Все имеет свою цену

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Госпожа Шелдон взяла записку из рук старосты, которая только что вошла в классную комнату.

— Сандра Вейл должна немедленно явиться в кабинет начальницы, — объявила она. — И захвати с собой свои учебники.

— Что ты натворила на сей раз? — прошептала Мэрибел через проход между рядами.

Сандра пожала плечами. Но пока она шла вслед за старостой вдоль гулкого коридора, она рылась в памяти в поисках ответа на этот вопрос.

Фелисия Хадсон, староста, была одной из самых популярных девочек в Веллингтоне. Когда двенадцатилетняя Сандра впервые приехала в престижную женскую школу штата Коннектикут — как это делали до нее ее мать и бабушка, — она мечтала о том, что когда-нибудь тоже станет пользоваться успехом, и девочки, вроде Фелисии, станут ее подругами. Но по прошествии четырех долгих лет в Веллингтоне Сандра по-прежнему чувствовала себя там чужой. Особенно потому, что она вытянулась в такую неуклюжую дылду.

Когда мать неожиданно сменила фамилию на Дюран, Сандра стала еще упорней цепляться за все то, чему научила ее тетя Алекс относительно ее вейловской наследственности, гордясь своей «вейловской внешностью». Но никогда, ни в каком страшном кошмаре не могла она представить себе, что обладание «вейловской внешностью» обречет ее на шесть футов роста. Теперь она даже обогнала в росте тетю Алекс, и возвышалась, как каланча, над всеми остальными девочками в школе. Вот у Фелисии был идеальный рост — пять футов три дюйма. Никто не глазел на нее и не хихикал ей вслед, никто не пытался подставить ей подножку, когда она шла к доске. Никто не дразнил ее «жирафой» и не спрашивал: «Ну как там наверху погода?»

Когда они добрались до кабинета начальницы, за столом секретарши никого не было. Фелисия показала жестом Сандре, чтобы она села на деревянный стул возле окна. Сандра глубоко вздохнула, уставившись на тяжелую дубовую дверь кабинета мисс Агаты. За последние четыре года Сандре неоднократно приходилось бывать в кабинете мисс Агаты, и всякий раз во время таких посещений она была вынуждена выслушивать бесконечные упреки начальницы за то, что она не следует по стопам своей матери, которая была в свое время примерной веллингтонской ученицей. В Веллингтоне Сандра быстро привыкла к тому, что она не достойна своей матери ни как ученица, ни как обладательница красивой внешности. Но ведь Нужно учитывать, что ее мать никогда не была дылдой шести футов ростом! Сандра нервно грызла обкусанный ноготь на пальце и мечтала только о том, чтобы посещение кабинета мисс Агаты осталось позади.

— Вот она наконец, — сказала долго отсутствовавшая секретарша и повела Сандру в кабинет начальницы, словно это по вине Сандры, а не по ее собственной начальнице пришлось ее ждать.

— А, Сандра. И, как всегда, опоздала. — Агата Бремфилд была дамой представительной и редко улыбалась. Она подошла к Сандре, держа в руке папку. — Я теряю терпение с тобой, юная леди. Неужели ты считаешь всех учителей глупцами? — Она вынула из папки сочинение, и Сандра узнала витиеватый почерк с кружочками вместо точек. Это было сочинение об инквизиции, написанное ее соседкой по комнате. Там, где должна была стоять фамилия Лиз, чьей-то рукой было написано «Сандра Вейл». — Что ты можешь сказать в свое оправдание? — строго спросила мисс Агата.

Сандра внимательно изучила свою фамилию. Это была хорошая подделка, но мисс Агата никогда этому не поверит. Она пожала плечами.

— Право же, — воскликнула мисс Агата, — я не могу поверить, что внучка Лилиан Дюран, дочь Гизеллы Дюран могла украсть чужую работу и подписать ее собственной фамилией. Девочки Дюран, насколько я помню, всегда были гордостью Веллингтона.

— Я не Дюран. Я Вейл.

— Одна неделя в своей комнате. Начиная с этой минуты. Чтобы не скучать, напишите собственное сочинение.

В комнату ее отвела Фелисия. Уходя, Фелисия сказала с самодовольной ухмылкой:

— Надеюсь, ты теперь поймешь, что думают в Веллингтоне о таких, как ты.

— Кто это сделал? — строго спросила Сандра у возвратившейся соседки по комнате. Они с Лиз Ролингс были соседками по комнате только с Рождества, но Сандру уже утомила скучная бесцветность белокурой Лиз.

— Клянусь, я не знаю, Сандра. — Лиз все еще стояла у двери, словно боясь войти. — Я пыталась объяснить мисс Агате, что это ошибка, но она не стала слушать. Я не знаю, что случилось с твоим сочинением.

— Да войди же ты наконец в комнату. Я не собираюсь тебя бить. — Сандра бросилась на постель. — Не понимаю, за что меня все так ненавидят.

— Потому что ты ведешь себя, будто ты лучше всех остальных, — сказала Лиз.

— Все так думают? — удивленно спросила Сандра.

— И ты должна постараться ладить с Фелисией, а не сердить ее постоянно. Она ведь видела эти рисунки.

— Это не рисунки. Это карикатуры.

За последний год Сандра обнаружила у себя способность подмечать сходство людей с какими-нибудь животными и несколькими простыми штрихами изображать это на рисунке. В прошлом месяце она передала пачку карикатур на учащихся и учителей редактору школьной газеты в надежде, что некоторые из них будут напечатаны. Ей вернули назад все рисунки, без исключения. Спросив редактора о причине, она с удивлением услышала, что в них подмечено «слишком жестокое» сходство. Одним из объектов была Фелисия.

— Ты думаешь, это Фелисия подделала мою фамилию на сочинении?

Лиз дала задний ход и отрицательно затрясла головой.

— Я этого не говорила.

— Тебе и не надо было говорить. — Сандра отвернулась к стене. Несколько минут спустя она услышала, как за Лиз закрылась дверь, но продолжала лежать, размышляя. Как можно считать, что жестоко показывать, как выглядит какой-нибудь человек на самом деле? — удивлялась она. Она села в постели и достала свой альбом для рисования, затем торопливо начала набрасывать изображение высокой, похожей на журавля, девочки с тонкими длинными ногами и руками и длинными черными волосами. Она выдрала рисунок из альбома, разорвала на мелкие кусочки и заплакала.

Сандра потихоньку открыла окно своей комнаты. В комнату проник холодный февральский воздух. Лиз протестующе застонала, но не проснулась.

Девушка бросила из окна веревку, связанную из простыней, затем перегнулась через подоконник, глядя вниз с четвертого этажа. Простынная веревка не достигала земли примерно на десять футов. Сандра выбросила свой чемодан в снег, затем взобралась на подоконник. Ступив на узкий обледеневший карниз, она поскользнулась и чуть не упала. Лишь в последний момент ей удалось ухватиться за подоконник и подтянуться назад. Сердце ее гулко стучало. Она была почти готова бросить эту затею. Она выдержала три дня заточения в своей комнате. Почему бы не остаться, как послушной девочке, еще на четыре дня? Воспоминание о самодовольной улыбке на лице Фелисии было ответом на этот вопрос.

Она как следует ухватилась за связанные простыни и начала спускаться вниз. Ботинки царапали кирпичную стену здания. Если она упадет, то в снег, мягкий, как подушка, размышляла она. Добравшись до конца, она немного повисела, не в силах заставить себя выпустить из рук конец веревки, но тут ей вспомнились лица ее двоюродных братьев, которые однажды летом в Палм-Бич насмешливо предлагали ей вслед за ними нырнуть с вышки.

Сандра отпустила веревку. Она упала в снег, и ее ботинки проломили ледяную корочку. Она пошатнулась, но умудрилась сохранить равновесие. Затем она громко расхохоталась, очень довольная собой. Пусть остальные девчонки считают ее ненормальной и отказываются разговаривать с ней. Ни у кого из них духу бы не хватило проделать такое. Она потянулась за своим чемоданом.

— Вижу, что вам надоела наша компания, Сандра, — раздался голос начальницы откуда-то из темноты.

Сандра взглянула наверх. На четвертом этаже она заметила Лиз, высунувшуюся из окна и наблюдавшую за происходящим внизу. Увидев, что Сандра на нее смотрит, Лиз тут же исчезла.

Мисс Агата проследила за взглядом Сандры.

— Элизабет! — крикнула она. Лиз Ролингс появилась в окне снова. — Упакуй остальные вещи Сандры. — Мисс Агата крепко держала Сандру за руку. — Возьми этот чемодан с собой. Сегодня ты переночуешь в изоляторе. А завтра отправишься домой.

— Мама сейчас в Париже.

— У меня есть номер ее телефона. Я позвоню ей и скажу о своем решении. — Мисс Агата остановилась, и Сандре вдруг показалось, что она увидела слезы на глазах старой дамы. — Какой позор, что мне приходится исключать одну из девочек Дюран из Веллингтона.

— Я не Дюран, — сказала упрямо Сандра. — Я Вейл.

В глазах мисс Агаты больше не было и намека на слезы, и она взглянула на Сандру с насмешливой улыбочкой.

— Дорогая моя, боюсь, что это истинная правда.

Когда Гизелла положила телефонную трубку, руки ее дрожали. Она глубоко вздохнула, пытаясь освободиться от ощущения, что это она — школьница, и именно ее только что вызывали на ковер к мисс Агате. Сначала Сандра, когда ей исполнилось двенадцать лет, умоляла разрешить ей учиться в Веллингтоне, и даже пошла на то, чтобы заручиться поддержкой тети Алекс, а затем она потратила четыре года, делая все от нее зависящее, чтобы ее исключили. И наконец ей это удалось.

— Что случилось? — спросил Тру с другого края кровати.

Гизелла повернулась к нему, подумав мимоходом, что он выглядит крайне неуместно на этих отороченных кружевом простынях. Зачем она настояла на том, чтобы эту квартиру декорировали с такой подчеркнутой женственностью, хотя она знала, что в Париже у них будет рай для двоих? Она склонилась к нему и прижалась щекой к его обнаженной груди.

— После того, как мы занимались любовью, я чувствую свой запах на твоей коже.

Он приподнял ее голову, чтобы заглянуть в глаза.

— Что-нибудь с Сандрой? Я это понял из разговора.

Гизелла состроила гримасу.

— Ее вышвырнули из Веллингтона. Она подделала фамилию на чьем-то сочинении.

Тру скатился с постели, закутавшись в простыню.

— Что ты делаешь? — спросила Гизелла, когда он встал.

— Ты будешь упаковывать вещи. Я буду только мешать.

Гизелла откинула голову на подушку. Она все еще выглядела прекрасно. Она видела это по его глазам.

— Я никуда не собираюсь.

Впервые со времени их знакомства Тру показался смущенным.

— А как же Сандра? Ты захочешь быть там.

— Зачем?

— Поговорить с ней. Утешить ее. В данный момент она нуждается в тебе больше, чем я.

— Какие у тебя основания думать, что она примет от меня какие-то утешения, Тру? В течение девяти лет она отвергала всякую мою попытку к сближению. А я приехала в Париж на три месяца не только затем, чтобы спать с тобой. На этой неделе у меня назначено несколько важных встреч. Мне потребовалось больше года, чтобы организовать их.

— Эти встречи важнее, чем твоя дочь?

— У меня больше нет дочери. Твоя сестра позаботилась об этом. О да, — сказала она прежде, чем он смог что-нибудь возразить. — Ты посодействовал мне в получении опеки над дочерью. Но было поздно. Твоя семья украла ее у меня. Теперь у меня осталась только моя компания. И я не намерена позволять, чтобы проделки школьницы отнимали время у моей предпринимательской деятельности.

— Не могу поверить, что слышу такое от тебя. Если ты действительно так считаешь, то ты не та женщина, за которую я тебя принимал. Поезжай к своей дочери, Гизелла. Ты ей нужна.

Гизелла встала и взяла халат.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем. Почему ты всегда отказывался помочь мне получить развод у Чарльза?

— Одно к другому не имеет никакого отношения.

— Еще как имеет! Когда ты посылаешь меня к дочери, я не верю тебе, Тру. Возможно, ты этого не сознаешь, но ты всегда инстинктивно ставишь на первое место свою семью. Именно поэтому ты не хочешь, чтобы я развелась с Чарльзом. Именно поэтому ты хочешь, чтобы я бросила все, над чем работала весь прошлый год, и помчалась утешать Сандру. Не из-за меня и даже не из-за Сандры, а только лишь потому, что так было бы удобнее Вейлам. Ну что ж, я не хочу делать то, что удобнее Вейлам. Я хочу поступать так, как удобнее для меня!

Снова зазвонил телефон. Гизелла посмотрела на Тру. Он продолжал одеваться. Она подняла трубку.

— Орлена? — Она взглянула на сердитое лицо Тру. — Нет, ничего важного.

— В следующем месяце я устраиваю небольшой прием на своей вилле в Болье. — Графиня начала перечислять имена своих гостей.

Гизелла слушала вполуха, наблюдая, как Тру собирает свои вещи. Он пристально посмотрел на нее, потом повернулся и вышел из спальни. Мгновение спустя она услышала, как хлопнула входная дверь.

Гизелла провела рукой по глазам, но даже намека на слезы не слышалось в ее голосе, когда она сказала графине:

— Позвольте, я сверюсь с расписанием моих деловых встреч, а потом перезвоню вам.

Хэллоран зажал уши руками, но пронзительный голос Шейлы и рокочущий бас Кифа проникали сквозь эту преграду. Вдобавок ко всему этому гаму в своей комнате плакала Дорин. Плакала она так жалобно, что сердце разрывалось на части, однако родители не обращали на нее никакого внимания.

— Хватит! — заорал Хэллоран. — Ведь вы не слушаете друг друга!

— А тебе какое дело? — рявкнул в ответ Киф. — Если бы у тебя была дочь, ты бы понимал, Пат.

— Как ты можешь возражать против такого хорошего привлекательного мальчика, как Хавьер? — спрашивала Шейла у мужа.

— Он пуэрториканец. Иностранец. Я даже имя его не могу произнести! — выкрикнул Киф.

— Ей только хочется встречаться с парнишкой, — сказал Хэллоран брату. — Ведь он еще не просил ее руки.

— Что хорошего ходить на свидания, если нет надежды на свадьбу.

— Отец Фланнаган считает, что он порядочный мальчик, — сказала Шейла. — Ты что же, себя выше священника ставишь?

— Замолчи, женщина, — пророкотал Киф. — Да, в моем доме я выше священника! Эти проклятые пуэрториканцы снова выгонят нас из нашего дома.

— Никак, у тебя тоска по давно прошедшим дням, Киф, — вмешался Хэллоран. Старое перенаселенное здание «Адской кухни» подлежало сносу по проекту расчистки трущоб — это до сих пор вызывало гнев у Кифа Хэллорана. Подобно многим своим друзьям, семья Кифа переехала в жилой комплекс «Амстердам», но теперь здесь численность пуэрториканцев и негров с Юга превышала число рабочих-ирландцев.

— Да, — сказал Киф. — Отец Фланнаган беспокоится только о том, чтобы пуэрториканцы продолжали снабжать его грешниками, тогда как наш брат вынужден перебираться на окраины. Ты не живешь здесь, Пат. Ты не слышишь кукареканья этих проклятых петухов каждое утро. Ты не видишь уличных банд.

— А разве ирландских парней нет в бандах?

— Разве он их оправдывает?

Звонок телефона не дал Хэллорану ответить. Когда Шейла взяла трубку, из приоткрывшейся двери высунулась головка Дорин с выражением надежды на зареванном лице.

— Если это мальчишка, повесь трубку, — грозно приказал Киф.

— Я передам ему, — сказала Шейла по телефону и, повернувшись к Кифу, повесила трубку. — Успокойся, обезьяна. Это звонили нашему Пату. — Дорин сразу же скрылась за дверью, и рыдания возобновились с новой силой.

— Что сказали? — спросил Хэллоран у Шейлы.

— Тебя вызывают в дом твоей хозяйки.

В любое другое время Хэллоран перезвонил бы и спросил, зачем он потребовался, поскольку хозяйки не было в стране. Но сегодня он лишь обрадовался предлогу уйти из этого дома.

— Убегаешь от нас? — съехидничала Шейла.

— Он не хочет вмешиваться в дела мужчины — хозяина в своем доме! — заорал Киф на жену.

— Меня вызывают на работу, и поэтому я ухожу. Но я должен сказать, что в этом деле ты не прав, Киф. На этот раз права Шейла. С Дорин не случится ничего плохого, если она будет встречаться со своим пуэрториканским дружком. Она хорошая девочка.

Лицо Кифа залилось краской.

— Ну тогда — скатертью дорога, — выкрикнул Киф. — Если бы ты или отец Фланнаган были женаты, возможно, тогда бы я послушался одного из вас. Она хорошая девочка только до тех пор, пока какой-нибудь мальчик не сделает ее плохой!

— Как это похоже на мужчину! — закричала Шейла. — Ты, наверное, думаешь, что каждая женщина всегда готова подставиться, как бродячая кошка?

— Почему бы мне так не думать, если я женат на тебе?

Когда Шейла подняла, взвешивая на руке, чашку, Хэллоран крадучись пробрался к двери. Уже на лестнице он услышал звон разбиваемой посуды.

В апартаментах хозяйки он узнал, что его собираются отправить на Гранд Сентрал Стейшн, чтобы встретить Сандру.

— Почему ты мне сразу не сказала об этом? — сердито выговаривал он горничной.

— Госпожа Дюран позвонила из Франции и приказала передать, чтобы вы приехали домой. А мисс Сандра позвонила после этого, — объясняла горничная, промокая глаза носовым платком.

Хэллоран узнал кружево. Он выхватил у нее полотняный квадратик и дал ей пощечину.

— Не воруй у хозяйки!

— Она сама дала его мне, — захныкала женщина, но не попыталась отобрать у него платок.

Хэллоран не обратил на нее внимания и сразу же отправился в гараж. По пути он выбросил носовой платок в мусорное ведро. Он не допустит, что бы платок снова попал к хозяйке, даже выстиранный, после того, как это существо высморкало в него свой нос!

К тому времени, как Хэллоран достиг Гранд Сентрал Стейшн, его гнев сосредоточился на Сандре Вейл. Экая уродина эта девчонка, говорил он себе, следуя за ней к машине, нагруженный ее багажом. Внешностью совсем не в мать пошла, хотя иному мужчине черные волосы и кожа цвета слоновой кости могли бы показаться привлекательными, если бы они были не на такой дылде. И все же он заметил, что ее тело двигалось так грациозно, что мужчины оборачивались и смотрели ей вслед.

И поведением своим она не походила на мать. Она уселась в машину, положив ногу на ногу, и даже не поблагодарила за то, что он придержал для нее дверь. Не успел он уложить пожитки в багажник и сесть за руль, как она уже курила сигарету.

Хэллоран обернулся и пристально посмотрел на заднее сиденье.

— Ваша мать знает об этой дурной привычке?

Она передернула плечами.

— Бросьте сигарету. В этой машине не курят.

Сандра посмотрела сквозь него, словно его не существовало, и отвернулась к окну, продолжая держать во рту сигарету. На протяжении всего пути до квартиры хозяйки запах табачного дыма подпитывал гнев Хэллорана.

Только он выгрузил багаж Сандры, как к нему подбежала одна из горничных и сказала, что его просили позвонить брату.

— Что-нибудь просили передать? — Горничная отрицательно покачала головой и пошла к двери. — Тогда захвати вот это, бездельница. — Хэллоран подтолкнул к ней чемоданы.

Весь багаж юной Сандры перенесли в ее комнату за два раза. Не успел он принести вторую порцию груза, как она, перерыв все в первой и разбросав одежду, переоделась и выпорхнула из дома.

Хэллоран наблюдал все это с мрачным выражением лица, но ничего не мог сделать. Он собрался было позвонить хозяйке во Францию и сообщить ей о поведении ее дочери. И он, будьте уверены, сделал бы это, если бы не боялся добавить ей забот. Последнее время она редко бывала дома. Если она не развозила свои товары по универмагам в Соединенных Штатах, то уезжала в Европу, чтобы наблюдать, как начнет функционировать парижское отделение «Косметической продукции Гизеллы Дюран». Каждую продавщицу в каждом магазине приходилось обучать работе в соответствии со стандартами Гизеллы Дюран. Любой покупатель должен был быть в индивидуальном порядке обласкан ею. Хозяйка горела таким ярким пламенем, что Хэллоран опасался за ее здоровье. Две недели назад она была в Техасе, затем поездом отправилась в Аризону и на Западное побережье, потом вернулась через всю страну обратно и улетела самолетом во Францию. Она теперь жила как цыганка, никогда не задерживаясь на одном месте более, чем на несколько дней. Ему очень редко приходилось возить ее, и он по ней сильно скучал.

Хэллоран спустился в кухню, чтобы позвонить брату.

— Ну наконец-то! — пророкотал Киф.

— Не кричи, я хорошо тебя слышу, — сказал Хэллоран.

— А я желаю кричать. В следующий раз, когда муж и жена выясняют отношения, будь добр не вмешиваться!

— Что у вас там случилось?

— Она ушла. — Киф заплакал.

У Хэллорана замерло сердце.

— Шейла?

— Нет, дурачина! Дорин! Дорин сбежала с этим парнем с сальными волосами из Пуэрто-Рико!

— Сбежала?

— В записке сказано «чтобы пожениться». А если нет, то я сверну ей шею, это я тебе обещаю. Тебе и отцу Фланнагану. Будете знать, как вмешиваться не в свое дело.

Хэллоран услышал, как где-то далеко что-то кричала Шейла.

— Заткнись, женщина! — прогремел Киф. — Что он мог бы сделать, если бы был здесь? Только взбаламутил бы всех.

Киф бросил трубку, и Хэллоран прислонился спиной к стене. Дорин. Она еще совсем ребенок. Рано ей думать о замужестве. Если бы он был там, она послушалась бы своего дядю Пата.

Лицо Хэллорана посуровело. Он бы и был там, если бы его не вызвали, чтобы встретить Сандру. Что за зловредная девчонка! А теперь вот, полюбуйтесь, что она сделала с его семьей.

Сандра лежала на кровати. Прошло три недели с тех пор, как ее выгнали из школы. И она начинала сожалеть об этом. Она надеялась, что у Уэсли и Ноэла найдется для нее время, но они были слишком заняты работой в «Вейл энтерпрайзиз». Когда Сандра была маленькой, она, бывало, жалела своих двоюродных братьев из-за того, что их отец погиб на войне. Но теперь дядя Тру, по-видимому, считает сыновей своей сестры-близнеца своими детьми.

До Сандры доходили сплетни о том, что у дяди Тру любовная связь с ее матерью, но она бывала в их обществе миллион раз, и они, казалось, были увлечены не столько друг другом, сколько каждый своим делом. К тому же оба они были стары для этого. Матери было почти тридцать шесть, а дядя Тру был на десять лет ее старше. Как и тетя Алекс, конечно, но она всегда выглядела моложе своего возраста. Если бы дядя Тру не отослал отца в Европу, тетя Алекс сейчас была бы здесь и у Сандры была бы возможность немного поразвлечься, а не сидеть здесь, в этой скучной квартире. Жизнь так несправедлива, думала она. Алекс следовало бы быть ее матерью, а не тетей.

Сандра потянулась к телефону, не потрудившись посмотреть на часы, и заказала разговор с виллой на юге Франции.

— Боже мой! — воскликнула тетя Алекс, когда служанка наконец ее разбудила. — Ты знаешь, сколько сейчас времени?

— Я хочу приехать к тебе, — сказала Сандра. — Пришли мне денег на авиабилет до Ниццы.

Алекс громко зевнула.

— А как же школа?

— Какая из них?

— Что такое?

— Та, где я училась? Или та, в которой я буду учиться? Меня выгнали из Веллингтона за мошенничество.

— О Господи, Сандра!

— Они ошиблись, тетя Алекс. Я не стала бы...

— Именно так обычно говорили мальчики.

По непонятной причине Сандра почувствовала гордость. Потом сочла своим долгом защитить двоюродных братьев.

— Они уже не мальчики, тетя Алекс. Они мужчины. Ноэлу будет двадцать пять, а Уэсли...

— Ради Бога, Сандра. Совсем не обязательно будить меня, чтобы напомнить, что у меня такие взрослые дети. — Она пробормотала что-то, но Сандра не расслышала.

— Ты не одна, тетя Алекс?

— Я поверю, что ты стала взрослой только тогда, когда поймешь, что такие вопросы задавать не следует. Где твоя мать?

— Кажется, в Париже, — сердито сказала Сандра. — Но я не собираюсь ей звонить.

— Пожалуй, я не стала бы этого делать. И уж наверняка не стала бы ее спрашивать, одна ли она в постели. Твоему дяде Тру это могло бы не понравиться.

«Так, значит, это правда?» — думала Сандра. В тишине дома она прислушалась к шумам на трансатлантической линии связи.

— Вижу, что ты не знаешь, чем себя занять, дорогая. Но у меня есть изумительное решение твоей проблемы.

Фальшивая задушевность ее тона подсказала Сандре, что, каким бы ни было это решение, оно не придется ей по душе.

— Так ты пришлешь мне деньги на билет?

— Ты знаешь, как мне хочется, чтобы ты была со мной, но если я разрешу тебе приехать, это будет эгоистично с моей стороны. Разве можно думать только о моих собственных интересах, а не о твоем благе! Нет, то, что тебе нужно, находится там, в Нью-Йорке.

— Надеюсь, не школа? Кто же ходит в школу, которая находится в большом городе?

— Решать проблему подыскания новой школы для тебя я предоставлю твоей матери. Нет, я имею в виду ее карликовую компанию. — Тетя Алекс презрительно фыркнула, показывая тем самым, что она думает о «Косметической продукции Гизеллы Дюран». — Мне пришлось немало потрудиться, но благодаря этому часть компании со временем будет принадлежать тебе. Я знаю, что сейчас ты не испытываешь чувства благодарности, но придет день...

— Что я, по-твоему, буду там делать? Развозить по домам косметику?

— Я хочу, чтобы ты изучила все об этой компании — снизу доверху. Когда-нибудь ты будешь управлять ею. Ты должна стать достойной этой обязанности.

— Но...

— Бери пример с Ноэла и Уэсли, — сказала ей тетка. — Разве их могло заинтересовать кораблестроение? Это скорее подходит Тру. Но они знают, что когда-нибудь они все это получат в наследство, и поэтому изо всех сил стараются изучить все, что связано с этим делом.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я лучше приехала к тебе? — жалобно спросила Сандра, понимая, что все доводы у нее иссякли.

— Я очень хотела бы. Но я должна думать о твоем будущем, как это делала всегда. Ты должна обещать мне, что заставишь себя тоже подумать об этом.

— Обещаю.

— Не пора ли уже сегодня предпринять какие-нибудь решительные шаги, а?

— Пора. Ты будешь гордиться мной, тетя Алекс.

— Я уверена в этом, дорогая. А теперь спокойной ночи.

Едва повесив трубку, Сандра вскочила с постели и перерыла весь свой гардероб. Интересно, как должен быть одет молодой, перспективный управляющий косметической фирмы?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Гизелла, все еще в неглиже, вышла на балкон своей парижской квартиры с маленьким зеркальцем в руках. Не обращая внимания на открывающийся вид, она придала зеркалу нужный наклон, чтобы тщательно обследовать текстуру своей кожи при безжалостном солнечном свете. Через несколько недель она еще на один год приблизится к сорока. Она с удовлетворением констатировала, что эта информация еще не оставила неизгладимого следа на состоянии ее кожи.

Как всегда, внезапное осознание того, что прошел еще один год, заставило ее вспомнить о Бенджамине. Теперь ему было бы одиннадцать лет. Гизелла представила его себе светловолосым круглолицым мальчишкой в бейсбольной форме. В основе этого образа лежала увиденная ею несколько лет назад в журнале фотография сына Брайана.

Она убрала зеркальце в футляр и налила себе вторую чашку кофе. Горничная, принесшая поднос с завтраком, оставила открытой дверь в гостиную, и Гизелла увидела, что красные розы, которые доставили вчера вечером, все еще стояли на столе и сквозь листву был виден конверт цвета слоновой кости. Она прочла записку и снова вложила ее в конверт, потому что на нее требовалось ответить. Она отхлебнула кофе из чашки, которую держала в руке, и скорчила гримасу: пока она размышляла над розами, кофе совсем остыл.

Арни Лод продумал каждый момент этого дня, не зная лишь часа, когда он начнется. Когда он приехал в парижское отделение «Косметической продукции Гизеллы Дюран», сама Гизелла была уже там. Анри, невозмутимый компетентный француз, пять лет проработал в Нью-Йорке, прежде чем вернулся в Париж, чтобы взять на себя управление этим филиалом «Гизеллы Дюран». Ему было известно, что его сотрудники подшучивали над его непослушной вьющейся шевелюрой, якобы придававшей ему сходство с пуделем, но никто не осмеливался сказать ему это в лицо. Тем утром он действительно чувствовал себя словно пудель, когда спешил поприветствовать своего работодателя, а потом следовал за ней по пятам, пока она во все совала нос и шарила по всем углам, вникая во все подробности работы парижского отделения, подобно рачительной домохозяйке, проверяющей, все ли идет как надо в ее хозяйстве.

Когда наконец она закончила с делами, Анри проводил ее в свою личную столовую при офисе, где ему предстояло угостить ее роскошным обедом с несколькими видами вин, у Анри появилась уверенность, что после такого обеда представленная им бюджетная смета будет утверждена до последнего пенни.

В тот момент, когда он отодвигал для мадам стул, в комнату торопливо вошла секретарша и сообщила ей, что ее срочно вызывает Нью-Йорк. Анри принял извинения мадам, когда она отправилась к телефону, но поклялся себе, что эта глупая корова, его секретарша, работает у него последний день.

— Джесси, что случилось? — спросила Гизелла свою секретаршу, взяв телефонную трубку.

— Мне не хотелось беспокоить вас, — сказала Джесси Фидлер, — но всю компанию трясет.

Она так долго молчала, что Гизелле показалось, что их разъединили.

— Алло, Джесси! Ты слушаешь?

— Извините, может быть, мне не следовало говорить вам об этом, но все остальные, по-видимому, считают...

— Опять проблемы с Чарльзом Ревсоном? Неужели его торговцы...

— Нет, эта проблема пока под контролем.

— Тогда что же?

— Сандра.

— Сандра?

— Она бывает здесь ежедневно. Во все суется. Обо всем выспрашивает. Вы знаете, как ранимы некоторые сотрудники в нашем бизнесе.

Гизелла фыркнула.

— Разве они не понимают, что она со временем будет владелицей значительной доли этой компании?

— Во всем виноват ее подход. Если бы она проявила к ним большее уважение, тогда бы, возможно, они отнеслись к этому с пониманием.

— Передай им от моего имени, что им придется с этим считаться, — сказала Гизелла с металлической ноткой в голосе. — Я рада, что она проявляет интерес к компании. И пусть не считают это вынюхиванием и выспрашиванием.

— Я передам это всем.

Официальный тон Джесси заставил Гизеллу смягчиться.

— Надо потерпеть до осени, — сказала она. — Пока я не отправлю ее в другую школу. Уверена, что каждый сможет еще немного потерпеть.

— Конечно, все смогут, — согласилась Джесси Фидлер, но ее тон заставил Гизеллу усомниться в ее искренности. — Да, я чуть не забыла сказать вам о рисунках.

— О каких еще рисунках, Джесси?

— О карикатурах. У вашей дочери злой талант. Я собрала все, что смогла найти, и отослала вам почтой. Я сама, увидев их, хохотала до упаду. Даже над карикатурой на меня, — горестно добавила она. — Когда увидите их, сами поймете, почему это вызвало такое сильное возмущение. Особенно карикатура на Эда Крауна, когда он проводит совещание. — Эд Краун был в косметической компании вторым лицом после Гизеллы. — Сандра предложила хорошую идею относительно нового направления в производстве продукции. А Эд, взбешенный карикатурой, не захотел ее выслушать. Вам никогда не приходило в голову продавать косметику для подростков?

— Неужели Сандра это придумала?

— Не только придумала, но и подготовила обоснование в фактах и цифрах. Если бы она была чуть тактичней, Эд ее выслушал бы. А теперь совещание закончилось скандалом, и оба они орали друг на друга.

— Не может быть, чтобы Эд вел себя подобным образом на совещании!

— Когда эти двое вместе, получается взрывоопасная смесь.

— Ему придется потерпеть до осени. Так и передай ему.

Гизелла повесила трубку. Анри уже был тут как тут, в полной готовности сопровождать ее назад в столовую. — Извините, — сказала она своему управляющему, — но мне что-то не хочется есть. Я, пожалуй, вернусь домой.

— Но... как же бюджетная смета, мадам?

— Пришлите мне ее сегодня во второй половине дня.

После ее ухода Анри отправился в свой офис и тут же уволил секретаршу. Потом, усевшись с карандашиком в руке, начал так сокращать цифры в бюджетной смете, чтобы мадам смогла утвердить ее даже в трезвом состоянии.

Гизелла подошла к розам. Она вынула из букета конверт, достала записку и перечитала ее. «Если ты наконец закончила свои дела, то как насчет того, чтобы встретиться со мной в Риме на следующей неделе? Тебе не хватает в жизни немножко солнца и веселья», — написал Тру своим размашистым почерком.

Она не имела никаких вестей от Тру и не виделась с ним около двух месяцев. С тех самых пор, как ей позвонила Агата Бэмфилд и сказала, что Сандру исключили из Веллингтона. Она не собиралась порвать с ним, но девять лет ожидания решительных шагов с его стороны переполнили чашу ее терпения. После того как ей возвратили Сандру, Гизелла ждала, что Тру скажет, что настало время развестись с Чарльзом и выйти замуж за него. Прошло больше года, пока она, наконец поняла что он не хочет и не имеет намерения жениться на ней. Она не была уверена, считает ли он ее неподходящей для себя партией, или же хочет защитить семейство Вейлов от позорного клейма. Но какова бы ни была причина, это означало, что он ставит на первое место свою семью, как это делал его отец и как это делала Алекс. В их отношениях появилось охлаждение. Они об этом не говорили, но холодок так и остался. Тру присутствовал в ее жизни, не требуя от нее никаких обязательств, но и сам не связывал себя ими, обрекая ее тем самым на весьма одинокую жизнь, вынуждена была признать Гизелла. Она все еще была молода, все еще красива, но надолго ли?

Она перечитала карточку. «Свои дела» — написал он. Можно было подумать, что руководство крупной корпорацией — это дело, которое можно завершить за несколько недель. «Твой карликовый бизнес» — называла это Алекс.

Гизелла пропустила пальцы сквозь волосы. Фактически компания прекрасно функционировала и без ее ежеминутного руководства. Встречи, ради которых она приехала в Париж, прошли успешно, особенно встреча с Эллефсоном, парфюмером. Компания Эллефсона была автором самых лучших в мире духов, и цена его сотрудничества выражалась в астрономической цифре. В глубине души Гизелла знала, что сейчас самое время выйти на рынок с новыми духами. Иначе «Косметическая продукция Гизеллы Дюран» так и останется «карликовым бизнесом», каких много. Правильно выбранные духи могли бы сослужить ей ту же службу, какую сослужила «Роса молодости» фирме Эсте Лаудер.

Она ждала этого момента почти девять лет, потому что всякий раз позволяла отговорить себя. На сей раз она была настроена решительно. Эллефсон предложил, по ее мнению, прекрасные духи. И теперь документы подписаны, и духи принадлежат ей. По этой причине она не смогла немедленно броситься к Сандре, когда ее исключили из школы. Из сегодняшнего разговора с Джесси по телефону Гизелла поняла, что если она возвратится сейчас, то это будет выглядеть так, будто она прилетела спасать Сандру. Не очень-то благородное для Сандры начало знакомства с компанией.

Если бы она рассказала Тру о цели своих парижских встреч, он стал бы возражать против вложения такой огромной суммы в производство новых духов. Он был против этого с самого начала. Правда, теперь он уже не являлся совладельцем компании. Выкуп его доли был правильным шагом. Она снова взглянула на записку. «Немножко солнца и веселья» — написал Тру. Возможно, он прав.

— Мадам что-нибудь желает? — спросила горничная.

— Унесите отсюда эти розы, — сказала Гизелла.

— Но, мадам, они еще так прекрасны.

— Уберите их отсюда.

Девушка слегка присела в книксене.

— Как вам угодно, мадам.

Оставшись одна в комнате, Гизелла позвонила графине.

— Орлена? Да, это Гизелла Дюран. Несколько недель назад я отказалась от вашего любезного приглашения, но у меня изменились планы. Не найдется ли у вас местечка для меня в списке приглашенных на ваш домашний прием?

— Конечно найдется, — сказала Орлена. — И у меня есть очень красивые кавалеры на ваш выбор. Надеюсь, мы сможем после этого прогуляться вместе на яхте?

Гизелла не колебалась.

— С большим удовольствием. Кое-кто мне только что посоветовал немножко солнца и веселья в жизни.

Закончив разговор с графиней, Гизелла снова позвонила оператору и заказала телеграмму Тру в Рим, состоявшую всего из одного слова: «Нет».

Хэллоран стоял около машины, ожидая появления мисс Сандры. Его раздражало, что он оказался всецело в распоряжении девчонки. Выбрав удобный момент, он обратился с просьбой к важной секретарше хозяйки позвонить Гизелле в Париж, когда девчонка начала свою глупую затею с работой в компании. Но это было бесполезно. Хозяйка не хотела понять, какова ее дочь на самом деле: всеми помыкает и к тому же всех баламутит.

Его Дорин была не такая. Племянница в конце концов вышла замуж и теперь ждала малыша. В ноябре, говорил Киф всем и каждому, но Хэллоран предполагал, что это произойдет скорее в октябре или даже в сентябре. Будь это не так, разве милая Дорин проявила бы открытое неповиновение своим маме и папе?

Вечером сотрудники компании Гизеллы шумной толпой высыпали на улицу, расходясь по домам. Сандра Вейл выделялась среди них своим ростом. Однако Хэллоран был вынужден признать, что было в этой девушке нечто притягательное. Она была похожа на фотомодель с обложки модного журнала.

— Отвезите меня домой, — сказала ему Сандра, не удосужившись ни поблагодарить его, ни подождать, пока он откроет для нее дверцу машины.

Проклятая сучка, думал он. Вся в тетку. Какое несчастье, что Господь наградил хозяйку таким сокровищем.

В своей каюте Гизелла взглянула на корабельные часы на стене, а затем села, чтобы просмотреть пакет с почтой, который она захватила с собой на борт. Она стала частым гостем на яхте графини и на ее чудесной вилле, расположенной на холме над Болье. На этот раз она прилетела по приглашению Орлены из Парижа в Афины. Один из членов экипажа встретил ее и довез вдоль побережья до Вульягмени, где стояла на якоре яхта графини. Сейчас они, снявшись с якоря на Майорке, вышли в аквамариновые воды залива Форментор.

Гизелла отодвинула в сторону почту и взяла игральные карты. Эд Краун одолевал ее просьбами вернуться в Нью-Йорк, и, по правде говоря, она пробыла в Европе значительно дольше, чем предполагала. Правда, компания только выиграла от этого. Ее дружба с Орленой сделала Гизеллу полноправным членом общества международных кочевников, известных как «перекати-поле». Она сама была лучшей рекламой своей продукции, подкрепляя это распространением среди новых друзей бесплатных образцов косметики. Но не в этом заключалась истинная причина ее нежелания возвращаться домой. Сейчас там находился Тру, и она знала, что как только вернется, ей придется строить новую жизнь — без него. Смириться с такой перспективой оказалось значительно труднее, чем она воображала.

Она немного разучилась раскладывать пасьянс, но карты вновь оказали на нее свое магическое воздействие, подумала она, сгребая их в кучу. Она вдруг поняла, что именно ей хочется сделать.

— Я решила получить развод, — сказала Гизелла Орлене. Они с графиней сидели в баре на верхней палубе. Орлена жестом позвала бармена, красивого испанца лет двадцати четырех — двадцати пяти. — Спасибо, Карлос, — сказала графиня. — Не пришлете ли ко мне Хьюберта?

— Следует ли сказать ему, что его присутствие требуется немедленно, графиня? — спросил Карлос.

— Нет, такая срочность ни к чему. — Когда за ним закрылась дверь, она вздохнула. — Негодный мальчишка! Никогда не спите с обслуживающим персоналом, дорогая. Из-за этого возникают проблемы с дисциплиной.

— Орлена! Неужели вы...

Графиня снова вздохнула.

— К сожалению, да. А теперь Хьюберт настаивает, чтобы я его уволила. — Хьюберт был на яхте старшим стюардом. — Полагаю, что из ревности. Я никогда не совершу подобной ошибки с Хьюбертом, потому что он слишком необходим для моего благополучия. — Она отхлебнула из стакана. — А теперь поговорим об этом странном заявлении, которое вы только что сделали, моя дорогая. Я обязана посоветовать вам не требовать развода. Нет, нет и нет.

— Но ведь вам известно, что я не виделась с Чарльзом много лет. Я во всех отношениях независима от него, в том числе и в финансовом.

— Но быть разведенной женщиной? Ну нет! — Хотя они были в просторном баре одни, графиня придвинулась поближе и понизила голос до конфиденциального полушепота. — Муж, особенно отсутствующий, так удобен, чтобы избежать всяких осложнений. Скажем, вы встречаете очаровательного мужчину, юного, как Карлос, но одного с вами класса, идеального кавалера...

— Жиголо?

— Я предпочитаю называть таких молодых кавалеров «минэ». Мужчины всегда ищут компании молоденьких женщин. Почему бы и нам не поступать так же?

— А какое это имеет отношение к моему разводу?

— Когда ваш кавалер с детским личиком является к вам с заверениями в вечной любви, умоляя выйти за него замуж, вы вытаскиваете из кармана мужа и говорите: «Я очень сожалею, мой дорогой».

Попытка графини изобразить на своем лице грусть была настолько комичной, что Гизелла рассмеялась.

— А если ваш муж потребует развода?

— О нет, моя дорогая. Наши мужья никогда не сделают этого. Видите ли, мы служим им для той же цели.

— Не понимаю. Для какой цели?

— У наших мужей есть одно общее обстоятельство, не так ли?

— Отсутствующие жены?

— Неужели вы этого не знали? — Словоохотливая графиня на какое-то мгновенье утратила дар речи. Потом она сказала: — Вы светская женщина, моя дорогая. Несомненно, вам известно, что некоторые мужчины любят мужчин?

— Вы хотите сказать, что Чарльз гомосексуален? — Гизелла рассмеялась. — Право же, Орлена. Подобные слухи обычно бесили его. Уверяю вас, он не такой.

— Понимаю, вы думаете так потому, что он спал с вами и поэтому был не таким. Но он такой, какой есть. Как и мой Сильвиан, и по этой причине я имею возможность полностью распоряжаться по своему усмотрению и собой, и своими домами, и своими драгоценностями, и... — Графиня сделала широкий жест рукой. — И всем остальным. То же самое будет с вами, если вы выбросите из головы эту глупую мысль о разводе.

— Но я не получаю от Чарльза денег.

— Он дает вам кое-что не менее ценное. Громкое имя.

— Не то, которым я пользуюсь, дорогая Орлена.

— Тем не менее это важно для вашего положения в обществе. И это мы обе знаем. — Графиня оглянулась через плечо. — А, Хьюберт. Что за гадкие вещи вы держите в руке? Неужели опять телеграммы?

Старший стюард передал Гизелле пачку посланий. Она быстро просмотрела их. Половина была от Сандры, а остальные, кроме одного, от Эда Крауна. Последнее послание было от Джесси Фидлер. «Сделайте что-нибудь!» — говорилось в нем.

— Этот ребенок сводит меня с ума, — вздохнула Гизелла. — Долгие годы я хотела, чтобы она интересовалась мной и моей жизнью, а теперь, когда я наконец достигла желаемого, я сожалею об этом.

— Не обращайте внимания, — сказала Орлена, как бы отметая проблемы плавным жестом руки. — Отправьте ребенка обратно в школу — там его место.

Гизелла отложила послание в сторону.

— Возможно, вы правы.

Сандра внимательно оглядела гостиную дома, который в понимании жителя Золотого Берега, был выстроен в английском стиле эпохи Тюдоров, и ей захотелось провалиться сквозь пол. Она слегка повернулась, чтобы встать спиной к своему кавалеру, и сказала Майре Хейворт:

— На кладбище, пожалуй, веселей, чем здесь.

Майра, миниатюрная девчушка с розовым личиком и кудрявыми волосами, хихикнула в ужасе.

— А вдруг кто-нибудь тебя услышит!

— Не услышат, если не установили подслушивающие устройства.

Ральф Мартин, кавалер Сандры, похлопал ее по плечу:

— Что ты сказала?

Сандра передернула плечами, чтобы сбросить его руку.

— Это не тебе. — Ну почему он не может понять ситуацию? Она так старательно игнорировала его, а он упорно продолжал стоять рядом, так что все присутствующие видели, что он ниже ее ростом. Ральф хотел взять ее за руку. Она убрала ее и скрестила руки на груди. Надо думать, если она будет продолжать грубо обходиться с ним, он отстанет и побудет где-нибудь подальше от нее, пока не придет время уходить домой. Сандре не везло. Одним телефонным звонком ее мать умудрилась перевернуть всю жизнь Сандры. Сначала она сообщила, что осенью отправит дочь в какую-то калифорнийскую школу. А пока Сандра будет заниматься дома.

— А как насчет моих дней относительно компании? — спросила Сандра.

— Они наделали довольно много шуму, — сказала мать. — Гневные протесты доносились даже сюда. Мне хотелось бы спросить тебя, Сандра, неужели ты на самом деле думала, что я уволю Эда Крауна по первому твоему слову? Он очень хороший управляющий.

— Он грубый и противный.

— Я этого не замечала.

— Тебя здесь нет. А я здесь. Он обращается со мной как с ребенком.

— Сандра, ему уже за сорок. Ты для него ребенок. Ты говоришь, что заинтересована в том, чтобы сделать компанию Гизеллы Дюран лучше. Попытайся понять, мне нужно, чтобы там был кто-то, кто справится с управлением компанией, когда я в отъезде.

— Если ты его уволишь, я могу управлять компанией за тебя.

Гизелла фыркнула, и Сандра смущенно поежилась.

— Тебе еще нет семнадцати. Не кажется ли тебе, что ты еще слишком молода?

— И Ноэл и Уэсли начали работать у дяди Тру, когда они были в моем возрасте.

Шутливость исчезла из голоса Гизеллы.

— То, что делают или не делают Вейлы, меня не касается. Я хочу, чтобы ты оставила в покое компанию. И никаких больше стычек с Эдом Крауном. — Даже при воспоминании об этом разговоре у Сандры вспыхнули щеки, но это было еще не самое худшее. Мать сказала ей, что организовала для Сандры и Майры Хейворт выход с двумя мальчиками на вечеринку к Кэти Фриленд. Сандра хорошо относилась к Майре. Они знали друг друга с начальной школы. Но Кэти была одной из подруг Фелисии Хадсон в Веллингтоне. А Ральф... Конечно, из Европы мать не могла видеть, что Сандра на голову выше Ральфа, сына старой школьной подружки матери.

— Принести тебе еще пунша? — спросил Ральф.

Сандра повернулась и посмотрела на него, словно на незнакомца.

— А нет ли там чего-нибудь спиртного?

— Сандра! — в ужасе воскликнула Майра.

— Ну и шутница ты! — сказал Ральф, взяв ее чашку.

— Сандра, ты не хочешь пойти в комнату для девочек? — спросила Майра, когда ее кавалер удалился вместе с Ральфом.

— Нет, спасибо.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Говори.

— Пойдем наверх. — Майра взяла ее за руку и потащила по лестнице.

Когда они поднимались по лестнице, навстречу спускался мальчик, постарше возрастом. Сандра моментально заметила, что мальчик красив: светловолосый, крепкого сложения, более того, высокого роста. Если бы он был моим кавалером, я могла бы надеть туфли на каблуках, подумала она и улыбнулась, проходя мимо него. Мальчик улыбнулся в ответ, и ее сердце затрепетало. Она где-то видела его лицо. Заинтригованная, она посмотрела ему вслед.

— Кто это? — спросила она у Майры.

— Кавалер Фелисии Хадсон. Он учится в колледже.

Сандра остановилась от неожиданности.

— Фелисия здесь?

Майра потянула ее за руку.

— Пойдем же!

— Что с тобой случилось? — спросила Сандра, когда Майра затащила ее в ванную комнату. — Ведь я тебе рассказывала, что сделала Фелисия.

— Только не затевай здесь скандала. Я обещала Кэти, что ты воздержишься от своих фокусов.

— Не следовало обещать, потому что я ведь могу и выкинуть фокус. Это самая скучная вечеринка из всех, на которых я бывала. — Сандра подошла к зеркалу. Она выглядит скорее на двадцать один год, а не на шестнадцать, подумалось ей. За последние несколько недель она, наблюдая за обучением продавщиц в компании матери, научилась обращаться с макияжем.

Но Майра еще не закончила свою речь.

— Мне кажется, что ты не понимаешь, какую приобретаешь репутацию. Исключение из Веллингтона — это худшее, что может случиться с девочкой. Не знаю, в какую школу тебя примут после этого.

— Если у родителей есть деньги, школы всегда найдутся.

— Но не хорошие школы, — с важным видом сказала Майра.

— Не вижу, какое это имеет значение, — ответила ей Сандра.

— Ты действительно безнадежна, а? Ну, я не намерена терять тут время с тобой. Ты готова вернуться вниз?

— Иди, я приду.

Как только Майра ушла, Сандра, покопавшись в сумочке, выудила оттуда пачку сигарет, которую носила с собой уже несколько недель. Она закурила и посмотрела на свое отражение в зеркале. Теперь я выгляжу как женщина, а не как подросток, оценила она и улыбнулась своему отражению.

Спускаясь вниз, Сандра остановилась на лестничной площадке, чтобы затянуться сигаретой и посмотреть на сборище. В дальнем углу большой гостиной она увидела Ральфа, который с чашкой пунша в каждой руке терпеливо ждал ее возвращения.

Бедняга Ральф. Навязали ему такую дылду! Сандра пожалела его и снова начала спускаться по лестнице. В этот момент она заметила студента колледжа со смутно знакомым лицом, который улыбнулся ей. Он встретился с ней взглядом и вопросительно поднял бровь.

У нее что-то болезненно сжалось внутри, но удобный случай поквитаться с Фелисией был слишком хорош, чтобы его упустить. К тому же мальчик был высокого роста. Сандра кивнула, и студент вновь улыбнулся ей. Она сосредоточила все внимание на ступеньках, чтобы не упасть.

Когда она наконец спустилась, Ральф встретил ее с чашкой пунша.

— Вот и ты, — сказал он. Потом заметил в ее руке сигарету: — Ты уверена, что это следует делать? — Он посмотрел через плечо в сторону наблюдавших за порядком взрослых.

— Абсолютно уверена. — Она схватила чашку и быстро осушила ее. — Здесь так жарко. У меня пересохло в горле. Не принесешь ли мне еще чашечку?

— Конечно, с удовольствием, — сказал Ральф.

Когда он скрылся в толпе, подошел студент.

— Вам так же скучно, как мне?

Она наслаждалась новым ощущением, вынужденная закинуть голову, чтобы посмотреть на него.

— Было, до этого момента.

— Ваш приятель возвращается.

— Какая жалость, что меня здесь не будет.

Когда они отъезжали от дома Фрилендов, фары дальнего света, высвечивая обрамляющие дорогу кусты рододендронов, делали ее похожей на вход в пещеру.

— Как ты оказалась на этом детском сборище? — спросил Сандру студент.

— Что о них говорить! Как вас зовут?

— Брай Ролингс. А тебя?

— Сандра Вейл.

— Да ну? Дочь Чарльза Вейла?

Когда она кивнула, он сказал:

— Мне кажется, наши отцы когда-то были друзьями.

Она пожала плечами.

— Ну и что?

— А то, что вполне возможно, что я тебя полюблю, но не брошу, как обычно поступал с остальными девушками.

Ролингс? Так вот где она видела его лицо. В школе. На семейной фотографии Лиз.

— Твоя сестра и я были соседями по комнате в Веллингтоне, — проболталась Сандра.

— Ты жила в одной комнате с Элизабет? Но ей всего шестнадцать лет.

— Пару лет назад, — быстро соврала она. — Я была в выпускном классе.

Брай притормозил в конце длинной аллеи, ведущей к дому. Когда он повернулся к ней, она увидела его озадаченный взгляд при свете лампы приборного щитка. Он собрался спросить, сколько ей лет. Сандра придвинулась ближе и прижалась к нему.

— Я завидую этим остальным девушкам, — сказала она.

— Каким остальным девушкам?

— Которых ты полюбил и бросил.

— Не завидуй им. — Он прикоснулся губами к ее губам. Она впустила его ищущий язык.

— Здорово! — выдохнул он. — Ты действительно кое-что особенное. — Он обнимал ее одной рукой, прижимая к себе ее тело, а другой — вел машину.

Сердце Сандры колотилось.

— Куда мы едем?

— Увидишь.

Когда Брай свернул с основного шоссе, проехав между двумя гранитными столбами, она почувствовала разочарование. Она надеялась, что он снова ее поцелует, а он, очевидно, везет ее еще на какую-то вечеринку. Но тут она увидела, что строение, видневшееся в сумерках в конце подъездной аллеи, было всего лишь обуглившимся остовом одного из старых лонгайлендских особняков.

— Кто там жил? — спросила она, когда они вышли из машины.

Он открыл багажник и достал одеяло, скатанное в тугой сверток.

— Кто знает? Все равно теперь их нет. — Он взял ее за руку и повел к краю спуска с холма, обращенного к Саунду. — Тут где-то были ступеньки.

Они осторожно спустились на пляж, где стоял уцелевший лодочный сарай. Издали его стены, заросшие вьющимися растениями, выглядели почти целыми. Когда они подошли ближе, она увидела окна с разбитыми стеклами и прогнившую крышу из кипарисовых досок.

— Это сюда мы идем?

— Здесь не так плохо, как кажется.

Внутри сарая пахло сыростью и плесенью. Брай отпустил ее руку и встал на колени, чтобы развернуть сверток. В темном углу, куда не проникал лунный свет, что-то зашуршало, и Сандра попятилась.

— Это белки. — Брай раскатал одеяло. Внутри свертка оказалась бутылка рому, несколько банок кока-колы и два стакана. — Садись, — предложил он и стал смешивать два коктейля.

Сандра осталась стоять.

— Это приготовлено для Фелисии?

— Ты знаешь Фелисию?

— Ты сегодня с ней пришел на вечеринку?

— Почему ты спрашиваешь?

— Так с ней?

Брай передал ей стакан.

— Да, с ней. И она здорово разозлится, что я бросил ее у Фрилендов.

Сандра глотнула из стакана. Много рому и очень мало кока-колы. Она еще никогда не пробовала теплую кока-колу. И не пила таких крепких напитков.

— Ты бы и ей смешал такой коктейль?

— Нет. Она еще ребенок. Не то что ты. — Он похлопал рукой по одеялу рядом с собой.

Сандра села, и он немедленно обнял ее. Мысль о том, что она увела его у Фелисии, заставила ее затянуть поцелуй дольше обычного.

— Блеск! — сказал он, отрываясь от нее. — Ну ты и мастер целоваться! — Он допил стакан. — Хочешь еще?

К тому времени, как они допили третий стакан, его руки трогали ее тело под юбкой. Она постанывала от ощущения, которое вызывали у нее его пальцы.

Когда он неожиданно откатился от нее, она протянула руку, чтобы вернуть его.

— Ты захватила что-нибудь с собой, — спросил он хриплым голосом.

— Я не...

— Поставлена диафрагма?

— Нет.

— Я сейчас вернусь. — Он бросился от нее в темноту — и пол лодочного сарая заскрипел под его шагами. Мгновение спустя она почувствовала, как он снова лег рядом с ней.

— Нам не следовало бы... — сказала она, когда он, засунув руку под юбку, нащупывал пояс ее штанишек.

— Все будет о'кей, — заверил он. — Я надел резинку.

Когда он вошел в нее, она вскрикнула. Не успел он качнуться пару раз, как, застонав, упал на нее.

— Извини, — пробормотал он, уткнувшись в ее шею. — Ты вела себя так... я не догадался, что ты девственница.

Он все еще находился внутри, правда, сильно уменьшившись в размерах.

— Не беспокойся об этом, — сказала она, спрятав лицо у него на груди. — Я рада, что это у меня случилось с тобой.

— Я тоже, — сказал он. Он лежал на ней, не двигаясь. Мгновение спустя он пробормотал: — Со мной это тоже в первый раз. Я таскал эту резинку в бумажнике целых три года.

Она подняла вверх руку и коснулась его щеки.

— Брай, — прошептала она.

— Хорошо, — отозвался он. Брай прижал губы к ее губам, и она почувствовала, как он начал снова расти, набирая силу. Он начал двигаться внутри нее, и у нее перехватило дыхание от удовольствия.

Как хорошо, что матери Сандры все еще нет в городе, думал Брай Ролингс, возвращаясь перед рассветом в родительский дом. Заниматься любовью в постели, наверное, несравненно лучше, чем на полу полусгнившего лодочного сарая. Едва переступив порог, он остановился, чтобы снять ботинки.

— Не трудись, Брай, — сказала Флоренс Ролингс из гостиной. — Я не сплю. — Она включила свет.

— Извини, мама.

— Приготовить тебе кофе?

— Я бы лучше немного поспал.

— Где ты был, Брай? Опять шляешься до рассвета.

Она вдруг заплакала. У Брая что-то оборвалось внутри. Она столько раз плакала из-за отца, что он дал себе слово: из-за него она плакать не будет. Он подошел к ней и обнял за плечи.

— Не надо плакать, мама.

— Что здесь происходит? — спросила его сестра Элизабет, заглядывая в комнату. — Почему мама плачет? — Десятилетняя Фрэнни уставилась на Брая огромными глазищами, как будто он был великаном-людоедом.

Он провел рукой по волосам.

— А ну-ка, марш в постель. Обе. Вас это не касается.

— С кем ты был, Брай? — спросила Флоренс. — С кем-нибудь из этих хулиганов из школы?

— Я был с девочкой, мама.

— С какой девочкой? Мы знаем ее родителей?

— Я знаю, — сказала Элизабет. — Он встречался с этой ужасной Сандрой Вейл.

Брай почувствовал, как напряглось под его рукой тело матери.

— Что значит «ужасной»? — спросил он у сестры.

— Это она была моей соседкой по комнате, о которой я тебе рассказывала. Та, которую выгнали из Веллингтона.

— Отправляйтесь в постель, — прикрикнула Флоренс Ролингс на дочерей. Брай встал со стула. — Одну минутку, Брай. Я хочу кое-что сказать тебе.

Звонок этой девочки не был для Флоренс неожиданностью. Она даже дала горничной указание передавать телефонную трубку ей, если Брая будет спрашивать женский голос.

— Кто говорит? — спросила она.

— Сандра Вейл. Брай дома?

— Он уже уехал в школу.

— Уже? Но...

— Он уехал раньше, потому что я попросила его об этом. Я не хочу, чтобы он встречался с такой девушкой, как вы.

— Как я... Но вы меня не знаете, госпожа Ролингс.

— Я знала вашу мать, мисс Вейл. Этого достаточно. Не звоните больше моему сыну. — Она решительно положила трубку. И улыбнулась. Она почувствовала удовлетворение. По крайней мере Брая она спасла от мертвой хватки одной из женщин семейства Вейлов.

Остальную часть вечера Сандра проплакала. Глаза распухли, взгляд помрачнел. Когда служанка ушла спать, Сандра заказала разговор с Европой.

— Тетя Алекс! — выпалила Сандра, когда Александра Мейнворинг взяла трубку, — случилось нечто ужасное! — и снова расплакалась.

Алекс подождала, пока рыдания Сандры стихли, а затем обо всем подробно расспросила.

— Бедная Сандра. Никто не предупредил тебя. Думаю, это следовало бы сделать мне, но кому захочется рассказывать девочке такие вещи о ее матери!

— Какие вещи, тетя Алекс? Я не понимаю.

— Мне кажется, нет никакой возможности, щадя тебя, обойти острые углы в этой истории. Так что буду с тобой жестоко откровенна. Флоренс Ролингс имеет веские причины ненавидеть твою мать и не разрешать своему сыну встречаться с тобой.

— Но Брай сказал мне, что его отец и мой были друзьями.

— Были. И от этого еще ужасней выглядело то, что твоя мать соблазнила Брайана Ролингса.

У Сандры перехватило дыхание.

— Я этому не верю.

— И я не поверила сначала. Пока она не забеременела от Брайана Ролингса и не попыталась выдать его ребенка за сына Чарльза...

— Ты имеешь в виду Бенджамина?

— Твои родители разошлись из-за смерти Бенджамина. Они разошлись потому, что Гизелла оказалась неверной женой. Ты простишь меня за то, что я не рассказала тебе об этом раньше? Ты была еще такая маленькая. Я старалась оградить тебя, и в результате тебе пришлось узнать об этом таким образом... Извини меня. — Сандра почувствовала, как горят ее щеки.

После разговора у Сандры осталось одно желание — плакать. Но слез не было.

Прибытие Гизеллы домой сопровождалось большой суматохой. Сандра увидела ее в холле в окружении десятков чемоданов. Мать вошла в гостиную и огляделась вокруг.

— Я забыла, как безвкусно выглядит эта квартира, — сказала она вместо приветствия. — Первое, что я собираюсь сделать, — это подыскать новое жилье.

— Я думала, что тебе квартира нравится, потому что наверху живет дядя Тру, — сказала Сандра.

— Разве это имеет какое-нибудь значение? — Она обняла Сандру. — Мы сегодня поужинаем вместе, и ты расскажешь мне, как идут твои дела с репетитором.

И она пошла дальше, красивая, изумительно пахнущая. Сандре хотелось снова обнять мать. Забыть все ужасные вещи, которые рассказала ей тетка. Но тут она вспомнила о Брае и о том, что она потеряла.

— Все организовано, — сказала Сандре Гизелла в тот вечер за ужином. — Ты отправишься в школу на последней неделе августа. Таким образом, у нас еще будет масса времени, чтобы обновить свой гардероб. — Она помолчала, пока служанка вносила горячее. — Итак, чем ты здесь занималась?

Сандра подняла на нее глаза.

— На прошлой неделе я разговаривала с женой твоего старого друга.

Гизелла улыбнулась.

— Неужели? Какого старого друга?

— Брайана Ролингса.

Сандре было приятно видеть, как побледнела мать. Спасибо, тетя Алекс, думала она. Правда — изумительное оружие.