Вулкан любви

Глава 17

На этот раз Саманту уже не так напугал поцелуй Слоана. Она таяла в нем медленно, упираясь руками в его твердую грудь и плечи, когда он плотнее привлек ее к себе. Прикосновение его губ, как и в прошлый раз, кружило голову, но жар, растекавшийся по телу, приковывал ее ноги к земле, она теснее прижималась к Слоану.

– О Боже мой, нет… – шептала она, отрываясь от него на секунду, чтобы глотнуть воздуха, и снова замирала с очередным поцелуем. Ее язык ответил на его стремительное проникновение, и она скорее почувствовала, чем услышала его стон, причем с таким же удовольствием, с каким он был исторгнут.

Слоан Толботт хотел ее. В это невозможно было поверить, но она чувствовала, как во время поцелуя он сжимал под шубкой ее талию, скользил руками по бедрам и ягодицам, обнимал все крепче, ласкал ее. Губами и языком она ощущала страстный жар его поцелуя. А тело Слоана лгать не могло.

Сознание того, что он ее убедил, потрясло девушку. Когда ее шапка свалилась с головы и он поцеловал ее за ушком, Саманта уткнулась ему в широкое плечо и попрощалась с жизнью. Он еще теснее прижал девушку к себе и все целовал и целовал вдоль шеи. Ничего подобного она прежде не испытывала. Должно быть, это неприлично, ей казалось, она вот-вот погибнет. Впрочем, Саманта понимала, что происходит, она только не знала, как все это остановить.

– Слоан, не надо… – запротестовала она, когда его руки заскользили вверх, в поисках наиболее чувствительных точек.

– Не надо? – пробормотал он ей на ухо, в то время как его руки уже добрались снизу до ее груди, и она ощутила их восхитительную ласку. – Ты имеешь в виду – не надо останавливаться?

Он знал, что она имеет в виду, но намеренно ее провоцировал. Она должна была ударить его, или наступить ему на ногу, или сделать еще что-нибудь – вместо этого девушка просто прильнула к нему и задохнулась от удовольствия, когда его руки продвинулись наконец на дюйм выше. Одним пальцем он уже ласкал ее сосок, только что скрывавшийся под несколькими слоями ткани, и уже одно это прикосновение пронзило ее до самого лона, как будто эти места были связаны телеграфными проводами.

Не здесь, не так – вот что она имела в виду. Саманта не могла и не хотела его останавливать, но и не хотела, чтобы он овладел ею здесь, в сугробе. На нее станут взбираться, как на кобылу? Ну уж нет! Эта воображаемая картина дала ей силы оттолкнуть его.

Слоан смерил ее взглядом, и пламя в его глазах быстро уступило место смутному изумлению. Он был небрит, и жесткая щетина придавала ему вид разбойника с большой дороги, если не хуже. Эх, садануть бы кулаком в эту его проклятую квадратную челюсть! Но она лишь осторожно провела пальцем по его заросшему лицу.

– Тогда пойдем ко мне?! – полувопросительно-полутребовательно заявил он.

В его лице не чувствовалось никакой нежности, взгляд был непреклонным, как и его слова. Если бы она отказалась, он, несомненно, продолжал бы целовать и целовать ее, пока не превратил в дрожащую массу безвольного студня. Саманта и хотела отказаться – лишь бы он попытался продолжить.

От этой мысли ее губы тронула легкая усмешка. Они слегка припухли от его поцелуев, но она перехватила и голодный блеск в его глазах, смотревших на нее в упор.

– Не выношу, когда женщина так на меня смотрит! – зарокотал он. – Я ощущаю себя каким-то особенно сладким гренком, который к тому же намазан повидлом.

Саманта засмеялась. Она ничего не могла с собой поделать. Он выглядел как медведь, которому отказали в заслуженной порции меда, и при этом еще жаловался, что на него не так смотрят! Слоан насупился, услышав ее смех, отпустил девушку и скрестил руки на груди, взывая к ее разуму.

Она не имела склонности к благоразумию – в том значении слова, которое люди обычно в него вкладывают. Разве это благоразумно – быть женщиной и культивировать мужские повадки? Впрочем, Саманту это устраивало. У нее был какой-то неправильный взгляд на мир, и Толботт собирался этим воспользоваться.

– Вы скорее похожи на дикобраза, чем на гренок с повидлом, – заявила она. – И вы истерзали мне губы. Красные? Как я приду домой с лицом, исцарапанным вашими бакенбардами?

Его угрюмость приобрела скорее изучающий, нежели свирепый характер. Он по-прежнему не приближался к ней, но внимательно всмотрелся в ее лицо, прежде чем ответить.

– Через несколько минут губы побледнеют. Ваша мать посчитает, что вы пробыли на морозе слишком долго.

Саманта машинально запахнула шубку.

– Почему вы так на меня смотрите?

– Ну-у… – он тянул это «ну» так долго, что она засомневалась, ответит ли он вообще. – Вас очень трудно понять. Одна из ваших сестер непременно залепила бы мне пощечину, попытайся я ее поцеловать. Вдовушка Блэк замурлыкала бы как кошка и стала бы ластиться, чтобы получить еще. Эта ваша учительница заныла бы о замужестве. Любой мужчина готов к подобного рода реакциям. Вы же поступаете не так, как другие женщины, но я все же думал, что вы скорее схватите винтовку, чем засмеетесь.

Саманта досадливо пожала плечами.

– Я смеялась не над вами. – Она стерла улыбку и пояснила: – Вернее, над вами, конечно, но что же мне делать, если вы то целуете меня, то – через секунду – рычите? Если я побегу, вы, чего доброго, куснете меня за ногу?

Тень усмешки тронула губы Слоана.

– Возможно. Я мог бы укусить и что-нибудь поинтереснее.

Саманта не собиралась продолжать этот разговор. Он снова смотрел на нее как на очередной завтрак. Или обед. Она повернулась и направилась к поселку.

– Так для чего вы приходили?

– Чтобы вы не слишком раздумывали. Я считал необходимым напомнить о том, что вы можете упустить. – Он зашагал рядом.

– О Господи, вы еще и самодовольный глупец! – бросила она беззлобно. – Вы разговариваете так со всеми вашими женщинами или только я должна терпеть вашу тупость?

Слоан невозмутимо ответил:

– Женщины не беспокоили меня долгие годы. Да они и не стоят того. Большинство из тех, кого я знал, были еще тупее меня. Просто обстоятельства всегда складывались в их пользу, и они знали об этом. Если бы я тратил время на пустую болтовню и ухаживания, они бы ушли с другими – еще до того, как я сообразил бы, чего они хотят.

– Как романтично! – От горечи Саманта поморщилась. В ее душе не было ничего романтического, но его расчетливый метод общения с женщинами не давал ей права расслабляться. Несомненно, она была лишь одной из многих, кого он покорил. Ей неинтересно знать, как много у него побед, поскольку эта бесцеремонность свидетельствовала, что он привык получать желаемое. Он сверкнул глазами.

– Меня не интересует романтика.

Она выставила вперед подбородок и, не отрывая взгляда от дороги, произнесла:

– Я знаю, что вас интересует. Приличным словом это не назовешь.

Он молчал довольно долго – пока обоим стало неловко. В конце концов пожал плечами:

– Мы оба получаем то, что хотим. Потому-то мы и общаемся.

Саманта неприязненно фыркнула:

– Вас, должно быть, ужасно бы разочаровало, если бы я была тем, что вы хотите. А почему не кто-нибудь из сестер? Или вдовушка? Она, вероятно, ничего бы вам не стоила.

– Ваши сестры в обморок упадут, если я прикоснусь к ним. Вдова не удовлетворится только одной ночью. Все это вам известно не хуже, чем мне. Все, что вас интересует, – это приличные слова. У меня таких нет. Мне нужна женщина, и вы удовлетворяете моим требованиям. Вы хотите найти отца, а у меня есть средства сделать это. Выгода взаимна.

– Вы отвратительны! – сказала она с жаром. Так оно и было на самом деле. То, что она согласилась подумать над его предложением, был равно отвратительным. Взаимная выгода раздражала ее еще сильнее. Если бы он сказал, что она была самой загадочной женщиной, какую он встречал когда-либо! Ей хотелось думать о себе как о его единственной желанной женщине. Ерунда какая-то! Он прекрасно разбирался в ситуации. Правда, не добавил, что и она хотела его не меньше. Интересно, из вежливости или не уловил? Поскольку он редко был вежлив, оставалось думать, что он просто не осознавал, что она чувствовала.

– Моя мать не позволит мне поехать с вами. – Она избегала болезненной темы и заменяла ее более приемлемой.

– Вам сколько? Двадцать пять? Вы вольны ехать куда угодно. Вы просто не хотите рисковать вашими взаимоотношениями.

Саманта поморщилась:

– Ну хорошо. Я не хочу рисковать нашими взаимоотношениями. Я хочу найти отца, но не хочу взамен терять мать.

– Я поговорю с ней.

Она ждала, что он скажет что-нибудь еще, но он, по-видимому, считал, что разговор окончен. Боже мой, но ведь этот человек – просто самодовольный осел! Она почти не сомневалась, что мать прогонит его. Почти. Ее очень взволновала возможность найти отца и пугало неизведанное.

Саманта больше ничего не спрашивала, и Толботт молчал. Не проронив ни слова, вечные соперники вернулись в поселок. Они определенно не походили ни на влюбленную парочку, ни на добрых друзей, возвращавшихся с охоты. Между ними не было абсолютно ничего, кроме этого безумного торга, который они сами себе выдумали. Саманта теперь пыталась убедить себя, что он не сулит ей никакой выгоды, но Слоан своим присутствием мешал ей. Пока он был рядом, ей хотелось без конца ощущать его поцелуи, хотелось большего! От этой мысли она вмиг вспыхнула.

Он же, случайно взглянув на нее, увидел эти залитые краской щеки, и тень улыбки пробежала по его губам. Вряд ли в ее возрасте Саманта была девственна, но, несомненно, она не так опытна, как вдова. Война многое изменила в женщинах Юга. Ему вдруг очень захотелось узнать, что за мысли проносятся сейчас в ее голове, но он тут же осадил себя. Чем меньше он о ней знает, тем проще будет потом.

– О нежелательных последствиях можете не беспокоиться. У меня достаточно опыта в предупреждении беременности.

Краска на ее щеках стала гуще, но она коротко кивнула.

– Пожалуй, лучше поторопиться – как раз самый безопасный период месяца. Отец читал медицинские руководства, и мои родители следовали предписаниям. Близнецов они не планировали, но возрастная разница между нами выдержана точно по расчету.

Слоан про себя выругался. Было ли что-нибудь, в чем не разбирался этот чертов Нили?! Неужели делился опытом со своей эксцентричной дочерью? Тем не менее наверняка никогда бы не стал рассказывать об этом двойняшкам.

– Отлично. Завтра вас устроит? Она недоверчиво покосилась.

– Одна ночь – и после этого вы отправите человека на поиски отца?

– Скажем точнее – двадцать четыре часа. Мне этого достаточно. – Слоан произнес это как ни в чем не бывало, но сердце его забилось сильнее. Он готов был затащить ее в постель прямо сейчас.

Кровь отлила от ее щек. Она побледнела как мел, когда кивнула в знак согласия.

– Двадцать четыре часа. Вряд ли это возможно, но если вы так считаете…

– Я так считаю. – Уже у самой асиенды он придержал ее за локоть. – Ступайте и поиграйте с виноградной лозой. Я пока поговорю с вашей матерью.

Уходить Саманта не хотела. Интересно, как он уговорит мать отпустить одну из своих дочерей неизвестно куда? Но увидев, как заиграли желваки на лице Слоана, девушка поджала губы и пошла прочь.

Слоан направился в дом. Поскольку Нили превратили гостиную в ресторан, люди входили и выходили оттуда когда им вздумается. Он нашел в помещении двух своих людей; они поглощали суп с таким видом, будто никогда не ели ничего подобного. Он почувствовал голодное урчание в желудке и в душе согласился, что хорошая пища никогда не повредит. Но сначала надо сделать дело.

Он пересек комнату и прошел по коридору на кухню. Женщина, которую он там застал, посмотрела на него с неприязнью, потом, узнав, откинула прядь со лба.

Слоан не утруждал себя предисловиями.

– Мы с Самантой отправляемся завтра вниз, в Арипозу, на поиски ее отца.

В глазах Элис Нили читался немой укор за небритое лицо, грязную обувь, неглаженую одежду и общее неряшество. Он не позаботился переодеться во что-либо чистое после работы на заднем дворе, и теперь она дала ему почувствовать всю греховность его замыслов прежде, чем ответила:

– Саманта знает об этом?

Он едва не рассмеялся ее тону: она доверяла ему не больше дочери. Он просто коротко кивнул:

– Мы договорились.

Она поджала губы, выражая полнейшее неодобрение, но сказала только одно:

– Вы оба взрослые люди. Я не вправе вас останавливать.

Он давно позабыл, что значит иметь мать, которая одним только взглядом может сделать человека на два дюйма ниже. Элис Нили всем своим видом выражала гораздо больше, чем словами. Если хоть один волосок упадет с головы дочери, ему не поздоровится. Но она никогда не узнает того, о чем Саманта не захочет рассказать, так что можно не беспокоиться.

– Я привезу ее обратно, как только мы что-нибудь узнаем.

– Не сомневаюсь, – сказала Элис сухо, – только хотелось бы убедиться, что вы не исчезнете потом на девять месяцев, чтобы не отвечать за последствия.

– Никаких последствий не будет. Вы правильно воспитали дочь.

«Во всяком случае, для меня», – подумал он. Словно прочитав его мысли, она покачала головой.

– Я воспитала дочерей так, чтобы они знали, чего хотят. Вам лучше знать, чего хотите вы.

И отвернувшись к своим кастрюлям, старшая Нили дала понять, что он свободен.

Решив, что он отнюдь не голоден, Слоан покинул асиенду. Прощальные слова Элис Нили прозвучали как предвестники судьбы. Ему лучше знать, чего он хочет. Конечно, Толботт знал, чего хотел! Чистую, приличную женщину, без всяких предубеждений – вот чего. Слишком уж долго он обманывал свою природу. Как только он освободится от этого наваждения с помощью длинноногой в джинсах, можно будет заняться чем-нибудь еще.

А пока надо подготовиться к спуску. Тут, кстати, есть шанс перехватить убийцу.