Вторжение

Глава 56. Последний вопрос

Любой человек, которому приходилось сдавать экзамены, особенно важные, от которых зависит вся его или её дальнейшая жизнь, знает, насколько нервирующий это процесс.

Как только прогремел гонг, на широкой каменной площадке повисла абсолютная тишина. Даже зрители на трибунах, который ещё секунду назад вели оживлённые разговоры, немедленно замолчали и сосредоточились на происходящим действе. Только ветер завывал время от времени, дёргая за белоснежные листы бумаги, которые учёные расстелили перед собой на деревянных подставках, и за кончики кисточек.

Наконец, когда всё было готово, и кисти, вымоченные в чернилах, зависли над белой, как пасмурное небо, бумагой, экзаменатор в золотистой мантии, сидение которого находилось выше всех остальных, уступая только императорскому, прорычал первый вопрос:

— Великий мудрец Вури, — говорил он медленным голосом. — утверждал, что благо есть наивысшее благо несмотря ни на что, но не в том случае, когда благо не является наивысшим благом. Распишите, что подразумевают эти слова в трёхстах и менее иероглифах. Начинайте…

Зашуршали кисточки. Некоторые учёные сразу принялись писать. Другие сосредоточенно всмотрелись в свои листочки. Третьи приподняли головы, закрыли глаза и стали прислушиваться к ветру, как будто надеясь услышать в его завываниях верный ответ.

Сун помолчал некоторые время и принялся писать.

Сир Ву, в свою очередь, присел рядом и время от времени поглядывал на изящные строки, которые выводили мохнатые пальцы его новоявленного друга. Время от времени белый кролик одобрительно кивал, время от времени качал головой. Один раз в его глазах промелькнуло удивление, и взгляд, которым он смотрел на Суна, изменился — в нём появилось уважение. Кролик ничего не говорил. Прислуге запрещалось помогать своему мастеру — за этим делом пристально следили стражники. На самом деле "сир Ву" легко мог обойти их надзор, но в этом не было нужды.

Экзамен продолжался пять часов, на протяжении которых экзаменатор зачитывал всё более каверзные вопросы. Если бы у драконов были потовые железы, они бы давно промокли до нитки. Внутри некоторых из них загорелись золотистые огоньки. Они использовали силу своего Ци, чтобы поддерживать ясность ума и твёрдость лапы, дабы та не соскочила и, упасти Вури, не оставила кляксу.

Наконец пришло время последнего вопроса. Он должен быть стать самым важным. Перед ним учёным даже предоставили некоторое время перевести дух. Затем экзаменатор в синей робе осмотрел собравшихся и сказал:

— Последний вопрос… Если на него будет дан правильный ответ, вы можете получить столько же баллов, как за все остальные вместе взятые…

Повисла напряжённая тишина. Драконы навострили уши.

— …Назовите одну вещь, в которой великий мудрец Вури… Был неправ.

Среди собравшихся пронёсся ропот. Зрители зашумели, и тут же притихли, когда почувствовали на себе строгие взгляды стражников. Учёные тоже не смогли сохранить спокойствие. Никто из них не поднял голос, они были для этого слишком образованы и воспитаны, и тем не менее глаза их полезли из орбит, а кисти, которые они сжимали в своих коготках, затрещали. Сама суть этого вопроса казалась кощунственной. В чём Вури был неправ? Ни в чём! Разве можно такое спрашивать? Это было святотатство. Позволено было, иногда, критиковать его мудрейшее императорской величество, ибо именно в споре рождается истина, однако только безумец станет спорить с небом. Вури был таким небом. Его слова представляли собой непреложный закон, они были фундаментом, на котором стояла вся империя. Эта была сама мысль, как таковая. Искать в его суждениях ошибку было… Безумием.

На мгновение повисла тишина.

Затем учёные задумались.

В чём же действительно состояла суть вопроса?

Некоторые из них, помявшись, написали единственную фразу: ни в чём! Другие просто отложили кисти и оставили вопрос без ответа; третьи, которые чувствовали себя особенно храбрыми, сделали несколько неуверенных предположений…

«Сир Ву» глянул на всё это и сосредоточил внимание на Суне. Последний щурился и смотрел на листок бумаги. Наконец, помявшись, он облизал губы и стал писать. Написал одну строчку, вторую, третью… Когда он написал четвертую строчку, в глазах кролика засиял яркий свет.

Наконец Сун вздохнул, помялся и стал в очередь, чтобы вручить бумаги экзаменатору. Через некоторое время он вернулся, присел на прежнее место и вздохнул:

— Ох, ну и вымотался я… Теперь ждём, сир Ву.

— Ждём, — кивнул кролик и посмотрел на разноцветных экзаменаторов, которые стали один за другим перебирать бумаги и ставить отметки. При этом центральная колонна до сих пор была пустой. Императора всё ещё не было… И будет ли он? Многие предполагали, что, если его мудрейшество и явятся на экзамен, то лишь в самом его конце, когда будут оглашены результаты… Некоторые даже опасались, как бы его отсутствие не было обусловлено чахлым здоровьем.

Не прошло и часа, когда дракон, всё это время стоявший у пластины из обсидиана, взял зубило, обмакнул его кончик в раскалённое золото и стал чертить. Когда на чёрном стекле вспыхнул золотистый иероглиф, раздался шелест. Юный ящер с широкой как у акулы белой мордой вскочил и едва удержался, чтобы не хлопнуть своими лапами. Глаза его сияли радостым блеском. Он попал в первую сотню.

После этого имена стали появляться на чёрной пластине с периодичностью в несколько минут. Проверка закончилась. Теперь объявляли результаты. Каждый раз, когда новое имя возникало на чёрном камне, очередной дракон либо расплывался в радостной и зубастой улыбке, либо напротив — мрачнел, если надеялся на большее.

Сун тоже внимательно следил за перечнем. От волнения он даже схватился за собственный хвост и стал сминать его обеими ладонями. Когда же список дошёл до половины, на мордочке обезьянки отразилась печаль. Сун вздохнул и произнёс:

— Эх… Видимо не судьба.

— Почему? — спросил его кролик.

— Сир Ву, если я не попал в последние пятьдесят имён, не может быть, чтобы я попал в первые. Я не настолько уверен в своих ответах.

— …Посмотрим, — многозначительно заключил кролик, сложил лапки за спиной и продолжил невозмутимо разглядывать разрастающийся золотистый список…