Встретимся на Черной речке

ГЛАВА 22

У меня в запасе всего лишь несколько дней, и поэтому программа был насыщенной. Пока Кирилл ужинал, я позвонила Мире. Цыганка сразу вспомнила меня как девушку, которая хотела купить карты.

— Мира, мне нужна ваша помощь.

— Проси о чем хочешь, золотая. Я своим всегда помогаю! Только карты все равно не продам, это подарок.

— Подарок брата, — закончила я за цыганку. — И я встречаюсь с вашим братом. И у меня, кстати говоря, много вопросов к вам на этот счет.

— Как встречаетесь? Зачем встречаетесь? — с интересом, но без ожидаемого удивления переспросила Мира. — С Шуко?

— Кто такой Шуко? — я опешила от неожиданного поворота разговора.

— Брат мой, Шуко, — цыганка не понимала моей растерянности.

— Я про Кирилла вообще — то говорила.

— Да, Кирилл, Шуко, мой брат, — подтвердила Мира. — Его дома и в миру по-разному кличут.

— И что значит «Шуко»?

— Красивый.

— Могла бы догадаться… — протянула я.

Договорившись с Мирой на завтрашний день, я вернулась к Кириллу,

который тоже с кем-то разговаривал по телефону.

— Я съезжу в посольство. Надеюсь, ты останешься здесь.

— Посольство? — Я изобразила улыбку. — Когда улетаешь?

— В субботу.

— Так быстро?

— Билет уже куплен. Да и чего тянуть?

Входная дверь цокнула замком, и я опустилась прямо на пол в коридоре. Может, я могу рассчитывать хотя на то, что он будет почаще приезжать в Россию? Но когда начнутся занятия, он будет привязан к расписанию, лекциям. Там будет совершенно другая жизнь, и кто сказал, что она не станет ему интересней нынешней, рядом со мной?

Я полчаса, с невыразимым наслаждением, отмокала в ванне. Нет, все-таки я люблю цивилизацию. Я стала чуть менее к ней привязана, и мысль о поездках за город уже не внушала ужас. Но какое это счастье! Вода льется сама, никаких тебе ковшиков, тазиков, веников, маски не плавятся под влиянием дикой температуры, шампунь не обжигает рук. Пока я, безо всякого зазрения совести, тратила бесценный водный запас планеты, в голову пришла прекрасная идея.

Кирилл вернулся шумно: на улице шел проливной дождь, и буквально за 10 метров от машины до двери подъезда мужчина успел промокнуть.

— Марина, пойдем гулять, там… — Ривман зашел в спальню, и с улыбкой замолчал.

Быть может это чуть подло или коварно, но легкий шантаж сексом никто не отменял. Я сидела на высоком табурете, наклонив мокрые волосы к плечу. Передо мной стоял мольберт с недописанным портретом. Тогда, в лесном домике, у мужчины не хватило выдержки, чтобы закончить его. Я с гордым видом сбросила с плеч халатик, обнажаясь.

— Может, все-таки дорисуем? До твоего отъезда?

— Я опять не уверен, что смогу. Но ты на это и рассчитываешь, да?

— Нет, я правда хочу увидеть конечный вариант, — и я была честна.

— Потом буду всем гордо показывать, смотрите, меня рисовал сам Кирилл Робертович Ривман.

Мужчина подошел ко мне, провел холодными пальцами по плечу, вызвав дрожь. Мягкие губы. Привкус дождевой воды. И опять этот парфюм, свежий, как только что скошенная трава.

— Нет! — я рассмеялась. — Давай рисовать.

Кирилл обречено пожал плечами, и пошел к мольберту, на ходу снимая мокрую рубашку.

— Эй, оденься, — в шутку вскрикнула я. — Ты меня смущаешь.

— Баш на баш, — кисть уже что-то выводила на холсте. — Начинаем. Не двигайся.

Позировать сейчас, когда уже знаешь, каков этот мужчина в постели, было еще волнительнее. Теперь взгляд на ее руки вызывал массу ассоциаций, от которых становилось тяжело дышать, а низ живота болезненно сжимался. Смуглая кожа, широкие плечи, плоский живот с аккуратной линией волос, уходивших под ремень брюк. Я не могла спокойно сидеть, пытаясь выхватить взглядом побольше любимого тела — мольберт частично закрывал мужчину. Кирилл уже даже перестал делать мне замечания, отметив мои розовые щеки и заострившиеся соски. Почему мучится должна только я? Я, недолго думая изменила позу, широко раздвинув ноги.

— Марина, — предупреждающе сказал мужчина.

Я пододвинулась чуть ближе к краю табурета, поставив одну ногу на стоящую рядом треногу. Положение было очень волнительным. Кирилл кидает на меня ироничные взгляды, но упорно продолжает рисовать.

— Как успехи? — я опускаю руку на грудь, затем на живот.

— Я уже полчаса ничего не делаю, — говорит мужчина, показывая мне сухую чистую кисть.

Моя рука касается бедра, скользит по внутренней поверхности вверх.

— Это уже слишком, — Кирилл подхватывает меня на руки, унося к кровати.

Держать на расстоянии голодного мужчину на протяжении нескольких дней чревато последствиями. Мои просьбы об отдыхе не были услышаны и после второго раза. Засыпая под утро я прижалась губами к плечу Кирилла, заглядывая в лицо спящему мужчине.

— Я люблю тебя, — и так искренне я еще никому не говорила этих слов.