Всё сложно

Глава 1

Лори

В тот момент, когда я просматриваю почту и вижу приглашение на свадьбу в конверте цвета слоновой кости, моё сердце сжимается в груди. Мысленно возвращаюсь на четырнадцать лет назад, к той ночи, когда я ещё могла это остановить, но ничего не сделала.

В то время мы учились на первом курсе университета Урбана, и попали с подружками на домашнюю вечеринку. Не помню, чей это был дом, или какой был день недели, или даже что было на мне надето тем вечером. Но отчётливо помню, что мы играли в «Я никогда не…». Играли мы с Эйденом и его тогдашней девушкой, а Джейс был где-то в стороне, вероятно, облепленный одинокими девицами.

К тому моменту я уже опустошила несколько рюмок. Одну за потерю девственности. Вторую за перелом кости в пятом классе. Третью за то, что сама себя гуглила, — знаю-знаю, мне и самой неловко. Четвертую за вторжение на чужую вечеринку, и возможно, мы её немного сорвали, не помню. Пятую за то, что прочитала целую книгу за день, да и разве есть люди, которые никогда этого не делали? И шестую за то, что дала фальшивый номер. Да, не круто, я знаю, но я не люблю конфликты, даже такие незначительные типа, как сказать незнакомцу, что я не хочу давать ему свой номер. Именно поэтому я всегда выбираю путь наименьшего сопротивления.

Я только успела выпить рюмку за фальшивый номер, как настала очередь Трейси Диллон.

Типичная дрянная девчонка нашего курса, она встретилась со мной взглядом, начиная:

— Я никогда не… — она сделала паузу, рассматривая меня со злобным блеском в глазах. — …Не была влюблена в своего лучшего друга!

Вызов.

И, должно быть, шесть шотов, которые на тот момент уже были во мне, заставили его принять. Потому что я посмотрела Эйдену прямо в глаза, даже не заботясь о том, что рядом с ним сидит его девушка, и выпила седьмую рюмку за вечер.

Я выпила.

А он нет.

Не знаю, почему мои мысли спустя столько лет возвращаются к той ночи, когда я провожу пальцем по конверту из дорогой хлопковой бумаги. Может быть, потому, что моё подсознание лучше меня знает, что в ту ночь что-то могло измениться. А может, это всего лишь очередная моя попытка принять желаемое за действительное. Я до сих пор помню ошарашенное выражение лица Эйдена, когда я выпила рюмку. Его сомкнутые челюсти, ведь он не притронулся к своей. И то, как он нахмурился, когда сильные руки подхватили меня подмышки и подняли с пола. Затем я оказалась на руках у Джейса, и он унёс меня прочь от игры.

— Ты уже достаточно выпила на сегодня, Лола, — сказал мой второй лучший друг, используя прозвище, которое он использовал тогда, когда хотел меня отругать. — Я отвезу тебя домой.

— Но мне было весело, — запротестовала я.

— Поверь, завтра ты скажешь мне спасибо.

Слишком пьяная, чтобы возразить ему, я помахала Эйдену через плечо Джейса, когда мы покидали дом. Не помню, как мы добрались до общежития. Скорее всего, я заснула в объятиях Джейса по дороге. Но утро после этого — ещё один из тех моментов, которые навсегда останутся в моей памяти.

Эйден постучался в мою дверь рано утром и с серьёзным видом спросил, можем ли мы поговорить. Это был мой звёздный час. Вчера вечером я забросила удочку, а сегодня утром сама же на неё и клюнула. Вместо того, чтобы признаться Эйдену в своей безграничной любви я струсила и сказала, что если под «разговором» он имеет в виду угостить меня пиццей и одним из его знаменитых коктейлей против похмелья, то я за обеими руками. Ведь, честно говоря, я никогда не чувствовала себя хуже, и не могла вспомнить ничего из прошлой ночи. Прикинулась дурочкой, спросила «как прошла вечеринка?»

Боже, как я ненавидела себя, когда увидела выражение облегчения на его лице.

Судя по всему, кризис миновал. Никому не придётся разбираться с безответной влюблённостью и нежелательными чувствами глупышки Лори. Мы бы могли снова стать тремя амиго, как мы себя называли, — трио, в котором я считалась неким бесполым существом — не совсем мужчиной, как те двое, но и не той, с кем можно встречаться. За все годы нашего знакомства ни Джейс, ни Эйден не проявляли интереса к чему-то более интимному, чем просто обнимашки. Неважно, смотрела ли я фильм в спортивном костюме, ходила по клубам в мини-юбках, да даже если мы спали вместе на одной кровати во время путешествий. Ничего не происходило. Меня зафрендзонили с самого первого дня.

Сейчас, побеждённая только одним видом этого шикарного конверта, я прислонилась к входной двери в поисках хоть какой-то поддержки. Уж никак не ожидала, что такая бомба вывалится из моего почтового ящика, когда я вернусь домой после долгого рабочего дня.

Я не должна чувствовать себя настолько застигнутой врасплох, но это так. Слишком рано рассылать приглашения на свадьбу. Эйден сделал Кирстен предложение всего несколько месяцев назад. Несмотря на то, что я видела кольцо, посты о помолвке в Instagram, была на вечеринке по случаю помолвки, — какая-то часть меня всё ещё надеялась, что он не женится на Кирстен.

Я идиотка.

Конечно, Эйден женится на Кирстен. Она идеальная женщина — красивая, стильная, весёлая, с головой на плечах, из хорошей семьи. У неё есть всё.

А у меня? Я просто неумеха. Не могу удержать парня дольше нескольких месяцев, ведь тайная влюбленность в лучшего друга разрушает большинство отношений с самого начала. И мои увлечения немножечко странные — ни одно из них не годится для супружеской жизни.

По мере того как по моему сердцу расползаются новые трещины, в моей голове всё больше укореняется желание разорвать письмо на миллион маленьких кусочков. Вместо этого я роняю письмо на пол, и, держась за стены, направляюсь к моему любимому безопасному месту — дивану. Чтобы добраться до гостиной, мне приходится пробираться через груды старых романов, захламляющих мою квартиру, — странное хобби номер один: я спасаю книги от уничтожения.

Почему некоторые книги нужно спасать? Потому что, когда продажи романа замедляются и даже длительное пребывание в разделе распродаж не помогает увеличить тираж, несчастные книги возвращаются в типографию и уничтожаются. Они называют это — переработка вторсырья.

Я вздрагиваю, думая о стопках безликих книг, отправленных в машины для переработки. Я не выношу, когда во время чтения сгибают краешек страницы, поэтому изо всех сил стараюсь не задеть корешок во время чтения. Именно по этой причине, наблюдение за процессом переработки книг оставило неизгладимый шрам в моей душе.

Как у меня появилось это хобби? Менеджер одной из типографий — мой пациент (я семейный врач, и это единственное достижение в моей жизни), он разрешает мне спасать некоторые книги, которые собираются отправить в шредер (даже звучит жутко). В итоге освобождённые мной романы переезжают ко мне и захламляют пол, пока мне не удаётся перепродать их через Интернет или на гаражных распродажах. Некоторые я жертвую бесплатно в маленькие библиотеки. Но большинство книг просто не продаются, и в итоге лежат у меня в квартире очень, очень долго.

Я уворачиваюсь от очередной покосившейся стопки антиутопических романов и добираюсь до гостиной. На диване меня ждут четыре кота, — и это странное хобби номер два: я также спасаю животных. Зависимость началась с кошек и распространилась на кур, стоило мне переехать в коттедж с уютным задним двором. Я всегда любила кошек, но на курочек перешла после того, как посмотрела травмирующий документальный фильм о куриных фабриках, который также превратил меня в вегетарианку.

В отличие от книг, мне приходится устанавливать строгие ограничения на количество домашних животных, которых я могу содержать. Я не в состоянии содержать больше четырёх кошек и шести куриц одновременно.

Я плюхаюсь на диван, устраиваясь между Лией, рыжей с полосками табби¹, и Чуи, моим рыжим длинношёрстным котёнком. Но даже это не помогает успокоить мои нервы. Во рту сухо, а сердце колотится в груди так, как будто я нахожусь на грани полномасштабной панической атаки. Я опускаю голову, обхватываю колени руками и делаю несколько глубоких, и, как я надеюсь, успокаивающих вдохов.

Гирлянда на ёлке ярко мигает мне прямо в лицо и, хотя обычно я наслаждаюсь этими вспышками, сейчас они усиливают наступающую тревогу. Конечно, праздники закончились. Просто я ещё не успела убрать ёлку. Хотя, не сказать, что я особо тороплюсь. Я люблю Рождество и тот уют, который дарят дому новогодние огоньки.

Наверняка Кирстен — одна из тех людей, которые убирают ёлку 26 декабря.

Вздрагиваю.

И, возможно, она подходит Эйдену. Ему нужен кто-то организованный и работоспособный, не обременённый багажом из примерно тысячи книг, четырёх кошек и шести кур. Возможно, увидев, как он женится, и услышав его клятву в вечной любви к другой женщине, я наконец-то излечусь от безответной любви к нему. От болезни, с которой я живу всю свою сознательную жизнь.

С того момента, как я встретила Эйдена в колледже, я поняла, что он — тот самый, но никогда не признавалась ему в своих чувствах. В самом начале я даже подталкивала его пригласить Кирстен на свидание, когда он думал, что она слишком шикарна для него (я была полностью согласна и до сих пор так думаю). Единственная причина, по которой я посоветовала ему пойти с ней на свидание, заключалась в том, что я считала, что она совершенно не подходит ему и что они не продержатся дольше пары свиданий.

Трусливая дура!

Я стала такой бесхребетной зимой на первом курсе, когда влюбилась в него по уши.

У нас с Эйдоном совпал курс «Введение в биологические исследования», самый странный из всех, которые были у нас в том семестре. Профессор Джордж Квиллиам был человеком неординарным и на первом занятии прочитал нам лекцию о том, что научные исследования на 90 % основаны на соблюдении правил, а 10 % — на их нарушении. Затем он спросил, кто из нас нарушал правила. Мы с Эйденом подняли руки. Джейс не поднял.

Биологические исследования были не единственным общим предметом, ведь мы втроём вместе учились на биомедицинском факультете. Но тогда мы ещё не дружили. Они были крутыми ребятами, совершенно не из моей лиги ботаников. Куда бы они ни пошли, все на них оборачивались. Джейс и Эйден были самыми сексуальными первокурсниками в кампусе. Оба высокие, спортивные и широкоплечие. Джейс, темноволосый, с глазами цвета океана и точёным профилем, который заставил бы Давида Микеланджело нервно курить в сторонке. С его пухлыми губами, уголки которых постоянно приподняты в кривой, уверенной ухмылке, он был воплощением непринуждённого, бесконечного очарования. И Эйден, блондин, мечта любой американской женщины. Его лицо красивое, элегантное и не тронутое морщинками — словно портрет на стене музея. Но выражение его лица никогда не было надменным, а голубые глаза всегда были нежными и тёплыми. Джейс был олицетворением опасности и острых ощущений. Эйден — ангел, случайно упавший на землю.

Так что, да, я и раньше их замечала. Но, несмотря на наши общие занятия, они ни разу не заговорили со мной, да и я с ними тоже. У меня никогда не получалось легко заводить друзей, а после четырёх месяцев проживания с соседкой по комнате, я едва чувствовала себя в своей зоне комфорта. Именно по этой причине, я точно не собиралась подкатывать к двум самым крутым парням своего курса с какой-нибудь нелепицей, я старалась придерживаться правила «не высовывайся».

Но в первый день весеннего семестра всё изменилось. Курс был факультативным, и народу там было гораздо меньше, чем обычно, — всего десять студентов. И именно на первом занятии я умудрилась поругаться с профессором. Научная среда — единственная, где у меня нет проблем с высказыванием своего мнения — особенно если это нужно для защиты одного из моих пациентов. Но, что я точно усвоила для себя в тот день, — уверенность в себе не всегда является плюсом.

Квиллиам посмотрел на нас, законопослушных неудачников с поднятыми руками, и ухмыльнулся.

— Итак, ребята. В качестве первого домашнего задания вам нужно будет немного нарушить правила. Фронт борьбы за освобождение садовых гномов недавно проник на мой задний двор и разорил мою коллекцию. Поэтому ваше первое задание, и вы должны выполнить его до следующего занятия — украсть садового гнома.

Студенты переглядывались между собой со смесью удивления и хмурых взглядов по типу «этот парень вообще в своём уме?». Но, конечно, мне пришлось быть той самой кретинкой, которая подняла руку и спросила:

— Простите, профессор, но какое отношение садовые гномы имеют к биологии?

— Ах, мисс… — он сделал паузу, чтобы свериться со списком студентов и уточнить мою фамилию. — Арчибальд. Как я уже сказал, ни одно великое научное открытие не было сделано без нарушения нескольких правил.

Я поморщилась, и он обратился ко мне:

— Вы хотите что-то добавить?

— Да. Если предположить, что мы принесём вам гнома, что заставит вас поверить в то, что мы действительно украли его, а не просто заказали по Интернету?

— Отличная мысль, мисс Арчибальд. Экспресс-доставка — это чума нашего века. Давайте договоримся, что каждый из ваших гномов должен выглядеть соответствующе, — он посмотрел на нас поверх очков, — и на случай, если вы надумаете схитрить, я должен предупредить вас: помимо биологии, я также имею степень по прикладной химии и смогу это определить.

Это заявление вызвало множество гневных взглядов на меня со стороны одногруппников, поэтому я воздержалась от комментариев по поводу того, что могу просто заказать старого гнома на eBay.

Оказалось, что не могу. К тому времени, как я вернулась домой и зашла на eBay, четыре из пяти гномов, на тот момент выставленных на продажу, и которые могли добраться до Урбаны к следующему уроку, уже были проданы. Оставшийся гном стоил четырёхзначную сумму, которая превышала мой студенческий бюджет. Видимо, непомерное ценообразование было ещё одной чумой нашего времени.

Вот так следующим вечером я, одетая во всё чёрное, в чёрной шапочке и чёрных перчатках, прогуливалась по жилым кварталам небольшого студенческого городка в поисках садовых гномов, которых можно было бы похитить. Я шла по переулку, стараясь быть незаметной, когда Джейс и Эйден догнали меня. Джейс стащил с моей головы шапку и покрутил её на пальце.

— Ты нас спалишь, разгуливая по улицам в такой подозрительной одежде. У тебя на лице написано — «воровка садовых гномов», Арчибальд.

— Неправда, — прошипела я, пытаясь вернуть свою шапку.

Но Джейс поднял руку, и я не могла её достать.

Эйден лишь улыбнулся.

— Ты выглядишь немного подозрительно, Лори. Можешь хотя бы снять перчатки?

Я была поражена тем, что он знает моё имя (что они оба знали), и пробурчала:

— Я не хотела оставлять отпечатки пальцев, к тому же, холодно.

Джейс ухмыльнулся.

— Даю слово, что следователь даже не будет заводить дело.

Я язвительно хмыкнула в ответ на его слова.

— А ты эксперт?

Именно тогда Эйден взъерошил мне чёлку (в то время это было в порядке вещей), и я обомлела.

— Мы сделаем это или нет? — спросил он. — Мы с Джейсом нашли идеальный дом, там весь сад обставлен жуткими гномами.

Джейс надел мою шапку и начал бежать трусцой, опережая нас.

— Как думаешь, мы получим дополнительные баллы за кражу Белоснежки?

К следующему занятию мы украли три отвратительных украшения для газона. Мы сдали их, получили обещанные баллы, и это стало началом нашей дружбы. Мне, обычно застенчивой и стеснительной, было необъяснимо легко тусоваться с ними.

Вероятно, потому что я не знала их в детстве. Для них я была просто Лори Арчибальд, занудой, и нарушительницей правил на занятиях по медицине, и никогда не была «тихоней», как меня называли в Сарасоте, городке во Флориде, где я выросла.

Я родилась с небольшой расщелиной нёба, немного похожим на заячью губу, но, по иронии судьбы, мой врождённый дефект в сто раз труднее обнаружить. В дошкольном возрасте дети смеялись надо мной из-за моего гнусавого голоса, а в начальной школе всё стало ещё хуже. В итоге, когда пошла в первый класс, я практически не говорила, из-за страха, что надо мной будут смеяться.

Только когда наш семейный терапевт вышел на пенсию, и нам пришлось перейти к новому врачу, мне поставили правильный диагноз. Эта женщина изменила мою жизнь, именно благодаря ей я всегда мечтала стать врачом, так же помогать и менять жизни людей. В итоге, мне сделали небольшую операцию и устранили дефект. Но надо мной всё равно смеялись, так как я отставала в речевом развитии и слегка шепелявила, что, в конечном итоге, превратило меня в застенчивого ребёнка, у которого никогда не было друзей. И даже спустя годы, когда моя речь уже в полном порядке, мне иногда кажется, что я ещё толком не научилась говорить. По крайней мере, если судить по тому, как я боюсь дискуссий.

В любом случае, в ночь грандиозной кражи гномов, я впервые почувствовала себя самой собой. К сожалению, именно в ту ночь я навсегда попала во френдзону. С Джейсом меня это не смущало. Он всегда казался слишком диким для меня. Но Эйден, уравновешенный, милый, заботливый, весёлый, великолепный Эйден, — определённо моя вторая половинка. Только он об этом не знает.

Сердце снова учащённо забилось, а мысли вернулись к конверту из слоновой кости, украшающему пол в коридоре. Я не могу оставаться один на один с письмом, которое ждёт меня внутри и определённо грозит разбить мне сердце. И уж точно не могу открыть его в одиночку.

Воротник блузки душит меня, мне нужен воздух. Срочно нужно на улицу.

Я встаю, доливаю кошкам воды и сыплю корм, наполняю кормушку для кур, собираю яйца, которые ещё предстоит продать на фермерском рынке в субботу, беру ключи и выхожу из дома всего через двадцать минут после того, как пришла.