Время контакта

Глава 4

Полковник Эвиред погрузился в джип и уехал куда-то вглубь корабля. Огромные парни в чёрной форме остались. Самый огромный, как показалось Осборну, подошёл к их группе, о чём-то переговорил с лейтенантом, взял у него планшет и замер рядом. Лейтенант скомандовал: «Стройся». Все вновь прибывшие после минутного толкания выстроились в подобие шеренги. Лейтенант подождал пока строй выровняется и подал следующую команду:

‒ Равняйсь! Смирно! ‒ и заговорил, ‒ Господа новобранцы, вы прибыли на большой галактический десантный транспорт «Атлант». На нём вы будете доставлены в расположение вашей учебной части. Туда вы прибудете примерно через месяц, а точнее через двадцать девять стандартных суток и четыре часа. На время движения к расположению, командиром вашего отделения назначен мастер‒сержант Олаф Йоханссон.

Громила в чёрном вышел вперёд и в свою очередь зычным голосом проорал: "Равняйсь! Смирно!"

Строй ещё больше выровнялся и стал внимательно смотреть на сержанта.

‒ Ваш взвод будет находиться в моём подчинении до окончания прохождение курса молодого жандарма Вы сейчас в армии и обязаны строго подчиняться уставу Корпуса жандармов Великой Сатрапии. Что это значит кто знает? ‒ пророкотал сержант и уставился на новобранцев. Те, под его немигающим взором, съёжились и замерли как кролики перед удавом. И каждый делал все, чтобы не встретиться с ним взглядом.

‒ Ну мы же ещё не изучали устав, мы первый день тут, ‒‒ раздался голос из строя.

‒ Кто сказал? Два шага вперёд! ‒ рыкнул Йоханссон.

Из строя вышел невзрачный щуплый парень. Настолько маленький что он едва доставал сержанту до середины груди.

‒ Фамилия новобранец! ‒‒ рявкнул сержант.

‒ Клинт Вачовски, ‒ едва слышно произнес парень, потупив взгляд.

‒ Я разве интересовался твоим именем. Твое имя тебе не понадобиться до конца твоей службы! Ясно?

‒ Ясно господин Йоханссон, ‒ потупился парень.

‒ Ты что Вачовски, издеваешься надо мной или тебе доставляет удовольствие нарушать устав! ‒ от рева сержанта казалось обрушится потолок ангара.

‒ Ноо…

‒ Никаких «но» Вачовски ‒ незнание устава не освобождает от его исполнения, Вачовски, а ты его только что нарушил как минимум дважды. Поэтому упал отжался сорок раз. А пока ты отжимаешься, я кое-что тебе поясню. Тебе и всем остальным смелым остолопам решившим, что жандармерия Великой Сатрапии без них развалится, и пришедшим сюда служить.

‒ Так мы и не в жандармы записывались, а в армию, ‒ раздался ещё один голос из строя.

‒ Кто сказал? Фамилия?!

‒ Пётр Демьянов, ‒ и строю вышел крепкий невысокий парень.

‒ Упал отжался сто раз!

‒ А почему сто? ‒ опускаясь на колени и принимая упор лёжа, спросил Пётр.

‒ Сто двадцать, ‒ взревел Йоханссон, ‒ до тех, до кого ещё не дошло ‒ сообщаю: первый пункт устава Корпуса жандармерии гласит: «Командир всегда прав!»

‒ Знаем знаем, а второй пункт ‒ «если командир неправ ‒ смотри пункт первый», ‒ ещё один голос вылетел из строя.

‒ Выйти из строя! ‒ сержант подлетел к взводу и пристально вглядываясь в лица новобранцев, пошёл вдоль шеренги новобранцев. Строй не шелохнулся.

‒ взвод упал отжался. Сто двадцать раз. Вачовски и Демьянов, плюсом сто двадцать. А пока вы отжимаетесь, умники трусливые, я вам поясню основные положения устава. Объясняю один раз. Кто не спрятался ‒ я не виноват. Запомните, у нас один за всех и всё за одного. Если один олень струсил ‒ отвечает весь взвод. Это второй пункт устава. А третий пункт гласит, что открывать рот можно только с разрешения командира и отвечать на непосредственно заданные рядовому вопросы. На вопросы командира отвечать кратко либо положительно, либо отрицательно: «Так точно, сэр», «Никак нет, сэр». Если мне нужны подробности я сам у вас их спрошу. Если вам что-то неясно, то вы прежде чем обратиться с вопросом к командиру, должны спросить у него на это разрешение фразой: «Разрешите обратиться, сэр?». Вам все ясно?

Ответом ему было молчаливое натужное сопение отжимающегося взвода.

‒ Не слышу, взвод, вам все ясно?

‒ Так точно сэр, ‒ нестройно просипело тридцать уставших глоток.

‒ То-то же! Ну и чтобы закрепилось всем еще по двадцать отжиманий.

Лен видел, кто выпендрился своим остроумием перед сержантом, а потом испугался выйти из строя. Этот долговязый парень стоял через одного от Лена, и он пообещал себе, что языкастый трусливый дрыщ обязательно поплатится за свою трусость. Судя по взглядам в сторону дрыща еще пары ‒ тройки парней ‒ не только Осборн собирался отблагодарить того за физкультуру.

Когда взвод Лена закончил отжиматься, ангар уже опустел. Все другие подразделения уже куда-то рассосались.

‒ Взвод, стройся! Рааавняйсь! Смирно! На лево! За мной шагом марш! — сержант подождал пока его подчинённые уже более-менее синхронно выполнят команды и повел их в дальний конец ангара.

На грузовом лифте они поднялись на другую палубу. Здесь, под огромной надписью: «Санобработка и дезинфекция» сгрудилась огромная толпа новобранцев. Все они гомонили, смеялись, ругались, толкали друг друга, играли в какие-то игры, что-то жевали и медленно, но неотвратимо продвигались к дверям с надписью: «Начало процедуры». Высокие двери были широко распахнуты, и все-же казались узкой щелью едва-едва пропускающей сквозь себя людское море. Лен глядя на двери почему-то представил себе песочные часы. Такие он видел в детстве, в школе на физике. Они его так поразили, что весь урок Лен с открытым ртом наблюдал как песок тонкой струйкой падает вниз. И схлопотал пару. Вот и сейчас…

‒ Взвод равняйсь! Смирно! — зычный голос сержанта вырвал Лена из воспоминаний, ‒ слушай мою команду! Сейчас вы все пройдете санобработку. Вас избавят от всей той гадости, что вы притащили на себе со своих зачуханных комков грязи, где вы по чьему-то недосмотру появились на свет и теперь отравляете жизнь мне и всей Сатрапии. Следуйте указаниям информационных табло и запомните: вы из четвертого взвода второй учебной роты Отдельного полка жандармерии. Вольно! Выполнять! Встретимся на той стороне чистилища, ‒ сержант исчез за закрывшимися дверьми грузового лифта.

Как только сержант ушел, юркий парень из его взвода и по совместительству земляк Лена, Том Беренджер, ввернулся в толпу и скрылся среди плотно стоящих новобранцев, ‒ пойду разузнаю, что да как, ‒ донеслось до Лена.

Впрочем, не успел Лен оглядеться, как Том уже вынырнул из толпы. Подскочил к Демьянову и со всей дури дернул за нагрудный карман его рубашки.

Раздался громкий треск и карман вместе с частью рубашки повис на поясе Петра. Демьянов моментально выбросил руку вперёд и Том схватившись за глаз полетел на пол. Кое-как поднявшись и опираясь на плечо Лена, он заверещал:

‒ Ты чего дерёшься!

‒ А ты чего напал и рубашку мне рвёшь! ‒ Пётр, придерживая одной рукой, оторванный лоскут, другой стал собирать рассыпавшиеся по полу мелкие вещи.

‒ Так это обычай такой.

‒ Кто тебе про этот обычай рассказал? ‒ Демьянов уставился на Тома и стал демонстративно медленно разминать кулаки. Том, увидев это, спрятался за Лена:

‒ Лен чего он. Это обычай такой ‒ мне пацаны в начале очереди рассказали. Всё равно всю одежду утилизируют, во всяком случае так говорят санинструктора. А так оно на самом деле или нет, то знает? Но чтобы она кому-нибудь случайно не досталась, вот и принято её рвать! Но…‒ Том поднял вверх указательный палец, ‒ на соседе, потому что свою жалко, рука не поднимается. А он сразу драться!

‒ Вот так что ли? ‒ Лен засунул пальцы в задние карманы брюк Тома и как следует дёрнул. Брюки с треском упали на пол. Раздался дружный гогот множества здоровых парней.

‒ Тогда понятно. Сразу бы так и сказал, ‒ Дёмин схватился за воротник рубашки Тома и как следует рванул. Рубашка упала на пол. Том остался в одни кальсонах. Кругом продолжало ржать несколько взводов.

‒ Хватит! Хватит! ‒ Том подхватил остатки своей одежды и куда-то скрылся.

Где-то через час их взвод наконец-то добрался до заветной двери. Когда Лен подошёл к ней, путь преградил турникет и справа зажглась надпись: " Сложите все личные вещи и документы сюда". Под надписью зажглась стрелка, указывающая на отверстие. У Лена из личных вещей был только идентификатор и зуб любимого верблюда. Приняв в себя эти ценности, ниша закрылась и появилась новая надпись: «Приложите руку к сканеру». Осборн приложил после чего турникет наконец открылся. За турникетом был ещё один огромный зал, набитый новобранцами. Перед Леном возникла очередная надпись: " Займите квадрат номер 1117". Приглядевшись, Лена обнаружил, что весь пол поделён на одинаковые зелёные квадраты с номерами. Как только в такой квадрат становился новобранец, квадрат менял свой цвет на красный. Лен нашёл свой квадрат и тоже встал в него. Почти сразу же подлетела какая-то странная полукруглая штука и приземлилась на голову. Тут же появилась новая надпись: " Назовите себя, номер взвода роты полк". Как только Лен послушно выполнил требования перед глазами что‒то вспыхнуло, а голову стало приятно покалывать.

Через минуту появилась новая надпись: «Пройдите на выход». Лен глазами отыскал выход и вместе с другими парнями направился туда прямо с металлической шапкой на голове.

Соседнее помещение оказалось таким же здоровым, как и предыдущее. И также под завязку забито новобранцами. Только голыми. Металлическая шапка ещё раз пощекотала голову, оторвалась и улетела. После неё перед глазами Лена всплыла надпись: "Здоров. Годен без ограничений". И ещё как-то холодно стало голове. Лен провёл рукой по макушке и обнаружил, что его роскошные волосы исчезли. Однако огорчаться по этому поводу было поздно, да и некогда, перед глазами появилась новая надпись: "Сложите всю одежду, включая бельё ‒ туда" и стрелка, показывающая на левую стену зала. В ней, то и дело появлялось огромное отверстие, над которым горела надпись: "утилизатор". К отверстию то и дело подходил рекруты и бросали туда свои шмотки, кто с сожалением, кто равнодушно, а некоторые и с радостью. Лен вместе с Томом и Петром быстро разделись и выбросили свою одежду. Как только зев утилизатора закрылся, перед глазами Осборна опять появилась надпись информирующая его о том, что ему снова надо занять квадрат под номером 1117. Лен босыми ногами прошлёпал в центр зала и занял свой квадрат. «Руки вверх, ноги на ширине плеч!» ‒ потребовала очередная надпись. И тут же по ногам снизу-вверх поползла едкая, но приятно пахнущая пена. Она покрывала каждый сантиметр тела Осборна, лезла в уши, в нос, в глаза. Через минуту Лен напоминал огромное пенное облако. Как только пена покрыла макушку, в зале раздался голос: «Не шевелиться». Все замерли с расставленными ногами и поднятыми руками, а через минуту пошёл дождь. Прямо с потолка обрушились потоки воды, очень быстро смывшие всю пену. Потом подул тёплый ветер, который высушил и до красна разогрел тело. Следуя за очередной надписью Лен прошёл к шкафчику со своим именем. Внутри висел армейский комбинезон лежала пара белья, стояли армейские ботинки. Но большую часть шкафчика занимал огромный баул на экране которого светилась фамилия Лена с номером роты и взвода. Не успел Лена одеться и взять в руки баул, как над ухом раздался уже такой привычный сержанта Йоханссона:

‒ Что вы тут возитесь как сонные мухи! Выходи строиться! Бегом марш! ‒ сержант стоял у выхода из душа и отбивал стеком на по ладони какой-то марш, ‒ раз, два ‒ раз, два. И под этот размеренный ритм все новобранцы как-то быстро построились и выровнялись.

‒ Ну что вижу санобработка пошла вам на пользу, шевелиться начинаем. Равняйсь! Смирно! Направо! Сержант опять загрузил свой взвод в лифт, и они снова поднялись на другую палубу.

‒ У нашего взвода первые три кубрика ищем рассредоточиваемся согласно фамилиям на дверях ‒ сержант расслаблено прохаживался по коридору и улыбался, наблюдая как его подчинённые суетятся, стремясь найти свой кубрик и при этом не задеть перегораживающего половину прохода командира.

Таких удобств Осборн в своей жизни не видел никогда. За дверью их ожидали десять отдельных кроватей. Рядом с каждой стояла тумбочка. На стене висел огромный экран. Из комнаты с кроватями куда-то вели ещё две двери. За одной оказалась просторная гардеробная где стояли десять же шкафчиков, в которые казалось можно было спрятать грузовик. За другой дверью была уборная с двумя унитазами и пятью душевыми кабинками.

‒ Роскошно! ‒ воскликнул Том, обежав несколько раз всё помещение по кругу, ‒ с такими удобствами можно служить хоть всю жизнь!

‒ Как же, размечтался, «всю жизнь», ‒ пробубнил Дик Писарь, ‒ сказано месяц — значит месяц. Отвезут тебя до места назначения и будешь служить где положено, а не где тебе хочется. А там условия будут такими какими будут. Так что давайте наслаждаться пока есть возможность.

‒ Так и сделаем, ‒ дрыщ заставивший своей трусливостью всю роту отжиматься, кинул свой баул, но самую дальнюю от входа, а значит и самую лучшую, по мнению Лена, койку, ‒ чур моя!

Осборн переглянулся с Петром и Томом, и они втроём подошли к долговязому. Лен молча без замаха ударил дрыща под дых. Пацан согнулся и стал заваливаться на Осборна. Тот не дал ему упасть на себя и ударом снизу в челюсть отправил его валяться на койку. Но Пётр с Томом не позволили дрыщу отдохнуть на коечке. Том взял его за грудки, притянул к себе и зловеще спросил:

‒ Как тебя зовут убогий?

‒ Ганс, ‒ хрипя выдавил тот.

‒ Послушай Ганс, Тебе не кажется, что ты должен извиниться?

‒ За что?

‒ А ты считаешь не за что? Так иди подумай! ‒ Петр ударом в глаз отправил Ганса на пол у входа в кубрик. Том выкинул туда же сумку Ганса. Осборн занял освободившуюся койку, на соседних расположились Том, Пётр и Дик Писарь.

Не успели они занять своими места как огромный экран ожил и изображение Йоханссона отдало команду: "выходи строиться".

Мастер-сержант Йоханссон мрачно прохаживался вдоль строя. Пройдя туда-обратно не менее трёх раз, сержант остановился напротив Ганса Цу, сверкавшего свежим синяком под глазом.

‒ Что, это рядовой Цу? Кто тебя наградил этаким орденом? ‒ спрашивая, сержант почему-то остановился напротив Петра Дёмина и стал его пристально разглядывать, ‒ Рядовой Цу, два шага вперёд. Тебя били?

‒ Никак нет сэр, упал.

‒ Как ты упал?

‒ Споткнулся о ножку кровати и ударился об её угол.

‒ Понятно. Принять упор лёжа. Пятьдесят отжиманий.

Ганс упал на пол и молча начал отжиматься.

‒ Итак рядовой Цу и все остальные хитро сделанные недоноски, ‒ сержант переместился к Осборну, затем к Тому и наконец остановился напротив Дика Писаря, ‒ если вы считаете, что можете безнаказанно наносить ущерб Корпусу Жандармов, а потом скрывать это от начальства, да еще и врать ему, то вы глубоко заблуждаетесь. Я ясно излагаю Писарь?

‒ Так точно, сэр!

‒ Отлично Писарь. Тогда быть может ты мне скажешь о каком ущербе я говорю?

‒ Не могу знать, сэр!

‒ Ах не можешь? ‒ глаза Йоханссона сверкнули нехорошем огнем, ‒ Может ты тогда думаешь, что я сам тебе отвечу на свой вопрос?

‒ Так точно, сэр!

‒ Хорошо, раз ты так просишь, я сделаю это, Осборн, Писарь, Демин. Беренджер ‒ шаг вперед. Полчаса назад вы избили своего товарища по взводу ‒ Ганса Цу. Государство вкладывает немалые средства в обучение и экипировку своих будущих защитников, в расчете на то, что, когда пробьет час, каждый из вас выполнит свой долг. Избив своего товарища по оружию, вы вывели его из строя. Или могли вывести, пусть и временно. Тем самым лишив его возможности выполнить свой долг. Таким образом вы нанесли материальный ущерб Корпусу жандармерии и моральный и физический ущерб рядовому Цу. Так поступают только враги и преступники. По прибытии к месту прохождения службы вы будете преданы полковому суду, который и решит вашу судьбу.