Второй шанс

Глава 7

Решив все проблемы с обустройством на новом месте – в моём случае новым местом стала новая реальность, – и заимев какой-никакой авторитет в глазах своих сверстников, я отпустил время в свободное плавание. Следующие два года никаких кардинальных геройств я совершить не мог, а потому не видел смысла и в том, чтобы как-то сильно изворачиваться, пытаясь создать мафию в свои тринадцать. Нет, я твёрдо решил, что какие-то серьёзные поступки буду совершать в более взрослом возрасте.

Но и отказываться от небольших зачатков бизнеса я тоже не собирался. Поэтому, как только последний урок этого учебного года был окончен, мы с Глебом рванули к нему домой, обсуждать нашу первую бизнес-идею. Идея была проста и заключалась в уже знакомой схеме – создание максимально эффективной цепи с наименьшим вовлечением в процесс и наибольшим получением прибыли. Главным источником дохода должен был стать самый востребованный в школе ресурс – готовое домашнее задание.

– Короче, – объяснял Глеб у себя дома, – суть такова: мы, можно сказать, нанимаем группу учеников, которые способны быстро и правильно решать домашнее задание. Садим их в каком-нибудь месте, пускай даже прямо тут, даём им кучу тетрадей двоечников, и… и всё.

– Я не вижу никакого смысла в такой вот интерпретации, – не согласился я. – Домашнее задание одно на весь класс. Поэтому одно решённое домашнее задание могут списать сразу несколько человек. Какой смысл в том, чтобы платить деньги за то, что тебе напишут ДЗ тем же подчерком, каким его напишут и в другой тетради? Нет, тут нужно смотреть на ситуацию иначе: нам нужны два, максимум три, умника, которые будут решать ДЗ с разных классов и параллелей; и при этом нам нужны ещё, как минимум, десять умельцев, которые могут писать разными подчерками. Вот тогда идея выглядит уже более-менее. Тогда ученики будут платить не за домашнее задание, которое и сами могут списать, а за то, чтобы просто ничего не делать и получать хорошие оценки.

Тогда я впервые почувствовал себя умнее Глеба. Жаль только, что чувство это не продлилось долго, ведь спустя несколько минут раздумий Глеб выдал:

– А что, если я поговорю с математичкой и смогу убедить её давать всем индивидуальные задания?

– И ты думаешь она на это согласится?

– Думаю, если мы будем помогать ей, придумывая эти самые задания, то…. это вполне может сработать.

– Главное, чтобы никто об этом не узнал, – поделился беспокойством я.

– Да уж, – подтвердил Глеб, – тогда нашей репутации точно хана.

Немного подумав над оговорённым и поняв, что мы, говоря метафорично, пытаемся изобрести давно изобретённый велосипед, я решил высказать свои соображения вслух:

– Тебе, вообще, не кажется, что схема получается слишком замудрённой? Неужели нет возможности сделать всё проще?

Глеб пожал плечами.

– Можно и проще. Можно вообще отказаться от затеи с домашними заданиями и попробовать…. – на секунду Глеб замер, пытаясь придумать что-то более стоящее. Но, спустя некоторое время, он посмотрел на меня и по выражению его лица я уже понял, что он скажет. – Нет, нельзя придумать ничего проще. Либо мы выбираем стопроцентный вариант, воплощая который нам придётся немного попотеть, либо мы выбираем чёрт знает что и просто надеемся на то, что это сработает.

– Ладно, – согласился я, прекрасно понимая, что торговля краденными телефонами или попытка создать конопляную плантацию дома у Глеба – не самые лучшие идеи для бизнеса, которым будут управлять будущие восьмиклассники.

И мы начали воплощение. Сразу. Сходу. Ещё до наступления нового учебного года, до наступления лета, буквально в тот же день, как идея была придумана, мы отправились к самому вредному учителю школы, чтобы дать старт нашему первому, и, – как я тогда надеялся, – не последнему бизнесу.

Долго уговаривать математичку не пришлось. Только мы заговорили об индивидуальных заданиях, она тут же оживилась. Соглашаться сразу – она, конечно, не согласилась, но мы то с Глебом не идиоты, чтобы не понять, когда человек заинтересован в чём-то, а когда нет. Поэтому быстро смекнули, что математичка очень даже заинтересована.

Оставшиеся полдня мы потратили на презентацию выдуманных на ходу плюсов от введения нового вида домашних заданий. А после презентации и слабого соглашения математички, которого нам было вполне достаточно, мы увлекли Марью Ивановну придумыванием заданий. Сначала, конечно, нам самим пришлось изучить парочку тем из программы за восьмой класс, но чуть позже, математичка оказалась так увлечена процессом, что даже и не заметила, как время перевалило за семь.

В какой-то момент в класс постучали – это был школьный завуч. Она не особа удивилась присутствию Марьи Ивановны на рабочем месте, но вот наше присутствие в школе её насторожило.

– Мария Ивановна, вы зачем мучаете учеников? – спросила она у математички. – Каникулы, как-никак, наступили. Пускай отдыхают.

Мы с Глебом переглянулись. Интересно, что ответит математичка.

Марья Ивановна впервые за долгое время взглянула на свои наручные часы и всерьёз удивилась.

– Так ведь они сами, – наконец обратилась она к завучу, – не отпускают меня.

Впервые я увидел улыбку на лице математички. Не злую ухмылку, не издевательскую усмешку, не дьявольскую лыбу, а самую обычную доброжелательную улыбку.

Короче говоря, план был осуществлён, а мы с Глебом неплохо сблизились с самым злобным учителем школы, что явно играло нам на руку.

Следующие три месяца мы провели штудируя учебники по алгебре и геометрии за восьмой класс, придумывая новые и новые домашние задания. Конечно, это было не то, на что мы надеялись изначально – ведь мы планировали, что просто подтолкнём математичку в правильном направлении, а дальше она сама будет придумывать задания. Чтобы чуть позже, нанятые нами умельцы, решали эти самые задания сразу нескольким ученикам. Но и такой вариант развития событий тоже был неплох – хотя бы тем, что теперь нам не нужно было нанимать никаких гениев для решения заданий, так как все задания мы придумали сами и все решения уже были у нас на руках.

Но, с другой стороны, это очень сильно подставляло нас в том случае, если бы математичка что-то прочухала – если бы она поняла, что ученики справляются с индивидуальными заданиями лучше, чем с обычными задачами из учебника, она бы быстро смекнула, что к чему и тут же отменила бы всю нашу операцию. Это сразу же подорвало бы весь наш авторитет в глазах той же математички, а в последствии, когда о нашей затее узнали бы ученики, – и в глазах всего класса. Именно поэтому в какой-то момент мы решили не придумывать задания на целый год вперёд, а сделали пробники на первую четверть, чтобы уже с наступлением нового учебного года протестировать эти самые пробники, а также понять реакцию учеников. Только так можно было понять, как и в какую сторону нам нужно двигаться дальше, налаживая наше небольшое предприятие.

В свободное время мы гуляли. Делали это, как правило, по вечерам, так как вечером летняя пора предрасполагает к размышлениям и правильным решениям. С родителями я виделся редко. Редко от слова «совсем». Пару раз в неделю я ночевал дома, а всё остальное время отпрашивался к своему новому лучшему другу. Новому и, пожалуй, единственному за все свои тридцать два года.

Реакция на такие выходки с моей стороны была ожидаемой – отцу было пофиг, так как он работал, а мать, конечно же, переживала.

К слову, я наконец узнал, где работает отец. Узнал случайно, так сам этот вопрос не задавал – мне казалось, что будет странно, если я ни с того ни с сего задам родителям такой вот вопрос, учитывая тот факт, что живу с ними уже целых тринадцать лет и давно должен знать, кто и кем работает. Узнать, что мать работает домохозяйкой, не составило труда, так же, как и то, что ещё двумя годами ранее она работала продавцом в небольшом павильончике с косметикой. Мать была разговорчивой женщиной, поэтому любой наводящий вопрос с моей стороны совершенно не ставил её в тупик и, напротив, только заставлял разговориться. Про бывшую мамину работу я узнал, задав банальнейший вопрос:

– Как думаешь, раньше было лучше?

Сначала мама, конечно, немного удивилась такому вопросу от сына. Но чуть позже она с удовольствием рассказала, что раньше было лучше потому, что она не сидела целыми днями дома и работа продавцом приносила ей море общения, которое она так любила.

– Но и сейчас, – подметила она, – тоже неплохо, так как грех жаловаться на то, что ты целыми днями сидишь дома.

Почему именно она сидит дома целыми днями я понимал, но вот задавать вопрос, что называется, в лоб не стал. Вопрос: «кем работает отец, что мать может позволить себе сидеть целыми днями дома?».

Чуть позже, в те редкие моменты, что я ночевал дома, я подметил, что отец пару раз приходил домой с грязными руками. Грязь была не обычной – не из-за того, что он просто не помыл руки на работе, – это было что-то вроде плохо отмывающегося мазута. Что подтвердилось сразу после того, как отец тщательно помыл руки перед ужином, но грязь так никуда и не исчезла.

Я долго думал над тем, кем же он может быть. Обычным работягой, работающим с какими-нибудь автомобилями? Это вряд ли. Тогда бы мать не сидела бы дома, а мы вряд ли могли бы позволить себе переезд в такую неплохую, по меркам того времени, квартиру. В конце концов я пришёл к мнению, что у отца собственное дело. Так как с грязными руками он появлялся дома всего пару раз, а еда на столе, как говориться, была и её было в избытке, то я вполне логично предположил, что отец имеет собственное дело. А грязные руки – это всего лишь результат каких-то неполадок на работе, когда твои рабочие не могу справится с задачей и тебе приходится делать что-то самому. Что, кстати, по мнению Глеба, было неприемлемо. Но тут тоже спорный вопрос: хоть Глеб и использовал свой метод, как я его назвал «чистых рук», вполне успешно, он был всего лишь тринадцати… уже четырнадцатилетним парнем, до сих пор не столкнувшимся со взрослыми миром. В то время, как отец был вполне состоятельным взрослым, тянущим на себе целую семью. Так что тут, конечно, непонятно, чей именно метод лучше.

Но все мои догадки подтвердились лишь тогда, когда, как я уже говорил, отец сам обо всём проболтался, и только тогда я случайно узнал, кем именно он работает.

Это был один из спокойных летних вечеров, к которому меня попросили вернуться домой, так как предстоял какой-то межсемейный ужин с коллегами отца. К нам пришла одна молодая и две вполне состоявшихся (взрослых) семьи, все уселись за столом в гостиной, после чего ужин начался. Взрослые много болтали о том и о сём, пока дело не дошло до алкоголя. Мужчины напились, и в этот самый момент отец начал хвастаться тем, как целых пятнадцать лет «вот этими вот руками» поднимал своё дело, ради которого все сегодня и собрались. Приглашённые оказались самыми лучшими и доверенными работниками отца. И, раз уж началась такая пьянка, отца было не остановить: сначала он углубился в прошлое – во времена, когда в стране была разруха, а он, двадцатилетний юноша, просто взял и занял у каких-то непонятных типов деньги на собственное дело. А дальше он начал подробно делиться процессом создания компании по авторазбору.

– Помню, блин, когда мы только начинали, – говорил он чуть опьяневшим голосом, – у меня не было ни хрена. Я боялся, что однажды эти громилы, у которых я занял деньги, придут ко мне и просто набьют мне морду, или чего хуже – вообще прикончат.

Мать тут же возмутилась, насупилась и недовольно тсыкнула на отца. В ответ на это отец лишь продолжил:

– Да чего ты тсыкаешь, – усмехнулся он. – Все тут уже взрослые люди. – Он поглядел на меня, протянул руку и потрепал меня по волосам. – Да Владос, ты же тоже взрослый?

Я молча кивнул, понимая, что с пьяным спорить нет смысла. Этого оказалось достаточно, чтобы удовлетворить отца, который уже и не думал останавливать свой рассказ:

– Так вот, – внезапно он икнул, и тут же извинился. После чего продолжил: – Так вот, а потом как попёрло, как мы начали скупать всякие вёдра, как начали их разбирать. Сначала это были обычные российские легковушки, потом в страну завезли иномарки, и тут мы конечно присели на задницу.

Короче, всё это было очень интересно и познавательно, но, чтобы не тратить время, скажу коротко: отец, к тому времени, как я появился в данной реальности, имел два авторазбора в России, на которых разбиралось практически всё, начиная с обычных легковушек, заканчивая спецтехникой, а также уже вовсю собирался вторгаться на новые рынки. В Японию, Европу и Китай. Он не планировал всю жизнь быть каким-то там авторазборщиком. Нет, в будущем он хотел создать собственное производство новейших деталей для любых видов техники.

Планы грандиозные, ничего не скажешь. Отец стал вторым амбициозным взрослым в моей новой жизни – первым был отец Ники, руководящий какими-то непонятными войсками спец назначения.

Так же за это лето была решена проблема со сносом школы. Марк сделал всё в лучшем виде, что я, если честно, даже и не вспомнил о том, что кто-то и когда-то хотел закрыть нашу школу. Вспомнил только тогда, когда Марк, как всегда неожиданно, явился ко мне в середине лета и задал вопрос:

– Ну как тебе?

На что я вполне ожидаемо ответил:

– Что как?

– Как я решил проблему со школой? – недовольно выдал Марк. Он явно был расстроен моим безразличием. Но на самом деле я не хотел обижать его, просто слишком уж много всего навалилось на меня за это лето – одни только домашние задания чего стоили.

– Ах, ты об этом… Прости, совсем забыл. Столько дел навалилось, что я даже как-то и не вспоминал об этом. Я, если честно, даже и не сомневался, что ты справишься, – попытался польстить я.

– Ага-ага, знал он… – недовольно произнёс Марк.

Нет, мы не поссорились… ну разве что совсем немного. Но Марка я теперь ценил. Пока что, конечно, не совсем как друга, но как важного члена моей негласной команды по захвату реальности – да.

Ближе к концу лета мы сдружились с Никой и её компанией и стали гулять вместе. Наши немного гиковатые прогулки с Глебом теперь стали общественными и более социально направленными. Благодаря этим прогулкам я смог хоть как-то реабилитироваться в глазах Ники, после нашего первого неудачного разговора. Хотя, возможно я реабилитировался уже тогда, когда посмел дерзить самому опасному бандиту школы во время её вечеринки.

Короче, помаленьку-потихоньку всё налаживалось. Тридцать два года неудачником остались где-то позади, а впереди была целая реальность, в которой я мог прожить жизнь своей мечты. К тому же я практически перестал воспринимать каждого отдельно взятого жителя этой реальности, как какой-то там тупой ИИ, абсолютно далёкий от всех человеческих качеств, и, напротив, стал относится к здешним обитателям, как к более реальным существам, нежели те, кого я когда-то называл людьми. Прежняя жизнь уходила на второй план и теперь больше походила на страшный сон, или на своеобразный режим обучения перед погружением в настоящую жизнь. Ведь, если так задуматься, чем виртуальный мир с проработанным ИИ, который прожил всё то же, что прожило и реальное человечество, отличается от обыкновенных людей? Лично я на собственном опыте убедился, что ничем. Привязанность к так называемому реальному миру это ведь всего-навсего стереотип, забитый в голову, который вполне можно вывести, если как следует постараться.

Вот так вот незаметно и без особых свершений прошло лето. Наступило время для нового учебного года, что для нас с Глебом означало только одно – пришла пора для осуществления нашего первого бизнес-плана.

Прошла линейка, прозвучал первый звонок, мы отправились в кабинет истории – к той самой девушке, которую в первый свой день я встретил сразу после разговора с охранником. Классный руководитель, коим и была эта девушка, ввела класс в курс дела и оповестила о планах на предстоящий учебный год, после чего было проведено некое чаепитие, для укрепления коллективного духа, и только после этого нас отпустили по домам.

Мы с Глебом домой не пошли, а тут же рванули в кабинет математики. Ожидаемо встретив математичку на своём привычном месте – кажется, она вообще никогда не выходит из своего кабинета – мы предоставили ей свои наработки. Бегло изучив содержимое заданий, математичка была приятно удивлена.

– Всё лето старались, – похвалился я, заметив положительную реакцию математички.

Марья Ивановна закрыла тетрадь, после чего произнесла:

– Ладно, старались хорошо. Посмотрим, как ваша система сработает на деле.

– Посмотрим, – воодушевлённо подтвердил Глеб.

На секунду в кабинете воцарилась тишина. А затем… затем математичка задала вопрос, который мы, если честно, даже и не рассчитывали услышать. Она спросила:

– Что вы хотите за это?

Вопрос тут же поставил мня в ступор. Что мы хотим? Хотим заработать – вот чего мы хотим. Но говорить о таком математичке, конечно, нельзя.

– Ну… – лишь протянул я.

Понятно, что математичка действовала в рамках справедливости – если мы хорошо поработали этим летом, то нас обязательно нужно вознаградить. Только вот мы с Глебом совершенно не рассчитывали на такую щедрость математички. Никто не знал, что самая злобная училка школы способна на такие поступки.

– Что ну? – надавила Марья Ивановна. – Говорите уже.

Я тут же задумался. Посмотрел на Глеба – вдруг он хочет сказать что-то. Но, слава богу, по выражению лица Глеба было ясно, что он не собирается ничего говорить. Значит, вся ответственность и все последствия ложатся на меня. Но с другой стороны на меня ложится и выбор неплохой плюшки. В какой-нибудь онлайн игре это назвали бы отличной ачивкой.

В общем, долго думать я не стал и выкатил первое, что пришло в голову:

– Освобождение от занятий.

Конечно, можно было бы помудрить, придумать что-то более оригинальное. Но мы и так уже хорошо помудрили, когда придумывали наш первый бизнес-план. Поэтому сейчас я решил, что достаточно и обычного освобождения.

– Хорошо, – не задумываясь ответила математичка. – Но, так как вы приготовили задания на первую четверть, то и освобожу я вас только от занятий первой четверти. Как только предоставите готовые задания на вторую четверть, тогда и поговорим об освобождении на вторую четверть.

Решение было ожидаемым, поэтому я тут же согласился на поставленный условия. Спустя минуту мы покинули кабинет математики.

– Хорошо, что она не знает, что у нас нет никаких заданий на вторую четверть, – сказал Глеб, когда мы уже спускались по лестнице.

Ничего хорошего я в этом не видел, так как проблема явно требовала решения.

– Короче, думаю, нам не обойтись без сторонней помощи, – сказал я. – Видимо, всё равно придется нанимать отличников, чтобы они придумывали задания, так как сами мы не справимся.

– Справимся, – перебил Глеб, но не для того, чтобы возразить, а для того, чтобы добавить: – только на это уйдёт всё свободное время.

– Вот именно, – согласился я. После чего добавил сам: – Короче, загнали мы себя в ловушку. И пути назад уже, видимо, нет.

Диагноз был неутешительным, но разве это могло остановить будущего покорителя реальности? Ну уж нет. Если ничего и не получится, то эта ситуация станет хорошим опытом, от которого я буду отталкиваться в дальнейшем.

В этот же день я отправился домой. Но не для того, чтобы остаться там надолго, а для того, чтобы провести серьёзный разговор с родителями на тему переезда. Да, я наконец надумал переехать к Глебу. Лета, прожитого у Глеба, оказалось достаточно, чтобы решиться на такой разговор. Конечно, и со стороны родителей это уже не должно было выглядеть слишком резко, так как в последнее время я очень редко появлялся дома и они, вроде как, уже должны были привыкнуть к моему отсутствию.

И вот я зашёл в квартиру, закрыл за собой дверь и отправился на кухню, на которой вполне ожидаемо орудовала мать.

– Привет, как дела? – сказал я, присаживаясь на стул и выхватывая конфетку из конфетницы.

– Давно тебя не было видно, – в голосе матери я почувствовал некое смирение. Смирение с тем, что её сын редко появляется дома. – Как первый день в школе?

– Да всё как всегда. Ничего необычного, – отговорился я, после чего преступил к более важным вещам, попутно запихивая конфету в рот. – Мам, такое дело, я хочу переехать, – сходу начал я.

– В смысле переехать? – мама тут же бросила свои дела и повернулась ко мне. – Куда это ты собрался переезжать?

– Как куда? – изобразив удивление, ответил я. – К своему другу, у которого и прожил почти всё лето.

– И что это фокусы такие? Кто тебя надоумил? Что, своей квартиры нет, или что?

Ну вот, как всегда – мама снова закрутила свою шарманку.

Следующие минут десять я искал доводы и всячески пытался доказать матери, что мне просто необходимо съехать к Глебу. Почему? Потому что мы работаем над одним серьёзным проектом, который, возможно, когда-нибудь, сделает нас очень богатыми. Что за проект? Ну… это научный проект. Какой? Электромобили. Да-да, автомобили, работающие не на двигателях внутреннего сгорания, а на электричестве.

– Троллейбусы, что ли? – удивлённо спросила мама.

– Да нет, троллейбусы имеют постоянное подключение к электросети. А электромобили будут работать автономно. Понимаешь?

– Слов-то каких нахватался, – немного успокоившись ответила мама и вытерла руки о кухонное полотенце. – И как же вы собираетесь осуществлять всё, что придумали?

– Пока что никак. Пока что мы просто работаем над самой идеей. Пытаемся на бумаге создать такую батарею, которая сможет заменить ДВС.

– И что на это действительно уходит так много времени? – спросила мама.

Я утвердительно закивал.

– Очень много.

– Так занимайтесь этим у нас, – внезапно выдала мама. Да уж, отец явно не одобрил бы таких предложений. Ему и своего-то отпрыска хватает, а тут ещё и дружок будет постоянно вертеться в квартире.

– Мам… – я многозначительно посмотрел на неё, – ну ты же понимаешь, что, когда дело дойдёт до практики, то нам понадобиться много места.

– Вот когда дойдёт до практики, тогда будете собираться у Глеба. А сейчас всё! Разговор окончен! – на этом мама молча отвернулась к столешнице и продолжила готовку. А я понял, что продолжать не стоит. Лучше дождаться отца, чтобы была возможность воспользоваться его рассудительным и одобряющим самостоятельность мнением.

Отец пришёл через час. Спешить навстречу я не собирался, поэтому дождался, пока его встретит мама, чтобы уже в гостиной мог подключится и я.

В итоге мама сама всё рассказала отцу, как только тот разулся и направился на диван. Стоя около двери своей комнаты и приложив к ней ухо, я подслушивал разговор родителей, в котором мать была категорически против переезда сына, а отец, судя по голосу и настрою, оказался немного безразличен к сложившейся ситуации.

Наконец я решил выйти из комнаты, чтобы вставить своё слово. Как только я подошёл ко входу в гостиную, на меня тут же уставились два совершенно равнодушных зрачка отца.

– Хочешь съехать? – спросил он столь же отстранённо.

– Хочу, – подтвердил я.

Отец опустил взгляд и задумался. Все молчали. Мать смотрела на отца, в ожидании судьбоносного решения. Наконец отец снова поднял взгляд на меня и произнёс:

– Мама сказала, что вы там юные изобретатели – изобретаете какую-то хреновину.

Я кивнул.

Отец продолжил:

– Даю тебе полгода.

В этот самый момент я краем глаза заметил, как мать чуть не подавилась от возмущения, перемешанного с испугом от того, что отец вот-вот отпустит сына на волю. И только она повернулась к отцу, только открыла рот, чтобы возмутиться, отец тут же поднял указательный палец вверх, после чего мать резко передумала говорить что-либо, будто смирившись с главенством отцовского решения.

– Если вы и впрямь занимаетесь чем-то стоящим, чем-то, что может изменить этот мир и позволит вам хорошо заработать, то через полгода я хочу видеть результат вашей работы. Этого вполне достаточно для того, чтобы сделать самую сырую версию разработки. Уж я-то по собственному опыту знаю.

В голове тут же пронёсся вопрос – что именно он знает по собственному опыту? И, раз уж зашла такая пьянка – раз уж отец расщедрился, и всё же решился отпустить сына из дома, – то я подумал, а почему бы и не узнать отца получше? Почему-то именно в тот момент, отпуская меня в свободное плавание, пусть и с серьёзным условием, он показался мне совсем не безразличным самолюбом, каким я считал его до этого.

– Что за опыт? – спросил я.

Отец медленно повернулся к маме, посмотрел на неё, после чего сказал:

– Тань, нам с твоим сыном нужно серьёзно поговорить, – сказал он не менее серьёзно. – Кажется, наш ребёнок наконец вырос и теперь с ним можно говорить по-взрослому.

Мать молча посмотрела на меня, после чего снова обернулась к отцу, после чего молча зашагала к выходу. Выйдя, она закрыла за собой двери в гостиную, оставив нас с отцом наедине.

Отец долго не думал и продолжил сразу после того, как мама вышла.

– Думаешь, я всю жизнь учился на то, чем занимаюсь сейчас? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Не знаю.

– Ни фига подобного, – сказал отец. – Всю жизнь я учился на программиста, потому что мои родители искренне верили в то, что это профессия будущего. Может оно и так, но у меня были свои планы на жизнь: сразу после окончания первого курса, я забрал документы из университета и ушёл из дома.

Вот тебе и вечер откровений, блин. Я медленно подошёл к креслу и присел в него, чтобы не стоять на ногах как идиот.

Тем временем отец продолжал:

– Я не знал куда идти и что делать. К тому моменту я уже три года встречался с твоей матерью, и, если честно… – он пододвинулся ближе и опустил уровень звука до шёпота, после чего добавил: – если честно, это только подливало огня в костёр моих проблем, ведь, живя с девушкой, ты никогда не знаешь, на что рассчитывать – какой фокус выпадет тебе завтра. А живя с самим собой, ты всегда уверен в завтрашнем дне, так как всегда знаешь, что ожидать от себя. – Отец поднялся обратно, продолжив уже в полный голос: – Своё восемнадцатилетние я встретил в компании твоей мамы и её отца. Так как жить мне было негде, твоя мама пригласила меня к себе, точнее к своему отцу, который в то время жил один. Ну не совсем один, а со своей дочерью. Я к тому, что он же жил с женой – потому что они были в разводе. Так вот… прожил год в чужой семье, проболтался с одной работы на другую, и спустя год решил, что хочу заниматься автомобилями. И вот мне уже почти девятнадцать, тут я вдруг решаю устроиться в первую попавшуюся автомастерскую. Первая попавшаяся оказалась прямо рядом с домом, поэтому я не задумываясь пришёл к ребятам и попросил принять меня на полставки, чтобы я мог чему-то обучиться, ну и вроде как подработать тоже. Идея заключалась в том, что я работаю не за деньги, а ради знаний.

Я помотал головой.

– Лихо ты переквалифицировался.

– Не совсем переквалифицировался. Пока что только запланировал.

– А почему именно автомобили?

– Да хрен бы его знал, если честно. Просто как-то стукнуло в голову. В детстве же все пацаны мечтали быть либо гонщиками, либо космонавтами. Вот я и вспомнил одну из детских мечт, преобразовав её на более взрослый лад.

– Гонщик и автомеханик… – произнёс я, всем видом намекая на небольшую несхожесть двух профессий.

– Не надо тут возмущаться. Вещи очень даже совместимые. Если хочешь быть хорошим гонщиком, нужно знать свою машину.

– Ладно, согласен, – признал я.

– Короче, меня приняли и следующие семь месяцев я работал за какие-то гроши. За такие гроши, что на седьмой месяц работы отец твоей матери стал смотреть на меня косо.

– Почему?

– Да потому что я зарабатывал меньше его дочери. А он, знаешь ли, человек консервативный – считающий, что мужик должен зарабатывать больше женщины. А в идеале женщина вообще не должна зарабатывать, а должна сидеть дома и готовить завтраки, обеды и ужины.

– Я всегда думал, что ты точно такого же мнения, – перебил я. Да, моё «всегда» ограничено несколькими месяцами, но всё же…

Отец не на долго задумался, после чего, слабо кивая, произнёс:

– Ну, наверное, знакомство с отцом твоей матери оставило свой след. Так что, пожалуй, да, – после этого он закивал сильнее.

– И что в итоге?

– В итоге я психанул и ушёл из дома на пару дней. Напился в каком-то баре. И тут мне пришла идея открыть своё дело. На столько я разочаровался в себе, что решил, будто мне уже нечего терять. Поэтому-то и пошёл ва-банк.

– Занял у бандитов?

– Почти. Не совсем у бандитов, но крышевали организацию бандиты. Так что, если бы я не выплатил долг, то через год за мной пришли бы люди в чёрном и не задумываясь приставили бы пистолет к башке.

– Но ты же справился и выплатил всё? – история всё сильнее увлекала меня.

– Не всё. Только половину. Из-за этих чёртовых иномарок, которые совсем недавно ввезли в страну, и на которые вдруг резко возрос спрос. Люди постепенно очухивались от разрухи и начинали жить лучше: теперь им были нужны импортные запчасти на их новенькие, немого поезженные за бугром, иномарочки, а мы располагали только отечественным хламом. Короче, оставшуюся часть с меня забрали собственностью. То есть у меня забрали вообще всё, что было.

– Ты остался без денег и без бизнеса?

– Да. Но я был рад уже тому, что меня банально не убили.

– А что потом?

– А потом я понял, что у меня сохранилась вся клиентская база, и что мне всего-навсего нужно накопить на новый старт.

– Долго ты поднимался во второй раз?

– Года три или четыре. К слову, снова вернулся к отцу твоей матери и все эти четыре года мы прожили у него. Но на этот раз отец менял своё мнение обо мне в лучшую сторону, ведь теперь я стал зарабатывать. Да, я шёл к этому долго, да, риск был велик, да, я мог потерять всё в один момент, да, я очень редко появлялся дома и часто ночевал на разборке, и да, твоя мама пару раз хотел уйти от меня из-за этого. Но, в конце концов, риск был оправдан.

– Ну и история, – выдохнул я.

– Суть-то в чём. Я просто хотел сказать тебе, что ничего невозможного нет. И если ты хочешь чего-то, то ты сделаешь это. Именно поэтому я ставлю перед тобой задачу принести мне самую сырую наработку через полгода. Я не прошу тебя предоставлять готовый продукт, не прошу запускать своё производство. Нет, просто докажи, что действительно хочешь этого на столько, что готов разочаровать собственную мать, уйдя из дома. И если ты это докажешь, если покажешь, что это то, ради чего ты готов уйти из дома в четырнадцать лет, то я без всяких раздумий отпущу тебя куда угодно.

Не ожидал я, конечно, что отец способен на такое – отпустить четырнадцатилетнего на произвол судьбы. Да, предпосылки для этого были, и немало, но ведь каждый родитель должен понимать, что четырнадцатилетний ребёнок – это всё ещё ребёнок, которого нельзя просто взять и отпустить. Но! Но какого хрена я вообще возмущаюсь? Неужели я сам не хотел этого?

С другой-то стороны, если хорошенько всё обдумать, то отец ведь прекрасно понимает, что делает. Или нет? Короче говоря, понятия не имею, что твориться у него в голове, но тот факт, что он готов отпустить меня из дома, не может не радовать. Грех жаловаться и задаваться тупыми вопросами по типу: «а зачем он это делает?», когда я сам этого хотел. Что изменилось теперь? То, что я не ожидал такого поворота? Не думал, что всё будет так просто? А разве всё так просто? Ни фига подобного. Теперь мне за полгода надо изобрести сырую версию электродвигателя. Мне – четырнадцатилетнему пацану, только-только отпросившемуся из дома. Ну не абсурд ли? Конечно, абсурд. Но именно этим мне и нравится эта реальность!

Тем, что в ней возможно всё!