Встреча с каменным веком

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Среди 13 тысяч веселых маленьких человечков.

Переселение народов Тихого океана

Я с грустью простился со своими многочисленными друзьями на озере Кутубу. Мне предстояло лететь через Менди и Маунт-Хаген на побережье, в Маданг, чтобы оттуда двинуться в последнюю экспедицию — в долину Симбаи, где живут пигмеи.

Эту поездку я хотел совершить уже давно. Меня очень интересовал один обряд пигмеев. Мне хотелось увидеть церемонию прокалывания носов, которая у пигмеев называется семи и длится несколько дней. Новозеландский антрополог Ральф Балмер из Оклендского университета, первый ученый, который несколько лет тому назад стал проводить исследования среди пигмеев Новой Гвинеи, слышал о церемонии семи, но сам не имел возможности присутствовать на ней. Между этими церемониями обычно проходит от двух до четырех лет. Поэтому я заранее попросил по радио Аллана Джонстона — офицера патрульной базы в долине Симбаи — сообщить мне, когда пигмеи начнут готовиться к этой церемонии. И вот когда я находился на озере Кутубу, Аллан предупредил меня, что церемония должна скоро состояться.

Долина Симбаи лежит между горами Бисмарка и Шредера. Это закрытая зона, и, чтобы попасть туда, мне пришлось взять специальное разрешение у администрации в Порт-Морсби. Все было улажено по телеграфу в течение нескольких дней. Как только я получил разрешение, я заказал самолет на Симбаи. Мне велели явиться на аэродром на другой день в шесть часов утра.

— Надо стартовать пораньше, пока облака не закрыли горы, — сказал пилот, когда мы заняли свои места в самолете. Он проверил мотор, приборы и уже попросил старт, как вдруг нам сообщили, что из-за сильного дождя в Симбаи нет посадки. Нам пришлось вылезти из самолета.

Здесь, на побережье, небо было безоблачное, но пилот сказал, что стоит перелететь за первую же горную гряду, как погода сразу изменится.

На следующее утро мы все-таки вылетели и через три четверти часа приземлились в Симбаи. Весь поселок состоял из нескольких бамбуковых хижин, разбросанных по широкой долине.

Меня приветствовал единственный европеец, живущий в этой долине, — офицер патрульной базы Аллан Джонстон. Он один «управляет» тринадцатью тысячами маленьких человечков.

Пигмеев не было видно. На аэродроме мы встретили только нескольких рослых туземных полицейских, очевидно родом с побережья.

— А где же твои пигмеи? — спросил я у Джонстона.

Он засмеялся.

— Да, сегодня у нас члены комитета по приему гостей отсутствуют, а обычно они сбегаются, как только заслышат шум самолета. Сейчас они заняты подготовкой к семи. Здесь должны были сегодня работать несколько человек, но перед этой церемонией они всегда сбегают. Впрочем, ближайшие пигмеи живут не так уж далеко, — сказал он и показал на хижины, стоявшие на склоне холма за патрульной базой. — Мы можем хоть сейчас пойти к ним.

Когда мы подошли к хижинам, нам навстречу вышла группа пигмеев. Среди них я не увидел никого выше полутора метров. На головах у пигмеев были странные шляпы, напоминавшие по форме большой гриб-поганку. Из-за этого убора их головы казались непропорционально большими по сравнению с туловищами. Аллан что-то крикнул им, они заулыбались и замахали нам, чтобы мы подошли поближе.

— Я работал во многих местах Новой Гвинеи, — сказал мне Аллан, — и могу смело утверждать, что пигмеи — самые веселые из всех туземцев, с которыми мне приходилось встречаться.

Несколько лет тому назад я побывал у пигмеев Африки, и надо сказать, что пигмеи Новой Гвинеи совершенно не похожи на них. Ростом новогвинейские пигмеи в среднем несколько выше, и сложены они лучше; у некоторых мужчин фигуры настоящих атлетов. У них сильные ноги и широкие мускулистые плечи. Кроме курчавых волос, у пигмеев нет ни одной негроидной черты. Своими широкоскулыми лицами они напоминают скорее некоторые индийские и азиатские народы. У мужчин это сходство подчеркивается шляпами-поганками, немного похожими на азиатские тюрбаны.

Почему именно здесь, в этой долине между горами Бисмарка и Шредера, живет племя пигмеев, которые так отличаются от всех остальных туземцев Новой Гвинеи? Откуда они пришли? Возможно, раньше пигмеи занимали большую часть острова, но туда вторглись папуасы и оттеснили пигмеев в эту долину. Интересно, что вообще все племена Новой Гвинеи довольно сильно отличаются друг от друга.

Многих исследователей уже давно занимает вопрос, откуда пришли люди, населяющие острова Тихого океана. Ни у одного из этих народов не было письменности, поэтому проследить за ходом их развития и переселением с места на место очень трудно, но зато и очень интересно[29].

На Новой Гвинее эта проблема осложняется еще тем, что здесь, как нигде на всем земном шаре, у разных племен встречаются черты самых различных рас. Стоит подняться на горный хребет и спуститься в соседнюю долину, как увидишь новое племя не только со своим собственным языком, но и с другими расовыми признаками[30].

Одни племенные группы, например пигмеи, имеют монголоидные черты, другие, например живущие по реке Флай, обладают явно семитскими чертами. Племена, населяющие восточные горы, принадлежат к типу невысоких негритосов, а племена, обитающие в западных горах, — высокие, сильные, и у них гораздо больше негроидных черт.

О том, насколько велики различия между племенными группами Новой Гвинеи, прежде всего говорит количество встречающихся здесь языков. В одной только австралийской Новой Гвинее насчитывается более 600 языков, что прежде всего объясняется вековой изоляцией племен, живущих в труднодоступных горах.

Речь идет не о диалектах. Язык пигмеев, например, отличается от языка соседнего племени не меньше, чем русский от английского. В языке пигмеев много глубоких гортанных звуков, которые, как ни странно, встречаются и в языке племени кукукуку, а оно живет совсем в другой части Новой Гвинеи. К тому же никаких расовых связей между этими двумя народами обнаружить невозможно.

Существуют различные теории о переселении народов Тихого океана, особенно полинезийцев. Вполне вероятно, что все жители островов юго-западной части Тихого океана выходцы из Азии. Эти народы — микронезийцы, меланезийцы и полинезийцы — принадлежат к разным расам. Они представители трех основных рас.

Принято считать, что первые люди на земле появились в Малой Азии[31], где они и развились в три основные расовые группы: монголоидов, негроидов и кавказоидов. Из этих основных групп уже произошли все остальные. Считается, что полинезийцы относятся к кавказоидной расе, меланезийцы — к негроидной и микронезийцы — к монголоидной.

На ранних этапах развития человечества негроидная раса делилась на две группы: материковые негроиды, которые ушли на запад в Африку, и так называемые мореплаватели, или негроиды Тихого океана, направившиеся на восток и расселившиеся на островах Тихого океана. В обеих этих группах есть ветвь и пигмеев, или, как их еще называют, негритосов. Считается, что негритосские племена — это как раз потомки негроидов-мореплавателей и что именно они первые пришли из Малайи на острова Тихого океана.

На территории Малайи и начали перемешиваться все три расы, которые пришли сюда из Азии. В этом плавильном тигле и сформировались народы, населяющие теперь острова Тихого океана. Легко представить себе, как из Азии катились волны бесконечного людского потока.

Время этого переселения можно указать лишь приблизительно. Полмиллиона лет тому назад на Яве еще жил обезьяночеловек, прапредок теперешнего человека. Потом о длительном периоде нам ничего не известно. И наконец почти 25 тысяч лет тому назад первые охотники каменного века — негритосы начали двигаться на юг, к Новой Гвинее. За ними отправились австралоиды, которые относятся к кавказоидам.

По времени это совпадает с последним ледниковым периодом, когда уровень воды был ниже и Малайя была связана с Австралией и Новой Гвинеей цепью островов или просто соединялась с ними.

Массы людей на плотах, на примитивных лодках все время двигались вперед — на юг и на восток. Через Азию в плавильный тигель Малайи попали негроиды, а после них, может быть 10 тысяч лет тому назад, из Индии и Юго-Восточной Азии сюда пришли те смуглые люди, которых теперь называют индонезийцами.

Нашествие индонезийцев вынудило негроидов последовать за негритосами на острова, которые мы называем Меланезией. Попадая на Новую Гвинею, негроиды оттесняли малочисленных негритосов в горы, в самые отдаленные и изолированные долины, где тем все время приходилось бороться за свое существование.

А негроиды все продолжали прибывать. Ледниковый период к тому времени кончился, и теперь для переезда с острова на остров они пользовались большими лодками. Теснимые новым народом, идущим из Малайи, они достигли островов Фиджи, где и закончилось переселение меланезийцев.

Такова первая фаза заселения островов Тихого океана.

Но в плавильном тигле Малайи продолжали смешиваться народы, приходившие из Азии. В период между 500 годом до н. э. и 1000 годом н. э. на сцене появились и собственно малайцы, которые большей частью состоят из монголоидных племен.

В это же время появились и полинезийцы — морской народ смешанной расы. Эти светлокожие высокие люди были постоянно томимы жаждой путешествий. Для них характерны черты кавказоидной расы с примесью негритянской и австралийской крови. Очевидно, они покинули Малайю в начале нашей эры и на плотах и парусных лодках отправились бороздить Тихий океан.

Существуют различные теории о том, какими путями шли полинезийцы, но обычно считается, что они отправились на север и достигли Полинезии через острова Микронезии, расположенные к северу от Новой Гвинеи. Думают, что полинезийцы достигли островов Общества и Таити примерно в V веке нашей эры. С этого времени и начинаются их знаменитые морские путешествия по океану на Гавайские и Маркизские острова, на острова Кука, Тонга, Самоа, на остров Пасхи и Новую Зеландию.

Народы, которые последовали за полинезийцами на острова Микронезии, принадлежали к той же расе, что и полинезийцы, но имели сильную примесь монголоидных черт. В XII–XIII веках они поселились на островах Гилберта, Науру, Маршалловых, Каролинских, Палау, Гуам и других мелких островах, лежащих на северо-запад от Новой Гвинеи.

Так в общих чертах шло заселение островов Тихого океана, когда 400 лет тому назад здесь появились первые европейцы. Большие миграции к тому времени уже закончились, и самые крупные острова были уже обжиты.

Различные расы, которые во время переселения азиатских народов проходили через Новую Гвинею, оставили здесь свои следы, и мы до сих пор находим их у различных племен этого большого острова.

Пигмеи, живущие между горами Бисмарка и Шредера, раньше, очевидно, жили и в других местах Новой Гвинеи, но были вытеснены более сильными племенами. Новогвинейские пигмеи, напоминают племя пигмеев, живущее в горах Южной Индии, и вполне возможно, что оба этих племени ведут свое начало от общих предков.

Новая Гвинея в какой-то степени является сейчас таким же плавильным тиглем, каким в свое время была Малайя. Для антропологов здесь непочатый край работы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Церемония прокалывания носов.

Трагическая гибель пилота.

Прощай, Новая Гвинея!

Поздоровавшись с первыми пигмеями, мы вернулись на патрульную базу.

— Вот уже больше месяца пигмеи готовятся к семи, — сказал мне Аллан. — Когда именно начнется церемония, пока еще точно не решено. Но ждать уже недолго. Церемония будет происходить в горах, в местечке под названием Кайронк. Отсюда туда день ходьбы. Там у меня есть патрульная хижина. Мы отправимся завтра же и на месте все узнаем.

На другое утро мы двинулись в Кайронк. Нас сопровождали десять носильщиков, переводчик и один невооруженный полицейский. У Аллана тоже не было с собой никакого оружия. Я в первый раз шел по незнакомой местности без вооруженного эскорта. Здесь это не требовалось.

Когда мы вышли, весело светило солнце, по всей долине раздавались бодрые крики носильщиков. Но постепенно с берега наползли тучи, и к вечеру, когда мы уже пришли в Кайронк, начался дождь.

— Приготовься к тому, что ты сможешь снимать только в первую половину дня, — сказал Аллан. — После полудня в это время года у нас регулярно идут дожди. За последний месяц было более пятидесяти сантиметров осадков.

Мы устроились в патрульной хижине, и Аллан вызвал к себе жителей Кайронка. Они сообщили нам, что обрядовая хижина для семи уже выстроена и что в этот раз обряд прокалывания носов предстоит пройти шестерым мальчикам. Ждали только прибытия Аллана, который просил пигмеев не начинать церемонию без него. Теперь церемония может начаться через два дня.

Вечером мы, закутавшись в шерстяные одеяла, сидели при свете керосиновой лампы, и Аллан рассказывал мне о пигмеях. Их обряды и обычаи сильно отличаются от обрядов и обычаев всех остальных племен Новой Гвинеи. Аллану, например, было очень трудно выяснить численность пигмеев, потому что они крайне неохотно сообщали ему имена молодых незамужних девушек. Девушек пигмеи держат в полной изоляции от юношей. Молодые люди имеют возможность увидеть друг друга только во время семи. Вступая в брак, мужчины чаще всего обмениваются сестрами. Когда молодой человек женится на девушке, то от него ждут, что он выдаст свою сестру за брата своей жены. Если он почему-либо не может этого сделать, ему приходится платить за невесту большой выкуп. Девушек всегда выдают замуж братья.

Утром нас разбудили смех и веселые голоса любопытных пигмеев. Они собрались возле нашей хижины, чтобы посмотреть на смешных больших белых людей.

Обрядовая хижина стояла на склоне холма недалеко от того места, где разместились мы. Конструкция ее была очень необычна. В длину она достигала метров двадцати, оба конца ее были низкими и узкими. Вся хижина была сооружена только из листьев пандануса, скрепленных друг с другом тоненькими палочками. За этой хижиной на открытом месте стояла другая, поменьше; пол в ней был поднят над землей примерно на метр, а в боковой стене виднелись отверстия. Это была «столовая», куда все приносили угощение для предстоящего праздника. Здесь уже лежали груды различных овощей. Рядом со «столовой» находился небольшой загончик для свиней, предназначенных на убой. Все было готово к началу церемонии.

Когда мы с Алланом на другой день в полдень в сопровождении эскорта любопытных подошли к обрядовой хижине, там собралось уже человек двадцать. Процедура прокалывания носов должна была начаться с минуты на минуту, ждали только киапа — так пигмеи называют офицера патрульной базы.

К моему удивлению, все произошло как-то беспорядочно и совсем не торжественно. Маленьких ребятишек, что пришли вместе с нами, прогнали обратно в деревню, а шестерых мальчиков, которым было примерно лет по десять, подвели к большой хижине. Здесь и должно было состояться посвящение в мужчины. Один старик с помощью двух молодых людей производил операцию на земле прямо перед хижиной.

К старику подошел первый мальчик, его положили на спину, а под голову ему подсунули небольшой кусок дерева. Старик сел на мальчика, а двое других прижали плечи маленького пигмея к земле. Двумя пальцами левой руки — большим и указательным — старик начал массировать носовую перегородку мальчика. Очевидно, он это делал для того, чтобы хрящ потерял чувствительность. Через полминуты он взял правой рукой острую стрелу и быстро проткнул ее сквозь перегородку.

Мальчик лежал совершенно спокойно с закрытыми глазами, только ноги его слегка дернулись.

Один из помощников протянул старику тонкую бамбуковую палочку, и тот вставил в нее кончик стрелы, которая все еще торчала в носу у мальчика. Потом он осторожно вынул стрелу из носа так, чтобы бамбуковая палочка оказалась продетой через носовую перегородку. После этого старик поднялся.

Мальчик полежал еще немного, голова его была откинута назад, чтобы не началось кровотечение. Вообще кровь почти не шла. Бамбуковая палочка была немного толще, чем проделанное в носу отверстие и плотно зажимала все поврежденные сосуды.

Мальчиков быстро выводили одного за другим. Только двое из них вскрикнули от боли. После операции их увели в помещение, отгороженное в узком конце обрядовой хижины.

Здесь они должны были провести четыре дня до начала самого большого торжества. Каждый день мальчиков посещали старики и учили их, как им следует вести себя в будущем. Есть мальчикам давали очень мало, и пища, которую они получали, готовилась только на раскаленных камнях; она не должна была соприкасаться ни с огнем, ни с углями.

Прокалывание носа было сугубо местным мероприятием. А вот на пятый день в Кайронке собралось уже очень много народу. Друзья и родственники здешних пигмеев съехались отовсюду, чтобы принять участие в торжествах. Головы всех мужчин были украшены белыми перьями.

К полудню возле обрядовой хижины собралось около ста участников праздника. Юноши, прошедшие обряд посвящения на прошлой церемонии, закололи десяток свиней. И в большой комнате в центре обрядовой хижины под шум проливного дождя был устроен грандиозный пир.

Весь вечер и большую часть ночи мужчины пели и танцевали. Женщины были только зрителями. Шестерых мальчиков, которым прокололи носы, скрывали от глаз женщин. В течение всей ночи дяди украшали своих племянников перьями и разрисовывали орнаментом.

Только наутро мальчиков вывели из укрытия, чтобы представить их всем уже с палочками в носу. Это был апофеоз торжества. Разукрашенные мальчики шли по хижине, держа друг друга за руки, а все участники церемонии сидели вокруг, разглядывали мальчиков и издавали громкие приветственные возгласы. Потом все вместе весело доели остатки свинины и овощей.

После еды праздник принял какой-то беспорядочный характер, во всяком случае так могло показаться непосвященному. На самом же деле как раз в это время и устраивались все семейные дела. Топорами, шкурами, плетеными браслетами, ракушками и украшениями из перьев выплачивался выкуп за невест. Обсуждались новые браки. Люди беседовали и сплетничали — в общем все шло так, как на больших семейных торжествах в любом обществе.

Вечером мужчины снова пели и танцевали в большой хижине. Танцы продолжались далеко за полночь, до тех пор пока участники были способны держаться на ногах. Это был такой же праздник, как у датчан конфирмация.

Утром, когда мы с Алланом возвращались в Симбаи, нас сопровождали сонные и усталые участники торжества.

На базе я сразу же вызвал самолет, чтобы вернуться на побережье.

Из-за постоянных дождей снимать фильмы было почти невозможно.

Утром, в 11 часов, нам сообщили, что самолет за мной вылетел с патрульной базы Айоме, расположенной на низменности близ берега. У нас он должен был быть в 11.20, поэтому я быстро запаковал свои вещи и был наготове.

Погода была ясная, и в 11.30 отсутствие самолета нас начало тревожить. Время шло, а его все не было, и тревога росла.

В 11.45 мы сообщили в Маданг, что самолета нет. Маданг ответил, что в случае задержки в пути пилот должен был известить их, но от него не поступало никаких сообщений. Мы встревожились не на шутку. Руководство авиалинии сразу же отправило из Маданга свободные самолеты — все пять штук — на поиски пропавшей машины. Базы Айоме и Симбаи получили приказ держать патруль наготове и дежурить возле радио. Мы ждали.

Через час нам сообщили, что патрульный отряд вышел из Айоме в Симбаи. Облака затянули горы, и самолетам было трудно обследовать этот район. Однако они не прекратили поисков.

Аллан выслал несколько полицейских навстречу отряду из Айоме.

Следующие три часа мы провели у радио в напряженном ожидании. Теперь уже никто не сомневался, что произошло какое-то несчастье; нас беспокоила судьба пилота Гаэтано Мангано. Мы оба его знали. Это был симпатичный 29-летний австралиец португальского происхождения. Десять дней назад он доставил меня в Симбаи.

В 4 часа нам сообщили, что летчики из Маданга обнаружили пропавший самолет. Он лежал вверх колесами на берегу реки Ассаи, у подножия горы, всего в нескольких километрах от Айоме.

Через два часа мы узнали, что патруль из Айоме нашел труп пилота и отвез его на базу.

Я вернулся в Маданг на другом самолете. Мы сделали несколько кругов над обломками самолета Мангано. Пилот сказал, что авария, очевидно, произошла из-за неисправности машины. Мангано был третьим пилотом, погибшим на Новой Гвинее в течение одного года.

— Неисправность машины… Чистая случайность, что самолет упал не на обратном пути из Симбаи… — подумал я.

Вот и закончена дезинфекция, упаковка и отправка всех 250 этнографических экспонатов для музея. Я снова лечу над исполинским островом. Самолет доставит меня в Порт-Морсби, а оттуда я начну свой долгий путь домой.

В последний раз пролетая над этими зелеными горами и долинами, я вспоминаю об удивительных приключениях последних девяти месяцев и думаю о том, что принесет будущее этим первобытным людям, живущим в маленьких зеленых хижинах. Людяь! объятым страхом перед злыми духами и воображаемыми силами, делающим только первый шаг из каменного века. А мы подгоняем их, чтобы они приобщились к нашему цивилизованному миру с его страхом перед всеуничтожающей силой атомной войны, которая, к сожалению, вовсе не является воображаемой силой.

И я вспоминаю наши походы, подбадривающие крики носильщиков, эхом разносящиеся по долине, утомительные переходы в дождь по болотам и скалам и протянутые мне руки туземцев, когда я чуть не падал от усталости. Вспоминаю дни, проведенные в их селениях, улыбки на их темных лицах, смех, шутки, наше полное взаимопонимание, особенно в те редкие минуты, когда я имел возможность заглянуть в чужой, скрытый от нас мир, в души первобытных людей, полные страха, надежды и жажды жизни.