидаясь пока яхта окончательно выключит двигатели, Дин своим ключом открыл люк в нижней палубе яхты и по опустившемуся эскалатору быстро поднялся на борт.

На этой яхте брата Дин был раз в третий, и не уставал восхищаться внутренним убранством судна.

Выход из шлюза вел в просторный холл, туда же выходили две двери и роскошная лестница на вторую палубу. Поднявшись по лестнице и миновав межпалубный шлюз, замаскированный под альков, Дин попал в круглую гостиную с огромным, круглым же диваном посередине. На диване сидела весьма юная особа с ногами, что называется «от ушей» и с вызовом смотрела на вошедшего.

— Здравствуйте мисс! Где Алекс? — без обиняков спросил Дин.

Девица только хмыкнула и отвернулась. Тогда Дин пересек гостиную и поднялся еще по трем ступенькам, ведущим к шлюзу капитанского мостика.

В отличие от гостиной мостик больше напоминал рубку боевого корабля. Во всяком случае, она была отделана стандартной серой корабельной плазмой без всяких излишеств, и только панорама галактики на дисплеях украшала рубку.

Правда пара ложементов командира корабля и дежурного офицера были оборудованы спасательными капсулами, что было более характерно для пассажирских судов, нежели для боевых кораблей.

В одном из них развалясь и посасывая коктейль, сидел Алекс и смотрел на посадочное поле. Он, не спеша, обернулся к Дину и его взгляд, Дин вряд ли мог назвать дружелюбным.

— Ну и что вам надо любимый дядюшка, зачем я вам понадобился на этот раз. Может быть, вы хотели, чтобы я подписал отказ от отцовского наследства в вашу пользу. Так вот — не дождетесь.

— Нет мне этого не надо, во всяком случае, пока. Мне достаточно будет, если ты просто проследуешь вместе со своей спутницей ко мне в офис, где мы спокойно поговорим…

— … ни за какие коврижки я с тобой дядя никуда не поеду.

— Что ж твое право, только тогда я не смогу тебе помочь, если против тебя выдвинут обвинения в похищении и, наверняка еще, и совращении дочери Великого сатрапа Адониса Брада. Ведь то длинноногое создание в гостиной зовут Анжела Брад, не так ли?

— Даже если и так, то, что из этого? Она сама захотела прокатиться на моей яхте.

— Не сомневаюсь, вот только если не ошибаюсь, ей 20 лет. По законам Тау-Кита она несовершеннолетняя. И то обстоятельство, что она согласилась сама, может и будет учтено не самым справедливым в Ойкумене судом Сатрапии, и он тебе скостит годок. Но на фоне того, что тебе дадут за киднэппинг и совращение Анжелы как минимум столько, сколько ей лет — годом больше или меньше — не имеет значения, даже если предположить, что тюрьмы Сатрапии — это самые комфортные места на свете. А с учетом политической ситуации дадут тебе значительно больше и Имперский суд, тебе еще добавит. Так что оставайся.

— Ладно, убедил, — Алекс вышел в гостиную и уже оттуда крикнул. — Ну пошли что ли!

Когда Дин вышел из яхты, Алекс и Анжела уже стояли у его машины, а верный Карл накидывал на их плечи теплые плащи и жестом приглашал в салон лимузина. Алекс проигнорировал предложения Карла сесть спиной к водительскому месту и вместе с Анжелой развалился на заднем диване, на любимом месте Дина. Анжела, в свою очередь, увидев, что Дин собирается сесть напротив них, демонстративно положила свои длинные ноги в кресло, напротив. Впрочем, Дин сделал вид, что не обратил на эту демонстрацию никакого внимания, он просто взял и аккуратно спустил ее ноги на пол.

Карл бережно закрыл дверь салона, занял место рядом с взявшим на себя обязанности водителя Фредом, включил перегородку между салоном и передними местами, и машина тронулась.

До тех пор, пока Карл у выезда с поля яхт-клуба снова не опустил перегородку и не поинтересовался у Дина дальнейшим маршрутом, ехали молча.

На вопрос Карла, Анжела так громко и резко потребовала остановить машину, что Фред невольно остановил машину, на что Карл не менее резко, но шепотом бросил: «поезжай дальше, Фредди».

— Останови, пожалуйста, Карл, — попросил Дин.

Фред снова остановил машину, Анжела, молча, вышла из машины и зачем-то направилась назад к терминалу яхт-клуба. Впрочем, в сам терминал Анжела заходить не стала, а подошла к марге сидящей радом, прямо на земле. Взгляд ее был угрюм, одна рука протянута — другая сжимала какой-то грязный сверток.

Анжела наклонилась к марге, что-то прошептала ей на ухо, потом чуть приоткрыла кулек, заглянула туда, и ее высокомерное и своенравное лицо избалованного ребенка вдруг стало беззащитно-нежным таким, каким бывает у любой женщины, когда она видит младенца.

— Господи да у нее там ребенок, понял Дин. Похоже, это понял и Алекс. Он подошел к Анжеле, наклонился к марге рядом с ней, что-то прошептал девушке на ухо, взял ее за плечи и повел к машине.

Дин тоже подошел к марге и спросил:

— Уважаемая, почему вы здесь с ребенком? Вам нужна помощь?

Марга вскинула голову, откинула растрепанные волосы со лба. На Дина уставились два горящих глаза:

— Никакая помощь мне от тебя не нужна, имперец, если хочешь, дай мне монету и это может быть зачтется тебе, когда придет время решать, как ты умрешь, — прошипела она.

— Но ведь вы и ваш ребенок постоянно на земле и на ветру. Не жалеете себя — пожалейте хотя бы ребенка.

— Ничего, пусть закаляется, может из него получиться хороший солдат! Ничего мне от тебя не надо! Дай мне монету и иди себе с миром. Пока, — уже тише прошептала марга и ее голова опустилась на грудь.

Когда они отъехали от ворот яхт-клуба и заняли верхний эшелон, Дин произнес:

— Карл, когда мы прибудем, свяжитесь, пожалуйста, с городскими органами опеки и скажите, что у яхт-клуба марга с младенцем просит милостыню. Пусть ей помогут.

— Я понял вас сэр, а куда мы едем?

— Сначала отвезем эту молодую особу в представительство Сатрапии, а потом мы с Алексом поедем в офис.

— Ни в какое представительство я с вами не поеду! Высадите меня здесь! — лицо Анжелы снова приобрело надменное выражение. — Оставьте в покое Вэл и Кира! Неужели не понятно, что им не нужны ваши имперские подачки. Сначала вы отнимаете все у людей, а потом думаете подачками отделаться. Нет, не выйдет! Остановите машину.

— Прежде чем я выполню вашу просьбу, не могли бы вы Анжела ответить на пару моих вопросов, — спросил Дин. — Кто это Вэл и Кир? Это марга с ребенком? — и второе, что я у нее отнял?

— Да это та марга, а отняли… Не вы конкретно…, но и вы, в том числе! Потому что вы тоже имперец, и вы имперцы отняли или отнимаете у той марги, у других, у нас — все: планеты, ресурсы, свободу, а взамен предлагаете комфортную клетку и думаете, что мы на это купимся. Не дождетесь. Ненавижу — остановите.

— А, как же Алекс? — Его вы тоже ненавидите? — Он ведь тоже имперец.

— Алекс хоть и имперец, но ему ваши имперские дела пофиг — думаю ему вообще все пофиг, поэтому он прикольный.

— В целом понятно, вот только, по-моему, свободу отобрать нельзя. Отдать можно, а отобрать нет! Но это, впрочем, не важно. Карл останови, — распорядился Дин.

Машина вильнула в сторону от потока и замерла на высоте 700 метров.

— Ну что ж мисс, вы просили остановить машину — я ОСТАНОВИЛ — выходите.

Анжела открыла дверь — посмотрела вниз:

— Вы прекрасно поняли, что я имела ввиду, чтобы вы посадили машину.

— Анжела я не знаю, что вы имели ввиду. У нас у столичных ИМПЕРЦЕВ принято говорить «опустите».

— Я не знаю, что принято, и как делают у вас, но вы то знаете, что у нас на Тау — Кита нет многоярусного движения. Только наземное.

— Мало ли что я знаю и понимаю. Я у себя дома и поступаю, как считаю нужным, потому что я знаю, что происходит кругом. А вам Анжела прежде, чем кого-то критиковать, не мешало понять, что делает тот, кого вы собрались критиковать. Впрочем, это тоже не важно. Я так понял, вы не хотите ни выходить, ни того чтобы я отправил маргу и ребенка в органы попечения.

— Да.

— Ну что ж, я могу вам это пообещать. При условии, что вы мне пообещаете мирно доехать до представительства, а потом и до вашего отца. Обещаете?

— Да пошла эта ваша марга вместе с вами куда подальше. Никуда я с вами не поеду! Тем более в представительство!

— И я с тобой дядя никуда не поеду! Опусти машину! — сказал Алекс.

— Вот Карл, — произнес Дин, — полюбуйся, какую верность принципам и обещаниям демонстрируют эти молодые люди. Один сначала заявил, что поедет со мной лишь бы не угодить в тюрьму, вторая горячо и страстно защищает права всех угнетенных жителей Пограничья, а потом с легкостью отдает одну из них да к тому же с младенцем на растерзание ужасных, по ее мнению, имперцев ради своего каприза. А еще кричат о несправедливости мира. Ну откуда ему быть справедливым?

Послушайте милая девушка, я буду с вами откровенен: я встретил вас по просьбе вашего отца. Он не хотел предавать ваш побег огласке. Поэтому попросил меня встретить вас и вернуть, что называется, в отчий дом. Как вы думаете почему?

— Потому что отец боится скандала, о котором будут трубить все сети Союза и Пограничья. Причем каждая будет трубить о своем: одни о мезальянсе, другие о коррупции. Ведь у вас с папой наверняка есть общие дела, и вы ведь боитесь, что станет известно о ваших делишках. Вот и бросились нас искать. Что разве не так? — запальчиво произнесла Анжела. — Поэтому вы, никогда не передадите меня в представительство силой, — добавила она уже тише и как показалось Дин, с надеждой.

— Ну что же и такое, наверное, возможно. В одном ты, по крайней мере, права. Ни твой отец, ни я не хотим огласки. Но вы не думали о том, что нашими с твоим отцом мотивами все сделать без шума, могли быть не столько, или если угодно не только те, которые ты назвала, но и простые отцовские чувства. Ведь, кажется, несмотря на то, что Сатрапия уже довольно давно заключила Союз с Империей, там ведь еще пару лет будет действовать не уголовный кодекс Империи, а ваш пятисотлетний… как там он называется Свод Единственно Истинных Откровений?

— Седьмой и Конечный Свод Истинных Откровений Единого Отца Всего Сущего посланных Великому Сатрапу — Основателю Гаю Архипу Праведному, в день Лучшего Собрания Обласканных Всевышним Духом мужей Тау — Кита! — машинально поправила Анжела.

— Во-во. И насколько я помню эти Откровения поистине суровы к юношам, умыкнувшим несовершеннолетних девушек. Самое мягкое, что они могут предложить таким отщепенцам — это двадцать пять лет в тюремных катакомбах, — произнес Дин.

— Не знаю, не читала, — прошептала Анжела.

— А, я читал и знаю, и не хочу своему племяннику такой суровой участи. Это слишком тяжело для него, тяжелее может быть только то, что уготовил этот Свод Истинных и прочая Откровений самим совращенным несовершеннолетним девушкам. Знаете, что вам грозит?

— Нет.

— Цитирую по памяти Песнь двадцать шестую Десятого откровения о воспитании отроков: «… а если она ушла с мужем без согласия, Обласканного Всевышним Духом и без ведома отца своего и до встречи своего 21 лета, то быть ей отданной на поругание десяти нижайшим в общине, при стечении всех мужей и жен, и отроков и, отроковиц, и всех, кто встретил 10 весну. Была дабы всем наука. А потом быть ей побитой камнями, но не до смерти, а до первой сломленной кости. А затем отделить правую руку и левую ногу от туловища, а потом и левую руку, и правую ногу, и держать так до темна, но не до смерти, а потом и греховную голову с плеч».

— Ну и как вам перспективка? Как вы думаете, Адонис Брад захочет такой судьбы своей дочери?

— Ну, такого в любом случае не будет, — нервно засмеялась Анжела. — Приговор мне, дочери Сатрапа, согласно тому же Своду, может вынести только Всесветное Собрание Обласканных Всевышним Духом мужей Тау — Кита. Но эту кучку старых жрецов и шаманов отец не собирал с тех пор, как ему три года пришлось уговаривать их, чтобы они нашли подтверждение в Своде тому, что необходимость создания Союза с Империей была послана в качестве Истинного Откровения еще Гаю Архипу Праведному.

Но эта, как вы сказали, кучка шаманов и жрецов, никуда не делась, не так ли?

— Да, но в последний раз они что-то решали еще до моего рождения.

— В масштабах всей Сатрапии может быть. Но они себе спокойненько заседают в поместных Собраниях, которые, как я понимаю, до сих пор являются в ваших провинциях не только религиозными, но и судебными органами. Знаете, сколько приговоров только за последний год было вынесено по обвинению в несоблюдении десятого откровения двадцать шестой песни, — Дин повернулся к Анжеле.

— Нет, не знаю.

— Ну конечно! Обычно такие как вы — птицы высокого полета. Если вы боритесь за что-то, то оперируете звездными масштабами, а судьбы отдельных людей для вас не существенны.

Анжела закрыла лицо руками и отвернулась.

— Не оскорбляй ее дядя, — возмутился Алекс.

— И не собирался. Я просто делаю выводы из того, что слышу. Юная мисс ратует за свободу всех пограничников вроде как угнетаемых Империей, но как дело касается небольшого действия, которое облегчит тяжелое, по ее же мнению, положение конкретной жительницы окраинных миров, так она посылает все к черту. Я даже не говорю о том, что у нее даже не было желания узнать, как чувствуют себя граждане ее же собственной страны, не то, чтобы сделать что-то для них. А я вот прежде чем встретиться с вами Анжела, поинтересовался, сколько женщин осуждается по той статье, что грозит вам. Так вот на самом деле для полутора миллиардов граждан Сатрапии, живущих на 7 планетах не много. Всего 86 тысячам 123 девушкам в прошлом году Поместные Собрания Обласканных Всевышним Духом вынесли приговоры по этому откровению.

— И с ними проделали все, что вы процитировали? — ужаснулась Анжела.

— Ну, нет. В полной мере Откровение, ни к кому не применялось. Все отделались сокращенной формой изуверств. Особенно повезло 23 тысячам тех, кому просто без затей отрубили голову при стечении народа. Еще 41 тысячу перед этим побили камнями, а еще 21 тысячу 119 человек четвертовали, и только 1004 девушки перед смертью изнасиловали десять садистов. Но знаете, что самое страшное во всем этом?

— Что может быть страшнее? — прошептала Анжела

— То, что все это транслировали по Сети! Даже вашему отцу не удалось ни то, что отменить или хотя бы смягчить приговор, но даже запретить трансляции. Ваша как вы выразились «кучка шаманов и жрецов» при этом ссылалась на имперский закон о публичности судопроизводства. Вот только судопроизводство и казнь у вас — это единый процесс. И только вмешательство Императора смогло огранить трансляции исключительно приделами Сатрапии и не дало этому ужасу расползтись по всей Сети Ойкумены, на что, безусловно, рассчитывали ваши Обласканные. Роспуск Всесветного Собрания, противившегося образованию Центрального Галактического Союза и ограничение трансляции — это только маленькая толика того, чем ваш батюшка может не устраивать жрецов. А еще запрет на миссионерство на оккупированной Бета — Центавре. Как вы думаете, после этого у вас там будет, мало желающих, среди Обласканных, раздуть скандал с совращением дочери Сатрапа. И самое главное довести его до приговора. И все безусловно ради блага Великой Сатрапии Тау-Кита.

— Отец меня защитит, — потухшим голосом промолвила Анжелика.

— Если история с вашим и Алекса круизом всплывет, у Адониса Брада не будет выбора. Точнее будет — между тем, чтобы потерять и вас и Сатрапию или потерять только вас. И вас и Сатрапию он потеряет, если только попытается спрятать вас после того как история всплывет. Империя тоже не поможет ни вам ни Браду, для нее главное сохранить Союз, а с этим сатрапом или другим — дело десятое. И хотя от Обласканных у вас уже большинство устало, но и батюшка ваш сидит во главе только благодаря неимоверным усилиям. Так что из 86 тысяч трансляций — передачу с вами будут смотреть с особым удовольствием или наоборот проявят очень много недовольства, если она не состоится. Я говорил длинно, но сказал все что, хотел.

— Да, говорил ты длинно, — сказал мрачно молчавший до этого Алекс.

— Я вообще предпочитаю убеждать — нежели принуждать, — не поворачивая головы, сказал Дин. — Итак, Анжела каково ваше решение.

— Я устала, везите меня в представительство! — прошептала Анжела.