Второй шанс

Глава 8

Спустя двадцать минут, после всех сборов и прощаний, обещаний, что я буду заглядывать как можно чаще, я отправился к Глебу.

На дворе стоял поздний вечер, солнце почти зашло за горизонт, поэтому я шёл неспешно, наслаждаясь каждой секундой своего пути. Ведь теперь такие моменты – моменты, когда я мог побыть в одиночестве, – сократились до минимума. Я, если честно, уже и забыл каково это – быть социопатом.

Проходя очередной из дворов и глядя на то, как какие-то старшеклассники ошиваются около качелей, а в стороне, метрах в десяти от них, на лавочке сидят мамочки, не сильно-то беспокоящиеся за детей, играющих в песочнице, я вдруг остановился. Остановился, чтобы призвать своего помощника. Миг одиночества закончился так, что я даже не успел как следует им насладиться. Но, так или иначе, новая жизнь не терпела замедлений, поэтому, когда из-за угла соседней арки внезапно материализовался Марк, я тут же пошёл ему навстречу.

– Вызывал? – спросил он ещё в двадцати метрах от меня.

– Вызывал, – подтвердил я, перекидывая фразу через дорогу.

Наконец мы сошлись в одной точке и теперь могли поговорить нормально.

– Выкладывай, что там у тебя, – хоть Марк и хотел показаться немного безразличным, якобы его только что оторвали от важного дела и заставили притащиться сюда, но я-то знал, что на самом деле думает Марк. Я знал, что он будет рад моей новости.

Недолго думая, я сообщил:

– Короче, ты же хотел занять в этой реальности полноценное место?

– Хотел. Но не совсем понимаю, к чему ты клонишь.

– Думаю, у меня есть такое место для тебя, – сообщил я. – И прямо рядом со мной. Только для начала тебе нужно переодеться.

Марк изобразил наигранное недовольство, но предложению всё же оказался рад.

Именно поэтому уже спустя каких-то двадцать минут мы, с переодетым в человеческую одежу Марком, на пару стояли около двери Глеба, в ожидании гостеприимного приглашения.

Конечно же, сначала Глеб не понял, что за здоровяка я привёл. Наверняка, пусть даже на долю секунды, в его голове проскочила мысль, что я притащил маньяка к нему в квартиру. Но дожидаться устных подтверждений этих мыслей я не стал, и как только мы оказались в прихожей Глеба, сходу зарядил:

– Это мой старый учитель физики. Из прошлой школы.

Глеб обвёл Марка внимательным и немного недоверчивым взглядом, после чего снова уставился на меня в ожидании продолжения.

Я продолжил:

– Зовут Марк. Марк поможет нам с нашим новым проектом.

– Новый проект? – Глеб вопросительно посмотрел на меня.

– С сегодняшнего дня мы с тобой изобретатели. Изобретаем новую модель авто, – всё ещё издалека заходил я.

Но, не успел я придумать новую реплику, как вдруг услышал голос Марка.

– Ничего лучше, блин, придумать не мог, – сказал он. – Ты только погляди на него, он же совершенно тебе не верит.

Честно, я не ожидал, что Марк решиться сказать такое перед Глебом, поэтому тут же обернулся в его сторону, вгляделся в выражение его лица, в ответ на что Марк изобразил недоумение при помощи одних только глаз.

– Чего уставился? – снова сказал он. Только в этот раз я увидел, что его рот при этом оставался совершенно закрытым.

«Мысленные переговоры, – снова не открывая рта, пояснил Марк, – Харе уже таращиться на меня как ненормальный. Сейчас всю операцию провалишь».

«Мысленные переговоры? – переспросил я мысленно».

«Ну конечно! – воскликнул Марк, – Я же твой помощник внутриигровой. У нас с тобой установлена мысленная связь, чтобы мы, в случае чего, могли общаться, не открывая рта и никто вокруг не догадался, о чём мы там болтаем».

Значит, – тут же задумался я, – боги всё продумали. Хороший ход. Мысленное общение с помощником очень помогает в том случае, если ты не хочешь спалиться перед искусственным интеллектом. Как раз именно то, что мне сейчас нужно.

Я резко обернулся к Глебу, так как понял, что молчание слишком затянулось.

– Да… – немного замешкался, но быстро взял себя в руки. – Я тебе не говорил, но родители отпустили меня из дома пару дней назад. Только при одном условии…

Задавать конкретного вопроса Глеб, конечно, не стал, но зато всем видом дал понять, что мне следует продолжать.

Я продолжил:

– Нарвал я им короче. Сказал, что мы с тобой тут занимаемся изобретением электродвигателя?

– Чего? Электродвигателя?

– Да. Ну это такая штука… – было начал объяснять я, но Глеб тут же меня перебил.

– Знаю я что такое электродвигатель. Просто понять не могу, как такая мысль могла прийти тебе в голову! И что? Они поверили?

– Поверили. Я бы сейчас не стоял тут со своим учителем по физике из прошлой школы, если бы они мне не поверили.

– Значит, – сказал Глеб, – если я сейчас всё правильно понимаю, – медленно протянул он, – вы и впрямь собираетесь создать этот самый двигатель?

Мы закивали на пару с Марком.

– Жесть какая… – резюмировал Глеб. – Ладно ты, – он посмотрел на меня, – но какая мотивация у вас? – теперь обратился к Марку.

– Простая. Я всегда за любой кипишь.

Я громко прокашлялся. Но не из-за того, что на меня напал кашель, а для того, чтобы дать понять Марку, что он немного перегибает во всём этом фарсе.

Марк, конечно же, заметил мой намёк, из-за чего только усугубил ситуацию словами:

– Нет, ну а что? Чего вы ожидали от одинокого тридцатилетнего учителя, который просто помешан на всяких научных штуках.

Тридцатилетнего? Ага, ври тут. Тысячелетнего, блин! Хотя, о чём это я? Кажется, мы и так уже основательно заврались.

– Короче, – я прервал неловкое молчание, наступившее сразу после слов Марка, – ты поможешь? – задал прямой вопрос Глебу.

Глеб думал. Он не хотел отвечать сразу, подозревая очевидную неординарность ситуации. Я бы на его месте тоже задумался: к тебе домой заявляются двое, одни из которых вроде как даже твой друг, а второй – какой-то непонятный учитель этого самого друга. И вот этот друг заявляет, что, для того, чтобы он мог пожить в твоей же квартире, ему нужна твоя помощь. С чем? С созданием электродвигателя, который нужно сделать за полгода. Почему? Потому что именно такие условия поставили родители этого самого друга.

Не знай я, что нахожусь в виртуальной реальности (что, впрочем, уже мало меняет суть ситуации) я бы ни за что не подписался на такой абсурд. Но, так как я, можно сказать, живу вторую жизнь, так как я дал себе негласное обещание сделать всё, чтобы эта жизнь была интереснее и захватывающее, чем прежняя, то такие вот повороты судьбы теперь ничуть меня не удивляют, а напротив – только раззадоривают.

– Ладно, помогу, чем смогу, – наконец ответил Глеб.

И не скажу, что я не ожидал такого ответа. Потому что я, вроде как, даже не рассматривал других вариантов. Понятия не имею, что делал бы, если бы Глеб вдруг дал отрицательный ответ. Но теперь это уже было неважно. Теперь всё шло так, как надо.

После устного согласия Глеба на участие в организованном фарсе, мы втроём уселись в кухонной зоне. Но не для того, чтобы обсуждать воплощение смелой идеи в реальность – с этим я планировал разобраться попозже, так как в последнее время в моей жизни стало чересчур уж много смелых идей, поэтому мне сейчас и нужен был небольшой перерыв, – а для того, чтобы просто познакомиться.

Но я уж точно не рассчитывал на то, что, усевшись, я услышу от Глеба такой вот вопрос:

– А вы точно русский? – Глеб обратился к Марку.

На что Марк даже как-то немного смутился, но чуть позже всё же нашёл в себе силы дать утвердительный ответ.

Чуть-чуть пообщавшись и обсудив какие-то бытовые моменты – например навыки Марка, способные помочь нам в разработке, или же отсутствие у него полноценной семьи, – Глеб снова решил взять слово:

– Схема, с одной стороны, выходит очень уж мудрёная – создать электродвигатель для того, чтобы тебя, – он посмотрел на меня, – четырнадцатилетнего школьника родители просто отпустили из дому? И к этому всему ты приплёл одинокого учителя физики, который… – внезапно Глеб прервался на полуслове и замер. После этого он приложил ладонь ко лбу и медленно его потер. Очевидно, что он о чём-то думал. Спустя ещё несколько секунд он убрал руку обратно и то ли обречённо, то ли просто осознав «гениальность» задумки заявил: – Ладно, неважно, пофиг.

Мы с Марком переглянулись.

Да, поговорить о каких-то бытовых моментах и, что называется, просто поболтать, не вышло. Наверное, будь я на месте Глеба, я бы тоже не смог болтать о всяком, когда тебе сообщают, что нужно изобрести целый электродвигатель.

– Вообще-то, – решил признаться я, – всё это время мы просто хотели поставить тебя перед фактом. Никто и не думал о том, что ты можешь ответить отрицательно. Если честно, даже не знаю, что бы я делал, если бы из-за всего этого ты бы принял меня за идиота и отказался бы общаться дальше.

– А-а, – многозначительно протянул Глеб. – Ну… думаю, мы знакомы достаточно, чтобы ты понимал, как я отнесусь к тому или иному предложению. Поэтому… наверное, логично, что всё сложилось так, как сложилось, – выдав философскую партию, Глеб не на долго замолчал. Спустя несколько секунд он сменил тему: – Ну раз уж мы разобрались со всеми согласиями и несогласиями, у меня остаётся всего один вопрос: у тебя, случайно, знакомого миллионера нет? Школьный учитель физики это, конечно, хорошо, но деньги нам бы тоже не помешали. Очень много денег. Чтобы изобрести собственный электродвигатель нужно минимум несколько десятков миллионов. Долларов.

– Всегда думал, что сначала, в гараже, создаётся что-то гениальное, и уже только после этого ты начинаешь зарабатывать миллионы долларов, – поделился мнением я.

– Не-а, – сказал Марк, поддерживая Глеба, – это всё сказочки. Если кто-то и создаёт что-то инновационное, то, помимо большого ума, у него должны быть либо большие деньги, либо он должен быть каким-нибудь пришельцем из другого, сверхтехнологичного, мира, – отсылку я подметил сразу. Так Марк дал понять, что, хоть ситуация и нестандартная, но в нашем случае нет ничего невозможного.

– И вообще, – снова вмешался Марк, – электродвигатель изобрести не проблема. Их уже лет сто как ставят на всякие электровозы, трамваи и троллейбусы. Проблема только в том, как сделать такую батарею, которая позволила бы автомобилю перемещаться на большие расстояния без подзарядки. Но, – Марк посмотрел на меня, – думаю, и этим я смогу разобраться. В итоге останется только запатентовать всё это дело и пустить в массовое производство, что, к слову, и является самым сложным этапом во всём этом процессе. Но для начала… для начала, конечно, нам нужна работающая модель электромобиля.

– Я, кстати, слышал, – с интересом подключился Глеб, – что первый электромобиль был изобретён ещё в семнадцатом веке.

– Ого! – неожиданно для себя же, воскликнул я.

– Ага, – подтвердил Глеб. – Так всегда: только ты думаешь, что придумал что-то гениальное, как оказывается, что это гениальное было придумано ещё за тысячу лет до твоего рождения.

– Короче, суть в чём? – якобы подытожил я. – Нам вообще нужны разработчики или же мы сможем справится со всем сами?

– Чисто теоретически, – ответил Марк, – чем больше мозгов, тем лучше. Чем больше идей, тем больше вероятность придумать что-то более совершенное.

– Ага, – немного грубо выдал Глеб, – или наоборот – сделать хуже.

– Ну и это тоже не исключено, – спокойно согласился Марк.

Посидев так ещё какое-то время и пообщавшись, в основном, на тему электромобилей, я решил, что Марку уже пора, так как нам с Глебом завтра рано в школу. А Марку, к тому же, ещё нужно найти подходящую квартиру, снять её и обустроиться в ней. Конечно Глебу я об этом, по понятным причинам, говорить не стал, но зато сказал Марку. И то только тогда, когда мы вдвоём вышли в подъезд, потому что я якобы хотел проводил своего бывшего учителя физики.

– Давай-давай, тебе уже пора, – лепетал я, пока мы спускались на лифте. – Как раз пока найдёшь себе подходящую квартирку, обустроишься, хорошенько продумаешь легенду жизни, ну всё в этом духе.

– И что ты предлагаешь? – спросил Марк, когда мы уже вышли из подъезда. – Чтобы я искал квартиру ночью? Думаешь кто-то захочет сдать мне квартиру в такое позднее время?

– Ты что, совсем дурак? – возмутился я. – Конечно нет. Ты же пока ещё живёшь в этом своём чистилище. Вот и поищешь чего-нибудь прямо оттуда. А как найдёшь, снова вернёшься сюда и… и короче, не мне тебе рассказывать, как и что тут устроено.

В конце концов Марк согласился с услышанным, мы попрощались и отправились, что называется, по домам. Дома у Глеба я поужинал, после этого мы довольно оперативно улеглись спать.

Наступил новый день. И, так как с каждым днём проблем становилось всё больше, а способы их решения пока что не были отточены до идеала, проснувшись я понял, что с этим срочно нужно что-то делать – что называется, оптимизировать процессы. Иначе, если этого не сделать, через полгода можно оказаться не на очередной вершине, а в психушке. Просто из-за того, что ты банально сойдёшь с ума от количества всплывающих то ту, то там задач.

Поэтому, поднявшись с пола (да, теперь на полу спал я, как-никак квартира не моя, а каждое гостеприимство имеет границы), быстро прибрав «постель» и умывшись, я придумал, что для начала обращусь к самым умным ученикам нашего класса, чтобы их сообразительные мозги тоже оказались подключены к процессу создания электродвигателя. Что называется – три головы хорошо, но десять лучше. С домашними заданиями решил повременить. В конце концов, приоритеты изменились. Создание собственного электродвигателя могло неслабо обогатить всё моё окружение, из-за чего нужда в домашних заданиях вроде как даже отпадала. Хотя… Почему бы не посадить одного-двух умников, чтобы те придумывали какие-нибудь задачки? Хуже от этого не станет, а вот дополнительное (буферное) дело, в случае провала идеи с электродвигателем, у меня будет. Главное, конечно, чтобы набралось достаточное количество желающих, чтобы двоих из них можно было отправить на придумывание задач, пока остальные будут заниматься основным проектом. А то ведь вдруг согласится всего два человека. И что тогда? Тогда не то что электродвигатель не создашь – с таким количеством работников даже и задач не понапридумываешь. Ладно… что-то я утрирую.

За завтраком я обсудил всё надуманное с Глебом. Глеб с ходом моих мыслей согласился и даже не стал спорить, как сделал это ещё буквально прошлым вечером.

– Идея хорошая, – сказал он. – пусть будет так, как хочешь ты. Может и впрямь чем больше мозгов на нас работает, тем больше вероятность создать шедевр. Только бы придумать ещё, как заинтересовать всех этих умников.

– Это да, – подтвердил я, засовывая очередной кусок омлета в рот.

– Хотя, знаешь, мне кажется, что они сами заинтересуются, – не дожидаясь продолжения, сказал Глеб. – Я по себе знаю, что таким чудакам только повод дай – через пару дней сам будешь офигевать от того, что они придумают.

В ответ я лишь молча покачал головой. А потом мы собрались и отправились в школу – на первое занятие нового учебного года.

Придя в школу воодушевлённый и вдохновлённый от того, какой я молодец и какую гениальную идею я придумал, два урока я провёл в приподнятом настроении. На одном из уроков Глеб предложил кандидатуры тех, кому точно можно продать домашнее задание. То есть, он предложил самых обеспеченных учеников параллели, которые, при покупке ответов на наши задания, могли бы обеспечить нас неплохим стартовым капиталом.

Уже на перемене мы провели переговоры с парочкой таких учеников, заключив с ними такой вот договор – с каждым предоставленным решением, цена на следующее решение будет повышаться. И так как ребята, по словам Глеба, были из обеспеченных семей, они быстро дали свой положительный ответ. Но в конце концов в их головы всё же пробралась доля разума и они задались вполне разумным вопросом:

– А откуда вы знаете, что математичка собралась раздавать всем эти индивидуальные задания?

– Так ведь мы, вроде как, хорошо с ней общаемся, – попытался отговориться я. – Вот и рассказала она нам о своих планах.

На что получил лишь недоверчивый взгляд в свою сторону.

– Странно это как-то.

Ну вот, первый блин и тут же комом. А ведь сколько усилий было затрачено на эти дурацкие задания. И всё ради чего? Ради того, чтобы нас спалили в первый же день? Ну уж нет!

– Да ничего странного в этом нет, – уверенно заявил я, – мы для этого и втирались к ней в доверие, чтобы всегда быть начеку. Ты думаешь как этот парень, – я ткнул в сторону Глеба, – получил звание старосты?

Богач внимательно посмотрел на Глеба, после чего снова повернулся ко мне и сказал:

– Ладно, пофиг. Главное, чтобы оценки были хорошие.

Мы пожали друг другу руки, ознаменовав полноценный запуск первого бизнес-проекта, а затем разошлись в разные стороны.

Только спустя несколько секунд Глеб всё же решился сказать:

– Нет, всё-таки в чём-то ты был прав.

– В смысле?

– Ну когда беспокоился о том, что вся эта задумка с домашними заданиями слишком уж закручена. Если бы мы решили сделать что-то более стандартное, было бы гораздо лучше.

На что я лишь спокойно сообщил:

– Назад пути уже всё равно нет. Поэтому будем отталкиваться от того, что имеем.

Короче говоря, прошла неделя. Планы кардинально поменялись и, вместо создания электромобиля, я вплотную занялся вопросом с домашними заданиями. А всё почему? Потому, что математичка начала раздавать всём придуманные нами индивидуальные задания, на весь класс заявив, что их придумала она сама, благодаря чему на наши решения тут же появился резкий спрос. И вовсе не потому, что мы проводили какую-то рекламную компанию, рассказывая всем, что можем решить эти задания. Нет. Всё дело было в том, что те двое богатеньких учеников, которым мы пообещали предоставлять решения для заданий, рассказали об этим своим одноклассникам, а те, в свою очередь, рассказали своим знакомым, а те, в свою очередь, рассказали всем остальным. Именно поэтому, уже спустя неделю, у нас было около двадцати заявок на покупку решений, давать ответ на которые мы пока что не спешили. Ещё нужно было продумать, как бы так всё обустроить, чтобы и математичка ничего не поняла.

К тому же, очень сильно расстраивал тот факт, что, ежели мы запускаем идею в оборот, то обратного пути не будет. Я понял, что, если вдруг глупые ученики внезапно в глазах математички станут умными из-за того, что смогут решить целое индивидуальное задание, то нельзя допускать того, чтобы спустя время, когда, например, эти индивидуальные задания закончатся банально из-за того, что мы с Глебом перестанем их придумывать, эти ученики резко отупели бы. Нет, если уж мы запускаем этот конвейер, то ровно до тех пор, пока сами не уйдём из школы, чтобы наша тайна была раскрыта уже после нашего ухода.

Именно поэтому мы с Глебом пустились во все тяжкие и ещё сильнее закрутили эту без того закрученную цепочку.

Дело было так: на вырученные от продажи первых решений деньги, мы отправились искать восьми-девяти и даже десятиклассников, способных решать задания любой сложности. Мы провели собеседование, на котором пообещали хорошую плату за хорошую работу. Суть работы заключалась в том, что нанятые нами работники приставлялись к каждому конкретному ученику… То есть наоборот: за каждым конкретным учеником, желающим воспользоваться нашими услугами, закреплялся определённый, нанятый нами, работник. У каждого такого работника могло быть до пяти таких учеников. В обязанности работника входило – решение домашнего задания, помощь во время ответов у доски (не без помощи всяких шпионских наушников) и, естественно, решение контрольных.

Перед учениками, желающими воспользоваться услугами наших работников, мы ставили конкретный ценник – десять тысяч за одну учебную четверть. Ценник, по тем временам, конский даже для взрослых. Но таким образом мы отметали несостоятельных и бесполезных, тем самым отводя от себя угрозу быть раскрытыми математичкой.

Как правило, в состоятельных семьях живут вовсе не глупые дети. Обычно это просто ленивые дети, которые знают, что за деньги родителей у них будет всё. Поэтому, если вдруг какой-то богатенький (ну или хотя бы более-менее ухоженный подросток) вдруг станет учится на отлично, после того, как, вроде как, и без того учился неплохо – на четыре и три, – ничего подозрительного в этом не будет. Просто скажут, что ребёнок взялся за голову – вот и всё. А если, например, хорошо учится начнёт двоечник, который зачастую даже не посещает занятия, то учителям будет над чем задуматься. Ведь обычно такие дети живут не в самых благополучных семьях, отчего их желание учиться равняется нулю. Но вовсе не из-за лени, а уже из-за того, что за ними банально никто не следит. Такие дети не надеются на деньги родителей, и все вокруг прекрасно понимают, что зачастую они не учатся из-за своего уличного образа жизни – пока обычные четырнадцатилетки занимаются обычными делами, эти дети занимаются тем, что пытаются казаться взрослыми. Жаль только совершенно не теми методами, которые делают взрослых взрослыми…

И вот мы набрали работников – аж пять отличников из разных классов и разных параллелей согласились поучаствовать в нашем деле. Мы нашли клиентов. А потом… Потом мы поняли, что у нас всего три клиента. Да-да, цена была настолько высокой, что я даже удивляюсь, как те трое вообще согласились платить такие деньги. Ради чего? Ради того, чтобы просто получать хорошие оценки? Судя по отказам остальных, это была слишком неоправданная цена за хорошие оценки.

Поэтому уже спустя пару дней мы отказались от фиксированного ценника и решили сделать некую градацию – чем больше платишь, тем больше получаешь. У нас появилось что-то вроде своего прайса, в котором у каждой конкретной услуги был свой конкретный ценник, зависящий от таких факторов, как: сложность решения, опасность спалиться и качество работы.

Благодаря такой нехитрой реорганизации, мы могли позволить себе нанять больше рабочих, которые справлялись бы с решением, может не очень хорошо, но зато дёшево. И знаешь, что? Дела тут же пошли в гору. И пока квест «домашние задания» постепенно набирал обороты, постепенно возвышая меня в этой игре под названием «перерождение», я наконец решил снова поставить в приоритет второй квест, который называл тоже просто: «электромобиль».

Но и в этот раз ничего не вышло… Домашние задания не хотели отпускать меня так просто.

– Короче, у нас уже есть неплохой старт, – говорил я Глебу на одном из уроков, – поэтому самое время заняться автомобилями.

– Я вот сейчас отошёл от того шока, который испытал, когда ты рассказал мне об этом в первый раз, и понимаю, что ничего не изменилось. Почему-то я никак не могу смириться с неординарностью ситуации.

– А с тем, что мы организовали целый школьный бизнес, используя труд отличников, ты можешь смириться?

Глеб задумался, после чего сказал:

– Пожалуй, ты и впрямь странный. Не в плохом смысле, а в самом, блин, афигенном смысле этого слова. Если раньше у меня были какие-то сомнения по поводу твоей гениальности, то сейчас их нет вообще.

– Гениальности?

– Ну да, я же когда поговорил с тобой в первый день, решил, что в тебе есть что-то такое. Да ты и сам это прекрасно знаешь, ведь я говорил это тебе прямым текстом. Но тогда у меня были сомнения: ты же мог оказаться либо гением, либо просто ненормальным. И я на свой страх и риск всё же решился помочь тебе на первых порах. Но, если честно, такого результата я не ожидал, – свои слова он подтвердил выражением лица, которое в тот момент тоже было в шоке. – Многие же говорят, что хотят стать большими шишками, но кто в итоге решается на что-то? Кто доходит до того, чтобы в свои четырнадцать организовать целую подпольную группировку, которая за деньги решает проблемы учеников?

В голове медленно проплыла фраза «проблемы учеников».

– Кстати, – сказал я, пытаясь до конца осознать, что же именно меня привлекло в этой дурацкой фразе, – ты в курсе, что гений и сумасшедший это практически одинаковые понятия.

– Философски, – подметил Глеб.

– Это точно, – подтвердил я, после чего снова задумался над въедливой фразой.

Да что же в ней такого? – спросил я себя мысленно. Да то, что Глеб просто не уточнил, какие именно проблемы мы решаем. А ведь на тот мы решали только одну конкретную проблему. Ну как решали… можно сказать только начали что-то решать. Не факт, что дело продержалось бы дольше нескольких недель.

Но.

Сейчас не об этом. Сейчас о том, что в тот самый момент, когда я понял, что Глеб не уточнил какие именно проблемы мы решаем, я осознал, что перед нами целое непаханое поле проблем, которые явно требуют решения. Например? Например, те же ботаники, которых обижают более сильные ученики. Да, чем старше класс, тем слабее эта проблема – с возрастом ботаники понимают, что физическая сила мало решает во взрослой жизни, если ты конечно не хочешь стать каким-нибудь спортсменом. Но сейчас… сейчас же золотой век школьной неравноправия. Восьмой класс – это идеальный период для того, чтобы брать деньги с ботаников за защиту от нападок со стороны хулиганов. Почему? Потому что это именно тот возраст, в котором нападки становятся сильнее, а социализация детей достигает того уровня, на котором уже никому не хочется быть изгоем. Четырнадцати-шестнадцатилетние подростки стремятся завоевать уважение в глазах сверстников, пытаясь быть похожими на влиятельных взрослых. В то же время у мальчишек наступает период того самого созревания, и они активно начинают думать о противоположном поле, из-за чего борьба за первенство приобретает ещё и первобытный характер. Это-то я знаю по собственному опыту. И пускай я в свои настоящие четырнадцать никогда и ни за что не боролся, боясь агрессии со стороны более сильных ровесников, но зато я всегда мечтал о том, что когда-нибудь смогу набить морду какому-нибудь бандиту вроде Фурсы, чтобы все девчонки класса после этого стали моими.

Именно поэтому был серьёзный резон для того, чтобы расширить сферу влияния, о чём я незамедлительно и сообщил Глебу:

– Короче, – наконец сказал я спустя несколько минут раздумий, – нам нужно расширять сферу влияния. Я только что понял, что глупо ограничиваться чем-то одним, если мы можем предоставлять и другие услуги.

– Например какие? – спросил Глеб, отчего я всерьёз удивился. Неужели он сам до сих пор об этом не думал?

– Например, мы можем предоставлять ту же защиту двоечникам, которую ты сам используешь для реализации каких-то своих целей. Мы же, когда только познакомились, уже обсуждали эту тему и ты говорил, что пользуешься помощью хулиганов, чтобы те защищали всяких ботаников, чтобы всякие ботаники помогали тебе с решением домашних заданий.

– Не совсем так, но в общи чертах да, – Глеб кивнул.

– Но сейчас ведь больше нет нужды в том, чтобы пользоваться помощью ботаников. Сейчас у нас есть группа отличников и хорошистов, которые могут решить тебе всё, что захочешь. А значит что?

– Что?

– Что нужно привлекать хулиганов к нашему, пока что небольшому дельцу, чтобы мы могли зарабатывать ещё больше.

– По сути выходит та же схема, – наконец дошло до Глеба.

– Ага. По сути мы можем снизить затраты на зарплату наших… назовём их интеллектуальных работников, благодаря хулиганам, которые будут вроде как крышевать этих интеллектуалов. – Немного помолчав и пронаблюдав за реакцией Глеба, я добавил: – Ну что, до сих пор считаешь меня гением? Хотя, по сути, я всего лишь использую твой же метод.

– Это факт, – подтвердил Глеб. – Только вот ты используешь его по максимуму, не боясь облажаться и хочешь достигнуть более глобальных целей, в то время как я использовал его менее масштабно и не создавал целую организацию, с помощью которой можно захватить мир.

– Глобальность это моё всё, – гордо заявил я. – Это да. Об этом я и говорил, когда в первый день мы с тобой общались по поводу того, кем я хочу стать.

Итак, держа в голове неплохую идею по раскрутке нашей – всё же будем называть вещи своими именами, – школьной мафии, я не думал о том, чтобы просить Фурсу работать на нас. Нет. Фурса, как мне казалось, был слишком умным, чтобы просто не взять и не предать нас однажды. С Фурсой было опасно иметь дела. Но… Но, если бы я продолжил организовывать мафию без помощи Фурсы, а спустя какое-то время он бы узнал, что я не взял его в долю – в долю самого прибыльного бизнеса школы, – он бы тоже вряд ли обрадовался и тоже нашёл бы способ хорошенько нам подгадить. Следовательно, на весы легли два плохих варианта. Что называется – один хуже другого. Но как известно – из двух зол выбирают меньшее. Что же в моём случае было меньшим злом? Верно – организовать союз с Фурсой. Но, чёрт возьми, как же мне не хотелось этого делать! Как же я не хотел в принципе контактировать с этим человеком!

Но в итоге, так или иначе, я понимал необходимость участия Фурсы. Как бы я не хотел этого признавать, без него мафия не была бы мафией. Нужно было мириться с тем, что Фурса – одна из влиятельнейших сил школы, с которой бояться связываться многие. Начиная с простых учеников, некоторых учителей, заканчивая даже простыми обитателями района, некоторые из которых не раз оказывались жертвами нападок отпетых гопников. Откуда я это знаю? К тому времени я проучился в школе достаточно, чтобы узнать многое из того, что происходило на районе.

Короче говоря, через пару дней, после того, как я решил расширять наш с Глебом бизнес, я решился на встречу с Фурсой, не забыв при этом прихватить смягчающее обстоятельство в виде Глеба.

В назначенное время мы с Глебом выдвинулись из дома. Стоял прохладный осенний денёк – то самое время, когда вроде ещё можно гулять без куртки, но вот если ты планируешь затянуть с прогулкой, тебе вряд ли поздоровится. Мы прошли несколько дворов, опрашивая встречающихся знакомых – видел ли кто Фурсу, знает ли где он может находиться, не пробегал ли он где поблизости, и всё в таком духе. И после нескольких отрицательных ответов всё же решили отправиться на окраину, к тем самым плитам, у которых и произошло наше примирение.

На плитах, к сожалению, или к счастью, в этот раз никого не было. Если честно, лично я обрадовался этому факту. Потому что слишком уж пугающе, как по мне, выглядели эти плиты – место, где наверняка собираются кучи наркоманов, занимаюсь тут своими грязными делишками и без того выглядит устрашающе. А когда в таком месте любят собираться ещё и самые опасные гопники района, то оно становится в сотню раз омерзительнее, представляясь конкретно в моём сознании, как некий портал в ад – здесь будто всегда царит дьявольская атмосфера, на небе постоянно висят свинцовые тучи, а позади – где-то там в поле, – того и гляди земля начнёт проваливаться под ногами, превращая планету в какой-то эпицентр апокалипсиса, с выскакивающей из трещин лавой и всё вот это вот и так далее.

В общем, мы ушли.

Фурсу обнаружили на аллее, что пролегала за районом – как те же плиты, только с другой стороны. Если плиты вели за город, то аллея вела в город. То есть, не вела, а была некой границей между нашим захолустьем и остальными районами города.

На аллее не было каких-то излишеств, вроде декоративных заборчиков или красиво высаженных деревьев. Напротив – тут даже лавочек-то толком не было, а деревья были рассажены как попало. Но зато это была, наверное, самая большая аллея города. Не аллея, а целый, блин, сквер – не широкий, а длинный сквер, где, к слову, всегда было очень много народу.

Мы встретили компанию Фурсы на одной из детских площадок – идеальное место для сбора гопников. В этот раз Фурса не стал нарываться сходу, но и быть вежливым всё ещё не собирался.

– Здарова, придурки, – как бы в шутку и как бы презрительно сказал он, протягивая руку Глебу.

– Это ещё что значит? – возмутился я.

– Что? – ответил Фурса.

– С каких пор ты решил, что можно называть нас так?

Дима внимательно всмотрелся в мои глаза, пытаясь найти там хотя бы чуточку страха. Но я держался, как подобает любому переродившемуся заново неудачнику, знающему, что, в случае чего, его спасёт какое-то там тайное сообщество.

– Да расслабься ты, – Фурса со всей силы хлопнул меня по спине, после чего его рука не вернулась обратно, а подтолкнула меня прямо в сторону собравшейся компании.

Здороваться никто с нами не стал. Видимо великие хулиганы из шайки Фурсы не считали нас достойными своего рукопожатия. Ну ничего – подумал я тут же, – ещё посмотрим, как вы будете относится ко мне через годик…

– Какими судьбами? – изображая наигранную вежливость поинтересовался Фурса.

– Хотим предложить партнёрство, – без лишних отступлений начал я.

– Какое, на хрен, ещё партнёрство?

Говорить о сути работы напрямую не было смысла, так как сначала объект нужно было заинтересовать.

Поэтому я закинул очередную приманку:

– Хорошее партнёрство за хорошие деньги.

– Бабки? – Фурса оживился. – Чё за партнёрство-то такое, блин? Харе уже выпендриваться. Базарь как есть! – тут Дима, видимо понял, что я заигрываю с ним для подогревания интереса, и это явно не очень-то нравилось ему. Но понял он не в прямом смысле, а как-то на подсознательном уровне.

– Короче, дело такое, – поняв, что интерес уже подогрет, а продолжать морочить Фурсу себе дороже, я решился высказать всё как есть, – мы тут организовали небольшое предприятие… – тут я задумался: говорить или нет? Если скажу, то тут же поступит требование помочь безвозмездно. Если мы начнём помогать Фурсе, если он внезапно начнёт получать хорошие оценки за домашние задания, которые, к слову, приносит не чаще раза в год, то это будет выглядеть очень уж странно. На столько странно, что запросто можем потерять всё, чего ещё даже не добились. Но если отказать… короче, ситуация, как я уже говорил, не из лучших. Но, выбирая меньшее зло и надеясь на какое-то чудо, всё же решился сказать как есть. А там уже была не была. Если и загнёмся, то хотя бы в самом зародыше. – Помогаем двоечникам получать хорошие оценки, – наконец ответил я.

– Как? – внезапно спросил кто-то из компании Фурсы. Видимо, тема заинтересовала гопников.

– Наняли несколько отличников и те за деньги предоставляют ученикам разные услуги, – проинформировал я. – Кому-то помогают с домашними заданиями, кому-то помогают с ответами у доски, а кому-то решают контрольные.

– Ну ни хрена себе, – с улыбкой на лице объявил Фурса, – слыхали какие у нас предприниматели завелись?

Я посмотрел на реакцию подопечных Фурсы – им было не до смеха. Некоторые, конечно, поддержали лидера слабыми смешками, но вот остальные… остальные всерьёз задумались. Задумались так, как, наверное, не задумывались еще никогда в жизни.

Неожиданно, один из них спросил:

– А чё по стоимости?

И тут я понял, что иду в верном направлении.

– По-разному, – коротко ответил я, понимая, что уже могу позволить себе такой наглый ответ, в виду явной заинтересованности дружков Фурсы.

– У нас есть прайс, в котором конкретно описана каждая услуга, – уверенно вмешался Глеб. – Если интересует, могу завтра принести вам экземпляр.

– Да на хрена завтра? – очередной подопечный Фурсы раскрыл рот. – Давай сегодня. Чё ждать-то.

Дима лишь молча вертел головой, только и успевая взглядом подлавливать разговорившихся шестёрок. Впервые я увидел Фурсу в таком растерянном состоянии.

– Э, вы чё, пешки! – наконец слово взял сам Дима. – Вы чё разбазарились?! Кто разрешал?!

– Да Диман, – явно стыдливо произнёс один из приспешников Димана, – тема-то реально интересная.

– Вы чё?! – сильнее заводился Фурса. – Внатуре попутали?! На хрен вам это грёбаное домашнее задание?! Вас же, придуроков, через два года выгонят из школы! Так чё вы паритесь вообще?!

А вот это уже интересно. То, что Фурса не имел цели получать хорошие оценки в несколько раз упрощало наши переговоры. Это значило, что с ним мы могли расплачиваться деньгами и не поставляться перед математичкой. А тот факт, что Фурса был против того, чтобы все его подопечные пользовались нашими услугами, играл нам на руку вдвойне. Как минимум, потому что, решив помочь кому-то из шестёрок Фурсы втихую, мы бы посеяли в его команде семя раздора. Так сказать, нарушили бы сплочённость.

– Короче, – снова вмешался я, да так нагло, что сам от себя не ожидал такой наглости, – мы тут не для того, чтобы вас ссорить. Мы пришли с конкретным предложением.

Фурса окинул своих подопечных строгим взглядом, мол: не дай бог кто-то решить выпендриться или заговорить, после чего повернулся обратно к нам.

– Сколько платите? – требовательно произнёс он.

Последние события явно повлияли на его настроение.

– Зависит от качества работы, – деловито заявил я.

– Ты чё, ещё и выпендриваться будешь?! – чуть ли не взревел Фурса.

Я же остался на месте, даже не пошатнувшись от такого акта агрессии.

– Это называется бизнес. Если не вы, найдётся кто-нибудь другой.

Снова заглянул за плечо Фурсы, чтобы пронаблюдать за реакцией шестёрок. Судя по их лицам можно было сказать, что ещё чуть-чуть и на пиратском корабле Димы начнётся бунт. Не явный, но скрытный. Подпольный.

– Вы чего думаете, парни? – обратился напрямую к банде Фурсы, которая ещё совсем недавно даже не хотела пожимать нам руки, но теперь, узнав, кто мы и что из себя представляем, они явно поменяли мнение.

– Я слыхал о вас, – нарушая негласный приказ Фурсы, заговорил один из компании, – сейчас в школе все о вас говорят.

Ого, вот это, конечно, поворот! Прошло всего несколько дней, а о нас уже говорят. Ну теперь хотя бы понятно, почему так резко изменилось отношение шестёрок к нам. Но всё равно интересно, в честь чего такой интерес?

– Что говорят? – поинтересовался я.

– Что вы можете решить любу задачу. Даже на контрольных обещаете помогать.

– Это да, – гордо подтвердил я. После чего углубился в тонкости: – Пока правда нет необходимого оборудования, но со временем закупимся наушниками и будем через них транслировать решения клиентам.

– Блин, Диман, реально нормальная тема, – вмешался очередной парень. – Чё тут думать. Пацанам надо помочь. И бабла хорошо поднимем и с мозговитыми пацанами контакт наладим.

Внезапно Фурса отвесил мощный подзатыльник только что говорившему.

– ЗАКРЫЛИ РОТ! – не скажу, что внезапно, взревел Фурса. – ШАВКИ!

– Да скажи уже что-нибудь другое, – вмешался я. – От твоих постоянных угроз уже башка раскалывается.

Что это было? Потеря страха? Вряд ли. Забыл ли я, что несколько месяцев назад чуть не погиб от ударов Фурсы? Нет, не забыл. Но в этот раз я знал, чего ожидать. Как говорится: знание – это половина победы. Если у тебя есть разведка, она сообщает о силах противника, и, конечно будучи хорошим тактиком, можешь планировать ход предстоящего сражения, отталкиваясь от конкретных цифр. Самым банальным и самым ярчайшим примером будет Фермопильское сражение – даже с малыми силами, но при правильном их распределении, можно добиться много.

И в тот момент я как раз-таки понял, что это самое подходящее время для свержения авторитета Фурсы. Все его так называемые им же самим шавки оказались в сложной ситуации – остаться верными боссу, который был против улучшения их качества жизни, или же попытаться выразить собственное мнение, согласившись с зазнайкой, которого совсем недавно не знал никто. С зазнайкой, который за несколько месяцев умственных скитаний методом проб и ошибок (кучи ошибок и ненужных действий), таки умудрился зародить какой-никакой школьный бизнес, который мог помочь многим ученикам района. Почему района? Потому что в тот самый момент, стоя прямо перед разгневанным Фурсой, который вот-вот должен был начать выдыхать пар из своих надувшихся от возмущения ноздрей, я понял, что не собираюсь останавливаться на какой-то конкретной школе. И как только у меня выйдет разобраться с Фурсой, как только я получу помощь в виде его шестёрок, я непременно займусь другими школами района. Ведь, как говорил сам Глеб, большие шишки делают большие дела, оставаясь в тени. Если бы у меня вышло подмять под себя остальные школы, то я мог бы стать самой большой шишкой района. Но при этом ни в одной из школ (кроме моей) никто не знал бы, кто на самом деле стоит за всей этой схемой.

Короче, планы были грандиозные. Вопрос был только в том, в каком виде они будут реализованы. Учитывая предыдущий опыт с индивидуальными домашними заданиями, которые в конце концов оказались практически бесполезны и были нужны только для одного конкретного рекламного толчка, не факт, что и эти планы реализовались бы точно так, как я их задумал. Хотя, по факту я ещё ничего даже и не задумал. Просто немного поразмышлял.

Я вернулся в реальность. Опустил взгляд вниз, на руки Фурсы, чтобы понять вполне очевидное – он собрался бить. Его кулаки были сжаты до такой степени, что, казалось, ещё чуть-чуть и он проткнёт пальцами ладонь.

К предстоящей атаке я был готов. Драться с ним на равных я не собирался. Но вот попытаться испытать его на выносливость… это можно. Учитывая опыт из предыдущей стычки, я знал, что у меня неплохая физическая подготовка. Возможно, я даже когда-то чем-то занимался. Нет, не так… Возможно, когда-то Влад чем-то занимался.

Краем глаза увидел слабое движение правого кулака Фурсы. Ждать дальше было нельзя. Я приготовился. Дождался момента, когда Дима замахнётся по-настоящему, выставил левую ногу за спину и, как только кулак Фурсы оказался на ровне моего лица, сделал плавный, уверенный шаг, отступая с линии удара и чуть отклоняя корпус тела назад.

Рука прошла в миллиметре от носа. Всё это я видел словно в замедленном действии.

Второй шаг назад, только теперь правой ногой, боевая стойка – ноги подогнуты, левая рука на защите, – и теперь я произвожу свой удар. Мощный апперкот прилетает прямо в челюсть грозы района. Фурса тут же теряется в пространстве. Пользуясь растерянностью противника, я вывел левую руку в атаку, не забывая прикрываться правой, и сделал завершающий удар, который попал ровно по скуле, отчего я тут же затряс рукой.

На секунду потеряв бдительность, я думал, что сейчас точно должен получить по роже как следует, но как только моё внимание снова вернулось к противнику, его уже не было передо мной. На секунду в голову прокралась мысль, что он меня обошёл и готовиться к какому-нибудь захвату. Я резко обернулся, но не увидел никого и ничего, кроме ошарашенного Глеба. Резко обернулся обратно, посмотрел под ноги и увидел валяющегося на земле Фурсу. Вот это, блин, поворот…

Поднял взгляд на шестёрок Фурсы, ожидая, что кто-то из них да набросится на обидчика главаря. Но никто даже не сдвинулся с места.

Ну и что это было? – тут же задался я вопросом. Неужто нужно было просто смириться с дракой, и мышечная память тут же помогла разделаться с наглейшим подростком района? Неужели Влад не так прост, как мне казалось?

Но не успел я додумать, как меня пронзила резкая боль в левой руке. На столько резкая и сильная, что, казалось, будто в плечо вогнали какой-нибудь самурайский меч. Я тут же инстинктивно схватился за место болевой вспышки, в надежде на то, что меня и впрямь чем-то проткнули. Звучит глупо, но в тот момент мне казалось, что осколок бутылки или же заточка в плече лучше, чем простой неожиданный и незапланированный всплеск боли. И, как оказалось в итоге, когда я таки дотянулся до плеча, никакого осколка оттуда не торчало. Как оказалось в итоге, с рукой у меня были явные проблемы.