Все имеет свою цену

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Пасхальная корзинка была самой большой, какую Гизелле удалось найти. Она стояла посередине кухонного стола в доме на Риверсайд-Драйв, и Гизелла наполняла ее мягким мхом, который Хэллоран заранее купил у торговца цветами. Хэллоран, засучив рукава, выуживал яйца из кипящей воды. Гизелла озабоченно взглянула на своего шофера.

— Ты уверен, что они готовы?

— Я специалист по варке яиц, хозяйка, — гордо заявил Хэллоран.

Может быть, ей следовало бы самой покрасить яйца, подумала Гизелла. Как трудно принять правильное решение. Она виделась с Сандрой очень редко, и только тогда, когда это заблагорассудится Алекс. Хорошо еще, что в этом месяце ей не пришлось играть ненавистную роль «супруги». Чарльз уже четыре недели находился в Париже. Несмотря на это, Гизелле пришлось потратить массу сил, чтобы убедить сестру Чарльза согласиться отдать ей Сандру на Пасху и всю следующую неделю.

— А вдруг ей не понравится играть в «охоту за яйцами», Патрик?

— Конечно понравится, хозяйка. И мы дадим ей в награду шоколадные яйца. — Хэллоран поставил сваренные вкрутую яйца на стол, где были заранее приготовлены чашечки с блестящей краской. — А теперь смотрите, как выполняет свои обязанности пасхальный кролик. — Но не успел он взять первое яйцо, как зазвонил телефон.

— Кто-то выбрал самый неподходящий момент! — воскликнула Гизелла.

Она подняла трубку и услышала голос Нэнси Аллен, личного секретаря Алекс.

— Боюсь, что Сандра не сможет провести с вами пасхальные праздники. Госпожа Мейнворинг должна лететь в Париж, чтобы встретиться там с г-ном Чарльзом Вейлом, и она берет Сандру с собой.

— Скажите госпоже Мейнворинг, что я отказываюсь...

— Госпожа Мейнворинг сразу же известит вас, когда возвратится, с тем чтобы вы могли спланировать следующую встречу.

— Передайте ей... — начала было Гизелла, но секретарша повесила трубку.

— Хозяйка! Что случилось?

Гизелла покачала головой. Набрала номер апартаментов Алекс на Пятой авеню.

— Это госпожа Вейл. Я хочу поговорить с госпожой Мейнворинг.

Теперь Сандра, которой в августе должно было исполниться семь лет, была уже достаточно большой девочкой и могла без посторонней помощи уложить свои чемоданы, и ей это нравилось. Иногда ей хотелось, чтобы мать уделяла ей больше времени, как это делали матери других детей. Но на этот раз она проведет с ней целую неделю.

Она тащила чемодан вниз по лестнице, когда услышала телефонный звонок. Чемодан шлепнулся и успел прокатиться вниз через несколько ступенек, прежде чем она сумела остановить его. Разговаривавшая по телефону тетя Алекс взглянула в ее сторону и скорчила недовольную гримасу.

— До свидания, Гизелла, — сказала тетя Алекс и бросила трубку. — Уж эта женщина! — тетя Алекс встала и позвала секретаршу. Когда пришла мисс Аллен, тетя Алекс сказала: — Хватит с меня на сегодня телефонных разговоров с госпожой Вейл. — Затем она подошла к Сандре и взяла ее за руки. — Боюсь, что у меня для тебя плохие новости, дорогая. Твоя мать отменила встречу.

Сандра почувствовала, как защипало веки от слез.

— Но она говорила, что я буду играть в «охоту за яйцами»! Она обещала, тетя Алекс.

Алекс крепко обняла девочку.

— Я кое-что придумала, — вдруг сказала она. — Мы не позволим этой женщине испортить нам Пасху. Мы устроим собственный праздник! В Париже!

Сандра отступила на шаг и взглянула на тетю.

— В Париже?

— Там сейчас твой отец. Я немедленно отправлю ему телеграмму. — Алекс встала и разгладила руками свою юбку. — Нэнси к вечеру сможет купить билеты. Вот повеселимся!

Она не стала ждать ответа Сандры. По правде говоря, Сандра не надеялась, что будет весело. Когда ее отец и Алекс бывали вместе, у них не было времени для других. Ни у кого для нее не было времени, думала Сандра. Даже у мамы.

Когда во вторник после Пасхи горничная спустилась в кухню, чтобы взять обед для хозяйки, Хэллоран уже поджидал ее.

— Ну, как она сегодня?

— Все еще в постели. Я спрашивала, не надо ли позвать доктора, но она отказалась. — Элис покачала головой, глядя на поднос с обедом. — Не знаю, зачем мне нести его наверх. Она не завтракала и к этому тоже не притронется.

— Не позвонить ли нам госпоже Мейнворинг? — спросила его повариха.

— А зачем тебе звонить этой паршивой сучке?

Повариха отступила на шаг, и ее двойной подбородок задрожал.

— Когда хозяин жил здесь, он всегда...

— Теперь хозяина нет, слава тебе, Господи, за такую милость. И ты не вздумай подходить к телефону. — А ты, — обратился он к горничной, — неси поднос.

У Элис так задрожали руки, что она расплескала кофе. Когда Хэллоран протянул руку в ее сторону, она шарахнулась от него, расплескав кофе еще больше.

— Стой спокойно, идиотка! Я пытаюсь только вытереть лужу, которую ты здесь устроила. И изволь улыбнуться, когда будешь ставить перед ней поднос. Возможно, это поспособствует ее аппетиту.

К следующему утру Хэллоран решил, что, если хозяйка не спустится вниз, он сам поднимется к ней в комнату, хотя от этой мысли у него вспотели ладони. Когда он пришел на кухню, повариха взглянула на него с улыбкой.

— Ей потребуется машина.

— Она так сказала?

— Заранее позвонила сюда.

— А она поела?

Повариха нахмурилась.

— Самую малость. Столько, что и кожа на костях не удержится.

Хэллоран сунул в рот печенье.

— Она не сказала, куда поедем?

— За покупками.

Хэллоран поперхнулся.

— Ты мне морочишь голову!

— Жизнь идет своим чередом! — сказала повариха.

Когда хозяйка вышла, Хэллоран заметил, что она приложила немалые усилия, чтобы привести в порядок свою внешность, чего она не делала с тех пор, как здесь жил хозяин, придиравшийся к ней из-за каждой складочки, каждой пуговки. Он заметил также, что исчез наконец равнодушный, безжизненный взгляд, появившийся после смерти Бенджамина. Теперь в ее глазах была решимость. Хэллоран терялся в догадках. Интересно, что она предпримет, размышлял он. Он давно догадался о сделке, заключенной между хозяйкой и поверенным Чарльза Вейла. Если сделка будет расторгнута, то будет ли она снова встречаться с Брайаном Ролингсом?

Он благополучно усадил ее в машину и поспешил занять свое место за рулем.

— Куда вы намерены отправиться сегодня? — спросил он, нажав на стартер.

— В «Сакс».

Зачем бы женщине, которая не бывала в магазинах целый год, ехать в «Сакс» в такое прекрасное утро, размышлял он. Занятый своими мыслями, он снова повернул ключ, нажав на стартер при работающем моторе. Машина — его гордость и радость — воспротивилась насилию.

— Что-нибудь не в порядке, Патрик?

— Нет, хозяйка. — Он мысленно выругал себя за плохое обращение с такой прекрасной машиной.

Когда он повез хозяйку из «Сакса» к «Блюмингдейлу», угроза появления на горизонте Брайана Ролингса стала приобретать в его воображении все большие размеры. Она намерена купить тонкое белье, чтобы надевать его для мужчины, и Хэллоран знал это. Однако она выходила из каждого магазина с пустыми руками. Когда к концу дня в машине не оказалось ни одного пакета с покупками, он решил, что она, должно быть, приказала прислать их на дом.

Но на следующее утро повариха сообщила, что из магазинов ничего не привозили.

— Что же она купила?

— Не твое дело, — оборвал ее Хэллоран.

— Ну-ну, без дерзостей. Или я суну тебе в еду что-нибудь такое, что твоему желудку не понравится, — пригрозила она.

Он одарил ее свирепым взглядом.

— Выпей-ка лучше кофейку, — миролюбиво предложила ему повариха. — Сегодня утром ей опять потребуется машина.

— Зачем? Она сказала?

— Чтобы поехать за покупками, — ответила повариха, и они действительно поехали за покупками.

На сей раз покупки были. Но это были не платья, уложенные в коробки, и не всякие шелковые предметы туалета в пакетах. Нет, позвякивание и дребезжанье подсказали ему, что там находится всякая чепуха для женской кожи, хотя его хозяйка и не нуждалась в этом, подумал Хэллоран, бросив взгляд в зеркало заднего обзора. Наверное, это все-таки из-за проклятого Ролингса у нее так разгорелись щеки...

— Патрик!

Взгляд Хэллорана вновь сосредоточился на дороге. Он едва успел сманеврировать, чтобы увернуться от такси.

— Извините, хозяйка.

— Мне кажется, ты отвык от машины, — сказала Гизелла, усмехнувшись. — Мы редко выезжали после... — Голос ее задрожал, и она замолчала, но Хэллоран знал, что она вспомнила о бедном погибшем малыше. — Но теперь у нас все пойдет по-другому, Патрик.

— Да, хозяйка. — Этот проклятый ублюдок, подумал Хэллоран, снова возник на горизонте!

«Ролингс лимитед» — ответил женский голос по телефону.

— Вас беспокоит «Колдуэлл лимузин сервис». — Хэллоран заранее написал на бумажке название, чтобы произнести его без запинки. — Мы должны были подать машину г-ну Брайану Ролингсу сегодня в шесть часов, но девушка у нас забыла записать адрес.

— Я не понимаю, — сказала женщина. — Вы говорите, что г-н Ролингс заказал лимузин?

— Возможно, сегодня ему не хотелось пользоваться своей обычной машиной, — высказал предположение Хэллоран. — А мы — компания надежная. Только вот глупая девушка, которая не записала...

— Но г-на Ролингса здесь нет, — прервала его женщина.

— Тогда я позвоню ему домой, — продолжал Хэллоран. — Извините за беспокойство. Но мы не хотели бы, чтобы г-н Ролингс понапрасну ждал машину и поэтому...

— Вы не поняли меня, — сказала женщина. — Его нет в стране. Он с февраля находится на юге Тихоокеанского побережья. И пробудет там еще не менее двух месяцев.

— Ничего, — сказал ей Хэллоран. — Глупая девчонка, должно быть, и имя записала неправильно.

— Но она дала вам этот номер?

Хэллоран бросил трубку и нахмурился. Если причиной ее бурной деятельности за последние две недели был не Брайан Ролингс, то чем все это объяснить?

Когда Хэллоран вез хозяйку домой на следующий день после своего звонка в «Ролингс лимитед», машина наконец была полна именно таких подарков, которых он ожидал с самого начала... Там были платья и все такое. Но если эти изящные предметы туалета были не для Брайана Ролингса, то для кого же? На следующее утро он получил ответ.

Платье, которое было на хозяйке, когда она вышла, чтобы сесть в машину, было под цвет ее глаз, с широкой юбкой, колыхавшейся вокруг ее стройных ножек, и поясом, подчеркивающим такую узкую талию, обнять которую руками жаждал любой мужчина. Но Хэллорана больше всего поразили ее глаза. Она что-то сделала с ними этими женскими красками, чтобы подчеркнуть их синеву больше, чем обычно. Пока он пытался разобраться во всех изменениях, происшедших в ней, хозяйка приказала ему ехать в контору «Вейл энтерпрайзиз».

Так, значит, это ее муж, подумал Хэллоран со смешанным чувством удивления и недоверия. Разве могла она желать обольстить человека, который был причиной смерти ее сына?

— Вы не ошиблись, хозяйка? — спросил он, держа руку на ключе.

— Что ты имеешь в виду, Патрик?

Он взглянул на ее отражение, и не смог заставить себя сказать то, что просилось на язык.

— Ничего, хозяйка.

Все идет слишком быстро, подумала Гизелла. Она предполагала, что ей придется подождать и у нее будет время, чтобы собраться с мыслями. Но, нет, секретарша сразу же пригласила ее войти. Гизелла поправила на голове легкомысленную маленькую шляпку и сжала в руке снятые перчатки. Взглянув на дверную ручку, она подумала, не следует ли ей снова надеть их. Но не рискнула задерживаться, потому что опасалась утратить решимость. Она протянула руку и повернула дверную ручку.

Он стоял спиной к ней и смотрел в огромное окно, занимавшее всю стену просторного офиса.

— Привет, — сказала она. Увидев, что он не поворачивается к ней, она хлопнула перчатками о ладонь правой руки. — Я рада, что у тебя сегодня нашлось для меня время.

Труман Вейл младший повернулся и взглянул на нее, оценив по достоинству ее внешний вид — уж в этом она не могла ошибиться. — Я был бы глупцом, если бы не нашел его для тебя. К тому же ты возбудила мое любопытство. Мне казалось, что без понуканий моего младшего братика ты ко мне и близко не подойдешь.

Она покачала головой.

— Это...

— ...Правда, — закончил он за нее. — По крайней мере, я так думал до сегодняшнего дня. Итак, что привело тебя сюда, моя маленькая невестка? К чему все эти церемонии с назначением времени встречи?

Гизелла глубоко вздохнула.

— Могу предложить тебе возможность вложить капитал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

— Знаешь, что теперь сделала эта женщина? — Голос Чарльза по телефону дребезжал и был плохо слышен, будто он все еще находился в Европе, а не здесь, в Манхаттане. — Она сменила имя на Дюран. Гизелла Дюран.

Из всех возможных жалоб брата на свою жену Алекс меньше всего ожидала такой.

— Мне казалось, что ее девичья фамилия Хаузер?

— Дюран — девичья фамилия ее матери. Разве не помнишь, что за личность была ее мать до того, как вышла замуж за этого немца? Лилиан Дюран! Красавица, за которую пили завсегдатаи кафе.

— Но зачем было Гизелле менять фамилию?

— Она занялась бизнесом.

Алекс расхохоталась.

— Можешь смеяться. Но меня это ставит в неловкое положение.

— А какого рода бизнес?

— Она намерена торговать кремом, который всегда готовила для себя. Ты бы только видела, во что она превращала кухню, занимаясь своей алхимией!

Алекс сомневалась, что Чарльз когда-нибудь заглядывал на кухню хотя бы в одной из своих резиденций.

— Так вот почему она сменила фамилию! Гизелла Дюран. Звучит неплохо, не так ли?

— По-видимому, герой войны тоже так считает.

— Тру? А он что...

— Наш дорогой братец ее финансирует.

— Ты что-нибудь неправильно понял.

— А отец одобряет все это. Он от нее в восторге, как и Тру.

Прошла целая вечность, прежде чем Чарльз повесил трубку. Закончив разговор, Алекс сидела некоторое время неподвижно, размышляя, что бы предпринять в отместку. Она позвонила горничной. Когда девушка явилась, она сказала:

— Звонила мать мисс Сандры, Мэри. Через час она приедет за ней. Пусть она переоденется.

Горничная топталась на месте.

— Прошлый раз госпожа Вейл позвонила, но не пришла. Бедная мисс Сандра проплакала весь вечер.

— Но она мать этого ребенка.

— А вы уверены, что она приедет?

— Просто скажи об этом мисс Сандре, Мэри.

Сандра в накрахмаленном передничке сидела в холле у входа в апартаменты своей тети в ожидании матери. Нельзя сказать, что у нее были какие-то другие, более интересные дела. Их не было с тех пор, как на рождественские каникулы приезжали ее двоюродные братья, сыновья тети Алекс. Вся семья тогда собралась на вилле Вейлов в Палм-Бич. Хотя Ноэлу и Уэсли было двенадцать и четырнадцать лет, а ей всего шесть, они терпели ее присутствие и разрешали участвовать в играх.

Сандра посмотрела на свои часики, которые подарил ей дедушка Вейл, убедившись, что она научилась узнавать по часам время. Прошло почти полчаса. Она заерзала на скамье. Она не позволит себе думать об ужасной возможности, что и в этот раз ее мама не приедет.

Это напомнило ей Рождество. Она наблюдала, как мальчики плескались в бассейне, и мысль об одиноких днях после их отъезда сводила ее с ума. Она высокомерно заявила тогда сыновьям Алекс, что они не Вейлы, а Мейнворинги, и, что еще хуже, они не обладают вейловской внешностью — черными волосами и кожей цвета слоновой кости, как у самого Трумана Вейла, — тогда как она была обладательницей и того, и другого. Тогда Ноэл схватил ее в охапку и бросил в бассейн, а Уэсли покатился от смеха. Чем больше она вопила и угрожала пожаловаться тете Алекс, тем сильнее хохотал Уэсли, пока сам не свалился в бассейн.

Тогда Ноэл сказал ей ужасную вещь.

— Бесполезно жаловаться матери. Ты ей так же безразлична, как и мы. Она любит только дядю Чарльза.

Сандра знала, что это правда. Она выкарабкалась из бассейна и побежала к дому. Уэсли перехватил ее. Он обнял ее и, прижав к себе, подождал, пока она выплакалась. А потом прошептал:

— Нас это тоже обижает. Но у тебя есть мать. А у нас, с тех пор как умер отец, не осталось никого.

Сандра взглянула на часы и увидела, что прошло уже больше сорока пяти минут. Уэсли ошибался. У нее тоже никого нет. Она громко всхлипнула. Не успела она сообразить, что произошло, как почувствовала, что кто-то ее обнял.

— Мама?

— Бедняжка Сандра, — сказала тетя Алекс. — Не сдерживай себя, поплачь.

— Она не приедет?

— Не понимаю, как может эта ужасная женщина так поступить с тобой! Я кое-что придумала, — сказала тетя. — Я поведу тебя в зоопарк.

Брайан Ролингс рассеянно потер щетину на щеке, перелистывая «Нью-Йорк таймс». Тряска в такси затрудняла чтение, но за последние несколько месяцев, проведенных на юге Тихоокеанского побережья, он успел привыкнуть и к худшим способам передвижения. Его взгляд упал на фотографию, помещенную под заголовком «Начала свою деятельность новая компания косметической продукции». Гизелла!

— Вы что-то сказали, уважаемый? — спросил таксист.

— Нет, ничего. — Брайан просмотрел коротенькую статью, оповещавшую о начале деятельности предприятия «Косметическая продукция Гизеллы Дюран». Неужели Гизелла занялась этим делом самостоятельно? О чем, черт возьми, думает Чарльз?

Брайан отложил газету и откинулся на спинку. Ему было известно, что Гизелла и Чарльз проживают раздельно. В обществе они давно уже не встречались, но кое-какие слухи до него доходили. Но даже при раздельном проживании ни один джентльмен, занимающий такое общественное положение, как Чарльз, не позволил бы своей жене заняться бизнесом. Даже в такой несерьезной области, как эта.

И зачем, скажите на милость, понадобилось Гизелле менять фамилию? Брайан снова схватил газету, но в статье не содержалось ничего, кроме голых фактов: Гизелла Дюран выходит на рынок косметической продукции с моногоцелевым кремом для лица. Косметический крем изготовлен, говорилось в статье, по старинному фамильному рецепту, переданному Гизелле ее матерью, известной красавицей Лилиан Дюран. В статье целый абзац был отведен жизни Лилиан Дюран, ее браку с немецким промышленником и ее гибели от руки нацистов во время Второй мировой войны. Кратко упоминалось о похищении ребенка. Но основное внимание газетчик предпочел уделить Лилиан Дюран. Она передала своей дочери и свою красоту, и секрет крема, позволяющего эту красоту сохранить.

Брайану вспомнилась та ночь, когда Гизелла перевязывала ему рану на кухне. Всюду было множество горшочков и баночек, и она что-то рассказывала ему о том, что сама готовит для себя косметические средства. Но он тогда был настолько поглощен ей самой, что пропустил это мимо ушей.

Гизелла Дюран. Это ей подходило. Более того, в этом содержалось какое-то обещание. Может быть, она наконец решилась на развод с Чарльзом. Он пристально посмотрел на фотографию.

— Остановитесь здесь, — сказал он таксисту.

— Да знаете ли вы, что это за квартал?

— Мне нужно позвонить.

И не успел таксист возразить, как Брайан уже пересекал улицу, направляясь к аптеке, которую заприметил раньше. Там он подошел к телефону и набрал домашний номер Гизеллы.

— Госпожи Вейл нет дома, — ответил ее шофер-ирландец.

— Это Брайан Ролингс. Передайте ей, пожалуйста, что я пробуду в городе всего два дня. Она может позвонить мне в офис завтра или послезавтра. — Он назвал шоферу номер и, помедлив, спросил: — С ней все в порядке, Хэллоран?

— Все хорошо. Спасибо, что поинтересовались.

Гизелла, думал Брайан, повесив трубку. Я люблю тебя. Что произошло? Она позвонит, сказал он себе, выходя из аптеки. И они снова будут вместе.

* * *

Хэллоран стоял около телефона, уставившись на записку с нацарапанным на ней номером служебного телефона Брайана. Он разорвал ее на мелкие кусочки и засунул в карман.

Шум на лестнице заставил его поднять глаза. По лестнице спускалась хозяйка. Как она была красива! Если ее краски и кремы для лица смогли бы каждую обычную женщину сделать такой, как она, у нее не было бы никаких забот со сбытом продукции.

— Кто звонил, Патрик?

— Никто, хозяйка.

— Но я хочу поехать в аэропорт. Я хочу посмотреть, как будет взлетать папин самолет, — настаивал Брайан младший.

Взгляд на лицо Флоренс подсказал Брайану, что такая возможность исключается.

— Нет, — сказал он девятилетнему сыну, осторожно раздвигая ручонки, охватившие его шею. — Ты останешься здесь, Брай. Позаботься о маме, пока меня не будет. И о своих сестрах.

— А когда ты вернешься? — спросил его Брай.

Брайан, сам того не желая, взглянул на Флоренс. Жена такого вопроса ему не задала.

— Боюсь, что не раньше, чем через шесть месяцев.

— Тебя опять не будет в мой день рождения.

— Зато мама будет здесь.

Он надеялся, что до отъезда удастся перекинуться несколькими словами с Флоренс наедине, но она постаралась все это время быть в окружении детей и слуг.

Это не вполне справедливо, упрекнул он себя, усаживаясь в машину. Он сам не особенно стремился остаться с ней наедине. Особенно после того как увидел фотографию Гизеллы в «Таймс».

На мгновение у него шевельнулись угрызения совести, когда он вспомнил, как натянуто и неестественно вела себя старшая дочь Элизабет. Девятилетняя девочка с презрением отвергала каждую его попытку сближения. А когда он единственный раз взял на руки младенца, даже эта малышка своим напрягшимся тельцем показала ему, что она считает его чужим.

Приехав в аэропорт, он зарегистрировал багаж и направился к телефонам.

— Кто-нибудь еще звонил? — спросил он у своей секретарши.

Секретарша почтительно зачитала, что ему просили передать по телефону за три часа, истекшие со времени их последнего разговора.

— Вы уверены, что это все?

— Все, г-н Ролингс. Вы оставили очень четкие указания.

Он повесил трубку и прислонился к стене. Ему следовало поехать к ней домой и стучать в дверь до тех пор, пока не получит ответ от Гизеллы, думал он. Но джентльмены не действуют такими методами. Леди дала ответ своим молчанием.

Апартаменты Тру Вейла были элегантны чисто мужским стилем. Он снял с Гизеллы пальто и поцеловал ее в оголенное плечико. Она стояла спокойно, подавляя дрожь удовольствия, которую вызвали его губы. Не станет ли это неписанным условием их соглашения? Если так, то его ждет сюрприз. Хотя Гизелла думала об этом варианте, она еще не решила, что будет делать, если он станет ее домогаться. Она сыта по горло мужчинами из семейства Вейлов. Поддерживать отношения с Тру было необходимо только ради его денег.

Тру сделал движение, намереваясь обнять ее. Гизелла грациозно уклонилась и пересекла комнату, чтобы полюбоваться на открывающийся вид Манхаттана.

— Какое прекрасное зрелище.

— Да, — сказал Тру. Она повернула голову и увидела, что он любуется отнюдь не видом, а ей. — Красиво.

— Я думала, что мы выпьем шампанского.

— Конечно. — Он вынул бутылку из ведерка со льдом и стал возиться с пробкой. Она вылетела с приятным хлопком. — Ты его заслужила.

— Это реклама сделала свое дело, — сказала Гизелла, принимая в руки наполненный им бокал.

— И твоя фотография.

Кивнуть головой, соглашаясь с ним, заставило ее отнюдь не тщеславие. Она поняла это, как только Тру предложил обсудить вопрос об использовании ее собственной фотографии в целях рекламы.

— Моя мать говорила мне, что красота женщины является ее единственным оружием, — сказала она.

Тру поднял бокал.

— Пью за изумительное оружие — красоту Гизеллы Дюран.

Гизелла выпила за это.

— А ведь нас можно поздравить с настоящим успехом, правда?

— С потрясающим успехом, — согласился Тру, — мне повезло, что я оказался причастен к этому с самого начала.

— Но не надолго. — Она настояла на включении в соглашение статьи, позволяющей ей выкупить долю Тру, когда она этого пожелает. Сначала он яростно возражал против нее.

— Означают ли эти хмуро сдвинутые брови, что ты все еще боишься меня?

Он сказал это в шутку, но она ответила совершенно серьезно.

— Не боюсь, нет. Но я больше не хочу зависеть от мужчины. От любого мужчины.

— Даже от меня? — спросил Тру.

Она потерла ребра.

— Особенно от брата Чарльза. «Косметическая продукция Гизеллы Дюран». Разве не чудесно это звучит?

Но от него не так-то просто было отделаться.

— Теперь ты попросишь у Чарльза развод?

— Просить у него? — Гизелла с такой силой поставила бокал на стол, что он разлетелся вдребезги.

— Гизелла? — Она оказалась в его объятиях, прежде чем поняла, что именно этого он и добивался.

— Тебе известно, какими сложностями окружает твоя сестра мои встречи с собственной дочерью? А если я попрошу у Чарльза развода, он позаботится о том, чтобы лишить меня всякой возможности видеться с Сандрой.

— Я поговорю с Алекс.

— А что мне за это придется сделать?

— Ничего.

— Я презираю лжецов.

— Ты никогда не интересовалась, почему я не женат? Потому что, когда я встретил женщину, которая мне нужна, она уже была помолвлена с другим.

— Я все еще замужем.

— Ты действительно думаешь, что для нас это будет иметь какое-то значение?

Когда губы Тру коснулись ее губ, она поняла, что он прав.

— Звонит госпожа Вейл, — сказала Нэнси Аллен Александре Мейнворинг. — Сказать ей, что вас нет?

— Нет, — ответила Алекс своей секретарше. — Я возьму трубку.

Тру не оставил ей выбора. Она все еще не остыла от бурного разговора с ним. В его распоряжении было множество способов оказать финансовое давление — не на нее, а на Чарльза.

— Я заеду за Сандрой в полдень, — сказала Гизелла. — Если возникнут какие-нибудь проблемы, я подключу к этому Тру.

— Проблем не будет, — сказала ей Алекс.

— Прекрасно! — Гизелла повесила трубку.

— Сука! — выругалась Алекс, кидая трубку. Она оглянулась вокруг. Нэнси уже выбежала из комнаты.

Алекс поднялась по лестнице в поисках племянницы. Она нашла Сандру в спальне. Девочка играла с куклами.

Сандра подняла глаза, и то, что она увидела в выражении лица Алекс, прогнало улыбку с мордашки семилетнего ребенка.

— Что случилось, тетя Алекс?

— Сожалею, Сандра, но обстоятельства не всегда складываются так, как мы того желаем. Ты теперь достаточно взрослая, чтобы понять это.

Сандра была явно озадачена.

Алекс присела на краешек кровати и обняла племянницу.

— Я планировала поехать с тобой сегодня утром, чтобы купить платьице, которое тебе так понравилось, но только что позвонила твоя мать. Боюсь, что у нее совсем другие планы.

Лицо Сандры застыло в напряжении.

— Какие планы?

— Она не сказала. — Алекс встала. — Переоденься дорогая. Мне не хочется, чтобы она подумала, что мы позволяем тебе ходить в лохмотьях.

— Она никогда не приезжает, когда обещает приехать. Я не поеду!

— Обязательно поедешь. Твой дядя Тру не далее, чем вчера вечером, напомнил мне, что она твоя мать и должна проводить с тобой больше времени.

— Но она не хочет этого.

— Сожалею, дорогая. Но не могу ничем помочь. А теперь беги и переоденься. Она будет здесь в десять часов.

Выходя из лифта, Гизелла взглянула на свои часики. Четверть первого. Она торопливо направилась по коридору к двери Алекс. Она с таким нетерпением ждала свидания с дочерью, что даже пятнадцать минут, потерянные из-за того, что она попала в транспортную пробку, вызвали у нее чувство раздражения. Когда горничная открыла ей дверь, она увидела Сандру, сидящую на скамье в холле.

— Дорогая! Извини, что я опоздала.

Угрюмое выражение лица дочери заставило похолодеть сердце Гизеллы.

— У меня чудесные планы на сегодняшний день, — продолжала она. Но все было напрасно.

— Я лучше останусь дома, — сказала Сандра.

— Чепуха! — Алекс стояла на пороге гостиной. — Ты обязана поехать со своей матерью.

У Сандры, когда она встала со скамьи и направилась к ней, было такое выражение лица, что Гизелла засомневалась, правильно ли она поступает. Неужели ее дочь действительно предпочитает Алекс собственной матери? Нет, не может быть, подумала Гизелла. Я должна любой ценой вырвать ее из-под влияния Алекс.

Когда за Гизеллой и Сандрой закрылась дверь, горничная сказала:

— У меня сердце разрывается видеть, как эта женщина обращается с мисс Сандрой. Заставила ее прождать целых два часа! Не могли бы вы что-нибудь сделать?

Алекс закурила сигарету.

— Она — мать Сандры, Мэри.