Вторая семья моего мужа (СИ)

Глава 44. Кира

Практически неделю мы лечимся, после Яси заболеваю я. Температура шкалит под тридцать девять, и я как в бреду. Усилием воли, поднимаюсь с кровати, меняю подгузник дочери, кормлю ее, играю. Из лекарств пью только парацетамол и клюквенный морс. Больше мне ничего нельзя. Сашку к себе не пускаю. Не хватало еще им заразиться.

От Макара привозят жутко дорогую куклу для Яси и очередной шикарный букет пионов с открыткой, в которой написано «Я вас безумно люблю, мои девочки». Каждый день он справляется о нашем самочувствии и подбадривает. Я отвечаю односложно. Сил совсем нет. Ни моральных, ни физических.

Мне становится легче на четвертый день болезни. Наконец-то, я не чувствую слабость и даже варю себе куриный бульон, который с аппетитом съедаю. Я еще сильнее похудела, на бедрах даже кости торчат. А вот грудь, наоборот, меня радует. Наполненная и круглая. Очень красивая.

Привожу себя в порядок, прибираюсь дома, отправив Ясю гулять с няней. Погода стоит великолепная, и вечером мы выходим на прогулку вместе. Я встречаю Таню, соседку. Ее сын старше Ярославы на три месяца, и уже вполне себе уверенно сидит в коляске. За своими переживаниями, я даже не заметила, как дочке исполнилось четыре месяца. Она уже научилась переворачиваться и опираться на ручки. Бесконечно гулит и улыбается. Чудо, а не ребенок.

Непринужденно болтая, мы прогуливаемся в парке, а затем возвращаемся в наш двор. Тепло попрощавшись, я качу коляску в направлении подъезда, как взгляд напарывается на высокую, сильную фигуру своего мужа. Он спешит к нам, перескакивая невысокое ограждение, широко расставив руки.

Я останавливаюсь на месте и не могу поверить своим глазам. Макар!

— Кира! — подхватывает меня руки и кружит на месте. Большой, сильный, невозможно красивый. На нем надета белая рубашка и темно-серые чиносы, на глазах — модные солнечные очки. — Господи, наконец-то. Как же я скучал!

— Макар! Мы во дворе! — цежу я, пытаясь вырваться. — Нас увидят.

— Похуй! Я все решил уже, все вопросы! Мы снова будем вместе и будь, что будет. Так больше не может продолжаться. Вы — мои!

— Поставь меня, зайдем домой и поговорим обо всем.

— Да, конечно! — он опускает меня на землю и заглядывает в коляску. Оттуда, весело поглядывая, смотрит глазками-смородинками Яся. Она мусолит ухо зеленого шуршащего зайца. — Яся, солнце мое. Иди к папе!

Ярослава хмурится, а Макар берет ее на руки, вдыхая в себя неповторимый детский аромат. У меня в глазах стоят слезы — это очень трогательная картина. Раевский что-то приговаривает дочери, не выпуская меня из поля зрения. Осматривает внимательно, словно видит впервые. На мне надет комбинезон с шортами, а на голове — объемная шишка. Я без макияжа совсем. Только румяна и хайлайтер.

Спустя пятнадцать минут мы сидим на нашей кухне. Ярослава лежит на развивающем коврике в гостиной, весело брякая ногой по погремушке.

— Кира! — проникновенно глядя мне в глаза, произносит Макар. — Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты меня простила за все, но я обязательно что-нибудь придумаю. Я положу к вашим ногам весь мир. Каждый день наполню нескончаемым счастьем. Отвечу за каждую твою слезинку. Я так тебя люблю! Ясеньку. Какую прекрасную дочь ты мне подарила. Самую красивую на свете.

— Ты надолго приехал? На день? Куда потом? Рим? Париж? Загреб? — холодно спрашиваю я.

— Я приехал навсегда, моя родная.

— А как же ваш «проект»? — акцентирую внимание на последнем слове.

— Да все по пизде пошло, — усмехается Макар, делая глоток кофе из чашки. — С Казахстаном ничего не получилось, узел нам не отдали. Все насмарку.

— А идеальная семья и место в правительстве? — хмыкаю я.

— Похуй уже. На все похуй.

— И на деньги, которые так были важны?

— С деньгами все нормально, не переживай. Бедствовать мы не будем. Новые месторождения найдены, освоим их. Все под контролем. Одно плохо — это проебанные полгода жизни, проведенные в мучениях.

— Ну, не так сильно ты и мучился? С молодой женой?

— Кира! — он резко встает и подходит ко мне. Я чувствую аромат его туалетной воды и приятное тепло. Сердце рвется к нему. К нему одному. Я ругаю себя последними словами, но я так сильно люблю его, и так соскучилась. До дрожи в ногах. Сдерживаю себя, как могу. Не касаюсь, не обнимаю, не целую. — Ты. Только ты, родная!

— Почему ты пошел на это, Макар? Ты же понимал, что ставки высоки?

— Мне нельзя было отказаться, Кира. Схемы, по которым мы работали, не всегда были чистыми. На многих документах стояла моя подпись. В случае чего, меня прикрыли бы лет на пятнадцать с конфискацией имущества. Я был связан по рукам и ногам.

— Пятнадцать лет? — ахаю. — Боже!

— Ты дождалась бы меня, зай? — обхватывает сильными руками крепко-крепко, впечатывая в свое тело. Сильное и твердое.

Я молчу, в шоке переваривая услышанное. Я, конечно, понимала, что не все так просто в его бизнесе, но арест на пятнадцать лет? Жесть какая.

— Вязовиков все предусмотрел, черт! И подсадил меня на крючок. Я молодой был, жаждал больших денег и головокружительной карьеры. Потерял бдительность и вот!

— А сейчас что произошло? Почему тебя отпустили?

— Вариант с Азатом и важным узлом в Казахстане пролетел как фанера над Парижем. На моем месте в Москве сидит чужой зять. Соответственно, пиарить идеальную семью нет смысла никакого. А кресло в дирекции за мной закреплено, как и двадцать процентов акций холдинга. Осталось только передать дела в Тюмени и можно возвращаться домой! — радостно сообщает Макар. — Прости, столько всего навалилось на нас, я все исправлю. Клянусь тебе! Ты будешь самая счастливая, моя девочка! Ярослава будет расти в полной, любящей семье. Мы сделаем документы, я официально стану отцом. Все будет хорошо! Заявление на развод уже подано. А как только нас разведут — мы поженимся. Хочешь свадьбу? Самую красивую на свете?

— А Лейла и ее семья?

— Похуй на них!

— Как бы то ни было, Макар, секса у нас больше не будет. Только после свадьбы.

Мне не верится. Не верится. Так не бывает. Я что, в сказку попала? Где в конце тоннеля брезжит свет?