Вторая семья моего мужа (СИ)

Глава 46. Кира

Макар упорно молчит и тяжело дышит, сцепив зубы. Крылья носа подрагивают от волнения.

— Ну? — громче повторяю. — Это твой ребенок?

— Откуда ты знаешь про ее беременность? — выдает он.

Я усмехаюсь. Его действительно сейчас волнует именно этот вопрос?

— Макар. Твой ребенок?

— Я не знаю, Кира! — рычит он. — Не знаю чей!

В этот момент в кадр врывается Лейла, которая кричит на весь дом тонким голосом так, что у меня уши закладывает.

— В смысле не знаешь? Я же сказала, что он твой, Макар! Твой!

— Ты же спала с Гийомом параллельно! — отбивает он, а я сижу и в шоке наблюдаю за разворачивающимися на моих глазах событиями. Сюжет захватывает, поп-корна не хватает. А я в первом ряду. Лучшее место!

— Мы предохранялись! Всегда! — визжит она, не заботясь, что я тоже присутствую при их беседе. — Только с тобой нет. У меня нет сомнений! Мы оба этого хотели! Я — твоя жена, настоящая, и ни о каком разводе даже не мечтай! И хватит уже общаться со своей бывшей!

— Блядь, Лейла. Свали на хуй отсюда! — бешено орет Раевский, отключаясь.

Я откидываюсь на спинку стула и истерически хохочу. Это не со мной сейчас происходит. С кем-то другим. Я со стороны наблюдаю за всем этим дурдомом. Дисплей телефона загорается от входящего звонка, я нажимаю на кнопку и молчу.

— Кира, девочка моя! — в исступлении шепчет он, как в бреду. — Это ничего не значит. Я люблю только тебя. Вы с дочкой — моя единственная семья. Я приеду, и мы все решим. Не делай выводов, моя хорошая, и резких движений. Прошу тебя!

Мне становится так противно, словно меня дерьмом вымазали. Я не хочу больше в этом участвовать. С меня довольно!

— У нас был всего один раз. Один, Кира. Я очень виноват перед тобой. Я больше ее пальцем не трогал, клянусь. Может, и ребенок-то не мой вовсе. Мы все сначала начнем. Улетим отдыхать все вместе на целый месяц. Милая моя!

— Заткнись! — рявкаю я. Краем глаза вижу, как искривлено от бешенства мое лицо. — Я слышать о тебе больше не хочу, Раевский. Ты жалок и низок! Мне противно от того, во что ты меня погрузил. Измазал грязью наш брак и ребенка.

Он пытается мне что-то возразить, но я не даю ему.

— Вы оба омерзительны! Больше для тебя меня и Ярославы не существует. Забудь и живи дальше, как хочешь, барахтаясь в этой дряни, в деньгах, власти. Я верила тебе, верила до последнего. Любила как дура, согласилась на эту авантюру. Грош тебе цена, Раевский. Ты нас потерял. Не ищи встреч, я сегодня же собираю вещи. Больше ты нас не увидишь. А если сунешься — я всему миру расскажу о вашей афере. И тест ДНК сделаю, чтобы подтвердить твое отцовство. На телевидение пойду. Ясно?

— Кира, нет. Я вас люблю. Прости, выслушай меня! — доносится сдавленный стон. Я фотографически запечатлеваю стеклянный взгляд и бледное лицо. Предатель!

— Горите в аду! Ты и твоя кобыла! — пересохшими губами шепчу и отключаюсь.

Странно, но слез нет. Щеки горят как в лихорадке. Первым делом закидываю его в черный список везде, где можно и судорожно соображаю, что делать.

В этом доме я не останусь ни на минуту. Возможно, это безрассудно, но я здесь больше не смогу. Все стены пропитаны им, каждая секунда, проведенная вместе, навсегда отложилась в памяти.

Это конец. Теперь это точно конец. Даже если ребенок не его, он спал с ней. С этой породистой кобылой. Два раза или двести — мне уже неважно. Не предохранялся, а потом спал со мной. Фу, какая мерзость! Меня передергивает от отвращения, тошнота накатывает мгновенно, я еле успеваю добежать до туалета.

У меня крайне мало времени. Если он решит прилететь в Москву — пять-шесть часов, не больше. Надо спешить.

Проверяю деньги на счету, сумма внушительная, но мне больше не нужно от него ни копейки. Деньги грязные и вонючие. Фу, какая мерзость! Перевожу ему все до ноля. Не знаю, как и на что мы будем жить. На резервном счету копится пособие от государства и еще знаю, что мне положен материнский капитал. Что-нибудь придумаю.

Бежать без оглядки. Но куда? В Москве он меня найдет, к родителям тоже приедет.

Я не смогу пойти на телевидение и все рассказать. В этом скандале будет замешана моя дочь — я не могу ей испортить жизнь. От Макара у нее есть квартира. В ней я жить не буду. Пусть стоит. Автомобиль в паркинге оформлен на мое имя, но его я тоже не заберу. Ничего мне не надо.

Кому же мне позвонить? Саша! Он и к ней приедет, знает, что у меня нет никого. Блин, Раевская, думай!

Сжимаю виски пальцами и вспоминаю про Артура. Не знаю, сможет ли мне он помочь, но можно попытаться. На Макара он больше не работает. Вдруг?

С телефона звонить ему боюсь, вдруг, Макар доберется до распечатки и посмотрит исходящие звонки. У него есть доступ к личному кабинету. У нас не было секретов друг от друга. Наивная. У меня не было секретов. А у него — вагон и маленькая тележка.

На телефон одно за другим приходят сообщения из банка. Макар зачисляет сумму и к каждому переводу пишет сообщения с мольбой, чтобы я позвонила. Я тут же блокирую карту, прекращая этот цирк. Мне больно до помутнения в глазах, сердце пронзает миллионами игл. Макар мне изменил. Как давно это происходит? Понравилось ему? Ну, разумеется, понравилось. Что за вопросы. Но я не хочу подробностей. Не смогу это пережить. Закрываю глаза и перед глазами появляются картинки, где мой Макар жадно берет ее сзади. Почему-то мне кажется, это было именно так. Хрипит и стонет от удовольствия. По телу снова пробегает дрожь от омерзения. Так, стоп! Какая же я глупая и наивная, столько времени жила в розовых очках, не замечая ничего кругом. Идиотка!

Смотрю на безымянный палец правой руки и медленно снимаю обручальное кольцо. Чувствую себя так гадко, словно совершаю ужасное преступление. Кладу его на середину кухонного стола и отдергиваю руку, пальцы жжет огнем.

Хватаю телефон и звоню Артуру через мессенджер. Никогда так не делала, и сама с настороженностью отношусь к таким звонкам.

— Да, Кира Юрьевна! — тут же снимает трубку.

— Артур! — выдыхаю я. — Мне нужна твоя помощь. Кроме тебя мне больше не к кому обратиться!