Вверх дном

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой Барбикен говорит только то, что считает нужным сказать

Двадцать второго декабря акционеры «Барбикена и К°» были приглашены на общее собрание. Нечего и говорить, что местом собрания были залы Пушечного клуба, в особняке на Юнион-сквере. По правде говоря, даже самый сквер едва вместил бы густую толпу собравшихся акционеров. Но нельзя же было устраивать собрание на одной из площадей Балтиморы, на открытом воздухе, когда ртутный столбик показывал десять градусов ниже точки замерзания.

Обширный зал Пушечного клуба, — читатели его, вероятно, не забыли, — обычно был уставлен всевозможными орудиями, имеющими отношение к благородной профессии членов клуба. Это был настоящий артиллерийский музей. Даже стулья и столы, кресла и диваны напоминали своей причудливой формой смертоносные орудия, переправившие в лучший мир немало порядочных людей, затаённой мечтой которых было умереть своей смертью.

Но в тот день из зала пришлось убрать все лишние вещи: Импи Барбикен вёл на этот раз собрание, посвящённое отнюдь не воинственным, а мирным, промышленным целям. Для многочисленных акционеров, съехавшихся со всех концов Соединённых Штатов, освободилось немало места. Но всё-таки и в большом зале и в других, к нему примыкающих, была теснота, давка, а длинная очередь ко входу тянулась до середины Юнион-сквера.

Первые места, разумеется, занимали члены Пушечного клуба, первыми подписавшиеся на акции новой Компании. Издали можно было различить торжествующие лица полковника Блумсбери, Тома Хэнтера с деревянными ногами и непоседливого Билсби. Для миссис Эвенджелины Скорбит заранее приготовили удобное кресло; внеся за арктическую недвижимость больше других, она по праву могла восседать рядом с самим председателем Барбикеном. В шумной толпе, теснившейся в зале со стеклянным потолком, виднелось изрядное количество женщин всех сословий, в нарядных шляпках с пёстрыми цветами, экстравагантными перьями и разноцветными лентами.

Огромное большинство акционеров, явившихся на это собрание, в сущности, были не только сторонниками, но и личными друзьями Барбикена и других заправил Компании.

Правда, занимая специально отведённые им места, на собрании присутствовали и европейские делегаты — швед, датчанин, голландец, англичанин и русский. Они явились сюда, так как каждый из них подписался на известное количество акций и получил право решающего голоса. Выказав полное единодушие, когда дело шло о покупке арктической области, они теперь не менее единодушно собирались издеваться над теми, кому удалось купить её. Легко представить, какое жгучее любопытство вызывала в них предстоящая речь Барбикена. Уж, наверное, его речь прольёт свет на то, каким способом надеется он проникнуть к Северному полюсу. А ведь проникнуть туда — ещё трудней, чем разрабатывать на полюсе угольные месторождения! Если найдётся в его речи, к чему придраться, Эрик Бальденак, Борис Карков, Якоб Янсен и Ян Харальд не задумаются попросить слова. А майор Донеллан, по подсказке Дина Тудринка, намеревался опровергать все доводы своего соперника.

Было восемь часов вечера. Свет электрических ламп заливал зал, гостиные и площадку перед домом Пушечного клуба. С того мгновения, как публика, осаждавшая двери, ворвалась внутрь, в доме стоял непрестанный гул разговоров. Но всё смолкло, как только было объявлено, что члены правления прибыли.

На задрапированных подмостках, за ярко освещённым столом, покрытым тёмным сукном, появились председатель Барбикен, секретарь Дж. Т. Мастон, их друг капитан Николь. В зале раздалось троекратное «ура», подкреплённое криками: «Гип! Гип!» По соседним улицам прокатились приветствия.

Дж. Т. Мастон и капитан Николь торжественно, в сиянии своей славы, заняли места за столом.

Председатель Барбикен, оставшийся стоять, сунул левую руку в карман, а правую заложил за вырез жилета и так начал свою речь:

— Владельцы и владелицы акций! Правление Арктической промышленной компании пригласило вас в залы Пушечного клуба, чтобы сделать важное сообщение.

Вы уже знаете из газет, что наша Компания поставила своей целью разработку угольных залежей в арктических областях, концессию на которые нам предоставило федеральное правительство. Эти владения, приобретённые с публичных торгов, являются вкладом собственников в то дело, о котором идёт речь. Средства, поступившие в их распоряжение в результате подписки, закрытой одиннадцатого декабря, позволяют организовать предприятие, которое сулит нам прибыли, ещё небывалые ни в торговле, ни в промышленности.

Здесь речь оратора была прервана одобрительными возгласами.

— Вам небезызвестно, — продолжал председатель, — что привело нас к уверенности в существовании около полюса богатых каменноугольных пластов. Возможно, что околополярные области богаты также и бивнями ископаемых мамонтов. Данные, приводимые в мировой прессе, не позволяют сомневаться в наличии полярных угольных месторождений.

А ведь каменный уголь есть основа всей современной промышленности. Не говоря уже об использовании угля или кокса в качестве топлива и его роли в производстве пара и электричества, можно указать, что из него получают самые разнообразные продукты, например, краски — краповую, индиго, фуксин, кармин; ароматические вещества, заменяющие ваниль и горький миндаль, таволгу, гвоздику, винтёр-грин, анис, камфору, тимол и гелиотроп; а также и пикраты, салициловую кислоту, нафтол, фенол, антипирин, бензин, нафталин, гидрохинон, таннин, сахарин, асфальт, дёготь, смазочные масла, лаки, цианистые соединения, горечи и так далее.

Окончив эти перечисления, председатель перевёл дыхание, как запыхавшийся бегун. Затем, набрав побольше воздуха, продолжал:

— Совершенно очевидно, что из-за чрезмерного расходования каменного угля месторождения, хранящие это драгоценнейшее вещество, будут исчерпаны в довольно короткий срок. Не пройдёт и пятисот лет, как эксплуатируемые в настоящее время залежи будут опустошены…

— Даже трёхсот! — крикнул кто-то из присутствующих.

— Двухсот! — закричал другой.

— Скажем: в более или менее близком будущем, — продолжал председатель Барбикен, — и постараемся открыть новые места добычи, как если бы уголь должен был истощиться уже к концу девятнадцатого века.

Здесь он сделал остановку, чтобы сильнее возбудить внимание слушателей, и затем объявил:

— А посему, акционеры и акционерши, собирайтесь! Вперёд, за мной, к Северному полюсу!

Все в самом деле стали подниматься, готовые схватиться за чемоданы, как будто председатель Барбикен уже показывал им корабль, отходящий в арктические области.

Однако едкое замечание, сделанное пронзительным голосом майора Донеллана, сразу остановило этот первый порыв, — порыв столь же пылкий, сколь и безрассудный.

— Но прежде чем отчаливать, — спросил он, — я хочу узнать, как нам попасть на полюс? Вы предполагаете ехать морем?

— Ни морем, ни сушей, ни по воздуху, — спокойно ответил председатель Барбикен.

И слушатели уселись, охваченные вполне понятным любопытством.

— Вам, конечно, известно, — заговорил оратор, — какие попытки предпринимались с целью добраться до этой недосягаемой точки земного шара. Всё-таки мне придётся вкратце напомнить о них. Этим мы только воздадим должное отважным пионерам, и тем, кто остался в живых, и тем, кто погиб, не вынеся сверхчеловеческих трудностей путешествия.

По рядам слушателей, независимо от их национальности, пронёсся гул единодушного одобрения.

— В тысяча восемьсот сорок пятом году, — заговорил председатель Барбикен, — англичанин сэр Джон Франклин отправляется в своё третье путешествие с намерением достичь полюса. Экспедиция, в составе кораблей «Эребус» и «Террор», углубилась далеко в северные края, но больше о ней не было вестей.

В тысяча восемьсот пятьдесят четвёртом году американец Кейн и с ним лейтенант Мортон пускаются на поиски Джона Франклина. Правда, они возвратились живыми из этой экспедиции, но их корабль погиб.

В тысяча восемьсот пятьдесят девятом году англичанин Мак-Клинток находит документ, из которого явствует, что никого из отплывших на «Эребусе» и «Терроре» больше нет в живых.

В тысяча восемьсот шестидесятом году американец Хэйс покидает Бостон на шхуне «Соединённые Штаты», переходит восемьдесят четвёртую параллель и в тысяча восемьсот шестьдесят втором году возвращается, не будучи в состоянии пройти дальше к северу, несмотря на героические усилия, проявленные им и его спутниками.

В тысяча восемьсот шестьдесят девятом году капитаны Колдервей и Хегеман, оба немцы, отплывают из Бремерхафена на «Ганзе» и «Германии». «Ганза», раздавленная льдами, затонула немного ниже семьдесят первого градуса северной широты, а экипаж спасся благодаря шлюпкам, на которых моряки добрались до гренландских берегов. «Германии» повезло больше, но она вернулась в Бремерхафен, не дойдя даже до семьдесят седьмой параллели.

В тысяча восемьсот семьдесят первом году капитан Холл отплыл из Нью-Йорка на пароходе «Полярис». Через четыре месяца, во время трудной зимовки, этот храбрый моряк пал жертвой перенесённых лишений. Годом позже «Полярис», увлечённый айсбергами, потерпел крушение среди дрейфующих льдин, не перейдя восемьдесят второго градуса северной широты. С борта корабля сошли восемнадцать человек под начальством лейтенанта Тайзона; отдавшись на волю арктических течений, они на льдине достигли материка; тринадцать человек с «Поляриса» так и не были найдены.

В тысяча восемьсот семьдесят пятом году англичанин Нейрз покидает Портсмут с кораблями «Бдительный» и «Находка». Во время этой прославленной экспедиции экипажи кораблей расположились на зимовье между восемьдесят второй и восемьдесят третьей параллелями. Капитан Маркэм, продвигаясь к северу, остановился, не дойдя всего четырёхсот миль до полюса. Так далеко не заходил ещё никто.

В тысяча восемьсот семьдесят девятом году наш великий соотечественник Гордон Беннет…

При словах «великий соотечественник», относившихся к владельцу газеты «Нью-Йорк геральд», собрание разразилось троекратным громовым «ура».

— …снарядил «Жанетту» и доверил её командиру Делонгу, происходившему из французской семьи. «Жанетта» отплывает из Сан-Франциско с тридцатью тремя моряками и проходит по Берингову проливу; затёртый льдами на широте острова Геральда, корабль затонул около острова Беннета, почти у семьдесят седьмой параллели. Единственной возможностью спасения для моряков было направиться к югу на шлюпках, уцелевших при крушении, или идти по ледяным полям. Бедствия их преследуют. Делонг умирает в октябре, многие из его спутников погибают подобно ему, и только двенадцать человек возвратились из этой экспедиции.

Наконец в тысяча восемьсот восемьдесят первом году американец Грили отплывает на пароходе «Протеус» из порта Сент-Джонс в Ньюфаундленде; его цель — устройство постоянного лагеря в бухте Леди-Франклин на Земле Гранта, немного южнее восемьдесят второй параллели. Там основывается Форт-Конгер. Оттуда смелые зимовщики исследуют западную и северные стороны бухты. В мае тысяча восемьсот восемьдесят второго года лейтенант Локвуд и его спутник Брэнард добираются до восьмидесяти трёх градусов тридцати пяти минут северной широты, пройдя на несколько миль дальше капитана Маркэма.

Севернее не заходил никто и по сей день. Это Ultima Thule[33] околополярной картографии.

В честь американских исследователей снова раздалось «ура», перебиваемое криками: «Гип, гип!»

— Но, — продолжал председатель Барбикен, — кампания окончилась печально: «Протеус» затонул. Двадцать четыре моряка были обречены на ужасные бедствия. Француза доктора Пави и ещё многих постигла смерть. Грили, спасённый в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году кораблём «Фетида», привёз обратно только шестерых своих товарищей. Один из героев-разведчиков, лейтенант Локвуд, тоже погиб, прибавив своё имя к печальному списку погибших в этих краях.

На этот раз слова председателя Барбикена были отмечены почтительным молчанием всего собрания, разделявшего его вполне естественное волнение.

Затем он продолжал дрогнувшим голосом:

— Итак, несмотря на проявленные мужество и терпение, восемьдесят четвёртая параллель так и не была пройдена. Скажу больше: этого нельзя сделать способами, испробованными до сих пор, то есть продвигаясь на кораблях до торосов, а дальше через ледяные поля на санях. Человеку не по силам такие опасности и такие холода[34]. Для завоевания Северного полюса надо избрать другой способ.

Трепет охватил слушателей: оратор, казалось, приближался к самой сущности своей речи, к тайне, раскрытия которой так жадно ожидали все.

— А как вы туда проберётесь? — задал вопрос английский делегат.

— Вы сейчас это узнаете, майор Донеллан, — ответил председатель Барбикен. — А всем нашим акционерам я скажу: вы можете вполне довериться нам, ибо учредители предприятия — это те самые люди, которые осмелились пуститься, в цилиндро-коническом…

— …цилиндро-комическом! — выкрикнул Дин Тудринк.

— …снаряде на Луну…

— И, видно, вернулись обратно ни с чем! — добавил секретарь майора Донеллана, своими неприличными замечаниями вызывая всеобщее яростное возмущение.

Но председатель Барбикен только пожал плечами и твёрдо заявил:

— Да, акционеры и акционерши, не пройдёт и десяти минут, как вы будете знать, что вам делать.

Это заявление было встречено хором восклицаний, словно оратор сказал собравшимся: «Не пройдёт и десяти минут, как вы будете у полюса!»

Барбикен продолжал:

— Прежде всего: является ли этот арктический колпачок материком? Может быть, это просто море и капитан Нейрз справедливо называл его палеокристическим морем, то есть морем древних льдов? На такой вопрос я отвечу: мы этого не думаем.

— Ответ неудовлетворительный, — вскричал Эрик Бальденак. — Тут нельзя говорить «не думаем», тут надо знать наверное.

— Ну что ж? Мы знаем наверное, отвечу я моему вспыльчивому оппоненту. Да, Арктическая промышленная компания приобрела кусок твёрдой земли, а не водный бассейн! Теперь эта земля принадлежит Соединённым Штатам, и никакие европейские государства не смеют заявлять на неё никаких прав.

Ропот на скамьях представителей Старого Света.

— Вот как! Просто лужа! Лоханка с водой, которой нам, однако, не опорожнить, — снова воскликнул Дин Тудринк.

Коллеги тотчас бурно поддержали его.

— О нет, — горячо перебил Барбикен. — Там есть материк, плоскогорье, которое поднимается, подобно пустыне Гоби в Центральной Азии, на три-четыре километра над уровнем моря. И это легко и убедительно доказывается данными, взятыми из наблюдений над прилегающими землями, простым продолжением которых являются полярные области. Так, во время своих путешествий Норденшельд, Пири и Маагард установили, что Гренландия по направлению к северу всё поднимается. В ста шестидесяти километрах от острова Диско её высота равна уже двум тысячам трёмстам метрам. Учитывая эти наблюдения, а также разные животные и растительные остатки, встречающиеся в недрах вечных льдов, как, например, скелеты мастодонтов, бивни и зубы мамонтов, стволы хвойных деревьев, можно с уверенностью утверждать, что этот материк, когда-то покрытый плодородной почвой, был населён животными, а может быть, даже и людьми. Густые леса доисторической эпохи, погребённые в недрах земли, образовали пласты каменного угля, которые мы сумеем разработать! Да! Вокруг полюса расстилается материк, материк, на который не ступала нога человека и на котором будет развеваться флаг Соединённых Штатов!

Гром аплодисментов.

Когда в отдалённых улицах квартала стихли последние отзвуки рукоплесканий, послышался резкий, лающий голос майора Донеллана.

— Прошло уже семь минут из тех десяти, — говорил он, — которые требуются нам, чтобы добраться до полюса.

— Мы и будем там через три минуты, — хладнокровно возразил председатель Барбикен и продолжал: — Но если наша новая недвижимость состоит из суши и если эта суша приподнята над морем, как мы имеем право думать, путь к ней всё-таки покрыт льдами, заперт айсбергами и ледяными полями. Эксплуатировать наш материк при таких условиях будет трудно…

— Невозможно! — сказал Ян Харальд, подкрепляя свои слова взмахом руки.

— Невозможно, я согласен, — ответил Импи Барбикен. — Вот мы и стараемся победить эту невозможность. Нам не понадобятся ни корабли, ни сани для того, чтобы добраться до полюса; благодаря нашему способу льды — древние и новые — растают, как по волшебству, и притом это не будет нам стоить ни труда, ни денег!

Тут оратор сделал паузу. Слушатели замерли.

Дин Тудринк сразу же стал нашёптывать Якобу Янсену, что, мол, дело доходит до «вздорологии», как он изящно выразился.

— Архимеду, — продолжал председатель, — нужна была точка опоры, чтобы перевернуть мир. Мы её нашли, эту точку опоры. Великому сиракузскому геометру не хватало также рычага, и этим рычагом мы владеем. Следовательно, мы в состоянии переместить полюс…

— Переместить полюс! — вскричал Эрик Вальденак.

— Перетащить его в Америку? — вскричал Ян Харальд.

Председатель Барбикен явно не хотел говорить яснее и потому только сказал:

— А точка опоры…

— Молчите! Молчите! — завопил кто-то из присутствующих.

— А рычаг…

— Не выдавайте тайны! Не выдавайте тайны! — послышалось со всех сторон.

— Хорошо, мы её не выдадим! — ответил председатель Барбикен.

Можно себе представить, как раздосадованы были представители европейских государств! Но, несмотря на их требования, оратор не пожелал ничего сообщить о своих действиях. Он только прибавил:

— Что касается работ (работ, беспримерных в анналах промышленности), которые мы собираемся предпринять и благодаря вашим средствам надеемся довести до благополучного конца, то я доложу вам о них сейчас же.

— Слушайте! Слушайте!

Ещё бы не слушать!

— Прежде всего скажу, что замысел нашего предприятия принадлежит одному из наших учёнейших, преданнейших и знаменитейших коллег. Ему также обязаны мы вычислениями и расчётами, которые позволят осуществить этот замысел, так как, хотя разработка арктических угольных месторождений и является пустячной задачей, перемещение полюса есть задача, которую может разрешить только высшая механика. Вот почему мы и обратились с этим к уважаемому секретарю Пушечного клуба Дж. Т. Мастону.

— Урра! Гип, гип, гип! Ура Дж. Т. Мастону! — закричали все собравшиеся, возбуждённые присутствием столь выдающегося, необыкновенного человека.

Ах, как миссис Скорбит была потрясена овациями в честь знаменитого математика, как сладостно билось её сердце!

Сам он ограничился лёгким кивком головы сначала вправо, потом влево и, подняв вверх свой крючок, приветствовал взволнованное собрание.

— Ещё в тот день, дорогие акционеры и акционерши, — продолжал председатель Барбикен, — когда мы собрались здесь, чтобы отпраздновать прибытие в Америку Мишеля Ардана, за несколько месяцев до нашего отъезда на Луну…

Неугомонный янки говорил о путешествии на Луну, как о простой поездке из Балтиморы в Нью-Йорк!

— …Дж. Т. Мастон предложил нам: «Изобретём необходимые орудия, найдём точку опоры и повернём земную ось!» Так знайте же все, кто меня слушает! Орудия изобретены, точка опоры найдена, и теперь мы приложим все наши усилия к тому, чтобы повернуть земную ось!

На несколько мгновений воцарилась гробовая тишина. Все оцепенели. Чувства слушателей можно было бы верно передать грубоватым выражением: «Вот это здорово!»

— Как! Вы собираетесь повернуть земную ось? — вскричал майор Донеллан.

— Именно так, — ответил председатель Барбикен. — Точнее, у нас есть способ создать новую ось, вокруг которой отныне будет совершаться суточное вращение Земли…

— Изменить суточное вращение! — повторил полковник Карков, и глаза его загорелись.

— Совершенно изменить, притом нисколько не нарушая его продолжительности! — ответил председатель Барбикен. — Эта операция перенесёт полюс к шестьдесят седьмой параллели, то есть поставит Землю в положение Юпитера, ось которого почти перпендикулярна плоскости его орбиты. А такое перемещение на двадцать три градуса и двадцать восемь минут позволит нашей полярной недвижимости получать тепло в количестве, достаточном для того, чтобы растопить льды, накопившиеся там за многие тысячи лет.

Слушатели затаили дыхание. Никто не хотел перебивать оратора даже рукоплесканиями. Всех захватила эта остроумная и вместе с тем простая мысль — переместить ось, вокруг которой движется земной шар.

Что касается европейских делегатов, то, ошеломлённые, оглушённые и уничтоженные, они сидели молча, пребывая в крайнем изумлении.

Но какая буря аплодисментов разразилась, когда председатель Барбикен закончил свою речь таким великолепным по своей простоте заключением:

— Стало быть, солнце само растопит айсберги и ледяные торосы и облегчит нам доступ к полюсу!

— Значит, — спросил майор Донеллан, — раз человек не может подойти к полюсу, то полюс подойдёт к человеку?

— Именно так, — ответил председатель Барбикен.