Выбирая жизнь (СИ)

Глава 1

Выпроводить короля удалось лишь полбутылки спустя — только тогда с его лица исчезла подозрительность.

— Будь добр, пообещай мне одну вещь, — не оборачиваясь, попросил Бастиан от двери.

— Ну?

— Если нападение тварей повторится — я хочу узнавать об этом непосредственно от тебя, а не из сухого доклада дозорного.

— Тиан, да что за..! Я не маленький мальчик, чтобы присматривать за мной сутками. Я вполне опытен в стычках с йгенами и умею за себя постоять. Не надо вот этого всего.

— Я волнуюсь, и это естественно, — упрямо мотнул головой король. — Не понимаю, почему они лезут и лезут к тебе: были голодными, нападали бы поближе к людям. В лесу шансов нарваться на живое существо в разы меньше.

— Не считают нужным соблюдать условия договора, — поморщился Ар в королевскую спину. — Я же так и не вспомнил все детали, как бы не пытался вскрыть собственную память. Или, кроме выхода в Шелтар, больше никуда не могут пробиться. Пустующие земли запечатаны давно и очень надёжно, а здесь мы имеем то, что имеем.

— Пообещай, Ар.

Отшельник выдохнул нарочито громко.

— Обещаю, что буду предельно осторожен. Бесславно сдохнуть в пасти подобного существа не входит в мои планы.

Бастиан побарабанил костяшками пальцев по дверному косяку, медленно развернулся на каблуках, лицом к магу.

— Не нравятся мне эти «визиты». И в то же время у меня предчувствие, что период твоего лесного затворничества подходит к концу. Или та тварь, главная у них, явится на весь этот шум, или мы вот-вот разгадаем секрет ритуала. Я чувствую, мы подошли очень близко.

Ар закатил глаза и скептически фыркнул.

— Я безмерно виноват в этих затянувшихся поисках, — король стукнулся затылком о косяк.

— Я никогда тебя не винил, — сердито отмахнулся маг. — И на твоём месте сделал бы то же самое! Способа связаться с тобой у меня тогда не было, камень погас — любой решил бы так же, как ты, Тиан. Любой. И довольно об этом. Марш к Теоне, и пусть она как следует приведёт тебя в чувство, со всеми твоими предчувствиями и нелепым самобичеванием.

Король промолчал, лишь плотнее сжал челюсти.

…

После его ухода Ар таки сжевал кусок пирога, уставившись в тёмное окно. Тогда, очухавшись в полуразвороченном каменном замке, увидев, что осталось от отца и Вела, сам чудом избежав смертельных туманных объятий, Бастиан посчитал Ара-Гарта сгинувшим вместе с ними. То, как удушающие щупальца обвили и без того ослабленного ритуалом мага, он видел. Родовой перстень, который Гарт более двадцати лет не носил на пальце, но так и таскал при себе, будущий король Калдигерна, а в тот момент просто принц Бастиан Лигарт, ошеломлённый случившимся двадцатишестилетний молодой человек, мальчишка, нашёл здесь же, среди вывороченных каменных плит, смешанных с землёй и обрывками одежды. Перстень с треснувшим, потемневшим до черноты камнем — он знал, что это означает, но не сразу смирился. Про Шелтар, темнеющей полосой протянувшийся в двух рье от замка, не подумал никто…

Собственными глазами увидев все неприглядные стороны попыток взаимодействия с чуждым миром, Бастиан продолжил политику деда и отца в отношении запретов на некоторые виды магии. Всё, что хоть сколько-нибудь содержало в себе намёк на подобные обряды, изымалось из библиотек, магических орденов и уничтожалось. И Ару же, после того, как они преодолели широченный порог недоверия и взаимных претензий, пришлось успокаивать совестливого монарха, понявшего, какой пласт бесценных знаний он пустил пеплом по ветру, пребывая в своём горе. И да, маг не лукавил: Бастиана он не винил.

Ар убрал изумрудное вино, вернул на стол букетик благоухающих гиацинтов, прогнал с половины лица хмурое выражение: прошлое прошлому, а в настоящем его ждёт спокойная ночь, светлая, несмотря на чернильно-чёрное небо и непроглядную темень. «Пусть Тиан окажется прав со всеми своими желаниями и предчувствиями», — загадал он, вернувшись в постель, прижимаясь к сонной девушке так тесно, чтобы ни одной тоскливой мысли не оставить ни малейшей лазейки.

…

Элге выспросила у него всё о поисках. Ар не терял бдительности, когда рыжая обольстительница, сидя на его коленях, кормила его с рук и говорила своим чарующим нежным голосом, ворковала и поправляла насыщенно-каштановые пряди, в которых седых волосков осталось с десяток, не больше. Прекрасно видел все её уловки, смеялся и — поделился подробностями. Сознательно, поймав себя на том, что на сердце спокойно, а на душе тепло. Вытащил из тайника тетради в мягком переплёте, с истёртыми уголками.

— Смотри, — пожал плечами Ар, раскладывая перед девушкой эти тетради. — Записи сделаны на кельском языке, он был в ходу лет четыреста назад.

Она нетерпеливо развернула страницы, хмуря изящные тёмные брови.

— Я кое-что ещё помню, — сообщила Элге. — На кельском многие целители записывали свои рецепты, и в нашей семье его учили в обязательном порядке, даже Вир знает его немного: родители считали, что дар унаследует она. Язык не такой сложный, как кажется. А почерк отвратительный!

Ар смотрел на неё удивлёнными глазами.

Вдвоём они управились гораздо быстрее, в том числе и потому, что маг не тянул время в этот раз. Или потому, что тетради оказались тоненькими, или из-за компании. Записей хватило на два дня. Элге периодически уточняла у него забытое слово или выражение, но в целом читала вполне сносно, а ещё отвлекалась на приготовление кофе и поцелуй, и как же Ару нравилось, что она не стеснялась целовать первой!

В предпоследней тетрадочке нашлось кое-что любопытное, и у него бешено заколотилось сердце, рискуя пробить рёбра. Они читали одновременно, Ар записывал, свободной рукой придерживая девушку за талию: она устроилась рядом и читала про себя, беззвучно шевеля губами.

— Страницы не хватает, — простонала Элге.

Им попался перечень правил поведения в Пропасти. Как обезопасить собственный разум от проникновения высших порождений, как правильно вести с ними беседы, куда смотреть, куда категорически не смотреть. Описания самого ритуала не было. На следующем листе содержалось описание зелья, на время дарующего нечеловеческую силу. Девушка закусила губу, мягко погладила Ара по запястью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это ведь уже кое-что, верно? — мягко обнадёжила она.

Маг кивнул, рассеянно водя ладонью по листу с переписанными правилами. Перевёл взгляд на Элге.

— Ещё немного, и я начну верить, что тебя не простая непогода сюда привела.

Она и сама не раз задавалась подобным вопросом.

А их общее время таяло, и как оставить его, этого полного секретов мужчину с белой прядью, она не представляла. При одной мысли о далёком Калларе и чьём-то чужом, пусть и гостеприимном, доме, у Элге ныло сердце, и это тоже удивляло беспредельно. Не она ли в первые дни здесь, в спрятанном подальше от человеческого жилья домике, едва ли не криком кричала, что не сможет больше впустить в своё сердце никого? Когда успело случиться, что ближе вот этого, неприветливого, нелюдимого — у неё никого нет?

— Надо верить, надо обязательно верить. В метель не обязательно, а в освобождение — да.

Ему бы такую убеждённость! Но косвенное отношение к искомому ритуалу — вот оно, перед ними. Ар крепче прижал травницу-целительницу к себе.

— У тебя предчувствие? — негромко посмеиваясь, спросил маг, в последний момент опустив слово «тоже».

— У меня во-о-от такое предчувствие!

Элге обняла руками невидимый огромный шар.

— А пророческих снов, случаем, нет? — продолжал насмешничать маг.

Девушка вдруг вывернулась из-под его руки, вскочила, уставилась на него во все глаза, хлопнула густыми ресницами.

— Ар!!

— М?

— Ты слышишь?!

Он недоумённо огляделся.

— Что я должен слышать? К твоей интуиции добавились чьи-то голоса? Что говорят? Может, какие-то конкретные даты, сроки?

Уже не особенно опасаясь непривлекательного на его лице, искривлённого подобия улыбки, он растянул уголки губ.

— Что у тебя проблемы со слухом! — засмеялась Элге и ласково взъерошила ему волосы. Видя, что он не понимает, провела пальцем по подобию улыбки, которую находила более чем человеческой. — Ты свой голос слышишь?

— Разумеется: всякий раз, когда открываю рот, чтобы что-то сказа…

Ар моргнул, медленно поднёс руку к горлу. Элге улыбалась всё шире.

— Не может быть, — закашлялся маг.

Они смотрели друг на друга, Элге со счастливой улыбкой, Ар недоверчиво, всё больше огругляя глаза, точнее, один глаз, так как повреждённый распахнуть широко не получалось.

Лающие и каркающие хрипы пропали, ушла нездоровая надтреснутость, и оказалось, что лесной отшельник — обладатель приятного тембра, низкого, с бархатными нотками.

— Скажи что-нибудь ещё, — нетерпеливо попросила девушка, почему-то шёпотом.

Он продолжал молча смотреть на неё.

— Хотя бы последнюю запись вслух прочти, — не сдавалась она.

Ар притянул к себе лист с переведённым перечнем правил, облизнул губы и принялся читать, медленно, то и дело останавливаясь, и от его настоящего голоса по телу Элге разбегались волны мурашек. Неровная, изрезанная старыми ожогами и шрамами кожа, покрывающая часть шеи, никуда не делась, но прежних трудностей с речью он сейчас не испытывал. Не першило в горле, не болело, не дёргало перетянутой струной. Волшебно. По щеке девушки покатилась крохотная слезинка, и он бережно стёр её подушечкой пальца.

…

Зоратт прислал сообщение, что калларский домовладелец возвращается следующим вечером, и Элге застыла с запиской в руках. Глаза Ара потухли, но новый — старый голос прозвучал нарочито бодро:

— Эль, как ты смотришь на то, чтобы отправиться в путь послезавтра с утра? До Каллара довольно долго добираться, если не порталом, и вечер — не самое удачное время для дороги.

— А ты..? — дрогнувшим голосом спросила девушка.

Маг прижался лбом к её лбу, зажмурился.

— Я бы с радостью, — шёпотом признался он.

— Как тебя зовут? По-настоящему? Может, хотя бы теперь скажешь?

Вместо ответа он её поцеловал, и медленный тягучий поцелуй получился с привкусом слёз.

С утра он удрал на тренировку. Рыжая девчонка, заметно расстроенная скорым расставанием, долго не хотела засыпать, и сейчас, на рассвете, кажется, только делала вид, что видит десятый сон. Ар бежал вдоль озерца, а мысли всё не выветривались из головы, одна за одной булыжниками падая, доставая до сердца. Может, и правда, поставить вместо маленького скромного домика другой, побольше?.. Но разве заменит новый дом, будь он трижды удобным и с самой распрекрасной мебелью, нормальную жизнь среди людей, общение, походы по магазинам, полноценное обучение и целительскую практику, посещение театров? Наряды, положенные ей по праву рождения, в конце концов?..

Он сделал кругов двадцать, жалея, что вода в это время года не прогрелась достаточно для купания, и побрёл обратно, в последний общий день, который надо обязательно прожить светло и ярко, и ни в коем случае не показывать ей хватающей за горло тоски.

Не первой ступеньке крылечка Ара со всей силы ударило волной смрада. Покачнувшись, он ухватился за перила, вслушался в тревожный голос Шелтара, определил расположение дозорных отрядов, ближайшему к точке выхода отправил короткое послание.

Девушка уже не спала. Маг нашёл её в купальне, сидящую по горло в ароматной пене, и её нежная улыбка почти сразу сползла с губ.

— Что..?

Она быстро выбралась из чаши, завернулась в огромное полотенце, выбежала в комнату.

— Мне нужно спешить, — с сожалением сказал Ар, вынимая оружие и одежду.

— Как же так…Почему сейчас? Я даже завтрак не приготовила!

Маг повёл руками, закрепляя на груди щиток.

— Я съем его в обед или на ужин, но обязательно съем и обязательно вместе с тобой, — пообещал он.

Элге наблюдала за сборами, закусив губу. Как же не вовремя, как же опять не вовремя!.. Ар повесил на пояс меч, повернулся к застывшей у двери девушке.

— Дом я закрою так, чтобы никто, кроме меня, не вошёл. Эль, если вдруг… не волнуйся: я сделаю так, что тебя отсюда смогут забрать.

— Если вдруг — что? — онемевшими губами проговорила Элге.

Он тряхнул головой.

— Просто на всякий случай перестраховываюсь… Пожелаешь мне удачи?

Улыбка вышла совсем кривой. Элге обвила его шею крепко-крепко, и целовала совсем иначе, чем в первый раз. Он просто обязан вернуться, чтобы повторить.

— Спроси их, Ар. Может быть, удастся получить какие-то ответы. И возвращайся, я никуда отсюда без тебя не уйду. Вернись, пожалуйста.

Возле крыльца нетерпеливо плясал призрачный волк. Ар-человек с огромным сожалением оглянулся на крыльцо, сцепил зубы и бегом устремился к очередному порождению.

***

Глава 2

Он спешил, прыгая через кочки, то и дело касаясь ладонью волчьей шерсти на загривке, и ронял на ходу крошки с куска пирога, который успела всучить ему Элге. Верить, изо всех сил верить в своё же обещание разделить с ней обед… В самом деле: Ар столько всего знал о тварях пропасти! Нельзя идти в каждую драку как в последнюю.

Отряд прибыл на место раньше его, и при появлении колдуна все как один вздрогнули, все пятеро, рослые и крепкие.

— Господин… — поклонился старший.

— В этот раз задача перед нами стоит посложнее: надо взять тварь живьём, — велел Ар.

И снова люди вздрогнули.

…

Элге то и дело подбегала к окнам, выглядывая высокую фигуру мага, но деревья не расступались, чтобы пропустить его на полянку. В первую очередь девушка отыскала все скляночки с целебными снадобьями, каждую осмотрела и зарядила своей силой: неизвестно, что может понадобиться Ару по возвращении. Он обязательно победит и вернётся, другого варианта она не допускала. Подрагивающими руками разложила на чистой тряпице запасы своих трав, придирчиво осмотрела, отложила те, из которых будет готовить нужный отвар, и те, которые, в случае необходимости, можно добавить в воду. Золотая магия, несмотря на нервы, слушалась безотказно, каждая частичка её осела на сухих листиках и соцветиях. Время шло, капало по медленной капле, и солнце поднималось всё выше, а он не приходил. Девушка заставила себя проглотить какой-то еды, выпить травяного настоя, сдобренного цветочным мёдом, и через силу принялась за готовку: Ар обещал разделить с ней трапезу, значит, она приготовит то, что он любит. Огонь отзывался рыжей травнице неохотно, и Элге разговаривала с ним как с капризным ребёнком, стараясь не обращать внимания, как дрожит голос.

Давно перевалило за полдень, нестерпимо хотелось распахнуть окна, впустить в дом лесную прохладную свежесть, но дом слушался властной магии своего хозяина.

…

Ар присел на ступеньку крыльца, привалился головой к перилам. Липнущую к телу одежду хотелось сбросить, встать под ласковые струи воды, но он не спешил заходить в дом.

Ритуал существует.

Порождения способны преображать звуки в человеческую речь, когда захотят.

А делиться сведениями не хотят.

В окно стучали. Маг обернулся: звуки шли изнутри. Там, за тонкой с виду, но очень прочной прозрачной преградой, что-то кричала ему рыжая девушка. Ар взмахнул рукой, освобождая дом от звукоизоляционного заклинания и убирая все замки, и сразу услышал её полный тревоги голос. Устало поднялся: тварь выпила немало сил, но он — жив. И не так плох, как в прошлый раз. Дверные петли скрипнули, выпустив Элге на крыльцо.

— Ар!!

— Всё хорошо, — выдохнул он. — Нет, погоди, не трогай пока, на одежде может остаться яд, хотя я вроде проверял…

— Ты ранен?

— Вроде нет.

Его тут же сопроводили до купальни, раздели, игнорируя предостережения, и затолкали в чашу, полную воды. Тщательно осмотрели на предмет царапин и следов когтей, и, прежде чем Ар успел отреагировать, узкая девичья ладонь легла ему на солнечное сплетение, и в него полилась мягкая, тёплая волна золотистого света.

— Элге, что ты делаешь, зачем? Со мной всё в порядке!

— Теперь — да, — слабо улыбнулась она. — Теперь ты чуточку менее зелёный.

Выкупанный, завёрнутый в длинный халат, обнаружившийся среди немногих его вещей, Ар почувствовал себя почти живым, и до постели своей добрался самостоятельно. Элге ухаживала и терпеливо ждала, не приставала с вопросами. Напоила горьковатым травяным настоем, следом принесла миску с толстыми стенками, исходящую ароматным паром: его любимое мясо и овощи, и, судя по выражению лица, собиралась кормить его с ложечки. Маг выдавил подобие улыбки и такое баловство решительно пресёк.

— Как ты себя чувствуешь?

Элге убрала с его висков непослушные пряди, а он перехватил и поцеловал её ладонь.

— Хорошо. Лучше, чем в тот раз. Нас изрядно потрепало, но меня не задело, и магии у меня забрали не так много. А уж после твоих манипуляций я практически танцевать готов.

— Нас..? — нахмурилась девушка.

Ар ухватил её за поясок и притянул к себе под бок, с наслаждением вдохнул гиацинтовый запах, запустил пальцы в аккуратную причёску. Хорошо-то как! Долго разлёживаться он не будет, но немного отдохнуть необходимо.

Рассказал ей про отряды стражи, патрулирующие Шелтар в окрестностях Леавора.

— Я никогда не видела в лесу дозорных, — удивилась Элге.

— Отряды появились здесь осенью, а ты, скорее всего, в это время года здесь уже не бывала.

Она задумчиво кивнула, соглашаясь: в лес не заходила с момента замужества, и прежде ходила почти всегда в пору сбора и заготовки трав.

— Ты оказалась права, — продолжил Ар медленно: после выпитого настоя язык начал заплетаться. — М-м-м, какой интересный эффект у твоих цветочков и корешков! Я не усну раньше времени? У меня на эту ночь совсем другие планы!

Её щёки очаровательно порозовели.

— Это не снотворное. Так, небольшой успокоительный эффект.

— Я не нервничаю, — хмыкнул маг.

— Я нервничаю, — напомнила девушка. — Что там произошло? Кто напал в этот раз и в чём я права?

— Эта дрянь называет себя айгер.

…

Им пришлось изрядно попотеть и выложиться, чтобы загнать существо в ловушку.

Они были хороши в своём деле, каждый из отобранных для лесной службы магов. И подчинялись ужасному колдуну сразу и безоговорочно. Он объяснил, как подготовить ловушку и отвлёк внимание существа на себя. И что удивительно: тварь почти не задела его своей атакой. Силы выкачивала, но дотянуться до человека не могла и попыталась достать кого-нибудь другого. Этому магу, довольно молодому, владевшему магией земли, досталось сильно: ядовитый плевок, попавший на незащищённый участок кожи, и удар когтистой лапой, едва не разворотивший грудную клетку. И всё же люди сумели обуздать свою ярость, не прикончили порождение, как делали это в предыдущий раз. Пленили эту мерзость, ограничили её движения, обездвижили.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Над раненым уже хлопотал вызванный в Шелтар целитель, его порталом провёл Саутер, внук того самого Энора Саутера, под началом которого когда-то служил офицер Гарт. При виде пленённой твари на лицо начальника дворцовой стражи наползла непривычная бледность, но от комментариев он воздержался. Целитель сразу же бросился спасать пострадавшего, едва живого, ещё двое, шагнувшие в составе небольшой процессии в портал, наскоро сооружали носилки, лесные стражи зорко следили за порождением. Ар повернулся к начальнику стражи.

— Джирс, будьте добры, задержитесь немного, приглядите за… порядком. Мне надо перемолвиться вот с этим, — кивок в сторону серо-бурой массы, — с глазу на глаз.

Саутер свернул портал.

— Ваше…господин… Гарт, вы собираетесь его допросить? Вот это?!

— Я давно не Гарт, — строго напомнил маг. — Выполняйте, господин Саутер.

…

В иерархии мира теней эти существа считались старшими.

Всех подробностей стычки Ар девушке не озвучивал, и о способах ведения допроса ей знать ни к чему.

— Оно разговаривает. Кое-как, ужасно коверкая слова, но понять можно, при желании. Желания у меня — через край. Но делиться сведениями не стал.

Ар потёрся здоровой щекой о волосы Элге и продолжил:

— Ритуал вызова существует. Пользуясь случаем, я рассматривал и другие варианты: айгер мог бы вызвать своего высшего прямо там, сразу. Или провести меня к нему.

Элге испуганно вскинула голову.

— К-куда?! Это было бы слишком опасно, и как выбираться назад?

Он горько усмехнулся, соглашаясь.

— Я задавал те же вопросы, но сотрудничество с людьми айгера не интересует. Ни на каких условиях. Он не стал бы моим проводником. Но чёрные листы есть, Эль…И мне дали понять, что я рядом. Он сказал: «Ты не успеешь», и ещё — что мне не освободиться… Кого-то там, в Пропасти, устраивает такое положение вещей.

Девушка вздрогнула, прижалась к магу крепко-крепко, то ли сама спрятаться хотела в его руках, то ли отобрать у неведомого чудовища.

— Неужели совсем-совсем ничего нельзя ему предложить в обмен на содействие в поисках?

— Мне придётся говорить непосредственно с кем-то из высших. Лучше всего с тем же самым, — покачал головой Ар. Потёр лицо, на мгновение закрыл глаза. — На минуту мне показалось, что выход из Шелтара — вот он, лишь протянуть руку.

— Чш-ш-ш… Это не крах надежд, это не неудача! Рядом, ты рядом… Может, этот лист где-то в твоих книгах, записях? Ты смотрел?

— Разумеется! — смотрел Ар на девушку, и взгляд был тусклый, неживой.

— Что стало с этим чудовищем? — тихо спросила Элге.

— Не надо тебе этого знать, Эль.

Она помолчала, принимая сказанное. И вдруг отстранилась, стряхнула с себя его руки, вскочила с кровати.

— Рядом!.. А что, если?.. Нет, я ничего похожего не видела, но!..

Маг сел, наблюдая, как травница, метнувшись в свою спаленку, вернулась с какой-то толстой тетрадью.

— Я просматривала записи сотни раз, но магическим зрением нужного уровня я не владею, а мало ли что…

— Это твой травник? — удивился Ар.

— Это записи прабабушки, Элгарии Адорейн. Она была сильнейшем в роду целителем, и про запрещённую магию мне ничего неизвестно, и здесь только рецепты и наблюдения, но…

Они пролистали каждый лист. На пальцах мага клубилась сизая дымка, тёмные глаза мерцали.

— Пусто, — подвёл черту он, закрывая тетрадь. — Я возобновлю свой обычный способ поисков. «Рядом» — слишком расплывчатый критерий.

Элге забралась на постель, с которой сам маг уже примеривался встать — належался, довольно, сил уже достаточно.

— Мы обязательно найдём этот трол…этот загадочный лист, — заверила девушка.

Ар слегка улыбнулся, как умел, скосил глаза на окно. День казался не таким ярким, на полянку мягко подкрадывался вечер. Их общее время безжалостно отсчитывало часы. Прижал травницу к себе.

— Ты вещи уже собрала?

И почувствовал, какими каменными стали девичьи плечи. Элге подняла голову, долго вглядывалась в его глаза, и Ар не отводил взгляд.

— Ещё нет, но мне недолго, — почти шёпотом, на грани слышимости. — Я…могу остаться?

Маг обнял её лицо ладонями, прижался губами к виску.

— Надо связаться с господином Зораттом и обозначить место, откуда он тебя заберёт. Эль… радость моя, Шелтар не безопасен, как раньше. Больше нет. Слишком часто происходят эти нападения. Пока вдалеке от этих мест, но всё это непредсказуемо.

— Но…

— Я не могу так рисковать тобой. А ограничивать твою жизнь только этими стенами и маленьким пятачком леса неправильно. Это не жизнь, ты достойна лучшего.

— Ар…

— Если хотя бы без тварей пропасти!.. В столице тебе будет лучше, Элге. Нормальная жизнь, возможность видеться с семьёй. А я продолжу поиски, сделаю всё, чтобы добиться нужного результата, проведу этот треклятый ритуал, и… не смотри на меня так, Эль. Если всё получится — я знаю, где тебя найти… если ты этого захочешь. Я очень, очень благодарен тебе за всё, что ты для меня сделала, но я не могу принять такую жертву, это слишком. Тебе нужно вернуться.

Её пальцы были холодными, и полынно-горьким ответное молчание.

— Не рассказывай Бьорду о нападениях, — попросила Элге чуть позже, и Ар с тяжёлым вздохом кивнул.

Она приняла из его рук серебряное «зеркало». Не показывать зятю грустных глаз. Голос отшельника изумил и невозмутимого герриардца, и возвращение настоящего цвета волос он тоже отметил. Сдержанно, но искренне поздравил с исцелением, на что маг отрешённо кивнул. Они быстро обо всём договорились, а Элге думала только о том, что Ар ни разу не сказал, что не хочет, чтобы она осталась.

Сборы не заняли много времени.

Чтобы исключить несвоевременное появление одной суматошной венценосной особы, или не быть атакованным шквалом гневных писем, маг сам отправил Бастиану отчёт о сегодняшнем вторжении, постарался успокоить, как умел. И нетерпеливо подхватил рыжую травницу на руки.

От того, как он с ней прощался, у неё на глаза наворачивались слёзы, а реветь нельзя, никак нельзя.

— Я захочу, — сказала девушка ему в самое ухо.

Ночь подходила к концу, а они так и не уснули. Ар чуть повернул голову, нашёл в полумраке сладкие, с привкусом лесных ягод губы, и оставил на них долгий-долгий поцелуй.

***

Бьорд должен был ждать недалеко от дороги, проходящей через лес.

Ар поставил небольшой багаж на воздушный поток, а сам обнял Элге за талию. Оторваться от неё невозможно, но придётся. Ар-зверь, заметно помрачневший, потускневший всей своей призрачной шерстью, вёл их незнакомой ей дорогой. Мелькали кочки, целые отряды поросших мхом пней, резвые ручейки перекликались весёлыми голосами. Солнечные лучи терялись в высоких кронах, и вниз опускался мягкий рассеянный свет.

— Пока вы едете, я настрою защиту дома, — говорил маг, а девушка рассеянно кивала.

В этот час Шелтар выглядел таким сонным, умиротворённым… безопасным. Как славно было бы, чтобы эта едва различимая тропинка не кончалась долго-долго; если это всё, что у них на двоих осталось, то он готов так идти сколько угодно. Согласиться на её добровольное заключение в Шелтаре — неправильно, недопустимо. В Калларе ей будет лучше, там проще… забыть всё, что было здесь, в непролазной чаще. Элге очень молода, впечатлительна. И красива. А у него почти нет шансов, несмотря на продвижение в поисках. И всего половина лица. Вот только никакого нового мужа Ар не в состоянии представить рядом с ней. Не сейчас. Может быть, когда-нибудь потом, когда перестанет ныть и болеть внутри.

Они миновали несколько поваленных стволов, небольшой овражек. Лес одевался в нежную зелень всё увереннее, под ноги стелились и прошлогодние иголки и мягкая молодая травка. Элге не находила слов: о важном сказать не выходило, а о вежливой беззаботной ерунде не получалось никак. Ладонь на её талии предупреждающе сжалась, и оба замедлили шаг. Чуть поодаль замер большой волк, отвернув от хозяина скорбную морду.

— Твой зять уже на месте, вон там, за деревьями. Слух у него отменный, звериный… Я не умею всего этого говорить, Эль, прости меня за это. Я не стану предлагать тебе ни «зеркал», ни магических кристаллов. Поддерживать связь с их помощью реально и не трудно, но… мне будет очень тяжело. Ты ещё не ушла, а я уже скучаю.

Какое неправильное слово! Вокруг него разливался серый пасмурный день, и не скука — тоска издевательски хохотала в лицо.

— Ар…

Девушка нырнула в его объятия и зажмурилась.

— Я хочу, чтобы с тобой всё было в порядке. Не бояться за тебя, — Ар говорил очень тихо, перебирая огненный шёлк волос, снова и снова вдыхая яркий аромат гиацинтов.

В общем-то, всё, что мог, он сказал накануне, как умел: каждым прикосновением, каждым взглядом.

— Пойдём, я провожу, а то Зоратт уже нервничает.

Щёлкнул пальцами, развеивая своего зверя.

И лучше бы этого последнего поцелуя не было, потому что после него стало совсем паршиво. Элге смотрела в землю, глаза цвета густой зелени слишком ярко блестели.

Бьорд поднялся им навстречу с поваленного дерева, улыбнулся приветливо — и свояченице, и хмурому магу.

— Как же я рад вас видеть, Элге.

Она подарила ответную улыбку.

— Как Виррис?

— Очень ждёт встречи с вами, но понимает, что надо ещё немного подождать.

— По поводу встреч, — негромко вклинился Ар. При Бьорде ему пришлось выпустить Элге из рук, и он маялся от болезненной пустоты. — Я могу помочь с портальными переходами. Не сам — из Шелтара это…непросто. Я договорюсь с одним знакомым, ему можно доверять, и в нужное время он будет открывать вам дорогу в Каллар и обратно. Детали, при необходимости, обсудите сами, он человек занятой, но, уверен, возможности сыщутся.

— Мне крайне неудобно злоупотреблять вашей добротой, господин Ар.

А Элге просто смотрела на него огромными глазищами.

— Никаких неудобств, — отмахнулся маг. — И я сначала поговорю с графом, узнаю, как у него со временем, но, думаю, проблем не возникнет.

— Спасибо, — шепнула девушка. — Ты…пришлёшь письмо по результатам разговора?

Ар неуверенно кивнул.

— Я непременно дам знать. Что ж…

Он выслушал много благодарственных слов от русоволосого мужчины, не слыша и половины, а в глаза Элге не мог заставить себя смотреть, казалось, ещё один пристальный взгляд — и совершит глупость прямо на глазах у изумлённого зятя. Девушка стояла в двух шагах тихая, с приклеенной любезной улыбкой. На неверных ногах маг шагнул прочь. Ещё один шаг, и ещё один, до ближайшего высокого куста. Не оборачиваться, идти дальше. И Ар шёл, и когда сделал, как ему показалось, достаточное количество шагов, опустился на первое подвернувшееся упавшее дерево, чтобы разогнать собравшийся перед глазами туман.

…

Элге смотрела, как исчезает в зарослях широкая спина. С трудом повернулась на голос Бьорда, тот подхватил её саквояжики и двинулся к дороге. Она шла рядом и целых две или три минуты слушала его бодрый голос, сама что-то спрашивала…

— Стойте.

Зоратт неторопливо развернулся. У девушки прыгали губы, глаза лихорадочно блестели.

— Вы что-то забыли в доме у господина Ара? Что-то ценное?

— Да. Да! Бьорд, я…Ради Светлого Неба, простите меня! Поставьте вы эти сумки, бросьте, бросьте! Я не могу, Бьорд! Я должна вернуться.

— Куда?

Элге шагнула к нему и обхватила руками.

— Не сердитесь, пожалуйста… Так неудобно выходит, вы столько сделали…и дом, и переезд, а я… Я не могу уйти Бьорд, поймите, моё место сейчас здесь.

Зоратт уронил багаж на мягкие кочки, осторожно погладил сестру Виррис по рыжей макушке.

— Что вы такое говорите, Элге? Остаться здесь, в лесу?! У…колдуна? Ерунда какая-то! Погодите, я должен проверить, нет ли воз…

— Нет никакого воздействия! — она дёрнула головой. — Я не поеду в Каллар. Если можно как-то решить вопрос с арендой — то продлите её на месяц-два, я…вот, у меня деньги есть, ужасно неловко с вашими тратами, а я…

— Да погодите вы с деньгами, Элге, уберите! — рассердился Бьорд. — Объясните мне толком, какая беда у вас снова приключилась?!

Она судорожно вдохнула.

— Я нуж…Ару нужна моя помощь, Бьорд. Знаю, в подобное не верится, учитывая его силу, но… Это так. Я не могу сказать всего, это не мои секреты, но это правда. Я ничего не знала, когда зимняя метель привела меня к порогу его дома. Он нуждается в помощи, и так вышло, что кроме меня… Мне надо вернуться.

Чуть отстранившись, Зоратт пристально всматривался в её взволнованное лицо.

— Элге, я ведь отвечаю за вас… Какая помощь нужна? Может быть, я могу…

Она отчаянно замотала головой.

— Только я. Бьорд, пожалуйста. Это вопрос жизни и смерти. Он не справится один.

— Мне с самого начала не нравилась эта затея. Когда же вы успели-то, Элге..?

Прозрачно-аквамариновые глаза смотрели на неё слишком проницательно, на тонких губах застыла грустная улыбка.

— Я совершаю ужасную ошибку, — объявил Зоратт, мягко поглаживая девушку по плечам. — Вы настолько доверяете этому человеку?

— Как себе, Бьорд. Как вам. Я буду под его защитой. Простите меня, пожалуйста, за всю эту суматоху и неудобства.

— Что вы… Если бы Вир ко мне так относилась… хотя бы в половину… Удивительно, да и только! На какой срок вы хотите остаться в Шелтаре?

— Не знаю. Надеюсь, что на короткий. Как только решится…проблема Ара, я…мы сразу вернёмся. Вы замечательный, Бьорд! А моя сестра — дурында.

— Ваша сестра — чудесная женщина, — не согласился зять. — Что с вашим багажом-то делать? Нести назад?

— Мы потом…сами. Спасибо, Бьорд. Да хранит вас Небо.

Элге обняла его крепко-крепко, глотая горячие счастливые слёзы.

Бьорд подождал, пока девушка скроется за тем же высоким кустом и, неверяще качая головой, направился в сторону дороги. Он был категорически не согласен с решением Элге Адорейн, но увидел в её глазах нечто, что убедило его не настаивать на правилах, не морализировать, не… И крепко позавидовал этому человеку с сумрачными тёмными глазами.

…

Элге старалась ступать тихо, хотя сердце стучало так, что на шум вот-вот сбегутся все обитатели Шелтара. Никаких сомнений, но как же глупо она себя чувствовала, как боялась!

Маг сидел на каком-то бревне, и голову поднял, когда девушка оказалась шагах в десяти от него. И ради одной только гаммы эмоций, сменяющих друг друга на родном лице, стоило вернуться. Он неловко поднялся и едва устоял на ногах, когда упрямая травница бросилась ему на шею.

— Эль…

А руки сами собой обвились вокруг девичьего стана — не оторвать.

Улыбаясь дрожащими губами, Элге выдохнула куда-то ему в шею:

— Я не могу уйти. Ты ведь хочешь — я видела, я знаю, — ты хочешь, чтобы я осталась, так зачем..?

Ар целовал её волосы, тёмные брови — будто в первый раз, будто не держал её в объятиях минувшей ночью.

— Очень хочу. Не имею никакого права, но хочу так, что дышать трудно. Эль…девочка моя, мы ведь обо всём договорились, зачем ты…

— Затем! — зашипели на него. — Я не уйду отсюда, пока мы не найдём этот лист и не проведём твой ритуал. Не говори мне ничего про опасность, пожалуйста! Я буду осторожна, очень осторожна — как ты. Ты сказал, что твой дом и полянка защищены надёжно, верно?

— Верно, туда не проникнут ни при каком раскладе. Но, Элге!..

— Значит, если понадобится, я буду сидеть на полянке и в домике, и ни шагу без тебя — ни-ку-да. Ты очень сильный, ты умеешь побеждать, так неужели ты не сумеешь защитить одну глупую девицу от каких-то клыков и когтей?

— Эль, ты невозможная девица, — простонал маг.

— Я тоже хочу твоей победы. Если ты отправишь меня прочь отсюда — победит Пропасть, а этого не должно быть.

— Я знаю! Но знаю и то, что такая жизнь не для тебя! Ты нежная, светлая…

— И упрямая, и сумасбродная, а периодически ещё и дура, — напомнила Элге со смехом. — Ты сделал очень верные выводы в самую первую встречу!

Он что-то прорычал сквозь зубы, но руки держали крепко, и так правильно ощущалось под ладонями тепло девичьего тела. Это тепло разбило что-то холодное, ледяное внутри него.

— Нежная, — не согласился Ар, и тронул губами маленький подбородок. — И смелая. Упрямая, да… И решительная. И…

Он отвлёкся, целуя за ушком, и поймал счастливый вздох девушки.

— И не дура, — тихо-тихо, в самое ушко, щекоча тёплым дыханием. — Я очень боюсь тебя потерять, я не хочу рисковать тобой, поэтому не хотел позволять своим эгоистичным желаниям взять верх над голосом разума: оставить тебя рядом очень эгоистично. Мне не нравится эта активность со стороны мира теней, я просто не выдержу, если с тобой что-то случится, а меня не окажется рядом. Элге…

— Я тоже очень беспокоюсь, когда ты хватаешься за меч и убегаешь, — мягко напомнила девушка.

Он зажмурился: по его напряжённой спине гуляли её ладошки, посылая волны тепла, успокаивая. Элге храбрее его, как же так вышло-то?

— Я тоже буду очень осторожен. Не знаю, за какие заслуги Небо послало мне тебя, но я редкостный болван, что хотел отказаться от такого подарка…единственно ценного в моей жизни. Больше не откажусь. Не смогу. Пойдём домой, Эль.

Рядом с ними соткался крупный серебристо-серый зверь, и яркие жёлтые глаза горели неподдельным счастьем.

***

Глава 3

Виррис вышла расстроенная, кусая губы. Зоратт провёл ладонями по лицу, взлохматил аккуратно уложенные с утра волосы. Помаялся от души над отчётами и спустился вниз, в мастерскую. Его жена успокаивалась не быстро: иголка гневно мелькала в пальцах, резко входила в натянутый на пяльцы лён. Она сидела у окна, вполоборота к нему, и не торопилась поворачиваться.

К его тайнам от Вир добавилась ещё одна, и это угнетало. Чужой секрет, вот и хранили бы его некоторые рыжие особы… без его участия. Но за Элге он всё-таки порадовался, позже, когда добрался до дома, остыл, ещё раз всё взвесил. Непростой человек тот отшельник с обезображенным лицом, не из простых. И не так страшен и суров при ближайшем рассмотрении оказался: не оставил отчаявшуюся девчонку в беде, не взял никакой, платы, наоборот. Бьорд усмехнулся, вспомнив найденный на лесной дороге пузатый увесистый мешочек с золотом и сухую записку незнакомым почерком. Таким же, как самая первая. Кажется, так давно это было.

Тонкая игла посверкивала в длинных пальцах; стоя в дверях, Зоратт отчётливо слышал, как закруглённый кончик ныряет в маленькие дырочки между волокнами, тихий скрип, шуршание шёлковой нити…

— Виррис.

Напряжённые плечи и шея, на которую так изящно, так красиво спускается пламенно-рыжий завиток. Его жена не подняла головы. Бьорд поправил манжеты сорочки, одной из тех, что были ею забракованы и подогнаны позже по его фигуре.

— Вы обязательно увидитесь, даю слово.

Она сердито выдохнула, продолжая терзать тонкий лён.

— Как долго советник Форриль намеревается портить нам жизнь?

Если бы одна рыжая своевольная герцогиня рассматривала вариант нового замужества — Тивис оставил бы её в покое в разы быстрее. Хотя женой того немногословного мага из леса Бьорд её никак не представлял.

— Виррис, подослать к Тивису менталиста, чтоб тот как следует подправил ему мозги — поверьте, не вариант, — усмехнулся Бьорд.

— На такой радикальный способ я и не рассчитывала, — пробормотала девушка.

Всё это они уже обсуждали, и с Элге тоже. Зоратт смотрел на игривый завиток волос, ласкающий длинную стройную шею, а игла, ни на мгновение не замедляясь, проворно ныряла в ткань, протягивая за собой нить. Тихо кашлянул: в горле вдруг запершило.

— Прогуляетесь со мной? Составите компанию? На улице так хорошо, тепло.

— Я уже договорилась с Соной, она заедет примерно через час.

Ясно, в женской компании мужчина будет лишним. Может, попросить невзначай Фавьена сопровождать свою супругу на прогулке, тогда и у Вир не останется повода отказать ему, Бьорду..?

За его внешним видом Виррис следила, но и всё. Ещё за домом — вела его, как полагается. И соблюдала ровно те пункты их брачного соглашения, которые они обсуждали и прописали в один не самый радостный для неё зимний день. Сверх этого — ничего. Отказывалась от прогулок вдвоём, приглашений в театр, если они не были частью деловых встреч. Вечера дома старалась проводить раздельно, лишь изредка оставаясь с ним на чашку чая, и то, если требовалось обсудить какие-то моменты по ремонту, переделке комнат, текущих тратах. Период обвинений и осуждения обществом, вызванный страшным инцидентом в Школе, тот период, когда Вир находилась рядом, оказывая решительную поддержку, защищая супруга всеми доступными ей средствами — вспоминал со светлой ностальгией. Ему тогда показалось… Показалось, должно быть.

Редкий выходной, который можно посвятить отдыху, дому, а не привычному директорскому кабинету.

— Я, вероятно, не вернусь к обеду, — предупредила жена. — Но его должны подать в обычное время, если не будет иных распоряжений от вас.

Так и не обернулась. Бьорд прикрыл дверь взмахом руки.

Что ж, остаётся улыбаться, видя азартный блеск карих глаз и довольную улыбку позже, перед ужином, когда вернувшаяся с прогулки Виррис несла ворох каких-то свёртков в свои комнаты. И тому, что их завтраки похожи на семейные.

…

Виррис посыпала свежий творог малиной, блаженно прикрывала глаза, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд мужа, всё ещё временного, ненастоящего мужа. Середина весны, а от темноглазого виконта ни весточки. Порой ей казалось, что после встречи с Элге, долгих-долгих посиделок и бесконечных разговоров её отпустит. Зеленоглазке она могла доверить — и доверила свою тайну, а появившейся подруге — нет. И пусть не со всеми суждениями младшей сестры она соглашалась, но так хотелось просто выговориться, взять из её рук особый заваренный чай, почувствовать, как руки Элге мягко похлопывают её по спине. Раньше эти нехитрые действия помогали, наполняли силой, распрямляли осанку.

Элге смотрела чуточку виновато и успокаивала: у неё всё хорошо, тоже скучает и надеется на скорую встречу. Но где она — никто так и не говорил.

— Бьорд, в одиннадцать приедет господин Ди…

Виррис осеклась на середине фразы: её муж сидел напротив с отрешённым лицом, светлые до прозрачности глаза смотрели куда-то внутрь, и мягко светился, переливаясь всеми гранями, крупный аквамарин на руке. Девушка уже выяснила, что в такие моменты Зоратт общается со своей семьёй, преимущественно с графом Вейсдгаром, матерью племянника или самим Арви. Несколько раз Виррис просила представить её Ольверским хотя бы через кристалл связи, и лучше бы не настаивала на знакомстве. В тот день она так сильно волновалась, что боялась испортить о себе всё впечатление: губы дрожали, голос не хотел подчиняться. С усилием вспомнила, что она — леди, урождённая Адорейн.

Из развернувшегося объёмного изображения на неё глянул только один чело…ортейр. Сильный, властный, с тяжёлой аурой, придавившей девушку даже с такого расстояния, даже будучи разделённым морем и присыпанными снегом островами. Его волосы украшала седина, на строгом волевом лице почти не наблюдалось морщин, но возраст выдавали глаза и жёсткая складка тонких губ. Губы у Бьорда — похожие на отцовские, и что-то общее в овале лица. И немного глаза, хотя у Сибрана Вейсдгара они серо-стальные, немного светлее, чем у внука, но гораздо темнее бьордовых, вот только тёмная, почти чёрная обводка по краю радужек — та же. И никакой горбинки на носу. Весь облик указывал: глава рода, хозяин жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Приятного знакомства не вышло. Холодная вежливость, не более. Густой баритон самого старшего из Ольверских проморозил Виррис до костей и взгляд добавил льда, но ни единого резкого, неподобающего слова. С сыном Сибран говорил немного теплее.

— Я понимаю выбор Бьордхарда, — кивнул ей граф Вейсдгар, и на этом всё.

Никакого «Добро пожаловать в семью». Бьорд, едва погасив сферу, извинился, но госпожа Зоратт лишь слабо махнула рукой и сморщила носик: переживёт. О дальнейшем общении с Вейсдгарами Виррис не заикалась, с облегчением вспоминая, насколько отличается от них Арви. Он был как зимнее солнышко.

Виррис сморгнула неуместное воспоминание, принялась за еду, мысленно прокручивая в голове планы на день. К одиннадцати явится госпо…

— Виррис?

Муж вернулся в здесь и сейчас. Она повернулась к нему с дежурной улыбкой.

— Как вы смотрите на то, чтобы оказать радушный приём нашему общему гостю? Недельки через две?

— Кому? — чувствуя, как сбивается дыхание, проговорила девушка.

Брови Бьорда нахмурились, крылья носа едва заметно дёрнулись.

— Арви собирается в Калдигерн, отплывает дней через пять. Вам…неприятно?

— Нет, почему?

— Ваш запах меняется, — задумчиво признался муж, разглядывая её пристально. — Мне показалось, вы вполне поладили, но, если вам неудобно… Хотя я очень жду камни, Арви обещал привезти.

— Конечно, я… Самый лучший приём, я распоряжусь, всё подготовят. Я не испытываю к вашему племяннику ни малейшей неприязни, с чего вы взяли, Бьорд?

Виррис заставила себя ободряюще улыбнуться, опустила взгляд в тарелку.

В том, что твой супруг полукровка, пусть и неполноценный, почти никакой, тем не менее есть свои неудобства. Значит, нельзя забываться, нельзя терять контроль ни на минуту. И дышать ровно, чтобы тонкий звериный слух не почуял, как грохочет глупое сердце.

— Что ж, вот и славно. В этот раз племянник не связан никакими особыми поручениями, и я смогу уделить ему больше времени, как и полагается гостеприимному хозяину. Буду рад, если вы поможете мне составить программу развлечений.

— Помогу, — заверила Виррис.

Арви приезжает. Светлое Небо, сделай так, чтобы эти две недели пролетели быстро-быстро!

***

Небо нечасто баловало кареглазую красавицу своей милостью, вот и в этот раз обратило время в кисель. И плюс в этом был только один: временная хозяйка дома закончила внутреннюю отделку ещё двух помещений и на этом ремонт остановила.

— Неудобно как-то при гостях продолжать всё это, — сказала она Бьорду. — После отъезда лорда Арви можно будет продолжить, если вы не против. Я хотела бы ещё третий этаж привести в порядок.

Муж с улыбкой кивнул.

А потом позвал её с собой, пройтись по саду, и к хозяйственным постройкам, в сторону…конюшни. Виррис шла и хмурила красиво очерченные брови: зачем? Особой страсти к лошадям она в своём супруге не замечала, о крупных покупках знала бы, Берг докладывал. Зоратт остановил девушку на открытой площадке перед самой конюшней, и попросил закрыть глаза. Глупость какая-то, как с ребёнком!..

— Прошу вас, Виррис, — в его голосе вибрировала тёплая улыбка, и она, вздохнув, подчинилась.

Осторожное прикосновение к запястью, взял за руку и по шажочку повёл. Вир ни о чём не спрашивала, просто шла за мужем, стараясь довериться этому движению в относительной темноте: в лицо било весёлое солнце, и сквозь сомкнутые веки мир выглядел оранжево-алым. Бьорд замедлился, мягко тронул её за локти.

— Можно, — проговорил он почти в самое ухо.

Вздрогнув, девушка распахнула глаза.

Они стояли возле ограждения, а там, по другую сторону загона, конюх водил по периметру белоснежное чудо. С губ Виррис сам собой слетел восторженный выдох. Длинная сильная шея, грациозные изгибы, бесконечные тонкие ноги, шкура белая, почти слепит глаза, а длинная волнистая грива и хвост… серебристо-серые. Почти как волосы виконта Вейсдгара. Красавица повернула голову, и Виррис поразилась глубокой черноте лошадиных глаз.

— Отк-куда она у вас, когда вы её купили? Это же она, верно?

— Верно, — так же, почти в ухо, отозвался Бьорд.

Он стоял сзади, и не сразу девушка осознала, что он обнимает её за талию, немного неуверенно, вопросительно как-то, и чуть прижимает к себе, так удобно, что голова сама собой ложится на его плечо. А конюх медленно вёл кобылу к краю ограждения, и обе, животное и женщина, не размыкали взглядов.

— Она ваша, — просочилось в её сознание несколько звуков, значения которых Виррис не сразу поняла.

Девушка моргнула, избавляясь от наваждения, подалась вперёд, разрывая недопустимое, несколько мгновений казавшееся таким естественным объятие, шагнула к ограде. Чёрные глаза на конской морде близко-близко; она протянула ладонь, погладила. Кобыла не отстранилась, лишь фыркнула негромко и насмешливо.

— Вам нравится?

Виррис обернулась к мужу, смутилась под его горящим взглядом.

— М-моя? — дошло до неё. — Это…мне?

Бьорд улыбнулся, жадно рассматривая заблестевшие карие глаза, дрогнувшие ресницы, порозовевшие скулы. Его жена хлопнула ресницами раз, другой, поднесла руку к горлу и тут же отдёрнула её, оглянулась на белоснежное чудо.

— Бьорд, вы что? Зачем?

— В нашем договоре не указано, что муж не имеет права делать подарки своей жене, — пожал он плечами чуть нервно: никак не мог разгадать, примет или нет.

Виррис открыла и закрыла рот. Снова положила ладонь на морду лошади, осторожно провела до самого носа.

— Вы с ума сошли…

— Вам нравится?

— Очень. Как её зовут?

— Грация, — облегчённо улыбнулся Зоратт. — Вы умеете ездить верхом?

Девушка кивнула неуверенно.

— Ездила когда-то. Я очень давно не сидела в седле.

Он шагнул к ней поближе.

— Это поправимо.

Вир едва слышно шевелила губами, кажется, повторяла имя лошади и что-то ещё, похожее на «моя красавица».

Из приоткрытой двери конюшни донеслось требовательное ржание, на которое Грация откликнулась своим, вопросительным. Бьорд глянул в ту сторону с ласковой усмешкой.

— Не сегодня, Агат, — пробормотал он и вынул из кармана небольшой свёрток. — Возьмите, Вир. Угостите её.

Девушка осторожно вытянула разрезанную вдоль морковинку, протянула лошади, и та, помедлив, схрупала лакомство. Скормила всё до последнего кусочка, чувствуя, как поднимается в душе волна восторга. Её любимца пришлось продать, когда дела у отца пошли совсем плохо. Виррис очистила руки магией, повернулась к мужу, деликатно не вмешивающемуся в налаживание контакта.

— Спасибо, Бьорд. Право, не стоило, слишком дорогой подарок… Но мне очень, очень нравится. А у меня и одежды для верховой езды нет, вообще ничего. Я не думала, что… Спасибо.

Не сдержавшись, Зоратт убрал с её лица выбившуюся из причёски щекотную прядку.

— Это мелочи, которые очень просто решаются. На первое время можно купить готовый костюм, потом, если захотите, сошьёте себе какой захочется. Послезавтра у меня свободна первая половина дня, буду рад прогуляться с вами к Шелте. Агату пора размяться, а эта красотка обладает, несмотря на гордый вид, довольно покладистым характером, вы справитесь. А я подстрахую, если что. Согласны?

Гнедой её мужа и сереброгривая Грация присоединились к вопросу, разбавив невыносимо долгое — в несколько ударов сердца — ожидание ответа. Бьорд смотрел мягко, с надеждой, чёрные зрачки утратили обычную остроту и резкость.

Виррис не нашла в себе сил отказаться. Русоволосый человек и белоснежная красавица выдохнули одновременно.

***

Арви приехал через две конные прогулки.

Виррис понравилось. Её прекрасная Грация слушалась вполне сносно, не дурила, понимала, что несёт неуверенную всадницу, и большую часть первой прогулки довольствовалась просто шагом, а Виррис вспоминала заново, как держать ноги в стременах и спину. И чувствовала непривычную всепоглощающую уверенность в своих силах, потому что рядом размеренно шёл гнедой Агат, а Бьорд ободряюще улыбался. Они почти не разговаривали: порой ей казалось, что муж пытается обратить на себя её внимание, да сам подарок говорил о многом, но он просто ехал рядом и так же, как Вир, тихо наслаждался погожим утром, игривым ветерком, солнцем, протягивающим лучи к непослушным жёстким прядям волос, нежной зелени, разлившейся по берегам Шелты. И сам Леавор, и сады вокруг него потихоньку одевались в белое и розовое, в воздухе витал лёгкий аромат яблоневого цвета, и так хорошо было дышать им вместе с улыбающейся девушкой.

А со второй прогулки, вечерней, их и встретил прибывший виконт.

Слуги выгружали его багаж, резво взбегали по лестнице, исчезая в доме, а сам Арви стоял в стороне от привезшего его экипажа и смотрел на приближающуюся пару. Мерно цокали подковами белоснежная красавица и рослый статный жеребец, Зоратт сверкнул приветливой улыбкой, а Виррис буквально захлебнулась в водовороте эмоций.

Опозорилась как хозяйка: не рассчитала время приезда дорогого гостя, не встретила лично! Слуги, конечно, вышколены и на умницу дворецкого положиться можно всегда и во всём, но это не то.

И радость, безумная радость, такая, что сбивается дыхание, а сердце прыгает в горле, а юноша всё такой же невозможно красивый, и тот же прямой открытый взгляд, и пикантная маленькаая родинка над губой.

И смущение: девушка предпочитала мужское седло, поэтому костюм приобрела брючный. И он был из правильной плотной ткани, и вроде бы не слишком облегал ноги, и длинная, с разрезами, юбка к нему имелась, но при посадке ноги всё равно оказывались открытыми…хотя она старалась не обращать внимание на длинные взгляды собственного мужа, а тут…

И досаду на саму себя: надо взять себя в руки, дышать нормально, не краснеть и не заикаться. И острое, такое неуместное желание, чтобы спуститься с лошади ей помог не этот мужчина, со светлыми глазами и горбинкой на носу, а тот, с родинкой над губой. Но её бережно придерживали руки Зоратта, помогая отыскать опору под ногами. Крылья носа Арви шевельнулись, втягивая усилившийся малиновый запах, пока Бьорд вручал поводья подоспевшему конюху и ласково хлопал Агата по сильной мощной шее. И тёмно-серые глаза не скрыли жадного восхищения, пробежавшись по оливково-зелёному костюму госпожи Зоратт, на мгновение дольше допустимого задержавшись на виднеющихся в высоком разрезе юбки длинных ногах. А саму Виррис мягко окутало ароматом перца и смородины, почти родным, не забытым.

Встреча вышла неправильной, но полной улыбок и радушия.

— Добро пожаловать, Арви, — тепло улыбнулась Виррис. — Надеюсь, дорога не сильно вас утомила.

Племянник переглянулся с дядей, и оба вдруг прыснули совершенно одинаковым мальчишеским смехом. Но ни капли не обидным. Тронув жену за локоть, Зоратт повёл её в дом.

— Ортейры ненавидят большую воду, — пояснил Бьорд, отсмеявшись. — Арви в море постоянно принимает специальное зелье, а мне, хоть я и не оборотень, вообще ничего не помогает.

— Морская болезнь? — удивилась Виррис. — Но вы так хорошо ладите с водой!

Темноглазый виконт с широкой ухмылкой развёл руками.

— Только в это плавание я забыл пополнить запасы зелья, и его хватило всего на два дня, — снова хохотнул он. — Вчера был второй: прибёрег напоследок, не сходить же на берег полудохлой медузой! Иначе пришлось бы ещё как минимум сутки отлёживаться и приходить в себя.

— Ох. А как же вы… обратно?

— Зелье можно достать и у нас, — успокоил Бьорд. — Обеспечим.

— Зато я привёз обещанные подарки, — объявил Арви весело.

Помимо живых картин с видами Визейских гор, у подножия которых растянулась Кайста, облюбованная родом Ольверских несколько столетий назад, обоим супругам досталось по шкатулке, каждая из которых сама по себе являлась произведением искусства. Бьорд, азартно сверкнув глазами, тут же нырнул в свою, время от времени издавая негромкие одобрительные возгласы, а Виррис замерла, едва подняв инкрустированную перламутром и жемчугом крышку.

Внутри, на тёмном шёлке, таинственно мерцали зеленовато-голубые камни. Услышав тихий выдох супруги, Бьорд придвинулся и склонился над шкатулкой.

— Ого.

Арви с некоторой долей смущения кашлянул.

— Мне кажется, вам больше подошли бы рубины, но у нас принято дарить аквамарины.

— Они великолепны, — прошептала Виррис.

— Будут и рубины, если на то будет желание моей жены, — негромко отозвался Зоратт.

Он застегнул на её шее роскошное ожерелье, помог справиться с браслетом, а серьги девушка просто вынула и разглядывала на ладони и, кажется, забывала, как дышать. Арви глянул и молча кивнул.

— Даже не представляю, куда бы я могла их надеть, — растерялась Виррис. — Они достойны королевской свадьбы, но…

— Можно на годовщину вашей, — подсказал Арви очень ровным голосом.

Муж рыжеволосой красавицы поправил перстень на своём пальце, дёрнул уголками губ.

— Что ж, Виррис, этот подарок лучше всяких слов свидетельствует о том, что моя семья приняла вас. Камни из графской сокровищницы.

Виррис не сразу справилась с волнением и пересохшим горлом, то трогала ожерелье и любовалась игрой светлых граней в изящных подвесках серёг, то растерянно переводила взгляд на понимающе улыбнувшегося юношу. Не сразу, с толикой неохоты, сняла украшения: дорогой металл приятно грел кожу, а камни, казалось, излучали силу и щедро подпитывали новую хозяйку. Удивительным образом подаренное мужем кольцо идеально вписалось в гарнитур.

— А у…вас что? — поинтересовалась девушка, наконец пряча сокровища обратно, но шкатулку так и оставила на коленях, поглаживая инкрустированные уголки.

— А я очень просил самоцветы для амулетов, которые, как вы знаете, периодически изготавливаю, — усмешка мужа выглядела донельзя довольной.

Он вручил девушке свою шкатулку, и под тихие смешки виконта Вейсдгара Виррис, не сдержавшись, перебирала переливающиеся, светящиеся огнём и скрытой силой камни.

— Угодил? — уточнил Арви, наблюдая за обоими.

— Более чем! И меня заодно пристыдил: изумительный комплект, а от меня какое-то колечко… — но голос Бьорда звучал весело.

— Так то от всей семьи, — весомо поднял палец Арви.

— Как же тебя не ограбили в пути, да ещё без зелья!

Молодой человек таинственно повёл плечами.

…

Арви обещал остаться на месяц. Виррис видела, что мужчинам есть что обсудить наедине, и должна была найти в себе силы оставить их, но не находила, а её не выгоняли. Арви смотрел на них, сидящих рядом, то слишком внимательно, то, опомнившись, нарочито бесстрастно, с неподдельным интересом расспрашивал обо всём, и только о грустном происшествии в Школе супруги, по взаимной договорённости, умолчали. Виррис же вместе с мужем и его племянником пила, то есть, скорее пробовала любимый Бьордом сорт эля, снова слушала красивые и страшные северные сказки и просила время замедлить ход, потому что заканчивать этот вечер не хотелось.

И ещё очень жалела о том, что человек с душой прекрасного снежного зверя не сможет составить ей компанию на верховых прогулках.

…

— Всё в порядке? — пытливо посмотрел на Арви Зоратт, провожая того наверх, в подготовленную спальню.

— В полном. Морская стихия меня не убила, я снова на ногах и с дороги успел отдохнуть… А что?

— К твоему запаху добавилась какая-то незнакомая нота, никак не пойму, — нахмурился Бьорд, непроизвольно принюхиваясь, как большой кошак, которым он никогда не был. — Не хворь, не чужое воздействие…проклятия тоже не ощущаю… Ладно, не обращай внимания.

Ортейр недоумённо сморщил безупречный нос.

— Да вроде всё как обычно. Ты мне лучше скажи… Или не лучше. И вообще это не моё дело… Вы с тёт… с Виррис ведёте себя друг с другом так мило и вежливо, при этом… Проклятье! Извини, Бьордхард, не моё это дело. Доброй ночи.

— Некоторое потепление в отношениях есть, — снизошёл до ответа Бьорд, останавливаясь на пороге комнаты племянника. — Иногда мне думается, она считает меня слишком старым.

— Ерунда какая! Стоит ей увидеть, как местный леаворский цветник строит тебе глазки…Ой, не делай такое лицо, дядя, а то я не видел!..

Зоратт саркастически фыркнул.

— Да-да, я тот ещё сердцеед, и самая привлекательная из моих черт — это циферка, которой записывается моё состояние.

— Зато ты, единственный из всех Вейсдгаров, обладаешь свободой выбора, которой смог воспользоваться. Мне такой роскоши не видать, — грустно напомнил Арви.

— Погоди печалиться: возможно, твой брак окажется в разы счастливее моего. Когда смотрины, кстати? Или что…твоё сердце уже кем-то занято?

Племянник удержал бесстрастное лицо.

— В этом году смотрин не будет, чему я очень рад. А тебе желаю счастья, самого настоящего, отсюда и до Визейских гор. Вам обоим.

Бьорд осторожно улыбнулся.

***

Глава 4

На приём к леаворскому градоправителю пригласили их всех: и чету Зораттов, и их гостя, и Виррис немедленно приступила к подготовке, досадуя, что так поздно принесли приглашение и времени у неё менее трёх недель. Но не будь она Виррис Адорейн, если не справится в такие сроки.

Намеревалась отказаться от совместных прогулок с мужем под предлогом той же подготовки к званому вечеру: выбор тканей и декора для нарядов требовал времени, не считая работы над эскизами и всем остальным. Только Зоратт мягко напомнил, что великолепной Грации требуются регулярные нагрузки и возразить оказалось нечего, к кобыле Вир прикипела всей душой, перепоручать её кому бы то ни было не хотела. Бьорд же не позволял себе почти ничего лишнего, почти не выбивался из рамок составленного договора. Не докучал беседами, не лез с неуместным признаниями. А за слишком горячие, пристальные взгляды не убивают, и Вир по привычке терпела и мысленно считала не месяцы — недели до истечения их общего года.

Поговорила с сестрой, не сразу отойдя от накрывшей обиды: так ждала переезда Элге в новый дом, возможности тайком от бдительного форрилева ока навестить её, а своевольная девчонка опять всё сотворила по-своему! Однако дни шли, и уже гостил в большом мужнином доме прекрасный виконт, и Виррис оттаяла.

Элге выглядела хорошо. Улыбчивая, спокойная, и какая-то особенная мягкость и уверенность в больших зеленющих глазах.

— Я только одного так и не возьму в толк, — вздохнула Виррис, когда утих первый обмен новостями. — Неотступное внимание твоего свёкра. Всё уже закончилось и Мад должен был понять, что ты не изменишь своего решения, так чего ради продолжать всё это?.. Неужели дело только в непогрешимой репутации этой блистательной семейки?

Элге покачала рыжеволосой головой.

— Не только, Вир. Но я не могу сейчас всего рассказать. Хочу, правда, хочу, мне неуютно от этой стены недоговорок между нами. Но сейчас не лучшее время раскрывать тайны. Я обязательно расскажу тебе, обещаю. Глаза в глаза.

Виррис фыркнула с раздражением…и вспомнила себя, своё одиннадцатилетнее молчание. Вздохнула, чувствуя, как немеют скулы.

— Я тебя люблю, Вир. Всегда, что бы ни случилось.

И Виррис молча обескураженно кивнула. По крайней мере, с её сестрой всё хорошо.

Арви больше не строил ей ледяных дворцов в саду, не замораживал миниатюрное озеро, по которому плавали бы грациозные лебеди. В саду царила весна, радуя нежными цветущими красками, и снежные фокусы он показывал осторожно. Виррис разглядывала крупные снежинки-бабочки, садящиеся ей на ладони и думала о том, что эта стихия кажется ей родной и близкой.

— Жаль, я не могу ничего подобного, — вырвалось у неё как-то. — Я бы хотела хоть немного управлять этой стихией, хотя бы самую малость.

Бьорд с утра уехал в Школу, но обещал вернуться пораньше, уделить время племяннику, а в первой половине дня гостя развлекала хозяйка.

Арви сдавленно кашлянул, неловко дёрнул себя за выпавшую из высокого хвоста прядку; аристократически бледное лицо слегка порозовело. Смущён?! Чем? Он повёл ладонью — снежная бабочка легко вспорхнула с девичьих пальцев.

— Я сказала что-то лишнее? — кареглазая девушка пытливо вглядывалась в его лицо, и пятна румянца не укрылись от неё.

— Вовсе нет, — замялся юноша. — Но…вы могли бы. Вы можете, Виррис. Вы жена Бьордхарда, часть нашего рода, и мо…ж-жете получить нашу магию. Не всю, не в том же объёме, что и Вейсдгары — это большая редкость, но часть этой силы — да, вы способны принять.

Он вздохнул, отводя взгляд.

— Но как?! Бьорд ни разу не говорил об этом, почему он умолчал? Каким образом я могла бы?..

Виконт пригладил и без того аккуратно лежащие светлые серебристые волосы.

— Вам бы лучше у него самого спросить.

— А почему не у вас? Раз вы уже начали говорить! Вы тоже принадлежите роду Вейсдгаров, почему я не могу получить немного этой магии от вас?.. Арви?..

Он покраснел совершенно явственно и метнул на девушку такой странный взгляд. Нервно облизал губы, дёрнул рукой, словно хотел коснуться Виррис, но удержался.

— От меня не получится, — охрипшим голосом возразил он. — Вам нужно обратиться с этим…этой просьбой к мужу. Если вы действительно так хотите получить в управление эту стихию.

— Я не понимаю, — призналась Виррис и вскочила, увидев, что юноша поднялся с намерением покинуть помещение.

С чего бы такая неловкость, что в этой теме такого!

Юркнула вперёд, почти мазнув по нему плечом, загородила ему выход, прижалась спиной к дверям.

— Нет уж, Арви: начали говорить, говорите всё!

Арви стоял близко-близко, с пульсирующими зрачками, и чувствительный звериный нос вбирал в себя сладкий запах малины, кружил голову. Да что же дядя совсем ничего не рассказывает ей о своей семье и возможностях! Невозможно смотреть на неё: горящие тёмные глаза, приоткрытые губы, едва заметная жилка бьётся на длинной шее и взгляд против воли сам опускается ниже, скользит вдоль линии декольте… И не смотреть невозможно. Боги, почему так?! Даже не полукровка — человек! Он сглотнул, заставляя глаза подняться на прежний уровень.

— Бьорд объяснил бы лучше, — выдавил он. — И кто меня только за язык тянул!.. Виррис, родовая магия передаётся от одного супруга другому. Понимаете? При… определённых действиях. Обычно…в самый…первый раз. Иногда и в последующие, но преимущественно — в первый.

Девушка хлопнула ресницами. Медленно, как будто развернула веер. Ещё раз. Предательские пятна начали проявляться и на её щеках. Арви взял её за плечи, отодвинул в сторонку и молча просочился в приоткрытые двери. Виррис приложила ладонь ко рту и прислонилась к стенке, пока не отказали неверные ноги.

Ну и дура!..

С другой стороны двери сероглазый юноша с чувством приложился лбом об обитую набивным шёлком стенку. На коже проступила тонюсенькая ледяная корочка.

К возвращению Зоратта Виррис взяла себя в руки. Стыд за то, в каком свете она выставила себя перед Арви, немного унялся и на совместный ужин девушка вышла с прежним лицом, в меру строгим, в меру доброжелательным. Не забывая мило улыбаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

…

Творениями своих рук Виррис осталась вполне удовлетворена: пошитые ею наряды на супруге и его племяннике сидели безукоризненно, подчёркивая достоинства, скрывая не… впрочем, у Арви недостатков не было. Подобранные цвета выигрышно оттеняли и освежали цвет лица и оттенок глаз. И сама она выглядела блистательно, что и требовалось.

Лорд Илгин Велрет, градоправитель, занимал огромный особняк на набережной Леа, расположенный в стороне от других домов, окружённый пышным садом. Виррис по достоинству оценила и усилия садовников, и изысканные интерьеры дома, и напитки с закусками: повара расстарались на славу. Среди приглашённых мелькнули светловолосые макушки Форрилей; королевский советник безошибочно выхватил ледяным взглядом прибывших гостей, но под защитой Зоратта и Арви девушка чувствовала себя уверенно. Бьорд же отдельно попросил племянника не отходить далеко от Виррис, в случае, если его самого атакует кто-то из местной знати. И атаковали ведь: один из новых попечителей Школы оттеснил господина директора в сторонку, улыбаясь вежливо и вручив бокал с игристым вином.

Виррис обменялась любезностями с кем-то из затянутых в бархат и шелка леди, поддержала разговоры о погоде, восхитительно тёплой весне и буйно цветущих ирисах, ловко пресекла ядовитое любопытство, касающееся дальнейшей жизни бывшей леди Форриль младшей. Виконт Вейсдгар пришёл на помощь: вывел даму подышать воздухом, увёл подальше от гораздых почесать языками сплетниц. И сам развлекал её как ни в чём не бывало, ничем не напоминая о неловком для обоих моменте. Тёмно-серые глаза лучились теплом и неприкрытым восхищением: роскошное ожерелье девушка не решилась надеть, но аквамариновые серьги и браслет себе позволила, и светлые игристые камни замечательно сочетались с её платьем.

Вечер шёл своим чередом, Бьорд при каждом удобном случае возвращался к ней, игристое вино делало голову лёгкой, лишая мысли плавности, но загадочным образом добавляя грациозности движениям. Виррис позволила себе отпустить все волнения, неудобные чувства, неправильные эмоции, и просто наслаждалась тёплыми мягкими сумерками, негромко льющейся музыкой струнных, мороженым с орешками и ягодным сиропом; даже просто разглядывать наряды местных модниц доставляло удовольствие. Даже мягкая улыбка её временного мужа, искрящиеся прозрачные глаза в тёплом свете парящих сфер воспринимались легко и не без некоторого удивления: его простое неприметное лицо сейчас казалось интересным, симпатичным.

Она неоднократно посещала вместе с Зораттом похожие торжества, но только теперь обратила внимание, как смотрят на её мужа некоторые прелестницы, от семнадцати до… да им бабушками пора становиться, а не глазками в его сторону стрелять! А дамы смотрели и хлопали подкрашенными ресницами, и улыбались кокетливо, и отпускали замысловатые комплименты, и всё это на её глазах. Не сказать, чтобы игла ревности колола сердце Виррис, но внезапно… не очень приятно и совершенно неуместно. Одну из девиц, эффектную голубоглазую шатенку с довольно внушительными достоинствами, едва прикрытыми кружевным декольте, Вир попросту оборвала в середине увлекательнейшей беседы. Кажется, красотка живо интересовалась артефакторикой, не замечая, как собеседник старается избегать её случайных прикосновений к своемурукаву.

— Благодарю вас, — шепнул Бьорд ей на ухо, когда Виррис, улыбаясь голубоглазой жеманнице, потянула его в сторону.

— Ваша будущая ученица? Не старовата ли? — подняла бровь девушка.

— Это дочь лорда Велрета, Школа ей действительно уже не нужна, — хмыкнул муж.

— А что нужно? Или кто — вы?

— Неужели вы ревнуете, дорогая супруга? — тихо удивился Бьорд.

А Виррис уже скользила взглядом по просторному помещению, ища высокую фигуру виконта.

— Вот ещё, — рассеянно отозвалась она. — Забочусь о нашей с вами репутации, дорогой супруг.

А вот смотреть на Арви в окружении леаворского цветника спокойно не получалось, и та самая ревность, едкая, безжалостная, так и точила. Только, в отличие от Зоратта, выцепить виконта из хватких ручек молоденьких аристократок она не имела права, оставалось лишь наблюдать, находясь в стороне. Спокойно, Вир. Дыши. Вдох — выдох. Нельзя. Не раньше, чем завершится их с Зораттом фарс, никак не раньше. Дыши. Можно занять руки каким-нибудь угощением, сделать вид, что страшно увлечена дегустацией…да вот хотя бы тех аппетитно выглядящих тарталеток с икрой и рыбой!

Она поставила пустую вазочку на ловко подставленный лакеем поднос и шагнула к столу, примериваясь к тарелочке с крошечными бутербродами.

— А вы довольно неплохо выглядите, госпожа Зоратт! Почти как истинная лед-ди. Что же вы любимую сестру с собой не з-захватили, а?

Виррис порывисто обернулась.

За ней, развязно улыбаясь, стоял Мадвик Форриль собственной персоной.

***

Серый взгляд отличался нездоровым блеском, рассеянно скользил по её фигуре, пытаясь задержаться на лице, но то и дело соскальзывал. Он держался прямо, но Вир мгновенно поняла, раньше, чем носа коснулись тяжёлые алкогольные пары, что прекрасный аристократ самым неподобающим образом пьян.

Как же это маменька допустила да замечания не сделала! Форрили всегда и везде должны выглядеть безупречно, а Маду в настоящий момент до безупречности не хватало прилично. Виррис несколько раз находила среди гостей его высокую стройную фигуру, наблюдала, как он общается, кивает и едва улыбается знакомым, как морщится, стоит чьей-то ладони ободряюще хлопнуть его по спине. Расторжение брака в крепкой семье Форрилей вызвало ощутимый резонанс среди остальных уважаемых семейств, но Маду преимущественно сочувствовали.

— Моей сестре нечего делать в обществе, где её не ценят, — не удержалась от колкости Виррис.

Она слегка повысила голос, ровно настолько, чтобы он не потонул в звуках льющейся отовсюду музыки.

— Не ценят? От-тнюдь! И собирались ценить ещё больше! Ваша глупая сестра потрясающе нед-дальновидна и напрочь лишена нормальных здоровых амбиций.

— Я бы попросила выбирать выражения, когда речь идёт об Элге!

Мадвик качнулся с мысков на пятки, ухмыльнулся новой ухмылкой, так не подходившей его правильному красивому лицу.

— Т-то есть в отношении вас, госпожа Зоратт, я могу их не вы-ыбирать?

К ней пробирался муж, а от соседнего стола, бесцеремонно отклеив от себя парочку юных хохотушек, шёл в их сторону Арви. Слух у обоих — нечеловеческий. Но ей не нужно вмешательство этих мужчин, уж с перепившим наглецом Вир справится сама. Его тон, его дёрганые жесты, поплывший взгляд, усмешки все эти косые шокировали — слишком разительным получился контраст. Но угрозы и страха перед Форрилем- младшим, в отличие от его отца, Виррис не чувствовала. Она выпрямилась ещё, хотя и так держала спину прямой, и вздёрнула подбородок. Большие карие глаза уставились на него с ядовитым прищуром.

— Что всё это значит, лорд Мадвик? Вы настолько пьяны, что забыли о манерах? — голос Виррис зазвенел льдом. — Что значит — почти как истинная леди? Кто позволил вам оскорблять меня?

Алкогольные пары, вероятно. И покинувшее хозяина чувство самосохранения. С подноса некстати проплывшего мимо лакея сероглазый блондин ловко подцепил ещё один бокал, и плескалось в нём отнюдь не лёгкое игристое вино, а нечто покрепче.

— Мне не нужно ваше доз-зволение или запрет! Для таких, как вы, эт-то, напротив, комплимент! Думаете, все эти т-тряпки и булыжники покрупнее да поярче сд-делают из вас настоящую аристократку, достойную самого высокого общества?

— О чём вы толкуете, лорд Мадвик, никак не пойму? — ядовито осведомилась Вир, но что-то царапнуло в самое сердце. Тоненько, едва ощутимо.

— Лорд Форриль, — угрожающе низко начал подошедший Бьорд, одним плавным жестом обхватив жену за талию. — Ваше поведение недостойно. Никто из нас не умер бы от вашего отказа засвидетельствовать своё почтение. Увольте, обойдёмся, и я, и эта благородная леди, и мой не менее благородный племянник. А теперь немедленно извинитесь перед моей женой и уходите отсюда.

Рядом тихо, весомо кашлянул виконт Вейсдгар, глаза смотрели недобро на Мада и с толикой растерянности — на Виррис. Сама девушка вздрогнула от неприкрытой угрозы в обычно размеренном негромком тоне леаворского директора. Ладонь на её талии ощутимо прижигала холодом.

Мадвик улыбнулся этой новой развязной улыбкой. Отпил из бокала, окатил девушку бесцеремонным взглядом.

— Благород-дная леди? Кто, поз-звольте спросить? Вот моя…жена, моя Элге — да, и-истинная леди, самого высокого происхождения, самой чистой крови! А эта дама… Жаль, нельзя поинтересоваться у лед-ди Ареллы, с кем она наставила рога своему муженьку: с конюхом или камердинером? Или это был какой-ниб-будь шляпных дел мас…

Виррис запоздало вскрикнула. Успела увидеть смазанное движение, бесшумное и стремительное. А звук, с которым мужнин кулак впечатался в идеально ровный аристократический нос Мадвика, напротив, вышел оглушающим, хрустким и влажным. Покачнувшись, прекрасный блондин осел на мраморный узорный пол. Жалобно звякнул рассыпавшийся по мрамору хрусталь.

Зоратт, на чьём лице читалась неприкрытая ярость, изумившая девушку сильнее всего остального, тряхнул рукой с сидевшем на пальце фамильным перстнем, на пару мгновений накрыл камень ладонью другой руки, а когда убрал, аквамарин вновь сиял чистотой. Арви шагнул к поверженному аристократу и, не деликатничая, рывком поставил Мада на ноги.

Несколько алых капель украсили светлый сюртук Форриля-младшего, но он так опешил, что не спешил применять магию, и только некрасиво открыл рот.

— Извольте объясниться, лорд, — прошипел Арви, сузив глаза.

На замершую за его спиной Виррис не смотрел.

Мадвик сплюнул на пол, приложил к пострадавшему носу белоснежный платок…

— А п-пусть вот этот, благородный со всех с-сторон господин, и объясняется!

И ткнул пальцем в тяжело дышавшего Бьорда.

— Пошёл вон, — выплюнул супруг рыжеволосой девушки.

— Нет уж, — стараясь совладать с отвратительно дрожащим голосом, встряла Виррис. — Пусть сначала объяснит!

— Я сам объясню, — уронил Бьорд, не глядя на белую как снег жену. — Убирайтесь, лорд Форриль.

Девушка запоздало обвела взглядом зал: музыка звенела громкими всплесками, рассыпалась водопадами и, не в силах противиться её зову, пары кружились по мраморным узорам. Только покинутые виконтом молоденькие красотки, испуганно прикрывая рты, таращились на них. На Зоратта, на неё саму… Небо, только бы никто ничего не слышал! Ещё одного скандала Виррис не перенесёт!

Мад, безуспешно стараясь придать своему облику гордый и независимый вид, убрался, к огромному облегчению девушки: пьяные речи достаточно уже испортили атмосферу праздника и беззаботного веселья. Вопрос, что на него нашло, волновал Виррис меньше всего. Она через силу повернулась к мужу.

— Что вы хотите объяснить, Бьорд?

Зоратт запустил пальцы в русые пряди, дёрнул, не поморщился. Ещё и Арви так смотрит! Настороженно, испытующе. Хвала Высокому Небу, что северное хладнокровие удержало его от юношеской горячности! А бледная девушка с карими глазами ждала ответа, и на её лице отражалось сразу столько всего.

— Нам лучше покинуть этот дом, Виррис. Я распоряжусь, чтобы подогнали наш экипаж. Проводи Виррис к выходу, Арви. И…прошу прощения, что испортил замечательный вечер.

— Бьорд! — требовательно хлестнул его голос жены.

— Не здесь, — поморщился он. — По дороге домой скажу.

Её всю перетряхивало, слова Мадвика кололи сотнями иголок, жгли сотнями угольков, оставляя на сердце язвы. И очень не нравился взгляд, которым смотрел на неё Арви. Ей чудилось то презрение, то брезгливая надменность, и даже под руку её он придерживал как-то иначе. Словно только вбитые накрепко в детстве манеры заставляют его держаться ровно и не кривить лицо.

Скорее всего, лишь почудилось. Скорее всего, Мадвик лгал или нёс полную околесицу. Вот только зачем?..

***

Глава 5

Арви с ними не поехал. Бьорд усадил Виррис, прикрыл дверцу кареты, и о чём-то спорил или договаривался с племянником. Она не слышала — мужчины говорили без слов, а мужа и вовсе она могла видеть только в профиль, но почти не смотрела на него. Со своего места ей видно было, как светится льдистым блеском, пульсирует капелька-бриллиант в ухе ортейра. И ещё казалось, что его лицо слегка плыло, подёргивалось рябью, и сквозь неё она различала меняющиеся очертания носа, да вздрагивающую верхнюю губу, не совсем человеческую, и за ней клыки. И будто бы усы, а само лицо раздавалось вширь… Девушка моргнула, и всё исчезло, юноша по ту сторону дверцы выглядел всё тем же виконтом Вейсдгаром. Он чуть склонил голову, слушая дядю, резко мотнул головой, развернулся и буквально растворился в тёплых сумерках. Ортейры ходят бесшумно, и по земле умеют двигаться плавными, скользящими движениями. Был юноша — нет юноши, остался только муж, удручённый, но уже взявший себя в руки. Не думала Виррис, что невозмутимый герриардец способен распускать руки.

— Почему Арви не поехал с нами?

Зоратт ослабил узел шейного платка.

— Вы же хотите знать, что скрывается за отвратительными оскорблениями лорда Форриля. Арви не хотел нам мешать, он доберётся домой сам.

— О чём вы спорили? Я не слышала, но у вас был такой вид..!

— Всё в порядке, Виррис. Выходка пьяного лорда нанесла оскорбление всем нам, Вейсдгары подобного не прощают. Племянник разозлился, и чуть было не выпустил ортейра. Я должен был убедиться, что его можно оставить одного, что он не наделает глупостей, не увяжется за Форрилем, чтобы добавить ему ещё, ни в одной из ипостасей.

— Но Арви говорил, что хорошо контролирует оборот.

— Вполне. Но сейчас мог не сдержаться. Представляете, что могло бы быть? С Мадвиком? Никакая магия земли не спасла бы. Хотя он вёл себя просто по-свински!

Так отстранённость и холодность Арви не из-за неё? То есть… Из-за неё, но в другом смысле? Он просто пытался держать себя в руках? Голова кругом.

— Абсолютно недостойно себя вёл, — нервно кивнула Виррис, чувствуя страшную неловкость под взглядом мужа. — Спасибо, что остановили его…хотя всё равно кто-то видел эту мерзкую сцену. Небо, какой позор..! Боюсь думать о том, что там сейчас говорят, у лорда Велрета! А его жена — она же первая сплетница Леавора, и завтра… Что он нёс, Бьорд? Про маму? И почему он говорил всё это так, словно вы… Что вам известно??

Её фиктивный муж тронул свой перстень, закусил губу и бережно взял холодную ладонь девушки в свои.

***

— Нет. Этого не может быть!

Конечно, она не верила. На словах. В её глазах Бьорд ясно видел всё, и не знал, как забрать хотя бы часть этой боли. Не так он хотел сообщить ей правду, и не сейчас. Она вырвала у него свою руку, уставилась в стенку, а он негромко, виновато как-то говорил о проведённых проверках, расспросах людей, служивших у Адорейнов когда-то — действия Форриля-старшего всё же заставили его поначалу сомневаться, искать опровержение. На её лице сквозь глубокую растерянность проступало изумление: сомневался, спрашивал, искал ответы. И ей — ни слова. Знал, когда женился. Знала семейка Форрилей, во всяком случае, мужская его часть… Откуда?! Кто ещё знает?! Все: слышали те две разряженные кокетки, щебетавшие с Арви о каких-нибудь глупостях. Этого более чем достаточно, чтобы потащить слухи дальше. Даже на уровне неподтверждённых сплетен — это удар по репутации, которую она выстраивала по шажочку все одиннадцать лет, почти двенадцать.

И ещё муж. Она, Виррис, выходит, вовсе не Адорейн, а дочь какого-то… Сдыдоба какая. А Бьорд — Вейсдгар, признанный сын графа, хотя и бастард, единственное исключение в своей семье, отказывающейся считаться с кем-либо недостойного, по их мнению, происхождения.

Конюх или папин лакей..? То есть не папин! Но называть вырастившего её человека по имени, считать его чужим она никогда не сможет. Бьорд осторожно заметил, что не искал настоящего родителя, но, если Виррис захочет… Девушка едва сдержала злые горячие слёзы, только головой дёрнула резко, поспешно, а в экипаже совсем не осталось воздуха, и так тесно, невыносимо. Бьорд смотрел с жалостью, и вздыхал, словно лично виноват во всём случившемся. Уронил руку, так и не дотянувшись до её локона, упавшего на лоб.

— Виррис. Плюньте на слухи, их никто не собирается подтверждать. Людям надо о чём-то болтать, поболтают и перестанут. Не важно, чья кровь в вас течёт, важно…

— Замолчите, пожалуйста, — кое-как выдавила она.

Едва досидела до дома, выскочила из кареты первой, не дожидаясь помощи мужа, споткнулась на ровном месте, чуть не полетела на землю, но упрямо избегала рук Зоратта.

— Не трогайте меня. Оставьте, просто оставьте, пожалуйста! — она зажмурилась, чтобы не видеть его огорчённое лицо.

И, подняв юбки, почти бегом понеслась куда-то, с ровной дорожки по ковру ландышей, вглубь сада, и дальше, дальше, где потемнее, где никто не увидит её смятения и стыда.

Бьорд долго смотрел вслед, сделав знак Бергу не вмешиваться. Повернулся к забору, и вовремя: неясная расплывчатая тень перетекла со стороны улицы в утонувший в сумерках сад. Арви приблизился на четырёх лапах, неся длинный толстый хвост на весу. Зоратт рассеянно погладил широкий лоб ортейра, почесал за ушами. Большой зверь отстранился, поплыл очертаниями и собрался заново — человеком.

«Тебе лучше? Остудил горячую голову?»

«Тому хлыщу ничего не угрожало. То есть… Кишки бы я ему не выпустил, я уже говорил. Так…помял бы маленько. Заслужил! С первой встречи показался неприятным типом».

«Это моя жена, Арви. Мне её и защищать».

«Мою мать…»

В голове юноши прозвучал тёплый смех.

«Я знаю, что вы, Ольверские, вступаетесь за честь дамы всем скопом, и твоей матери очень повезло с защитниками. Но здесь не Герриард, Арви, здесь достаточно…меня. Но — я тебе благодарен. За порыв. Виррис не заслуживает подобного в свой адрес».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Где она?»

«Ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Пойдём в дом. Чуть позже я схожу за ней».

— Прийти в себя после чего? — внимательно посмотрел на Бьорда племянник. — Ты мне ничего не хочешь сказать?

Они медленно двинулись к крыльцу.

— Тебе? — хмыкнул Бьорд невесело. — Тебе — определённо нет, не хочу. И Виррис не хотел. Понимаю, что когда-нибудь пришлось бы, но…

— Я слышал каждое слово этого…Форриль, кажется? Форриля. По-моему, совершенно очевидно, что мне нужно понимать, что происходит.

Зоратт длинно вздохнул. Что за дурацкий вечер!

…

— Я только переоденусь и вернусь, — хмуро сказал он юноше. — Выйдем в сад.

Парень оглянулся назад, в темноту, туда, где за деревьями и аккуратно подстриженным кустарником чернели ворота.

— Защиту по всему периметру ты установил?

— Я, — подтвердил Зоратт. — Расстроенная женщина непредсказуема, не приведи Небо, сбежит. Я не могу допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Второй раз за вечер Бьорду пришлось вытаскивать на свет чужие тайны, разглашать которые вообще-то имела право лишь рыжая Элге, снова Адорейн. Племянник не из болтливых, но всё-таки жаль, очень жаль, что он всё слышал там, в доме градоправителя. Зоратт излагал полученные сведения сухо, скупо, а сам напряжённо прислушивался к звукам ночи за пределами дома. На пальце тихо мерцал зеленовато-голубой камень диковинной огранки, и от него шло едва уловимое тепло. Его жена, самая настоящая, независимо от того, делят они одну постель или нет, была в безопасности. В растрёпанных чувствах, очень несчастная, но невредимая. И то, что она согласилась носить то кольцо, очень грело сердце, и ему так гораздо спокойнее.

«Вот оно что», — протянул Арви по их родовой связи. Он также, как и дядя, сменил вычурный расшитый наряд на простые штаны, рубашку и укороченную тонкую куртку, если эту мягкую кожу, плотно облегающую ноги, можно было считать простым материалом. С волосами, убранными в небрежный высокий хвост, затянутый в антрацитово-серую, местами потёртую кожу, он смотрелся франтоватым пиратом. — «Отец так интересовался личностью твоей супруги, когда я вернулся домой. Скоропалительная свадьба, более чем скромная, из всей семьи пригласили только меня, а я далеко не глава рода! Еле выкрутился, не хотел тебя подставлять. Но тебе и без меня устроили допрос по всем статьям, верно? Как же тебя угораздило, Бьордхард?»

Они брели по майскому саду, но едва ли слышали переливчатое пение ночных птиц, и только ароматы распустившихся после захода солнца цветов со всех сторон окутывали, призывая сбросить с плеч тяжесть дня и окунуться в безмятежный покой.

«Выбирай выражения, мальчик. Знаешь, я счастлив, что мне не нужно одобрение и благословение Сиб…отца для того, чтобы повести к Алтарному камню женщину, которую выбрало сердце. Не ты ли не так давно говорил о ценности подобного выбора?»

«Извини, не хотел обидеть ни тебя, ни тётю Виррис. Но, Бьорд… Ни приданого, ни полезных связей. А теперь ещё и разговоры пойдут, благодаря длинному языку этого хлыща. Общество не прощает изъянов и тёмных пятен».

«Если бы мне нужно было приданое и связи — поверь, я давно получил бы и то, и другое. Хоть здесь, хоть в столице. И пустые разговоры — самое меньшее, что меня волнует, и до Виррис эта грязь не долетит, я позабочусь об этом. Я знаю тебя с детства, знаю, какие ценности вкладывали в твою голову в Ольвере. Скажи, Арви: насколько темны для тебя эти пятна и существенны изъяны родословной? Ведь час назад за одну из нас ты готов был порвать того мальчишку на кровавые ленточки».

Негромкий голос Бьорда в голове юноши бился штормом, лицо, далёкое от яркой привлекательности, сделалось жёстким. Парень брёл, спрятав руки в карманах, с плотно сжатыми губами, глядя строго себе под ноги.

«Бьордхард! Я поражён, не буду скрывать. Дело не в том, как отнесусь я — тебе ведь это неважно, правда? Я не позволю себе оскорбить твою жену; я успел немного узнать её и понимаю…принимаю твой выбор. И слишком уважаю тебя. Нет, не так. Ты мне как отец. Настоящий, такой, каким я хотел бы видеть своего. Но… Виррис не одна из нас. Это не моё личное мнение: ты не хуже меня знаешь, что никто из Вейсдгаров не примет твою жену так, как должно».

Зоратт помолчал. Прогуливаясь, они дошли до угла дома, и мужчина остановился.

«Ты был бы не самым плохим сыном, — хмыкнул он. — Знаешь, поэтому я и не хотел никому ничего говорить. Не нужно, пожалуй, демонстрировать моей жене чрезмерное расположение — боюсь, я не смогу оценить такое поведение адекватно. Обещанного тобой принятия и уважения — вполне достаточно».

Арви вздохнул, словно прибавил разом десятка три лет, досадливо повёл плечами, примирительно хлопнул дядю по спине.

«Не принимай за оскорбление мою чрезмерную откровенность, ладно? Я не буду распространяться дома обо всех нюансах происхождения Виррис, поскольку ты прав: не Вейсдгарам жить с ней, а тебе. А тебе я желаю только счастья. Пусть у вас всё сложится, Бьорд».

От Арви исходил острый пряный запах перца с лёгкой травяной ноткой: волнение, досада, гнев? С первой госпожой Зоратт мальчик в своё время так и не нашёл общего языка. Мирея его побаивалась, опасалась спонтанных оборотов, сердилась на детские шалости, а шалил мальчишка от души. Но молчала о том, что они с Бьордом приютили у себя оборотня — ортейра. А маленький снежный котёнок, казалось бы, слишком мелкий, чтобы придавать значение сословиям и классам, узнав о том, что госпожа Зоратт не обладает никаким титулом, в первый год позволял себе разное. И высокомерие откуда-то взялось, и холодная надменность, и попытки командовать, не считать женщину достойной заботиться о нём, таком прекрасном и родовитом. Не единожды бывал оттаскан за ухо той самой не аристократической рукой. Всякое бывало.

Зоратт смотрел вслед уходящему племяннику, дождался, пока высокая фигура растворится в темноте, и направился нарушать горькое уединение одной взрослой расстроенной девочки.

…

Виррис он нашёл возле белоснежной сереброгривой Грации. В соседнем деннике за общением женщины и кобылы ревниво наблюдал красавец Агат: ему тоже хотелось, чтобы створки открыли, подошли, потрепали по холке. Вот слёз и жалоб, он, пожалуй, не хотел. Бесшумно, по-кошачьи ступая, Бьорд приблизился к девушке, ослепительно прекрасной в вечернем атласном платье и нежно мерцающих аквамаринах. Виррис бросила на него короткий взгляд и отвернулась.

Удивительно легко она всё-таки поладила со своей лошадью: Грация слушалась её практически беспрекословно, и в другой раз Зоратт с удовольствием остался бы в сторонке, наблюдая за тихим разговором человека и животного.

— Здесь так спокойно, — заговорила Виррис лишённым эмоций голосом. — Даже запахи конюшни не сильно смущают. Может, и правда — настоящий мой папаша был конюхом?

Бьорд мягко вывел её из денника и закрыл створки. Погладил лошадь, высунувшую морду поверх заграждения, шепнул Агату пару тихих успокаивающих слов.

Виррис вырвалась, дошла до сваленной в углу кучи сена, и, не щадя деликатную капризную ткань, опустилась на него прямо в роскошном платье. Зоратт расстелил рядом свою куртку, присел, похлопал ладонью рядом с собой. Жена наконец задержала на нём сумрачный взгляд, но, поколебавшись, перебралась поближе, и он осторожно, боясь спугнуть, приобнял её одной рукой.

— Благородство — не в крови, Виррис. Неважно, какая кровь течёт в ваших жилах. Важно, какая вы, кто вы, — мягко шепнул Бьорд в пламенно-рыжие волосы возле нежного ушка.

— И кто я? — уныло вопросила госпожа Зоратт.

— Вы чудесная женщина, жена моя. Благородная. Яркая. Сильная. Самостоятельная. Ответственная. Самоотверженная. Смелая. Преданная. Ранимая. Гордая. Такая красивая, что глазам больно.

Каждое слово муж сопровождал невесомым поцелуем в макушку. Вир выдавила слабую улыбку, но в следующее мгновение попробовала ненавязчиво отстраниться, поняв, что сидит в объятиях ненастоящего мужа, а тот, пользуясь моментом, самым бессовестным образом…

— Виррис, я не позволю себе ничего лишнего, — напомнил этот самый муж тихо-тихо.

И, точно ребёнка, пересадил к себе на колени, прижал к себе, и вдруг это оказалось ровно то, что требовалось. Вир положила голову ему на плечо, щекой касаясь спрятанной под рубашкой ключицы, и это положение не вызвало дискомфорта. Наоборот, показалось, что так она укрыта от любого враждебного взгляда, а ладони Бьорда, поглаживающие её плечи и спину, вмиг согрели. Удивительная магия снега и льда у этих людей — их лёд не причиняет ей холода.

— А как с этим справлялись вы? — после долгой паузы поинтересовалась Виррис. — Граф ведь не сразу признал вас?..

Зоратт, который Вейсдгар, негромко фыркнул. Вдохнул малиновый аромат, сладкий, головокружительный. Немного сдвинул свою руку, так, чтобы невзначай касаться открытой спины девушки, ощутить нежную бархатистую кожу под ладонью. Укутал её теплом от прохладного ночного воздуха, слушал, как стучит сердце.

— Если бы только граф. Вам повезло гораздо больше, Виррис. Вас с рождения растили в семье. Брак ваших родителей…я буду звать лорда Хейтена вашим отцом, так привычнее, и он всё-таки звал вас своей дочерью… Так вот, брак ваших родителей был одобрен, их связь не считалась недозволительной и недопустимой. И ещё: вы знаете, как зовут ваших маму и папу, и могли позвать их в любой момент, верно? И, будучи младенцем, вы жили в тёплом и уютном доме, о вас заботились, как нужно заботиться о беспомощном младенце, кормили, укладывали спать в колыбельку. Да?

А женщине, которая меня родила, я оказался не нужен.

Бьорд прервался, чтобы расправить атласные складки платья на коленях Виррис. Надо бы возвращаться в дом, напоить её чаем с травами, уговорить немного поесть. Конюшня не самое лучшее место, но… они так хорошо сидели, и тихо пофыркивали в полумраке лошади. Даже лучше, чем тогда у камина, ведь сейчас его жена совсем близко. Держится за свои принципы и старые обиды, а ведь заметно, как нуждается в самом простом и естественном: опоре и защите.

Девушка шевельнулась в его объятиях, подняла голову. Зоратт тронул рыжую прядь над виском, поправил, погладил её лицо костяшками пальцев.

— Простите, задумался. Я не помню свою… мать, хотя видел её, раз или два. Воспоминания о раннем детстве обрывочные, и с высоты прошедших лет кажутся чередой дурных снов, а вот её лицо и голос в памяти не остались.

— С вами плохо обращались? — севшим голосом выговорила Виррис.

— Сразу после рождения меня отправили к дальней родственнице матери, я прожил у неё года два или около того. Сибран оставил свою пассию накануне собственной свадьбы, и знать не знал, что та ждала ребёнка. Она сама, скорее всего, в тот момент об этом не знала. Её отец сколотил неплохое состояние на торговле; я не спрашивал Сибрана, как они познакомились. Как видите, не могу похвалиться безупречной родословной. Я даже имени матери не знаю, не знаю, на чём, кроме постели, держалась их связь. Прожив с Вейсдгарами более двадцати лет, могу утверждать, что сильные чувства им не свойственны, так что Сибран от любви не страдал, от расставания тем более.

Её пристроили замуж буквально после заключения союза лорда Вейсдгара с достойнейшей из герриардских невест. Благодаря приданому муж моей…той женщины закрыл глаза на то, что она досталась ему, гм, порченой. Не знаю, как он воспринял весть… о чужом ребёнке. Так или иначе, мне позволили появиться на свет, после чего сразу увезли в крошечный городишко, почти деревню, к полуслепой и глуховатой бабке. Её я смутно помню. Сильно горбилась при ходьбе, руки все в узлах, а лицо гладкое, как блин, и почти без морщин. И ни одного седого волоса. И взгляд такой… Вороний. Глазки маленькие, круглые, тёмные. Голос резкий, не говорила — хлестала фразами.

— Но как?.. Как вы можете помнить! Вы были слишком малы!

Зоратт неопределённо пожал плечами, одну ладонь переместил на талию Виррис.

— Кормилицу нашли, она приехала вместе со мной. И всё это требовало определённых расходов. Деньги, присылаемые…матерью, как-то примиряли с мои существованием, но мне с тех сумм перепадало немного, — с каким-то неуместным весельем хмыкнул муж. — Не сильно обрадовалась эта родственница нагулянному младенцу и чужой женщине в доме. И кормилице не понравилась работа: не предполагала, что жить придётся в настоящей глуши. Людей мало, развлечений никаких, ещё и с младенцем неотлучно. На несколько месяцев её хватило, потом сбежала.

— А вы?.. — ужаснулась Виррис.

— Остался на попечение той бабки. Наверное, постепенно начал ей мешать. Жил в сарае, спал на полу, да, собственно, и ел на полу, и всё — на полу… Общения не было, со мной никто не разговаривал, несмотря на несмышлёный возраст, я там не сильно отличался от домашней скотины.

Виррис приложила ладони к лицу.

— Бьорд… — Не отдавая себе отчёта, вдруг дотронулась до его щеки, прохладной и гладковыбритой, провела пальцами, и он ощутимо вздрогнул под её рукой. — Но так же нельзя!

— Я рассказываю об этом, чтобы вы увидели, насколько замечательные условия обеспечили вам. Как и положено каждому ребёнку, пришедшему в этот мир.

— Как вы попали в графский замок? — прошептала Виррис.

Смотреть ему в глаза не получалось.

— Та женщина однажды приехала посмотреть на меня, убедиться, что деньги идут на содержание и уход. А тут…существо. Полудикое, раздетое, грязное — ну а что, для купания вполне годились лужи; не разговаривает, даже не мычит — говорили, я долго молчал, заговорил поздно. Одежды мне почти не давали — стало понятно, что холода не боюсь, не простужаюсь. Дружил с хозяйской собакой — во дворе жила большая лохматая псина…воняло от нас, наверное, одинаково… А ещё начала проявляться магия. Сначала — родовая, Ольверских. У ортейров дар открывается очень рано, на второй-третий годы жизни, и я вот почему-то перенял. Замораживал воду, вызывал снег. Присматривающей за мной бабке как-то что-то не понравилось, то ли я в дом пробрался и разбил там что-то, то ли… не знаю. Притащила ведро с водой, за лохмы меня сгребла, и… Этот момент — помню. Я тогда здорово разбил лоб об лёд в этом самом ведре. Зажило, правда, быстро. А та родственница — перепугалась. Не любили они в своей глуши «магических», и кто ж знал, что я тоже из них. И так, были ещё какие-то неосознанные проявления. Мать приехала, посмотрела, послушала. Вообще её не помню… Служанка, что прибыла с ней, кое-как меня отмыла, наскоро, во что-то чистое завернули и увезли. Служанке тогда тоже досталось: не знал, чего от неё ожидать, не давался в руки, кусался. Вот такой «подарочек» папе-Сибрану и вручили. Эта же самая женщина, прислуживающая матери, и привезла, вместе с письмом на имя графа, тогда ещё виконта. Сиб…Отец потом говорил — съездил к бывшей пассии, должен был убедиться лично.

Меня оставили в замке, а там мачеха и ещё один мальчик, Бальдер. Младший, я месяца на два-три раньше появился.

Зоратт замолчал, и Виррис неуверенно нарушила тишину.

— Умоляю, скажите, что в замке жизнь была лучше, чем в самом начале.

Под её щекой в ровном ритме стучало его сердце; как будто спокоен, и голос звучал ровно, без единой эмоции.

— В чём-то, конечно, лучше. В крыле, где обитали Вейсдгары, я почти не бывал. Мне дали имя и поручили заботиться о «диком мальчике» кастеляну Киту Зоратту и его жене Нейе. Они немолодые были, оба, и распоряжение лорда выполнили с лихвой. Одели, научили есть из посуды и спать в кровати, откормили. Были очень терпеливыми в приручении почти зверёныша. Приручали буквально, даже к рукам. Я прежде понятия не имел, что от взрослых можно получить столько внимания. Звали сыном. Учили разговаривать; я начал произносить первые слова лет в пять. Читать и всё остальное — позже. Любил, когда мама… Нейя пела перед сном, или читала сказку, и оживляла её снежными зверями и птицами. Очень добрая женщина была. Учили управлять даром: в Ольвере многие владеют такой магией, папа Кит очень помог… Ещё кухарка замковая была милой женщиной, мы хорошо ладили, и пирожки горячие мне частенько перепадали. С её сыном мы дружили, частенько на пару пакостили. Каюсь, не один раз переворачивали на голову Бальдера ведро с овощными очистками… Да-да, Виррис, господин директор вырос из меня не сразу. Не все были столь же терпеливы и добры: бастардов нигде не любят. Но за сплетни Сибран мог высечь, поэтому шептались преимущественно по углам. Я только лет в девять узнал, что эта болтовня — правда, и Кит Зоратт не мой папа.

Бальдера учили меня ненавидеть; мы потом дрались с ним при каждом удобном случае. — Муж фыркнул ей в волосы. — Я был довольно неплох в кулачных боях, но на стороне Баля было неоспоримое преимущество: звериная ипостась. То есть два преимущества, второе — его мать. С мачехой мы категорически не уживались. С…отцом, родным отцом, подобие общения началось во время моей учёбы. Бальдера отправили, разумеется, в самое престижное заведение, а мне выбрали школу попроще и подальше, но позже отец перевёл меня в академию Кайсты, там дают отличное образование… Со временем мы с Сибраном неплохо поладили. С братом… с братом до сих пор всё сложно, но былой вражды нет.

Бьорд поменял положение, не выпуская Виррис из рук. Не нужно обладать чуткостью сестрёнки Элге, чтобы понять, о чём он умолчал, показав в основном положительные стороны жизни в графском замке.

— Вы в хорошей семье выросли, моя дорогая, — мягко закончил он. — И никто не посмеет заикнуться, что с вашим рождением что-то не так. Если найдутся злословящие — отправляйте ко мне, у меня всегда найдётся парочка аргументов для особо непонятливых.

Виррис вспомнила, как схватился за нос Мадвик, и тихонько прыснула, обдав дыханием шею мужа в расстёгнутом вороте рубашки. Девушка пригрелась на его груди, не заметила, как положила руки на его пояс, даже приобняла немного. Он боялся сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть. Казалось, надо ещё совсем немного, два-три маленьких шажочка, взгляда — не до общей спальни, но хотя бы до разрушения стены между ними.

— Мне очень жаль, — еле слышно сказала жена в его рубашку.

Бьорд погладил не прикрытые атласной драпировкой точёные плечи.

— Это было очень давно.

— И…извините меня, Бьорд. Я бываю резкой с вами. Есть вещи, принять и привыкнуть к которым сразу тяжело. Вы знаете, как заботит меня репутация, и скандал вокруг моего имени совсем ни к чему. Хотела бы я толику вашей северной невозмутимости!

— Обращайтесь в любой момент, отсыплю сколько требуется, — засмеялся муж.

— Вы слишком добры ко мне.

Девушка завозилась на его коленях, обнаружила руки, обвивающие его спину, поспешно убрала, чувствуя, как заливает краска стыда, да ещё этот пристальный смущающий взгляд! Виррис поправила в ухе серёжку, выпутав пару волосков, и наконец вспомнила о том царапающем, тянущем не один день.

— Я всё думала, думала, и у меня не сходится, Бьорд. Это преследование Тивиса Форриля — даже не Мада, а почему-то его отца! Такая настойчивость, на гране одержимости. Угрозы его, шантаж. Неужели его только кристальная репутация заботит? Требовал бы тогда, в первую очередь, с собственного наследничка! Это всё слишком. Какая ещё причина заставляла советника так рьяно препятствовать разводу Элге и его сына? Из-за чего за нами следят, из-за чего ваш дом в Дертвинте стал бы опасным пристанищем для моей сестры? О чём ещё умолчала Элге? Вы же знаете!

— Элге хотела сказать вам сама, — медленно кивнул Бьорд, соглашаясь. — И всё это такое личное, касающееся только вас, но так вышло, что я оказался втянут. Вас решили не информировать не потому, что не доверяют, а потому, что иногда ничего не знать безопаснее.

— Вы обещали мне безопасность, господин Зоратт, — напомнила Вир. — Думаю, вы в состоянии сдержать слово.

Зоратт смотрел на девушку с какой-то щемящей нежной печалью.

— Пообещайте, Виррис, что не будете реагировать слишком…сильно. Хотя бы ради вашей сестры.

— Говорите уже, Бьорд.

Он коснулся левого уха девушки, щекотно очертил завиток раковинки. Набрал в лёгкие воздуха.

— Что вы знаете о родовых метках герцогов Сайттенов?

Его жена недоумённо хлопнула длинными ресницами.

***

К дому они шли быстрым шагом, сказывалась ночная прохлада. Виррис почти не задавала вопросов, но вся закаменела, застыло лицо, и не вырывала ледяных рук, пока он держал их в своих, стараясь согреть. Это не вечер, а издевательство. Удар за ударом, те самые, которые именно этой женщине так сложно держать.

Как несправедливо-то! У Элге с рождения было больше любви, включая и её, виррисову. Ценная магия. Дар травницы, за которым леаворцы сами к ней шли: никогда Элге не бегала по заказчикам, не искала, не зазывала. И такая знаменитая фамилия. А что досталось ей, Виррис? Ленты, иголки и кружева? Или…всё-таки есть что-то ещё?

Арви не встречал их, должно быть, отправился отдыхать, и это замечательно: события этого длинного, полного открытий вечера нужно переварить в одиночестве, за закрытой дверью, там, где можно снять маску и побыть собой… кем бы она теперь ни была. Муж уверенно шагал рядом, до самых дверей спальни, и сам же открыл перед ней дверь.

— Не держите зла на Элге, Вир. Она очень вас любит и бережёт. Она тоже не выбирала, кем родиться.

— У неё, оказывается, такой разнообразный выбор, — с горечью усмехнулась пламенноволосая девушка. — Не нужно Форрилей, в этом я с ней согласна. Но в остальном..! А она предпочла где-то прятаться, вместо того, чтобы принять…

— Виррис, мы не знаем, как воспринял бы Бастиан Лигарт эту новость. Вдруг всё не так радужно, и новая родственница ему не нужна?

Вир длинно выдохнула. Молча сняла наброшенную на плечи куртку мужа, протянула ему.

— Спасибо, Бьордхард. За то, что поделились.

— Не очень-то я этому рад, — проворчал он.

— Даже в фиктивном браке я не желала бы никаких секретов, — возразила госпожа Зоратт упрямо.

Прозрачные, с тёмной, почти чёрной обводкой глаза поймали её взгляд, нырнули в самую глубину, пытаясь достичь души.

— Никаких секретов от вас больше не осталось. А у вас?..

Виррис держала голову прямо, и прямо смотрела в непримечательное, сероватое от усталости мужнино лицо. Разбитые надежды и боль она затолкала так глубоко, что и сама не найдёт. Едва заметно качнула головой. Подавила вздох облегчения, когда он прикрыл веки.

— Бьорд, а кто всё-таки дал вам имя? Зоратты?

— Сибран, — мимолётно улыбнулся муж. — Доброй ночи, Вир…рис.

…

Она не спала долго-долго, снова прокручивала в памяти все открытия минувшего вечера. Пила терпкий травяной чай, завернувшись в одеяло, надеясь, что хмель и душица подарят желанное успокоение. Слёз не было, но расправила чёрные вороньи крылья боль, запрятанная в дальний уголок сердца, вылезла и, не спрашивая, обняла её всю, утопила, прижала незримой ладонью горло. Элге — наследница герцогов Сайттенских, а она, Виррис — никто. Немного теплее и спокойнее оттого, что временному её мужу всё это неважно, и он прав в том, что не всякое громкое знатное имя указывает на чистоту и благородство души. Вот только виконт Вейсдгар стал невозможно недосягаемым, а ей нечего и мечтать о том, чтобы подняться на его высоту.

***

Через несколько дней Виррис стояла перед дверью спальни временного мужа, собираясь постучать. В последний момент поспешно отдёрнула руку: перед домочадцами они всё так же играли в полноценную семью. Вдохнув поглубже, девушка толкнула дверь.

Живя в доме Зоратта больше трёх месяцев, в этой спальне она очутилась впервые, и не сдержала здорового любопытства, изучая интерьер, картину на стене, стол, заваленный бумагами и стопками книг. Бьорд появился из дверей, очевидно, купальни, в наброшенном на худощавое тело халате, длинном, цвета штормового моря, с влажными взъерошенными волосами. Запнулся при виде стоящей посередине комнаты жене, поспешно запахнул длинные полы, прихватил поясом.

— Добрый вечер, — светским тоном начала Виррис. — Я, наверное, не вовремя, мне лучше выйти и подождать в гости…

— Вы не можете быть невовремя. И имеете полное право сюда заходить, в любое время, — напомнил супруг.

— Волнуюсь немного, — нервно улыбнулась девушка и отшагнула назад, к дверям. — Репетировала даже перед тем как зайти, представляете?

— Вы меня заинтриговали, Виррис.

— На самом деле ничего такого… Я долго думала о разном…то есть нет, о нашем соглашении. О том, что касается завершения договора.

Увидела, как напрягся её муж, и поспешила закончить.

— Мы обсуждали два варианта: оформить развод по истечении года, или оставить всё как есть. И я думала, думала… Если вы… Словом, разводиться, наверное, не обязательно, всё же у вас один развод уже был, и в моей семье тоже, и всего этого как-то много… Если вы не против, то…

Зоратт оказался рядом одним бесшумным слитным движением. Приподнял её лицо за подбородок. Нежный аромат малины мгновенно вскружил голову, толкая на безрассудные глупости.

— Вы предлагаете продлить фиктивный брак? — отчётливая хрипотца в голосе. — Или..?

По его взглядом Виррис начала заливаться краской, но руку мягко отстранила.

— Я предлагаю продлить брак, Бьорд. Если вы этого хотите. Если можете дать мне время. Не знаю, сколько, но…

— Хочу, — шепнул он ей в волосы, сегодня снова гладкие, убранные в строгий низкий узел.

Отклеил жену от двери, осторожно привлёк к себе, чувствуя её смущение. Виррис постояла немного и аккуратно высвободилась из его рук, улыбнулась нервными губами: