Встреча с каменным веком

ГЛАВА ПЕРВАЯ

На озере Кутубу.

Происшествие в Кагуа.

Продавцы тегассо

Через пять дней я уже кружил в самолете над большим горным озером Кутубу примерно в ста километрах на юго-восток от Тари. Районный комиссар в Менди мистер Кайт посоветовал мне посетить именно эту патрульную базу, потому что племя кутубу, живущее у озера, сильно отличается от туземцев, обитающих в горах.

Из самолета озеро было видно почти целиком. В ширину оно достигало примерно 20 километров. Южную его часть окружали крутые известняковые горы, они спускались к воде почти отвесно. С северной стороны к озеру подступал густой лес.

Самолет сделал несколько кругов над патрульной базой, расположенной на холме рядом с озером.

— Это затем, чтобы сообщить Фрэнку, офицеру базы, что мы прибыли, — сказал пилот. — Конечно, с ним и по радио связались, но из-за облачности мне часто приходилось возвращаться с полдороги, поэтому Фрэнк не пойдет тебя встречать, пока не убедится, что самолет уже здесь.

Мы пролетели над озером и приземлились на небольшой вырубке в лесу.

Здесь не было ничего, кроме бочек с бензином, стоявших под травяным навесом рядом со стартовой дорожкой. Лес окружал вырубку высокой стеной.

Царила необыкновенная тишина. Жужжание насекомых да редкие крики птиц только подчеркивали ее. Ветра не было, и в воздухе от зноя стояло марево. Это место лежит на высоте всего 800 метров.

Кроме меня в самолете летела одна туземка. Она была родом с озера Кутубу. Неделю тому назад ее вместе с ребенком, у которого был очень сильный ожог, отправили в Менди. Ребенок умер, и теперь она вернулась домой одна. Всю дорогу она просидела, закрыв лицо руками. Как только ей помогли спуститься на землю, она ушла со своими вещами под травяной навес. Там она села и начала в отчаянии раскачиваться взад и вперед. Женщина горевала так, что у меня сердце разрывалось. Она не всхлипывала, а только нежно и монотонно пела печальную песню, выражавшую ее безграничное горе.

— Иди по этой тропинке, — сказал мне пилот, показав на узкую щель в плотной стене леса. — Она приведет тебя к озеру, там тебя встретит Фрэнк с лодкой. За багажом он пришлет после.

Не успел я пройти по тропе и ста метров, как увидел бегущего мне навстречу туземного полицейского. Он улыбался во весь рот.

— Master, you come![24]

Он повел меня к озеру. Через полчаса мы уже были на берегу, где меня сердечно встретили офицеры базы Фрэнк Говард и его помощник Петер Томас, которые прибыли сюда на лодке с подвесным мотором.

В ожидании, пока принесут мой багаж, мы плавали по теплой, кристально чистой воде. Озеро было изумительно.

По пути на базу мы проплыли мимо живописной деревушки, все дома которой стояли на сваях. Туземцы били копьями рыбу прямо с каноэ. Патрульная база на озере Кутубу состоит из десяти бамбуковых хижин. Она расположена в красивейшем уголке Новой Гвинеи. Но когда мы сидели за завтраком, идиллия исчезла: наша хижина начала сильно трястись, задребезжали стаканы. Это длилось всего несколько секунд.

— Опять зашевелился, — лаконично заметил Фрэнк. — Это вулкан Босави. Отсюда до него пять дней ходьбы. Его считают потухшим, но в нем еще есть жизнь, и в один прекрасный день он себя покажет.

Фрэнк рассказал, что недавно он побывал со своим патрулем у племени босави. Это, без сомнения, самые примитивные из всех новогвинейских туземцев. В их районе патрульные отряды были всего два раза.

Босави живут отдельными общинами вокруг вулкана. Эти общины постоянно враждуют друг с другом.

Я очень жалел, что не успел побывать у этого племени.

По радио из Менди Фрэнку сообщили, что через несколько дней ему снова предстоит отправиться в поход. Вместе с патрульными отрядами из Ялибу и Кагуа он должен был задержать пятьдесят девять туземцев из племени тири, которые бежали в лес, убив четырех человек.

Через два дня из Менди сообщили, что 59 мужчин племени тири видели идущими в направлении Кагуа, и Фрэнк получил приказ выслать туда патрульный отряд.

Мы отправились в путь с тридцатью носильщиками и шестью полицейскими. Пять дней мы с трудом пробирались по болотам, а когда пришли в Кагуа, то узнали, что преследование уже закончено. Из 59 человек было поймано 54, и теперь местный патруль вел расследование, чтобы установить причины убийства.

И здесь тоже все объяснялось колдовством: в нем подозревались четверо убитых. Думали, что несколько человек из племени внезапно серьезно заболели именно из-за их колдовства. Поэтому все племя и решило убить этих колдунов.

Произошло убийство 14 дней тому назад, но офицеру ближайшей патрульной базы в Ялибу Джинксу сообщили об этом совсем недавно. Он сразу же начал преследование виновных. Когда отряд Джинкса приблизился к владениям племени тири, все мужчины бежали в сторону Кагуа. Задержать убийц помогли туземцы из племени кагуа, которые были давнишними врагами племени тири.

Мы обнаружили, что в некоторых местах тропы были «заминированы» острыми бамбуковыми палками, воткнутыми в землю острием вверх. Сверху палки были прикрыты листьями и травой.

На другой день мы отправились обратно к озеру Кутубу. По пути нам встретилось несколько туземцев с длинными бамбуковыми шестами на плечах.

— Они идут продавать масло, — объяснил мне Фрэнк.

Мы остановили туземцев. Оказалось, что они действительно идут к соседнему племени с тегассо — так они называют древесное масло.

— Они добывают его из какого-то дерева, — сказал Фрэнк. — С тегассо они свободно проходят любые расстояния по владениям своих врагов. Племена, живущие в горах, очень ценят это масло, они мажутся им во время праздников. И они прекрасно понимают, что если нападут на торговцев тегассо, то больше этого масла не получат. Поэтому торговцы и чувствуют себя в полной безопасности. Но ходят они всегда по одному и тому же маршруту.

Мне очень хотелось сфотографировать дерево, из которого добывается тегассо. Я пообещал торговцам несколько пачек табаку, и тогда двое из них согласились вернуться с нами к своему жилью и показать мне это дерево. Они сказали, что обычно уходят из дому на два полнолуния.

Через полчаса мы подошли к их жилищу. Потом туземцы отвели нас поглубже в лес и показали несколько высоких деревьев. Когда они раздвинули ветви, на стволе одного из них на высоте около метра от земли мы увидели большое вырубленное дупло. Дно его было сделано в форме чаши, в нее капал похожий на масло древесный сок. Он чем-то напоминал неочищенную нефть и имел отвратительный запах.

Продавцы масла попросили нас никому не говорить про эти деревья и поспешили вернуться к своим товарищам.

Среди наших носильщиков был молодой очень смышленый парнишка, по имени Нуэ. По собственной инициативе он стал нашим слугой. Когда Нуэ решил, что эта высокая должность закрепилась за ним достаточно прочно, он начал уклоняться от своей ноши, поручая ее другим носильщикам. Вместо этого он охотился, и несколько раз ему удалось подстрелить жирных лесных голубей, которые вносили приятное разнообразие в наше меню, состоявшее только из консервов.

В последний вечер перед возвращением в Кутубу Нуэ появился со странным зверьком, которого он поймал в лесу. С первого взгляда зверек был похож на летучую мышь, но в отличие от нее у него был пушистый хвост и пушистая шерстка на животе. Это была так называемая летающая белка, которая водится только на Новой Гвинее и в Северной Австралии. Зверек живет на деревьях и может взлетать на высоту до 20 метров. Он скользит по воздуху, растопырив лапы.

Нуэ хотел съесть эту белку, но я выменял ее у него на маленькое зеркальце, отпрепарировал зверька и заспиртовал. Несколько позже я отправил белку авиапочтой в Зоологический музей в Копенгагене, где ее отнесли к виду Petaurus breviceps.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Встреча с гигантскими ящерицами на реке Дигимо.

Колдун тайного братства высасывает болезнь

из тела больного

Шесть недель я снимал фильмы, фотографировал и собирал этнографические материалы в селениях на озере Кутубу. Всего там живет не более четырехсот туземцев. Их хижины отличаются от жилищ туземцев, живущих в горах, тем, что стоят на сваях. Мужчины живут в большом общем доме, где у каждого есть свое место для сна и у очага. Женщины живут рядом в маленьких хижинах.

Племя кутубу питается главным образом саго, которое женщины добывают из саговых пальм, растущих по берегам озера. Женщины же разводят свиней. Свиней здесь немного, и их режут только в особо торжественных случаях. Мужчины занимаются охотой и рыбной ловлей, а также строят хижины и каноэ.

Рыбу туземцы бьют только копьем, но, поскольку в озере водится лишь мелкая рыбешка, такое рыболовство превращается просто в приятное времяпрепровождение. Зато дети и женщины ловят по берегам пресноводных креветок.

Постепенно у меня установились хорошие отношения со всеми туземцами, живущими по соседству. Я часто посещал их и приобрел много любопытных экспонатов для музеев. Среди них особенно интересны плоские овальные камни «заклинателей духов» с нацарапанным орнаментом. Этих камней штук десять; в них проделаны отверстия, и они висят на одном шнурке. Камни хранятся в маленькой сумке, сплетенной из травы.

Я приобрел эти камни у старика, по имени Пору, из деревни Йокобу. Он прятал их под крышей над своим спальным местом в мужском доме. К сожалению, мне так и не удалось установить истинное назначение этих камней или узнать, как ими пользуются[25].

Когда я начинал расспрашивать Йору, он отвечал очень уклончиво, и мне казалось, что он сам этого не знает. Возможно, эти камни не имели никакого отношения к обрядам племени кутубу и попали к ним много лет назад в результате обмена или как военный трофей.

Встречая Йору, который обычно сидел на терраске перед мужским домом, я неоднократно возвращался к этой теме. Наконец он потерял терпение, встал, надулся и ушел, ворча про себя: «Таситибу, ласибу вае!», что переводчик Кони перевел мне так: «Я отказываюсь говорить!»

Другие мужчины, которые всегда охотно все мне объясняли, тоже ничего не знали об этих камнях, и я оставил попытки разгадать эту тайну.

Чем дольше я жил у озера Кутубу, тем больше мне нравилось это место. Прежде всего, конечно, потому, что здесь не так часто шли дожди. Иногда по нескольку дней подряд ослепительно сверкало солнце.

Неподвижная гладь воды среди неприступных гор действовала необычайно умиротворяюще. До полудня, пока не было тумана, озеро сверкало, словно серебро. Как в зеркале в нем отражались белые кучевые облака, поднимающиеся над горами. В эти ранние часы все было прекрасно, тихо и мирно. Звуки из селений, особенно смех и всплески купающихся ребятишек, далеко разносились над озером.

С холма, где находилась патрульная база, я видел, как по озеру скользили лодки, за которыми по серебристой поверхности бежал длинный веерообразный след.

Без сомнения, мягкий климат и мирная атмосфера этих мест сказались и на характере людей племени кутубу. Они гораздо веселее и менее воинственны, чем их собратья, живущие высоко в горах. Они откровенно радуются тому, что живут у озера. Однажды мы с патрулем были в горах, в селении Тимага. На обратном пути, спускаясь с вершины холма, мы увидели внизу зеркальную гладь озера. Наши носильщики сразу же закричали с восторгом:

— Айа, иву Кутубу! (Смотрите, озеро Кутубу!)

Они называют озеро еще и Иву Хуа, что значит Мать-Озеро.

Туземец Кони рассказал мне легенду кутубу о том, как появилось это прекрасное озеро.

Когда-то здесь не было никакого озера, а население состояло только из женщин. Женщины сами ходили в лес охотиться на зверей и жили очень хорошо. Одно только их мучило: постоянная жажда, кругом не было ни капли воды.

Была у этих женщин собака, которую звали Ниуибе. Однажды собака охотилась в лесу, а когда она вернулась, женщины увидели, что она мокрая, с нее капала вода. Каждый день собака убегала от женщин, а потом возвращалась мокрая, и женщины с завистью смотрели на нее.

Но вот одна женщина догадалась привязать к задней ноге собаки тонкий длинный шнур. Таким образом женщины смогли проследить, где собака пьет воду. Они видели, как она скрылась в какой-то норе у подножия большого фикуса. Женщины подошли поближе и услышали, что собака плещется в воде под самым деревом. Тогда они принесли свои каменные топоры и начали рубить дерево. На это у них ушло два с половиной дня. Когда дерево наконец рухнуло, из того места, где оно росло, начал бить родник. Струя была такая сильная, что вода затопила всю долину. Женщины очень испугались. Чтобы не утонуть, они поднялись на вершину горы и начали произносить там заклинания. Так они и остались на горе, превратившись в прекрасные пальмы тарифии, которые и теперь растут на скалах над селением Йокобу, на западном берегу озера. Листья пальм — это волосы женщин, а висящие цветы — их короткие юбочки.

Юноша Нуэ, тот самый, что ходил вместе с нами в Кагуа, каждый день сопровождал меня, исполняя обязанности моего личного слуги и переводчика. Он оказался самым сообразительным из всех юношей, с какими мне пришлось иметь дело на озере Кутубу. Он все схватывал на лету. С детства он выполнял разные поручения на патрульной базе и выучился здесь говорить на ломаном английском языке. Я легко понимал его.

Несмотря на то что его знание языка было далеко не достаточным, работать с ним было очень удобно: он моментально догадывался, о чем идет речь. Правда, несколько раз мне показалось, что Нуэ немного приукрашивает события, чтобы произвести большее впечатление на слушателей.

Но, к сожалению, Нуэ был слишком необязательным и непоседливым. Его живой ум был постоянно чем-то занят, и он без конца отвлекался. Так, переводя мне легенды или рассказы об обрядах племени, он мог с обезоруживающей очаровательной улыбкой оборвать беседу и убежать играть с мальчиками.

Но он быстро возвращался, садился рядом со мной и начинал переводить точно с того места, на котором закончил.

Мне было очень интересно наблюдать за ним. Я видел, что он парень с хитрецой и умеет извлекать выгоду из своего положения. Нуэ по собственной инициативе стал неофициальным связным между патрульной базой и туземцами. Однажды я наблюдал, как он получал проценты от той пачки табаку, что я дал одному старику, который рассказывал мне легенды.

По вечерам при свете керосиновой лампы Фрэнк и его помощник Петер Томас рассказывали мне о своих приключениях во время патрульных обходов. Офицерам часто приходилось бывать в трудных переделках, но я видел, что им нравится их работа и они наслаждаются своей свободной, но полной опасностей жизнью. И надо сказать, что они чрезвычайно серьезно относятся к своим обязанностям.

Однажды Фрэнк рассказал мне о больших ящерицах, или варанах, которые живут на реке Дигимо, вытекающей из озера. Он, правда, видел такого варана лишь мельком на большом расстоянии, когда тот переплывал реку. Один из туземцев, работавших на патрульной базе, убил как-то варана, который достигал в длину почти двух метров. Через день туземец вернулся за вараном вместе с товарищами на большом каноэ, но животное было уже почти все съедено. Очевидно, им полакомились его собратья.

— Вараны очень пугливы и увидеть их трудно, — сказал Фрэнк. По его мнению, эти вараны относятся к виду Varanus komodoensis, который водится на некоторых индонезийских островах. Ученые считали, что на Новой Гвинее они давно вымерли. Однако несколько лет тому назад Varanus komodoensis был пойман в болотах возле реки Флай на территории Папуа.

На другое утро Фрэнк, Петер Томас, я, переводчик Кони и туземец, хорошо знавший местность, отправились на реку Дигимо охотиться на варанов.

Не успели мы спуститься по реке на несколько сот метров, как все признаки жилья исчезли. Мы заглушили подвесной мотор и пустили каноэ по течению. Кони правил лодкой с помощью пагаи. Фрэнк и Петер держали на коленях заряженные ружья. Я приготовился фотографировать.

По берегам отвесной стеной тянулся лес; деревья были увиты лианами, свисавшими до самой воды. За этой зеленой стеной было темно. Солнечный свет не проникал туда сквозь кроны деревьев. Там-то и жили вараны. Но охотиться на них в джунглях было невозможно. Мы бы произвели слишком много шума и наверняка спугнули бы их. Мы высматривали варанов на опрокинутых в воду деревьях или на берегу.

Лодка медленно и бесшумно скользила по реке. Не двигаясь, не разговаривая, мы внимательно наблюдали за тем, что делается на берегу. Единственным звуком, который мы слышали, был крик птиц в дебрях.

Река блестела как зеркало. Было очень жарко.

Мы уже потеряли терпение, как вдруг тишину нарушил громкий всплеск. Метрах в ста перед лодкой показалась большая голова, похожая на змеиную. В глубокой тишине ружейные выстрелы прозвучали, как взрыв. Но лодка качнулась, и оба стрелка промахнулись. Варан был большой, не менее полутора метров в длину. Нам удалось хорошо разглядеть его блестящее, покрытое чешуей тело, когда он вылез на берег и быстро побежал к кустарнику.

Мы подплыли к тому месту, где он исчез; на песке виднелись четкие следы его хвоста и когтей. Попробовали пойти по следу, но вскоре нам пришлось отказаться от преследования. Невозможно было пробраться сквозь переплетение скользких корней и лиан.

И мы снова поплыли по течению, внимательно глядя по сторонам. Но кроме жужжания насекомых и тихого всплеска воды под веслом, ничего не было слышно.

Я бросил смотреть на берег и начал наблюдать за лицом Кони. Я понимал, что он наверняка раньше меня заметит что-нибудь неожиданное. Так и случилось. Вдруг я увидел, что он с испугом уставился в одну точку. В ту же секунду я встретился взглядом с чудовищем. Метрах в пяти от нас, на берегу, слегка приподнявшись на передних лапах, лежал громадный варан. Солнце хорошо освещало животное, и я успел рассмотреть его чешуйчатую голову; она была похожа одновременно на голову и крокодила, и змеи. Глаза зверя испуганно следили за нами, между острыми зубами свешивался длинный раздвоенный язык. Вид у варана был страшный. Прошло несколько мгновений, прежде чем я пришел в себя и, схватив аппарат, начал снимать. Но варан тут же повернулся и с поразительной быстротой скрылся в темноте леса.

Все произошло молниеносно. Стрелять было уже бесполезно. Фрэнк и Петер заметили только хвост, скрывшийся в кустарнике. Они выстрелили наугад. Но сколько мы ни искали, мы не нашли никаких следов, говорящих о том, что хотя бы ранили варана.

После небольшого военного совета мы снова поплыли вниз по реке. Прошло полчаса, но ничего интересного мы не заметили. Только один раз было слышно, как какой-то большой зверь — тоже, наверное, доисторическое чудовище — пробирался по густому кустарнику.

Но вот вдалеке послышался шум водопада. Мы повернули лодку и включили подвесной мотор. Надеяться увидеть варана было уже нечего: шум мотора, конечно, вспугнул его.

Неподалеку от озера Кони свернул лодку в маленький приток и сказал, что хочет показать нам пещеру с «человеческими головами», то есть одно из мест погребений. Он направил лодку к отвесной известняковой скале. Здесь ему пришлось прокладывать путь сквозь густую листву, плотным занавесом свисавшую со склона к воде.

Когда наши глаза привыкли к темноте, мы увидели большую сталактитовую пещеру, все дно которой было усеяно белыми черепами, глядящими прямо на нас. В темноте порхали летучие мыши. Из пещеры отвратительно пахло их экскрементами.

Кони объяснил нам, что в этой пещере похоронены головы мужчин, умерших в результате колдовства.

Мы задержались там всего на несколько минут. Уже стемнело, и мы заторопились на базу.

Неделю спустя рано утром, когда мы с Фрэнком, Кони и несколькими туземцами плыли по озеру, еще покрытому легким туманом, с нами случилось удивительное происшествие.

Дело было так. Мы направлялись в деревню Васеми, где этой ночью одна туземка родила двойню. Озеро было неподвижно. Когда наша лодка выехала на середину, мы вдруг заметили, что вода кругом сделалась красной и со дна начали подниматься пузыри, образующие на поверхности островки белой пены. Постепенно вода пришла в движение. Возле лодки вверх брюшком плавало несколько дохлых рыбок. Почему-то запахло гнилью.

Все это произошло так неожиданно, что мне стало жутко. Туземцы в лодке тоже начали проявлять признаки беспокойства. Противоположный берег не был виден из-за тумана.

Все казалось необычайно таинственным, но Фрэнк заявил, что нам ничто не угрожает. Ему уж‘о случалось наблюдать подобное явление. Очевидно, это одна из форм вулканической деятельности на дне озера.

По мнению туземцев, в это время «вода переворачивается». Кони объяснил, что во всем виноваты куруки — два больших водяных змея, живущих на дне озера. Когда змеи спариваются, холодная вода на дне озера нагревается, краснеет и поднимается на поверхность. Он сказал, что один старик из деревни Васеми, который теперь уже умер, видел однажды, как змей высунулся из озера. У него была голова как у варана и во рту торчали острые зубы.

Я спросил Кони, не видел ли курука кто-нибудь из живых, на что он ответил:

— О нет! Если человек увидит курука, он умрет. Но все, что я сказал, — правда!

Мы приехали в Васеми. И мать, и новорожденные чувствовали себя прекрасно. Фрэнк строго предупредил мать и всех, кто ей помогал, что они должны хорошо ухаживать за обоими детьми, и сулил родившей всевозможные неприятности, если один из детей умрет.

Раньше у кутубу был обычай выбрасывать одного из близнецов — того, кто родился последним. Туземцы считали, что рожать двойню неестественно и что один ребенок одержим злым духом и непременно будет преследовать другого.

Хотя племя кутубу уже несколько лет поддерживает связь с европейцами, их быт по-прежнему остается чрезвычайно примитивным. Так же как и высокогорные племена, они живут в постоянном страхе перед злыми духами и колдовством. Мне то и дело приходилось с этим сталкиваться. Между прочим, я заметил, что над входом во многие мужские дома висят цепи из челюстных костей свиней и какие-то странные, необычной формы маленькие щиты из коры, на которые охрой и мелом нанесен полосатый орнамент.

Кони объяснил мне, что челюстные кости вешают перед домами для того, чтобы напоминать духам, сколько свиней было принесено им в жертву. О назначении щитов узнать оказалось гораздо труднее, но, насколько я понял, они имели магическое значение при лечении больных. Эти щиты символизируют двух духов, которых зовут Арурубу и Синануме. Щитами могут пользоваться только мужчины, посвященные в тайное братство, называемое Уси. Слово «Уси» означает все, что относится к медицине.

Через неделю мне посчастливилось присутствовать на ритуале врачевания. Как-то после полудня я вместе с Кони возвращался на патрульную базу. Неожиданно начался сильный дождь, и мы попросили убежища в мужском доме в ближайшем селении Кесе. Я бывал там и раньше. Войдя внутрь, я обратил внимание на двух мужчин, сидевших в углу с маленькими щитами из коры, на которые они наносили орнамент. Кроме щитов они покрывали красной краской маленькие палочки и круглые камни.

Кони сказал мне, что в селении заболела одна женщина и что эти мужчины должны ее вылечить. Каждый колдун выпил по небольшому сосуду красной жидкости. Кони объяснил, что это лекарство Уси.

Вместе с колдунами мы пошли к семейной хижине, где лежала больная старуха. Она жаловалась на боли в животе. С приближением колдунов Уси несколько женщин, сидевших возле больной, поспешно удалились.

Старший из колдунов сразу же начал хлестать больную крапивой по животу, иногда он бил и по щитам, точно хотел перенести болезнь на них. Другой колдун, держа во рту щит, танцевал вокруг больной.

Через несколько минут колдуны остановились, уронив щиты на пол. Но старуха все еще жаловалась на боль. Тогда старший колдун вдруг упал на колени и начал сосать ее живот. Время от времени он отворачивался и сплевывал на пол, как будто и вправду что-то высасывал из ее тела. В одно из этих мгновений колдун незаметно выронил из подмышки красный камень. Он поднял камень и показал его старухе, словно хотел сказать: «Вот видишь, что с тобой было…»

Вид камня, казалось, успокоил женщину, и она перестала стонать.

После этой превосходно исполненной сцены колдуны ушли. Кони объяснил, что за это они получат поросенка!

Позже Фрэнк рассказал мне, что, насколько ему известно, все религиозные обряды и церемонии племени кутубу связаны с лечением болезней и смертью. Кутубу, например, пользуются барабанами только в тех случаях, когда кто-нибудь болен. У них существует множество церемоний врачевания, и некоторые из них носят характер больших празднеств с танцами и жертвоприношениями.

Культ Уси, видимо, — один из основных в племени кутубу. Во многих деревнях почти половина мужского населения — члены этого тайного братства.

Такой большой интерес к церемонии врачевания — явление необычное, и встречается оно только у кутубу. Членов Уси кроме лечения больных весьма интересует и вознаграждение, которое они получают. Чтобы быть принятым в это тайное братство, кандидат должен пройти длинную и сложную церемонию посвящения и, кроме того, заплатить остальным членам братства большой выкуп.

Европейцу трудно проникнуть во все тонкости тайных культов туземцев, тем более что переводчики склонны очень многое скрыть от белых.

Несколько лет тому назад австралийский антрополог Ф. Е. Уильямс изучал культ Уси. Его описания во многом совпадают с рассказами Кони, которого мне удалось расспросить довольно подробно. В молодости Кони сам был посвящен в это тайное братство.

Культ Уси основан на мифе.

Давным-давно жили два брата: Сомайа — старший и Хобо — младший. Они жили далеко на востоке. Каждый день Сомайа уходил рано утром, а приходил поздно вечером, но ничего съестного с собой не принос сил — ни дичи, ни плодов. Брату Хобо приходилось одному заботиться о пропитании обоих. Когда Сомайа с пустыми руками возвращался из своих походов, у Хобо уже всегда был готов ужин.

В конце концов Хобо это надоело, и он решил разузнать, чем занимается его брат во время своих прогулок. Однажды утром он притворился больным, чтобы остаться дома. Когда Сомайа ушел, он немного подождал, а потом выскользнул вслед за ним.

Сомайа долго шел разными тропинками. Хобо никогда раньше и не видел их. Наконец старший брат вышел на поляну, посреди которой стояла маленькая хижина. Спрятавшись за деревом, Хобо видел, как Сомайа вошел в хижину. Вскоре он вышел оттуда с бамбуковыми палочками и зелеными листьями. Он сел на землю и начал петь:

Называя вещь за вещью, он ударял в такт бамбуковой палочкой по зеленым листьям. Потом он взял кору дерева ароа, растер ее в маленькой чашке в порошок, налил туда немного воды и все перемешал. Получилась жидкая красная масса. Сомайа выпил ее и после этого стал как одержимый. Он извивался, прыгал, вращал глазами, высовывал язык и без конца плевался. Слюна его была красная как кровь, и он топтал ее ногами. Наконец он скрылся в хижине.

Хобо был очень напуган этим зрелищем и поспешил домой, чтобы дождаться там возвращения брата. Он по обыкновению приготовил еду на двоих. Но брат не показывался.

Когда Хобо проснулся утром, он увидел, что брата все еще нет. Хобо снова отправился к маленькой хижине в лесу, где он видел Сомайу в последний раз. Но вместо брата он нашел там его скелет.

Под левой рукой скелета висела маленькая плетеная сумка. Хобо положил в нее мизинец брата, немного белых камней и повесил сумку на левое плечо. Потом он взял бамбуковые палочки и повторил все то, что делал накануне брат. Он спел ту же песню и приготовил такой же напиток из красной коры. Выпив немного этой жидкости, он начал дико подпрыгивать и плеваться. Потом Хобо побежал в лес и долго бродил там. Он стал ходить по деревням и лечить там больных, высасывая болезнь из их тела и выплевывая ее. В конце концов он пришел в деревню Фимага на берегу озера Кутубу и поселился там. А перед смертью он научил и других мужчин лечить больных[26].

Когда мужчина посвящается в братство Уси, он обязан пройти множество испытаний и ритуалов. Он должен спеть миф о Сомайе и Хобо, выпить напиток, приготовленный из красной коры, танцевать и плеваться, будто и он стал одержимым, как когда-то был одержим Хобо. Наконец посвященный получает маленькую палочку, покрашенную в красный и белый цвета. Она называется «докоёко йюру», что означает «палка молчания».

Палка молчания должна напоминать членам братства о том, что им нельзя ничего говорить непосвященным.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Своеобразные нравы племени кутубу.

Взаимоотношения между родителями

и детьми, девушками и юношами.

Табу на имена

Образ жизни племени кутубу сильно отличается от образа жизни других новогвинейских туземцев. У них, например, нет никакой церемонии посвящения ни для мальчиков, ни для девочек. Это значит, что конец переходного возраста, приобщение к миру взрослых никак у них не отмечается. Младшее поколение свободно общается со старшим.

Во многих первобытных обществах самое большое влияние на воспитание мальчика имеет дядя. В племени кутубу иначе. Здесь огромную роль играет отец. Первые два года жизни мальчик проводит у матери и спит с нею в ее хижине — канюа. Но потом он поручается заботам отца и уже все остальные детские годы проводит с ним. Пока мальчики еще не выросли, они спят вместе с отцами, а когда становятся постарше, то спят по двое-трое возле своего собственного очага. Они всегда имеют свободный доступ в общий мужской дом, кроме тех случаев, когда там совершается церемония Уси, на которую допускаются только посвященные в братство.

Отцы обращаются с маленькими сыновьями о нескрываемой любовью. Малыши так и льнут к ним. Я часто был свидетелем того, как трогательно заботились отцы о своих сыновьях. Несмотря на явное неудобство, малышей часто берут на рыбную ловлю и охоту.

Девочки проводят детство у матерей в их канюа. Они очень сильно привязаны к матерям, и это чувство сохраняется вплоть до самого замужества. По утрам они вместе с матерями ходят на болото, где растут саговые пальмы, или на огороды, а вечером, вернувшись в деревню, сразу же скрываются в канюа. В девочках с самого детства воспитывается сдержанность. Я, например, ни разу не видел, чтобы девочки играли вместе с мальчиками-одногодками.

Но хотя девушки племени кутубу робки и сдержанны, говорят, они нередко сами проявляют инициативу, когда дело касается брака. Самое подходящее время заключения брачных договоров — это общие церемонии, которые называются усанехабу. Только во время этой церемонии женщины допускаются в общий мужской дом. Здесь девушки могут сколько угодно обмениваться взглядами с молодыми людьми.

Если девушка приметила какого-либо молодого человека и считает, что он благосклонно реагировал на ее многозначительные взгляды, то она уже сама придумывает способ, как с ним завязать знакомство. Самое простое — довериться жене брата этого молодого человека. Ночью девушка может прокрасться к ней в канюа и рассказать о своих чувствах. В племени кутубу, как это часто бывает и у нас, всеми делами вершат женщины. Жена брата посвящает в тайну своего мужа, а он, когда ему кажется, что настал самый подходящий момент, сообщает обо всем избраннику. Говорят, что избранник почти всегда выражает согласие.

Однако бывает, что тот отказывается. Рассказывают об одном мужчине, который отверг предложение одной девушки и женился на другой. Правда, он вскоре умер, и нет никакого сомнения, что девушка, которой он пренебрег, отравила его.

Конечно, есть и другие возможности молодому человеку и девушке увидеться и влюбиться друг в друга. Но во всех случаях до брака они очень редко видятся. Никакого свободного сожительства между неженатыми здесь нет. Юноши не посещают по ночам девушек в их хижинах.

Если неженатые юноша и девушка сходятся друг с другом, то это происходит вопреки обычаям общества.

Официального сватовства у кутубу не бывает в тех случаях, если о предстоящем браке была договоренность между родителями жениха и невесты, когда те были еще детьми. Мне говорили, что договоры обычно соблюдаются и что эти браки, как правило, бывают счастливыми. Но иногда невеста оказывает сопротивление. Вот один такой случай.

Договоренность о браке между девочкой из деревни Финага и юношей из деревни Муби была скреплена братом жениха. Но когда подошло время ехать девушке к своему будущему мужу, она категорически отказалась это сделать. Старший брат потащил ее насильно, но она вцепилась в сваю дома, а потом бросилась на землю. На руках ее отнесли на берег, втащили в лодку и повезли в деревню жениха. Ночью она сбежала домой, к матери, но отец отправил ее обратно. Когда же она сбежала во второй раз, отец сдался и вернул выкуп, который получил за нее раньше.

Но это необычайно редкий случай. Не все девушки так упорно отстаивают свою волю, а если они и проявляют упорство, то им далеко не всегда удается добиться того, что им Хочется.

В другой истории рассказывается о девушке, которую обручили с мужчиной из деревни Йокобу, причем жених был значительно старше невесты. Вождь Йокобу пришел от имени жениха к родителям невесты с выкупом, который был ими благосклонно принят. Девушку отвезли в деревню к мужу и поместили там у его родственников. Проплакав часть ночи, девушка дождалась, пока все уснут, и сбежала. На лодке она вернулась в родную деревню и спряталась у своей матери.

Через несколько дней родители девушки потихоньку договорились с ее мужем, что тот заберет беглянку. Девушке связали руки и увели ее далеко в горы в деревню Фазу, где у ее мужа была родня и куда он теперь решил переехать, чтобы она не смогла сбежать от него.

Так девушке все-таки пришлось стать его женой.

Вообще очень странно, что у различных первобытных племен, между которыми нет ничего общего, кроме того, что они живут небольшими изолированными группами, встречаются одни и те же правила и табу. Наример, в племени кутубу существуют те же формальные ограничения и табу в отношениях между супругами и их родственниками, что и у австралийских аборигенов. В семьях племени кутубу нельзя, например, произносить имен тестя и тещи, а также имени жены брата своей жены. И муж не должен смотреть в лицо этим людям. А жена не должна произносить имен братьев своего мужа и мужей его сестер и также не должна смотреть им в лицо. Но интересно, что женщинам разрешается произносить имена родителей мужа, а мужчинам — имена братьев жены.

Ни жена, ни муж не смеют произносить имени друг друга. Они обычно обращаются один к другому так: «ка-нао» — «моя жена» или «кабе-нао» — «мой муж», а иногда — отец…» или «мать…» и дальше имя их собственного ребенка.

Почему существует табу на все эти имена, неизвестно. Часто это бывает неудобно и для самих туземцев. Но они говорят, что обе стороны будут опозорены, если нарушат табу. Правда, такое нарушение не считается очень серьезным, и его можно искупить, принеся в дар ракушки бари.

Услышать в разговоре запретное имя так же нехорошо, как и самому произнести его. Я видел, как мужчины и женщины затыкали пальцами уши, когда при них в разговоре назывались запрещенные имена.

Родствен этому и обычай закрывать лицо. Если поблизости находятся братья мужа, женщина отворачивается и закрывает лицо своей лубяной накидкой. Женщинам нельзя не только смотреть на них, но и показываться им[27].

Нет никакого сомнения, что эти правила существуют, чтобы создать известное расстояние между людьми разного пола. Во всяком случае обычай закрывать лицо является явно выраженным сексуальным табу. Это своего рода мера предосторожности.

Табу на имена не имеет никакого сексуального значения, так как оно существует и между мужчинами, например зятем и тестем.

Интересно отметить, что туземцы очень не любят называть имя своего абиа (абиа — дядя со стороны матери), хотя на его имя нет никакого табу. Неохотно они называют и свои собственные имена. Тут главную роль играет не стыд, а страх.

Что касается абиа, то объясняется это просто: его имя не произносится, дабы случайно не оскорбить его.

А вот причина, по которой они не любят произносить свое собственное имя, очень странная. Дело в том, что у большинства туземцев есть тезки, причем они не должны ни прикасаться друг к другу, ни садиться, пока не обменяются формальными дарами в виде ракушек бари. Туземцы не произносят своего имени из страха, что дух умершего тезки услышит это, оскорбится и в наказание пошлет произнесшему какую-нибудь болезнь.

Кроме того, в племени кутуба существует поверье, что каждый живой человек имеет своего тезку на небесах, жизнь которого идет параллельно с его собственной. Поэтому считается, что, называя свое имя, человек оскорбляет своего тезку на небесах и потому непременно заболеет.

Туземцы верят, что все происходящее с ними на земле свершается также и среди жителей небес. Если у человека есть жена, значит, и у его тезки на небесах также она есть. Если он убил кого-то, то и тезка на небесах сделал то же.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Легенда о девушке Солнце и о юноше Месяце.

Легенда о юноше, который превратился в рыбу

Для того чтобы по-настоящему понять нормы поведения первобытных народов, их культы и обряды, необходимо, так сказать, интеллектуально ассимилироваться с туземцами или психологически приобщиться к ним. Только так можно обрести способность увидеть все глазами народа, жизнь которого ты изучаешь. Необходимо проникнуть в их мысли и смотреть на все с их точки зрения. Нужно настроиться на новую «волну понимания» и в то же время не утратить способность трезво наблюдать и оценивать события.

Знакомство с мифами и легендами первобытных народов — лучший способ проникнуть в их миропонимание. Обряды и ритуалы очень часто бывают основаны непосредственно на мифах. Только познакомившись с мифами и легендами, можно понять многие ритуальные действия и табу.

У племени кутубу два типа легенд — туни и хетагхо. Туни — эго короткая история, более всего напоминающая анекдот. Она непременно должна быть смешной и, по нашим понятиям, неприличной. Действующие лица в этих анекдотах, как правило, безымянны. Туни не имеют никакого отношения к магии, и потому цх можно услышать где и когда угодно. Туземцы, умеющие хорошо рассказывать эти веселые анекдоты, пользуются большой популярностью среди своего племени. Говорят, что женщины тоже любят туни и что по ночам часто можно слышать, как они рассказывают их в своих канюа.

Я записал несколько таких анекдотов, но они никак не годятся для печати.

Другой тип легенд называется хетагхо. Хетагхо значительно длиннее, чем туни; иногда они бывают даже очень длинные. Все герои хетагхо имеют имена, часто называется и место, где происходит действие. А бывает, что рассказчик до самого конца скрывает, как зовут действующих лиц. Правда, если его попросят, он потом их называет. Все рассказчики предпочитают называть своих героев таинственным шепотом, а иногда дают им вымышленные имена и сообщают настоящие только после настойчивых просьб. Они предпочитают их скрывать, потому что эти имена могут им потом пригодиться для колдовства.

Одни истории очень просты, однако не без изюминки, в других содержится намек на колдовство, третьи — настоящие сказки с очень запутанной интригой. В хетагхо много поэтических находок, что особенно бросается в глаза, когда их сравниваешь с темпераментными, порой гротескными рассказами племени энга. Это объясняется более мягким характером туземцев племени кутубу.

Очень поэтична, с большой фантазией легенда кутубу о том, как появились солнце и месяц.

Однажды в мужском доме возник спор о солнце и месяце. Все считали, что солнце и месяц — это одно и то же лицо. Но один мужчина заявил, что солнце — это девушка, а месяц — юноша. Никто с ним не соглашался, но он продолжал твердить свое. Тогда остальные мужчины потеряли терпение, избили его и прогнали прочь.

Он убежал далеко на восток. Днем он шел, а ночью спал. Он устал и был очень голоден, но твердо решил найти солнце и месяц и все выяснить. Наконец он пришел на поляну у подножия небольшого холма, заросшего красивыми растениями.

Посреди поляны стояла небольшая хижина. Возле нее сидел юноша, окруженный собаками, и плел браслеты. Молодой человек спросил беглеца, откуда он идет и что ему надо. Мужчина поведал ему всю историю, рассказал, как твердо он стоял на том, что солнце — это девушка, а месяц — юноша, и как все мужчины их племени избили его за это и прогнали прочь. Юноша выслушал его, а потом предложил зайти и переночевать в хижине. Он приготовил еду из мяса какого-то зверя, и они сели есть.

После захода солнца в хижину вошла очень красивая девушка. Это была сестра хозяина. Она принесла саго и рыбы. Красота молодой девушки была так ослепительна, что в хижине стало светло, будто зажгли огонь.

Когда все кончили есть, было уже совсем темно, и девушка ушла спать на свою половину. А хозяин стал собираться в путь. Он предупредил гостя, чтобы тот не проявлял любопытства и ни при каких обстоятельствах не заходил на половину девушки.

Потом он вышел из дома и позвал собак.

— Кими, юа! Абару, юа! Ваиако, юа! Вакара, юа! Инума, юа! Фунай, юа!

Это были имена звезд. Ведь хозяин-то дома был сам Месяц, а сестра его, что осветила весь дом, войдя в него, — сама девушка Солнце.

Между тем девушка сидела на своей половине и пела:

Беглец, как завороженный, слушал эту песню, но он повиновался Месяцу и даже не взглянул в сторону женской половины дома. А когда ему стало слишком жарко, он вытащил свою циновку на улицу и лег там.

Утром девушка Солнце ушла, а Месяц вернулся.

Месяц похвалил гостя. Он принес с собой казуара, какое-то сумчатое животное и ящерицу. Они их сварили и съели. Остатки еды Месяц положил в большой плетеный короб и повесил его на плечи гостю. Потом он попросил гостя закрыть глаза и тихонько стукнул его по спине.

Когда беглец снова открыл глаза, он увидел, что стоит перед своим мужским домом, а за спиной у него висит короб с едой.

Односельчане со смехом стали спрашивать у него, нашел ли он месяц и солнце, и беглец ответил им:

— Да. Я был прав. Солнце — это девушка, а Месяц — юноша.

— Кто дал тебе мясо? — спросили они.

— Охотник Месяц дал мне мясо вместе с этим красным плетеным коробом, — ответил он.

Тут уже все поверили, что он говорит правду, и им очень захотелось узнать, где живут месяц и солнце. Но беглец отказался сказать им это. Он ответил, что месяц и солнце живут очень далеко на востоке.

В их деревне жил один очень злой карлик. И вот он начал мучить и донимать беглеца расспросами. Он будил его, когда тот спал, преследовал его по пятам даже тогда, когда тот выходил справить нужду. И всегда карлик спрашивал одно и то же: где находится жилище солнца и месяца.

В конце концов беглец все ему рассказал. Если карлик действительно хочет найти солнце и месяц, он должен много-много дней идти по одной тропинке, пока не придет к хижине на поляне.

И карлик отправился искать месяц и солнце. Наконец он увидал дом на поляне. Возле дома сидел юноша.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он карлика.

— Я ищу месяц, — ответил тот.

Юноша (это был Месяц) сделал вид, что он тут ни при чем.

— Может быть, месяц там, — сказал он и показал на горы. Но так как карлик был очень худой и жалкий, он пригласил его в дом и дал ему поесть.

Вечером вернулась домой девушка Солнце. «Ага, — подумал карлик, — значит, это, наверное, и есть Месяц», — и в нем разгорелось любопытство.

Месяц, который уже собирался уходить, укрыл гостя лубяным одеялом, пожелал ему доброй ночи — уж очень тот выглядел больным и несчастным — и сказал, чтобы он ни при каких обстоятельствах не вставал и не смотрел на девушку, если она начнет петь. Потом он позвал своих собак-звезд и отправился на охоту по небесам.

Вскоре девушка запела, и карлик не мог устоять перед искушением заглянуть в дырочку в перегородке. Он увидел, как прекрасная сверкающая девушка стоит, покачивая бедрами, и поет:

«Я построила большой дом, о моя шея, моя шея!» Некоторое время карлик наблюдал за нею, а потом встал, пролез за перегородку и попытался силой овладеть девушкой. Но ведь она недаром была девушкой Солнцем: как только он притронулся к ней, он сгорел.

Девушка Солнце спрятала его труп. Вернувшись домой, ее брат Месяц спросил:

— Где наш гость?

— Ушел к себе в деревню, — солгала девушка.

— Правильно. Я ему так и велел, — тоже солгал Месяц.

Через некоторое время мужчина, рассказавший карлику, как найти месяц, снова пустился в путь, теперь для того, чтобы разыскать карлика. И он во второй раз пришел к жилищу Месяца. Узнав, что карлик умер, он решил остаться у Месяца и Солнца.

Спустя некоторое время Месяц вместе с гостем придумал вот что: они сплели из луба сеть, посадили в нее девушку Солнце, отнесли ее к реке и окунули в холодную воду. Она немного остыла, но зато сильно захворала. Они притащили девушку домой и дали ей поесть соли. После этого она почувствовала себя получше. К утру она была уже настолько холодна, что к ней можно было прикоснуться. Тогда Месяц попросил гостя жениться на ней, что тот и сделал.

Некоторое время они счастливо жили все вместе.) Но односельчане, которые никак не могли понять, куда подевались сразу два человека из их деревни, решили идти их искать. И наконец они тоже пришли к дому Месяца. Они напали на его жилище и убили своего односельчанина, женатого на девушке Солнце.

Но Месяц и Солнце продолжали бороться. Когда враги ворвались в дом, Месяц и Солнце залезли на стропила. Враги хотели стянуть их за ноги, но Месяц и Солнце прорубили отверстие в травяной крыше дома и вылезли наружу. День клонился к вечеру. Брат и сестра стояли вдвоем на крыше своего жилища. Месяц сказал сестре:

— Я поднимусь первый, а через некоторое время и ты последуешь за мной. С этими словами он поднялся на небеса.

Девушка Солнце осталась на крыше. Она сражалась с врагами, пока у нее не кончились стрелы. А потом она тоже поднялась на небеса, и тогда наступил рассвет.

Другая легенда, о юноше, который превратился в рыбу, тоже свидетельствует о чрезвычайно богатой фантазии туземцев племени кутубу.

Один юноша жил вместе со своей сестрой и зятем. Однажды муж сестры сделал прекрасное копье для рыбы и спрятал его в бамбуковый короб у себя в хижине. Когда он ушел на охоту, юноша залез в короб и вытащил оттуда копье. Оно ему очень понравилось, и он захотел его испробовать. Юноша взял копье с собой в лодку и бил им рыбу одну за другой.

Вдруг в прозрачной воде под самой лодкой он увидел большую рыбу под названием нафа. Юноша метнул копье и попал в нее. Но рыба неожиданно рванулась и ушла вместе с копьем глубоко под воду.

Мучимый дурными предчувствиями, юноша вернулся домой. Он отдал сестре рыбу, и она приготовила ее к возвращению супруга. Когда они все трое насытились, мужу захотелось посмотреть на свое новое копье. Но короб оказался пуст!

— Кто взял мое копье? — закричал он.

Юноша во всем признался.

— Разве это было твое копье? — крикнул муж и ударил юношу палкой по голове. Кровь залила лицо юноши. Его сестра расплакалась.

На другой день, когда муж снова ушел на охоту, юноша и его сестра спустились к реке. Юноша захватил с собой длинный шест. Они сели в лодку и поплыли к тому месту, где исчезла рыба вместе с копьем.

Здесь юноша опустил в воду шест так, чтобы он одним концом уперся в дно. Потом он попросил сестру подержать шест за другой конец, а сам хотел нырнуть на дно, чтобы поискать там копье. Юноша предупредил сестру: если шест задрожит у нее в руке, значит, он поднимается на поверхность.

Сестра уговаривала брата отказаться от поисков, но он сказал:

— Твой муж сердит на меня. Если мне суждено, пусть лучше я умру. Юноша прыгнул в воду и исчез.

Сестра ждала целый день, но шест так и не задрожал у нее в руке. Она заплакала и пошла домой.

А юноша, оказывается, увидел на дне реки тропинку и пошел по ней. Постепенно она стала расширяться. Вода над юношей напоминала небо. Кругом было очень красиво. По обе стороны дороги тянулся лес, в котором юноша видел множество свиней, казуаров и сумчатых. Казалось, что они все ручные и совсем его не боятся.

Через некоторое время тропинка привела юношу к хижине, вокруг которой был разбит огород и росли красивые красные цветы. Перед хижиной сидел мужчина и плел браслет. Он спросил, откуда и зачем пришел юноша.

Юноше не хотелось говорить, что он ищет копье, и он сказал, что просто гуляет. Мужчину его ответ удовлетворил, и он пригласил юношу войти в дом.

Хозяин хижины решил приготовить ужин и угостить гостя. Он сварил саго, смешал его со змеиным мясом и пригласил юношу разделить с ним его трапезу. Но юноша был испуган. Он сказал, что еще никогда в жизни не пробовал такой пищи.

— Ну если эта еда тебе не нравится, тогда выйди на тропинку и убей там любое животное или птицу.

Юноша вышел и вскоре убил казуара. Птицу нажарили, и юноша стал ее есть. А хозяин ел змеиное мясо.

Вскоре с огорода вернулись женщина и девушка, обе молодые и красивые. Это были жена и сестра хозяина дома. Они тоже стали есть саго со змеиным мясом. Хозяин потихоньку объяснил им, что их юный гость не в состоянии есть их обычную пищу, так как она ему незнакома. Юноша остался у этих добрых людей, но сам добывал себе еду охотой.

Через несколько дней хозяин сказал, что в их селении в мужском доме состоятся танцы усанехабу. Все стали готовиться к празднику: украсили себя браслетами и перьями, покрыли лица черной краской и вдели в нос по куску красивой белой перламутровой ракушки. Потом они вытащили барабан, натянули на него новую змеиную кожу и приготовили много еды, которую должны были взять с собой на праздник. Пища, состоявшая в основном из змеиного мяса, была сложена в бамбуковые коробы. Но чтобы юноша не остался голодным, сестра хозяина взяла с собой жареного казуара. И они отправились в путь.

Когда они прибыли в селение, юноша, к своему разочарованию, так и не увидел здесь свиней, которых, без сомнения, должны были бы заколоть к празднику. Все ели только змеиное мясо, а ему пришлось есть казуара.

За час до захода солнца начались танцы. Мужской дом был набит битком, танцы шли полным ходом. И вдруг юноша увидел как раз ту вещь, которую искал: на стене висело его пропавшее копье для рыбы! Юноша понял, что оно имеет какое-то отношение к тому танцу, который все исполняли. Оказалось, что весь этот праздник был устроен для мужчины, лежавшего тут же, в мужском доме, с глубокой раной в бедре. Его ранил копьем неизвестный враг. И юноша догадался, что раненый мужчина не кто иной, как рыба нафа.

Но юноша никому ничего не сказал. Он, как и другие, танцевал до рассвета, а когда все уже так утомились, что ничего не замечали, он спокойно снял со стены копье и спрятал его у себя. Потом вместе со своим хозяином, его женой и сестрой он вернулся к ним домой и принес с собой копье.

На другой день юноша объявил, что ему нужно сходить домой за своими вещами. О том, что он пришел сюда для того, чтобы найти и вернуть зятю его копье, он ничего не сказал. Хозяин отпустил его, взяв с него слово, что он непременно вернется.

И юноша пошел по той же тропинке, по которой пришел сюда. Шест все еще торчал в воде. Он потряс его и выплыл на поверхность. Здесь он нашел свою сестру. Она каждый день приплывала в лодке к этому шесту и плакала, тщетно ожидая возвращения брата.

Они вместе пошли домой, и зять был очень доволен, получив обратно свое копье. Но рано утром на другой день юноша стал собираться в дорогу. Он взял свой лубяной плащ, плетеный мешок, луки и стрелы и все украшения. Он сказал сестре, что хочет снова спуститься под воду. Сестра протестовала, но юноша заявил:

— Нет, твой муж ударил меня. Я ухожу навсегда.

Сестра заплакала. Она и ее муж уговаривали юношу остаться с ними, говорили, что то место, куда он идет, очень опасно.

Потом они начали ссориться между собой. Жена упрекала мужа и говорила, что во всем виноват он. Дело дошло даже до драки.

А юноша тем временем улизнул. Он опустился на дно реки и по красивой тропинке снова пришел к дому своих друзей. Его встретили очень радушно, и хозяин предложил ему в жены свою сестру. Сначала юноша смутился, но девушка сразу сказала, что она согласна, и они поженились.

Они жили очень дружно, только юноша никак не мог заставить себя есть ту пищу, что готовила его жена. Она и ее родные ели змеиное мясо, а он ходил на охоту и сам добывал себе пищу. Но однажды вечером, когда было уже совсем темно, жена что-то приготовила ему на ужин. Он начал есть, но потом рассмотрел, что ему подали вареных змей. Юноша с отвращением оттолкнул от себя пищу. Но было уже поздно. Проснувшись утром, он обнаружил, что превратился в рыбу. Тут у него как бы глаза открылись, и он увидел, что все другие тоже рыбы.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Странный похоронный обряд.

Вдову натирают материнским молоком

и растертыми червями.

Легенда о женщине,

вернувшейся из царства мертвых

Племя кутубу отличается иг других племен Новой Гвинеи собственной системой счета. Они могут считать только до 37, и не больше! И это потому, что их система счета основана на обозначении цифр названиями отдельных частей тела, таких, например, как пальцы, ладони, запястья, предплечье, локоть, плечо, уши, глаза и т. д. Слова, обозначающие одни и те же части тела левой и правой стороны, совершенно одинаковы, кроме названий мизинцев. Слет начинается с мизинца левой руки, который называется менаги (один), и кончается мизинцем правой руки, который называется кенаги (тридцать семь). Нос — он называется киси — середина счета; это числа девятнадцать. Если человеку нужно назвать цифру шть, он говорит каба и показывает на большой палец левой руки. Большой палец правой руки тоже называется каба, но он означает число тридцать три.

Системой счета пользуются прежде всего для того, чтобы легче запомнить, когда какие покоренные обряды следует совершать. Обряды совершаются с соблюдением определенных промежутков мехду траурными пирами. Если сроки нарушаются, то дух умершего, который они называют аминтераре, мвжет отомстить всем оставшимся в живых.

Когда в племени кутубу умирает мужчина, его труп на один день помещают в общий мужсвой дом. Покойника укладывают особым образом и закрывают лубяным покрывалом. Женщины садятся юкруг вдовы в ногах трупа и выражают свое горе тонкими жалобными звуками. Постепенно эти звуки принимают форму печальной песни, обращенной к духу упершего. Звучит она примерно так:

Пение вперемежку с жалобными воплями продолжается несколько часов. Потом труп заворачивают в циновки и привязывают к шестам. Двое мужчин относят его к приготовленной заранее лодке. Один из них непременно должен быть родственником умершего по материнской линии, чаще всего дядей, который и возглавляет весь обряд похорон.

На лодке труп перевозят к месту погребения, которое, как правило, находится поодаль от жилья, где-нибудь на берегу. За это время родственники уже успевают соорудить там грубый гроб. Он стоит на сваях высотой в полтора метра. Гроб у кутубу называется дэве. Несколько человек, сопровождавших покойника, помогают положить умершего в гроб. Когда труп, все еще завернутый в циновки, уже покоится в дэве, сверху на гробу укрепляют несколько поперечных планок, чтобы не дать покойнику вылезти оттуда.

Потом в землю рядом с гробом втыкают длинную ветку и наклоняют ее к самому лицу покойника. К ветке прикрепляют шнурок, другой конец которого привязывают к волосам покойника. Со временем, когда труп разложится, кожа отстанет от черепа, и ветка выпрямится вместе с волосами. Таким образом волосы будут сохранены.

Перед уходом похоронной процессии с кладбища под гроб кладутся дары. Чаще всего они состоят из еды, трубки умершего и табака. В своей новой жизни в царстве мертвых у покойника должно быть все необходимое. Рядом с гробом вешают большую плетеную сумку, чтобы дух покойника мог собирать в нее ягоды и питаться ими.

После этого труп оставляют под открытым небом, чтобы он скорее разлагался.

Иногда сюда приходят родственники покойного, садятся рядом с гробом и плачут об умершем. Но скоро им это надоедает, и они довольствуются лишь тем, что оставляют возле гроба маленькие пакеты с едой. В дальнейшем единственный, кто еще, быть может, посещает покойника, — это какой-нибудь колдун, который приходит сюда, чтобы наполнить трупной жидкостью свою бамбуковую фляжку.

Когда похоронная процессия отправляется на кладбище, вдова остается дома. Она сразу же закрывается в семейном доме, а через несколько дней перебирается в отдельную хижину и уединяется там больше чем на месяц. Чтобы выразить свое горе, она покрывает лицо и грудь черной краской, надевает браслеты и ожерелья из стеблей трав и накидывает лубяной плащ. В течение шести месяцев она не должна снимать свой траурный наряд и мыться.

Траур мужчин гораздо проще. Они не обязаны уединяться, и внешние знаки их скорби скорее украшают их, чего нельзя сказать о женщинах. Мужчины чернят лица, на шеи надевают красивые ожерелья, а на лоб повязку из перьев казуара.

В честь каждого умершего устраивается трое поминок: «каба-юахабу», «киси-юахабу» и «кенаги-юаха-бу». Иначе говоря, поминки большого пальца левой руки, поминки носа и поминки мизинца правой руки. Эти названия имеют отношение только к системе счета племени кутубу, а никак не к анатомии. Поминки большого пальца левой руки справляют через пять дней после похорон, поминки носа — через девятнадцать и поминки мизинца правой руки — через тридцать семь.

Самое важное событие во время первых поминок — это вручение даров дяде умершего, тому, который строил гроб. Остальные родственники закалывают поросенка, и все селение принимает участие в пире. За свое участие в нем они расплачиваются маленькими белыми ракушками бари. Весь доход передается дяде умершего — это вознаграждение за его труды.

Во время пира кто-нибудь из ближайших родственников покойного берет несколько кусочков мяса, засовывает их в стенку или в травяную крышу хижины и кричит духу умершего:

— Айа, нага та нумага! (Вот твоя пища!)

На поминках носа едят только мясо диких животных. Через две недели после того, как человек умер, все молодые мужчины деревни уходят на охоту и возвращаются на девятнадцатый день с копченым мясом.

Эти поминки уже менее пышные. Мясо режется на куски и раздается всем присутствующим. Кончив есть, они бросают кости в огонь и говорят духу умершего:

— Возвращайся к своему отцу. Не оставайся здесь, не причиняй вреда своей вдове, детям и родственникам. Вот твоя пища!

Последние поминки — поминки мизинца правой руки, которые справляют на тридцать седьмой день — самые торжественные; за несколько дней до них вождь деревни и несколько мужчин, родственников умершего, отправляются на кладбище и вынимают из гроба кости мизинца покойника. Эти кости они вставляют в расщепленную палку, которую берут с собой на охоту, отправляясь добывать мясо для поминок. На этих поминках они также едят не свинину, а только дичь — мясо опоссума, ящериц, змей и птиц.

Охотники (в их число входят почти все мужчины деревни) возвращаются на тридцать седьмой день и приносят с собой уже закопченную дичь. Они коптят ее в лесу, чтобы она не испортилась. Вернувшись домой, они сразу же начинают украшаться перьями, мажут тела и лица жиром или древесным маслом и углем. Самые молодые охотники раскрашивают себя охрой.

После того как мужчины украсятся, остальные жители деревни собираются в мужском доме, где должна состояться церемония. Гости садятся по обе стороны прохода, а охотники во главе с вождем и родственниками покойного маршируют через весь дом. Если у покойного есть брат, то он идет первым и несет расщепленную палку, в которой зажаты кости мизинца покойного. Все мужчины держат в руках луки и стрелы и несут мешки с добычей. Последний держит в руках большую бамбуковую палку, на которой сверху прикреплен лист. Идя за процессией, он этим листом счищает с потолка копоть.

Пройдя несколько раз по среднему проходу, охотники начинают слегка подпрыгивать, а потом так сильно топают ногами, что весь дом сотрясается. Так продолжается до тех пор, пока наконец предводитель не останавливается перед спальным местом умершего. Затем он молча привязывает палку с костями к столбу возле очага и снимает с плеча мешок с добычей. Остальные охотники тоже снимают свои мешки и начинают делить мясо среди присутствующих. Все едят это мясо с бататом и саго.

Затем церемония возобновляется. Охотники снова выстраиваются в ряд, и вождь берет наконечник стрелы, принадлежавшей умершему. Он привязывает к нему кусочек мяса, а потом надевает его на пустое древко стрелы, которую держит брат покойного.

Вся процессия с громкими воплями шествует через весь дом к той двери, что выходит на озеро. Впереди всех идет брат умершего. Он держит эту стрелу на своем луке. Все толпятся вокруг него. Брат останавливается в дверях и пускает стрелу с кусочком мяса далеко в озеро.

После этого счищается копоть с потолка над спальным местом умершего, и на этом поминки мизинца правой руки кончаются. Жители селения объяснили Духу умершего, что теперь он должен уйти и больше здесь не показываться.

Если солнце, дождь и ветер не пожалеют сил, то очень скоро от покойника в гробу останется лишь голый скелет, и тогда его череп, кости и волосы приносят в деревню.

Сначала их складывают перед домом вдовы; там собираются женщины и некоторое время громко выражают свою скорбь. Потом все кости собирают в плетеный мешок и подвешивают под крышей веранды мужского дома. А если это останки женщины, то они подвешиваются на веранде ее собственного дома.

Во всех селениях племени кутубу я видел на веранде плетенки с костями. Они висят там примерно около года, пока не подойдет срок перенести их на место окончательного погребения. Обычно оно бывает в какой-нибудь скале над озером или в пещере где-нибудь в дебрях. Этот перенос совершается без всяких обрядов.

После того как вдова узрит наконец земные останки своего мужа, ее затворничество кончается. Теперь она может ходить куда ей вздумается, но некрасивая неуклюжая лубяная накидка остается на ней до особой церемонии, которую женщины устраивают в уединенном месте на берегу озера.

Здесь женщины раздевают вдову догола. Она бурно протестует, но все только смеются, и ей приходится подчиниться. Потом она кладет себе на голые плечи пучок крапивы, собирает свои разодранные траурные одежды и бежит с ними к трясине. Там она их затаптывает, бросает сверху крапиву и бежит к остальным женщинам, чтобы они ее как следует вымыли.

После этого вдову покрывают необыкновенным гримом. Одна из кормящих женщин выдавливает из груди немного молока, и его смешивают с растертым саговым червем. Получается жирная белая масса. Вдову до тех пор натирают этой массой, пока ее кожа не начинает блестеть. Потом ее разрисовывают полосатым орнаментом и надевают на нее новую юбочку из травы и новые украшения.

Теперь траур вдовы окончен, и она может снова выйти замуж.

Затворничество вдовы объясняется тем, что, по верованиям племени кутубу, дух умершего супруга все время подстерегает ее у входа в канюа, чтобы увести с собой, если только она осмелится переступить за порог дома. Только после поминок мизинца правой руки она может безбоязненно покинуть свой дом, потому что к этому времени односельчане уже уговорили дух ее мужа покинуть селение.

В племени кутубу считается, что существуют три причины смерти: насилие, колдовство и старость. Характер духа умершего во многом зависит от причины его смерти.

Убитые копьями или дубинками превращаются в духов, которые называются пауаве; они живут высоко в горах. Как эти духи выглядят, никто не знает, но тем не менее их отождествляют с черным какаду. Считают, что какаду — дух, который отделился от тела и теперь летает по ночам. Однако, когда эта птица кричит, туземцы считают, что это голос не пауаве, а настоящего какаду, испуганного пауаве. Не очень хорошо туземцы представляют и то, где и как эти духи живут на небесах.

Жертвы колдовства превращаются в духов, которых называют аминтераре. О том, где живут аминтераре, тоже нет четких представлений, но некоторые утверждают, что они попадают в подземный мир.

Люди умирают не только от колдовства и насилия, но и просто естественной смертью. Именно этого и желает себе каждый туземец. Духи умерших от старости тоже называются аминтераре. Они живут на земле, очень далеко на востоке, в Хоа — царстве мертвых.

Считается, что умершему надо очень много времени, чтобы добраться до Хоа. Сначала духи какое-то время сидят на пальмах и горюют. Питаются они полусъедобными ягодами, которые собирают в лесу. Духи любят находиться поблизости от тех мест, где когда-то жили. Они даже посещают свои хижины в образе крыс или черепах. Этим туземцы и объясняют свист, писк и другие таинственные ночные звуки, которые раздаются по ночам в их хижинах.

Духи умерших, как правило, плохо относятся к живым людям. В племени кутубу их считают виновниками многих болезней. Кроме злых духов пауаве, мстящих всем без исключения, есть более миролюбивые духи, которые, однако, могут покарать человека в наказание за какой-то несправедливый поступок, совершенный им по отношению к своим живым родственникам. Поэтому болезни часто считаются наказанием за дурное поведение.

Из-за этого поверья кутубу и другие папуасы испытывают постоянный страх перед духом умершего.

Иногда им кажется, что духи злобствуют безо всякой надобности. Об этом свидетельствует, например, история о злом мертвеце, которая была мне рассказана с искренней убежденностью в ее правдивости.

Умер один человек из деревни Кафа, и его труп положили в дэве. А какой-то колдун из этих же мест решил провести ночь возле трупа, чтобы собрать немного пирипа (трупной жидкости). Казалось бы, против этого не должен был бы возражать ни один дух.

Но как только колдун устроился на ночлег, в дэве послышались громкие звуки. Наконец раздался треск дерева, и мертвец сел.

Колдун удрал так поспешно, что забыт на стволе рядом с гробом свою лубяную накидку. Колдун спрятался поблизости в дупле дерева и стал наблюдать. Мертвец принял его накидку за спящего человека, вылез из дэве и, набросившись на воображаемую добычу, стал рвать ее зубами.

Тогда колдун побежал к реке, прыгнул в лодку и начал изо всех сил грести, ведь речь шла о жизни или смерти. Мертвец преследовал его по пятам. Колдун добежал до мужского дома, перемахнул в два приема через шесть ступенек и без сил рухнул на пол. Ему удалось спасти свою жизнь, но она висела буквально на волоске. Его страшный преследователь взбежал вслед за ним по лесенке и успел впиться зубами в верхнюю ступеньку. Но тут он испустил дух и упал навзничь.

В эту ночь ни один мужчина не выходил из дому. Двери были заперты, и женщинам наказали не выносить наружу пищу.

Утром мертвеца нашли там, где он упал. Верхняя ступенька была надгрызана, и кусок дерева так прочно застрял в челюсти мертвеца, что жители деревни никак не могли его вытащить. Они просто обрубили его с обеих сторон и снова отнесли труп в дэве. Чтобы покойник не сбежал оттуда во второй раз, они обложили гроб дровами и сожгли его. Чем это хуже наших историй про привидения?

Считается, что мертвецы причиняют значительно меньше неприятностей, если все обряды совершаются аккуратно.

Видимо, стремление полностью рассчитаться с духом умершего и заставляет туземцев племени кутубу очень точно исполнять все обряды погребения. Но возможно, ими руководит желание сделать доброе дело — помочь умершему быстро перейти в Хоа. Вернее же всего, они просто соблюдают верность погребальным традициям племени.

Как бы то ни было, но туземцы стараются честно выполнять все погребальные обряды, во всяком случае насколько это позволяют обстоятельства.

Однажды один носильщик из племени кутубу умер во время патрульного похода в деревню Юма. Там он и был похоронен. Однако, когда его односельчане из деревни Тугири узнали об этом, они изъявили неудовольствие. Пришлось выкопать труп из земли, и несколько мужчин из Тугири совершили длительный переход через горы только для того, чтобы забрать кости своего земляка и перенести их в родное селение.

Жители Юмы получили вознаграждение за их труды во время похорон, а кости, как положено, были переданы вдове после немного запоздалых, но выдержанных по всем правилам поминок мизинца правой руки.

Bcex людей испокон веков занимал вопрос: что делается с душой человека после его смерти? В преданиях племени кутубу фигурирует свой святой Петр, который тоже стережет вход в царство мертвых. Его зовут Габуриники, и он является действующим лицом широко известной здесь легенды о человеке, который нашел свою умершую жену в царстве мертвых, но потерял ее снова, потому что не выполнил всех необходимых условий.

Вот эта легенда. В селении Харабуио жил человек, по имени Тауруабу. У него умерла жена, и односельчане справили по ней трое поминок. После третьих поминок ее кости были вынуты из гроба, сложены в плетенку и повешены над дверью ее хижины.

В тот же день муж пошел на кладбище, чтобы посмотреть на пустой гроб. В том месте, где, как положено, была воткнута лопатка, принадлежавшая умершей, он увидел большую яму. Тауруабу спустился в нее и обнаружил там подземный ход. Какое-то время он шел по нему в полной темноте, но потом стало светлее, и он обнаружил, что идет по красивой лесной тропе. Пройдя немного еще, он вдруг увидел на этой тропе свежие следы своей жены. Тогда он решил пойти по следам и, если удастся, привести жену обратно.

Тропа вела по густому лесу с высокими деревьями, перевитыми лианами. Наконец Тауруабу пришел к месту, заросшему крапивой. Крапива расступилась перед Тауруабу, но, когда он прошел, она снова сомкнулась за его спиной. Это первое препятствие он преодолел без всяких затруднений.

Но вскоре на пути Тауруабу встретилась большая ящерица гатейба, ее тело было не меньше древесного ствола. Она лежала на тропе и смотрела прямо на него, широко открыв рот.

— Есть ли у тебя обычай есть гатейбу? — спросила она.

— Да, — ответил Тауруабу, и ящерица закрыла пасть, а он встал ей на голову, прошел до самого хвоста и продолжал путь дальше.

Почти все аминтераре должны пройти эти испытания на пути в царство мертвых.

Вскоре Тауруабу увидел, что тропинка перегорожена перевернутым деревом, в котором устроена большая западня. Но он не попал в нее, как обычный аминтераре, а осторожно подошел и снял крышку. Западня захлопнулась со страшным грохотом.

Тауруабу спрятался за дерево и ждал, что же произойдет дальше. Вскоре он увидел, что к западне подошла красивая молодая девушка. Ее звали Бероме, она следила за ловушкой. Всякий раз, когда она слышала, что западня захлопнулась, она приходила туда, чтобы освободить аминтераре и снова ее наладить.

Но на этот раз Бероме не нашла в западне аминтераре, она стала искать крышку ловушки и никак не могла найти ее, ведь Тауруабу держал ее в руках. Наконец девушка увидела Тауруабу и спросила, как могло случиться, что живой человек попал в царство мертвых. Он рассказал ей свою историю. Узнав, что Тауруабу ищет свою жену, девушка пообещала помочь ему. Она решила на другой день отвести его к своему отцу Габуриники. В ее обязанности входило отводить к своим родителям всех аминтераре, которых она освобождала из западни. Женщин она отводила к отцу, а мужчин — к матери, которую звали Макоребу. Но она решила отправить Тауруабу прямо к отцу, потому что только у него он мог найти свою жену.

Наутро девушка указала ему дорогу и объяснила, как он должен вести себя. Она дала ему с собой еды, потому что Габуриники нечем будет угостить его. И еще она предупредила Тауруабу, чтобы он держался как можно дальше от ее матери Макоребу, а не то она увидит его и поймает.

Однако, проходя мимо Макоребу, Тауруабу не удержался и украдкой бросил на нее взгляд. Макоребу оказалась очень большой женщиной, у которой уши и груди висели, словно кора на дереве. Ему удалось благополучно миновать ее, и он подошел к дому Габуриники. Это было очень длинное здание, построенное в форме подковы. В одном крыле этого здания жил Габуриники, в другом собирались все аминтераре.

Тауруабу вошел в жилище Габуриники и увидел большого красивого мужчину в полном расцвете сил. Сначала властелин царства мертвых был поражен, увидев перед собой живого человека, но когда узнал, что тот ищет свою жену, то обещал помочь ему.

Вечером он сказал Тауруабу, чтобы тот укрылся лубяным одеялом и спал до утра. Утром он разбудит Тауруабу, подергав его за ногу, и снова соединит с женой. Потом Габуриники надел свой пояс, украшения из перьев казуара, покрыл лицо черной краской и начал петь песню.

Как только властелин царства мертвых запел, в противоположном конце дома раздались странные звуки — смех, крики, громкие голоса мужчин и женщин, вой собак, хрюканье поросят и топот ног. Все сливалось в какой-то ликующий шум. По мере его приближения Тауруабу узнал песню аминтераре: «Корере, Корере, Такоре, Такоре». Он выглянул из-под одеяла и увидел множество людей и животных. Это были духи. Они пели и танцевали, и в самом центре толпы он увидел свою жену Аукуиу. Она покачивалась, и голова ее безжизненно болталась из стороны в сторону. Как вновь прибывшую, Аукуиу подвели к Габуриники. А танцы продолжались, и наконец Тауруабу заснул под своим лубяным одеялом.

На рассвете Габуриники подергал его за ногу и разбудил. Духов уже не было. Рядом стояла только его жена Аукуиу. Габуриники сказал, что он может забрать ее с собой. Тауруабу схватил жену за руку.

— Кто ты? — спросила она его.

— Это я, твой муж.

— Зачем ты пришел сюда? Ты тоже умер?

— Нет.

— Разве дома не осталось ни девушек, ни вдов, что ты пришел сюда за мной?

— Я думал только о тебе, — ответил Тауруабу.

Габуриники вмешался в их разговор, сказав Аукуиу, что она должна быть довольна и ей надо следовать за своим мужем. Он подарил им особый вид сахарного тростника, который называется магифоно, банан гадиоко и велел Тауруабу посадить их, когда тот вернется домой. И еще Габуриники наказал Тауруабу, чтобы он вместо жены исполнял сам всю домашнюю работу: готовил саго, приносил топливо и воду, варил пищу. Он должен это делать, пока не отсчитает тридцать семь дней до мизинца правой руки. Наконец Габуриники попросил их обоих закрыть на минуту глаза. Когда они их открыли, то оказались дома, перед своей хижиной.

Аукуиу осталась дома, а Тауруабу пошел за плетеным мешком с ее костями, ведь у нее, как и у всех аминтераре, не хватало костей, и теперь она должна была их вставить. У Тауруабу появилось множество забот, и он предоставил жене самой заниматься своими костями.

Он посадил банан и сахарный тростник и видел, что они растут день ото дня. Кроме своей мужской работы Тауруабу готовил саго, приносил воду, заботился о пище, кормил поросят, то есть исполнял всю работу, которую обычно делала его жена. Он хорошо ухаживал за женой и делал все, как велел ему Габуриники. А Аукуиу занималась только своими костями. По ночам Тауруабу слышал, как она постукивает ими, осторожно разбирая.

Так прошло тридцать шесть дней. К тому времени Аукуиу осталось вставить кости только в мизинец правой руки. Но ее муж очень устал от домашней работы. В этот день он уже закончил все дела и хотел готовить на ужин саго, как вдруг обнаружил, что у него нет пальмовых листьев, в которых его обычно пекут. И он попросил свою жену, чтобы она пошла и нарезала листьев.

Она опустила голову, а потом сказала:

— Ведь срок уже почти кончился. Сегодня — хаги — тридцать шестой день, завтра — кенаги — тридцать седьмой день, и тогда я свободна.

Но Тауруабу сказал:

— Иди и принеси листья.

И она пошла.

Через мгновение Тауруабу услышал крик. Он бросился к жене и нашел ее без чувств. Бамбуковый нож выпал у нее из руки и отрезал ей мизинец правой руки — единственную часть тела, в которой еще не было кости. Кровь текла так сильно, что ее невозможно было унять. Тауруабу крепко зажал ей запястье, но это не помогло. Кровь все текла, и тело его жены таяло у него на глазах. Скоро в руках Тауруабу остались только кости.

Тауруабу горько плакал, сожалея о свершенной глупости.

— Если б я потерпел еще один день!

Он разложил кости на песке и увидел, что недостает только косточки мизинца правой руки. Она осталась дома в плетенке. А придя домой, он увидел, что волшебные бананы и сахарный тростник исчезли из его огорода. Тауруабу собрал все кости Аукуиу, сложил их в плетенку и повесил над дверью ее дома.

Потом он пошел в мужской дом и попросил своего брата постелить ему рядом с очагом лубяное одеяло. Он сел на него, вокруг собрались все мужчины, и он рассказал им эту длинную историю. Произнеся последнее слово, он упал и умер.

Односельчане страшно рассердились. Ведь если бы у Тауруабу хватило терпения выдержать и этот последний день, его жена была бы теперь с ним, и он одарил бы всех волшебными бананами и сахарным тростником. А они знали, что тот, кто поест магифоно и гадиоко, никогда не умрет. Нетерпеливость Тауруабу лишила их бессмертия.

Теперь уже ни один умерший не может вернуться обратно из царства мертвых[28].