Когда он выскочил из-за угла, я непроизвольно встала, также как в фильмах люди встают, когда кто-то заходит в помещение с плохими новостями.
Его лицо было пунцовым, он был в такой ярости, я его никогда таким не видела за все то время, что работала в Экзертоне.
Когда он увидел меня, то стиснул зубы, и его глаза яростно вспыхнули. Мысленно я представила, как, должно быть, выглядит белая акула, когда у нее был плохой день, и тут она заметила детеныша тюленя.
— ТЫ, — закричал он и протопал к моему столу.
Я просто молча стояла, в то время как он разразился грандиозной тирадой. Я смутно осознавала, что все вокруг меня развернулись в своих кабинках и наблюдали в немом ужасе за происходящим.
— ТЫ ГРЕБАНАЯ СУЧКА! — закричал он. — Ты ничего не сказала, когда он говорил неправду генеральному директору обо мне?! Ты всадила мне нож в спину, ты чертова маленькая…
Он запнулся, видимо, борясь с желанием произнести слово на букву «п».
Он не произнес его, но продолжил орать.
— Сделка не состоялась! Поглощение отменяется! Он перекрыл кислород, основываясь на том, что прочитал в тех документах, которые ты показала ему, за которые ты заставила меня взять вину на себя — те, о которых ТЫ солгала — и теперь генеральный директор обвиняет МЕНЯ! Из-за всего этого я могу потерять работу, и это даже не моя ВИНА! И его фамилия даже не Брукс, его зовут Коннор Темплтон! Также, как и гребаного МИЛЛИАРДЕРА! — пронзительно завопил Клаус, затем ткнул пальцем прямо мне в лицо. — Ты ПОДСТАВИЛА нас! Ты ПОДСТАВИЛА эту компанию, ты ПОИМЕЛА меня, ты конченная, е*аная…
— Заткнитесь, — прошептала я.
Он замолчал и уставился на меня, ненависть и неверие отразились на его лице.
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?!
— Вы слышали меня, — разозлилась я. — ЗАТКНИТЕСЬ.
Его так сильно затрясло, я уж подумала, что он упадет в эпилептическом припадке.
— НЕ СМЕЙ РАЗГОВАРИВАТЬ СО МНОЙ В ТАКОМ…
— ВЫ приписали себе заслугу за это, когда думали, что станете большим героем, — зарычала я. Теперь трясло меня. — Именно ВЫ лгали. ВЫ могли бы сказать, что это я показала ему документы — вы могли сказать это в любой момент, но НЕТ, вы подлизывались и присвоили себе похвалу, как вы всегда делаете.
Ярость мешала Клаусу ясно формулировать свои мысли.
— Я — ТЫ…
— Вы не вернулись в пятницу вечером, когда ваш босс сказал вам сделать это, вы приписали себе заслугу, когда решили, что это принесет вам похвалу, а теперь, когда вы получили выговор за это, вы хотите все свалить на меня? — спросила я, более холодным и сдержанным тоном, чем могла себе представить. — Вы дерьмовый начальник, Клаус — но как человек, вы еще дерьмовей.
— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ РАЗГОВАРИВАТЬ СО МНОЙ ТАК!
— Я только что это сделала.
— НУ-НУ — ТЫ, БЛ*ДЬ, УВОЛЕНА!
Я стиснула зубы.
— Ты не можешь меня уволить, мудак, потому что я сама увольняюсь.
Это была строчка из плохого кино, но черт — там я сейчас и находилась: в очень плохом фильме.
— ОЧИСТИ СВОЙ СТОЛ — С ТОБОЙ ПОКОНЧЕНО, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?! С ТОБОЙ ЗДЕСЬ ПОКОНЧЕНО! — закричал Клаус, шагая в свой кабинет, и с грохотом захлопнул дверь.
Я медленно огляделась вокруг. Все остальные офисные рабники отвернулись, отведя глаза от унизительной сцены, не желая быть запятнанными любым контактом с изгоем.
Я подавила слезы и загрузила свои скудные пожитки в картонную коробку.
Затем я выключила свой компьютер и ушла.