Вверх дном

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Что происходило у подножья Килиманджаро в продолжение восьми месяцев этого памятного года

Страна Вамасаи лежит в восточной части Центральной Африки, между занзибарским берегом и областью великих озёр, из которых Виктория-Ньянца и Танганьика являются настоящими внутренними морями. Отрывочные сведения об этой стране сообщили посетившие её англичанин Джонсон, граф Текели и немец — доктор Мейер. Горная страна эта подвластна султану Бали-Бали, её население состоит из тридцати — сорока тысяч негров.

В трёх градусах к югу от экватора высится горная цепь Килиманджаро, вздымающая отдельные свои вершины (между ними — Кибо) на высоту пяти тысяч семисот метров[49]. К югу, северу и западу от этого горного массива лежат плодородные равнины Вамасаи, простирающиеся через область Мозамбика до озера Виктория-Ньянца.

Неподалёку от первых склонов Килиманджаро находится Кисонго — обычная резиденция султана. Эта столица, по правде говоря, похожа просто на большую деревню. Население её — очень даровитое и сообразительное. Под железным игом султана Бали-Бали трудятся и свободные и рабы.

Султан справедливо слывёт одним из выдающихся вождей Центральной Африки, которым до сих пор удаётся избежать английского влияния, или, вернее, английского господства.

В начале января в селение Кисонго прибыли председатель Барбикен и капитан Николь, которых сопровождали всего лишь десять отлично обученных и преданных рабочих. Об их отъезде из Соединённых Штатов знали только миссис Эвенджелина Скорбит и Дж. Т. Мастон. Они отправились из Нью-Йорка на корабле, шедшем к мысу Доброй Надежды, и пересели там на другой корабль, который доставил их в порт Занзибар на острове того же названия. Оттуда тайно зафрахтованное судно переправило их в порт Момбаса на африканском берегу, по ту сторону пролива. В этом порту их уже ожидал отряд воинов, высланный султаном. Сделав около ста миль мучительно трудного пути по местности, то преграждённой лесами и трясинами, то изрезанной руслами высохших рек, они достигли, наконец, резиденции султана.

Ознакомившись с вычислениями Дж. Т. Мастона, Барбикен через одного шведского исследователя, несколько лет прожившего в этой части Африки, тотчас вошёл в деловые сношения с Бали-Бали. Со времени знаменитого путешествия на Луну, отголоски которого дошли и до этой отдалённой страны, султан был горячим поклонником Барбикена и теперь сразу вступил в дружбу с предприимчивым янки. Не раскрывая своей цели, Импи Барбикен легко добился от повелителя Вамасаи разрешения произвести необходимые работы у южного подножия Килиманджаро. За изрядную сумму в триста тысяч долларов Бали-Бали обязался предоставить и нужных рабочих. Кроме того, он дал Барбикену право делать с Килиманджаро всё что угодно. Барбикен мог распоряжаться Килиманджаро по своему произволу, мог срыть все горы, если бы ему захотелось, и унести их с собой, если бы достало силы. Подписав ряд солидных договоров, которые султан считал для себя выгодными, Арктическая промышленная компания вступила во владения этими африканскими горами, как раньше она стала собственницей арктических земель.

Барбикен и его друг встретили в Кисонго самый радушный приём. Два знаменитых путешественника, смело пустившихся в межпланетное пространство, чтобы достичь Луны, внушали султану восхищение, казались ему чуть ли не богами. К тому же Бали-Бали ужасно нравилось, что эти люди собираются производить в его государстве такие таинственные работы. И за себя и за своих подданных, обязанных работать у американцев, он обещал хранить полное молчание. Ни один из негров, под страхом самых мучительных наказаний, не смел даже на день уйти из мастерских.

Вот почему работы были окружены такой тайной, что даже самым ловким сыщикам Америки и Европы не удалось проведать о них. Если эта тайна и была под конец обнаружена, то, во-первых, из-за того, что султан ослабил строгости по окончании работ, а во-вторых, из-за того, что предатели и болтуны всюду найдутся даже среди негров. Тут занзибарский консул Ричард Траст и пронюхал о том, что творилось у гор Килиманджаро. Но тогда, 13 сентября, нечего было надеяться помешать Барбикену: было уже слишком поздно.

Но почему же работы Барбикена и К° происходили в Вамасаи? Барбикен выбрал это место прежде всего потому, что, ввиду своего расположения в малоисследованной части Африки и своей отдалённости от мест, обычно посещаемых путешественниками, оно было удобно для выполнения этого замысла. Кроме того, горы Килиманджаро по своему расположению и по плотности породы удовлетворяли всем требованиям его предприятия. И, наконец, здесь имелись необходимые ископаемые, а условия добычи были особо благоприятны.

За несколько месяцев до своего отъезда из Нью-Йорка председатель Барбикен как раз узнал от упомянутого шведского путешественника, что у подножия горной цепи Килиманджаро железо и каменный уголь встречаются в изобилии на самой поверхности земли. Незачем было ни пробивать шахты, ни определять залегания угольных пластов в глубине земли. Угля и железа там было даже больше, чем требовалось по расчётам, только нагнись и поднимай. Поблизости от горы имелись богатейшие залежи селитры и железного колчедана, необходимого для производства мели-мелонита.

Председатель Барбикен и капитан Николь, как уже говорилось, привезли с собою только десяток опытных рабочих. Зато на них вполне можно было положиться. Эти рабочие должны были руководить десятью тысячами негров, предоставленных в их распоряжение султаном Бали-Бали. Им-то и выпало на долю изготовить чудовищную пушку и не менее чудовищный снаряд.

Через две недели после приезда Барбикена и его товарища в Вамасаи у южного подножья Килиманджаро были выстроены три обширных помещения — одно для отливки пушки, другое для отливки снаряда и третье для производства мели-мелонита.

Прежде всего как председатель Барбикен решил задачу отливки орудия столь громадных размеров? Это сейчас будет объяснено, и тогда станет ясно, что последняя надежда на спасение, которая держалась на сомнении в возможности соорудить такую пушку, исчезла для обитателей земного шара.

Действительно, отлить орудие, по объёму в миллион раз превосходящее двадцатисемисантиметровую французскую пушку, — дело, превышающее человеческие силы. Значительные трудности представляет собою даже сооружение сорокадвухсантиметровых пушек, при снарядах в семьсот восемьдесят килограммов, с затратой двухсот семидесяти четырёх килограммов пороха на заряд. Но Барбикен и Николь и не собирались сооружать такую пушку. Им не нужна была ни пушка, ни мортира, — они намеревались просто пробуравить в толще Килиманджаро галерею, своего рода шахту. Такая шахта, такой огромный туннель, разумеется, с успехом мог заменить металлическое орудие, гигантскую «Колумбиаду», соорудить которую было бы очень трудно и дорого, так как для предотвращения всякой возможности взрыва пришлось бы придать стенкам ствола невероятную толщину. Барбикен и К° с самого начала предполагали выполнить свой проект именно таким образом, а если в записной книжке Дж. Т. Мастона упоминалась пушка, то лишь потому, что за основу вычислений было принято двадцатисемисантиметровое орудие.

Место выбрали на высоте ста футов по южному склону хребта, у подножия которого лежала бескрайняя равнина. Здесь ничто не могло препятствовать полёту снаряда, когда он вырвется из «ствола», просверлённого в толще Килиманджаро.

Долбить туннель надо было соблюдая чрезвычайную точность, а работа требовала тяжкого труда. Но Барбикен сумел быстро изготовить свёрла, представлявшие собой довольно простой инструмент: они приводились в действие сжатым воздухом, для производства которого применялась сила мощных горных водопадов. В скважины, пробуравленные свёрлами, закладывался затем мели-мелонит. Только при помощи этого сильнейшего взрывчатого вещества и взлетали на воздух скалы, образованные из необычайно твёрдой породы — сиенита, в состав которого входят полевой шпат и роговая обманка. Впрочем, эта твёрдость была кстати: ведь скале предстояло выдержать огромное давление расширяющихся при взрыве газов. Но при высоте и ширине горной цепи Килиманджаро можно было не опасаться образования трещин или расщелин.

И вот тысячи работников, под началом десяти мастеров и под общим надзором самого Барбикена, взялись за дело так усердно и умело, что работа была закончена меньше чем в полгода.

Галерея имела двадцать семь метров в диаметре и уходила на шестьсот метров в глубину. Так как снаряд во избежание потери силы взрывных газов должен был пройти по совершенно гладкому стволу, то внутри галереи была сделана литая полированная облицовка.

По правде сказать, всё это было гораздо трудней соорудить, чем знаменитую «Колумбиаду», в городе Мун-Сити, из которой был выпущен на Луну алюминиевый снаряд. Но разве есть что-либо невозможное для современных инженеров?

Пока в толще Килиманджаро сверлили галерею, во второй мастерской люди тоже не сидели сложа руки: там одновременно изготовлялись и металлическая облицовка галереи и огромный снаряд, а сделать его значило отлить цилиндро-коническое тело весом в сто восемьдесят миллионов килограммов, то есть в сто восемьдесят тысяч тонн.

Разумеется, нечего было и пытаться отлить такой снаряд целиком. Его отливали отдельными частями по тысяче тонн каждая и одну за другой подвозили к отверстию галереи, где укладывали перед камерой, предварительно наполненной мели-мелонитом. Скреплённые между собой болтами, эти части образовали цельный снаряд, который мог легко скользнуть по каналу галереи.

Во вторую мастерскую необходимо было доставить около четырёхсот тысяч тонн руды, семьдесят тысяч тонн известкового флюса и четыреста тысяч тонн жирного каменного угля, который после переработки в коксовальных печах дал бы двести восемьдесят тысяч тонн кокса. Так как угольные пласты находились поблизости от Килиманджаро, всё дело сводилось почти к одной доставке.

Пожалуй, наибольшую трудность представляло сооружение доменных печей для выплавки руды. И тем не менее к концу месяца были готовы десять доменных печей высотою в тридцать метров и производительностью в сто восемьдесят тонн в день. За сто рабочих дней они должны были дать сто восемьдесят тысяч тонн.

В третьей мастерской, где изготовляли мели-мелонит, работа велась успешно и в такой тайне, что состав этого взрывчатого вещества и по сей день не удаётся определить окончательно.

Одним словом, всё шло гладко. С большим успехом эти работы нельзя было бы выполнить даже на заводах Крезо, Кайля, Индрета, Сейна, Биркенхеда, Вулвича и Кокерилла. На каждые триста тысяч франков, затрачиваемых на работы, приходился едва один несчастный случай.

Разумеется, султан был в восторге. Он с неутомимым вниманием следил за работой. Можно себе представить, как рвение верноподданных подгонялось присутствием его грозного величества.

По временам, когда Бали-Бали спрашивал, чего ради ведутся работы, Барбикен отвечал:

— Ради того, чтобы изменить лицо мира!

— И упрочить за султаном Бали-Бали неувядаемую славу меж государями Восточной Африки! — прибавлял капитан Николь.

Нечего и говорить, как это льстило гордости повелителя Вамасаи.

К 29 августа работы были полностью закончены. Шестисотметровая галерея на всём протяжении была облицована полированной сталью. В глубине канала заложили две тысячи тонн мели-мелонита, к которому протянули провод от взрывателя. Затем лежал снаряд длиною в сто пять метров. За вычетом места, занимаемого взрывчатым веществом и самим снарядом, последнему оставалось пройти до самого жерла ещё четыреста девяносто два метра, и этим обеспечивалось его полезное действие под влиянием напора расширившихся газов.

Далее возникал вопрос — вопрос из области чистой баллистики: не отклонится ли снаряд от траектории, назначенной для него в вычислениях Дж. Т. Мастона? Никоим образом! Вычисления были точны. Они указывали, насколько снаряд должен отклониться к востоку от меридиана Килиманджаро из-за вращения Земли вокруг своей оси, и определили форму гиперболической кривой, которую он опишет вследствие своей огромной начальной скорости.

Второй вопрос: будет ли снаряд видим во время полёта? Нет, не будет видим, потому что, вырвавшись из галереи, он погрузится в тень, отбрасываемую Землёй, и, кроме того, при небольшой высоте полёта его скорость будет слишком велика. Когда же он выйдет на освещённое пространство, то не будет заметен даже в самый мощный телескоп, так как его размеры слишком малы для этого. Не виден он будет и позже, когда, разорвав узы земного притяжения, станет вечно вращаться вокруг Солнца.

Барбикен и капитан Николь, безусловно, могли гордиться делом, которое они таким образом довели до самого конца.

Зачем не было здесь Дж. Т. Мастона? Он полюбовался бы прекрасным выполнением этой работы, выполнением, достойным тех точных расчётов, которые легли в её основу. Зачем он будет находиться так далеко-далеко, когда ужасный взрыв отзовётся эхом по всей Африке до крайних её пределов?

Вспоминая о Дж. Т. Мастоне, его друзья и не подозревали, что секретарь Пушечного клуба, бежав из балтиморской тюрьмы, не смел показаться в Баллистик-коттедже и вынужден был скрываться, спасая свою драгоценную жизнь. Они и не предполагали, до какой степени общественное мнение было возбуждено против инженеров Арктической промышленной компании, не знали, что, попадись они только, их зверски убили бы, четвертовали, сожгли на медленном огне. Поистине, счастье, что их выстрел будут приветствовать только клики одного африканского племени!

— Наконец-то! — сказал капитан Николь Барбикену, когда вечером 22 сентября они гордо взирали на завершённую работу.

— Да… Наконец-то!.. Уф! — И Барбикен с облегчением вздохнул.

— А если бы пришлось начинать сызнова?

— Ну что ж… Мы начали бы сызнова!

— Какая удача, — сказал капитан Николь, — что у нас есть этот чудесный мели-мелонит!

— Его одного достаточно, чтобы прославить ваше имя, Николь!

— Без сомнения, Барбикен, — скромно ответил капитан Николь. — Но знаете ли вы, сколько галерей пришлось бы пробуравить в склоне Килиманджаро ради той же цели, если бы у нас был только пироксилин, вроде того, который отправил наш снаряд на Луну?

— Не знаю, Николь.

— Сто восемьдесят галерей, Барбикен.

— Ну что ж! Мы пробуравили бы их, капитан!

— И понадобилось бы сто восемьдесят снарядов весом в сто восемьдесят тысяч тонн каждый!

— И мы тоже отлили бы их, Николь!

Вот и попробуйте убедить людей такого закала! Уж если эти артиллеристы облетели вокруг Луны, то они способны решительно на всё!

В тот же самый вечер, за несколько часов до срока, назначенного для выстрела, пока Барбикен и Николь занимались взаимными поздравлениями, Альсид Пьердэ в своём кабинете в Балтиморе вдруг яростно завопил, как настоящий краснокожий. Выскочив из-за стола, заваленного листами, исписанными алгебраическими формулами, он закричал:

— Мошенник Мастон! Ах, скотина! Ну заставил он меня посидеть над своей задачей! И как мне это раньше не пришло в голову! Клянусь косинусом! Если бы только знать, где он сейчас, я пригласил бы его поужинать, и мы выпили бы по бокалу шампанского как раз в ту минуту, когда будет палить его всесокрушающая махина!

Альсид Пьердэ испустил ещё несколько диких воплей, словно выиграв партию в вист, и прибавил:

— Нет, старик был не в себе, когда рассчитывал свою килиманджарскую пушку!.. А ведь это — условие sine qua non[50] или sine canon[51], — как говаривали у нас в школе.