Второй шанс

Часть 3

Аластор уже приближался к горгулье, когда его догнали Фред и Джордж Уизли. Они держались настороженно, но были вдвоём, а не всем курсом в построении типа «свинья», что уже заинтересовало старого аврора.

— Декан, не надо…

— …туда в одиночестве, — сказали близнецы в своей обычной манере.

— Почему?

— Память сотрёт, — спокойно ответил один из близнецов. — У нас многие кое-чего вспомнили, когда нас поубивали.

— Предлагаете ходить со всем факультетом?

— Можем и втроём…

— Нет уж, подождёт Альбус, — сказал Аластор, разворачиваясь в обратную сторону с колотящимся сердцем и слепой яростью, которая поднималась из глубины души. — Пойду, лучше со Снейпом побеседую, а то будут трупы.

— Один труп.

— Но будет.

— Вот и не надо нам тут трупов, — заключил Грюм, отправляясь в подземелья.

Рыжие близнецы отправились следом, не особо спрашивая своего декана. Отношение к Снейпу было у них сложным, но, в отличие от Поттера, они вполне могли пережить присутствие зельевара без того, чтоб проклясть его повеселее, в конце концов зельевар не убивал директора в их присутствии. А учитывая отношение к директору…

В этот раз первое сентября выпало на пятницу, сегодня была суббота и занятий не было. Северус Снейп по такому поводу находился в кабинете и за стаканом коньяка размышлял об изменившемся Поттере. Точнее, о том, как себя вести, потому что такого он ещё не видел. Можно сказать, что зельевар испытывал когнитивный диссонанс из-за чувства опасности, которое буквально излучали перераспределившиеся дети.

В дверь постучали, после чего она распахнулась. На пороге стоял ненавистный Грюм. Северус крайне негативно относился к аврорату, а уж к Аластору и подавно, потому зельевар скривился, готовясь сказать что-то едкое, но сразу поймал беспалочковое «силенцио» и «инкарцеро», оставаясь в той же позе за столом.

— Снейп. У меня нет ни времени, ни желания слушать твои ядовитые комментарии. Я тебе скажу один раз и навсегда — если хочешь дожить до того момента, когда тебя сожрёт Нагайна, не трогай «ветеранов» и особенно Поттера. Дети тебя и так с трудом переносят. Кивни, если понял.

Северус медленно кивнул. Он находился в состоянии, близком к ярости, но говорить не мог, хотя очень хотел проклясть Грюма. На данный момент ему гораздо интереснее было бы узнать, откуда старый аврор знает, как зовут змею Господина? В этот момент Аластор снял заклинания, готовясь уходить.

— Да как ты смеешь! Я их всех выкину из школы! — закричал не сдержавшийся Снейп.

— Северус, помолчи и подумай. Это не малыши, и, скорее, это они тебя выкинут из школы, чем ты их. Они только что из боя — и двух суток не прошло…

— Грюм, где они взяли этот бой? Кто соплякам бы позволил… — начал зельевар.

— Обет, Снейп, дай мне обет о том, что никому и никогда.

— Да пошёл ты!

— Если они тебя убьют, Снейп, я просто помогу спрятать тело, понял? — посмотрел Грюм в глаза Северусу и мысленно послал ему одно из самых жутких воспоминаний, увиденных в Омуте.

На миг зельевар уцепил в сознании аврора картинку, не само воспоминание даже, а отголосок его. Кусочек боя, страшного боя, подростки против оборотней и Пожирателей. Просто кусочек картинки, застывшее воспоминание, что ударило посильнее всех слов, сказанных ранее.

— Обдумай всё это, Снейп, и реши, что ты будешь делать дальше, — сказал на прощание Аластор, оставив декана Слизерина одного.

— Амелия, мне нужно с тобой поговорить, — Аластор Грюм аппарировал в Министерство, ему срочно нужны были союзники, потому что если «ветераны» начнут решать проблему Дамблдора, то школу не отстроят, да и трупов будет много, эти сдерживаться не будут.

— Аластор, что случилось? — Амелия Боунс умела различать оттенки настроения старого соратника.

— Случилось… Омут есть? — Женщина в ответ кивнула, всё ещё не понимая, что такого серьёзного случилось в волшебном мире, что этот параноик так… зол. Даже не зол, а в бешенстве. — Позови кого-то из невыразимцев, только пусть клятву даст, что не служит Тому-кто… ну ты поняла.

Амелия давно не видела Грюма в таком состоянии. Перед ней был не колченогий параноик, а боевой офицер, готовый к схватке. Собранный, внимательный и говорящий исключительно по делу. Поэтому она выполнила всё, о чём он просил, доверившись одному из лучших сотрудников Отдела Тайн, с которым она в своё время училась в Хогвартсе.

— Клянусь, что не служу ни Дамблдору, ни Волдеморту, — произнёс Грюм, подняв палочку, за ним повторили и собравшиеся вокруг Омута памяти.

— То, что вы увидите — это далеко не всё, но даже этого достаточно, чтобы понять… Эти воспоминания я разделил на три части, потому что смотреть их физически тяжело. Прошу…

И они погрузились в Омут. Вновь перед глазами замелькали истории стремительно взрослеющих детей, которые были вынуждены бороться сами. Потому что взрослые их бросили. Потому что одному хотелось манипулировать, а другому — убивать. Потому что те, которые обязаны были защитить — кто бесславно погиб, а кто забился в щель и надеялся, что его не коснётся, а в это время долгих три года дети боролись. От первых шагов до боевого слаживания, от мелких боёв до битвы. Всё было в этих воспоминаниях — потери, обретения, горечь поражений и радость побед. Боевой путь подростков, воюющих не потому, что взрослые погибли, а потому, что больше некому.

Амелия вывалилась из Омута первой, упав на кресло, не в силах видеть того, как малышка Сью падает, сражённая «авадой» предателя, и слышать полный боли крик её мальчика. Когда Аластор выскользнул из воспоминаний, Амелия Боунс рыдала, будучи почти в истерике. Воспоминания о последнем бое подростков смотреть было откровенно страшно… Даже ему.

— Откуда это, Аластор? Как это? Кто?

— Значит, слушайте… Первого сентября прибыл поезд на станцию в Хогсмиде, а дальше появился призрачный поезд, и всё изменилось в одночасье. Что там было точно — я не знаю пока, но в Большой зал Хогвартса входили совсем другие дети. Теперь в школе пять факультетов, и я не знаю, как избежать трупов. Завтра уже начнутся занятия, а они неконтактные. Они ещё там — в бою. Поэтому мне нужна помощь.

— А ты здесь каким боком?

— А я их декан, Мели, — грустно сказал старый аврор.

Воспоминания, воспоминания… Кошмарные сны, отточенные рефлексы, безотчётная реакция… Война остаётся в душе и сердце навсегда. Казалось бы, они живы и могут всё изменить, но почему тогда на глазах девочек слёзы? Почему хмуры мальчики? Отчаянно вцепившись друг в друга, сидят и стоят дети… Чуть не потерявшие друг друга навсегда. И девочки, ещё вчера стоявшие насмерть, мстившие за любимых, плачут. Они выплакивают страх и боль, ужас и отчаяние. Неудержимые рыдания и слёзы, текущие по щекам мальчиков. Это не стыдно, так выходит боль. Но они мальчики, и сквозь слёзы, срывающимися голосами…

— Кэти, не плачь, моя хорошая…

— Герми, всё же хорошо…

— Лави…

— Луна…

— Асти… душа моя…

— Солнышко моё ясное…

Тишина гостиной, только трещит огонь в камине, только слышны редкие всхлипывания и скороговорка тёплых, ласковых слов. Они только сейчас понимают, что можно не бежать никуда, не ждать удара каждую секунду, но это понимает голова, но не принимает сердце. Три долгих года из жизни не вычеркнешь. Завтра — первые уроки, и как они пройдут — Мерлин знает. Как выдержать это? Поможет ли умиротворяющий бальзам? Колин может просто не выдержать, значит, нужно кого-нибудь из старших, чтобы на уроке посидели, ребята привыкли к своим командирам.

Сидят, молча разговаривая друг с другом… Детство кончилось внезапно. И больше всего им хочется тишины и покоя.

— Возлюбленный муж мой, — начала Гермиона, — а может, ну её, эту школу? Сдадим СОВ или ЖАБА какие-нибудь, и гори всё огнем?

— С Дамблдором бодаться не хочешь… — заключил Гарри.

— А что, кто-то хочет? — поинтересовалась девочка.

— Любовь моя, всё зависит от того, что там у нас в контрактах на эту тему написано, — задумчиво ответил Гарри, — но идея богатая.

— Успокойте своих мозгошмыгов, — хихикнула Лаванда, — сдать-то мы всё равно можем.

— Министра удар хватит, — хихикнула Гермиона.

— Главное, чтобы его Поттер не приголубил за всё хорошее, — ответил Драко, — кстати… Можно же через… отца…

— А ты его сможешь не убить? — спросил Невилл, расчёсывающий волосы Полумне. Это было их ритуалом, и дети не собирались от него отказываться.

— Не знаю, — ответил мальчик, в далёком будущем принявший «аваду» от отца, когда тот понял, что единственный сын переметнулся на сторону оборонявшихся.

Драко и не мог поступить иначе. Там была Асти, его Асти, без которой он не представлял себе жизни, нежданно-негаданно ставшая невестой перед их седьмым курсом. Паркинсоны расторгли помолвку, когда Люциуса после их пятого курса посадили в Азкабан, но скользкий тип, каким отец был всегда, смог уломать лорда Гринграсса. Как — это большой вопрос, но факт остаётся фактом: девушка, которая ему нравилась, должна была стать его женой, а заполучить себе в супруги не только «правильную», но и любимую девушку — очень редкое явление в их среде. И сейчас девочка, в том будущем погибшая вслед за любимым, прижалась к нему, будто желая отогреть.

— Ладно, — проговорил Гарри, отрывая Драко от мучительных воспоминаний, — надо с крестражами разобраться, потом морду эту отловить и зачистить.

— А потом? — спросила млеющая под руками Невилла Луна.

— А потом будем просто жить, как мы всегда мечтали. Просто — жить.