Время контакта

Глава 2

До площади оставалось всего ничего. Лен уже отчетливо видел не только магистратуру, но и спрятавшуюся между домами бургомистра и капрала, лавку Курта Йорка, когда почувствовал, что кто-то осторожно тронул его за локоть.

Нетерпеливо обернувшись Лен увидел почти бегущую рядом с ним Грету.

— Привет! Чего тебе Грета? — не сбавляя шаг, бросил он.

— Здравствуй! Куда ты бежишь, Лен? На площадь?

— Да. Не видишь, что ли?

— А что там? Почему все туда спешат? Говорят, кто-то приехал? Цирк, да? Скажи Лен! Пойдем вместе!

— Ага, как же — цирк! С конями! Там, Грета, приехали меня забрать — к звездам! Ясно тебе?

— Нет! Как забрать? Кто? А как же я? — Грета, остановилась посреди улицы, опустила голову, спрятала лицо в ладони и зарыдала.

Лен прошел еще несколько шагов, — вернулся к Грете — отнял ее руки от заплаканного маленького личика, заглянул в залитые слезами глаза и попросил:

— Ну что ты, Грета! Ну не надо! Лучше порадовалась бы! Мне предложили вступить в армию. Это же хорошо, — отслужу — денег заработаю — поженимся.

— Лен, а как же я? — ведь я хотела тебе сказать что-то важное.

— Ну и скажешь сегодня, на площади, а пока возвращайся домой. Умойся, причешись и приходи на площадь. Я буду тебя там ждать.

Когда Лен добрался до площади, там уже собралась большая толпа. Зиг с Вилли метались из конца в конец, пытаясь, впрочем, без особого успеха, загнать собравшихся за линию из воткнутых в землю палок, очень похожих на те, что оставлял на дороге фургон.

Вдруг со стороны въезда в деревню грянул военный марш и на площадь вкатился тот самый фургон, а за ним блестя на солнце инструментами, промаршировал военный оркестр. Люди замерли и как-то сами, очень быстро сгрудились за линией из палок.

Вслед за оркестром, под знаменем с рисунком орла, сжимающего в лапах галактику, на площадь, чеканя шаг, вошли солдаты в красивой форме. Они шли двумя колоннами, прижимая к груди устрашающего вида оружие. Осборн не знал, как оно называется, но оружие, и особенно форма, ему понравились.

Оркестр и солдаты выстроились напротив притихших жителей. Из дома бургомистра в сопровождении Айсмана и самого бургомистра быстрым шагом вышел человек с прутом. Все трое встали перед строем, и Фриц Готвальд, глядя на собравшихся, что есть мочи проорал:

— Друзья я как бургомистр, от имени всех жителей рад приветствовать у нас в коммуне представителя нашей великой армии — лейтенанта Томаса Аверса.

Вперед вышел человек с металлической тростью, которую он вместе с шлемом сжимал в левой руке. В другой была какая-то плоская дощечка. Позже Лен узнал, что это планшет.

— Прежде чем я расскажу о цели своего визита — начал лейтенант я попрошу выйти сюда вперед следующих господ. Аверс поднес к глазам планшет и начал называть фамилии.

Осборн, было, заскучал пока, где-то в конце, не услышал свое имя. Лен встрепенулся, осмотрелся по сторонам и полез сквозь толпу. Пока Осборн пробирался вперед, лейтенант закончил читать и перед ним выстроилась неровная шеренга переминающихся с ноги на ногу парней.

Лейтенант вдруг опустил руку с планшетом посмотрел на них и рявкнул: "Крууугом!" Было что-то такое в его глазах, что заставило Лена сначала передернуть плечами, оглянуться, а потом неловко развернуться лицом к продолжающим молчать землякам. Похоже, взгляд лейтенанта подействовал не только на него. Во всяком случае, хоть и с разной скоростью, но развернулись все.

Лейтенант обошел строй парней, встал так чтобы видеть и вышедших вперед, и тех, перед кем они теперь стояли, и начал что-то говорить. О чести, о долге, об Императоре, еще что-то о Великом Сатрапе. Когда лейтенант закончил — военный оркестр заиграл марш.

Лен не все понял из того, что говорил лейтенант, а в том, что он понял, не был уверен, что понял правильно. Единственное что он понял, и в чем был уверен, это то, что ему предлагали вступить в армию. И, что если он согласиться, то уже завтра сможет за счет Империи отправиться на другие планеты. А сегодня вечером ему еще проставится бургомистр и вся деревня будет гулять на празднике, в честь него… как это сказал лейтенант «истинного патриота».

— Ну, че ты идешь? — толкнул Лена в плече стоявший рядом Том, самый вертлявый и болтливый парень в деревне.

— Куда? — вздрогнул Лен.

— Как куда? В армию записываться, чтобы высоко нести знамя…, чтобы грудью встать и все такое…

— Ага, иду, — Лен сделал шаг вперед и повернулся к Тому.

— А куда надо?

— Что куда?

— Куда надо это… ну идти записываться?

— Иди за мной, — сказал Том и направился к лейтенанту.

После того как они поставили свои подписи на бланках контракта, лейтенант им улыбнулся и сказал: «Вы молодцы ребята, а теперь кругом и шагом марш в магистрат, для вас накрыт отличный ужин. И выпейте там, как следует, а то следующий раз вам нескоро доведется это сделать, — Империи нужны храбрые, а не пьяные солдаты».

Том радостно кивнул и вприпрыжку помчался к длинному зданию без окон, но зато с колокольней на крыше, стоявшему на дальнем конце площади. Лен медленно развернулся, не спеша, пересек площадь и следом за Томом, вошел в магистрат.

Как он вышел из магистрата Лен не помнил. Следующий раз он обнаружил себя со связанными руками и ногами в кузове мерно раскачивающегося фургона. Воняло потом и рвотой. В ушах, почему-то был слышен колокольный звон, а голова распухла, так, что ее нельзя было повернуть. Как не пытайся. Он медленно скосил глаза направо и рядом с собой увидел молоденького солдата. Солдат сидел почти у задней стенки, придерживая поставленное между ног оружие. Напротив, него сидел точно такой же солдат, только забрало его шлема было опущено. Форма, на площади казавшаяся Лену такой красивой, вблизи выглядела не такой уж привлекательной.

Если честно, выглядела она сильно поношенной. Но Лену сейчас было не до формы, он жутко хотел пить, а еще больше выяснить, куда, же его везут в таком виде. Впрочем, не его одного. Осторожно поведя глазами, чтобы не потревожить больную голову Лен обнаружил в кузове еще человек двадцать земляков, а слева от себя шустрого Тома. Том хоть и выглядел помятым, но все равно сидел как на иголках.

— Ну, как ты Лен? — весело спросил Том.

— Мы едем? — не отвечая, спросил Лен.

— Да.

— Куда?

— Куда, куда, — в армию, — за Тома ответил сидевший рядом с Леном солдат, — А куда конкретно, тебе знать пока не положено, скоро сам увидишь.

— Давно едем? — спросил Лен у Тома.

— Да, пожалуй, часов семь, наверное.

— А наш деревенский колокол только я слышу?

— Нет, конечно. Это Дик вчера записал наши проводы и теперь гоняет по кругу?

— Дик, это кто? — силясь вспомнить, напрягся Лен.

— Как кто? Наш деревенский писарь. Он тоже в армию собрался. Правда не говорит, зачем ему это надо.

— Куда?

— Уф. Что опять "куда"? — говори яснее, возмутился Том.

— Куда записал и куда гоняет? — сформулировал Лен.

— Записал на свой комп, а гоняет… — Том махнул рукой в сторону кабины — На автомобильном трансляторе.

Лен медленно скосил глаза туда, куда указывал Том. Под потолком фургона была закреплена маленькая коробка размером с пряжку, под которой весело изображение деревенской площади. За свои двадцать лет он видел такую штуку нечасто. И всегда это было, когда в мире случалось что-то особенное. Тогда бургомистр брал один на всю деревню транслятор, собирал народ на площади, и показывал это особенное.

Первый раз, если Лен правильно помнил, это случилось лет восемь — десять назад. Тогда скончался старый Император, и бургомистр целых три часа показывал деревне его похороны.

Последний раз был совсем недавно, пару лет назад, когда вся деревня отмечала триста лет со дня основания. Бургомистр показал старые записи из жизни деревни. Там были все: и прадедушка Лена, и дедушка, и молодой и здоровый отец, — лучший погонщик на деревне, и еще живая мать…

— Выключи это, — произнес Лен.

Том толкнул Дика в бок, — тот посмотрел на Осборна и выключил. Картинка исчезла. В кузове наступила тишина, и остальные ребята стали недоуменно перешептываться, но как только встречались взглядом с Леном, тут, же отводили глаза и замолкали.

— Что это, — Лен кивком указал на свои связанные руки и ноги.

Том коротко глянул на Лена и уставился в пол:

— Ну, это…. Лейтенант вчера приказал, чтобы связали.

— На кой?

— Чтобы не буянил, — ответил за Тома, сидевший рядом с Осборном солдат.

— Тебе парень еще повезло, что ты еще присягу не принял и что лейтенант у нас гу-ман-ный, — по слогам произнес он явно где-то услышанное слово, — а то загремел бы на полгодика на гауптвахту, там бы тебе быстро рога пообломали, — верблюд ты необъезженный. Оба солдата обидно заржали.

— Чего это я? — повернулся Лен к Тому, стараясь не обращать внимания на гогочущих солдат.

— Откуда я знаю, — я ничего не видел. Нажрался, ты, наверное, вчера на празднике. Помню, со своей Гретой о чем-то разговаривал. Точнее она тебе что-то втирала, а ты только стоял и к бутылке как заведенный прикладывался. А потом как толкнешь ее, как заорешь на всю деревню, что, она, мол, не на того напала. Что ты ради какой-то залетевшей деревенской шлюхи ни за что не упустишь возможности свалить на звезды, пускай хоть и через армию… Ну, в общем понеслась. Все столы в магистрате перевернул, вылетел на улицу…

— А потом?

— А потом тебя наши деревенские видели стоящим рядом с лейтенантом. Как рассказывал Слива, ты держал под уздцы своего Грома и втюхивал лейтенанту, что это лучший верблюд на планете. Что он выиграл все скачки, и что ты без него в армию не пойдешь.

— А лейтенант что?

— Не знаю. Но думаю, что не согласился, иначе, зачем бы ты на него с кулаками полез.

— Ясень пень не согласился, — вмешался солдат, — ему лишние верблюды не нужны, ему вас хватает, — снова заржал служивый.

— С такими животными как вы, наш лейтенант хорошо умеет обращаться. Вон как тебя — враз стреножил — на кой ему еще с твоей скотиной заморачиваться.

— И дальше что? — спросил Лен у солдата.

— Что дальше, что дальше. Дальше мы с Джоном перли тебя на своих хребтах до машины, а ты знай себе песни горланил, да орал всю дорогу: «Гром за мной!».

— Это ты врешь! — убежденно произнес Лен, — если бы я так орал он бы до сих пор за нами бежал. Гром он такой, — верный.

— Так он и бежит почитай уже семь часов подряд — пожал плечами солдат.

— Нет, врешь! Верблюду, даже такому как Гром, за машиной не угнаться. Я знаю — я пробовал.

— Вообще-то мы не быстро едем, мы же еще реперы собираем, а то без них хрен по вашей пустыне проедешь. Воздух то ваш спутниковые сигналы не пропускает. А дороги у вас — одно название. Так что он не отстает. Хотя, судя по всему животине тяжко приходиться. Того, и гляди, копыта откинет.

— Врешь, — зарычал Лен, — покажи.

— Не положено — крикнул солдат и направил на Осборна оружие. Но, столкнувшись со злым взглядом Лена, солдат плюнул сквозь зубы:

— Не веришь? На, смотри!.. — и открыл лючок в задней двери.

В сотне метрах позади машины, низко наклонив рогатую голову, то и дело, спотыкаясь, бежал Гром. Все три горба его поникли, шерсть свалялась и была покрыта песком. Верблюд то и дело облизывал, синим языком кровь, бегущую из ноздрей, прядал ушами, отгоняя слетавшихся на ее запах насекомых, и продолжал бежать.

— Гром! — позвал Лен. Верблюд услышал свое имя, поднял голову, посмотрел из-подо лба влажными глазами на грузовик и радостно победно затрубил, словно хотел сказать:

— Видишь, хозяин, я не оставил тебя!

— Молодец Гром, а теперь иди домой! — прокричал Лен. Но Гром продолжал бежать за фургоном до тех пор, пока Лен не стал кричать на верблюда со всей злостью, на которую был способен.

Тогда Гром остановился, удивленно посмотрел на Лена, развернулся, сделал пару шагов в сторону дома, еще раз печально оглянулся на Лена, зашатался и упал. Глаза его медленно закрылись, по телу прошла судорога, струя крови ударила вверх из ноздрей, верблюд всхрапнул и затих.

— Отбегался, — вздохнул кто-то из солдат, — преданная скотина оказалась, хотя и тупая.

— Еще бы семь часов к ряду чесать, — ответил другой солдат, — километров четыреста выдал наверняка. Хорошо еще медленно ехали.

— Заткнитесь вы все! — рыкнул Лен. — Остановитесь, я слезу!

— Ага — сейчас. Все бросили и остановились, — старший солдат положил на колени свое оружие стволом в сторону Лена и со словами: «Вот так», нажал на нем какую-то кнопку.

— Еще раз услышу со стороны тебя крики, вопли, или какое-нибудь другое непочтительное поведение увижу, — спущу курок. Мне господин лейтенант разрешил — в целях самообороны. Так и сказал, — ты, мол, Джон, если что услышишь от этого сельского сброда, противозаконного, стреляй сразу на поражение. Здесь в пустыне их все равно никто не хватиться…

Услышав про сельский сброд, заволновались и другие новобранцы, но второй солдат тоже положил свое оружие на колени и молча, снял его с предохранителя. Это произвело впечатление, — парни еще немного погалдели и вернулись к своим прерванным занятиям, обычным для дальней дороги. Кто-то снова задремал, кто-то раскрыл рюкзак, достал собранную в дорогу снедь и принялся жевать. А кто-то стал тихо рассказывать на ухо соседу бородатые анекдоты и сам же громко ржать над ними.

На Лена слова пожилого солдата никак не подействовали. Поняв, что машину не остановят, он попытался встать, но спутанные руки и ноги не позволили это сделать. После яростных попыток освободиться он надолго впал в ступор и до конца пути уже ни на что не реагировал.