Второй шанс

Глава 10

– Издеваешься? – сказала Ника и отодвинулась назад.

Того стоило ожидать – вряд ли нормальный человек, не видавший ничего фантастического до этого – за исключением, быть может фильмов, – отреагировал бы как-то иначе.

Но, непонятно зачем, я решил настоять на своём.

– Ни капли, – я тоже отодвинулся назад, чтобы не выглядеть глупо.

– Чем докажешь? – эта девчонка не переставала меня удивлять.

Сначала она соглашается прогулять школу, хоть ни разу этого не делала, просто потому что ей нравится как выражается какой-то неудачник. А теперь, вместо того, чтобы взять и уйти, посчитав меня за ненормального или за какого-нибудь дурацкого шутника, вдруг требует доказать, что я говорю правду.

Я задумался – а чем я могу доказать? Отвести её к Марку, чтобы тот продемонстрировал возможность мгновенного исчезновения? Или заморочиться и, при помощи того же Марка, устроить шоу, доказывающее, что мы с Марком можем читать мысли друг друга? Но тут встаёт вот какой вопрос: согласится ли Марк? Помнится мне, что он категорически против того, чтобы ИИ осознавал хоть что-то. Кроме, конечно, его тайного сообщества… Тайное сообщество создать, значит, можно, выложить им половину правды можно, а вот остальным нет – остальным уже нельзя ничего говорить. А ни то боги покарают. Вот ведь наглый хитрец! Мне запрещает, а сам пользуется. Надо будет обязательно обсудить с ним этот вопрос.

Ладно, пытаться выпендриться перед девушкой, доказывая ей, что ты не такой как все и демонстрируя магические способности… кого? Помощника? Да у меня ведь, по сути, даже собственных способностей нет. Чем я собрался доказывать ей хоть что-то? Нет, по факту я ведь и не должен демонстрировать ей какие-то способности. Я ведь всего лишь заявил, что являюсь предметом осознанной реинкарнации, и не более. Этот факт вряд ли требует доказательств. Точнее… вряд ли этот факт можно доказать. И уж если приплетать сюда Марка, то это уже станет доказательством совсем иного рода.

– А как можно доказать своё перерождение? – задал я вполне закономерный вопрос. – Всё, что можно было использовать в качестве доказательств, ты уже перечислила: я веду себя как взрослый, говорю как взрослый и, на примере того же бизнеса, делаю то, чего не сделал бы ни один школьник. Не не сделал бы, а просто не додумался бы до такого. Да, это факт – я не могу быть обычным ребёнком. Обычные дети в свои четырнадцать неспособны создать подпольную организацию по решению заданий школьной программы. Даже тот факт, что я сейчас говорю о нас с тобой, как о детях, можно использовать в доказательство вторичности моего разума. Сама-то ты вряд ли думаешь о себе, как о рёбенке.

Тут я, конечно, завернул. Да так, что сам был то ли в шоке, то ли в восторге от сказанного. «Вторичность моего разума» – это ж надо так выпендриться.

– Ну… – было начала Ника, но тут же остановилась.

– Что?

– Даже не знаю, что сказать.

– Просто скажи, что веришь мне.

– В такое трудно поверить.

– Это факт. – Я снова решил пододвинуться ближе. – Давай так: ты спрашиваешь всё, что тебя интересует, а я отвечаю на любой твой вопрос.

– Зачем?

– Чтобы ты могла убедиться в том, что я говорю правду. Тут либо одно, либо другое – либо ты, услышав самую наичестнейшую версию моей полной истории, веришь мне и перестаёшь думать, словно я лжец, либо ты просто поймёшь, что я отличный сочинитель.

Ника замялась.

– Думаешь, это поможет поверить?

– Не знаю, я не психолог. Но, думаю, попробовать стоит.

Ника задумалась снова. Только спустя, наверное, минуту, она ответила:

– Хорошо, давай попробуем.

– Отлично, – воодушевлённо сказал я. – Начинай.

Обрадовало меня вовсе не то, что она согласилась сыграть в предложенную игру. Обрадовало меня то, что она просто согласилась. Сам факт согласия говорил о том, что она хочет поверить. Либо уже верит, но хочет укрепить уверенность, либо, что более вероятно, хочет поверить.

Мне было достаточно только наличия желания.

– Где ты родился?

– В обычном российском городке. Вряд ли конкретно эта информация, поможет тебе. Поэтому от себя хочу добавить, что мой настоящий отец ушёл из семьи, когда мне было десять. На моей памяти он ни разу не уделил внимания матери и уж тем более никогда не занимался мной. Именно поэтому я и вырос бездельником.

– Ты был бездельником?

Кажется, помаленьку Ника начала втягиваться.

– Да, я был бездельником. Знаешь, это ведь типичная история про любого бездельника, которому вдруг выпадает второй шанс. Как только ему выпадает второй шанс, он начинает судорожно перебирать всевозможные варианты развития событий, пытаясь ухватиться за любую возможность стать не таким как раньше. Каждый неудачник в свои тридцать или даже сорок, так и не дотянувший до нормальной жизни, мечтает о том, чтобы переродиться и дать отпор бывшим обидчикам, начать учится или же просто не быть таким ленивым. Ну а в идеале так вообще создать какой-нибудь небольшой бизнес и жить себе спокойно, не пахая на ненавистной работе. Только ведь ни один неудачник не знает, что, для того, чтобы быть успешным, нужно пахать больше и сильнее, чем пашут на заводе. Или знает, только изо всех сил делает вид, что это невозможно.

– Ты слишком умный, – сказал Ника. – Не знаю, из-за чего. Из-за того, что ты просто умный или из-за того, что уже пожил целую жизнь, но ты очень умный.

– Умение правильно выражаться не делает умным. Куча бизнес-тренеров глупы как пробки, но умеют красиво говорить и вуаля – толпы неудачников верят им, отдавая свои деньги. Но… Но что-то я ушёл не в ту сторону. Давай дальше. Что ещё ты хочешь знать?

– Даже затрудняюсь сказать.

– Что угодно.

Следующий вопрос я прочитал ещё в самом начале этого разговора. Как только я сказал, что уже прожил жизнь, как только она чуть-чуть заинтересовалась, я уже видел этот вопрос в её глазах и на её устах. Рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать. И вот он прозвучал:

– Как и почему ты переродился?

Только я совсем не знал, что ответить. Хренов умник – сделал всё как надо, вроде даже не подставил ни себя, ни Марка, ан нет. Знал, что спросит, но не отвёл времени на хорошее оправдание?

Это косяк.

– Ну… – настала моя очередь мяться. – Я жил в другом мире, – вроде бы гладко начал я. – Миры бывают разные. Параллельно нашему миру существуют ещё бесконечное множество других, – начал вспоминать сюжет одной книги под авторством господина Воннегута, пытаясь преобразовать его и смешать с разъяснениями Марка, в которых он рассказывал про четвёртое измерение. – В одном мире живём мы с тобой самой спокойной жизнью подростков, в другом идёт война, а в третьем и вовсе царит эпоха империализма. По времени все эти миры продвинулись одинаково, но вот события внутри этих миров идут по-разному.

– Разные миры? Звучит как сюжет научно-фантастического фильма.

Если бы она знала, что вся моя жизнь – это сюжет научно-фантастического фильма. Или книги…

– Да, – подтвердил я. Впервые в жизни (в этой жизни) объяснял я, а не мне. – Так вот, в том мире, в котором жил я, прогресс шёл немного быстрее, – нет, я не объяснял, скорее выдумывал, основываясь на совокупности знаний из двух своих жизней.

Тем временем я продолжал:

– Поэтому у нас и были такие штуки, как – телефоны без кнопок, которыми управляешь при помощи тыкания в экран.

– Это как?

– Ну ты просто водишь пальцем по экрану, а телефон реагирует на прикосновения и открывает то, к чему ты прикасаешься.

– С ума сойти можно.

– Это точно.

– И что дальше?

– А дальше… – я задумался. Задумался не над тем, что рассказать и как бы правильно подать мысль, а над бессмысленностью прежней жизни. Я просто в очередной раз осознал, как же всё-таки хорошо, что мне выпал второй шанс. – Дальше ничего интересного. Всю жизнь я терял время, сидя за компьютером, играя в видеоигры, изредка прерываясь на чтение заумных статей и просмотр каких-нибудь информативных видеороликов. Но смысла в этом, конечно, было мало – в том, что я смотрел все эти ролики. Так как я не мог применить полученные знания на практике. А потому выходит, что вся моя прежняя жизнь была бессмысленна и беспощадна.

– Но сейчас же эти знания могут очень даже пригодиться.

– Это факт, – согласился я. – Только не уверен, что смогу что-то вспомнить. Быть может, когда-нибудь, попав в какую-нибудь трудную ситуацию, в голове что-нибудь активируется, и я смогу использовать те знания по назначению, но это случится точно не сегодня.

– Тебе так кажется. Я думаю, что, при желании, можно всё.

Неплохая мысль для четырнадцатилетней девочки, – подумал я. Но, с другой стороны, слишком уж заезженная. Использованная всеми, кому не лень.

– Наверное, – лишь пожал плечами я. После чего вернулся к сути рассказа: – В общем, жил я жил, мучал себя постоянными рефлексиями на тему того, что никогда ничего не смогу добиться, даже не думая о том, что для этого нужно хотя бы просто начать что-то делать. А потом, в один прекрасный момент я узнал, что умираю.

– Умираешь? – с явным сопереживанием спросила Ника.

– Да, умираю, – как ни в чём ни бывало подтвердил я. – И, так как я не был особо богат и не был награждён хоть каким-то наследством, то и рассчитывать на лечение не было смысла.

– Как ты умирал?

– От рака печени.

– Ужасно. Рак – это самое ужасное, что может случится с человеком.

Слыша явную заинтересованность Ники и её неподдельное сопереживание, я начал понимать, что, вроде как, она даже поверила в мои россказни. По сути, если бы я был обычным проходимцем, умеющим выдумывать более-менее складные истории, то Нику можно было бы убедить обычной выдумкой.

Но это было сказано не в обиду ей, так как, всё же, основной моей задачей и было именно убеждение Ники в правдивости сказанных слов.

– Да, это ужасно. И, к сожалению, я понял это на собственном опыте. Но! – я поднял указательный палец вверх. – Так как прогресс в нашем мире шёл чуточку быстрее вашего, то как раз аккурат к моей, так сказать, кончине, настала эпоха… кхм… – хотел было сказать виртуальных реальностей, но тут же понял, что слишком разогнался и стоило бы следить за словами, чтобы не сказануть ничего лишнего раньше времени.

Я как бы закашлялся.

– Всё хорошо? – Ника пододвинулась ближе.

Покашляв ещё чуть-чуть и наконец завершив этот эпизод циркачества, я ответил:

– Да, всё хорошо. Просто… кхм… видимо пылинка в горло попала.

– Ужасное заведение, – сказала Ника, отодвигаясь обратно и косясь в сторону комнаты для персонала.

Ужасное заведение? – подумал я тут же. Я, конечно, понимаю, что из меня выходит неплохой актёр. Но не на столько же, чтобы из-за моей чепухи унижать заведение, в которое вы обычно ходите с подружками! Сама же сюда меня привела!

Хотя, чего я жалуюсь? Главное, что внимание приковано. И, похоже, приковано так сильно, что взамен на новую порцию информации Ника готова унизить знакомое заведение.

– Короче, – сказал я, – наши учёные узнали о существовании других миров, в которые можно переселить сознание, например… умирающего человека, каким я тогда и был, – ложь, ложь, одна ложь. Окончательно заврался. Понятия не имею, как буду выкручиваться потом, когда (и если) Ника узнает, как выглядит реальная история моего перерождения…

– Почему выбрали именно тебя?

– Потому что… потому… что…

Ника внимательно посмотрела на меня.

– Потому что, – снова повторил я. – Что… Мне просто повезло. Они сказали, что выбор был случайным.

– Почему ты так долго тянул?

Вот чёрт! Загнал себя в какую-то дурацкую ловушку своим же враньём! Нужно срочно как-то выкручиваться.

– Да я просто сам, если честно, не знаю, почему так вышло. До сих пор думаю, что тут есть какой-то подвох. – И тут я зацепился за отличную мысль, которая и помогла мне выбраться из этого моря лжи. Не совсем выбраться, но вот вероятность моего падения в глазах Ники, в случае раскрытия тайны, сводилась к минимуму. Мысль была такова: – Я же даже не знаю, как и что они там сделали. Меня просто поставили перед фактом – ты переселяешься в другой мир и благодаря этому сможешь выжить. Вот и всё – всё, что они мне сказали. Сказали ещё, что мир идёт параллельно нашему и так далее. Ну ты уже это слышала. Я только что об этом рассказывал. По сути, это был краткий пересказ слов этих учёных.

По сути это было чёрт знает что. По сути я раскрывал главную тайну свой второй жизни какой-то девчонке, которую знал не больше полугода. И с которой общался не чаще раза в месяц. И тут вдруг я решил, что будет отлично раскрыть перед ней половину карт. Перед ней! А не перед, допустим, Глебом. Или кем-то ещё, кого я знаю лучше Ники.

Было ли это ошибкой в моих глазах? С одной стороны – да, а с другой – нет. В этой жизни на меня навалилось так много… нет, неправильно… в этой жизни я сам навалил на себя так много, что попросту сорвался. Сорвался и мне захотелось чего-то тёплого. Чьего-то внимания.

Что насчёт Глеба? Глеб, конечно, хороший парень. Но Глеб не девушка. Каким бы чувствительным он не был, он не прислушается с тем же вниманием и заботой, с которой это сделает девушка. Он не скажет ничего милого, не приласкает и не обнимет так, как это сделает девушка. Потому что, если он так сделает, это будет ненормально.

Откуда я всё это знаю, если у меня никогда не было девушки? Так в этом-то и вся проблема. Я думал, что знаю. Глядя на своих прежних сверстников, у которых уже в те же четырнадцать появлялись первые спутницы, которые познали девичью заботу, и которые перенасытились ею спустя несколько лет, я верил, что никогда не стану пренебрегать своими отношениями.

Но, по факту, даже тогда, сидя в том самом кафе, я прекрасно понимал, что это лишь момент. Момент, который пройдёт. И когда-то я тоже, возможно, устану от вечной заботы, ласки, и захочу вернуться в жестокий мир соперничества, чтобы и дальше строить грозные планы по захвату мира.

Но тогда… тогда я думал, что поступаю правильно. Даже осознавая всю неправильность своих поступков. Ведь сами перед собой мы правы всегда.

– Получается, ты живёшь в этом мире уже целых четырнадцать лет? – вдруг спросила Ника. – Не скучаешь по старому?

Хорошо, что она тут же задала второй вопрос. Потому что с первым я бы вряд ли справился. А вот предоставленная возможность проигнорировать его – была отличным выходом из ситуации.

– Скучаю, – сказал я, вроде как тоскливо. – Но не так сильно, чтобы хотеть вернуться обратно. Скорее, это просто сила привычки. В остальном же я благодарен учёным, которые поместили меня сюда, потому что теперь-то я знаю, как жить правильно.

– Ну и история, конечно, – вздохнув с облегчением, сказала Ника. Как будто всё это случилось не со мной, а с ней. – Даже не знаю, что ответить. Не могу сказать, что я тебе верю на все сто. Но в том, что ты не врёшь, ты меня убедил.

– Это как?

– Что как?

– Ну как это так получается, что я тебя убедил в том, что не вру, но при этом верить в услышанное ты всё равно не собираешься.

– Я не говорила, что не собираюсь верить в услышанное. Просто… это нужно обмыслить. Принять. Это ведь не так просто – узнать, что в мире существуют… даже не знаю, как это сказать…

– Пришельцы из других миров.

– Да… Точно…

Обратно мы ехали молча. Не потому, что Ника сидела, а я стоя переводил дыхание и пытался собраться с мыслями, а уже потому, что теперь Ника была не в своей тарелке, пытаясь собраться с мыслями и смириться с тем фактом, что я выходец из иного мира.

До района доехали молча. Молча я проводил её до дома. Молча мы попрощались и разошлись. Она – домой. Я – чёрт знает куда, снова бродить по району и пытаться снизить уровень стресса.

К вечеру, вернувшись домой к Глебу, я отстранённо выслушал парочку вопросов друга на счет того – где был и что делал. В ответ на что дал парочку коротких ответов:

– На улице. Прогуливался.

Дальше Глеб донимать не стал. Он понял, что ко мне не стоит приставать.

Глеб включил телевизор. Часа два мы смотрели довольно занимательный фильм про крутых парней, спасающих планету одним только суровым взглядом, после чего отправились спать.

Последующие три дня прошли в таком же темпе. Только на этот раз без Ники. Днём я бродил по дворам, размышляя о том, о сём, по вечерам перекидывался несколькими фразами с Глебом, а затем отправлялся спать.

Удивительно, но ни разу за это время, Глеб не упомянул о делах. Будучи довольно эмпатичным человеком, он понял, что мне не до этого, поэтому и решил не трогать меня до поры до времени.

На пятый день никаких изменений не намечалось. Я всё так же гулял по району, пока, всё-таки, не решил вернуться на ту самую лавочку, на которой в первый день свой депрессии встретил Нику. И каково же было моё удивление, когда на той же самой лавочке я встретил её – лучшую девочку класса, скромно сидящую посреди двора.

– Привет, – сказал я, присаживаясь рядом.

– Привет, – ответила она. – А я тебя уже два дня тут жду. – Она подняла голову, взглянула на меня своими, как мне показалось на тот момент, широкими глазами, и сказала: – Хотела поговорить раньше, но ты же совсем перестал ходить в школу.

– О чём хотела поговорить? – спросил я, будто бы не знал сам.

– Я подумала, – она снова опустила голову. – Подумал и решила, что…

– Что?

– Что ты до сих пор мне нравишься. Возможно, даже ещё сильнее, чем раньше…

Я молчал. Молчала и она. Мы оба уставились в землю, пытаясь найти там подсказки.

Наконец я взглянул на неё.

– Не знаю, как это делается, – только и произнёс я, как она тут же повернулась ко мне. В её взгляде сияло очарование. Притягивающее очарование, которое говорит, что сейчас именно тот самый момент.

Хотелось мне договорить, что в прошлой жизни у меня было немного девушек и я не знаю, как правильно предлагают встречаться, но, слава создателям, я быстро понял, что не могу загадить этот чудесный момент своей дурацкой болтовнёй. Поэтому и остановил себя на полуслове.

Я пододвинулся ближе. Где-то в интернете я видел видео, в котором говорилось, что нужно сделать именно так. Чтобы, в случае провала, у тебя был хоть какой-то план отступления. А в случае, если девушка ответит взаимностью и тоже пододвинется к тебе, то ты знаешь, что идёшь в верном направлении.

Секунды превратились в часы, а часы растянулись на дни, месяца и годы. Мир вокруг замер. Ника замерла тоже. В какой-то момент я испугался. Испугался, что она не собирается двигаться навстречу. Испугался, что дурацкие видео уроки по соблазнению не работают на практике.

Но вот прошла ещё секунда и я заметил слабое, неуверенное движение. Слабое движение, которого мне оказалось достаточно.

Пододвинувшись ближе, я замер снова. Замерев, закрыл глаза, мысленно пожелал себе удачи и снова двинулся вперёд. Я чувствовал тепло её дыхания, чувствовал запах её духов, манящий и неповторимый запах духов, которым пользовалась ещё, как минимум, половина женской части школы. Но в тот момент этот запах шёл только ей и никому другому. В тот момент не было ничего лучше, чем вдыхать этот запах, тянущийся с её шеи.

Всё произошло неожиданно – вот я с закрытыми глазами двигаюсь навстречу ей, а вот я уже чувствую тепло её губ на своих. Внутри всё останавливается, я отказываюсь верить в происходящее. Открываю глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего, и вижу… закрытые глаза Ники.

Я тут же теряюсь. Я не знаю, что делать. Как быть дальше? Задержка заставляет Нику открыть глаза. Она видит мой ошарашенный взгляд. Я думаю, что это провал. Больше у меня нет шансов. Я никогда не смогу исправить этот позор…

Ника отодвигается назад, пока я всячески пытаюсь совладать с бурей эмоций.

– Ты чего? – вдруг говорит она, улыбаясь.

– Да так, ничего…

Она снова пододвигается ближе, снова её веки закрываются и теперь она сама целует меня.

Какое-то время я ещё пытался совладать с собственной дуростью, но как только понял, что опасности нет – что Нике абсолютно всё равно, – то тут же расслабился и смог полноценно насладиться первым в жизни поцелуем. Как долго я этого ждал. Оправдались ли мои надежды? Да. Мои надежды был оправданы на все двести процентов.

С этого самого момента ко мне вернулось чувство радости. Я будто заново научился наслаждаться жизнью, которая ещё пару дней назад так сильно удручала.

Но нет, это вовсе не значит, что, перестав депрессовать, я поспешил вернуться к Глебу, чтобы продолжить заниматься нашим бизнесом. Нет. Следующие четыре недели я потратил на Нику.

Я вернулся в школу. То есть, снова начал её посещать. Когда, спустя пять дней прогулов, я поднимался по школьному крыльцу, под ручку с Никой, то боялся, что меня ждут жуткие порицания учителей. Что придётся придумывать какое-то оправдание, а потом заморачиваться, подделывая какие-нибудь записки или же нанимая актёров, которые бы сыграли родителей. Актёров родителей, которые бы пришли к нашему классному руководителю и объяснили бы ему, что все эти пять дней я якобы просто болел и отлёживался дома.

Но, как оказалось на первом же уроке – никаких заморочек не предвидится. Учительница, у которой проходил урок, просто удивилась тому, как быстро я выздоровел. Естественно я, немного растерянный таким поворотом событий, в ответ смог промямлить что-то непонятное, после чего тема моей якобы болезни была закрыта, и начался урок.

Чуть позже Ника объяснила, что к этому причастен Глеб. А я, в свою очередь, ответил, что даже и не сомневался.

– Если кто-то, где-то мне и помогает, то только Глеб.

Я обернулся к Глебу, на этот раз сидящему в одиночестве, в нескольких партах позади, и по-дружески махнул ему. Он ответил взаимностью. После чего я снова вернулся к Нике, открыл тетрадь и начал записывать тему урока.

Жизнь налаживалась. Опять. Вот уже в который раз. Каждое препятствие на пути теперь не казалось концом всего и вся. Теперь я знал, что каждое пройдённое препятствие ведёт только к хорошим последствиям. Если меня избил самый дерзкий гопник района, которому я надерзил, значит скоро меня начнут уважать из-за смелости. Если родители не разрешают переехать к другу, значит скоро я совершу самое значимое открытие в мире. Если я впал в депрессию, попутно начав страдать об отсутствии девушки, значит скоро у меня появится девушка.

Конечно, не все решения в этой жизни, разрабатываю лично я. Но, с другой стороны, именно я являюсь инициатором всего происходящего. Следовательно, у меня есть какое-никакое право говорить, что именно я делаю свою новую жизнь такой, какая она есть. Именно я делаю её такой отличной.

Короче говоря…

Прошло ещё четыре недели. За это время я не сделал совершенно ничего полезного. Если только не считать полезным то, что я обзавёлся девушкой и потратил всё своё время на неё. Свободное, не свободное – абсолютно всё время я проводил с Никой. С ней мне было интересно, с ней всегда было о чём поговорить. Не то что бы с Глебом у меня возникали какие-то такие проблемы, но… но Глеб не был моей девушкой. Первой девушкой в жизни. Глеб, в принципе, не был девушкой. Поэтому, думаю, этот вопрос закрыт.

В какой-то момент я посетил дом Ники, но не на очередной вечеринке, а в присутствии мамы. Мы мило побеседовали за обедом, обсуждая то ли фильмы, то ли сериалы, то ли ещё что-то. А под конец знакомства, мама Ники пожелала, что называется, видеть такого приятного гостя как можно чаще. Короче, одному из двух родителей я понравился.

Удивительно и то, что все эти четыре недели Глеб всё ещё не донимал меня делами, продолжая заниматься всем в одиночку. Но где-то внутри уже зрело ощущение того, что, рано или поздно, ему это надоест. Почему? Хоть я и не требовал с него никаких процентов от прибыли, он отдавал их сам. Поэтому, каким бы хорошим и добрым не был Глеб (да и вообще любой другой добрый человек), бизнес есть бизнес. И если я собирался и дальше получать процент от основанного мною же дела, мне следовало вернуться к работе как можно скорее. И тут даже неважно, кто основал дело, ведь в конце концов, если основатель решает всё забросить, то в дальнейшем он уже вряд ли справится с руководством, так как может упустить слишком много и банально не справится с обновлённым режимом работы.

Но что-то я слишком углубился в ненужные разглагольствования.

Перемотаем время чуточку вперёд – на четыре недели от момента формирования моих первых отношений (интересно, как долго я ещё буду повторять это дурацкое «первые»), – и окажемся ровно в том месте, в котором мне пришлось отстраниться от постоянных прогулок с Никой и вернуться на землю.

В один из дней моего, так сказать, отпуска, ко мне наведался Марк. Он пригласил к себе, чтобы мы, так сказать, просто посидели и поболтали о том о сём. Заодно хотел показать свою новую квартиру. Я, конечно же, по понятным причинам, отказался, но пообещал, что обязательно наведаюсь чуть позже.

И вот настал этот день.

С одной окраины города я приехал на другую. Ведь именно на другой окраине теперь и жил Марк.

Очередная панельная пятиэтажка сияла передо мной. Я зашёл в подъезд, поднялся на нужный этаж, позвонил в звонок. Спустя несколько секунд мне открыли.

– Здарова, – довольно произнёс я, держа в руках бутылку крепкого напитка.

Марк, конечно же, заметил, презент, поэтому тут же удивился.

– Тебе как вообще продали это?

– Связи надо иметь, – выпендрился я. – Кручусь, как могу. А те, кто крутится, всегда получают, что хотят.

Марк недовольно покачал головой.

– Заходи давай, крутила хренов.

Квартирка, мягко говоря, не блистала. Удивительно, что человек, основавший тайное сообщество, не смог подобрать ничего лучше.

Я тут же поспешил озвучить мысль вслух:

– А что, ничего поуютнее не нашлось?

– Ты же сам говорил, – возмутился Марк, – что я учитель физики, бросивший работу и занявшийся любимым делом. Откуда ж у меня, блин, деньги на что-то уютное?

– Ну да, ну да, – только и ответил я.

– Приземляйся куда хочешь, – проинформировал Марк.

Из возможных мест приземления имелось только компьютерное кресло и старый пошарпанный диван, на котором, видимо, и спал хозяин квартиры.

Я сел на диван, передал Марку алкоголь, после чего тот удалился на кухню, за посудой и закуской, а я, в свою очередь, принялся разглядывать апартаменты.

– Не рановато ли? – донеслось с кухни.

– Чего?

– Бухать в таком возрасте, – сказал Марк, появившийся в проёме между кухней и прихожей.

– Ты же сам говорил, что у нас теперь нет возраста. Есть только сознание.

– Такого я точно не говорил.

– Ну, мысль примерно та же.

– Ладно, – сказал Марк, поставив рюмки на стол и присев на кресло, – будем считать, что твой психологический возраст соответствует возрасту дозволения.

Я протёр руками лицо.

– Когда захвачу этот грёбаный мир, разрешу бухать всем. С любого возраста и в любом положении.

– Воу-воу, полегче, дружище, – Марк поднял бутылку и разлили содержимое по рюмкам. – Откуда такие мысли?

– Заколебался я.

– Да что ты?! И от чего же ты заколебался, если весь последний месяц постоянно тусовался с какой-то девчонкой.

– Ты что, до сих пор следишь за мной?

– Не я, – Марк протянул мне одну из рюмок, – они, – он кивнул наверх, после чего сделал довольно однозначный жест и залил огненную жидкость внутрь.

– Кто они? Боги?

– Мы вроде договорились называть их демонами, – на несколько секунд лицо Марка скорчилось, после чего довольно быстро вернулось в нормальное состояние. – Нет, не они. Тайное сообщество.

– Тайное сообщество следит за мной?

– Естественно, – он отставил пустую рюмку на стол, в то время как я до сих пор держал в руках полную.

– И зачем?

– Ты что, забыл уже, что у нас план? Чем чаще они видят тебя рядом со мной, тем больше вероятность, что скоро тебя примут в их ряды.

– Ах, да… точно… забыл…

– Кстати, отец у девчонки мужик не простой. Ты с ним поосторожнее.

– Это ты о чём?

– Скоро час всё узнаешь, – только и сказал Марк с ехидной улыбкой на лице.

Уточнять я не стал. Сам знал, что отец Ники не был простым мужиком.

Наконец настала моя очередь выпивать.

Поднял рюмку к губам, выдохнул, закрыл глаза, залил, скорчился в два раза сильнее, чем Марк, прикрылся локтем, занюхал, отставил посуду в сторону.

– Короче, – начал Марк, – надеюсь, что твой отпуск закончен, так как совсем скоро я предоставлю тебе первый прототип электромобиля.

– Так быстро? Спустя два месяца уже прототип?

– Быстро? Я торможу этих ребят как могу. Будь их воля, они был справились со всем за один день.

– Господи, ну и жесть.

– Не то слово. – Марк снова поднял бутылку, готовый разливать. Я остановил его жестом, дав понять, что мне хватит. На что он ответил: – Быстро ты сдулся.

– Никогда раньше этим не увлекался.

– Что, в прошлой жизни был за здоровый образ жизни? – посмеялся Марк, наливая себе.

Ага, за здоровый, блин, – подумал я про себя.

– Тогда бы я не сдох от рака печени.

– А ты сдох от рака печени?

– По крайне мере, должен был.

– Хреново.

– Ну а ты от чего сдох? – поинтересовался я.

Марк отставил бутылку в сторону, поднял рюмку, выдохнул и выпил. Снова скорчился, снова раскорчился.

– Я был актёром, – наконец сказал он.

– Серьёзно? Что-то не слишком знакомое у тебя лицо.

– Потому что я был хреновым актёром, подохшим от банального передоза. У меня была одна успешная роль. После этого я зазнался и решил, что весь мир у моих ног. А дальше всё по классике жанра – почти как в фильме «лицо со шрамом».

– Ого! – почти воскликнул я.

Остаток дня я провёл у Марка. Отказавшись поначалу, я всё же согласился принять ещё пару крепких, так как слишком уж интересным был рассказ. А уже под вечер оказалось, что пара крепких превратилась в десяток.

Утром, каким-то образом проснувшись на унитазе, я поспешил привести себя в порядок и попрощаться с Марком. Выйдя из ванной в комнату, я понял, что Сейчас Марку не до прощаний – он лежал на диване в крайне неестественной позе, а его голова каким-то образом оказалась где-то за пределами этого самого дивана.

Уходил молча. Входную дверь никто на замок, конечно, за мной не закрыл, но и волноваться я сильно не волновался. Как вообще можно волноваться за того, кто основал тайное мировое сообщество, которое способно создать… судя по словам Марка, они способны создать что угодно.

Обратная дорога была трудной. Утро после пьянки никогда не бывает лёгким. А если тебе при этом ещё приходится ехать в переполненном автобусе… в таком случае и с ума сойти можно.

Трудность ситуации усугубляло и то, что спустя час я должен был быть дома у Ники. И ладно, если бы мне просто нужно было бы быть у Ники вовремя. Но нет. Этот день был выбран намеренно. Именно в этот день я мог познакомиться с отцом своей девушки. Потому что именно в этот день он возвращался из долгой командировки.

Вообще, как говорила Ника, отец не часто бывал дома. Точнее, он почти совсем там не появлялся. Его работа была на столько секретной и опасной, что дом для него был чем-то вроде перевалочного пункта – местом, где накормят, напоят, а потом отправят дальше, на свои сверхсекретные задания.

Тут я снова задумался: интересно, что подразумевал Марк, говоря о том, что у Ники непростой отец? В самом ли деле он думал, что я ничего о нём не знаю, или же говорил это уже с расчётом на то, что я в курсе его секретной работы?

В общем, в итоге я всё же немного опоздал на приём.

У ворот меня встретила Ника.

– Ты чего так долго? – с ходу выдала она.

– Прости, были дела на стороне.

– Какие это ещё такие дела? Да ещё и на стороне.

Мы вошли на участок, Ника закрыла калитку, и мы двинулись в сторону дома.

– Дела, связанные с моей прошлой жизнью.

Ника резко остановилась.

– Что случилось? – взволновано спросила она. Так, словно я задолжал каким-нибудь наркокурьерам.

– Да ничего не случилось! – немного грубо выдал я, раздражённый похмельем и навалившейся озабоченностью Ники.

Ника промолчала. Она молча отвернулась и так же молча продолжила идти.

– Ну прости, – кинул я её в спину.

Она остановилась. Развернулась.

– Никогда, слышишь, никогда больше так со мной не разговаривай!

Я подошёл ближе, взял её за руки, и глядя прямо в глаза, сказал:

– Прости.

А затем поцеловал.

Этого оказалось достаточно. Достаточно на первый раз, но вряд ли я смогу отделаться так просто в последующем.

Мы зашли в дом. Мама Ники приветствовала меня уже с порога. Я разделся, разулся, после чего получил приглашение пройти на кухню.

На кухне было накрыто так, словно я попал на царский приём. Такого количества и разнообразия еды я не видал даже в предыдущей жизни. Салаты, стейки, закуски, колбасы разных видов и сортов, свежие овощи, фрукты, куча морепродуктов и… коньяк. Как только я увидел на столе бутылку коньяка, меня резко потянуло на рвоту. Слишком уж сильно я вчера напился, чтобы смотреть на него как-то иначе.

Заметив мою реакцию, отец Ники, уже сидевший за столом, вдруг заявил:

– Что-то не очень культурный у нас гость, – его голос звучал не грубо, но уверенно. Он не кричал, но было слышно каждую фразу. Казалось, что этим голосом можно запросто запугать врага до смерти. Оно и не мудрено – генералы должны уметь разговаривать только так.

– Простите, – ответил я, – просто плохо отношусь к алкоголю.

– Смотрите-ка какой правильный, – сказал он не мне, а скорее своей жене, которая тихо притаилась у раковины.

– Проходи, чего стоишь, – сказала Ника и слабо подтолкнула вперёд.

Я прошёл, присел на свободное место, сложил руки под столом, после чего решил спросить:

– А много ещё народу ожидается?

Отец Ники оценивающе посмотрел на меня.

– Ты, да я, да мы с тобой, – размеренно сказал он.

– Слишком уж богато для нескольких человек.

– Думаешь?

Я пожал плечами.

– А я думаю, что самое то. Особенно, после долгой командировки.

Было ли мне страшно общаться с этим человеком? Учитывая то, что это был высокий, статный мужчина в самом расцвете сил, который наверняка совершил немало убийств, на фоне которого я выглядел крайне жалко и ничтожно, то… наверное… нет. Мне не было страшно общаться с ним только потому, что я не был тем четырнадцатилетним пацаном, в теле которого очутился. Я был вполне взрослым человеком, возможно даже почти того же возраста, что и он сам, находившемся в выигрышном положении – под маскировкой тела, в котором находился.

Именно поэтому следующее, что я сказал, было:

– Простите, не в обиду будет сказано, но чем таким вы занимаетесь в командировках, что вам нужен такой приём, по возвращению?

– Спасаю мир, – совершенно серьёзно заявил он.

Спрашивать что-то ещё я больше не решился.

Наконец за стол уселись все. Завтрак (или обед) начался. Немного перекусив, я стал чувствовать себя лучше. Во время еды практически никто и ни о чём не говорил. Все ели молча. То ли это было каким-то обязательным условием в доме, то ли все просто боялись разговаривать в присутствии главы семьи. Так или иначе, это мало волновало, поэтому я просто наслаждался едой, которую не пробовал ни разу за обе жизни.

В какой-то момент, закончив приём пищи, отец повернулся к матери, поцеловал её в щеку, сказал: «спасибо, дорогая», после чего встал из-за стола и обратился ко мне с крайне неожиданным заявление:

– Жду тебя в своём кабинете через десять минут.

После чего покинул кухню.

– Не волнуйся, – сказала Ника, – это всё его армейские привычки. Постоянно всем раздаёт время на выполнение задач.

– А от меня-то он что хочет?

– Наверное, познакомиться.

Наверное. Познакомиться. Или сказать, чтобы я держался от его дочери подальше. Не то что бы я слишком боюсь его запретов и готов так просто забыть про девушку мечты, но и воевать с таким серьёзным человеком тоже не хотелось бы.

Выслушав, в какой примерно стороне находится кабинет и какое-как отыскав его после нескольких кругов по дому, зашёл внутрь.

– Вызывали? – спросил я, уже стоя напротив старинного дубового стола.

– Вызывали, – подтвердил отец, перелистывая в руках бумаги со стола. Перелистав всё как следует и отложив макулатуру в сторону, он взглянул на меня, после чего протянул огромную ручищу и сказал: – Олег Сергеевич.

Я подошёл ближе, ответил на предложенное рукопожатие и сказал:

– Влад.

Наши ладони расцепились после недолгого рукопожатия.

– Присаживайся, – Олег Сергеевич указал на диван, стоящий в одном из углов.

Я направился в сторону дивана.

– Меня ждёт допрос? – спросил я, присаживаясь.

– И да, и нет.

– Это как?

– Конгломерату нужна ваша помощь, Владислав.

– Конгломерату? – не понял я сначала.

– Если хотите, можете называть его тайным сообществом.

А потом как понял.