Вскрываем карты!

Глава 16

— Илюха, больше мне тебя учить нечему, — лицо моего друга и наставника было как никогда просветленным, как у директора какой-нибудь верфи при спуске на воду очередного атомного ледокола или еще какого крупного корабля. — Отныне ты мастер, ибо даже я, один из самых крутых в России специалистов игры не способен ничего тебе противопоставить. С твоей памятью и цепким глазом, парень, ты, пожалуй, самый лучший и не только в нашей стране.

От этих слов учителя у меня почему-то засвербело в носу.

— Но Илья Борисович…

— Ну что, Илья Борисович?! — хмуро посмотрел на меня мой единственный друг в этом мире и наставник, отказавшийся в свое время ради любимой женщины от карьеры профессионального шулера и осевший в кондовой российской глубинке на скромной должности истопника детского дома. — Боисся? Не стоит бояться, эвон, посмотри на птах небесных, рано или поздно даже эти божьи твари прекращают носить черьвяков в гнездо, дескать, пи…дуйте на хер. Нет, ты не подумай, я тя вовсе не гоню, заходи, поболтаем, выпьем, ты — чаю со своими любимыми сливовыми подушечками, я — водочки или чифиря. Но учить мне тебя уже нечему. Единственное, что я хотел бы сказать по завершении процесса обучения, коль сел за карточный стол, держи морду кирпичом и не гоняйся за мелочёвкой, карты вскрывай лишь в тот момент, когда на кону сконцентрированы все деньги, которые ты можешь забрать, и ты уверен в том, что они уже твои. Оно, может быть, для тебя банально звучит, но как говорили древние латиняне: «Aut Caesar, aut nihil», что по нашенски означает: либо всё, либо ничего.

Меня всегда удивляла способность наставника перемежать речь человека интеллигентного весьма образованного и начитанного разного рода жаргонизмами, грубым матом и прочими словесными перлами сомнительного свойства. Сам же Илья Борисович требовал от меня абсолютно грамотной литературной речи, и при малейшей попытке украсить её каким-нибудь нецензурным вывертом, или простонародным сленгом я получал по губам и наставление, мол, на него не смотри, такого старого пня, как он уже не перевоспитать, и популярно доводил до моего сведения, что вставлять в свою речь матерные словеса и всякую кондовую местечковую хрень, годно для дворовой гопоты с четырьмя классами и тюремным коридором за плечами, но никак не грамотному амбициозному парню, коего тот воспитывает.

Неожиданно морщинистое лицо Ильи Борисовича Ананьева начало трансформироваться в какую-то гротескную маску. В какой-то момент передо мной предстала Луговская Ирина Спиридоновна, та самая «графиня», что выиграла в штос мою бессмертную душу, а потом, находясь уже в образе демона, внедрила её в тело фактически умершего сельского парнишки. Наконец и холеное лицо Луговской начало расплываться…

Во что оно могло превратиться я так и не узнал, ибо проснулся в холодном поту и крайне расстроенных чувствах. Некоторое время лежал, не осознавая, где я и что со мной. Постепенно все-таки начал приходить в себя. Тьфу ты! Экая хрень во сне привидится, аккурат перед предстоящим вылетом нашей авиагруппы на реальное боевое задание.

Ну да, я не оговорился, мы всё-таки уложились в отведенный государем императором двухмесячный срок. Более сотни самых скоростных в Российской Армии истребителей «Стриж», каждый из которых прошел серьезную модернизацию и теперь это, своего рода, летающая мини-крепость, основательно защищенная от пуль, снарядов и магии противника, способная не только ударить по наземным целям, но дать достойный отпор вражеской авиации посредством курсовых орудия и пулемета, также модифицированных посредством магии с целью усиления пробивной способности снарядов и пуль.

Каждый одаренный в составе экипажа, отвечающий за наводку и сброс боеприпасов имеет при себе три, а кое-кто и четыре перстня-артефакта, заполненных до упора авиабомбами и контейнерами с термобарическими боеприпасами.

Кстати, я как-то раньше не упомянул о специфике применения зарядов объемного взрыва. Если обычная авиабомба летит к цели традиционным способом, то есть банально мчится вниз под действием земного тяготения, падение контейнера с оксираном замедляется специальным комплексным заклинанием магии воздуха и земли, чтобы сбросивший его борт успел уйти на безопасное расстояние от эпицентра взрыва. Оно, конечно, если бомбардировка объекта происходит с высоты пяти-восьми километров, термобарический взрыв вполне безопасен для самолета, а вот на более низких высотах «Стриж» может запросто получить такого пенделя от подрыва собственной же такой бомбы, что мало не покажется, несмотря на укрепленный магией корпус и мощную силовую защиту. Но это в том случае, если бы контейнер с оксираном падал на землю без замедления.

И еще один момент, поскольку полет намечается продолжительным по времени, мне пришлось разработать специальный артефакт-подгузник. Согласитесь, будет весьма неловко, если по возвращении героя на базу от него будет нести за версту дерьмом и мочой. А так, делай свои дела прямо в комбинезон, все испражнения тут же попадут в специальный внепространственный контейнер. Впрочем, это уже весьма специфические тонкости, о которых можно было бы и не упоминать, так что прошу прощения у рафинированных эстетов, если каким-то образом зацепил их особенное восприятие реальной жизни. В качестве же своего оправдания замечу, что на войне питающихся радугами и какающих бабочками розовых пони не бывает.

По большому счету, я мог бы еще очень и очень долго распространяться о тех инновациях, которые были применены нашей группой артефакторов при подготовке бортов к полетам. Даже в том случае, если самолет будет сбит, пилот и его напарник легко опустятся на землю или воду с помощью парашюта-артефакта. При попадании на территорию противника летчики окажутся в плену. Это не критично, поскольку в этой реальности повсеместно практикуется вполне гуманное отношение к плененному противнику, особенно к офицерскому составу, принадлежащему, как правило, к благородному сословию.

Тут стоит отметить, что и у японцев нет того боевого фанатизма, что присутствовал в первой моей реальности, поскольку, в свое время, большинство хранителей самурайских традиций полегло в сражениях с исчадьями, хлынувшими потоком из прорывов иной реальности. Справедливости ради, здешние самураи в самый критический момент не бросили своих крестьян на произвол судьбы, грудью встали на их защиту. Опять же, о перипетиях первых десятилетий после появления Прорв на Японских островах можно рассказывать очень долго и очень много, так что об этом поговорим как-нибудь в другой раз.

Удивительно, сколько мыслей появляется в голове человека после его пробуждения. Пришлось помотать головой, дабы отогнать всё лишнее и ненужное. Нечего себя заводить и нервировать перед важным событием. Всё, что можно было сделать для подготовки боевых вылетов уже сделано. Координаты целей для бомбометаний и их словесное и визуальное описание поступили в наше распоряжение трое суток назад. Время «Ч» назначено. Экипажи самолетов тщательнейшим образом проинструктированы. Для каждого борта определен индивидуальный объект атаки, точнее, группа таковых, поскольку бомбовая нагрузка «Стрижа» позволяет уничтожить не одну батарею ПВО противника или береговое укрепление, а целый укрепрайон, и еще останется для ликвидации какого-нибудь патронно-снарядного заводика. Насчет «заводика» — это я так условно, ибо после выполнения основной боевой задачи, каждый экипаж волен самостоятельно выбрать цель для атаки. Главное требование, чтобы это были не мирные города и другие поселения, а военный завод, боевой корабль, аэродром, или еще что-нибудь в этом роде.

Если подумаете, что всеми этими предполетными заморочками занимался исключительно я, вы очень сильно ошибетесь.

Как лицо ответственное за проект «Немезида» в общем, я, разумеется, принимал самое активное участие в процессе инструктажа пилотов и вторых номеров экипажей. Однако, я все-таки не профессиональный летун. Так что всей замысловатой спецификой занимался командир нашей летной части подполковник Ерофеев Степан Иванович, лётчик-асс с колоссальным багажом опыта боевых действий за плечами, приобретенным в нескольких войнах с нашими беспокойными закавказскими соседями, а также в составе российского экспедиционного корпуса в Северной и Южной Африке и некоторых странах Южной Америки, которую в этой реальности Латинской не называют, ибо говорящих на испанском или португальском граждан тут не так уж и много. Там ныне преобладает голландский, французский и английский в весьма причудливом сочетании с исконными индейскими наречиями. Я это к тому, что при общении со Степаном Ивановичем у пожилого летуна частенько проскальзывают разного рода забавные словечки и целые фразеологические обороты.

Так вот, возвращаясь к подготовке к вылету, подполковник Ерофеев ставил перед каждым экипажем его боевую задачу с указанием целей на топографических картах и показом фотографий означенных объектов, если таковые имелись — всё это было изъято мной из недр главного японского военного ведомства (тут уж без ложной скромности). Моя же задача, состояла в том, чтобы обрабатывать летчиков ментально, дабы информация укладывалась в их головах в полном объеме и верном порядке.

Итак, проснулся как обычно по выработавшейся за время военной службы привычке в шесть утра. Сегодня спал на базе в собственных апартаментах — небольшой комнатушке с кроватью при штабе. Время общего вылета авиагруппы назначено на восемь вечера по местному времени, то есть в час дня по московскому.

Как мне поведал в приватном разговоре полковник Мухин, ровно в шестнадцать ноль-ноль по Москве, когда все наши самолеты будут на подходе к целям, государь император вручит японскому послу декларацию об объявлении войны Японской Империи. Таким образом, с точки зрения международной дипломатии все будет чики-пуки, а тот факт, что всего лишь через пару минут на головы японцев посыплются авиабомбы никого не волнует, главное, буква соблюдена. Поэтому задача нашей авиагруппы подойти к объектам пусть даже с небольшим опозданием, но никак не раньше назначенного срока. Вот такие политические игрища. Даже в намечающемся кровавом замесе царь-батюшка хочет выглядеть эдаким чистоплюем-рыцарем в белых перчатках и сияющих доспехах, для которого международные законы войны святы. И не приведи Господь хотя бы одному из наших бортов ударить по японцам ранее назначенного срока, то есть дать возможность европейским горлопанам в очередной раз облить словесными помоями святую Русь-Матушку. А я так думаю, что в любом случае западники «метнут словесного говнеца на вентилятор». Оно именно так всегда и происходит. Так что пора бы привыкнуть их императорскому величеству и перестать метать бисер перед свиньями. Эвон, его покойный батюшка без оглядки на «цивилизованный Запад» взял и переселил буйных поляков и хитрожопых финнов в Сибирь-Матушку. Ничего, живут себе в отрыве от корней, в небо не улетают (как в одной песне из прошлой моей жизни пелось). Ан нет же, беспокоится Федор Николаевич о своей репутации, несмотря на то, что всякий раз стараниями западных крикунов именно мы оказываемся виноватыми даже в тех случаях, когда нападали на нас. Удивительно, но в той реальности все было точно так же, любят на просвещенном Западе, мягко говоря, искажать историю в выгодном для них свете. Хотя, чего это я вдруг расфилософствовался? Неужто от волнения?

В принципе, задача для «Стрижей», способных развивать максимальную скорость до шестисот пятидесяти километров в час, гарантированно выполнимая. Мы с своевременно подойдем практически ко всем намеченным объектам. Лишь отдельные две пары бомбардировщиков припоздают к общему празднику. Они отправятся к Формозе, дабы навести там шороху, по пути и по необходимости нанося удары по военной инфраструктуре японцев, располагающейся на гряде относительно мелких японских островов в Восточно-Китайском море. Вот такая диспозиция в угоду банальному политиканству. Для нашей группы вопрос, когда бомбить врага, в общем-то не важен. Просто мою душу нет-нет да царапнет, некое угодничество императора российского перед своими коронованными «братьями», «сестрами» и прочими иностранными «кузенами», кои, на самом деле, родней по крови ему не являются, ибо на Руси этой реальности подбирать пару для лиц императорской крови принято из граждан империи, одаренных граждан. Лишь в редких случаях некоторые члены императорской фамилии заключают браки с иностранками и иностранцами, при этом они теряют право на престолонаследие и нехилое финансовое содержание из монаршей казны. Впрочем, обо всех этих тонкостях, опять-таки, как-нибудь в другой раз.

После завтрака Степан Иванович по армейской традиции предложил занять личный состав чем-нибудь полезным, например, изучением матчасти истребителя «Стриж», или углубленным разбором армейских уставов и прочих уложений. По идее, он прав, основная задача командира развлекать подчиненного, так, чтобы у того не оставалось свободного времени на всякие ненужные и смертельно опасные для самого него и окружающих телодвижения. Но я с ним на этот раз не согласился. Люди и без того перегружены информацией, разумеется, волнуются, пусть перед вылетом развеют мозги и хорошенько отдохнут.

Сам я лечу вторым членом экипажа с подполковником Ерофеевым в качестве пилота. Чуть выше мною было уже упомянуто, что всем экипажам поставлена индивидуальная боевая задача, подробно излагать полную диспозицию я не стану. Лишь в общем еще раз упомяну, что наша главная задача — нанести сокрушительные удары по ПВО противника на всей территории Японской Империи, а также, по сосредоточенным в Южной Корее средствам прикрытия сухопутных войск и кораблей врага от ударов с воздуха. Разумеется, и про Формозу (иными словами, Тайвань) не забыли, но об этом я уже упоминал. Также в задачу шести бортов входит нанесение ударов по Третьему и Пятому японским флотам, курсирующих в Тихом океане. Если полностью уничтожить не удастся, хотя бы изрядно их пощипать, остальное довершат наши боевые группы кораблей. Пара «Стрижей» займется уничтожением кораблей, занимающихся доставкой грузов и личного состава на Корейский полуостров. Что касаемо оккупированных японцами территорий Китая, туда мы не суёмся, за исключением лишь Формозы, захват которой и оккупация русскими войсками запланированы Генеральным штабом, с царёва, разумеется, одобрения. Должна же империя прирастать землями, иначе это не империя, а какое-то недоразумение. Так что судьба острова уже определена, быть ему отныне Россией. Что же касаемо его обитателей, непримиримые будут вычислены ментатами и выселены в Китай, лояльные начнут старательно учить русский, а там и казачки подтянутся, и крестьяне из перегруженных населением европейских территорий, станут выращивать рис и экзотические фрукты со всякими «бананасами» и отправлять кораблями в Рассею-Матушку.

Что же касаемо нашего с Ерофеевым полетного задания, в первую очередь мы должны нанести удар по мощным береговым укреплениям, расположенным на полуострове Босо и побережье Токийского залива, дабы освободить подход нашим надводным и подводным кораблям и воздушным бомбардировщикам для атаки на сосредоточенную там самую мощную группировку японских боевых кораблей. Все прочие флоты Страны Восходящего Солнца значительно слабее этой, с ними относительно легко справятся российские военно-морские и военно-воздушные силы.

Откровенно говоря, по мере приближения часа вылета меня охватывал всё усиливающийся мандраж. Для успокоения нервов пришлось заняться медитативными практиками. Оно вроде бы после случившегося совсем недавно приснопамятного прорыва иной реальности в Марьиной Роще для меня любое море должно быть по колено. Ан нет, по непонятной причине эти самые предательские колени начинают вибрировать, а в душе зарождаются разного рода дурные мысли, которые даже озвучивать не хочется из-за соображений суеверного характера. Ну да, мнительный я стал в плане суеверий, признаюсь. А кто бы не стал, после всех невероятных приключений, которые выпали на мою долю за последние пару-тройку лет?

Проанализировав свои переживания, пришел к выводу, что опасаюсь все-таки вовсе не за себя, а в целом за свою лётную группу. Нет, я не сомневаюсь в способности того или иного экипажа выполнить поставленную боевую задачу, всё равно, какой-то внутренний «бес» так и старается вывести меня из равновесия, подкидывая разного рода варианты провальных атак. Осознав суть, нет, не проблемы, скорее, тревожащего фактора, выкинул прочь из башки предстоящий вылет, вооружился вовсе не мудрой, скорее, глупой книжкой о приключениях бравого земного вояки, каким-то чудом занесенного аж на Марс. Там среди аборигенов он навел изрядного шухера. Освободил народ марсианский из-под злого ига олигархической группы, нешадно его эксплуатировавшей, и, женившись на марсианской принцессе, сам, в конечном итоге, стал Асударем Анпиратором Всея Красныя Планеты. Книжка мне слегка напомнила прочитанные в детстве «Аэлиту» Толстого и цикл Берроуза про марсианские похождения Джона Картера. Мне, разумеется, известно, что на Марсе нет разумной жизни и неразумной тоже, все равно, чтиво неожиданно меня увлекло и позволило убить время до самого вылета.

К назначенному сроку все сто десять бортов были выведены техниками из подземных ангаров и впервые за все время существования «Немезиды» выстроились на обширной предстартовой площадке. Зрелище, скажу вам, впечатляющее. Ровные ряды готовых к вылету грозных воздушных машин и стоящие рядом с ними экипажи, с высоты одной из сопок смотрелись весьма и весьма внушительно.

Впрочем, долго любоваться своим воздушным флотом я не стал. Дал команду через магический громкоговоритель:

— Всем экипажам по машинам! Первой четверке начать взлет, остальным быть готовыми к вылету по команде.

Кстати, никаких «От винта!», самолет легко заводится нажатием кнопки, после чего выкатывается на взлет на определенную позицию в составе своей стартовой четверки, и по мере освобождения ВПП от предыдущей группы начинают разбег и взлет. После отрыва от земли, стартовые группы разбиваются на пары и продолжают полет к заданным целям. Летим практически все, кроме нашего с подполковником экипажа именно парами, для подстраховки и вообще, на всякий пожарный случай. На первой стадии, как уже отмечалось выше, полет осуществляется за счет магии. Непосредственно над территорией противника переходим на керосин. Оно хоть двигатель внутреннего сгорания значительно шумнее магического, но из астральных проекций, откуда осуществляют слежение за воздушным пространством японские маги-наблюдатели, самолет практически выпадает, а шум моторов с высоты пяти-восьми тысяч метров практически не достигает земной поверхности. Спускаться ниже я категорически запретил своим летчикам, поскольку прицельное заклинание от Изюмова-Тонского вполне позволяет наносить снайперские удары по наземным целям даже с высоты десяти-двенадцати километров.

Сбежав со склона сопки, я вполне успел к вылету своего борта, даже подождать минут пять пришлось. Как уже упоминалось, в отличие от всех прочих экипажей, наш с подполковником Ерофеевым самолет летел без сопровождения, поскольку, благодаря моему магическому дару, он был защищен и замаскирован на порядок лучше всех прочих аэропланов, а борт-напарник мог демаскировать нашу группу. К тому же, «бомбовой нагрузки» при мне было аж десять внепространственных двухсоткубовых контейнеров — по перстню на каждый палец, даже на оба больших.

Итак, после старта, каждая двойка ушла к своей цели в автономном режиме, с соблюдением запрета на любые виды обмена информацией, как в радио, так и в магическом диапазонах. Разрешено лишь покачивать крыльями и делать знаки руками, если самолеты находятся в пределах визуальной доступности. Выход в эфир будет разрешен лишь по выполнении тем или иным бортом боевой задачи и после его выхода в безопасную зону над акваторией Японского моря.

Через пару минут после взлета я потерял визуальный контакт со своей воздушной эскадрой. Однако еще долго имел возможность фиксировать магические сигнатуры практически всех бортов. При этом отмечал курс каждого из них на виртуальной карте, в своей голове. Во всяком случае, до тех пор, пока они находились в радиусе двух сотен километров от меня. Вообще-то я вовсе не ставил целью осуществлять за кем-то из своих орлов контроль. Отслеживал от нечего делать, поскольку в управлении полетом самолета участия не принимал, а убить время каким-то образом было нужно.

Над центральной частью Японского моря мы обогнали двигавшуюся в направлении Японии боевую армаду летающих крепостей-дирижаблей серий «Кашалот» и «Левиафан» Российских ВВС в сопровождении разного рода мелочёвки в качестве прикрытия. Эти монстры способны наносить противнику не только бомбовые удары, также вести прицельный артиллерийский и пулеметный огонь по наземным и воздушным целям. Более того, каждый из них может запросто взять на борт до пятисот бойцов вместе с бронетехникой, тяжелым вооружением и приличным боезапасом. То есть, десяток таких монстров вполне способны высадить на территорию противника пару мотопехотных полков. А сотня, аж целую армейскую группировку, способную выполнять не только тактические, но и стратегические задачи. При подлете к неровной линии коптящих сизым дымом, сгоревшего в топках мазута выхлопных труб воздушных гигантов, я убедился, что большая часть их несет на своем борту именно десантные группы. Ну да, с бомбардировкой противника вполне справятся две тысячи тяжелых самолетов-бомбардировщиков типа «Грифон» и «Феникс», каждый с сотней тонн бомбовой нагрузки на борту (я ничуть не преувеличиваю — магия в этом мире способна на многое) и успешно завершат начатый нами разгром врага. Главное, чтобы по не очень скоростным и весьма габаритным воздушным целям не ударила ПВО противника. Но это уже наша задача. Помимо зенитных батарей и береговых крепостей целями нашей группы также являются аэродромы японцев и места базирования дирижаблей, включая условно гражданские, ибо взлетной полосе по барабану какой борт с нее взлетает пассажирский или военный, то же самое про аппараты легче воздуха. Но это уже отдельные детали, подробно мусолить их мы не станем.

Спустя четверть часа после того, как наш борт обогнал воздушную армаду бомбовозов, мои магические синапсы отметили пару кильватерных колонн кораблей, движущихся в том же самом направлении, что и мы. Это уже наш доблестный флот. После того, как береговые укрепления японцев будут уничтожены нашими авиаторами, российские флоты блокируют корабли противника в местах их дислокации и задавят тяжелыми «чемоданами», именно так военные моряки как в той, так и в этой реальности называют снаряды калибром от шести дюймов (примерно 152 миллиметра) и выше. Удивительная схожесть полета военной мысли даже в таких, казалось бы, мелочах.

При подлете к острову Хонсю, Степан Иванович перевел аппарат с магического питания на керосин. Как следствие, возник ровный и довольно громкий гул самолетного двигателя. Я же со своей стороны сделал так, чтобы все активные магические артефакты, за исключением навигационных приборов, перешли в режим пассивного ожидания.

От северной оконечности полуострова Ното до восточного берега полуострова Босо, прибрежные укрепления которого нам предстоит уничтожить, по карте триста семьдесят пять километров, то есть минут сорок лету. Сверился с механическим хронометром и с удовлетворением констатировал, что аккурат успеваем к назначенному Генштабистами и государем императором сроку.

Скорее всего, именно в этот самый момент автомобиль японского посла Изаму Миядзава подъезжает к воротам Спасской башни. Не знаю, ожидает ли он такой подлянки от «длинноносых варваров», коими азиаты любят обзывать всех без исключения представителей европеоидной расы. Впрочем, хитроватый азиатский прищур вызывает в моей душе не меньшее отторжение, нежели у япошек мой и вовсе никакой не длинный, вполне себе аккуратный нос. Это они в Армении, Грузии и еще где-нибудь в Закавказье не побывали, вот уж где шнобели на каждом шагу, всем шнобелям — шнобели. Прошу прощения за тавтологию.

Над горным массивом Кисо прошли без проблем, лишь кое-де нас основательно потрясло из-за восходящих и нисходящих потоков воздуха. Однако болтанка продолжалась недолго. На береговые укрепления Босо зашли со стороны Тихого океана на высоте пяти километров. С удовлетворением отметил, что следящие за воздухом японские маги никак не отреагировали на появление такой маломерной цели, как наш «Стриж». Вот и хорошо.

Дождавшись назначенного часа, прошелся вдоль укрепленной фортами береговой линии, при этом в нужный момент открывал «магические люки» в нужном порядке. Для начала сбрасываю на голову противника пару обыкновенных авиационных бомб, в задачу которых входит подавление потенциального магического купола, тут же следом отправляю пять-шесть десятков точно таких же боеприпасов вместе с парой дюжин бочек оксирана. Пока бомбы с усиленной магией начинкой дырявят многометровые бетонные перекрытия закрытых капониров и разносят в хлам наземные вращающиеся артиллерийские башни, термобарические боеприпасы планируют в нужное место. По прибытии в назначенную точку срабатывает сначала распыляющий аэрозоль заряд тринитротолуола, а через какое-то время инициирующий. Разогретое до четырех тысяч градусов облако плазмы, накрывает все на поверхности земли и проникает внутрь фортов через до этого проделанные в бетоне фугасами многометровые отверстия. Как результат, массовая гибель личного состава из-за распространяющейся по подземным переходам огненной стихии, а также инициация боеприпасов, складированных в подземных хранилищах, а это, к общему «празднику», подрыв многих дополнительных сотен тонн качественного тротила и пороха.

Приписывать себе чужие заслуги не стану. Данную тактику разработали, с учетом специфики наших возможностей, специалисты Главного артиллерийского управления Российской Империи, более знакомые с устройством японских крепостей. За что я им искренне благодарен. Как оказалось, методика весьма эффективная, поскольку после каждого моего удара в ночной темноте на поверхности земли творились Адъ и Израиль (по выражению одного умника-писаки из первой моей реальности). Благо мы находились достаточно высоко и успевали отойти от эпицентров взрывов на безопасное расстояние.

Побережье полуострова Босо прошли на довольно низкой скорости где-то за полчаса. Выйдя на его южную оконечность, Степан Иванович направил борт вдоль также неплохо укрепленного побережья Токийского залива. Впрочем десяток батарей на входе не стали для нас уж очень сложными целями. Разбомбили в хлам. Следующей нашей задачей было нанести бомбовый удар по кораблям, сосредоточенным в акватории залива.

И вот ту-то нас ожидало серьезное разочарование. Как оказалось, экипажи линкоров застать врасплох нам не удалось. Штатным магам, коих там что блох на паршивой собаке, удалось скооперироваться и возвести над главной военно-морской группировкой противника непробиваемую магическую защиту. С болью в сердце я наблюдал, как взрывы многих сотен авиа и термобарических бомб растекаются в небесах огромными огненными пузырями без какого либо ущерба для вражеских бортов. М-да, полсотни одних лишь линейных кораблей первого класса, более сотни крейсеров и куча кусачей мелочёвки. Определенно, флот Японии на порядок превосходит по своей совокупной мощи боевой флот островной империи первой моей реальности времен Русско-Японской войны начала двадцатого века и в значительной степени современный Российский. Нашим морячкам будет сложно одолеть эдакую силищу, если такое вообще возможно.

Сверху было отлично видно, как вся эта «Непобедимая армада» уже раздувает паровые котлы и поднимает якоря, дабы выйти в Тихий океан на оперативный простор до подхода наших воздушных бомбовозов и Третьей Тихоокеанской эскадры адмирала Забирко. Не позже, чем через час, вся эта силища выскочит из ловушки в открытый океан и, приняв бой, попросту отправит все наши борта на дно морское. А с дирижаблями-бомбовозами легко управятся зенитки и боевые маги. Короче, для нас тут вырисовывается преогромная такая проблема, под названием «ЖОПА».

По идее российские линкоры и прочие корабли, воспользовавшись тем, что с побережья им ничего не угрожает, должны были уже наглухо запереть горловину Токийского залива и обрушивать совокупный многотонный залп на всё, что пытается оттуда вырваться. В этом случае никакая магическая защита не выдержит.

А вот и не случилось. Похоже, этот Забирко крайне осторожен в своих решениях и поступках и не торопится подогнать вверенную ему эскадру к японским берегам. Ладно, с этим презервативом штопанным будет разбираться компетентная комиссия. А вот группа тяжелых бомбовозов появится здесь уже где-то через полчаса. Вот тут уж, если моим сверхмощным боеприпасам не удается проломить совокупную защиту японских магов, удары по кораблям обычными авиабомбами, будут что тому слону дробина. Мало того, «Кашалоты» и «Левиафаны» будут попросту уничтожены, поскольку, еще раз повторяюсь, как оказалось, практически все штатные одаренные вовсе не рассредоточились по окрестным кабакам и не были заняты, как предполагалось нашими штабными умниками, питием подогретой рисовой водки и активным трахом гейш, а по какой-то неведомой причине все поголовно торчали на борту своих кораблей. Более того, дисциплинированные японцы успели создать непробиваемый «эгрегорный круг», значительно усиливший путем процедуры магического слияния их общий чародейский потенциал.

Вот тут-то до меня и дошло, что где-то на уровне подсознания все последние часы меня терзало подспудное желание посмотреть, как сработает парочка бриллиантов с внедренными в их структуру огненными заклинаниями и заряженных до упора магической энергией. Две Хиросимы, в совокупности, если не уничтожат все сосредоточенные в заливе японские корабли, гарантированно оставят их без магической защиты, а некоторые все-таки основательно потреплют. А там уже и наши бомбовозы подсуетятся. На флот российский я уже и не надеюсь.

— Степан Иваныч, поднимайтесь выше насколько можете! Затем прямиком к основной группе линейных кораблей, постарайтесь пройти над флагманом «Фудзи»! — Дал указания пилоту по внутренней связи.

— Есть, командир!

Наш «Стриж» задрав нос градусов на шестьдесят начал довольно споро набирать высоту, удаляясь в сторону океана. Забравшись на одиннадцать тысяч метров, Ерофеев выровнял самолет, сделал лихой разворот и направил крылатую машину в центральную часть Токийского залива.

— После того, как пройдем над группой линейных кораблей, жмите на педаль газа и постарайтесь за пять минут укрыться вон за той горой, что прямо по курсу. — Продолжал инструктаж я.

Подполковник понимающе хмыкнул и уверенным голосом ответил:

— Сделаем, Ваше Высокоблагородие, тут недалече.

Оба кристалла для начала перекочевали из кармана летного комбинезона в одно из внепространственных хранилищ, что украшали мои персты. Далее все произошло по отработанной технологии. Два боеприпаса выпали из «бомболюка» и, слегка сдерживаемые заклинанием воздуха начали свой относительно неспешный полет вниз прямиком на палубу японского флагмана. Силовое поле, развернутое над Токийским заливом, разумеется, не позволит двум моим «атомным бомбам» попасть на корабль. Однако излить накопленную в алмазах энергию в виде парочки мощнейших слитых воедино огненных шаров никакой магический купол помешать не способен.

Тем временем наш «Стриж» рванул в направлении заранее намеченной мной невысокой горной гряды, которая должна прикрыть наш борт от воздействия поражающих факторов скорого локального Армагеддона. Успели уйти в тень. При этом мое магическое зрение вполне позволило любоваться тем, что далее случилось над Японским заливом. Достигнув высоты пяти сотен метров, мои зачарованные камушки коснулись магического защитного купола. Дале сработало заклинание-активатор, синхронизирующий единовременный «подрыв» обоих боеприпасов. Эволюция процесса от светящейся точки до огненного облака произошла практически мгновенно. Как результат, небеса над самой мощной группировкой боевых кораблей Японии озарила яростная вспышка разогретого до сотни миллионов градусов плазменного облака.

С некоторым душевным трепетом я вынужден был констатировать, что малость ошибся в своих расчетах. Короче сильно занизил планируемую мощность своего «ядрён-батона». По непонятной мне причине огненный шар вместо расчетных пяти секунд продержалось аж целых пятнадцать, то есть, количество выделенной боеприпасом тепловой энергии, как минимум, на порядок превысило мощность американского «Малыша». Иными словами, вместо совокупных сорока килотонн в тротиловом эквиваленте бабахнуло около мегатонны. За световой вспышкой последовала ударная волна, которая в свою очередь, инициировала мощное цунами.

Разумеется, никакая магическая защита японского флота не была способна выдержать столь мощный комплекс совокупных поражающих факторов. Если флагман «Фудзи», а с ним еще пара десятков стоящих рядом линкоров попросту испарились, участь всех прочих боевых кораблей была не менее печальной. То, что не сгорело в пламени подверглось действию ударной волны, а также образовавшемуся локальному цунами, буквально выплеснувшему практически всю воду Токийского залива на берег вместе с уцелевшими кораблями.

В самом Токио и сосредоточенных вокруг залива прибрежных городах, таких как: Йокогама, Кавасаки, Тиба, Итихару и во всех прочих, несмотря на их частичное затопление, изрядно полыхнуло.

Что же касаемо нашего экипажа, нас также нехило «приголубило», несмотря на то, что в момент взрыва мы находились под прикрытием горы. И если бы не мои старания по всемерному укреплению корпуса «Стрижа» в процессе подготовки к полету, вряд ли обычная фанера выдержала бы столь мощные перепады атмосферного давления и вызванные ими турбулентные потоки воздушных масс. Вообще-то я также зевом не хлопал, изображая из себя пассажира, врубил магическую защиту самолета на полную мощность — тут уж не до конспирации.

На наше счастье, вся эта атмосферная свистопляска продолжалась не так уж и долго. Обогнув скальный массив, мы с подполковником Ерофеевым увидели над Токийским заливом темное грибовидное облако, из недр которого по все стороны лупасили толстенные длиннющие молнии.

— Вот это херакнули, Ваше Высокоблагородие! — Степан Иванович воодушевленно проорал в микрофон внутренней связи. Ну да, он же не следил за процессом внутренним магическим зрением. — Чем это вы их, Владимир Прохорович?

Пришлось на ходу выдумывать правдоподобную версию, дабы оградить себя от последующих претензий со стороны вояк передать в их жадные и весьма шаловливые ручонки секрет изготовления боеприпаса, эквивалентного по мощности термоядерной бомбе иной реальности.

— Нашел недавно в одной из Прорв забавный такой артефакт. Хотел воякам отдать для изучения, но не успел, нам с вами пригодился, Степан Иванович. — Ну да, ситуация вполне знакомая еще из прошлой моей жизни: шел по дороге, нашел пулемет, разумеется, тут же направился в ближайший полицейский участок для сдачи ствола, но не успел дойти, был задержан бдительной полицией.

— М-да, своевременно вы нашли этот артефакт, командир. Без него, пожалуй, нашим пришлось бы весьма и весьма несладко.

— Значит, госпожа Фортуна на нашей стороне, — и, подмигнув глазом в зеркало заднего обзора пилота, расплылся в плотоядной улыбочке. — Так что господин подполковник, в скором времени вам светит очередное, а может быть и внеочередное повышение в звании, иже с этим какой-нибудь солидный орден.

— А вам, Владимир Прохорович? Чем государь император отблагодарит Ваше Высокоблагородие?

— Ну если не отдадут под суд за использование запрещенного артефакта без согласования с вышестоящими инстанциями, пожалуй, озолотят. — Про себя подумал если даже не осудят, нервы потреплют основательно — это гарантировано, ибо не любят наши господа генералы, когда ультимативные аргументы проходят мимо их жадных загребук. Ладно, дышим спокойно с верой в будущее и с надеждой что царь наш батюшка не отдаст героев Отечества на растерзание всяким толстопузым лампасникам. — Дальше, Степан Иванович, летим на запад. В сотне верст от Токио есть крупный аэродром. Долбанем по нему остатками боеприпасов. А потом прямиком в гости к адмиралу Забирко. Есть у меня для него один смачный подарочек. — Ну да, я хоть и не злопамятный, но на память не жалуюсь.

На уничтожение аэродрома врага ушел весь оставшийся после неудачного штурма японского флота запас моих внепространственных хранилищ. К нашему обоюдному с подполковником удовлетворению вражеские дирижабли, несмотря на то, что были наполнены негорючим гелием, полыхали ярко и жарко, а заодно и вся наземная инфраструктура.

Далее наш борт повернул на восток и с максимальной скоростью рванул к только что подходившей ко входу в Токийский залив эскадре вице-адмирала Забирко. Флагманский корабль «Императрица София» выделялся среди прочих линейных кораблей своими гигантскими размерами и количеством крупнокалиберных орудий. Впрочем, тактико-технические данные флагмана в этот момент меня не особо интересовали. Главное, чтобы мой пилот не сильно отклонился от нужного курса.

Все-таки Степан Иванович не даром был пилотом, что называется, от Бога. Прошел четко на высоте полусотни метров аккурат над палубой линкора. Ну я тоже не растерялся, своевременно запулил содержимое моих «памперсов» в стекло боевой рубки. После чего наш «Стриж», помахав крыльями бравым морякам североморцам, направился в сторону Японии, которую в настоящий момент вовсю утюжили наши военно-воздушные и военно-морские флоты, а также сбрасывали на нее в ключевых точках десанты. Короче говоря, шла обычная военная работа.

Общаться с нерасторопными морячками и в особенности с их командующим желания не было, поэтому возмущенные вопли в радиоэфире по поводу моего успешного фекального бомбометания проигнорировал. Жаль, что изгадил лишь стекло боевой рубки. Было бы неплохо попасть в самого Забирко. Впрочем, я буду не я, если этого трусливого говнюка не арестуют сразу же по прибытии его в порт Восточный. Это хорошо, что при мне неожиданно оказался «запрещенный артефакт, найденный в Прорве». А если бы его не было?

Ну мы-то с подполковником уж точно уцелели бы при любых обстоятельствах. А вот нашей ударной корабельной группы, что успешно прошла по Севморпути от берегов Мурмана до острова Хонсю, пожалуй, уже не стало бы, во всяком случае, как могучей слаженной боевой единицы. Как уже отмечалось, кораблям данной группировки всего-то нужно было своевременно блокировать горловину Токийского залива в районе пролива Урага и топить массированными артиллерийскими ударами все, что оттуда пытается прошмыгнуть в Тихий океан. Не подошли своевременно из-за нерешительности какого-то там Забирко. Точно также происходило и в Русско-Японской войне начала двадцатого века той реальности. Из-за нерешительности, даже откровенной трусливости, или, как крайность, губительной самоуверенности военачальников Россия фактически проиграла в той кампании, несмотря на то, что по всем расчетам штабных стратегов должна была её выиграть.

Далее наш самолет пересек остров Хонсю уже в западном направлении. По пути следования я с удовольствием отмечал признаки массированных и весьма удачных бомбардировок. Вскоре под крыльями нашего «Стрижа» распахнулось Японское море. Надоевший гул двигателя внутреннего сгорания сменил лёгкий шелест пропеллеров, вращаемых магией.

Не удержавшись я негромко запел:

Чуткое ухо пилота уловило мое мурлыканье, и тут же Степан Иванович обратился ко мне с просьбой:

— Командир, а по-русски можно? Я англицкий плохо понимаю. А мотивчик весьма и весьма…

Ну что ж, не расстраивать же коллегу отказом, и я запел:

Признаться, я не сразу заметил, как этот хитрован включил передачу на радиочастоте нашей группы. Сообразил, лишь после того как в наушниках начали раздаваться восхищенные голоса наших коллег:

— Отличная песня, командир!..

— Браво!..

— Замечательно!..

Ну и так далее в том же духе.

Впрочем, я тут же пресек этот базар-вокзал:

— Всем бортам, хватит горланить на всю акваторию Японского моря. Веселиться и петь песни будем на земле. А теперь дружно идем на базу, кто опоздал, подтянутся.

Император священной Империи Нихон Арахито-гами сидел за своим рабочим столом и, отодвинув в сторону стопку бумаг, поданных ему секретарем для подписания, смаковал душистый чай из расписанной витиевато переплетающимися драконами фарфоровой чашки, сработанной искусными китайскими мастерами. Вообще-то государь был сторонником традиционализма и предпочитал употреблять этот воистину божественный напиток с соблюдением всех правил чайной церемонии. Но в последнее время у Небесного Хозяина катастрофически не стало хватать времени на то, чтобы встретить утренний рассвет с чашкой крепко заваренного чая в компании приятных людей, с которыми можно говорить не только на разного рода актуальные политические темы, но разобрать по иероглифу одну из свежих хайку Фумио Кухара, например:

Всего три сточки, а сколько в них духовной пищи для полета человеческой фантазии, сколько визуальных образов выдает воображение. Император предпочитал другим формам японской поэзии именно этот лаконичный жанр.

Размышления государя Японии о высоком неожиданно были прерваны тихонько прокравшимся в монарший кабинет личным секретарем.

— Ваше Императорское Величество, покорнейше прошу прощения за то, что отвлекаю Вас от, вне всякого сомнения, важных мыслей, но только что из нашего посольства в Москве поступила радиограмма. Разрешите зачитать?

— Разрешаю, Кичиро. Интересно, что там нам пишет Изаму Миядзава?

Послание было предельно кратким:

— В пятнадцать ноль-ноль по московскому времени Россия объявила войну Японии.

Выброшенная надпочечниками в кровь императора повышенная доза адреналина мгновенно вывела его из благостного расслабленного состояния. Вот так же три десятилетия назад Япония под его управлением объявила войну Российской Империи, как оказалось, это было крайне непродуманное решение, едва не приведшее островное государство к катастрофе. Лишь мощное политическое давление западноевропейских союзников Японии на русского царя остановило тогда войну в стадии крайне невыгодной для Страны Восходящего Солнца. Похоже, теперь ситуация перевернулась с ног на голову и абсолютно не готовая к войне Россия совершает ту же самую ошибку, которую в свое время совершил нынешний Арахито-гами.

Сохраняя лицо, чтобы не расплыться в довольной улыбке, император сказал с явной издевкой в голосе:

— Война, значит. А длинноносым варварам есть чем с нами воевать? Насколько мне известно из докладов разведывательных ведомств, общий военный потенциал русских не достигает семидесяти процентов от нашего. — Затем уже безо всякого ёрничества поинтересовался: — Может быть, наши специалисты из Кэмпэйтай и Токкэйтай все-таки чего-то не досмотрели? Как ты считаешь, мой дорогой Кичиро? Впрочем, можешь не отвечать, поскольку данный вопрос я должен адресовать не тебе, а руководителям соответствующих ведомств: генералу Кито Сигеру и адмиралу Ясухиро Ёсимуро, которые не далее, как пару часов назад в один голос уверяли меня, что Россия слаба, и войну с ней откладывать еще на год не имеет смысла. — Немного успокоившись, Арахито-гами перевел взгляд на циферблат настенных часов, показывавших четверть первого. Несложный подсчет в голове, за которым последовал очередной вопрос к секретарю: — Скажи мне, Кичиро, почему русские объявили нам войну полтора часа назад, а я об этом узнаю лишь теперь?

— Ваше Императорское Величество, — заметно дрогнувшим голосом и с кислой миной на физиономии начал секретарь, — дело в том, что после аудиенции с императором России автомобиль посла банально застрял в уличной пробке. Выйти на связь с посольством или напрямую с канцелярией Вашего Величества средствами магической коммуникации ему, по неизвестным нам причинам, не удалось. Лишь спустя час с лишним, господину Миядзава получилось добраться до здания посольства, в котором уже вовсю орудовала охранка русских. Перед арестом и помещением в изолятор, допуск для связи с нами, в соответствии с международными протоколами, ему был предоставлен. Помимо официальной радиограммы, я имел возможность кратко пообщаться по телефону с послом, после чего тут же направился с докладом к Вашему Величеству.

— Ну что же, — пафосно начал Арахито-гами, — русские хотят войны, они её… — закончить император не успел, поскольку окна его кабинета со стороны Токийского залива озарил нестерпимо яркий свет. Для того, чтобы преодолеть расстояние в пару десятков километров от эпицентра взрыва ударной волне потребовалось сорок пять секунд. Впрочем, магический купол, поддерживаемый парой сотен одаренных высочайшего ранга не нанес дворцовому комплексу никакого ущерба, чего нельзя было сказать об остальном Токио, особенно в районах, непосредственно прилегающих к акватории залива. С высокого холма взору японского императора предстал вид частично затопленной, частично горящей столицы. Вместе с этим пришло осознание, что могучего флота, способного успешно противостоять кораблям противника у него больше нет. После столь страшного удара, со всех концов империи начали поступать доклады о массированных налетах русских с воздуха и моря на ключевые военные объекты и высадке на острова многочисленных десантов морских и воздушных. При этом хваленая ПВО, на создание которой были потрачены баснословные денежные средства, оказалась не способной дать хотя бы маломальский отпор наглому вторжению врага. После доклада о переходе русских дивизий к успешным активным действиям на всем протяжении линии разграничения на Корейском полуострове, император бессильно опустил руки и безвольным голосом обратился к секретарю: — Кичиро, прикажи нашим специалистам, обеспечить немедленную связь с русским царем…

Кремлевский императорский дворец примерно через час после вышеописанных событий. В колонном зале скопление военных и гражданских лиц самого высокого ранга замерли в ожидании Его Величества Государя Императора Всея Руси. Наконец монарх появился на подиуме и через микрофон мощной электронной акустической системы в несвойственным для него игривом тоне оповестил присутствующих:

— Уважаемые господа, имею сообщить вам, что у нас есть повод незамедлительно откупорить по бутылочке шампанского. — Довольная физиономия Федора Николаевича Вяземского, третьего по счету императора с таким именем на российском престоле, сияла подобно только что отчеканенному червонцу с его же царственным профилем. И безо всяких «мхатовских» пауз он пояснил причину этой своей радости: — В результате только что состоявшейся беседы Нашего Величества с Императором Японии были устранены все существующие разногласия между нашими государствами. Более того, наш кузен Арахито-гами готов немедленно подписать «Акт о полной и безоговорочной капитуляции».

Первой реакцией на слова монарха стала наступившая гробовая тишина. О предстоящем ударе по Японии были оповещены все присутствующие в зале лица. При этом многие непосвященные в проект «Немезида» выражали на сей счет откровенный скептицизм и считали означенный шаг провальной, даже самоубийственной авантюрой, поскольку по всем расчетам специалистов Россия катастрофически отстает от Японии в гонке вооружений и вряд ли её догонит за оставшееся до начала боевых действий на Дальнем Востоке время. И вдруг, нате вам, не прошло и пяти часов со времени начала войны, а царь уже сообщает о готовности самодержца Японии к безоговорочной капитуляции. Умом основательно поднаторевшие в политике сановники осознавали, что ничего подобного быть не может, но народ в зале собрался сообразительный, и если Федор Николаевич сделал какое-либо официальное заявление, объективных оснований не доверять его словам попросту не может быть. А это означает, что снова случилось чудо, и Господь Всемогущий и Всемилостивейший в очередной раз отвел беду от народа российского.

Тишина продлилась недолго. Её нарушил сначала первый нерешительных хлопок в ладоши, затем еще несколько, и наконец все присутствующие в огромном зале Кремлевского дворца разразились дружными и продолжительными аплодисментами. Именно такими словами на следующий день было описано во всех газетах Российской Империи всё произошедшее. По мнению значительной части борцов за чистоту русского языка выражение «бурные и продолжительные аплодисменты» звучит по канцелярски топорно и полностью противоречит исконно русской языковой и грамматической эстетике. Впрочем, всякие там жеманные эстеты непонятной сексуальной ориентации, брутальным российским журналистам не указ.