Встречая сомнения. Книга для верующих – адвентистов «на грани»

ЧАСТЬ 2: Встреча с сомнениями и поиск ответов Глава 6: Шаг веры

Работать над первыми пятью главами этой книги было относительно легко. Это было описание того, что я вижу и испытываю – в окружающем меня мире и в особенности в современном религиозном мире. Речь шла о кризисе в христианской церкви – и более подробно мы говорили о Церкви адвентистов седьмого дня. Затем я перешел к описанию кризиса личной веры, который переживают многие, и в последней главе я касался неудобств, которые испытывают многие адвентисты седьмого дня в отношении некоторых учений и доктринальной жесткости своей церкви. В самом начале книги я объяснял, почему я хочу обратиться к определенной группе читателей: тем, кто считает, что они больше не чувствуют себя как дома в своей церкви, и которые движутся в направлении задней двери. Я назвал эту категорию «верующими на грани» или «на границе» церкви.

Но одно дело просто описать ситуацию, и совершенно другое – представить рецепт исцеления духовного недуга, от которого страдают столь многие верующие «на грани» – индивидуально и коллективно – и предложить, как можно вылечить церковь вплоть до ее абсолютного исцеления. На самом деле если это то, что вы от меня ждете, вы можете бросить чтение книги на этой странице, потому что вы будете разочарованы. На предыдущих страницах я поднял много вопросов – как «в лоб», так и между строк – на которые у меня сейчас нет ответов. Кроме того, хотя я не считаю себя «верующим на грани», который медленно движется по направлению к выходу из организованной религии, я разделяю многие из опасений этих верующих – маргиналов и часто чувствую точно такое же беспокойство о некоторых современных тенденциях в адвентизме.

То, на что вы можете рассчитывать в этой и последующих главах, будет моей честной попыткой указать на несколько путей разрешения наших (ваших и моих) сомнений и неопределенностей открытым и, надеюсь, конструктивным способом. В годы, предшествующие подготовке этой книги, я много обдумывал вопросы, связанные с этими проблемами. На протяжении многих лет я часто писал об этих темах и разговаривал о них с разными людьми. В последующем повествовании я хочу представить вам некоторые из моих часто предварительных заключений. Я буду более чем счастлив, если хоть кто-нибудь из читателей найдет некоторые советы полезными для себя и сможет преодолеть сомнения или конструктивно решить свои вопросы. И я буду рад, если в результате прочтения этой книги некоторые, возможно, отодвинутся от «границ» и найдут более удовлетворяющий их способ участия в жизни церкви и в жизни, наполненной верой.

Что такое сомнение?

Давайте прежде всего попробуем удалить несколько часто встречающихся неправильных представлений о сомнениях. Оз Гиннесс, известный христианский писатель, упоминает в предисловии к своей книге о сомнениях три подобных представления:

1. Сомневаться неправильно, потому что сомнение – это то же самое, что и неверие;

2. Сомнения связаны только с верой, но не со знаниями;

3. Сомнения – это то, за что должно быть стыдно, и будет нечестно оставаться в церкви, если у тебя есть серьезные сомнения⁹³.

Немного позже в своей книге он делает важное замечание о том, что сомнения – это универсальное явление: «Только у Бога нет сомнений», – говорит он⁹⁴. На последующих страницах, надеюсь, мы разоружим эти неверные представления.

Нам нужно немного более полно определить само понятие сомнения. Сомнение – это не то, что можно обнаружить только в религии и вере. Мы можем сомневаться в мудрости определенных профессиональных решений или выборе, который мы сделали в прошлом. Мы можем сомневаться в выводах, к которым пришли некоторые ученые, или сомневаться в истинности заявлений, сделанных нашими политическими лидерами. Мы можем быть неуверенными в том, что делать с каким-то отдельным проектом или сомневаться в том, что у нас есть достаточный опыт и знания для его выполнения. Мы можем серьезно сомневаться по поводу некоторых важных нравственных проблем. Некоторые люди сомневаются в верности своего супруга. Поэтому, если сомнения – такое распространенное явление, то будет странно, если мы не встретим сомнений, когда выйдем на арену религии. Сомнения – это не только проблема христиан, это проблема всех людей⁹⁵.

Сомнения не являются чем-то негативным по определению. Они могут стать разрушительными и даже фатальными, если мы не захотим посмотреть правде в глаза, не захотим думать о них и бороться с ними. Они становятся прямой опасностью для нашего духовного здоровья, если мы лелеем наши сомнения, как будто они являются доказательствами нашего независимого мышления и нашего великолепного интеллекта, вместо того чтобы попытаться вступить с ними в борьбу.

Некоторые «святые» прошлых и настоящих времен переживали периоды серьезных сомнений. История святой Терезы из Лизьё (1873—1897) достойна того, чтобы прочитать ее. Французская монахиня – кармелитка, известная в народе как «Маленький цветок Иисуса», является одним из самых влиятельных примеров святости среди римских католиков почти того же масштаба, что и святой Франциск Ассизский. Она умерла от туберкулеза в возрасте 24 лет после того, как прошла через период глубоких сомнений. В определенный момент она исповедовала, что больше не верит в перспективу вечной жизни для себя. Она говорила, что Христос погрузил ее под землю, куда даже не мог проникнуть солнечный свет⁹⁶. Несмотря на свой темный период сомнений, она была канонизирована папой Пием XI 17-го мая 1925 года и теперь ее признают «учителем Церкви».

Мартин Лютер испытывал длительный период сомнений и остро чувствовал отсутствие Бога в жизни. Он ссылался на эти переживания как на «Anfechtungen» – религиозный кризис, затронувший все его существо. Позже он признавал, что иногда, когда он выходил проповедовать, он был настолько ошеломлен сомнениями, что слова застывали на его губах

И, к удивлению многих, даже Мать Тереза прошла сквозь долгие времена духовного опустошения и чувство разъединения с Богом⁹⁷. Хотя она была постоянно радостной на публике, Тереза испытывала период серьезной духовной боли. В более чем сорока письмах, многие из которых никогда прежде не были опубликованы, она оплакивает «безводность», «темноту», «одиночество» и «пытку», которые она испытывает. Она сравнивает свой жизненный опыт с адом и в какой-то момент говорит, что пришла к сомнению в существовании небес и даже Бога⁹⁸.

Сомнения – не то же самое, что и неверие. Важно понять это различие. Неверие – это умышленный, преднамеренный отказ верить. Это сознательный отказ признать возможность того, что Бог существует и явное отрицание веры. Сомнение может быть наилучшим образом охарактеризовано как открытая неопределенность, в то время как неверие заключается в закоснелой уверенности, что Бог и вера – это абсурд или, по крайней мере, не имеющие смысла вещи. Я где-то читал (не помню где), что китайцы говорят о сомневающемся человеке, что он тот, кто стоит одной ногой в двух лодках. Английское слово сомнение (doubt), как и французское слово doute, являются производными от латинского слова dubitare. Оно говорит о состоянии разделённости – существовании в человеке двоемыслия.

Известный протестантский богослов Пауль Тиллих (1886—1965) сделал заявление, которое сегодня часто цитируется и которое также связывают со святым Августином: «Сомнение не противостоит вере, это часть веры»⁹⁹. Иудейский автор Исааак Башевис Зингер (1902—1991) также очень позитивно отзывается о роли сомнения: «Сомнение – это часть всех религий. Все религиозные мыслители были сомневающимися людьми»¹⁰⁰. Альфред Лорд Теннисон (1809—1892), один из наиболее популярных поэтов викторианской эпохи, написал в поэме «В воспоминание»: «В честном сомнении живет больше веры, чем в половине символов вероучений, поверьте мне»¹⁰¹.

Проба на вкус некоторого количества сомнений может углубить нашу веру. Этот опыт может принести нам более прочную, закаленную и устойчивую веру. В своей книге «Дар веры» Гарри Паркер пишет: «Если вера никогда не встречает сомнения, если истина никогда не борется с ошибками, если добро никогда не воюет со злом, как тогда вера узнает о своей силе?¹⁰²» Изо всех определений термина «сомнение», которые я встречал, возможно, самое лучшее дал Оз Гиннесс: «Сомнение – это вера, потерявшая фокусировку»¹⁰³.

Является ли сомнение грехом?

Многие «верующие на грани» плохо чувствуют себя или даже испытывают чувство вины, когда переживают сомнения. Они думают, что сомневаться неправильно. Они помнят историю Адама и Евы и встречу первых людей с лукавым, который встретился с ними в образе змея. У первой пары не было причин для сомнения – они жили в совершенной гармонии и полном покое в восхитительном саду. У них был открытый канал общения с их Творцом. Но когда на сцену вышел дьявол, вместе с ним пришло и сомнение. Он предложил идею того, что Адам и Ева могут вполне оправданно сомневаться в благих намерениях Бога. По словам дьявола, Бог скрывает от них те вещи, которые бы сделали их более зрелыми. Тогда Адам и Ева забеспокоились о том, правда ли это. Они не думали о такой возможности до момента, когда сомнения проникли в их разум – и принесли роковые последствия. Все люди, которые читают эту историю, проводят параллели между дьяволом и грехом с одной стороны, и сомнением с другой стороны.

В книге «Путь ко Христу», одной из самых известных своих книг, Елена Уайт также устанавливает эту прямую связь между сомнением и грехом. Двенадцатая глава ее книги называется: «Что делать с сомнениями?» Она начинает эту главу, признавая, что у христиан нет иммунитета против сомнений.

«Многие из тех, кто только вступил на путь христианской жизни, бывают мучимы сомнениями. В Библии есть немало такого, что они не могут понять и объяснить, а сатана, пользуясь этим, старается поколебать их веру в Священное Писание. Такой человек спрашивает: „Как мне найти верный путь? Если Библия действительно есть Слово Божие, то как мне освободиться от моих сомнений и смущающих меня мыслей?“¹⁰⁴»

Мы можем отметить, как незамедлительно на этой картине рисуется сатана – дьявол. Совсем не сложно найти другие места, где Елена Уайт изображает похожую связь. Возьмите, к примеру, следующее утверждение: «Сатана будет работать изобретательно и разнообразно, используя различные средства, дабы подорвать веру Божьего Остатка в истинное свидетельство»¹⁰⁵.

Правильно ли проводить параллель между сомнением с одной стороны и «дьяволом» и «грехом» с другой? Да и нет. Если предположить, что все проблемы в той или иной мере являются негативным результатом того, что люди позволили «злу» войти в наш мир и заразить нашу жизнь, тогда можно ответить «да». Но это было бы весьма односторонним толкованием. Потому что, если мы хорошо приглядимся к другим Библейским историям, мы увидим другую картину, демонстрирующую сомнения с иной стороны. (В этот момент мы не будем излишне переживать об историчности приведенных библейских историй, но сфокусируемся на вести, которая содержится в этих историях для нас).

Давайте посмотрим на одного из самых известных сомневающихся, которые упоминаются в Библии, – Иоанна Крестителя. Он был «предтечей» Иисуса. Иисус пришел к нему, когда Иоанн крестил людей на реке Иордан, и он прекрасно знал, кто такой Иисус. Он понимал, что в тот момент, когда Иисус начнет мессианское служение, его собственное служение неизбежно разрушится. Евангельское повествование дает нам лишь несколько деталей, рассказывающих об Иоанне и его работе, но затем мы встречаем его в качестве заключенного в крепости Махерон, которую царь Ирод построил неподалеку от Мертвого моря. Иоанн еще жив, но у него нет иллюзий по поводу своего будущего. Он глубоко подавлен, и его сердце переполнено сомнениями. Как могло случиться такое, что он должен закончить свою жизнь в тюрьме? Он, как и многие другие люди вокруг него, верил, что Иисус был тем Мессией, который принесет освобождение от угнетения народа римлянами. Однако этого не случилось. У Иисуса была лишь небольшая группка последователей. У Него не было стабильного места, где Он мог бы жить в относительном комфорте, у Него также не было представительства или штаб-квартиры, где Он мог бы принять лидеров Своего народа и дипломатов из окружающих стран, если бы Он планировал установить Свое правление.

В отрывке, записанном в Евангелии от Матфея 11:2—14, мы читаем историю о том, что Иоанн послал несколько своих учеников к Иисусу. Бывали лучшие времена, в которые он был уверен: этот Иисус является Агнцем Божьим, который берет на Себя грех мира (Иоанн 1:29). Но теперь эта уверенность полностью исчезла, и он посылает своих учеников к Иисусу с вопросом: «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» Может ли сомнение быть более серьезным, чем в этом случае, когда ты всю свою жизнь посвятил поддержке или работе на кого-то, потому что ты на самом деле верил в эту личность, и в конце концов ты задаешь вопрос, не было ли все это фарсом. Не является ли человек, которому ты доверял, возможно, самозванцем?

Иисус не ругал людей, которые пришли к Нему от имени Его двоюродного брата Иоанна. Он просто предложил им держать глаза открытыми, посмотреть вокруг и рассказать Иоанну о том, что они видят и слышат о служении Иисуса. Будет неплохо, если вы найдете эту евангельскую историю и перечитаете ее. И когда вы это сделаете, не пропустите замечание, которое Иисус сделал об Иоанне, в котором он поставил этого человека на тот же уровень, на каком находился великий ветхозаветный пророк Илия: «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя… От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно прийти». (Матфей 11:11—14). Ясно то, что Иисус не считал Иоанна Крестителя безнадежным грешником из-за того, что тот был временно побежден серьезными сомнениями.

Сомнение не то же самое, что грех – по крайней мере, не грех в смысле личного падения, который должен был бы вызвать в сердце сомневающегося чувство вины. Мы обнаруживаем это не только в истории Иоанна Крестителя, но и в других библейских историях о сомневающихся людях. Все мы знаем Фому, одного из двенадцати учеников Иисуса, знакомого всем своими сомнениями. Говорится, что Фома не присутствовал в том месте, где воскресший Иисус впервые явился своим ученикам, и что когда Фома услышал рассказ о явлении Иисуса, то отказался верить, что Иисус на самом деле жив. Фома хотел доказательств, которые он мог бы проверить. Вскоре после этого он увидел Иисуса и коснулся Его ран. Его сомнения рассеялись, и он признал Иисуса Тем, Кем Он был: «Господь и Бог мой» (Иоанн 20:28).

У нас нет возможности узнать о том, является ли апокрифическая история о деяниях Фомы¹⁰⁶, в которой повествуется о смерти апостола в 72 году н.э., исторически верной, но некоторые другие источники соглашаются с тем, что он принял мученическую смерти в Милапоре, районе индийского города Ченнаи. Его вывели в место, находящееся за городом, и там четверо солдат пронзили его своими копьями. Серьезные предания помещают Фому в Индию, где он проповедовал Евангелие с 52 года н. э. У Фомы было впечатляющее апостольское резюме, несмотря на то что в Евангелии от Иоанна (20:19—29) он изображен сомневающимся.

Иоанн Креститель и Фома – это не единственные библейские сомневающиеся. Подумайте об историях Авраама и Сарры, о Захарии, отце Иоанна Крестителя. И подумайте об Иове. Во время своих страданий Иов боролся с сильнейшими сомнениями, но он не оставил Бога, как предлагала сделать его жена. Он задавался вопросом: как такое могло с ним случиться? Это было несправедливо. Как можно было примирить его злоключения с картиной любящего и сострадательного Бога? Очень полезным опытом становится прочтение нескольких последних глав книги Иова. Иов пришел к выводу, что в конечном счете его сомнения были вызваны неполноценным представлением о Боге!

(Новое) открытие веры в Бога

Для многих людей последние выводы, сделанные Иовом, пока еще недоступны. Они продолжают бороться со своими сомнениями. Если сомнение – это точка на полпути между верой и неверием (я считаю, что это на самом деле так), то что же нужно сделать, чтобы «верующий на грани» двинулся от нее к вере, а не продолжал свое движение все дальше и дальше, закончив полнейшим неверием¹⁰⁷?

Часто говорят, что для веры в Бога требуется сделать большой шаг. Поль Рикёр (1913—2005), известный французский философ – протестант и признанный эксперт в области герменевтики (науке о принципах толкования Библии), призывал людей начинать свой духовный путь с веры, а не с сомнений и предлагал развеивать эти сомнения с помощью усилий интеллекта. Он бросает таким людям вызов начать с «пари». Рикёр говорит, что будет лучше, если мы возьмем на себя рассчитанный риск, предположив, что вера в христианское повествование будет более плодотворной для нашей жизни в этом мире, чем скептицизм. Это совсем не значит, что нам надо просто попытаться забыть наши сомнения и вопросы, нет, нам надо решить двигаться вперед на основе гипотетической веры. Сделав это, мы должны решить поместить себя в среду, где практикуется вера (или убедиться, что мы по-прежнему находимся там)¹⁰⁸. Нам нужно дать христианскому повествованию шанс произвести на нас впечатление, а затем нам следует подождать и посмотреть, что оно с нами сделает. Если мы предпримем такой «шаг веры», мы обнаружим, что вкус приходит во время еды.

Окружающая среда, в которой мы находимся, оказывает значительное влияние на наш опыт. Очень сложно наслаждаться одним из Бранденбургских концертов Иоанна Себастьяна Баха во время работы в авторемонтной мастерской, где все виды механического шума и лязга мешают красоте этого замечательного примера классической музыки. Если мы чувствуем напряженность и беспокойство, мы с большей вероятностью найдем покой и расслабление во время спокойной прогулки по пляжу или на приятной террасе кафе, где будем потягивать из кружки кофе со взбитыми сливками, чем при езде в переполненном поезде или перемещении по городу в час пик. Ужин при свечах в уютном ресторане, как правило, больше располагает к романтической обстановке, чем стояние в очереди в Макдональдсе. Атмосфера средневекового собора, чтение духовной книги, вдохновляющая музыка, компания хорошего друга или знакомого, который является настоящим верующим, очарование красотой природы – все эти вещи могут создать ту благоприятную среду, которая посодействует чувству полной зависимости от Бога – интуитивной уверенности в том, что существует Тот, кто о тебе заботится.

Рикёр предполагает, что вера лучше всего зарождается, растет и поддерживается в той среде, где говорят «на языке веры». Лучшим способом изучения языка и сохранения навыков говорения на нем будет погружение человека в этот язык. Все это одинаково верно и для языка веры. Я согласен с Рикёром на основании своего собственного опыта. Когда в 1984 году я со своей семьей переехал в Камерун, страну в Западной Африке, я обнаружил, что в церковном учреждении, куда меня направили, на английском языке говорил только один человек. Около сорока сотрудников общались между собой на Булу – одном из многочисленных языков этой страны. Официальным языком в Камеруне был французский. У меня были некоторые базовые познания во французском языке, которые я приобрел в средней школе. Однако несколько первых недель почти свели меня с ума, когда я не понимал практически ничего из того, что люди мне говорили. Но я слушал и пытался говорить с ними, хотя моя грамматика была безнадежно неправильной, а мой словарный запас был крайне минимальным. Я купил местную газету и «религиозно» изучал ее каждый вечер. Я решил добавлять двадцать новых слов в мой французский словарь каждый день. Через два месяца или около того лед достаточно неожиданно тронулся. Я обнаружил, что я начал понимать, что говорят люди. Еще через какое-то время я стал достаточно свободно разговаривать на французском и даже рисковал проповедовать на этом языке. Тем не менее я должен признать, что сегодня я потерял большую часть моих знаний французского, потому что сегодня я крайне редко оказываюсь во франкоязычной среде. Мой опыт с изучением шведского языка очень похож. Мы с женой хотели выучить этот скандинавский язык по хорошей причине: две наши маленькие внучки живут в Швеции и говорят больше на шведском, чем на голландском. Сейчас мы пришли к той точке, когда мы можем разговаривать с ними, ну а в качестве экстра бонуса, мы можем читать превосходные криминальные новеллы о Валландере на языке их оригинала! Опять же секрет заключается в том, чтобы погрузиться в шведский язык настолько глубоко, насколько возможно.

Поэтому, говорит Рикёр, если вы хотите помочь людям, у которых трудности с верой, посоветуйте им вовлечься в среду с языком веры и остаться там.

Если вы являетесь тем верующим, кто находится «на грани», и чувствуете опасность потери веры, читайте Библию, даже если это, на первый взгляд, не будет казаться вам чем-то значимым. Даже если вы утомились от вопросов, в которых не согласны с Библией, тем не менее это будет по-прежнему хорошая идея. (Просто пропускайте, по крайней мере, до поры до времени те части, которые считаете сложными для проглатывания). А также убедите себя посещать церковь, где вы будете слышать язык веры, даже если многие элементы церковного служения могут расстраивать вас и даже если вы можете встретить там людей, от которых предпочли бы держаться подальше. Слушайте молитвы других и сами произносите молитвы, даже если вы задаетесь вопросом, есть ли от этого хоть какая-то польза. Еще раз: погрузитесь в языковую среду веры.

Многие люди, которые сделали такое, рассказывали, что они получили веру или вновь открыли ее для себя. Я использую слово «получили» по определенной причине. Потому что в конце концов вера – это дар, а не что-то, что является результатом нашего собственного сложного интеллектуального труда. Позже мы вернемся к этому вопросу.

Многие из тех людей, кто последуют по пути, который рекомендуют Поль Рикёр и другие, смогут засвидетельствовать, что христианство истинно, потому что «оно работает». Но будет правдой и то, что вера требует огромного шага! Кто-то скажет, что это шаг в темноту или даже будет утверждать, что вера – это психологическое отклонение, умственная дисфункция. Зигмунд Фрейд (1856—1939) был самым известным сторонником этой точки зрения. Он считал религиозную веру просто выдаванием желаемого за действительное. И он также использовал в своей характеристике менее добрые слова, такие, как неврозы, иллюзии, яд и дурман. Он говорил, что Бог как Небесный Отец – это просто проекция зависимости от нашего земного отца, полученная из нашего подсознания. Другие люди тоже утверждают подобные вещи.

Конечно, Фрейд и другие люди, которые думали и продолжают думать, как он, имеют право на свое мнение. Для этого и существуют разные мнения. Существует немало объективных доказательств, которые поддерживают их идеи. Следует отметить и то, что поместив все в область подсознания, теория Фрейда удобно уходит от проверок любого рода! Кроме того, после некоторого размышления предположение о том, что вера может быть сведена к выдаванию желаемого за действительное, не окажется сильно привлекательной. Дело в том, что многие черты религиозной веры (например, грех и суд) просто не соответствуют нашим самым смелым мечтам!

Существуют ли основания для веры в Бога?

Я постараюсь не слишком сильно углубляться в технические детали, но наша тема требует того, чтобы мы прозондировали вопрос немного глубже. Во второй главе мы увидели, что лишь немногие люди сегодня впечатлены – и убеждены – классическими «доказательствами» существования Бога. Когда я сам боролся с вопросом, могу ли я быть уверен в существовании Бога, я испытал верность «метода», который рекомендовал Поль Рикёр. Но я также очень многое получил от прочтения двух других важных книг. Во время своего отпуска я случайно (или же это было предопределением) увидел первую из этих двух книг в маленьком книжном магазине в провинциальном шведском городке. Я спрашивал себя, почему она оказалась там среди всего лишь нескольких посредственных книг по богословию и философии. Я искал что-то «серьезное», чтобы почитать, но увидев, что у меня не сильно большой выбор, купил книгу Нэнси Мерфи, «По ту сторону либерализма и фундаментализма»¹⁰⁹. Я не помню, где я нашел вторую книгу, «Подтвержденная христианская вера»¹¹⁰. Она написана Алвином Плантинга, который сегодня является почетным профессором в престижном католическом университете Нотр Дам в Саут Бенд, штат Индиана, США. Два этих богослова помогли мне смягчить эту напряженность и успокоиться с вопросом о существовании Бога. Они сообщили мне, что не существует сильных «доказательств» существования Бога, но тем не менее есть веские аргументы для веры в то, что Он существует. В своих книгах они объясняют, что для сомнений всегда существует место, но что сами по себе сомнения не являются неразрешимой проблемой.

Для пастора церкви адвентистов седьмого дня, конечно же, всегда будет полезно упомянуть, что Елена Уайт искренне соглашалась с этой точкой зрения! И она на самом деле высказывалась об этом. Позвольте мне, перед тем как я перейду к более философской терминологии, которую я нашел в книгах Нэнси Мерфи и Алвина Плантинга, процитировать несколько строк из книги «Путь ко Христу» из главы, которую я уже приводил выше:

«Бог никогда не просил бы нас верить Ему, если бы не дал достаточно веских доказательств для утверждения нашей веры. Его существование, Его характер, истинность Его Слова основаны на свидетельствах, которые взывают к нашему разуму, и таких свидетельств достаточно. Однако Бог не исключил и возможности сомнения»¹¹¹.

Я надеюсь, что у вы достаточно терпеливы и выносливы для того, чтобы остаться со мной, когда мы оставим Елену Уайт и перейдем к Мерфи и Плантинга. Они обращаются к вопросу, существует ли твердое основание для нашей глубокой веры в Бога. Как и Елена Уайт, они тоже утверждают, что для сомнений всегда будет место! (Если дальнейшее повествование покажется на ваш взгляд слишком философским, не стесняйтесь просто пропустить оставшуюся часть этого подраздела главы).

Если мы говорим о Боге, то как можно быть уверенным в том, что мы не просто произносим благочестивые слова, а на самом деле рассуждаем о существующей Реальности? Как можно быть уверенными в том, что мы говорим о личностном Существе, которое в реальном времени действует и вмешивается в наш мир? И можем ли мы быть абсолютно уверены, что кирпичики, составляющие христианскую веру, абсолютно и бесспорно верны? Существуют ли хоть какие-то нравственные принципы, которые являются вневременными и неизменными?

Философский фундаментализм – это название подхода в философии, который пытается обнаружить такие абсолютные принципы – верования, которые для своего оправдания не зависят от других убеждений, но являются «базовыми», или «прямыми»¹¹². На рынке философии существуют несколько разных версий фундаментализма. «Твердые», или «классические», фундаменталисты строят свои взгляды на убеждении в том, что все знания на самом деле могут иметь своим основанием некоторые абсолютные и неопровержимые принципы. Согласно этой теории, эти базовые принципы считаются истиной на основании собственного свидетельства. Другими словами, когда вы встречаетесь с ними, они поражают вас с такой силой, что вы не можете делать ничего другого, кроме как принять их. Сегодня существуют широко распространенные сомнения по поводу неоспоримости этого «твердого» фундаментализма. Оппоненты утверждают, что к этим якобы «базовым» вопросам никто не может даже подойти без предубеждений. Самое главное требование классического фундаментализма не является подлинно базовым утверждением. И даже если некоторые из этих принципов, которые кажутся «базовыми», поддерживают друг друга, это так называемое «совпадение» не может являться неопровержимым доказательством их истинности.

Если этот «твердый» фундаментализм является слишком далеким мостом для нас, значит ли это, что не существует ничего крепкого, на чем можно было бы построить свое основание? Неужели в мире нет ничего, кроме социальных обычаев и личных предпочтений, и скептическое отношение ко всему оправдано? К счастью, мы можем пойти по дороге, которую обычно называют «скромным фундаментализмом». Согласно этому подходу, нам следует иметь дело не с абсолютной уверенностью, а с уверенностью, которой будет достаточно, чтобы обосновать нашу веру (в очередной раз с нами согласится Елена Уайт, даже если она никогда и не слышала о термине «фундаментализм», в чем я уверен). «Скромные» фундаменталисты говорят, что их базовые убеждения вполне открыты для некоторых возможных сомнений, но это «вполне приемлемо, пока не возникнет достаточная причина посчитать, что они были подорваны. Они невиновны, пока не будет доказана их вина»¹¹³.

Пожалуйста, останьтесь со мной еще лишь на короткое время! Многие из тех, кто изучал эту тему, настаивают на том, что понятие может считаться надежным до той поры, пока для его получения был использован надежный метод¹¹⁴. Если различные идеи согласуются друг с другом и образуют единое целое, то это – хороший повод для того, чтобы принять их как истину. Однако в этой мысли отсутствует предположение, что выверенный набор убеждений приходит в форме полноценного строения, поскольку такая метафора сделает заявление об его истинности слишком твердым. Но верования, как говорят Нэнси Мерфи и другие сторонники точки зрения «скромного фундаментализма», являются взаимозависимыми: каждое убеждение получает поддержку только в связи с другими верованиями и в конечном счете с целым¹¹⁵. Американский философ Уиллард Куайн (1908—2000) предпочитал использовать метафору сети¹¹⁶. Образ сети предполагает, что отдельные волокна могут быть хрупкими и уязвимыми, но все нити в целом образуют прочную структуру. Таким образом, отдельные убеждения могут иметь слабости и могут быть подвергнуты сомнению, но множество связанных верований дает нам достаточно серьезную основу для дальнейшего использования. Алвин Плантинга (г.р.1932) ввел понятие «подтвержденных убеждений»¹¹⁷. Он утверждает, что у нас не может быть абсолютной уверенности в наших верованиях, которую ищут «твердые» фундаменталисты, но что существует достаточно «подтверждений» для поддержки убежденности в основах христианства.

Даже если во все это вовлечен элемент выдавания желаемого за действительное, Плантинга утверждает, что он не может дискредитировать идею веры. Возможно, что наш Бог – Великий Дизайнер (если предположить, что Он действительно существует) устроил нас с каким-то встроенным желанием верить в Него и знать о Его присутствии. «Психологически люди могут быть так сконструированы Творцом, что, когда они проходят через некоторые разновидности жизненного опыта, их результатом станет… вера в Бога»¹¹⁸. Может быть, великий отец церкви Августин (354—430) указывал нам именно в этом направлении своим знаменитым изречением: «Не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе, Боже!»¹¹⁹

Вера за пределами разума

Перед тем как мы оставим этот аспект, позвольте мне ясно показать, что не все, что выставляется напоказ в качестве веры, таковой является. Существует такая вера, которая не является здоровой и которая угнетает людей. Она заставляет людей чувствовать себя зажатыми и приносит страх и неврозы. Существует такая вера, которая приводит к отвратительной заносчивости на основании того, что ты обладаешь истиной в последней инстанции. Такая вера поощряет нетерпимость и часто приводит к ужасным гонениям.

Ханс Кюнг, римско-католический богослов, которого (мягко говоря) не всегда ценили руководители его церкви, очень хорошо сказал об этом:

«Вера в Бога часто бывает авторитарной, тиранической и реакционной. Она может привести к беспокойству, незрелости, ограниченности взглядов, нетерпимости, несправедливости, разочарованию и социальной изоляции. Она может узаконить и вдохновить безнравственность, социальное насилие и войны внутри страны и между странами. Но вера в Бога также может освобождать, направлять в будущее и приносить пользу людям, она может произвести в жизни доверие, зрелость, широту взглядов, терпимость, солидарность, укрепление творческих и социальных связей, духовное обновление, социальные реформы и мир во всем мире»¹²⁰.

Мы хотим иметь или же восстановить именно такую «освобождающую» и «приносящую пользу» веру. Только вера, которая созидает, которая помогает расти личности, которая делает людей более человечными, достойна такого имени¹²¹.

Некоторые люди говорят о вере и доверии Богу так, как будто это что-то странное, что мы уже должны были перерасти. Нам нужно решительно протестовать против этого взгляда. Все мы все время верим во множество разных вещей. Когда я веду свою машину через узкий мост, я, не колеблясь, следую за другими автомобилями. Я не останавливаюсь и не провожу самостоятельно тщательное исследование прочности опор, поддерживающих структуру моста. Мост стоял здесь много лет. Сотни машин проезжали по нему каждый день. У меня есть достаточно сильная вера в то, что мост выдержит и меня, когда я по нему поеду.

У нас есть вера во многие другие вещи. Я никогда не был ни на Северном Полюсе, ни на Южном. (Но кто знает, я продолжаю мечтать о круизе по Арктике!). Однако я видел множество фотографий людей, которые стоят с флагом своей страны на месте, которое они называют полюсом. У меня нет возможности проверить это. Эти фотографии могут быть подделаны в Северной Канаде или Сибири, или они были сделаны вундеркиндом из Майями на компьютере с помощью фотошопа. Но я не являюсь членом сообщества, верящего в «плоскую землю», я верю, что наш мир – это шар и что на противоположных его концах есть две точки – два «полюса». Я не сомневаюсь в том, что достаточно много людей смогли попасть туда разными способами. Точно так же, когда мы садимся в автобус или на самолет, у нас есть вера в навыки водителя или пилота, а когда мы идем в ресторан, мы верим, что повар нас не отравит.

Х. С. Рюмке (1893—1967), один из самых известных голландских психиатров середины двадцатого столетия, привел веские аргументы в пользу нормальности религиозной веры в своей классической книге о характере взаимосвязи веры и неверия¹²². Он говорит, что если мы определим веру как доверие чему-то, что оно – истина, и действие в соответствии с этим доверием без определенных интеллектуальных доказательств, то мы должны будем прийти к заключению, что не существует людей без веры. Все наше существование основано на такой доверяющей вере, которая не отличается от инстинкта или интуиции. Религиозная вера является специфической формой веры. Предположив, что такого рода вера является свидетельством психического расстройства или слабого развития, мы проявим необоснованные предубеждения¹²³.

По-видимому, вера не может быть приравнена к интеллектуальному принятию логических аргументов или каких-то несомненных положений. И даже рассуждения Плантинга о «подтвержденных убеждениях» не развеют все облака сомнений. Вера в существование Бога и в то, что мы можем в Него верить (то есть, доверять Ему) выходит за рамки того, что мы можем доказать нашим разумом, каким бы блестящим он, по нашему мнению, ни был, и она выходит за пределы того, что мы можем видеть, слышать или чувствовать. Это то, что автор Послания к Евреям подчеркнул в своем знаменитом определении веры: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евреям 11:1). Или, как перефразировал этот текст в своем издании Библии Юджин Петерсон: «Вера – это прочный фундамент под всем, что делает жизнь стоящей того, чтобы жить. Это то, когда мы схватились за то, чего мы не можем увидеть»¹²⁴. Это определение не означает, что мы должны сказать «до свиданья» разуму и интеллекту. И это не значит, что Марк Твен был прав, когда он сказал: «Вера – это когда ты убежден в том, о чем знаешь, что это неправда!» Вера не заключается в том, чтобы оставить наш интеллект и войти в мир магии и научной фантастики, где все возможно.

Скептики, которые хотят подвергнуть сомнению абсолютно все, конечно же, продолжат утверждать, что вера должна быть основана на достоверных свидетельствах, то есть на доказательствах, которые могут быть проверены при помощи наших чувств. Но в действиях и рассуждениях скептиков присутствует роковая непоследовательность: в конкретной ситуации скептик, который считает, что он не может быть уверен ни в чем, обязательно оставляет свой скептицизм. Когда загорится дом, он не будет сомневаться в реальности огня, но наберет номер экстренной службы, сгребет несколько ценных вещей и выбежит из дома!

Разумеется, разум важен, но, когда дело доходит до действия, то почему мы должны доверять лишь одной из способностей, которыми мы наделены, и отбрасывать остальные? Почему мы должны, например, доверять разуму больше, чем ощущениям или интуиции? Выбор того, что после всего сказанного и сделанного мы обязательно должны полагаться исключительно на разум, это наше произвольное личное решение¹²⁵. Как говорит Ханс Кюнг, вера «будет половинчатой, если она будет обращена лишь к нашему разуму и пониманию, а не к личности целиком, включая наши сердца». В первую очередь, это не предмет наших богословских заявлений или доктрин, как они сформулированы церковью, или же интеллектуальных аргументов. Вера очень сильно связана с нашим воображением и эмоциями¹²⁶.

Вера в Бога сопровождается множеством сложностей, но она достойна того, чтобы «попытаться поверить»¹²⁷. Мы можем чувствовать, что у нас нет достаточного количества доказательств, чтобы быть уверенными во всем¹²⁸. Но, с другой стороны, у нас слишком много свидетельств, чтобы их проигнорировать. У нас может не быть окончательных доказательств, но до сих пор еще никто не предъявил убедительное доказательство не – существования Бога. Вера в Бога – это деяние цельной личности человека, его разума и его сердца, это акт разумного доверия, для которого может не быть прямых доказательств, но для которого есть веские причины!

Кто тот Бог, которому мы можем доверять?

Нам нужно сделать еще один шаг, или даже прыжок, в нашем поиске веры. Важный вопрос, который мы должны задать, заключается в том, направлена ли наша вера к истинному Богу. Христианская вера, прежде всего, заключается в доверии Личности. Некоторые люди ошибочно сосредотачивают свою веру на Библии и делают Писания своим богом. Многие христиане повторяют эту ошибку. Многие протестанты поклоняются скорее книге, чем Личности; они делают целью веры документ, а не Того, о ком этот документ рассказывает. Многие римские католики совершают ошибку, делая фокусом своей веры церковь, а не Того, о Ком церковь должна проповедовать¹²⁹. Некоторые адвентисты сосредотачивают свою веру на двадцати восьми Основах вероучения. Однако нам нельзя забывать, что истинная вера – это доверие в отношениях одной личности с Другой. Все остальное вторично.

Но тогда мы возвращаемся к нашему ключевому вопросу: можем ли мы доверять Богу, который допустил случиться столь многим ужасным событиям? На этот вопрос нет легкого ответа. На самом деле, на него вообще нет окончательного ответа. В конечном счете, единственной реакцией человека может быть следующее: Если Бог есть любовь и Он знает все, Он знает и то, что Он сейчас делает. У Него должны быть причины для того, чтобы позволить злу действовать в нашем мире. Да, Он всемогущ. Он может сделать все, что угодно, но Он выбрал делать то, чем Он занимается сейчас. Он выбирает использовать Свою силу Своими непостижимыми путями. Если наш Бог – тот Бог, о Котором повествует Библия, то Он премудрый и Его мудрости можно доверять, каким бы сложным не было это доверие для нас во временя ударов судьбы.

Я не знаю ни одной библейской истории, которая бы подтверждала эту точку зрения лучше, чем повествование об Иове, одном из патриархов, у которого в начале истории было все, чего бы он ни захотел, и потом он все потерял: все свое материальное имущество, свой дом и даже своих детей. Неудивительно, что он тоже задал этот вечный вопрос: почему? Его «друзья» делали вид, что они знают ответ. Они утверждали, что в жизни Иова должна быть какая-то ужасная тайна, из-за которой Бог его наказал. Сам Иов был в недоумении, не понимая, почему на него ниспали такие трудные времена. Его жена посоветовала ему перестать верить в Бога.

В этой истории потерь и вознаграждения, по общему признанию, есть несколько очень замечательных аспектов. Прежде всего, в этой библейской книге есть кое-что, что я нахожу очень сложным для понимания. В первой главе очень важным игроком на поле становится сатана. Как ни странно, дьявол все еще имеет доступ на небо и мы читаем, что он может прийти в Божье присутствие. Он спорит с Богом об Иове и указывает на эгоистичные мотивы в послушании того Богу. В результате этой дискуссии Бог позволяет сатане испытать Иова, хотя и устанавливает границы этого испытания: сатана не может забрать жизнь Иова. Я должен признать, что я считаю эту историю странной, но если мы сделаем из нее выводы, то ее смысл заключается в том, что существует гораздо более сильное погружение в тайны зла, страданий и смерти, чем мы можем увидеть или представить. Эта ветхозаветная история говорит нам, что в проблеме зла и страданий существует сверх – человеческое измерение, и, следовательно, нам, как ограниченным человеческим существам, не нужно предполагать, что мы сможем найти окончательные ответы на эту проблему.

Но существует и заключительный раздел книги Иова. Это одна из моих самых любимых частей Библии. Она говорит нам, что Богу нельзя дать точное определение, так как Он бесконечно отличается от нас и Он безгранично более велик, чем все, что мы только можем себе представить. Когда друзья Иова не нашли других слов и сам Иов не нашел выхода из своего затруднительного выбора, Бог проговорил к нему «из бури» и выразил то, что хотел сказать, задав Иову ряд интригующих вопросов:

«Кто ты такой,

чтоб Мой замысел очернять

словами, за которыми знания нет?

Препояшь свои бедра, как муж!

Я спрошу, а ты Мне ответь:

где ты был,

когда Я землю основал?

Скажи, если сведущ и разумен.

Если знаешь, скажи,

кто размер ее наметил

и кто натянул над ней шнур?

На чем держатся ее устои,

и кем положен

краеугольный камень

при ликовании

всех утренних звезд

и радостных кликах

сынов Божьих?

Кто запер врата моря,

когда из недр оно выходило,

когда Я окутал его облаками,

запеленал его мглою,

отмерил пределы ему

и врата с засовами поставил,

сказав: «Доселе дойдешь,

но не дальше,

здесь замрут твои гордые волны»?

Ты хоть раз повелевал Утру,

Заре назначал место,

чтобы взялась она за края Земли

и стряхнула с нее нечестивцев,

преобразила ее,

как печать – глину,

обагрила ее, как полотно,

чтоб отнять у нечестивцев свет

и сокрушить занесенную руку?

Добирался ли ты

до истоков моря,

проходил ли по дну пучины?

Ведомы ли тебе врата Смерти,

видел ты

врата кромешного мрака?

Исследовал ли ты земную ширь?

(Иов, глава 38, современный русский перевод).

Я процитировал лишь некоторые из длинного списка вопросов, которые Бог задал Иову. Иов отлично понял суть вести к нему. Он прекратил жаловаться. Он наконец-то получил способность увидеть все в правильной перспективе.

Так ответил Господу Иов:

«Я знаю: все в Твоей власти,

нет для Тебя невозможного,

что бы Ты ни замыслил…

Говорил я о том, чего не понимаю,

о чудесах,

непостижимых для меня:

«Так выслушай, что я скажу;

я спрошу, а Ты мне ответь».

О Тебе я прежде лишь слышал,

а теперь своими глазами увидел,

потому я от всего отрекаюсь,

раскаиваюсь средь праха и пепла».

(Иов 42:1—6, современный русский перевод, мой курсив).

Я не хочу погружаться в спор о том, является ли история Иова исторически точной во всех своих деталях. Для меня не имеет большого значения то, существовал ли во времена патриархов реальный человек по имени Иов, который владел семью тысячами овец и коз и тремя тысячами верблюдов, у которого была жена, семь сыновей и три дочери. Я не так уж сильно переживаю, были ли исторически точны все события, которые с ним произошли. В любом случае, достаточно трудно представить, что «друзья» Иова говорили с ним именно так, как их речи представлены в книге Иова. Дискуссия об историчности может быть интересной, но она промахнется мимо сути того, почему эта книга была включена в библейский канон. Книга стала частью Библии из-за своего взгляда на человеческие страдания. Она говорит нам, что страдания реальны и они могут привести нас в состояние надломленности и отчаяния. Книга подчеркивает тот факт, что все человеческие теории оказываются пустыми и неудовлетворительными – к этому выводу мы должны прийти, слыша высокопарные слова друзей Иова. И еще эта книга ставит целью убедить нас в том, что за Богом остается последнее слово. Бог представлен нам как Тот, кому можно доверять потому, что Он – Тот, кто Он есть.

Я повторюсь: прежде всего, христианская вера – это доверие «личности». Нам нужно признать, что мы не можем – и никогда в нашей жизни не сможем – понять, почему Бог не вмешивается, когда «плохие вещи случаются с хорошими людьми». В то же самое время, мы должны признать, что Он, на самом деле, вмешивается в происходящее гораздо больше, чем мы осознаем. Если зло так чрезвычайно разрушительно, тогда мы обязаны постоянному вмешательству любящего Бога за то, что мы все еще живы и, несмотря на все несчастья, можем чувствовать столько радости и видеть столько красоты. Тайна того, почему в мире существует так много добра, возможно, так же велика, как тайна того, почему в мире так много зла. Когда мы думаем об этих вещах, давайте будем всегда помнить о том, что Бог должен быть Богом и всегда должен оставаться Им. Если бы мы могли в полной мере понять Его, Он не был бы уже Богом, но был бы низведен до нашего уровня. И кому был бы нужен такой Бог?

На этом этапе нам нужно сделать еще один прыжок веры! Если Бог – такой, как в Него верят христиане и как Его описывает Библия – существует, и если слова из Иоанна 3:16 что «Бог отдал Сына Своего единородного» истинны, то мы сталкиваемся со столь невероятной жертвой, которая превыше любого человеческого понимания. Тогда нам нужно спросить себя самих: оправданы ли наши сомнения в Боге из-за тех плохих вещей, которые происходят с нами лично и которые случаются в мире вокруг нас. Если то, что Бог отказался от самого дорогого для Него ради нас, действительно правда, то нам нужно остановиться и несколько раз подумать перед тем, как мы обвиним Его в том, что Он недостаточно нас любит. Если мы можем поверить в столь дорогую для Него жертву ради нас, то у нас появится серьезное основание для доверия Ему.

Как обрести веру, если я этого хочу?

Нам на мгновение нужно вернуться к вопросу о том, откуда появляется вера и что ее вызывает. Можно ли просто решить верить? Или решить не верить? Может быть, некоторые люди рождаются с особенной способностью верить? Или это в основном вопрос окружающей нас среды и воспитания? Почему некоторые люди хотели бы бросить свою веру, и им не удается ее оставить; в то время как другие люди говорят, что завидуют людям, имеющим веру, но сами они, по их свидетельству, не знают, как ее получить? Это далеко не простые вопросы.

Но будет ли неразумным предполагать, что, если Бог на самом деле существует и Он каким-то образом ответственен за наше происхождение, то Он создал нас со способностью верить? Другими словами, нет ли в нас чего-то, что признает факты существования Бога и Его стремления к нам, когда Он хочет вступить с нами в отношения. Назовите это шестым или седьмым чувством, или дайте этому латинское название, как это сделал реформатор шестнадцатого столетия Жан Кальвин¹³⁰, или же опишите это как внутреннюю уверенность в существовании Бога, который не просто живет, но и заботится о нас, – как бы вы это не назвали, оно существует. Можем ли мы сказать, что, возможно, если люди не настраиваются на это чувство божественного присутствия, их антенны настолько ржавеют, что сигнал больше через них не проходит?

Способность получать и отдавать любовь, кажется, довольно похожа на религиозную веру. Для большинства людей любовь – это нечто естественное. С первого момента их жизни, даже до того, как они научились ходить и разговаривать, дети способны отвечать на любовные сигналы своей матери. Мы не способны толком объяснить этот поразительный механизм любви. Но он существует. Если у человека не было какого-нибудь расстройства личности и если с ним не случилось ничего ужасного в детстве, то он растет с этой таинственной способностью распознавать любовь, получать и отдавать ее. Мы можем сказать, что любовь – это подарок, данный нам. Он не зависит от аргументов разума, хотя мы знаем, что не можем любить без использования нашего разума. Тем не менее у людей существуют различные степени способности давать и принимать любовь. У некоторых людей, похоже, больше нет антенны, чтобы принимать сигналы любви от других, и они не в состоянии как-то реагировать на эти сигналы. Но это не заставит нас усомниться в реальности любви и ее нормальности.

Вера – это способность доверять и полностью полагаться на Бога, сильное желание знать о Нем больше и понимать, чего Он хотел бы от нас и для нас. И это тоже дар. Каждый получил этот дар в большей или меньшей степени. Павел, библейский автор, который в середине первого века написал целую серию писем христианским церквям, говорит, что Бог с самого начала вживил в ум всех людей некоторые основные знания о Себе. Он указывает на природу, как на источник познания Бога, когда говорит: «Потому что Его невидимые свойства – вечная сила и Божественная природа – со времени сотворения мира постигаются разумом через созерцание сотворенного. Так что нет им извинения!» (Римлянам 1:20 – новый перевод РБО).

Эта осведомленность о божественном не приходит к человеку в результате глубокого осмысления или от чтения утонченных философских книг, или же от прилежного изучения Библии, хотя все эти вещи занимают свое место. Она приходит к нам как дар. И если мы ее потеряли, она может быть восстановлена. Апостол Павел, которого мы только что цитировали, написал другой поместной церкви, что такие понятия, как благодать и вера, являются Божьими дарами (Ефесянам 2:8). Этот дар может каким-то образом просто свалиться к нам с небес, но, как правило, будет гораздо лучше, если мы сами пойдем в те места, где это дар чаще всего «раздают».

Люди, которые начали верить, расскажут вам разнообразные истории о том, как они стали верующими. Некоторые из них скажут вам, что в глубине души они всегда были верующими, но некоторое время они этого не осознавали. Другие люди определят точный момент, когда они впервые ощутили веру. В то же время некоторые люди не смогут сказать вам, когда точно они пришли к вере. Но те из них, кто рассказывают вам историю своей веры, обычно не ссылаются на интеллектуальные аргументы, хотя зачастую позже они принесли их вере большую глубину. Вспоминая о том, когда и где началась их вера, они почти всегда говорят на языке чувственного восприятия. Они говорят, что чувствовали божественное присутствие, или что они были поражены, глядя на звездное небо ясной ночью. Они говорят, используя благоговейный язык, что было затронуто их самое сокровенное. Внезапно они почувствовали, что им нужно помолиться и что их молитву слушают. И так далее. Нет сомнений в том, что у веры есть сильная составляющая личного опыта. Она достигает нашего разума, но, несомненно, еще и наших чувств.

Можем ли мы решить, что будем верить, или же решить вернуться к той вере, которая у нас однажды была? И можем ли мы отказаться верить в Бога? Позвольте мне снова процитировать Рюмке:

«Мне никогда не доводилось наблюдать случай, когда кто-нибудь обрел веру с помощью обдумывания или волевого усилия. Когда мы наблюдаем за теми, кто говорят, что были привлечены к вере рациональными аргументами, мы всегда обнаруживаем, что термин «рациональный» нужно применить в очень широком смысле. При последующих обсуждениях вопроса эти люди часто соглашаются, что процесс размышлений содержал некоторые особенности, которые можно определить, как доверие.

Исследуя опыт тех, кто говорит, что они приобрели веру с помощью свой воли, я часто обнаруживаю, что их вера не являлась настоящей, или же что это желание верить было, на самом деле, уже разновидностью веры, которая к этому времени каким-то образом уже развилась.

Я не могу сказать, что случаи, когда размышление или воля привели к вере, абсолютно невозможны. Я лишь могу сказать, что я никогда не сталкивался с подобными случаями. Но я думаю, что «мышление» и «воля» могут сыграть важную роль в осмыслении нашего внутреннего опыта и в том, что относится к религии»¹³¹.

Метафора «прыжок веры» является очень уместной. Вера часто описывается как приключение или как отправление в путь без знания о том, куда он тебя приведет. Это тот тип веры, который, согласно библейским историям, был у Авраама после того, как он был «призван» Богом оставить город, где он обосновался, и отправиться в неизвестном направлении. У него не было точных координат, чтобы ввести их в GPS навигатор, который был бы запрограммирован указывать ему женским или мужским еврейским языком, куда сворачивать на каждом перекрестке или повороте. Он получал свою дорожную карту маленькими частичками. История Авраама показывает, что вера содержит элемент приключения. Тем не менее приключение верующего – это не слепой прыжок в темноту через бездну, ширину которой ты не знаешь. Те вещи, в которые нас зовут верить, совсем не похожи на странные явления из миров Харуки Мураками или Гарри Поттера. Они могут быть спрятаны от проверок или лабораторных исследований, но это часть сети «подтвержденных убеждений», и они складываются в последовательную историю.

Как нам сделать этот прыжок? Или же, используя другую метафору, куда нам нужно пойти, чтобы получить «дар» веры? Я не могу предложить вам двенадцатишаговую программу, которая поможет вам перейти от неверия к вере. Такой подход не сработает. Но я убежден, что существует «гарантированное» предположение, что Бог создал нас со способностью к вере и что Он с огромным желанием стремится подарить дар веры тем людям, которые каким-то образом его потеряли. Но может ли Он иногда ждать того момента, когда почувствует, что для этого настало лучшее время? Возможно ли, что Бог ждет, пока у получателя подарка будет соответствующее отношение, открытость и благодарность за полученный дар? Кроме всего прочего, мы должны помнить о том, что вера требует от нас ожидания и открытости. Мы должны протянуть нашу руку, если хотим получить наш подарок. Мы должны быть готовы шагнуть вперед, доверившись Богу.

И нам нужно молиться. Если мы перестали молиться, нам нужно вернуть эту привычку. Конечно, я услышу немедленные возражения: «Молитва не предшествует вере, а следует за ней. Верующие молятся. Неверующие не молятся». В некотором смысле все это правильно. Те, кто верят в Бога, хотят разговаривать с Тем, Кому они верят. Но в то же самое время также верно и то, что молитва может привести к вере. Если существует Бог, который желает, чтобы мы в Него верили, то не откроет ли Он свой слух для самых примитивных молитв, которые говорят: «Дорогой Бог, пожалуйста, дай мне этот дар»? И если мы чувствуем, что наша вера слаба и (уже) не знаем, как надо молиться, не стоит ли нам повторить короткую молитву отчаявшегося человека, который пришел к Иисусу, когда его сын был при смерти: «Верю! Помоги, если веры мало!» (Марк 9:24, новый перевод РБО).

Бога можно найти

Благая весть для верующих «на грани», которые испытывают проблемы с верой в Бога и с доверием Ему из-за того, что они видят столь много безумия и страданий в мире, заключается в том, что их сомнения могут быть преодолены. На самом деле сомнения могут помочь нам вырасти в зрелых, здоровых и сбалансированных верующих. Если вы хотите найти примеры тех людей, которые боролись со своими сомнениями о Боге и которые нашли Бога (либо в первый раз, либо после того как они прошли через период безбожия), я рекомендую вам почитать книги о людях, пришедших к Богу. Таких книг очень много. Я сам считаю очень вдохновляющей книгу Джона Малдера «Поиски Бога»¹³². И размышляя над тем, как страдания в нашем мире приносят столько сомнений, я нашел очень вдохновляющей книгу Клайва Льюиса «Боль». Льюис, который не был избавлен от пришедшего к нему страдания, делает поразительное замечание, которое дает обильную пищу для размышлений: «Я видел в иных великих страдальцах великую красоту духа. Я наблюдал, как люди с прошествием лет становятся большей частью лучше, а не хуже, и я видел, как предсмертный недуг обнажал в самых малообещающих кандидатах истинные сокровища стойкости и кротости»¹³³.

К сожалению, многие люди теряют свою веру, и это происходит по разным причинам. Но верно и обратное. Многие мужчины и женщины (вновь) открывают для себя веру, и она становится центром их жизни. Если вы «верующие на грани», я призываю вас: не отказывайтесь от своей веры. Бог существует, и у вас могут быть личные отношения с Ним. Они придадут новый смысл вашей жизни. Если ваша вера постепенно размылась и даже исчезла, начните снова искать «дар» веры. Несмотря на свои собственные сомнения и неуверенность, я все еще думаю, что это самое лучшее, что только может сделать человек.