Второй шанс

Глава 6

К родителям меня не повезли по моей же просьбе. После случившегося Глеб взял на себя смелость забрать меня к себе. Так или иначе, пара дней на размышления у меня имелось. А поразмышлять было над чем. Для начала – что сказать родителям, когда вернусь домой в таком вот виде? Мать в любом случае будет в шоке. А вот если отталкиваться от отца… с отцом уже можно как-то порешать этот вопрос. Думаю, он не будет зол на сына, который заявит, что пытался защитить честь дамы. Хотя… чёрт его знает, что будет на самом деле. Я до сих пор не могу до конца понять этого человека, что взял на себя смелость зваться моим отцом.

Короче, к Глебу мы приехали на такси. Таксист не задавал лишних вопросов и это было хорошо. На этаж поднялись кое-как – Глебу буквально пришлось меня тащить. После того, как он проделал все приготовления ко сну – уложил меня на кровать, расстелил себе на полу, умылся, и наконец улёгся сам, – он сообщил:

– Завтра в школе что-нибудь придумаю. Постараюсь как-нибудь тебя прикрыть. А ты пока отдыхай. Утром оставлю тебе покушать рядом с кроватью. Как проснёшься, обязательно поешь. А потом снова спать. Тебе сейчас нужен покой.

– Я вот думаю, – прокряхтел я с кровати, – может всё-таки скорую вызвать?

– Может и вызвать, – сказал Глеб, глядя в потолок.

– Ладно, – перебил я всё ещё кряхтящим голосом, – если завтра лучше не станет, тогда и вызовем.

Действительно, чего паниковать раньше времени. Может всё обойдётся.

Но не обошлось….

Ночью я проснулся от ужасной боли, пронзившей меня в области живота. Казалось, что меня проткнули каким-нибудь острым лезвием. Казалось, что всё внутри перемешалось – будто кишечник начал жить собственной жизнью, разделившись на части и прекратив выполнять свою основную функцию, из-за чего остановилось пищеварение, и, следовательно, это вызвало дикую боль, от которой было невозможно сбежать.

Сначала я застонал. Но когда сознание вышло из режима сна, я закричал. За кричал так сильно, что от крика наверняка должны были проснуться соседи. Как минимум, я надеялся, что от крика проснётся Глеб. Проснётся и примет какие-нибудь меры – даст таблеточку или же хотя бы вызовет ту же скорую, которую мы, по собственной глупости, не вызвали вечером, решив, что за ночь всё пройдёт. Какие же глупые дети! Ладно Глеб. Но я-то! Тридцатидвухлетний мужик, неспособный трезво оценить ситуацию и постоянно откладывающий всё на потом. И к чему тебя привели все эти твои откладывания?! К предсмертным крикам? Вот ведь идиот!

Я закричал снова. Но никто не просыпался. В комнате всё ещё стояла кромешная тьма. Тогда я не думал, что что-то идёт не так – было не до этого. Мне было некогда разглядывать застывшего на месте Глеба, который, как оказалось позже, даже не дышал. В тот момент я был занят более важными вещами – пытался не сдохнуть от ужасной колики в животе.

А потом я услышал голос. Было подумал, что это проснулся Глеб. Но, спустя ещё несколько секунд до меня дошло, что никакой это не Глеб.

– Да тише ты, мать твою! Сам виноват! – говорил приближающийся из коридора голос. – Говорил же: сначала освойся, а уже потом предпринимай какие-то серьёзные меры! Ну и на хрен ты на него нарвался? – спросил голос уже в непосредственной близости. – Поднимайся! – прозвучало в приказном тоне.

В голове пронёсся вопрос: в смысле, блин, поднимайся? Я тут вообще-то умираю!

Вслух я лишь ответил:

– Не могу!

Не ответил, а, скорее, прокряхтел, словно какой-нибудь восьмидесятилетний старичок, погибающий от старости.

– Придурок, – донеслось в ответ.

И тут я понял. Мозг включился, и я понял, что единственный, кто мог прийти за мной, это Марк.

– Вставай, – повторил он.

– Не могу, – повторил я.

– И что прикажешь? Тащить тебя на руках?

Я промолчал. Настроения для шуток не было совсем. Да и ругаться я тоже вряд ли мог. Поэтому единственное, что я выдавил тогда из себя, было:

– Ты как тут оказался?

– Как я тут оказался?! – недовольно взорвался Марк. – Пришёл, блин, твою задницу спасать! Вот как!

– Где Глеб? – прокряхтел я, пытаясь повертеть головой. Или это вовсе не я пытался ею повертеть. Возможно, это было что-от вроде предсмертных конвульсий. Но тогда мне было совершенно не до этого.

– Спит твой Глеб! Боги поставили реальность на паузу, как только поняли, что ты долго не протянешь.

– Ну так вылечи меня, – попытался было приказать я, но вместо приказа у меня вышла какая-то жалкая просьба.

– Ну меня для этого и отправили! Только, если ты думаешь, что я тебя вылечу, то спешу огорчить – не вылечу. Я не доктор.

– Но ты же волшебник, – хрипящим голосом и сквозь стоны произнёс я, – проходишь сквозь стены и всё такое. Что, вылечить не можешь?

– Не могу! Ты, видимо, сильно ошибаешься, раз думаешь, что я могу что угодно. Что угодно могут боги, а я заперт в определённых рамках.

– Твою мать! – выругался я от очередного приступа, схватившись рукой за живот так, будто это могло помочь. – Давай уже быстрее! Делай, что должен! Не можешь вылечить – позови тех, кто может!

Мрак завертелся в поисках чего-то.

– Чёрт! Есть тут хоть что-то похожее на носилки?!

– И как ты собрался нести меня в одиночку? – тихо спросил я, отворачиваясь на другой бок.

– Умно…

Дальше я отключился. Очевидно, без сознания я пробыл достаточно долго. А когда уже открыл глаза, оказалось, что я лежу в какой-то больнице. Только вот от больницы тут была только больничная койка – современная койка с обширным функционалом, вроде поднимания и опускания головы, ног, и так далее. Справа от меня стояла прикроватная тумбочка с разными фруктами, передо мной, на стене, как и полагается какой-нибудь вип палате, висел широкоформатный тонкий телевизор, а слева в кресле спал Марк.

– Эй! – попытался окликнуть я его, но Марк продолжал спать.

Боли больше не было. Приподнял покрывало и увидел, что вся область ниже груди и выше пояса обмотана бинтами. Попытался приподняться – не вышло. Нет, было не больно – было, скорее, неприятно. Как только я попытался двинуться, в области живота что-то зашевелилось. Сложилось стойкое ощущение того, что меня разрезали, после чего провели какие-то махинации внутри, затем зашили и положили сюда – ждать, пока всё не срастётся. А если я вдруг решу резко подняться или пошевелиться, то несросшиеся части могут и разорваться ненароком.

Поэтому дальше я принял решение не совершать необдуманных поступков и дождаться Марка. Закрыв глаза и попытавшись расслабиться, я смог уснуть. Проснулся только тогда, когда сам Марк пытался разбудить меня, слабо толкая в плечо.

– Эй, – почти шёпотом произнёс он. – Эй, просыпайся, бандит.

Я приоткрыл глаза и увидел подкатившегося на стуле Марка, наклонившегося в мою сторону.

– Проснулся наконец, – воодушевлённо сказал он.

– Это ты наконец проснулся, – пытаясь разлепить слипшиеся глаза, ответил я. – Я проснулся раньше, просто решил тебя не тревожить, – ответил я, как бы шутя. Ведь было очевидно, что разбудить Марка я мог только голосом – добраться до него и растолкать, возможности у меня не было.

– Ну что, как состояние? – поинтересовался помощник.

– Лучше, чем ночью, – проинформировал я. – Кстати, где это мы?

Марк посмотрел на комнату, после чего сказал:

– Это тайное мировое сообщество.

– Как-как?

– Что-то вроде иллюминатов твоей прежней реальности. Эти люди знают то, чего не знают все остальные. Они верят в существование магии, потому что видели её собственными глазами.

– А под магией ты подразумеваешь… – давая возможность договорить Марку, остановился я.

– Подразумеваю моё умение проходить сквозь стены. Но это сейчас я могу только проходить сквозь стены и совершать ещё несколько небольших фокусов. Во времена средневековья, например, я состоял при дворе могущественных королей, помогая тем разными предсказаниями.

– Это как?

– Боги, то бишь создатели реальности, могут видеть, как пройдёт тот или иной отрезок времени и чем он вообще закончится. Течение времени в созданной ими реальности не представляет собой чёткую прямую с ровным графиком событий – оно представляет из себя прямую, на которой есть определённые отрезки, в рамках которых мы можем действовать. Это то, что называется четвёртым измерением. Если ты видишь эту комнату всего лишь в трёх пространственных измерениях, то боги наблюдать за ней и в четвёртом – временном.

– Что за внезапный выплеск информации? – поинтересовался я.

– А ты разве не хочешь знать, как работает реальность, в которой ты живёшь? Я подумал, раз уж речь зашла про тайные сообщества, то почему бы и не рассказать тебе побольше.

– Логично, – согласился я.

– Так вот, – продолжил Марк. – Если ты видишь эту комнату только здесь и сейчас, то боги видят её в любом отрезке времени, который ты проживаешь или уже прожил. Если трудно понять, то просто представь себе модельку авто – это то, что видишь ты. А теперь представь себе пятьдесят моделек авто, выставленных в ряд и идентичных друг другу. Но вот только на одной из них, дальше по ряду, открыта дверь, на другой скол на капоте, а на третьей другая краска на крыле. И если открытая дверь на последующих машинках закрывается и открывается снова, то вот сколы и краска уже не меняются. Потому что это уже константа. Это то, что можно исправить только вмешательством в четвёртое измерение. Нет, конечно, краску можно исправить – подогнать под нужный цвет. Скол тоже можно замазать. Но вот следы… Следы от содеянного уже не исчезнут. И эти следы исправляются именно вмешательством в четвёртое измерение.

– Получается, – вроде как, сообразил я, – что, предсказывая будущее королям, ты вмешивался в четвёртое измерение.

– Верно. Вмешивался и вёл историю в том направлении, в котором это было нужно мне. И не всегда мои предсказания вели к хорошим результатам.

– Круто-круто, – как бы без особого удивления ответил я. Две недели в виртуальной реальности, наедине с суперумным ИИ, достаточно для того, чтобы перестать удивляться таким вещам, как внедрение в четвёртое измерение. – А что насчёт тайного сообщества-то?

– Эти ребята знают меня, наверное, со времён становления мира. Ещё с Адама и Евы. Они передают легенды обо мне из поколения в поколение и не делятся ими ни с кем, кроме своих участников. Как я и сказал – они знают больше остальных. Но самого главного они, конечно, не знают.

– Что все они ненастоящие? – спросил я.

Марк чуть ли не подскочил на кресле. После чего нагнулся ближе и, приложив указательный палец к губам, сказал шёпотом:

– Тс-с. Нельзя, чтобы кто-то из них об этом узнал. Эти ребята верят практически во всё, что слышат от меня. И если они узнают правду, то нам точно не отделаться банальными отговорами, мол это всё шуточки.

Серьёзность ситуации я оценил, поэтому больше глупить так не собирался.

– Получается, что ты для них бог? – уходя от нежелательной темы, спросил я.

– Не, – откинувшись назад, ответил Марк. – Они, как и ты, знают, что я простой исполнитель. Ну… не совсем простой. Как-никак, я исполняю волю их богов. Но они знают, что от меня мало что зависит, если вдруг боги задумают что-то нехорошее.

Обмозговав новую информацию как следует и дополнив картинку реальности у себя в голове, я вдруг задался вполне резонным в данной ситуации вопросом:

– Но если ты для них важная шишка, исполняющая волю богов, то как ты оправдал свой уход в чистилище? Ты же, вроде как, покидаешь свой пост, после прихода игрока в реальность?

– Верно, – подтвердил Марк. Но договаривать не спешил – то ли хотел, чтобы я сам догадался, то ли просто не хотел говорить вообще.

Я попытался додумать сам. И когда у меня всё же вышло родить более-менее подходящую догадку, я не поверил в то, что такое возможно.

– Избранный? – как бы издалека зашёл я.

Марк кивнул.

– Уходя со своего поста, я сообщил им, что вместо меня в мир явился избранный, от которого теперь зависит судьба всего человечества и всей реальности в целом.

Блин, ну и банальщина, конечно… Но, с другой стороны, всё гениальное просто. Нет смысла придумывать что-то мудрёное, когда действительно можно оправдаться вот таким вот простым способом. Что называется – и себя оправдал и меня не подставил.

– Несколько тысяч лет ты был для них путеводителем по четвёртому измерению, а теперь на твоё место пришёл я, – философски выдал я, глядя куда-то в окно.

– Не хило ты, блин, загнул, – оценил Марк.

– И что, это они меня подлатали?

– Да. У них есть много всего, чего нет у обычных смертных. Плюс к этому у них есть сотни связей на разных уровнях разных правительственных объединений. Именно благодаря им я решаю все проблемы, подобные тем, что возникли с твоей школой. – Внезапно Марк будто обмяк и продолжи уже как-то что ли печально: – Теперь ты знаешь всё. А они уже знают, что именно ты – тот самый избранный. Думаю, теперь в моей персоне точно нет никакой необходимости, – обречённо произнёс он.

Он вздохнул, после чего опустил взгляд в пол.

Мне стало его жалко. Вот прям действительно жалко. То ли от того, что он просто хороший актёр, умеющий выдавить жалость, то ли от того, что он и впрямь оказался без козырей в рукаве, пытаясь спасти меня. Какая ирония – ещё совсем недавно я готов был избавится от этого назойливого засранца, лишь бы он не мешал моего погружению, а теперь мне было просто стыдно сделать это. И всё из-за чего? Из-за того, что этот засранец пытается выдавить из себя слезу? Нет. Вряд ли всё так просто. Скорее всего, мне жалко его из-за того, что я понимаю его. Я понимаю, что пройдёт ещё сотня лет и я окажусь на его же месте – никому ненужный, использованный кусок сознания с истёкшим сроком годности…

Но, отогнав плохие мысли, я попытался переключится на что-то позитивное.

– Так что это получается? Что я теперь могу пользоваться помощью этого сообщества?

– Э-э, не, – Марк помахал указательным пальцем, – не торопись. Пока что тебе рановато пользоваться их услугами. К тому же, их уважение ещё нужно заслужить. Недостаточно просто прийти к главе тайного мирового сообщества и сказать, что ты избранный.

– Так ведь ты уже сказал им это.

– Я-то сказал. Но, независимо от того, кто ты такой, они не станут помогать тебе, пока ты не докажешь им свою избранность.

– А что, твоего слова им недостаточно?

Марк молча покачал головой, изобразив на лице очевидную фразу: «не достаточно».

– Этого достаточно для того, чтобы они спасли тебя от смерти. К слову, от очень глупой смерти, – он посмотрел на меня, словно родитель, обвиняющий в чём-то своего ребёнка. – Но теперь ты должен доказать свою избранность на деле, чтобы они не убили тебя сами, из-за того, что знаешь слишком много.

Вот уж виртуальная реальность… Сколько всего упало на мою голову за каких-то две недели. А ведь, когда я только переселялся сюда, я надеялся только на то, чтобы искусственный интеллект не был слишком тупым. Чтобы просто можно было с кем-то поговорить и не сойти с ума от чувства, что с тобой разговаривает обычная марионетка. А теперь вот донадеялся на свою же голову… Искусственный интеллект на столько не тупой, что день за днём засасывает меня в свои хитросплетения, всё сильнее и сильнее сжимая поводок вокруг шеи.

Я задал вполне логичный вопрос:

– И как же мне доказать свою избранность?

На что Марк, пожав плечами, ответил лишь:

– Только они знают, какие у них ожидания на твой счёт.

– Да уж, – только и произнёс я.

Поболтав ещё немного, Марк оставил меня в комнате, сказав, что, как только я поправлюсь, меня сразу же вернут на место.

– Ты придумал, что сказать моим знакомым, когда я появлюсь перед ними, после такого долгого отсутствия? – спросил я, когда Марк уже стоял на пороге.

– Ничего не нужно говорить, – он улыбнулся, после чего добавил: – Реальность всё ещё стоит на паузе.

После этого он отвернулся и, не дожидаясь нового вопроса от меня, удалился за дверь, оставив меня наедине с собой. А я же, в свою очередь, задумался над услышанным.

Что же это выходит, что члены тайного сообщества не подвержены остановкам времени? Боги сами так решили? Или это устроил Марк? И что вообще тогда делают члены этого сообщества, когда реальность стоит на паузе? Вопросы посыпались один за другим – не успевал я задаться первым, как тут же появлялся второй, и третий, и четвёртый.

В конце концов я себя поборол и, очистив разум от ненужных мыслей, полежав некоторое время в тишине, наконец уснул.

Проснулся уже утром. Но не в резиденции какого-то там тайного сообщества, а в квартире Глеба. Проснулся от того, что услышал, как собирается Глеб. После умывания и быстрого перекуса на кухне, он вернулся в зал, чтобы собрать учебники и тетради. А собрав всё это и развернувшись в мою сторону, он наконец заметил меня – точнее то, что я тоже проснулся.

– Живой, всё-таки, – радостно подметил он. Затем подошел ближе и поинтересовался: – Как состояние? Как самочувствие? Не тошнит? Кишки выплюнуть не хочешь?

Вот это было прям в точку. Хорошо подметил. Знал бы он, что произошло со мной этой ночью, произнесённая фраза точно заиграла бы для него иными красками – более серьёзными и менее шутливыми.

– Да вроде живой, – подыграл я. – Думаю, в больницу можно не ехать, через пару дней уже буду как новенький, – и в доказательство этих слов, я тут же попытался подняться с кровати. Скинул покрывало, заметил, что бинты испарились, а на животе не осталось ни следа от какой-либо операции. Не уверен, что там вообще были какие-то следы.

– Ого! Притормози, герой! Ещё несколько часов назад ты не мог двигаться, а теперь захотел просто встать?

Опустив ноги на пол и сев на краю кровати как вполне здоровый человек, я с улыбкой на лице заявил:

– Ну видишь, встал же.

– Ещё не встал, – Глеб ткнул в меня указательным пальцем. – Ладно, я понял, что ты крутой пацан, не буду тебе ничего запрещать, но посоветовать же могу?

– Да понял я понял. Геройствовать я не собираюсь. По квартире же передвигаться можно?

– Можно, – разрешил Глеб. – Ладно, я в школу, а ты тут осваивайся пока.

– А что, нужно осваиваться? – удивился я.

– Ну… а ты разве не хочешь съехать от родителей?

Чёрт, откуда он узнал? Неужели Марк рассказал? Или…

– Э-эм… – протянул я, – а ты откуда знаешь?

– Не знаю. Просто предположил. Ты ведь сам говорил, что с родителями никакого спокойствия. Вот я и подумал, что ты, наверное, не прочь от них съехать.

Этот парень что, гений? Экстрасенс? Марк просто не всё мне рассказал? Наверняка он наделил Глеба какими-то сверхспособностями – что-то вроде неосознанного чтения мыслей, – благодаря которым Глеб и был таким умным парнем в свои-то тринадцать.

– Ну, вообще… да, – признался я. – На самом деле я и впрямь хотел попроситься к тебе, только не знал, как это сделать.

– Ну можешь считать, что ты уже тут живешь, – Глеб снова улыбнулся. После чего добавил: – Ладно, мне уже пора. Поговорим вечером.

После этих слов, Глеб удалился, оставив меня одного.

Теперь я встал – встал, не просто свесив ноги с кровати, а встал, что называется, в полный рост. Самочувствие всё ещё было в норме, а это значило только одно – врачи тайного сообщества неплохо постарались. Наверняка у них есть какая-то крутая техника будущего (будущего по меркам этой реальности), на которой можно запросто вылечить смертельно больного пациента.

Встал, прошёл в ванную, включил воду, выдавил немного зубной пасты на палец и сымитировал чистку зубов – просто протёр зубы пальцем. Чтобы хотя бы банально не воняло изо рта. После быстро умывания отправился на кухню. Заглянул в холодильник, нашёл там исключительно полуфабрикатную продукцию – логично, готовить-то некому, – закрыл холодильник, открыл морозильник, обнаружил пельмени, достал и… и сварил.

Хорошенько перекусив сытными пельменями, я решил, что, раз уж спешить некуда, делать нечего, а в квартире я, вроде как, заперт, то почему бы просто не провести этот день, что называется, на расслабоне. Прошёл в зал, осмотрел беспорядок на кровати, на которой только что спал, решил прибраться. Прибрался, сел на диван, включил телек и провёл перед ним практически весь день – даже не заметил, как вернулся Глеб.

Вернувшись, Глеб сильно удивился моему состоянию.

– Быстро же ты выздоровел. Я пока вчера тащил тебя до дома, точно не думал, что сегодня ты будешь чувствовать себя так хорошо.

– Да просто на мне всё как на собаке заживает, – сумничал я.

– Ну а по синякам так и не скажешь, – сказал Глеб, после чего отправился к холодильнику. – Ты сегодня ел чего-нибудь? – спросил он, шаря по полкам.

– Да, перекусил чутка.

– Это хорошо. – Глеб достал булку хлеба и палку колбасы, видимо готовясь сделать бутерброды. – Итак, какие у нас планы? Сообщить твоим родителям о переезде? Кстати, ты уже придумал, как это сделать?

– Если честно, нет, – признался я.

– Они, наверное, уже с ума сходят.

– Наверное…

И тут я задумался: а как, блин, сообщить родителям, что я решил съехать от них в свои тринадцать лет? Это всё, конечно, очень классно, что я такой молодец придумал такой отличный план, и что Глеб сам предложил переехать к нему, но… Но как решить этот вопрос с родителями? Очевидно же, что, если они адекватные люди, находящиеся в адекватном состоянии, то ни о каком переезде не может быть и речи.

Обдумав всё как следует, и поняв, что это именно тот случай, когда стоит немного повременить, я сказал Глебу:

– Знаешь, наверное, я пока что повременю с переездом.

– Да? Чего так? – сказал он, откусив кусок бутерброда.

– Просто… мне кажется, родителя будут против.

– Ну да, – на секунду он закатил глаза к потолку, изобразив задумчивость, после чего снова посмотрел на меня и быстро закивал. – Это логично. Ну ладно, раз ты так решил, то, наверное, так будет правильнее.

Удивительный, конечно, человек. То ни с того ни с сего приглашает жить у себя. То соглашается с тем, что ты должен жить дома.

Короче говоря, у Глеба я прожил ещё два дня. После чего решил вернуться домой, чтобы моё отсутствие не показалось родителям слишком затянутым. Дома, конечно, пришлось выслушать много хорошего о себе и о своей дурной голове, а ещё о том, что я совсем не думаю о родителях и так далее и тому подобное. Но, так или иначе, через пару дней после моего возвращения всё утихло, и родители стали относиться ко мне как прежде. Ни о каком переезде я, конечно же, говорить не стал, окончательно решив отложить этот вопрос хотя бы до наступления шестнадцатилетния. В последующем, мысль о переезде к Глебу сильно поддерживала меня во время споров с родителями, в которых я постоянно чувствовал себя маленьким ребёнком без собственного мнения и права выбора. И если в настоящие тринадцать такие споры расстраивают, то в тридцать два они только злят.

Через три дня после возвращения к родителям, я решил вернуться в школу. С первых же минут меня приняли крайне тепло – не только класс, но даже и те, кого я, признаться, видел впервые. Но первый, кто поздравил меня с выздоровлением, как только я зашёл в школу, был школьный охранник – Василий Викторович.

– Ну ты, конечно, даёшь, парень, – вдохновлённо сказал он, пожимая мне руку. – Даже я иногда боюсь связываться с Фурсой.

В школе сплетни расходятся не хуже, чем в каком-нибудь женском коллективе.

– Да я как-то даже не планировал, – отшутился я.

Мы перекинулись ещё парочкой слов, после чего я отправился дальше. В коридоре, около раздевалки, ребята из старших классов одобрительно кивали в мою сторону, а некоторые даже высказывали устное одобрение.

– Молодец!

– Хорошо ты с ним!

– Так держать, малой!

Если честно, я не совсем понимал, что значит «хорошо ты с ним», ведь ничего хорошего я с ним не делал. Разве что успел вмазать ему один разок перед тем, как оказаться в предсмертном состоянии. Но видимо школе нужен был новый герой, который сможет дать отпор наглому Фурсе. И, судя по тому, как ко мне стали относится те же старшеклассники, Фурса действовал вовсе не один – иначе ему давно бы уже как следует наваляли. Нет, скорее всего, тут было что-то вроде организованной шайки школьных разбойников, терроризирующей даже старшие классы.

Но был ли смысл в том, чтобы оправдывать своё звание нового героя и пытаться разобраться с этой самой шайкой? Вряд ли. Да, на какое-то время это принесло бы мне серьёзную популярность, но чуть позже шум бы поутих и все бы забыли о столь важном событии. В этом был смысл только в том случае, если бы я сам собирался занять место Фурсы – словно пират на пиратском корабле, решивший устроить бунт и свергнуть прежнего капитана. Но такого в моих планах точно не было. Получается что? Что той славы, которую я заработал, мне было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя в своей тарелке. Оставалось только окончательно решить вопрос с Фурсой, чтобы он не доставал меня из-за случившегося, а также, чтобы он стал моим верным союзником, или, как минимум, партнёром. Ведь помощь столь сильного авторитета никогда не будет лишней. Да и хорошее отношение Фурсы ко мне тоже значило бы немало в глазах всех школьных представителей.

Три урока я раздумывал над тем, как бы так договориться с Фурсой – чтобы и рыбку съесть и из воды сухим выйти. Наконец решил, что просто с ним поговорю. Так или иначе, наш предыдущий разговор оборвался на самом интересном, поэтому обязательно нужно его закончить. Сообщил об этом Глебу. На удивление, Глеб меня поддержал, поэтому, отсидев ещё два урока, мы отправились в место, в котором обычно ошивался самый влиятельный гопник района.

Место это было на окраине. То есть – совсем на окраине. Если район, в котором я теперь жил, был окраиной, то мы отправились за его пределы – туда, где находился какой-то гаражный кооператив с кучей наркоманских точек и свезённым непонятно откуда строительным мусором.

На открытой территории, уже далеко за гаражами, поверх десятка железобетонных плит, сидела компания, как минимум, из десяти человек. Уже издалека было видно, что компания весело проводила время. Когда мы с Глебом подошли ближе, два представителя кампании ни с того ни с сего резко сорвались со своих мест и принялись, что называется, бороться. К борьбе подключились удары кулаками, после чего двое и вовсе улетели вниз, наверное чудом не переломав все кости.

Фурсу заметил не сразу. Но как только, в ответ на падение товарищей, в компании раздался громкий смех, я понял, что смеётся именно Фурса.

Глядя на всё это, я невольно сглотнул из-за подступившего к горлу кома. Картина больше походила на сходку каких-нибудь обезьян. Или же на собрание одичалых людей, переживших постапокалипсис. Но уж точно это не было похоже на мирные посиделки тринадцати-пятнадцатилетних подростков.

– Диман! – крикнул Глеб, привлекая внимание к нам.

Диман, не переставая посмеиваться, повернулся к нам. Он смеялся ещё несколько секунд, до тех пор, пока не увидел меня.

– Какого… ТЫ ЧЁ, ПАДЛА! СОВСЕМ ОХРЕНЕЛ! – Заорал он тут же.

– Диман, притормози! – ответил Глеб.

– Хрен ли ты его снова притащил ко мне! – кричал Диман, спускаясь по плитам.

– Мы поговорить хотим.

– Ты чё, совсем ебобо?! – донёсся очередной недоброжелательный ответ. – Мало тебе было, утырок?! – уже обращаясь ко мне, спросил Фурса.

Наконец он спустился. Компания не стала следовать примеру лидера – вместо это все просто поднялись на ноги, ожидая, что же будет дальше. Но ощущение того, что они готовы вот-вот сорваться со своего места, чтобы разорвать двоих неудачников на кусочки, не покидало меня ни на секунду.

Фурса же не стал откладывать на потом, приблизившись ко мне и начав разговор с резкого толка в грудь. Затем последовал ещё один, и ещё один. После чего между нами вклинился Глеб.

– Диман, притормози.

– Хрен ли тут тормозить! – настаивал Диман.

– Я не на разборки пришёл, – сказал я.

– Ты вообще хлебало закрой! – взорвался Диман.

– Диман! – не выдержал Глеб. – Да послушай ты уже меня! Разве я когда-нибудь советовал тебе что-то плохое?!

Диман удивлённо посмотрел на Глеба.

– А ты чего так беспокоишься? – тихо спросил Фурса.

– Да того, что пацан нормальный! А ты на него бычишь ни с того ни с сего!

Диман молчал. Он медленно отвернулся от Глеба и повернулся ко мне. Некоторое время он пристально смотрел прямо в глаза, пытаясь найти там то ли страх, то ли наглость. В конце концов, он отвернулся обратно к Глебу.

– Ты с чего так решил? – неожиданно спокойно спросил Фурса. Будто бы ему и впрямь стало интересно.

– Да с того, что он не побоялся тебе слово сказать, после того, как ты на него наехал. Разве это что-то да не значит?

– Ну если только то, что он бессмертный, – с дурацкой ухмылкой на лице произнёс Фурса.

– Диман, я знаю, что ты не отличаешься особой сообразительностью, – а вот это было опасно со стороны Глеба, – и не любишь, когда тебе что-то советуют, но послушай меня. Я тебе фигни не скажу. Парень что надо. Если бы я не видел в нём потенциала, если бы я не считал, что он хорош, я бы с ним не возился.

Глеб умел убеждать. Даже мне на секунду стало непонятно, на чьей он стороне. То ли он просто хорошо играет перед Димой, то ли он и впрямь «возится» со мной, чтобы чуть позже просто извлечь выгоду из нашего знакомства. И, если бы я не знал себя и не знал, что особой выгоды от знакомства со мной не извлечёшь, то я бы точно поверил Глебу в тот момент.

– Ну допустим, – сказал Фурса, после чего подошёл ко мне вплотную. – Тебе повезло, что за тебя вступился такой уважаемый человек, – сказал он, глядя на меня. – Но если ещё раз ты выкатишь какую-нибудь хрень, – он сильно ткнул указательным пальцем прямо в грудь, – считай, что ты покойник.

Отвечать ему так же, как и дома у Ники я не стал. Как-никак, не ради очередного скандала я шёл сюда, поэтому лишь молча кивнул в ответ. По сути, план был выполнен. Точнее, его начало. Дальше предстояло затратить ещё много сил, чтобы завоевать уважение главы сильнейшей школьной банды. Но первый шаг на пути к величию был сделан, и это не могло не радовать.