Вторая родина

Глава XXIV

Капитан Гульд, как видно, не ошибся относительно расположения острова в океане. А это значит, что лето здесь продлится еще не более трех месяцев, после чего наступит зима со своими шквалистыми ветрами да яростными ураганами. Вот тогда окончательно исчезнет еле теплящаяся надежда увидеть в открытом океане корабль и привлечь его внимание своими сигналами. В сезон дождей моряки стараются избегать этих опасных мест. Оставалось лишь уповать на чудо; вдруг до этого времени какие-либо обстоятельства изменят положение наших друзей или хотя бы помогут им найти какой-то путь к спасению.

А пока жизнь на берегу незнакомой земли оставалась такой же, какой была после 26 октября, дня гибели их шлюпки. Это бессмысленное, бездеятельное существование, невозможность что-либо предпринять, становилось невыносимым для деятельных молодых людей. Обреченные бродить у подножия пленившей их скалы, до боли в глазах вглядываясь в пустынное море, они должны были обладать исключительной душевной стойкостью, чтобы не поддаться отчаянию.

Бесконечно длинные дни проходили обычно в разговорах, и начинала их, как правило, Дженни. Мужественная молодая женщина воодушевляла все общество, старалась его развлечь, предлагала обсудить различные планы спасения, в осуществление которых едва верила сама. Они с Фрицем частенько громко обменивались мыслями, стараясь, чтобы их слышали окружающие. Планы на будущее строили и капитан Гульд с боцманом. Теперь их больше всего занимал вопрос, действительно ли остров расположен в западной части Тихого океана, в чем они еще совсем недавно были уверены. Но с некоторых пор у боцмана на этот счет возникли большие сомнения.

— Не появление ли альбатроса направило твои мысли подобным образом? — спросил его как-то капитан.

— Да, признаюсь, — ответил Джон Блок, — и согласись, для этого есть основания.

— Не думаешь ли ты, Блок, что наш островок расположен несколько севернее, чем мы предполагали до сих пор?

— Да, мой капитан. И как знать… возможно, даже на границе с Индийским океаном. Альбатрос легко пролетает без отдыха сотни лье, но ведь не тысячи…

— Верно. Но верно также и то, что Борупт имел особые основания повести «Флег» в тихоокеанские воды. Весь вопрос, наверное, в том, откуда дул ветер во время нашего плавания на шлюпке. До сих пор мы думали, что преобладал западный ветер…

— Да, мы так считали. И все же… этот альбатрос… Откуда он прилетел — издалека или наоборот?..

— Ну допустим, Блок, что мы ошибаемся относительно расположения нашего острова и он в действительности находится в нескольких лье от Новой Швейцарии. Но для нас эти несколько лье то же самое, что и сотни, ибо нет никакой возможности покинуть наше теперешнее пристанище.

Увы! С этим нельзя было не согласиться. Конечно, все заставляло верить, что «Флег» должен был направиться к тихоокеанским морям, подальше от Новой Швейцарии. Но о том, что сказал Блок, втайне подумывали все. Его слова повторяли; казалось, что птица с Дымящейся горы на своих крыльях принесла какую-то надежду на спасение.

Альбатрос, немного отдохнув, тут же показал свой спокойный дружелюбный нрав. И поскольку он был приручен, то мирно шагал по берегу, питаясь водорослями и рыбой, которую ловил довольно ловко. Он не проявлял никакого желания улететь от людей. Правда, однажды птица, долетев до оконечности мыса, взметнулась к вершине, испуская короткие крики.

— Смотрите-ка, — проследил за ним взглядом боцман, — он приглашает нас взлететь вместе с ним. О, если бы он мог дать мне на время свои крылья, помог подняться ввысь и увидеть, что находится по другую сторону скалистой стены! Та сторона вряд ли отличается от нашей, но надо же в этом убедиться!

Убедиться?! Но разве Фриц уже не заглядывал за скалу с моря и не увидел там такие же дикие горы и неприступные утесы?

Лучшим другом альбатроса, естественно, стал маленький Боб. Ребенок и птица потянулись друг к другу. Играя все время на песке, Боб ни разу не обидел альбатроса неласковым словом, а тот ни разу не попытался его клюнуть. В плохую погоду оба забирались в грот, где альбатрос облюбовал себе место.

Прилет альбатроса оказался единственным событием, нарушившим однообразие существования капитана Гульда и его друзей на острове.

Но время шло и следовало серьезно подумать о предстоящей зимовке. Если не какой-нибудь счастливый случай, на который потерпевшие кораблекрушение не рассчитывали, то им придется выдержать четыре-пять месяцев скверной погоды. На этой широте, посреди тихоокеанских просторов, бури бушуют с чрезвычайной силой и могут приводить к серьезным понижениям температуры.

Капитан Гульд, Фриц и Джон Блок уже не раз обсуждали этот вопрос. Они сознавали, в каком сложном положении оказались, и, не видя пока никакого выхода из него, приготовились ко всему. Решив бороться, они уже не чувствовали той растерянности и отчаяния, какие были вызваны потерей шлюпки.

— Конечно, — рассуждал капитан, — наше положение осложняется присутствием женщин и ребенка. Если бы мы, мужчины, оказались здесь одни…

— Но это лица еще один повод поскорее сделать все возможное для общего спасения, — возразил ему Фриц.

В преддверии зимы предстояло решить один важный вопрос: если наступят сильные холода и придется поддерживать огонь днем и ночью, хватит ли им топлива?

Опасений на этот счет как будто не должно существовать. Водорослей на берегу достаточно: морской прилив регулярно выбрасывает их на прибрежный песок, а жаркое солнце тут же просушивает. Беда совсем в другом: при сгорании этих водорослей образуется едкий дым. Поэтому ими нельзя пользоваться для отопления грота, ведь становится невозможно дышать. Стало быть, придется закрыть вход шлюпочным парусом, и очень тщательно закрыть, чтобы защититься от шквалов, налетающих на подножие скалы зимой.

Оставалось решить вопрос об освещении пещеры на тот период, когда из-за непогоды придется подолгу не покидать укрытие. Фриц и Франц предложили заняться изготовлением свечей, как они это делали в Скальном доме, — из жира акул, часто заплывающих в бухту. Ловля таких акул не представляла большой трудности.

Из растопленного жира получали особое масло, которое, остывая, твердело. За неимением хлопковых использовали в качестве фитиля волокна ламинарий.

Подумать следовало и об одежде, уже износившейся у всех. Как ее обновить, если пребывание на острове затянется на годы?

— Когда судьбе бывает угодно выбросить потерпевших кораблекрушение на необитаемый остров, — с улыбкой заметил по этому поводу боцман, — то в их распоряжении должен быть, как минимум, корабль со всем необходимым для жизни. Дела без этого плохи…

Боцман, зная историю семьи Церматт, намекал, конечно, на «Лендлорд».

Семнадцатого января после полудня произошло событие, последствия которого сразу никто не мог предугадать и которое так всех взволновало.

В тот день Боб, как всегда, играл со своим другом, альбатросом. Обычно мать следила за сыном краем глаза, боясь, как бы он не ушел слишком далеко, прыгая через волны или карабкаясь по нижним уступам утесов. Но когда Боб с альбатросом забирались в укромный уголок пещеры, Сузан бывала спокойна.

Около трех часов дня Джеймс Уолстон вместе с боцманом устанавливали жердь для занавеса, защищающего пещеру от холода, Сузан, Дженни и Долли, сидя у очага с весело шипящим котелком, занимались починкой одежды.

Наступило время полдника для Боба, Сузан подошла к гроту и громко позвала ребенка. Но никто не отозвался. Тогда госпожа Уолстон спустилась к берегу и крикнула погромче: «Боб! Боб!» Ответа не последовало. К матери присоединился боцман, он своим зычным голосом пробасил: «Боб, Боб, пора полдничать!» Но малыш не появился; не видно его было и на пляже.

— Но он же был здесь! Только что! Он был возле нас! — недоумевала Дженни.

— Куда он мог запропаститься? — удивлялся Джон Блок, направляясь к мысу. Там Гарри Гульд, Фриц и Франц о чем-то мирно беседовали. Боба возле них не было.

Тогда боцман соединил ладони в виде рупора и крикнул что есть силы:

— Бо-об! Бо-об!

В ответ та же тишина.

Обеспокоенный Джеймс подошел к капитану и братьям Церматт и спросил, не видели ли они мальчика.

— Примерно полчаса назад, — вспомнил Фриц, — я видел его здесь, он играл с альбатросом.

И тогда все вместе стали звать Боба, поворачиваясь на все стороны. Безрезультатно.

Фриц и Джеймс подошли к мысу и, взобравшись на нижние выступы, стали внимательно оглядывать видимое пространство бухты.

Вокруг стояла тишина — ни возгласа ребенка, ни крика птицы.

Спустившись на землю, совсем растерянные, они подошли к Дженни, Долли и бледной от волнения Сузан.

— Но мы не искали его еще в пещере, — напомнил капитан.

Конечно же, мальчик мог быть там вместе с птицей. Но почему он не откликнулся, когда его звали?

Фриц бросился в грот, обшарил все уголки… но… вышел оттуда один.

Вне себя от волнения, словно безумная металась Сузан взад-вперед, уже представляя себе, как ее мальчик, поскользнувшись на мокрых камнях, упал в море… Можно было думать о самом худшем, пока не находился Боб. Значит, надо было, не теряя ни мгновения, обыскать пляж до самой воды.

— Фриц! Джеймс! — позвал капитан Гульд. — Пойдемте со мной! Давайте еще раз пройдемся вдоль подножия скалы, может быть, он спрятался под кучей водорослей?..

— А мы с Францем проверим бухту, — решил боцман.

— И осмотрим еще раз мыс, — подхватил Франц, — может быть, Боб, прыгая с камней на песок, угодил в какую-нибудь дыру…

И, разделившись, одни пошли направо, другие — налево. Дженни и Долли остались возле госпожи Уолстон, стараясь как-то успокоить ее.

Через полчаса бесплодных поисков все встретились вместе, чтобы обменяться результатами. Они были неутешительны. Никого — по всему периметру бухты, никаких следов — ни ребенка, ни птицы, никакого ответа на все крики.

Сузан, уже не владея собой, бросилась в пещеру, Джеймс последовал за ней.

Когда они ушли, Фриц начал размышлять вслух:

— Ребенок потеряться не мог. Это совершенно невозможно. Повторяю: полчаса назад, — я это видел, — он резвился вот здесь на песке, довольно далеко от моря. В руке он держал веревку с камушком на конце, а рядом весело прыгал альбатрос!

— Но где же в таком случае птица? — спросил, осматриваясь кругом, Франц.

— Да, действительно, где альбатрос? — повторил боцман.

Про альбатроса все как-то забыли, никто не обратил внимания, что ведь птицы тоже нет.

— Значит, они куда-то подевались вместе… — заметил Гарри Гульд.

— Скорее всего, — согласился Фриц.

Теперь уже мужчины стали искать птицу, внимательно осматривая все уголки у подножия скал, куда альбатрос имел обыкновение забираться.

Но и птицы нигде не было видно — ни ее следов, ни крика, так отличающегося от криков турпанов и чаек. Конечно, альбатрос мог подняться над скалами и перелететь на другую сторону горы, хотя он и привык к жизни на берегу и привязался к людям, особенно к Дженни. Но не мог же малыш улететь на альбатросе… Самое большее, на что способен Боб, — это последовать за птицей вдоль мыса. Но и такое предположение отпало после тщательных поисков Франца и боцмана.

Тем не менее нельзя не видеть связи между исчезновением малыша и альбатроса. Они обычно почти не расставались, и вот их больше нет!.. Это по меньшей мере необычно.

Приближался вечер. Дженни, Долли, капитан Гульд, боцман, Фриц и Франц не знали, что и предпринять, видя, как страдают родители Боба и в особенности Сузан, бессвязные слова которой внушали опасение за ее рассудок. Но при мысли о том, что ребенок может остаться на всю ночь в какой-нибудь дыре, куда нечаянно упал, мужчины снова принимались за энергичные поиски. На этот раз решили зажечь охапку сухих водорослей на оконечности мыса, чтобы ребенок мог увидеть огонь, если он вдруг забрался в излучину бухты. Поздним вечером все окончательно сбились с ног от бесплодных поисков и решили возобновить их с зарей. Будет ли утро счастливее, чем вечер?

Ночью никто не мог уснуть. То один, то другой выходил наружу, вглядывался в темноту, прислушивался к шуму прибоя и молча возвращался назад.

Это была самая мучительная, самая горестная ночь за все время пребывания капитана Гульда и его друзей на этом песчаном берегу.

К двум часам ночи звездное небо стало заволакиваться тучами. С севера подул ветер, и тучи, хотя и не очень густые, понеслись по небу со всевозрастающей скоростью, и море к востоку и западу от скалы, разумеется, должно было разбушеваться..

В этот час на пляж устремлялись волны растущего прилива. Сузан, не в силах оставаться более в гроте, резко вскочила и выбежала наружу, повторяя как в бреду:

— О, мой ребенок, мой бедный ребенок!

Джеймсу только силой удалось привести ее обратно. Он привел ее похожей скорее на мертвеца. Несчастная мать бросилась на охапку водорослей, где обычно спал возле нее Боб. Дженни и Долли пытались успокоить бедную женщину, и лишь с большим трудом удалось привести ее в чувство.

Всю оставшуюся часть ночи ветер не прекращался ни на минуту, его угрожающие завывания неслись со стороны верхнего плато. То и дело Фриц, Франц, Гарри Гульд и боцман выбегали на берег, со страхом ожидая, не выбросит ли прилив на песок маленький трупик.

Но по-прежнему не было никаких следов малыша. Оставалось только предполагать, что волны унесли его далеко в море…

К четырем часам утра, когда миновал момент полной воды и начался отлив, на восточном горизонте появилась светлая полоска.

В это время Фриц, который прислонился к задней стене пещеры, услышал вдруг что-то похожее на слабый крик за стеной. Он стал внимательно прислушиваться и, боясь обмануться, тихо сказал капитану:

— Подойдите сюда.

Тот, не спрашивая ни о чем, приблизился к молодому человеку.

— Прислушайтесь… — прошептал Фриц.

Гарри Гульд приложил ухо к стене пещеры и стал напряженно слушать.

— Я слышу крик птицы! — сказал он взволнованно.

— Да! Мне это тоже показалось!

— Значит, за стеной есть пустоты…

— Несомненно! Скажем, есть какой-то проход, возможно, ведущий наружу… Иначе как объяснить?..

— Вы правы, Фриц.

Когда подошедшему к ним боцману объяснили, в чем дело, он, прислушавшись, уверенно подтвердил:

— Это крик альбатроса… я его узнал!

— Но если там альбатрос, — начал неуверенно Фриц, — значит, и маленький Боб с ним…

— Но как они туда попали… оба? — недоумевал капитан.

— Это мы и должны узнать! — с воодушевлением произнес боцман.

Новость сообщили всем. Джеймс и Сузан воспряли духом.

— Он там! Он там! — с надеждой повторяла его жена.

Джон Блок зажег большую свечу. Теперь никто уже не сомневался в том, что за стеной находится альбатрос, потому что его крики не прекращались.

Конечно, альбатрос мог проникнуть туда и снаружи, но друзья все же решили хорошенько исследовать заднюю стену пещеры, чтобы узнать, нет ли там какого-нибудь отверстия.

Когда боцман со свечой в руках стал внимательно изучать стенку, он сразу заметил несколько узких щелей, через которые вряд ли могла пролезть птица, тем более ребенок. Но прямо у земли обнаружилась еще одна дыра диаметром 20–25 дюймов, достаточно широкая для обоих.

Крики альбатроса внезапно прекратились, и у всех возникло опасение, не ошибка ли это, не приняли ли Фриц, боцман и капитан Гульд желаемое за действительное.

Тогда Дженни отстранила Джона Блока, опустилась на коленки и, нагнувшись к отверстию, несколько раз громко позвала птицу, привыкшую и к ее голосу, и к ее ласкам. Альбатрос тут же отозвался и почти одновременно появился в дыре.

— Боб, Боб! — продолжала звать Дженни.

Но никто на ее зов не ответил. Неужели мальчика не было вместе с птицей за стеной? Его мать не могла сдержать крики отчаяния.

— Подождите… — сказал боцман. Он присел на корточки и стал разгребать дыру, отбрасывая песок. Через некоторое время отверстие увеличилось настолько, что он смог туда пролезть.

Минуту спустя Джон Блок выбрался назад с неподвижным ребенком на руках. Потерявший сознание Боб, почувствовав на лице поцелуи матери, открыл глаза.