Второе рождение

С. Петров К ПРОШЛОМУ ВОЗВРАТА НЕ БУДЕТ

Михаил К. сидел на стуле, уронив голову на вытянутые по столу руки. Казалось, он спал, сморенный усталостью, но капитан Валуев уловил характерный запах водочного перегара и понял: пьян.

Он осторожно дотронулся до плеча сидящего, позвал:

— Михаил.

Медленно приподнялась голова, и Валуев увидел его лицо, отекшее, красное. С минуту Михаил непонимающе смотрел на него, и вдруг в его глазах блеснула злоба.

— А-а, гражданин капитан, — сквозь зубы процедил он.

— Теперь товарищ… — поправил Валуев.

— Товарищ, — усмехнулся сидящий и зло выпалил: — Черт вас разберет, кто вы такие.

— Что так? — спокойно спросил Валуев.

— А то, что мне хоть снова в колонию идти. Кому я нужен: все отворачиваются. Пробовал на работу сегодня устроиться… Куда там. А вы: товарищ, товарищ…

Он махнул рукой и опять уронил голову.

Валуев задумался. Ну, что ему сейчас сказать, что он поймет в таком состоянии. Пьян, озлоблен… Вспомнился весь сегодняшний день. В колонии заседал суд по условно-досрочному освобождению тех, кто твердо встал на путь исправления. Рассматривал суд и дело Михаила К. Споров было много. В самом деле, с одной стороны, несколько судимостей, неровный характер, а с другой — уже давно хорошо работает, полностью отрекся от своего воровского прошлого.

Что делать? Мнения расходились. Наконец, судьи приняли решение: освободить. Освободили с тем, чтобы сразу устроить на работу в хороший коллектив, обеспечить общежитием и первое время помогать.

После суда Валуев сказал Михаилу:

— Вместе сходим на завод, шефствующий над колонией, и все устроим.

— Хорошо, — согласился тот. Потом капитана отвлекли текущие дела, и когда он вспомнил о Михаиле, оказалось, что тот, получив документы, уже ушел.

Ушел один. Куда? Целый день разыскивал его Валуев, а поздно вечером Михаил сам пришел в колонию пьяный.

«Хорошо, что хоть пришел», — подумал Валуев.

Он еще постоял около Михаила, решая, что же делать, потом твердо сказал:

— Вот что. Иди спать, а завтра поговорим.

Капитан нашел в общежитии колонии свободную кровать, сказал Михаилу, чтобы он занимал ее.

Дождался, пока тот заснул, и пошел домой.

Шел морозной ночью, прислушиваясь, как скрипит под ногами снег, и думал о судьбе Михаила. Тяжелая, запутанная судьба. В тринадцать лет — первая кража, а потом места заключения. Короткие дни свободы, опять кража — и снова колония. И все же, решил он, из него можно сделать настоящего человека. Порукой тому его последние годы работы в колонии, ежедневное перевыполнение производственного плана, хорошее поведение, стремление к честной жизни.

Да, можно, но трудно, и ему одному, пожалуй, даже не под силу до конца перевоспитать Михаила. Нужна помощь коллектива.

…Утром Михаил встретил Валуева настороженно, вел себя как-то странно, неровно.

— Позавтракал? — спросил Валуев.

— Ну, позавтракал.

— Пойдем.

— Куда?

— На завод.

— Да бесполезно же это, гражданин капитан, — криво усмехнулся Михаил.

— Знаешь что, — спокойно ответил Валуев, — я лучше тебя знаю жизнь, лучше знаю наших людей. И говорю: не бесполезно.

— Ну, пойдемте, — равнодушно пожал Михаил плечами.

До завода шли молча. Валуев обдумывал, с чего начать разговор в парткоме. Михаил шел, смотрел по сторонам, изредка криво усмехался, словно хотел сказать: «Посмотрим, что из этого выйдет».

С секретарем парткома завода Валуев был давно знаком. Поэтому сразу же пошел к нему, сказав Михаилу:

— Подожди в коридоре.

Валуев зашел в кабинет секретаря парткома, сел и сразу же изложил свою просьбу.

— Работать-то мы его устроим, — сказал секретарь, — слесари нам нужны. А вот с общежитием трудно.

— Но иначе нельзя, — сказал Валуев. — Человек-то такой, неустойчивый. Есть в нем много хорошего, есть и плохое. Что возьмет верх? Это зависит от нас… от вас. Надо, чтобы он всегда на виду был.

— Понимаю, — ответил секретарь, — но мест в общежитии нет. Впрочем, позвоню-ка главному инженеру. Может, поможет?

Поднял телефонную трубку. Долго говорил, то сердито повышая голос, то сбавляя тон. Потом улыбнулся, положил трубку.

— Кажется, все в порядке. На работу устроят, дадут и общежитие. Сейчас сходите в отдел кадров.

Валуев вышел из кабинета.

Михаил дожидался его. Увидев начальника отряда, он подчеркнуто равнодушно посмотрел на него, ничего не спросил.

— Все в порядке, — улыбнулся Валуев.

— Берут! — переспросил Михаил.

— И общежитие дают.

Потом они долго ходили вместе. Были у главного инженера, и у начальника отдела кадров, и у начальника ЖКО. Все они говорили с Михаилом просто, никто не спрашивал о его прошлой жизни.

Валуев наблюдал за Михаилом и видел, что тот понемногу оттаивает, становится оживленным, разговорчивым.

Когда закончились все формальности, Михаилу сказали:

— Завтра занимайте общежитие и — на работу.

— Спасибо, — обрадованно ответил он.

Уже на улице, после того, как они ушли с завода, Михаил сказал:

— Я хочу вам сделать подарок.

— Ну что же, давай, — усмехнулся Валуев.

Михаил запустил руку за пазуху. Было слышно потрескивание разрываемых ниток. Но вот он вынул финский нож, быстро перехватил его за лезвие, подал ручкой вперед Валуеву.

— Зачем он мне… Возьмите.

…Через два дня Валуев позвонил на завод. Ему рассказали, что Михаил живет в общежитии, хорошо работает. Так же отвечали и еще несколько дней подряд.

Потом случилась неприятность — Михаил попал в милицию.

— Да вы не беспокойтесь, ничего страшного, — успокоили его по телефону.

— А все же?

— Да неудобно говорить по телефону.

Валуев оделся и поехал на завод. Оказалось, что в один из вечеров в женском общежитии кто-то обидел женщину. Приехали работники милиции. В это время Михаил с группой рабочих хотел пройти на вечер, но их не пускали. Разговор шел на высоких нотах. Работники милиции, узнав, что Михаил недавно вышел из заключения, решили: он, наверное, и обидел женщину.

Михаила задержали. Но сама потерпевшая заявила, что это был совсем другой. К тому времени, когда на завод приехал Валуев, Михаила уже выпустили.

Валуев встретился с ним у секретаря парткома.

Михаил зашел в кабинет с потемневшим лицом. Увидев Валуева, быстро заговорил:

— Не буду я здесь работать, гражданин капитан. Не дадут мне здесь житья. Вот уже пришили напраслину…

Валуев хорошо понимал его состояние и с тревогой думал: «Вот ведь все шло хорошо. Нелепый случай может испортить дело».

— Стыдно! — сказал Валуев. — При первой же трудности, при первом недоразумении опускать руки!.. Ведь ты — рабочий.

Они еще долго говорили в кабинете секретаря парткома. Валуев по-товарищески отчитывал Михаила за то, что он скандалил, когда его не пускали на вечер.

— Может быть, именно это, — сказал он, — и навело на мысль, что ты виноват. Ты должен вести себя как можно лучше. Ведь ты еще не заслужил полного доверия, но должен заслужить его.

Михаил успокоился.

— Больше вы обо мне ничего плохого не услышите, — сказал он.

Уходя с завода, Валуев думал о Михаиле К. Много еще неровностей в его характере, многого он не понимает. Все еще тревожно за него.

Но он обязательно станет настоящим советским человеком, рабочий коллектив направит его по правильному пути.