Выбирая жизнь (СИ)

У неё не было ответа на этот вопрос. Всё так изменилось в тот единственный раз, когда Бьорд воспользовался предложением спать в одной постели.

— Возможно, в нашем браке больше преимуществ, чем я предполагала вначале, — осторожно отозвалась Виррис.

— Так и есть. Всё, как ты хотела когда-то: из уважаемой семьи, принятый в обществе, с незапятнанной репутацией и хорошим отношением к тебе.

Более чем хорошим — до недавних пор. И с солидным состоянием, могла бы добавить Элге. У старшей дрогнули губы.

— Вир, прости! Не думай, что давлю на тебя, вовсе нет! Просто по-прежнему считаю, что тебе очень повезло, у вас может получиться что-то настоящее, но, если совсем невмоготу… Я хочу, чтобы ты была счастлива. Если что-то не так, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Примешь меня в своём новом замке, если что-то будет не так? — слабо улыбнулась Виррис.

— Обязательно. И никому не позволю произнести ни единого дурного слова в твой адрес. Хотя очень надеюсь, что в Сайттен вы будете приезжать вместе с Бьордом.

Сайттен.

Госпожа Зоратт отвела взгляд. Немногим ранее сестрёнка виновато призналась, что король уже проверил их обеих, хотя никакой проверки Вир не видела. Но в словах Элге она не усомнилась: Тивис Форриль, Зоратт, а теперь и сам Орсанд, все раз за разом находили нужную кровь только в младшей из сестёр. Немного обидно, немного жаль, что впервые обо всём этом Виррис узнала из уст мужа, а не наследницы-сестры. Она прикрыла веки, подавляя эмоции; Элге не заслужила ни капли зависти, с неё достаточно.

— Если тебе понадобится помощь, любая — только скажи, — кашлянув, проговорила Вир. — Как скоро вы уедете в… поверить не могу, у тебя теперь свой замок и свои земли! Так когда, Эль?

Элге нервно сцепила руки в замок.

— Примерно через месяц. На днях мы отправляемся в путешествие, пока есть возможность, немного посмотрим мир: Дарриел давно не был в Калдигерне, я тоже почти нигде не бывала. Дар, мне кажется, оттянул бы переезд в Сайттен ещё дальше, но его величество хочет как можно скорее пристроить земли в надёжные руки. Я и на месяц не надеялась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У твоего герцога они надёжные? — не выдержала, хихикнула Виррис.

— Покрепче моих будут, — со всей серьёзностью заверила сестра. — Мы обязательно будем видеться, Вир, так часто, как это возможно. Слышишь?

Виррис кивнула, поспешно прикусив губу, чтобы не разреветься.

…

Они остались и на обед, хотя строгий, с холодком в глазах, Дарриел Сайттен, охотно завершил бы визит вежливости. Но подготовка к отъезду молодожёнов шла полным ходом, времени на ещё одну встречу могло не хватить, и он терпеливо ждал, расположившись в открытой библиотеке в хозяйском крыле. Сюртук с широких плеч стащил и небрежно пристроил на соседнем кресле, аккуратный узел шейного платка ослабил, рукава сорочки закатал выше локтей и чувствовал себя уверенно и превосходно. Заверил, что уголок невероятно уютный и ему тут будет хорошо, он, пока милые дамы общаются, успеет обсудить некоторые вопросы. И преспокойно сотворил магическое «зеркало», за которым его ожидал менее терпеливый Бастиан Лигарт. Виррис по совету Элге принесла зятю кофе, приготовленный по любимому рецепту сестры, и получила в свой адрес новую улыбку, удивлённую, на несколько градусов теплее.

— Мне трудно представить вас семьёй, — призналась Вир сестре. — Вижу, как он смотрит на тебя, и в то же время вся эта прямота, то, что он совсем не стремится расположить к себе… Ты его любишь?

— Больше жизни. Дар долгое время находился вдалеке от двора, не было нужды строго следовать этикету и вести правильные беседы. И всё же благородства в нём больше, чем кажется на первый взгляд. Не берусь утверждать наверняка, но думаю, что жизнь в замке и необходимость частых встреч с его величеством и его окружением… словом, не волнуйся: мне точно не придётся за него краснеть, — закончила Элге со смехом.

Виррис вздохнула, поправила на шее ключик-кулон. Младшая действительно выглядит такой счастливой. И совершенно очевидно, что ночевать в доме Зораттов не останется, возьмёт своего герцога за руку и шагнёт следом за ним в портал.

Они говорили долго, но летний день неуклонно двигался в сторону ночи. Прощались неохотно. Дарриел улыбался, кривовато и любезно, но тёмные глаза необычного оттенка, фиолетового, кажется, оставались прохладными, а вся его поза выражала нетерпение. Получить новобрачную в безраздельное владение, поскорее остаться наедине, покинуть гостеприимные владения Зораттов. Элге повисла на сестре, без слов делилась теплом. Нутром чувствовала: Виррис не по себе, и дело не в зависти.

— Береги себя, милая. И больше не сбегай, ладно? — Вир не сдержалась, шмыгнула носом самым не аристократичным образом.

— Больше никакого бегства и пряток, — пообещала младшая. — Я буду писать тебе, часто-часто.

— Рад был познакомиться с вами, госпожа Зоратт, — напомнил о себе герцог.

И небрежным жестом развернул у подножия лестницы портал.

Если бы не эта отстранённость с оттенком неприязни, его светлость Дарриела Сайттена, пожалуй, можно отнести к разряду интересных, симпатичных мужчин. Всё же её сестре досталась выгодная партия.

А когда гости покинули дом, Виррис со всех сторон обняло одиночество.

Глава 27

Письмо от виконта Вейсдгара она нашла несколько дней спустя после отъезда Зоратта в Экту. Перекладывала в своей маленькой мастерской альбомы и каталоги, и обнаружила среди красочных страниц незапечатанный коричневый конвертик. Даже не письмо — всего несколько строк, подчёркнуто вежливых. Напрасно Виррис искала в них скрытый подтекст: Арви извинялся за скоропалительный отъезд, благодарил за оказанный тёплый приём и прощался. Что ж, это было лучше всего, это было правильно. Вот только серая тоска никак не вписывалась в цветные летние дни, она хватала за руки, трогала ледяными пальцами, побуждая бросить дела и заботы, зарыться поглубже в мягкое кресло, закрыть глаза и не двигаться долго-долго.

Эти самые дела и заботы и спасали, заставляли каждое утро выбираться из постели, приводить себя в порядок и продолжать жить. Негромкий и исполнительный Берг помогал; порой Виррис казалось, что он знает больше, чем демонстрирует, слишком уж грамотно отвлекал от невесёлых мыслей, вовлекая в решение различных вопросов, требовавших непременно хозяйского внимания. Помогал выстраивать диалог с мастерами, разбирался с мелкими конфликтами слуг и не без его участия, скорее всего, обходилось составление ежедневного меню: улыбчивая кухарка готовила преимущественно любимые блюда молодой госпожи.

На третьем этаже осталось привести в порядок сам коридор: заменить стеновые панели, светильники и ковровое покрытие, добавив пространства и света. Комнаты Арви Вир не стала трогать. Возможно, следовало хотя бы стены перекрасить, но она не смогла отдать распоряжение. Она ни разу не заходила сюда в его присутствии, а несколько дней спустя нашла в себе силы открыть дверь. В прошлый раз, проверяя за горничными качество выполненной уборки, она видела личные вещи виконта: книги, кое-какую одежду в шкафу, письменные принадлежности. В этот раз не осталось ничего. Это оказалось больно и обидно, обидно почему-то больше, хотя никто ничего не обещал и обещать не мог. Виррис продолжала дышать, заставляла сердце биться в обычном ритме. Что такое долг и обязательства перед родом, она понимала очень хорошо.

…

Бьорд вернулся три недели спустя, как и обещал. Серый от усталости, сразу прошёл к себе, предупредив, что вряд ли спустится к ужину. Попросил Берга зайти через четверть часа; Виррис достался беглый скользящий взгляд и лёгкий учтивый кивок. Она надеялась хотя бы на небольшой разговор: об Элге и её герцоге, о предстоящей свадьбе в Сайттене. О почти законченной внутренней отделке помещений и соответствующих правках в смете. Да просто о… За три недели его отсутствия их ссора съёжилась до размера высохшей виноградины и Виррис казалось, что нужные слова ею найдены. Жить оставшиеся месяцы в холодном отчуждении казалось ей неправильным, она поклянётся, что с Арви у неё ничего не было, и, вероятно…

Её ожидание закончилось задолго до наступления ночи.

Бьорд спал.

Наутро Вир нашла его на верхнем этаже. Муж застыл посреди спальни племянника, прозрачные глаза на бесстрастном лице, чуть менее бледном, чем вчера, задумчиво скользили от стены к стене. Арви предпочитал серебристые, светлые оттенки в интерьере, здесь такие и были: много светло-серого, разбавленного антрацитово-серыми драпировками окон и тёмным ковром возле кровати. Саму кровать застилало яркое малиновое покрывало, такого же оттенка обивка красовалась на разлапистом кресле.

— Сейлар сказал, с вашей рукой всё хорошо? — уточнил муж после сбивчивого приветствия.

Вышел в коридор, не дожидаясь ответа. Не безразличный, но не проявляющий того интереса, что прежде сквозил в каждом взгляде и повороте головы.

— Да, он отлично справился, и ещё моя сестра…

— Берг доложил, — кивнул Бьорд. — Что ж, это добрые новости.

В неуютном молчании супруги спустились вниз. Виррис растерялась: многое из того, что она собиралась обсудить с ним, муж уже знал, расспросы о своих делах пресёк сразу.

— Бьорд, я хотела извиниться… — сделала она последнюю попытку.

Он обернулся, останавливаясь перед дверями столовой, небрежно махнул рукой, открывая створки.

— За что?

Крылья носа с горбинкой дрогнули: там, на накрытом столе, стояло целое блюдо с ватрушками, распространяя сладкий творожный аромат.

— За Арви и…

— За Арви не надо, — перебил муж сухо и пропустил Виррис вперёд. — У него свой язык имеется и в прошлый раз он дал вполне исчерпывающие объяснения. И ещё, Виррис: полагаю, все эти игры на публику в любящую крепкую семью более ни к чему. Выпечка хороша, я уже пробовал. Меня ждёт Школа; вы, вероятно, найдёте чем себя занять.

Прежде чем девушка успела развернуться, двери тихо закрылись, оставив её возле накрытого к завтраку стола.

***

— Виррис, соглашайся! Погода просто восхитительная, а Бьорд присоединится, как только сможет. Хотя, если ты его уболтаешь, он расправится со своими бесконечными делами и обязанностями раньше, и мы сможем отправиться все вместе! Уговоришь, Виррис?

Сона Эос сверкала самой бесхитростной улыбкой, а Вир мрачно думала, что они с Фавьеном самым коварным образом сговорились. Тот заезжал в дом Зораттов вчера, привозил какие-то бумаги и, возможно, дела Школы друзья и коллеги обсуждали, но девушка услышала обрывок их беседы, и касалась она ласковых волн Ислерова моря, гостевых апартаментов со всеми удобствами и вкуснейшей рыбы. Середина лета, время, когда можно позволить себе отдохнуть от забот и вереницы учеников и их требовательных родителей.

Эосы присмотрели неплохой домик на Золотом побережье, куда ездили отдыхать вот уже четвёртое лето подряд. Чудесная закрытая территория, окна с видом на море, множество цветов, маленький уютный городок: белые домики с синими и голубыми крышами, ряды рыбных рестораций и кофеен, где в напиток добавляют различные пряности, выступления артистов по вечерам, пёстрые ярмарки, вечера под низким чернильно-бархатным небом.

Вчера Бьорд пробурчал, что ничего не может обещать в силу высокой занятости, но супруге с ними поехать предложит. Сегодня супругу навестила Сона, состоящая вся из предвкушения и радостного нетерпения. И вот как ей, такой радостной, объявить, что ничего настоящего у них с Зораттом нет и совместный отдых — последнее, о чём он мечтает? Да и ей после того заявления, колючего и неуютного, об общих вечерних прогулках совершенно не думается. Бьорд сегодня работал дома, перед гостьей извинился, заверил, что присоединится немного позднее, а дамы спасались от летнего зноя в тени беседки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну же, Вир! Как давно ты в последний раз куда-либо выезжала?

— Давно, — признала девушка. — Ещё с родителями, Элге совсем маленькой была.

— Тем более! Вам обоим очень нужен отдых и целительный морской воздух! Фавьен нашёл портального мага, не придётся тратить время на дорогу. Дом мы уже выбрали, но можно посмотреть другой, есть очень неплохие, на две семьи. С отдельным входом, отдельными верандами, и в то же время рядом. Месяц на Золотом побережье, и вы…

— Месяца у меня нет.

Бесшумно появившийся Бьорд вошёл в кружевную беседку.

— Пару недель смогу освободить, — продолжил он, немного виновато улыбаясь гостье. — Виррис, если хотите, вы можете поехать раньше, вместе с Соной и Фавьеном. Хотите?

При Соне муж разговаривал на несколько градусов теплее. Возможно, ко всей остальной публике Эосы не относились, но при них Бьорд продолжал вести себя как заботливый супруг. Виррис замешкалась с ответом: всё непросто, всё требовало больших душевных сил, в его присутствии или без. Элге уже отправилась со своим герцогом то ли в свадебное путешествие, то ли в ознакомительную поездку, писала, как и обещала, почти ежедневно, выражала надежду, что и старшая сестра не будет грустить и развеется. Берг прекрасно справится и в отсутствие хозяев, а Сона очень даже неплохой подругой оказалась, пусть Виррис и не рассказывала ей всего.

— Хочу, — осторожно согласилась Вир, внимательно разглядывая мужа.

Он выдержал её взгляд, наверное, впервые со дня возвращения не избегая, отвечая похожим, пристальным, вопросительным. А улыбка, пожалуй, предназначалась больше для госпожи Эос.

Ещё через пару дней, уладив все формальности, семейство Эосов в полном составе, с шебутными мальчишками-близнецами, и Виррис, любезно провожаемая Бьордом, отправились навстречу отдыху, и громче всех этому отдыху радовались, естественно, дети.

Первую неделю Вир провела в компании семьи Эос и очень радовалась отдельному входу на свою половину дома: дети оказались резвыми и шумными, они заполняли собой всё пространство, но чётко знали, что на территорию Зораттов без приглашения забегать нельзя. Таким образом, у Виррис было личное пространство и тишина и покой в любой удобный момент. На третий день к постоянному шуму и беготне активных мальчишек она привыкла.

С огромным удовольствием совершала прогулки вдоль берега, любуясь искрящимися в солнечных лучах волнами. Помогала развлекать близнецов, включалась в совместные активные игры на свежем воздухе, вела с Соной и Фавьеном ленивые неспешные беседы, прятала светлую кожу от солнца под широкими полями шляпы и в тени цветущих кустарников. Купалась, когда господин Эос находился подальше от воды, а Сона, наоборот, составляла подруге компанию. С удивлением разглядела немного округлившийся животик госпожи Эос, обтянутый купальным костюмом. Сона улыбалась: они с мужем надеялись на девочку. Самой Виррис вопросов о детях подруга не задавала, и Виррис мысленно горячо благодарила за эту деликатность. Рыбу в местных заведениях готовили по-разному; Вир, всегда довольно равнодушная к рыбным блюдам, здесь с огромным удовольствием перепробовала многое, а кое-какие рецепты не поленилась записать, чтобы кухарка Зоратта повторила их дома.

Всё здесь дышало покоем и безмятежностью, даже наполненные смехом и музыкой вечера: улыбчивые жители беленького чистенького городка умели и отдыхать, и веселиться. Виррис искренне поблагодарила Сону за настойчивость: уехать из Леавора оказалось замечательной идеей, а звёзды над морем казались крупнее и ярче, нежели те, домашние. Девушке нравилось искать новые созвездия в ночном небе, а закрытая территория делала это созерцание безопасным.

Бьорд прибыл через неделю, а Виррис поняла, что не знает, чего ждать, как себя с ним вести. Муж решать эту задачку не помогал никак: в первые два дня отсыпался, появляясь в маленькой компании почти к обеду. Спальня на их половине дома была единственная, но Зоратт занял диван в гостиной, мягкий и удобный, так что в стенах дома ухитрялся не попадаться на глаза.

— Ты снова становишься похож на человека, — заметил Фавьен на второй день. — Совсем загнал себя этой работой, о супруге молодой забыл. Разве так можно?

Они обедали на широкой веранде, увитой благоухающими цветущими лианами. Виррис поспешно опустила ресницы и нацепила улыбку.

— Исправлюсь, — непонятно кому пообещал Зоратт. — Я сюда как раз исправляться и лениться приехал.

Голос звучал мягко. Фавьен в ответ недоверчиво хмыкнул. От него Виррис уже слышала, что леаворский директор предпочитает многое делать сам, не полагаясь на заместителя и секретаря. Да и наблюдала не раз.

Лениться у него выходило своеобразно. По утрам — да, Бьорд позволял себе поваляться в постели дольше обычного, а потом начинал отдыхать активно. Забирал у Эосов сыновей и шёл с ними купаться, оставляя Виррис возможность самой выбирать, чем себя занять. Гонял с мальчишками мяч, запускал им воздушного змея, показывал фокусы на воде, строил ледяную крепость, таявшую не сразу. Развлекал детей и взрослых множеством других игр. В присутствии друзей он не демонстрировал ни холодности с отчуждением, ни чрезмерной нежности, но Вир быстро определила, что перед Эосами муж продолжает их игру, и аккуратно поддерживала её. Они разговаривали, ходили обедать или ужинать в прибрежную ресторацию, иногда Виррис на пару с Соной что-то готовили сами, все вместе выбирались на прогулки, все вместе составляли компанию детям в их играх. Привычная зораттовская серьёзность и невозмутимость здесь, под жарким небом, с него спадала, являя Зоратта другого, расслабленного, смеющегося. Светлая кожа быстро покрылась приятным золотистым загаром, оттеняя светлые до прозрачности глаза, волосы немного выгорели на солнце, причёска утратила обычную строгую аккуратность, и всё это нисколько его не портило, наоборот.

С тихим изумлением Вир обнаружила в муже потрясающего рассказчика: он умел рассказывать и завораживающе, и с тонким юмором, веселя и взрослых, и любознательных маленьких слушателей. Внешность отдохнувшего, расслабившегося и улыбчивого Бьорда чудесным образом теряла всю свою заурядность; Вир ловила себя на том, что исподтишка любуется собственным мужем, чувствует себя в его обществе спокойно и комфортно, а губы нет-нет, да и раскрываются в светлой улыбке.

А ещё он отлично плавал. Виррис не собиралась специально подглядывать, просто пришла после завтрака на берег, устроилась с пяльцами почти у самой воды, заняв удобное раскладное кресло под прозрачным защитным куполом. Они с Элге берегли нежную кожу от солнечных лучей, пользовались специальным средствами, убирающими веснушки. Травмированная рука больше не доставляла неудобств, пальцы слушались как прежде, и девушка с удовольствием рисовала иглой по натянутой ткани. Задумалась, ушла в себя так, что не сразу услышала плеск неподалёку. Фавьен Эос воду не особенно жаловал; подняв глаза, Виррис обнаружила выходящего на берег супруга, почти полностью раздетого. Капли воды стекали со стройного худощавого тела, с гладкой, чуть тронутой загаром кожи. Ладонями Бьорд смахнул излишнюю влагу с лица, стряхнул с немного отросших волос. Виррис машинально воткнула иголку в податливую ткань и ойкнула, когда остриё кольнуло палец. Только тогда сообразила, что неприлично долго пялится на ненастоящего своего мужа и отвела взгляд. Зоратт молча вышел на мелкий шелковистый песочек, заклинанием высушился, стряхнул лишние песчинки, набросил на плечи широкое полотенце и удалился в дом.

Виррис пришла почти час спустя. Со старательно вышитым фрагментом, частично заполнившим пяльцы. Бьорд, уже одетый, носился по лужайке с Фавьеном и близнецами, а Сона сидела в сторонке и с улыбкой наблюдала за их игрой. Вир тихонько устроилась рядом.

— Он очень любит детей, — негромко заметила женщина. — И они к нему тянутся.

— Вижу, — кое-как выдавила улыбку Виррис.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А ещё увидела, что за эти несколько дней муж почти не оставался с ней наедине, не считая ночей, когда уходил спать на свой диван. Изображая внимательного супруга, Бьорд тем не менее не звал её одну прогуляться вдоль берега или в городишко с синими и голубыми крышами: гуляли они всей компанией, вместе же и трапезничали, и бродили между лотков с пёстрыми товарами на ярмарке, вместе слушали вечерами мелодичные песни музыкантов. Он был рядом, иногда касался плеча или поддерживал под руку, о чём-то спрашивал, что-то рассказывал, смотрел, улыбался, но присутствием не злоупотреблял.

Заканчивалась вторая неделя, по истечении которой Зоратт намеревался вернуться в Леавор, и никому не удавалось убедить его продлить такой необходимый отдых. В предпоследний день Виррис после обеда уединилась с книгой в уютной беседке, но читать не выходило, в голову то и дело лезли мысли о будущем. В конце концов она закрыла книгу и вернулась в дом, и обнаружила в коридоре нетерпеливо приплясывающих мальчиков и обувающегося супруга.

— Мы идём смотреть представление, — пояснил Бьорд в ответ на её недоумевающий взгляд. — Сона прилегла отдохнуть, Фав… В общем, я сам их отведу и присмотрю.

Виррис вспомнила о запланированном на городской площади представлении уличных артистов. Невольно улыбнулась, поняв, что её отзывчивый муж решил приглядеть за неугомонными сыновьями друзей, дав им возможность хотя бы несколько часов побыть друг с другом.

— Я могу пойти с вами? — нерешительно спросила девушка.

Бьорд неопределённо пожал плечами, а близнецы немедленно загалдели, выражая дружное согласие. Виррис торопливо переоделась и присоединилась к маленькой компании, ожидающей в саду.

— Я вам точно не помешаю?

Бьорд покосился на помчавшихся вперёд мальчишек.

— Детям вы нравитесь, — спокойно заметил он. — Я планировал после выступления артистов покормить их ужином и вернуться попозже, так, чтобы детей осталось только спать уложить. Нас ожидает долгая и насыщенная прогулка: выдержите, не устанете?

Если бы не лёгкая улыбка на его лице, Вир точно обиделась бы. Улыбка ситуацию выровняла, и девушка решительно кивнула. Сона действительно уставала, почему бы не помочь?

Прогулка получилась насыщенной и хорошей. До приморского городка пешком было примерно четверть часа пути, и Зоратты с удовольствием этот путь проделали. Бьорд шёл молча, озорная ребятня скакала по дороге впереди, далеко при этом не удаляясь. Пока шли на площадь, Зоратт купил мальчишкам по мороженому, вопросительно посмотрел на супругу, но Виррис от лакомства отказалась. Артисты выступлением порадовали и повеселили, одному из близнецов больше всего приглянулись акробаты, а сам Бьорд с интересом следил за мастером иллюзий. В самом конце выступления заезжий маг сотворил букет огненных маков и галантно вручил их растерявшейся от нежданного внимания Виррис. Девушка приняла недолговечные цветы, не обжигающие пальцев, поблагодарила мягкой улыбкой. Огненные лепестки растаяли минут через десять-пятнадцать, оставляя после себя тонкий аромат.

— А какие ваши любимые цветы? — вдруг спросил Зоратт.

Довольные, до краёв переполненные впечатлениями дети выразили желание как следует подкрепиться, и, усмехнувшись, он повёл их к увитой цветочными гирляндами открытой веранде: там под навесом стояли столики.

— Орхидеи, — рассеянно отозвалась Виррис.

В день их свадьбы вся её спальня утопала в этих красивых, надменных цветах. Вир находила их безупречными.

Ужинали весело и шумно, на десерт мальчишки выпросили шоколадный бисквит, который и госпожа Зоратт нашла нежнейшим и восхитительным. Пытались баловаться, но баловство Бьорд решительно пресёк.

— Почему у вас нет детей, Бьорд? — тихо спросила Виррис.

Он поморщился, повертел в руках ложечку, покосился на мальчишек — те принялись оживлённо спорить друг с другом.

— Не сложилось, — нехотя отозвался он наконец. Подняв глаза, смотрел мимо Виррис. — Я хотел получить калдигернское подданство и о том, что моя невеста уже успела побывать в чьей-то постели, узнал много позже. От…нежелательной беременности Мирея тайком избавилась незадолго до нашего знакомства. Наш брак был выгоден ей по своим причинам, да и её отец был рад. А потом ничего не вышло. Мы обращались за помощью к целителям, но все надежды оказались напрасными.

Девушка попыталась поймать его взгляд, тяжёлый, блуждающий в прошлом, но Зоратт на неё так и не посмотрел.

— Бьорд, простите, я не хотела…

— Доедайте десерт, Виррис, и будем возвращаться. Ребята уже понемногу клюют носом.

Вир обругала себя последними словами, но Зоратт быстро согнал хмурое выражение лица.

Тёплый вечер мягко опускался на оставшийся позади городок, придавая белым стенам домиков розоватые и лиловые оттенки. Напрыгавшиеся младшие Эосы в сторону дома шли гораздо спокойнее, чувствовалось, что притомились и не прочь быстрее добраться до кроваток. Муж шагал рядом с полуприкрытыми глазами, руки держал в карманах.

Виррис чувствовала себя странно: несмотря на тихий спокойный вечер, сменивший яркое красочное веселье, ей хотелось как следует расспросить Зоратта о том, как они будут жить, когда вернутся в Леавор. Бьорд уже говорил об этом, но ей казалось, что возможно другое. То, ради чего муж всё ещё притворяется перед близкими друзьями и не мешает притворяться ей. Наедине они так ничего и не проговорили, и ссора с мужем продолжала мучить. Там, в наполненном заботами и делами Леаворе, и здесь, за шелестом волн, дивными бархатными вечерами, Виррис увидела, что их с Зораттом случайный, навязанный союз был совсем не плох. Она получила больше, чем мечтала. И, если получится, она бы попробовала это сохранить. Вопрос в том, хотел ли Зоратт.

Они сдали зевающих, с довольными мордашками детей заговорщицки улыбающимся родителям и вернулись к себе. Виррис прошла в дом первой, прикидывая про себя, как бы половчее начать разговор. Наверное, надо, пора, обстановка располагает…

— Доброй ночи, госпожа Зоратт.

Дверь за ним мягко закрылась. Настаивать и навязываться она не решилась.

А наутро он снова казался весёлым и получающим удовольствие от отдыха. Делился впечатлениями о представлении наперегонки с младшими Эосами, вовлекал в беседу притихшую было Виррис. Готовился к отъезду домой, сам собирал вещи, тогда как Вир оставалась на море ещё на несколько дней.

Этим вечером на морской берег снова пришли музыканты, расположились у огня немного в стороне от их жилья. Сона потащила их всех присоединиться к музыкальному вечеру, послушать, спеть, возможно, и потанцевать немного. Это было очень простое веселье, прежде Вир избегала подобных сборищ, но здесь, в компании близких Зоратту людей, в компании самого Зоратта, оценила подобные посиделки. Сидеть приходилось прямо на песке: Бьорд расстелил плед, усадил жену, устроился рядом сам, позволил напрягшейся было Виррис опереться на него спиной. Впервые за долгое время она находилась так близко, но ощущения неправильности и дискомфорта не появлялось, а мягкие переливы струн настраивали на прекрасный вечер. Эосы, не стесняясь, сидели в обнимку, Сона устроила голову на плече Фавьена и тихонечко подпевала. Виррис глядела в рыжий огонь, в сгущающуюся черноту, на душе, несмотря ни на что, было спокойно. Не так давно боялась, что каждый вдох без Арви Вейсдгара будет болезненным, и вот — дышала и… Душа не болела.

Одна песня сменялась другой, то быстрая и задорная, то плавная, тягучая, чувственная. Фавьен несколько раз поднимался, чтобы подарить жене танец: Сона смеялась, что надо ловить момент, пока она не сделалась совсем неповоротливой и необъятной. Бьорд оставался сидеть, осторожно поддерживая Вир, ей самой шевелиться совершенно не хотелось. Всё вместе действовало на неё почти усыпляюще, несмотря на громкие песни. Тихо улыбаясь, она подняла лицо к чёрному небу: звёзды висели низко-низко, протяни руку — пальцы коснутся белого сияния. Зоратт смотрел прямо на неё, в отблесках жаркого костра его глаза казались совсем тёмными, и разорвать это контакт не выходило. Улыбка сползла с лица Виррис, она проглотила вставший в горле ком. По ту сторону огня один из певцов резко ударил по струнам; девушка вздрогнула, моргнула, и Бьорд сразу отстранился.

— Поздно уже, — глухо сказал он ей в макушку. — Пойдёмте в дом.

Утром она встала проводить его до места, с которого Зоратту открывали портал в Леавор. Муж возражал, но возражения были проигнорированы и Вир, и Фавьеном с зевающей Соной: прощаться с ним высыпали все. Виррис это немного огорчало: хотелось сказать несколько слов без свидетелей, сказать сейчас, не дожидаясь возвращения домой. Будто поняв её безмолвную просьбу, Эосы бодро пожелали другу лёгкой дороги (это звучало забавно, учитывая, что переход занимал полминуты, не более, разве что тошноту и головокружение иногда вызывал) и отошли в сторонку. Раз уж он взялся играть роль довольного семейной жизнью мужа — надо отыграть до конца.

— Вам нельзя пренебрегать отдыхом. Даже этой пары недель недостаточно, — с сожалением констатировала девушка.

Бьорд усмехнулся. Помня, что позади на них смотрят две пары глаз, приобнял жену за плечи и на мгновение щекой приложился к щеке Виррис.

— Бьорд, — тихо позвала она, решившись. — Я прошу вас…

— О чём? — он отстранился и пристально посмотрел в её смущённое лицо.

— Давайте останемся вместе…

Едва слышно прозвучавшие слова растворились в утреннем воздухе. Набравшись смелости, госпожа Зоратт подняла глаза на невозмутимое лицо мужа.

Глава 28

Плакать при сестре нельзя ни в коем случае, у той и без дурного настроения Виррис волнений и забот предостаточно. Девушка прижала пальцами переносицу, потёрла с ожесточением, стремясь засунуть обратно непрошенные слёзы. Не хватало только залить солью эскиз! Будущее платье для свадьбы младшей сестрички выходило великолепным и очень красивым. Наверное. Она смотрела на бумагу, на точные линии, обозначившие силуэт, и не понимала, что у неё выходит. И вообще нравится или нет. Впервые придумывала себе платье без удовольствия.

Бросила быстрый взгляд: Элге всё-таки вывернулась из цепких лапок королевской модистки и упорхнула в соседнюю комнату, к мужу. Жениху то есть. Нет всё-таки к мужу: для всего королевства свадьба будет первой и основной, а в узком кругу этот не самый общительный человек самый настоящий муж и есть. И он, в отличие от рыжих сестёр, со своим нарядом определился сразу, вот только примерки не выносил так же, как и выбор материалов и отделки. Непритязательный, равнодушный к моде, чем проще, тем лучше. Виррис, помнится, несколько дней назад попыталась донести до его светлости, насколько важно хорошо выглядеть на подобном торжестве. Его светлость посмотрел на неё со снисходительной кривоватой ухмылочкой, нежно подцепил пальцем огненно-рыжий завиток на шее супруги и заявил, что целиком и полностью одобрит всё, что герцогиня для него выберет. И сбежал к своим делам! Элге возмущённо уставилась на хлопнувшую дверь и беспомощно на ворох рисунков и красочных каталогов: долго копаться, прикладывать кружева к тканям, перебирать бантики и оборочки она не очень любила, та же ситуация была и с выбором узоров на мужских жилетах, формы лацканов и прочей ерунды.

Свадебное торжество устраивали в начале осени. В Сайттене первый месяц оставался по-летнему солнечным и достаточно тёплым для платьев из нежнейших тонких тканей, с открытыми плечами и руками, элегантных шёлковых туфелек. Вот и достойный повод покрасоваться в герриардских аквамаринах; невеста-жена видела виррисов гарнитур, оценила, предложила обязательно надеть. Но это Элге полагалось блистать, а она только смеялась, повторяя, что в глазах герцога Дарриела прекрасна в любой одежде и с самой простой косой, остальное ей неважно.

А замок, высокий, жемчужно-белый с золотинкой, летящий, в реальности необыкновенно хорош. Может, и правда усмирить гордость и по завершении фальшивой семейной жизни переехать к сестре? Общество? Посудачат и перестанут. А в роскошных покоях и гулких переходах замка на холме прятаться от любопытных глаз проще, чем в родном Леаворе. Тех же Сону и Мирту Фелрейн можно навещать, прибегая к портальной магии, клиенток можно найти и среди сайттенской знати. Если всё будет не так, то…

А всё было не так.

…

«Зачем?» — спросил Бьорд перед тем как шагнуть в мерцающую светлой зеленью портальную арку. Без ехидства, неприязни и удивления, но её всё равно обдало северным холодом, от макушки до кончиков пальцев.

Виррис тогда так растерялась, что не нашлась с ответом.

«Дома об этом поговорим», — ответил Бьорд этому взгляду. Шагнул в открытый портал, и пространство затянулось, оставив её в полнейшем смятении. Огорчённое лицо Эосы списали на нежелание расставаться, а об истинном смысле Виррис, конечно, не сказала.

Оставшаяся неделя на Золотом побережье прошла чудесно, но полные солнца и цветущей зелени дни омрачала неясная тень. Не хватало смеха и увлекательных бесед. Маленькие сорванцы, так похожие друг на друга, безусловно, вносили в жаркие дни массу веселья, и Сона, и Фавьен умели развлекать и разнообразить досуг, а Виррис училась бездумно отдыхать и расслабляться, но всё это было уже не то, не совсем то. Как набежавшая на чистое ясное небо тучка. Она бы вернулась раньше, но договорённость с магом-портальщиком была на конкретную дату, а Эосы огорчились бы, обязательно огорчились её отъезду.

Она закончила и привела в надлежащий вид вышивку. Золотые и серебристо-бирюзовые стрекозы, как живые, кружили над водой, солнечные блики на вышитых волнах слепили глаза как настоящие.

— Виррис, ты волшебница!

Сона ахала и восхищалась так искренне, что получила эту вышивку в подарок. Вир почти не заходила в комнату, занимаемую мужем в период короткого отпуска. Здесь уже ничего не указывало на его присутствие: никаких вещей, постельное бельё с дивана приходящей прислугой было убрано сразу же. Она присела на краешек, тронула ладонью шероховатую хлопковую обивку. «Зачем?»

У неё не было точного ответа на этот вопрос. От единственного слова внутри разлилась обида, жгла едкой горечью, заглушала нотку медовой сладости, пришедшую с приездом мужа и исчезнувшую следом за ним. За оставшуюся неделю с обидой Вир справилась, вырезала по кусочку и развеяла по морскому ветру, но внутри осталось что-то ещё, оно тихонечко тянуло и то и дело подбрасывало памяти несколько картинок-образов.

Беззаботный мужской смех.

Восторженно повизгивающего мальчишку, восседающего на зораттовых плечах.

Алого дракона, вьющегося по ветру на фоне лазурного неба: магического зверя создавал Бьорд и он же крепил к хвосту тонкую прочную нить.

Признаться себе в том, что…скучает, у Виррис не выходило.

…

Дома оказалось хорошо. Вир так и подумала про себя: дом. Не временное пристанище, не чужие стены. Коротенькое слово, произносимое мысленно, разливалось теплом и покоем. И домочадцы встретили радостно, и всё сверкало чистотой, и умница Берг поддерживал заведённый порядок, и свежие цветы в её комнатах, и блюда на ужин повариха приготовила замечательные, и долго благодарила хозяйку за рецепты, обещая приготовить что-нибудь рыбное вот прямо на этой неделе, чего тянуть-то? Виррис пила чай, заваренный в пузатом стеклянном чайничке; в напиток густого янтарного цвета она добавила листики смородины и мяты, насыпала немного ароматных цветочных лепестков. С чаем вечер вышел по-настоящему приятным и уютным и единственное, что царапало и вносило нотку напряжения — ожидание того самого «дома об этом поговорим». Муж домой не спешил и удивляться этому не приходилось: последний летний месяц для Школы всегда был насыщенным и напряжённым. Вир ждала, снова и снова гадала, что Бьорд ей скажет. У неё самой было очень мало аргументов в пользу сохранения их союза, но крепла уверенность, что сохранять нужно и сохранять есть что.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Бьорд эту уверенность знатно поколебал.

Увидеть супруга удалось только на следующее утро, в саду, где рано поднявшийся и перехвативший завтрак на бегу, он ожидал, пока заложат экипаж. Несколько дежурно-вежливых, ничего не значащих фраз; она успела забыть, оказывается, о его северной невозмутимости. Виррис по инерции отвечала, приклеившись взглядом к цветущему кусту. Белые пышные шапки цветов так и манили прикоснуться. Зоратт вздохнул ей в спину.

— Зачем это нужно вам, я, пожалуй, понимаю. Но, наверное, это уже не нужно мне. Согласен, все так живут, в притворстве и фальши, я сам так жил не один десяток лет: дежурные улыбки, дежурные обязанности…всякие. Знаете, не хочу.

— Бьорд…

Госпожа Зоратт через силу повернулась, но в лицо посмотреть не смогла, уставилась на верхнюю пуговицу его сорочки. Имя смесью тонкой медовой сладости и лёгкой горчинки каталось на языке.

— Не нужно волноваться о будущем, Виррис. У вас будет и крыша над головой, удобнее, чем тот домик на окраине, с конюшней: будет где устроить вашу Грацию. И деньги, и уважение общества: я не собираюсь пачкать ваше имя. И мастерская уже ваша. И свобода. Посмотрите на леди Ад… Сайттен: свобода… пошла ей на пользу.

Кажется, муж даже улыбался, а у неё опять не нашлось слов. Виррис тёрла и тёрла переносицу, приказывала солёной влаге убираться подальше, пока ровная мужская спина удалялась от неё на бесконечные рье.

…

Зоратт подумывал пообедать в ресторации через три дома от Школы, но в последний момент махнул секретарю, чтобы обед принесли в кабинет. В нарядном зале нужно будет здороваться и улыбаться знакомым, а они непременно там встретятся и, по закону подлости, не самые искренние и приятные, а нервов осталось маловато. Полтора десятка дней на Золотом побережье вышли боком: по возвращении его ждало заявление об уходе от одного из преподавателей стихийной магии, а найти хорошую замену в короткий срок задача не из простых. Обращаться в министерство, к лорду Ридделю или самому министру, не стал: осадочек после весенней трагедии остался, попросил о содействии старину Нигдана. У того была на примете парочка столичных кандидатур, возможно, один из них подойдёт и захочет оставить Каллар ради тихого, но уютного Леавора и солидного преподавательского оклада.

Он пересел за столик, передвинутый к окну, порезал запечённое в травах мясо, щедро полил соусом.

… Зачем?

Фиктивная жена, чуть было не ставшая настоящей, уже предлагала не разводиться, уже приходила. Он видел в её действиях расчёт, а хотел видеть иное. Дурак. В их среде договорные браки норма, и разница в возрасте норма, и их с женой разница считалась незначительной: случалось, юных дев отдавали и за восьмидесятилетних, выглядели-то они не дряхлыми развалинами. Возраст Бьорда был ещё далёк от старости — чуть менее половины жизни прожил, сохранил гибкость и стройность.

Но бьющей через край яркой силы, звериной грации, молодости и красоты Арви у него не было. И зверя с густым мягким мехом, очаровавшего непривычную к перевёртышам девушку — тоже.

Виррис такая как есть, она не изменится. Надо отпустить, переболеть и отпустить. Зоратт рассеянно потёр грудь в области сердца и принялся за еду.

Забот хватало. После визита Бьорда в столичное учебное заведение Экты четверо иноземных студентов выразили горячее желание обучаться в Леаворской Школе. Родители шестнадцатилетних отпрысков поддержали, несмотря на более чем прекрасные условия обучения и уровень образования в родных краях. Зоратт кисло ухмыльнулся: возни с оформлением иноземцев масса, но и оплата иная. Так что он погряз в бюрократической волоките, поделив её между своим замом и Фавьеном, а к министру кататься приходилось лично. Ещё предстояли выпускные экзамены, согласование рабочих графиков, расписаний… Домашний целитель Сейлар исправно снабжал его бодрящими настойками, от укоризненных глаз и скорбно поджатых губ Бьорд уворачивался, как от летящего в лицо мяча.

С трудом выкроил немного времени на утверждение модели костюма для свадебного праздника улыбчивой Элге и потерявшего половину сумрачной суровости «господина Ара». Родственник Бастиана Лигарта, с ума сойти! И какая славная вышла пара; обезображенный, с поникшими плечами мужик неопределённого возраста, непостижимым образом утративший уродство, оказался молодым, умеющим улыбаться. Элге, вероятно, Элге и никто другой, и сотворила для него это чудо, и Зоратт радовался за обоих. И на примерку разочек выбрался: не только для герцогини, но и для её малочисленной родни королева прислала в Сайттенский замок личных портных, от услуг которых очень тактично, но непреклонно отказалась Виррис. Элге желание сестры поддержала, не стала настаивать. Бьорд же знал, что готовые вещи его жена, несмотря ни на что, всегда подгонит, доводя до безупречности.

Они могли бы стать добрыми приятелями с его светлостью. Впрочем, ничто этому не препятствовало и так. Семейные встречи могли бы быть чудесными, будь их союз с кареглазой надменной красавицей таким, как недавно мечталось. «Не сдавайтесь», — подбадривала его отзывчивая Элге, а он уверял, что не дождутся. Он и не сдался, всего лишь признал, что насильно мил не будешь. Или всё-таки расписался в поражении?..

От первой жены он никогда ничего и не ждал, жил как заведено, а Вир… Если бы хоть немного сердечности, душевности с её стороны. Она и в годы учёбы не сильно отличалась от себя нынешней: строгая, решительная, всегда готовая дать отпор, умевшая ставить на место зарвавшихся наглецов. Только на него она тогда смотрела иначе: не кокетничала, не пыталась заарканить, но в её глазах он читал уважение и благодарность. Если бы Виррис…

Бьорд стёр с лица усталость. Можно было бы обратиться к Фавьену, он прочёл бы Вир незаметно и даже остаточное воздействие сам убрал бы, зато у него, у Бьорда, был бы ответ. Только такие действия нарушают закон, а у друга возникло ой сколько вопросов.

…

Скромную, расположенную к людям леди Элге, в девичестве Адорейн, а ныне Сайттен, зеленоглазую девушку, много лет отвергаемую высшим светом, потом нехотя принятую благодаря звучной фамилии Форриль, ныне в Леаворе обсуждали все. Вир знала, что так будет, и терпела, пропуская мимо ушей добрую половину сплетен, не считая нужным давать какие-либо разъяснения. Занятно, но леди, особенно высоко задирающие носы после грубой выходки Мада, начали искать встреч с госпожой Зоратт, стремясь заручиться её расположением. «Безродная» Адорейн, которую «леди» называли с долей презрения, из жалости или ещё каких побуждений «подобранная» безмерно уважаемым господином Зораттом, вдруг стала желанной гостьей в салонах. Привыкшая, казалось, ко всему в своей среде, Вир поднимала брови и носила обжигающую льдом любезную улыбку.

— Герцогиня-то не я, а моя сестра, — фыркала она, подливая Соне травяного чая.

Сона Эос тоже изумилась безмерно, даже покосилась на подругу с долей укоризны, но ни капли зависти не проявила, как и громкая рослая офицерская вдова.

— Зато вы с сестрой очень близки, весь Леавор это знает, — насмешливо закатывала глаза женщина. — А то, что ты не отвечаешь на половину приглашений, делает из тебя высокомерную гордячку.

— Переживу, — сморщила изящный носик Виррис.

Обе засмеялись.

— Платье-то покажешь? — оживилась Сона. — Или ты доверила его пошив королевским мастерицам?

Платье получалось бесподобным, почти не уступающим в великолепии свадебному наряду сестрички. Вир ухитрилась подобрать удачный во всех отношениях цвет, гармонирующий и с будущим нарядом супруга, и с вейсдгарскими аквамаринами. Они будут весьма элегантной, эффектной не-парой на торжестве герцогской четы. Эта мысль вызывала тяжёлый вздох, и девушка гнала её как можно дальше.

…

Свадьба прошла на высшем уровне. Её величество выделила целый штат помощников и распорядителей, её высочество взяла ряд вопросов под личный контроль, хотя и ворчала, что мероприятие подобного масштаба нельзя достойно устроить за неполные два месяца. Минимум пять, лучше шесть! Дарриел посмеивался: будь его воля, вообще обошёлся без показной роскоши и толпы придворных и прочих нужных гостей.

Церемония обмена тихими клятвами и кольцами (Вир потом рассмотрела эти украшения, они оказались новыми) вышла трогательной и милой, поздравления молодых звучали по-разному, и от сердца, и заученно, по необходимости. Королевская семья почтила своим присутствием; цвета свадебных одежд перекликались с родовыми цветами Орсандов: белое, алое, золотое. На удивление Виррис его светлость Дарриел пояснил:

— В Эль ведь течёт кровь Орсандов, несколько капель, но всё же. Знак особого расположения их величеств.

И лукаво подмигнул невесте-жене, а та спрятала в нежном кремово-розовом букете улыбку.

Виррис наслаждалась торжеством сполна. Почти. Честно призналась самой себе: вернуть расположение ненастоящего мужа хотелось. Разбить стену прохладной вежливости и ровного тона. Объединить часы, проводимые по-отдельности, хотя бы сколько-нибудь, хотя бы совместными конными прогулками. И ещё ей не хватало восхищения в его прозрачных глазах, будто углём обведённых по краю радужек. Улыбок, адресованных ей лично, мягко преображающих худое лицо с упрямым подбородком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В её памяти, оказывается, много всего собралось, словно цветные открытки, стопочкой уложенные в коробку заботливой рукой.

Его уверенная посадка на гнедом Агате, аристократически ровная спина.

Сгорбленная фигура в глубоком кресле, утонувшая в полумраке комнаты, застывшее лицо с отблесками огня. Её пальцы в его ладонях.

Сильные руки в сорочке с закатанными рукавами, ловкие пальцы вертят кристалл, напитывают магией будущий артефакт. Блеск фамильного перстня.

Потрясённое, обеспокоенное лицо, бледное, с гневным яркими пятнами на щеках. Там, в сгоревшей усадьбе. И волна ни с чем не сравнимой заботы, с которой он кормил её в первый день после нападения Хорта, и тарелка в сильных пальцах почти не дрожала.

Спокойные объятия, укрывающие от враждебного мира.

Страшная история раннего детства, рассказанная негромким голосом.

Отросшие непокорные волосы, закрывающие уши, парой жёстких прядок то и дело падающие на лоб. Лёгкий загар на скулах. Улыбка, стирающая сразу десяток лет. Хрустальные капли воды, скатывающиеся с гладкой кожи. Пристальный взгляд, когда она ела тот десерт в ресторанчике городка на побережье.

Огромные звёзды над их головами.

Зоратты прибыли в Сайттен порталом накануне дня свадьбы, и у Элге оставалось время немного успокоить нервы в обществе старшей сестры. Дарриел проявил заметное радушие, но время от времени на лицо набегала хмурая тень.

— Неуютно ощущает себя среди людей, — тихо пояснила Элге и дала понять, что этой темы не следует касаться.

Бьорд понимающе кивнул. На него, к слову, все эти мрачные складки герцогских бровей не распространялись.

Виррис и Бьорду выделили по-королевски роскошные покои; муж бросил нечитаемый тёмный взгляд на кровать с высоким изголовьем, а спать ушёл на очередной диван в соседней комнате.

…Что у неё было к Арви Вейсдгару, будущему графу Ольверскому?

Свадьба прошла на высшем уровне, но к светлым краскам, шуршанию морских волн у подножия холма и аромату цветов, украшающих замок, примешивалась горечь.

— Вир, а где твоё кольцо с такими красивыми голубенькими камушками? Я давно заметила, что ты его больше не носишь, да всё забывала спросить.

Сона, сидящая напротив подруги, держала на коленях круглую коробку с невысокими бортиками, а в ней шевелились и подпрыгивали жёлтенькими цыплятами шерстяные клубки. В руках Виррис мелькали спицы, узор для детского одеяльца придумывался сам собой. Эосы продолжали надеяться на девочку, но точно ни один лекарь не брался сказать, и госпожа Зоратт выбрала цвета, одинаково подходящие и мальчишке, и дочке. На её пальце красовалось кольцо, подаренное мужем в Ратуше в день их свадьбы. Новое, в пару своему перстню с аквамарином, Бьорд так и не заказал.

— Потеряла, — не поднимая головы от петель, вздохнула Виррис.

Не рассказывать же беременной женщине о пережитом кошмаре и тяжёлой пепельнице, безвозвратно уничтожившей прекрасное украшение. Она почти не снимала первое кольцо, не имевшее ни капли магии, но ставшее необыкновенно ценным. Зоратт ничего на это не говорил. Вир же попробовала переключить ставшую чрезмерно впечатлительной подругу на другую тему, но сделала только хуже.

— Тогда расскажи про герцогскую свадьбу! Что ж такое-то: всё из тебя клещами тяну уже который день!

Про свадьбу Виррис не хотела. Всё, что касалось сестрёнки и её супруга, прошло замечательно… Трогательно, с ноткой настоящей нежности, так и витающей между новобрачными. Они не забывали о гостях, но были при этом словно сами по себе, лишь друг с другом. Это сквозило в переплетении пальцев, в шёпоте на ушко друг другу, в долгих взглядах. Представительный, по-военному строгий Дарриел отлично скрывал, что общество тяготит его, и улыбался гостям как положено, в меру радушно, с прохладной любезностью. Элге училась быть владелицей не просто огромного замка — всех прилегающих к нему земель, полосы моря, холмов, летом покрытых дикими гортензиями. Виррис считала, что она справится с этой ролью. Муж поможет.

— Красивое торжество, эффектное, незабываемое. — Пальцы перебрасывали мягкую нить со спицы на спицу. — Зажжённые фонарики в вечернем небе над морем, яркие фейерверки. Лорд Сайттен лично рисовал пару бегущих волков, не знаю уж, к чему они. Белые, в серебро, глаза жёлтые-жёлтые, как настоящие. Невесте очень понравились. В остальном, как я уже говорила, всё это устраивали для гостей, а молодожёны находились вне всей этой праздничной суеты и пафосных речей. Принцесса Эрейн осталась очень довольна: я слышала, она переживала за наряды, хрусталь и правильный цветочный декор. Или за салфетки.

Сона улыбнулась.

— А каким танцем открывали вечер? В Сайттене, говорят, свои фигуры для свадебных танцев?

Виррис не обратила внимания. Невеста-жена, герцогиня Сайттен, выходила танцевать редко: её супруг, вероятно, не очень жаловал это увеселение, предпочитая или отсиживаться за столом, или прогуливаться в обнимку с Элге по залам и открытой галерее с видом на залив. Но она помнила, что искусству танца лорд Дарриел определённо обучен и двигался вполне уверенно, в ногах не путался.

Вообще госпожа Эос не отличалась чрезмерным любопытством и, самое приятное, не обращала всё в сплетни, не несла по городку, на её глаза так и светились неподдельным интересом, и Вир постаралась вытащить из памяти ещё несколько чудесных моментов, а спицы в её руках не останавливались ни на мгновение.

— У тебя всё нормально? — вдруг спросила Сона. — У вас с Бьордом?

Нет. Совсем нет.

— Без трагедий, — с улыбкой кивнула Виррис. — Вы уже выбрали имя малышке?

Подруга погладила заметно округлившийся живот. Виррис задержала взгляд на этом извечном оберегающем жесте.

Бьорд уехал в столицу читать лекции очередной группе будущих артефакторов. Ненадолго, всего на несколько дней: Школа не отпускала надолго. Но каждый день выходил длиной в неделю. Когда-то он обмолвился ей, что научился ценить самое простое, мелочи из мелочей, маленькие радости: присутствие любимой женщины дома, возможность пройтись с ней по улице, придерживая локоть, подлить в её чашку чай за завтраком, пожелать светлых снов. Открыв в своём сердце способность скучать, нет, тосковать по звуку голоса и мягким кошачьим шагам, Виррис его поняла.

Осень низала дни, один за одним, словно янтарные бусины, разбавленные сердоликом и кораллом, и каждый новый день демонстрировал девушке всё ту же истину: ей нужен её муж. Не фиктивным, не временным, не на прописанный в документе срок. Насовсем нужен, такой, как есть. Но, кажется, Виррис опоздала, самонадеянно считая, что любовь Зоратта будет жить долго. А делать ещё один шаг, просить разговора больше не могла. Она уже пыталась, и попытка вышла неудачной, а ныне болезненная гордость мешала выяснить отношение Бьорда к ней. Виррис знала себя слишком хорошо. Знала, что добиваться мужского внимания, бегать и просить не будет. Для неё это унизительно, даже если знает за собой вину. Не сможет и всё тут. Но как же этого самого внимания не хватало!

…

До завершения их договора, бумаги, которую госпожа Зоратт с удовольствием порвала бы на мелкие кусочки, осталось около трёх месяцев. Аккуратно сложенная записка спикировала ей в руки: Зоратт сообщал, что занялся подбором достойного дома для будущей бывшей госпожи Зоратт. У Виррис, вовсе не мечтающей снова становиться Адорейн, упало сердце.

***

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда Зоратт вернулся в Леавор, его встретили ароматы отменно пропечённого мяса и сдобы с творожной начинкой; а ещё неуверенная улыбка жены, её Виррис тщетно старалась спрятать в тени уходящей наверх лестницы. Он привёз с собой едва слышимый аромат медовой сладости с лёгкой горчинкой: этой нотки, оказывается, сильно не хватало. Ей показалось, Бьорд кивнул ей приветливо, теплее, чем несколько дней назад, но после чая и пышных конвертиков с творогом, не забыв похвалить стряпню кухарки и старания самой Вир, он вручил ей список выставленных на продажу домов.

— Я взял на себя смелость запросить варианты, считающиеся достойными и выгодными, но не учёл ваши предпочтения и пожелания. Извините, Виррис. Безусловно, вы можете озвучить свои требования к жилью, я не оставлю их без внимания. Но посмотрите пока вот эти, вдруг что-нибудь понравится уже сейчас?

Виррис, держа спину ровно, а голову высоко, ушла к себе и разревелась над списком, так и не развернув ни одного рисунка с описанием. Ей нравится один дом. Вот этот. Постепенно, по шажочку, переставший быть неродным. Сама не заметила, как вложила в него частичку своей души.

О дертвинтском жилище Зоратт не напоминал: дом был приобретён для первой жены Миреи. Та после развода снова вышла замуж и поселилась в Сайттенском герцогстве, а дом остался. Предлагать его второй супруге Бьорд считал неправильным; его бы следовало продать, но управляющий делами находил выгодные предложения по аренде, и Бьорд пока не спешил расставаться с той недвижимостью насовсем.

Муж в серых утренних сумерках уезжал в Школу, вечером его можно было найти в библиотеке или кабинете, но Виррис не искала. В первый же выходной он поинтересовался, понравилось ли ей что-нибудь из предложенного. На отрицательное пожатие плеч спокойно кивнул.

— Ничего, что-нибудь подберём, времени на поиски достаточно. Необязательно в Леаворе, вдруг вы мечтаете о переезде? Любую идею можно озвучивать смело, посмотрим, что можно воплотить. Я буду у себя, собираюсь поработать над одним заказом, приходите, как освободитесь, обсудим.

О приглашении Элге переехать к ней в случае расторжения их ненастоящего брака Вир ничего ещё не говорила.

Тот список ей хотелось порвать на мелкие клочки и швырнуть в его невозмутимое лицо.

…

Амулет, охраняющий от дурных снов и ночных кошмаров. Заказчик попросил выполнить его в солнечных цветах и в виде украшения, и Зоратт вынул цитрины, жёлтые топазы и янтарь. Ему самому не помешал бы амулет, в который, как в шкатулку, можно сложить память. Не всю, только отдельные фрагменты, всё ещё, несмотря на принятые усилия, вызывающие грусть и болезненные спазмы в горле. Да, Леавором ограничиваться необязательно; может, она хочет на юг, ближе к теплу и ласковому солнцу, или в столицу, там тоже хорошо. И достаточно далеко — расстояние пойдёт на пользу. Должно пойти.

Память, не порезанная на кусочки, издевательски подкидывала гордый поворот головы и выверенно-вежливую улыбку, от которой ломило зубы. Бьорд вытряхнул запонки из манжет, закатал рукава рубашки и принялся за работу.

…

Виррис зашла со счетами, суммы которых вызывали у неё, практичной и бережливой, некоторые сомнения. Постучалась, как чужая, дождалась разрешения войти. Зоратт колдовал над амулетом. На столе, покрытым защитной плёнкой, имитирующей морозное стекло, лежали в коробочках кристаллы, какие-то неизвестные ей приспособления, маленькие и изящные, напоминающие инструменты ювелиров, увеличительное стекло с ручкой в виде лапы дракона. Муж с подвёрнутыми почти до локтей рукавами рубашки держал в ладони яркий жёлтый камень, округлый, как обкатанный водой голыш, прикрывал его второй ладонью, с которой тихим снегом сыпалась его магия. Неотрывно следил, как белый с редкими синеватыми искрами свет впитывается в камень, и Виррис молча пристроилась на стул с другой стороны стола, тщательно расправила юбку; шелест ткани казался ей слишком громким в сосредоточенной тишине кабинета. Присесть можно было и на диванчик между книжными шкафами, но стул… ближе. Отсюда удобнее смотреть, как Бьорд творит волшебство, и на него самого. У её мужа неподвижное лицо и отрешённый взгляд, губы сжаты в тонкую линию, под глазами тени. Она стиснула бумажки онемевшими пальцами: нестерпимо хотелось протянуть руку и разгладить эту морщинку меж бровей.

— Я почти закончил, — сказал Бьорд, продолжая вливать в камень свою магию, а Вир медленно опустила глаза на его руки.

У её мужа красивые руки. Кисти некрупные, запястья почти по-женски тонкие, но она помнила, какой сокрушительной силой обладает его кулак. И какими ласковыми они бывали с ней. Чем дольше смотрела, тем сильнее хотелось провести пальцами по выступающим жилкам, погладить. Она как можно тише сглотнула, но Зоратт на миг поднял вопросительный взгляд: об ортейровом чутье совсем забыла. Солнечно-жёлтый кругляш в его ладонях потеплел даже на вид, с удовлетворённой улыбкой муж осторожно переложил заготовку в коробочку, убрал всё лишнее со стола взмахом руки. Виррис положила на морозные разводы смущающие бумаги, без эмоций пояснила суть проблемы.

— Я гляну на эти суммы позже, — кивнул он. — Давайте определимся с тем, какой дом вам нужен.

Доброжелательный директорский тон, о которого тянуло обиженно хлюпнуть носом. «Этот!», — едва не выкрикнула Виррис прямо в его северное спокойствие.

— Подойдёт любой, лишь бы был удобным и в хорошем районе, — произнесла она вслух. — Но я бы не хотела, чтобы из-за меня вы несли такие значительные расходы: я могу уехать в Сайттен, к сестре. Она будет рада.

— Конечно, если вам так удобнее. Но дом купим обязательно, независимо от того, поселитесь ли вы в нём или нет. Можно будет сдавать.

— Как хотите, — сдалась Вир угрюмо. — А наш старый домик лучше продать, в него я точно не вернусь.

— Так и сделаем, — Бьорд развернул над столом объёмную карту.

Он спрашивал её о предпочтениях, а Вир смотрела на обозначения городов и поселений чуть ли не с ненавистью. От Миаля отказалась решительно, Дертвинт её тоже не привлекал, Каллар — может быть. Она не капризничала, ей было всё равно, поэтому выбор сделала быстро. Бьорд вызвал по кристаллу связи управляющего и продиктовал новое распоряжение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К середине недели Зораттам предоставили новый перечень выставленного на продажу жилья, и начался новый виток личного ада Виррис Зоратт. Дома надо было смотреть.

Глава 29

Они смотрели.

Муж выкраивал драгоценное время в своём плотном графике и сопровождал Виррис по каждому адресу. Вир не капризничала, не проявляла свойственную её непростому нраву вредность, но… ей ничего не нравилось. Ни на другом берегу судоходной Леа, ни на полпути к Миалю, ни в маленьком милом городишке к востоку от Леавора. Нет, дома были неплохи и все достойны благородной леди, но ни к одному из них не прилагался невозмутимый северянин со светлыми аквамариновыми глазами и носом с лёгкой горбинкой. Вир кусала губы, крутила в нервных пальцах петлю-ремешок изящной сумочки, но раз за разом виновато мотала головой. И так до конца промозглой хмурой осени, сменившейся необыкновенной, волшебной зимой. Почти два месяца Зоратт соглашался с её выбором, вернее, с отсутствием выбора, и терпеливо подыскивал что-нибудь ещё.

Путь, занимавший не более двух часов, супруги преодолевали в экипаже, для значительных расстояний Бьорд прибегал к помощи портального мага. Виррис нравился первый способ, несмотря на раздражительность и безысходность: она не противилась поиску жилища только ради пары часов их общего времени в маленьком тесном пространстве. Муж, несмотря ни на что, не закрывался от неё полностью: в дороге поддерживал пустую вежливую беседу, помогал выйти, не отказывался от угощения, собранного им с собой заботливой поварихой.

Зима пришла в Леавор сразу и основательно. Снег украсил маленький городок, играя на солнце радужными искрами, в пасмурное утро отсвечивал серебром. Стоя за тяжёлыми складками портьер, Вир наблюдала, как её муж в заснеженном саду творит свою магию. Вокруг него танцевали снежинки, закручивались в вихри, распадаясь в безупречном порядке: Бьорд любил чистить дорожки сам, периодически освобождая прислугу от такой необходимости. Ледяных замков не строил, не сажал на серебряные морские волны красивых птиц с горделиво изогнутыми шеями; Вир никогда не решится попросить его об этом чуде. Она смотрела и не могла насмотреться, как снежная стихия бережно касалась его огромными полупрозрачными ладонями, то взлохмачивая, то приглаживая непокорные отросшие русые пряди. Волосы Зоратта закрывали уши, сзади опускались на шею и воротник; новая длина ему шла, но ей больше нравились короткие, жёсткие даже на вид волосы.

…

Солнышко-Элге и её не самый общительный супруг приглашали их в свой светлый замок и после официального свадебного торжества. Всё-таки ближайший родственник с портальной магией — это очень удобно. Вжж-ж-жик — и в два шага оказываешься за многие рье от дома, в гостеприимных стенах Сайттена. Виррис почти всегда прибывала одна; несмотря на так и не разгаданные недоговорки-тайны, встречи с сестрой дарили ей душевное тепло и умиротворение. Она не рассказывала Элге о семейных проблемах, Элге не спрашивала, хотя поглядывала всякий раз слишком пристально и неоднократно предлагала любую помощь и поддержку, до наворачивающихся слёз.

В этот раз Сайттены ждали к себе обоих, и Бьорд принял приглашение.

На первую половину дня он запланировал очередной, то есть последний из подходящих, осмотр дома, а к вечеру, согласно договорённости, они с Вир оба должны были шагнуть в открытый портал с заметным фиолетовым контуром. Старшая сестра всё ещё верила, что эта сила подвластна лишь ей зятю и в упор не замечала, что к ровненьким аккуратным разрывам пространства не раз и не два прикладывала свою нежную тонкую руку герцогиня Элге.

Дом выставил на продажу один столичный господин, и в назначенный день Зоратты переместились в Каллар. Виррис по случаю существенного похолодания укуталась в шубку благородного винно-красного оттенка, а роскошные пламенные локоны спрятала под меховой шапочкой, из-под которой сверкали недовольством прекрасные карие глаза. Бьорд погасил вздох.

Как по-дурацки складываются все эти дни. Он нагружал себя работой и дополнительными лекциями, чтобы поменьше бывать дома и пореже пересекаться с женой, но взялся лично помогать ей с подбором жилья, кажется, совершенно ей неинтересного, ненужного. Виррис замкнулась, а он понял, что с сокрушительным треском проиграл. Ничего не прошло, она так и сидела занозой в его сердце, дразнила ярким ароматом летней малины, только не возвращалась больше к тому чудесному предложению, оставшемуся далеко, на тёплом берегу Ислерова моря. Сейчас он ответил бы ей только одним словом. «Давайте». Но… Быть может, её влечение к племяннику и истаяло, только на его месте ничего нового по отношению к нему, Бьорду, не выросло. Одно облегчение: с Арви они помирились и благополучно разрешили все спорные моменты. И по негласному соглашению, о Виррис не говорили вовсе.

Она шагнула на расчищенную мостовую, сощурилась от налетевшего колючего ветра, огляделась.

— Ну, где ваш прекрасный и изумительный дом?

К ним, придерживая норовящую слететь шапку, торопливо семенил домовладелец.

Калларский дом ей понравился чрезвычайно. В респектабельном районе, с уютным садом за оградой, конюшней на заднем дворе, двухэтажный, с прелестной мансардой, где она могла бы устроить небольшую мастерскую. Если бы действительно уехала жить в столицу. Бьорд остался с хозяином внизу возле лестницы, а она ещё раз обошла все помещения в одиночестве, чувствуя нарастающую обиду и злость. Три спальни, хозяйская и две гостевых, чудесная библиотека, прекрасная гостиная с камином…

— Вам нравится? — негромко поинтересовался Зоратт, бесшумно вырастая на верхних ступенях лестницы.

А из одной из спален такая славная детская могла бы получиться… Виррис вскинула глаза к потолку, выдохнула сквозь зубы, дёрнула плечом.

— На ваше усмотрение, Бьордхард. Дом милый.

В глазах вскипали беспомощные слёзы, она отвернулась, протиснулась по стеночке к лестнице и независимо спустилась вниз.

— Берёте? — уточнил домовладелец.

— Ой, да делайте что хотите! Нравится вам — покупайте! — выкрикнула Вир вверх и выскочила на улицу.

Бьорд догнал её почти сразу, не сбавляя скорости, она стремительно топала к месту встречи с магом-портальщиком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌— Виррис! Светлое Небо, да стойте же! Опять не то? Ну и пропасть с ним! Подождите, я скажу пару слов этому господину.

— У нас времени совсем мало осталось, Элге и лорд Дарриел будут ждать. Я хочу домо…я хочу поскорее вернуться: надо успеть собраться, я не все вещи уложила.

Её тон сделался непривычно жёстким, но Зоратт как споткнулся на её оговорке. Домой. Она считает его большой мрачновато-серый дом своим? Его безликий особняк так преобразился за последние месяцы, вобрал в себя много света и воздуха, ожил, стал похож на настоящее семейное жильё, если бы не… Бьорд нахмурился.

— За забытыми вещами можно вернуться в любой момент, — напомнил он недовольной, кутающейся в мех супруге. — Подождите меня минуту Виррис, я извинюсь перед хозяином, и будем возвращаться.

Девушка развернулась к нему спиной, никак иначе несогласие с происходящим выразить не получалось.

А могли бы приехать в столицу просто так… как однажды муж и предлагал, говорил что-то о цветущих деревьях. Зимний Каллар не менее красив, так уж выходит, что она приезжает сюда в это время года. Она накручивала себя и не могла остановиться, как не могла внятно объяснить даже самой себе, из-за чего сдают нервы. До дня окончания их договорного брака чуть меньше месяца. Муж её, кажется, больше не любит, с поразительной настойчивостью возит и возит на эти дурацкие смотрины, которые ей поперёк горла. Благородство не испарилось вместе с чувствами: он считает, что обязан позаботиться о ней, ведь статус разведённой женщины, несмотря на закон, делает эту самую женщину уязвимой. Элге — той несказанно повезло; повезёт ли и Вир, неизвестно. Вряд ли.

Ужасно несправедливо. Она наконец-то впустила прекрасного, лучшего из мужчин в сердце, но, похоже, безнадёжно опоздала. И ещё он с вопиющим равнодушием отнёсся к её подарку, первому и единственному за этот непростой год. А Виррис пытала Эосов, выясняя, что он любит, её пока ещё муж, так старалась порадовать в день рождения, к которым он безразличен и не любит устраивать даже маленького скромного праздника. Думала, искала, переступала через себя, обратившись за помощью к зятю, и тот нашёл ей надёжного проверенного человека, и вместе они почти месяц искали нужное… сомневалась, советовалась, уточняла, ни капельки не пожалела ни золотого из потраченных денег — немалая сумма вышла! А этот герриардец даже не посмотрел, что в коробочке! «Благодарю, Виррис», — и сдержанная улыбка.

Вир снова шмыгнула носом.

— …так и возишься со своими школярами, Бьорди? Не надоело?

Плотный сгусток досады и обид разбил высокий жеманный голос, просто отвратительный каждым своим звуком. Виррис заторможенно обернулась.

Да что ж такое-то!

Респектабельный столичный район в тёплое время года утопал в зелени, а зимой высокий кустарник выстроился вдоль тротуара, изрядно присыпанный пушистыми хлопьями снега; кое-где проглядывали пурпурные ягодки. Виррис не пряталась, трудно прятаться, будучи одетой в насыщенный винно-красный цвет, да и повода ни малейшего: это пока ещё её собственный муж, она имела на него все права. Но Бьорд её не замечал или делал вид, что не замечает, весь, казалось, поглощённый встречей посреди сонной заснеженной улицы, но отросшие пряди, упавшие на глаза, отбросил назад нервным движением, и этот жест оставлял робкую надежду, что встрече муж не особенно рад. Собеседница же смотрела только на Зоратта; до Вир долетали обрывки фраз, она без труда складывала эти кусочки в целую картину, а в глазах начали плясать тёмные мушки. И ладони жгло от желания выпустить магию, шарахнуть по улыбающемуся дамскому лицу, стереть с него накрашенную кокетливую улыбку. И Бьорду тоже врезать, чтоб… чтоб не стоял так спокойно, позволяя так улыбаться в свой адрес! :К:н:и:г:о:е:д:.:н:е:т:

Зоратта остановила какая-то разряженная по последней моде дама, чуть в стороне её ожидал экипаж. Женщина (язык отчего-то не поворачивался назвать её леди) была довольно высокой, с пеной белокурых кудрей и локонов, убранных в высокую причёску, густо подведёнными глазами и губами в тон меховой накидке — цвета взбесившейся фуксии. Несмотря на морозец, капюшон свободно лежал на плечах дамы. Ответы мужа она не слышала, зато голос этой выскочки так и летел по улице, звенел, отражаясь от яркого белого снега, переливчатый смех. Что такого рассказывал ей Зоратт, что она то и дело хохочет? Настроение, и без того не радужное, портилось с каждой секундой. Подойти бы, стряхнуть бесцеремонную руку с цветными ноготками, зачем-то то и дело поправляющую идеально лежащий лацкан мужниного пальто, но девушка приклеилась к месту ледяной статуей.

— …ей пора уже об этом задуматься, но ты же знаешь… ветер в головах…приходится мне… Калларскую, разумеется, советуют, но я слышала, что господин Байрин оставил преподавательскую… этот новый стихийник так себе, а моей девочке нужен самый… Ох, что же это я! Райда! — дама нетерпеливо махнула рукой в сторону кареты. — Иди сюда, золотко!

Зоратт чуть повернул непокрытую голову в сторону открывшейся дверцы экипажа. Выпорхнувшая наружу девушка была юна, лет шестнадцати от силы, свежа и миловидна. Со своего ракурса Вир не видела лица мужа, а юное создание так и сверкало улыбкой в его сторону. Никакого воспитания и скромности ни малейшей!

— Бьорди, это моя дочь…то есть не моя, а Уитмара, но мне как родная…

Виррис вдохнула морозного воздуха, зубы сводило. Голос у юной особы оказался высокий и чистый. Надо подойти, прекратить это всё. Вроде бы ничего особенного: просто обмениваются новостями, но желание вцепиться старшей даме в белобрысые кудри усиливалось. Зоратт немного отступил назад, убирая со своего пальто нахальную дамскую лапищу, однако, судя по всему, не делал попытки завершить встречу, указав на замершую неподалёку супругу. А их вообще-то в Сайттене ждут!

— …что скажешь, милый? Академия не является для нас предпочтительной, верно, Райда?.. Леаворская Школа славится… ты великолепный наставник и… О, мы все уверены: у девочки та же стихия! Ты мог бы…

Ну нет.

Виррис наконец отмерла и в несколько шагов преодолела бесконечное холодное пространство. Женщина в ядовитого цвета накидке обернулась с недоумением, лицо мужа осталось приветливым и спокойным, лишь сжатые губы выдавали сдерживаемую досаду.

— Леавор далековато от поместья лорда Кадерса, не находишь? — вежливо договорил Зоратт. — Где он сам, кстати?

— Дела не позволили Уитмару сопровождать нас. Но мы уже завтра возвращаемся в Сайттен, а сегодня можно… Ты надолго в Каллар?

Ну нет!

— Вот вы где, Бьордхард, — нежно вклинилась Виррис в увлекательный диалог, пресекая ещё одну бесцеремонную попытку дамы подцепить ярко-розовым ноготком пуговицу на мужнином пальто. И это при падчерице!

Осмелившись, Вир прижалась к нему, снизу вверх заглядывая Бьорду в лицо, вдохнула смесь медовой сладости с ощутимой горчинкой. Касаться его стало жизненной необходимостью, но пальцы дрожали, а ей было страшно выдать себя. Деланно спохватившись, развернулась к блондинке.

Та умолкла и смерила Вир препарирующим взглядом, тонкая, идеальной формы бровь нервно дёрнулась.

Ладонь Бьорда уверенно легла на виррисову талию.

— Простите, дорогая, задержался. Я уже шёл к вам.

Его голос чуть дрогнул, ей послышались такие редкие теперь тёплые нотки. Рад вмешательству?

— Бьорди? Ты нас не представишь? — выжидательно улыбнулась дама, хлопнув бесконечными ресницами.

— Леди Виррис, моя жена, — охотно представил Зоратт.

Вир прострелила дамочку взглядом, не удостоив ту ни одним из положенных этикетом жестом.

— Виррис, это Мирея Кадерс. А это юное прелестное создание — леди Райда Кадерс.

Вот, значит, какая эта Мирея. Приставку «леди» для неё муж опустил. А Виррис мстительно порадовалась, вдруг вспомнив о проделках маленького виконта Вейсдгара, изводившего эту женщину. Это неправильно, в конце концов, дела прошлые, а бывшая жена Бьорда, как бы то ни было, о чужом мальчишке заботилась и против его присутствия в своём доме не возражала, но… Это цвет взбесившейся фуксии на Виррис так действует, точно. И невозмутимый вид её мужа.

— Рада знакомству, леди, — фальшиво улыбнулась Вир. — Бьорд, мы опаздываем.

Во взгляде, обращённом Виррис на Мирею, сверкали молнии, та даже отступила на пару шагов. Ладонь Зоратта приятно согревала, жар от неё проникал через густой мех.

— Мирея, леди Райда, мы с супругой вынуждены с вами…

— Ох, какая жалость! А я надеялась, ты задержишься, Бьорди, мы могли бы подробнее обсудить поступление дочери в Школу. Уверена, твоё заведение — лучший выбор!

Вир скрипнула зубами.

— Мне бы твою уверенность, Мирея, — прохладно улыбнулся Бьорд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И простился с обеими с безупречной любезностью, а Виррис едва выдавила из себя что-то относительно вежливое: дамочку, беззастенчиво флиртовавшую на глазах падчерицы с чужим мужем, остро хотелось зашвырнуть в ближайший куст.

К точке построения портала Виррис направилась злым стремительным шагом, Бьорд не отставал.

— Бьорди..? — саркастично выплюнула девушка, глядя строго перед собой.

— Мне тоже не нравится, — согласился Зоратт.

Она злилась, искры так и летели. Он смотрел на жену во все глаза: неужели?..

— Неужели?! Вы ни разу не поправили её!

Виррис осеклась, увидев ожидающего мага, устраивать сцену при посторонних для леди недопустимо. Кипела, едва заставляя себя спокойно стоять на месте, пока муж договаривался о переносе и отдавал деньги, стряхивала излишки рвущейся наружу магии, роняла искры в утоптанный поскрипывающий снег. Намеренно не дала придержать себя за локоть, шагая в дрожащий водной рябью воздух. Портал вынес их к воротам её… зораттова особняка, и Виррис вполсилы толкнула боковую створку, не прикасаясь руками. Кованая дверка распахнулась легко, как бумажный листик на ветру; от удара по лицу Зоратта спасло лишь то, что створка открывалась вовнутрь.

— Виррис, — позвал опешивший муж, мягко тронув винно-красный мех в районе локотка. — У Миреи такая манера общения; обращать внимание и поправлять — только больше провоцировать. Чем я вас так расстроил? Не понравился дом? Не нужен? Я же не навязываю, только хотел как лучше. Просто скажите, что вы хотите, и…

— Да ничего не хочу! — выкрикнула девушка ему в лицо. — Ни дом, ни вас! И не трогайте меня!

Она гневно толкнула воздух между ними, и Бьорду досталось изрядно её обиды и бурлящих эмоций: его буквально швырнуло в ближайший сугроб. Родная стихия смягчила падение, поймала снежными лапами, стряхнула россыпь снежинок с пальто и непокрытой головы. Зоратт остался сидеть, снизу вверх уставившись на тяжело дышащую жену. Кипящую гневом, необыкновенно красивую даже такую.

— Да гори оно всё!.. Делайте что хотите! Продавайте, покупайте, обсуждайте, устраивайте чужих бесцеремонных девиц хоть в Школу, хоть в свою… И к сестре я пойду одна, и возвращаться не буду, не вижу смысла! — шипела она.

— Виррис…

— Оставьте меня в покое, Бьордхард! Я думала, что всё ещё…а вы… Вы даже подарок мой не открыли! Я столько времени искала, выбирала, два десятка каталогов просмотрела, сравнивала цвет и чистоту, я ничего, вообще ничего в этом не смыслю! Граф Вестеро сам положил глаз на этот экземпляр, уговаривал уступить ему… хотела увидеть радость на вашем лице, а ты просто… убрал в ящик!

У Зоратта вытянулось лицо. Он сделал попытку подняться, но получил ещё один удар, смазанный на эмоциях. Резко развернувшись, Вир побежала по припорошенной дорожке.

— Виррис, подожди! Вир!..

— Ненавижу!

Яркая шубка пропала за заснеженными деревьями.

— Я думал, там запонки, — сконфуженно пробормотал Бьорд.

Сцена обескуражила, не напугала подступающими женскими слезами, но напрочь выбила из равновесия. Вскочил и, не отряхиваясь, устремился в дом. Внутри жгло и горело, сердце стучало в горле, затрудняя дыхание.

В тот день Виррис, преодолевая неловкость, положила на его прикроватный столик маленькую коробочку, в которые обычно упаковывают запонки. Не любил он получать это украшение в подарок. Ну как он рассказал бы ей, своей пока ещё жене, о старой выходке первой госпожи Зоратт! Мирея однажды преподнесла ему дивной работы аксессуар, дымчатые камни, оправленные в белое золото. В манжетах его сорочек запонки смотрелись с безупречной элегантностью… Пока приятельница Миреи, переусердствовав на званом ужине с аззарийским вином, не шепнула, посмеиваясь, что супруга выбирала камни в цвет глаз последнего любовника.

Берг, царственно выплывший было встретить хозяина, едва успел отскочить в сторону; Зоратт уже лез в тот самый ящик за оставленным без внимания подарком. А ведь почти две недели прошло, и всё это время Виррис молчала. Откинул нетерпеливо изящную крышечку… зажмурился, хотя блеск не слепил, был ровно таким как надо, неярким и благородным, распахнул веки; чёрные зрачки пульсировали, то сужаясь до крохотной точки, то занимая половину радужки. На бархатном ложе покоился великолепнейший голубой бриллиант, подобного которому в коллекции Бьорда не было. Тёплую ровную силу излучала каждая грань. Вот о чём его пламенно-рыжая девочка шушукалась с сестрой и, думая, что тайком, перебрасывалась словечком-другим с его светлостью. А Вестеро, известный своей страстью к драгоценным камням, значит, помогал. И никто ему, Бьорду, ни слова, ни полслова за всё это время!..

Идиот.

На ходу опустив коробочку в карман, он выбежал из комнаты, скатился по ступеням вниз. Дворецкий даже про обед спросить не успел. Чутьё ортейра привело… на конюшню. Приветственно заржал Агат, в тон ему откликнулась среброгривая Грация. Виррис не откликнулась, спиной демонстрируя высшую степень презрения. Винно-красный мех смотрелся в этом помещении странно. Ступая бесшумной кошачьей походкой, Бьорд подошёл близко, наплевав на вероятность ещё раз схлопотать по морде. Лишь бы не ледяное равнодушие.

— Он потрясающий, — тихо проговорил Зоратт. — Я не знал, Виррис, простите, я решил, что вы заказали запонки…

— А запонки вам чем не угодили? — обиженно шмыгнула носом жена.

Низко надвинутая на лоб шапочка мешала видеть её лицо.

— Да была одна неприятная история… расскажу как-нибудь, хотя предпочёл бы никогда не вспоминать. Пойдём в дом, там намного теплее.

Бьорд осторожно положил ладонь на её предплечье, и Виррис немедленно стряхнула его руку.

— Не трогайте меня! Не надо ничего рассказывать, вообще ничего не надо! Я сейчас просто уеду, одна, не надо со мной идти! У вас своя жизнь, у меня своя, скоро всё закончится, получите свою свободу!

Он развернул девушку к себе. Почему-то решил, что она уже выплеснула весь гнев и способна на спокойное прояснение недопонимания, вставшего им стеной. А у неё на лице дорожки слёз и пахнет умытой дождём травой. Нахохлившаяся, бесконечно несчастная; у него болезненно заныло в груди.

— Мне не нужна свобода от вас.

Виррис вырвалась, от резкого движения свалилась с головы шапочка, Бьорд успел подхватить лёгкий мех ловкими пальцами.

— Мне нужна! А вы — нет! Я хочу в Сайттен, там светлее, теплее и вообще… Вашу Мирею взяли замуж ещё раз, и я тоже обязательно выйду замуж снова. И дети у меня будут, и самый лучший муж, добрый, чуткий и понимающий, а не такой кусок льда, как…

— У вас уже есть муж, — тем самым, обжигающе-ледяным тоном напомнил Зоратт. — Понимаю, с подарком вышло по-дурацки… Камень изумительный, я безмерно рад и тронут, Вир…

— Виррис! Дайте пройти, господин Зоратт!

Она попыталась оттолкнуть его. Не магией, просто ладонями.

Да гори оно всё!..

Он дёрнул строптивую девчонку на себя, первым вздрогнул, едва прикоснувшись к Виррис. Она всхлипнула, возмущённо открыла рот… Пальцы легли на затылок, сминая аккуратный, строгий узел, отлетела и затерялась в сене заколка; Зоратту было всё равно, отключившись от всего мира, он целовал манящие губы и не мог оторваться даже для малюсенького глотка воздуха. Ещё минутку, ещё, пока она не опомнилась… Тело реагировало на близость этой женщины единственным образом, самым правильным, болезненно-ноющим, как падающая тонкой струйкой вода, капля за каплей тянулись мгновения, а Виррис не вырывалась, прижатая к нему крепко-накрепко, и… отвечала. Неуверенно трогала языком его губы, и от этой ласки сносило голову. Из-под опущенных ресниц блестели слезинки, он ненадолго разорвал поцелуй, чтобы собрать солёные капельки губами. Да гори оно всё!.. Пусть притворяется, лицемерит, делает вид, что хочет его здесь и сейчас не меньше, чем он, пусть — сейчас у Бьорда не хватит выдержки и благоразумия разжать объятия и сделать шаг назад. Он снова оставил на её губах нетерпеливый огненный поцелуй, потянул куда-то, ничего не соображая. Сбивчивое дыхание Виррис и насыщенный малиновый аромат кружили голову.

— Нет… Бьорд, нет, стойте!

Нет, не сейчас!

Под его губами тонкие ключицы и бархатная кожа, платье спущено с плеч; оторваться — невыносимо. Зоратт кое-как поднял голову, подушечки пальцев кололо.

— Не здесь же, — выдохнула Виррис неровным голосом.

Он повернул голову: деревянные стены конюшни, пофыркивание лошадей, горка соломы, на которой лежала его жена, придавленная тяжестью его тела. Обнимала, водила длинными пальцами по затылку, ерошила волосы, посылая мурашки. Из-за этих ласкающих движений до Зоратта никак не доходило, что она говорила. Потом дошло, горячим всплеском огрело по макушке.

— Виррис? — неуверенность и восторг в охрипшем голосе.

— Это вам холод нипочём, а я мёрзну, — пояснила она и потянулась всем телом, пытаясь из-под него выбраться.

Бьорд выдохнул сквозь сжатые зубы: движение вызвало новую волну мучительного желания. Как переместились в дом, не запомнил, не знал, попадались ли им навстречу слуги, что видели, что говорили; помнил лишь, что из рук жену не выпускал ни на мгновение. И длинный коридор тоже, кажется, был, они остановились напротив дверей своих спален, не в силах оторваться друг от друга. Не переставая обнимать его, с застенчивой осторожностью изучая своими ладонями, Вир толкнула одну из дверей, не выбирая, и Бьорд с готовностью шагнул за усилившимся манящим ароматом малины. В закрывшееся за их спинами деревянное полотно бесшумно клюнула бумажная птичка и проскользила вниз до самого пола.

…

— Да где же они? –

— Оба дома, насколько я могу судить по отправленным письмам. — Дарриел оставался спокоен и, пользуясь тем, что дорогие гости задерживаются, бесстыдно приставал к огненно-рыжей герцогине.

Чуткие пальцы очерчивали соблазнительные контуры, обтянутые зелёным шерстяным платьем, трогали ряд пуговок-жемчужинок от горла до талии, заставляя их выскакивать из тугих петелек. Элге вяло отбивалась, но её вибрирующий смех больше дразнил и распалял, чем останавливал и взывал к порядку. Времени с их первой ночи прошло порядочно, но огонь в крови бывшего шелтарского пленника и не думал утихать, он всё так же сильно и остро реагировал на близость своей жены. И ничуть не возражал бы, вздумай Зоратты отложить или перенести визит. Его руки дразнили нежную шёлковую кожу, в любимых зелёных глазах разгорался ответный огонь.

— Дар, подожди! Давай сначала выясним, почему Вир задерживается… — выдохнула Элге.

В оброненной ею паузе слышалось такое прекрасное «а потом…», что на несколько мгновений маг утратил способность соображать. А Элге уже тянула к себе сферу вызова. Тяжко вздохнув, герцог, заправил за ухо упавшую на глаза белую прядь и запустил заклинание.

…

Виррис отогнула ворот его сорочки и обожгла губами местечко между шеей и плечом; у Зоратта в глазах потемнело.

— Вереск.

Он ничего не понял, занятый её одеждой, такой лишней сейчас, торопился, боясь, что рыжеволосая красавица опомнится, устыдится и исчезнет. Не верил, что многое из бесконечной вереницы снов стало реальностью. Невесомо тронул застёжки платья, и они разошлись, послушные заклинанию, под ладонями оказалась тёплая нежная кожа.

— Что? Где?..

Торопливые, жадные поцелуи, не оторваться.

— Вы пахнете вереском, — застенчиво сообщила жена.

Повела ладонями, и сорочка осыпалась с него, небрежной кучкой осела где-то там на полу. Она стеснялась и очень старалась это стеснение спрятать, а ему безумно, до искр в глазах нравилось, как Виррис на него реагирует.

— Да хоть репейником, — пробормотал он.

— Бьорд, я…

— Виррис, не сейчас… Потом… — он едва мог разговаривать, голос не слушался.

Не сейчас, он вообще не способен соображать рядом с ней. Обнажённая белизна кожи, разметавшееся по подушке пламя волос, руки, обхватившие плечи, в карих глазах плещется коньяк и золото — пьянящее сочетание. Даже если она собиралась сказать, что ошиблась — Бьорд не прекратит. Уже не может.

— И потом тоже, — заверила Виррис. Голос дрогнул. — Я люблю вас. Тебя.

Она произнесла это на герриардском, старалась правильно выговорить каждый звук. А ведь он обращал внимание на книги и словари… И самые желанные на свете губы нерешительно прикоснулись к его шее, выше она не дотянулась. Он моргнул, пытаясь придать чёткость взгляду. Лёгкие, шёлковые как лепестки роз, поцелуи, лишили его остатков разума.

— Виррис…

— Вир, — поправила его жена.

И Бьорд сорвался.

Что-то постороннее настойчиво звало и требовало внимания, но Бьорд не мог отдать ни крошки, ни капельки: им безраздельно завладела Виррис. К сумасшедшему звону в голове примешалось чужое гудение, он тряхнул головой, посмотрел по сторонам, пытаясь сфокусировать зрение. Вир, наконец-то ставшая ему женой как положено, как хотелось, не отвлекалась вообще: его кожа под её прикосновениями сделалась болезненно-чувствительной. Гудел кристалл связи, оставленный на прикроватном столике. Зоратт с полминуты таращился на пульсирующее свечение, дёрнул ладонью, и на кристалл облачком опустился его халат, гася и свет, и вызов. Кто бы там ни был — не сейчас. Ещё одним движением руки он стряхнул с простыней почтовых птичек. Всё подождёт. Он опустил голову и поймал губы Виррис в долгий поцелуй.

…

Дарриел успел извернуться и закрыть соткавшийся в сфере кусочек изображения от Элге: чужая спальня, мелькнувшие силуэты, он ничего и не успел разглядеть, зато чужой досадой и рокочущим раздражением окатило сполна. Девушка непонимающе хлопнула ресницами, а потом с той стороны стало темно, как будто на артефакт связи набросили ткань или убрали в шкаф. Маг старательно удерживал на лице невинное выражение, но уголки губ сами собой разъезжались в подступающем смехе. Молодец Зоратт. Упорный.

— Эль, я думаю, твоя сестрица сегодня к нам не придёт, — стараясь не ржать, объявил Дарриел. — Оба не придут.

— Почему? Мы же договорились! Они встречу не отменяли и…

Он всё-таки сдавленно хохотнул и притянул девушку к себе, ладонью очертил бедро.

— Налаживают семейные отношения, не до нас, извини! Так что визит, скорее всего, перенесут на утро. Хотя я бы поставил на обед. Да, определённо не раньше обеда. Ай-й, за что?!

Элге возмущённо шлёпнула мага по руке, а он перехватил и поцеловал её ладонь.

— Как тебе не стыдно, это же моя сестра, а Зоратт уважаемый всеми человек!

— А мне-то почему должно быть стыдно? — захохотал её невозможный муж. — Во-первых, ему следует перенастроить своё средство связи, чтобы такие как я не врывались в самый неподходящий момент. Во-вторых, это не я закрылся в спальне со своей женой…хотя идея мне кажется необычайно заманчивой. Могла бы порадоваться за своего Бьорда, я же видел, как ты переживала.

***

— Как ты?

Невозможно выпустить её из рук; Зоратт отстранился лишь самую малость. Его теперь уже самая настоящая жена смущённо улыбнулась, укрытая только длинными рыжими волосами. Бесконечно желанная, любимая.

— Теперь ты просто обязан пересмотреть условия брачного договора и жениться на мне по-настоящему, — сладко зевнула Вир.

Окончательно взлохматила непокорные жёсткие волосы, решив, что, пожалуй, не будет просить его укоротить их. Очертила чуткими пальцами контуры худого лица, тронула нос с горбинкой, мягкую улыбку губ.

— Я женат на тебе самым настоящим и правильным образом, — засмеялся муж.

— Мне с вами…с тобой так повезло, — шепнула Виррис ему в шею. Действительно, вереск, а ведь раньше совсем не чувствовала, ни капли. Изящные ладони выводили какие-то линии по его голой спине, а он гадал, достаточно ли хорошо она себя чувствует для продолжения. — А тебе со мной не очень.

— Неправда, — возмутился Бьорд, жмурясь под беглыми касаниями губ. Пожалуй, её самочувствие вполне позволяет повторить. Он не вытерпит до утра, слишком долго ждал.

— Правда. Я не изменюсь, Бьорд. Вы…ты добрый, великодушный, благородный, ты лишён зависти, а я…

— Тебя стоило ждать. Мне невероятно повезло. Ты очень любимая, Вир-рис. Не надо меняться, просто… пока твоё признание имеет силу, я… — муж, теперь самый настоящий, законный муж, неуверенно облизнул губы.

— Имеет, — нежно улыбнулась Вир в его осветившееся счастьем лицо. Очень красивое. — На всех доступных мне языках.

О приглашении вспомнили глубокой ночью. Виррис смущённо ойкнула, Бьорд криво усмехнулся, обратил наконец внимание на одну из распластанных возле постели записок.

— Утром ответим, не буду будить дражайших родичей сейчас. Невежливо и вообще.

Его жена согласно зевнула и так уютно и естественно устроилась у него под боком. Как же ему было хорошо.

…

— Эль, я же говорил: не ранее обеда! — суровый Дарриел Сайттен, победно улыбаясь, смотрел по ту сторону сферы вызова на свою герцогиню. — Сегодня-то вас ждать? А то у меня запасы вашего островного эля кончились…

Маленький изящный кулачок быстро ткнул в герцогский бок, обтянутый мягкой шерстью сюртука. Со всеми этими обязательными элементами мужского гардероба бывший шелтарский дикарь кое-как смирился и перестал страдальчески закатывать глаза.

— Принесу, у меня осталось несколько бутылок, — заверил Зоратт. — Сегодня мы будем, если ваше приглашение ещё в силе.

— Вы помолодели, Бьорд, — с озорной улыбкой заметила Элге, а на своего мага метнула строгий взгляд.

Тот фыркнул. Ещё бы: счастье очень украшает, с помощью Виррис он наконец-то смог его примерить. Вир выглянула из-за зораттова плеча и шутливо-обвинительно ткнула в это плечо длинным пальчиком.

— Кстати, знаете, что означает его имя на герриардском языке? Бьордхард — несгибаемый!

Бьорд скромно поправил на пальце перстень, ухмыльнулся самым краешком тонких губ. Он проснулся раньше и тихонько, чтобы не разбудить своё чудо, любовался спящей молодой женщиной, и первым заметил едва различимые снежные узоры у неё под кожей. Вот как, не думал, не вспомнил ни разу за потрясающе сладкую ночь, а магия воды, снега и льда — вот она, украшает хрупкие плечи, стройную спину. Тем же утром Вир нечаянно заморозила чай в его чашке, просто обняв ладонями, желая попробовать вкус добавленных трав.

— Ой.

— Лишь бы не воду в купальне, пока я там сижу, — хмыкнул Бьорд весело, дотянулся и поцеловал поочерёдно обе ладони смутившейся жены. — Хотя это мне не страшно. Ничего, я научу тебя, как с этим жить, если пообещаешь не разбивать ледышки о мою голову.

Виррис разглядывала свои руки и ошеломлённо моргала.

Но этим он с герцогом и герцогиней делиться не будет.

Элге ждала возле открытого портала, с лица не сходила довольная улыбка. Кажется, её переживаниям за сестру наступил конец, и это действительно радовало. А от того, как менялся день за днём её собственный герцог, несостоявшийся король Калдигерна, ни разу об этом не пожалевший, сердце наполнялось простым человеческим счастьем. Во всяком случае, с ней и в кругу близких людей он совсем не походил на лесного отшельника.

Только к лесу не подходил, держался на расстоянии, даже смотреть в ту сторону без содрогания не мог. Но Элге знала, что её маг однажды преодолеет и это, времени у них — целая вечность, и когда-нибудь прекрасный серебристый зверь из Шелтара снова посмотрит на них жёлтыми глазищами, и подойдёт, и по очереди боднёт крупной лобастой головой.

Когда-нибудь это обязательно будет.

***

ЭПИЛОГ

/несколько месяцев спустя, Леавор, королевский дворец/

— Ты знал? Нет, скажи честно: ты знал?!

На Бастиана было жалко смотреть. А Дарриел, как родной брат, мог бы, между прочим, проявить больше участия и беспокойства! И гнева. Но этот невозможный братец являл собой образец возмутительного веселья, проявляющегося в подрагивающих уголках губ на безмятежном лице. Нет, надо отдать ему должное: в первый день он так не веселился, а только головой качал и языком цокал. И герцогиню свою попросил величествам травок успокаивающих заварить. Да, и его высочеству Дастьену тоже: очень уж порывисто за кинжал хватался да пальцами щёлкал, вызывая язычки пламени. Вот же заладили с венценосным папенькой: убью, в кандалах заставлю ходить до конца дней, повешу, спалю! Определились бы. Теона куда хладнокровнее отреагировала, и никаких угроз! Но теперь, спустя несколько дней и десяток повторяющихся разговоров, Дарриел веселился, словно не о племяннице родной речь шла!

— О том, насколько сумасбродна и своевольна твоя дочь? Нет, конечно! Хотя догадаться можно было. О чувствах Теро — да.

— Об этих самых чувствах, будь они неладны! Почему мне не сказал?!

— Вестеро просил не говорить, — развёл руками герцог Сайттен. — Кто же знал, что у Эрейн свои мысли на этот счёт.

Бастиан закатил глаза, запустил пальцы в буйную шевелюру, взъерошил утратившие всякую аккуратность пряди.

— И что прикажешь с ними делать?!

— Понять и простить? — Дарриел не выдержал, неприлично захохотал. — Дочь единственная и нежно любимая, друзьями тоже не разбрасываются, таких преданных и надёжных ещё поискать.

— Да что ты?! — взвился король. — А если бы это была твоя дочь?!

Старший Орсанд, ныне Сайттен, про себя вздохнул. От своей он не отказался бы сейчас, хотя совершенно не представлял, с какой стороны подходить к младенцам, как держать, что говорить и, главное, что делать с девочками. Взрослую девушку не представлял вообще, только понимал смутно, что она непременно будет рыжей, огненно-рыжей, в маму. Переступил с ноги на ногу, неловко похлопал сердитого братца по плечу.

— Тиан, Эрейн совершеннолетняя, взрослая девица. Понимаю…наверное, понимаю твои чувства, но ты же сам… У Рэйни и бал дебютанток за плечами, и смотрины, и не ты ли сам её портреты соседям рассылал! Вы с Тео уже определили её в невесты, так что не так-то?!

— Вот именно! Я другую партию своей девочке планировал! Другую, Дар! Мне укрепление дипломатических отношений с Луром нужно! Как один из вариантов! Или с Эктой!

— Эктийский наследник маловат вроде. Тринадцать или четырнадцать, — напомнил герцог. — А Эрейн явно не жаждет ни в Лур, ни в Экту. Позволь ей их выбор. Вестеро, между прочим, сопротивлялся как мог.

В лицо ударил солёный ветер с пристани.

— Вижу я, как он сопротивлялся! — королевская рука резко дёрнулась в сторону прибывающего торгового судна. — Позор, какой позор… Убью!..

— Обоих? — деловито уточнил Дарриел. Аметистовые глаза смеялись.

— Паршивца этого длинноносого!

— Это уже шестое по счёту обещание. Может, успокоишься уже? Живым он полезнее. И зять из него отличный выйдет, вот увидишь.

— Ы-ы-ы-ы-ы, — взвыл его величество.

О том, как её высочество Эрейн практиковалась в остроумии и острословии с первой язвой и ехидной дворца, графом Вестеро, знали многие. О том, почему неунывающий весёлый граф настойчиво просился перевести его на какую-нибудь отдалённую службу, знали, пожалуй, лишь герцог с герцогиней. Возможно, догадывался и наследный принц, слишком частые задумчивые взгляды он начал бросать на синеглазую сестрицу. Бастиан пробовал выяснить, что так разонравилось верному другу во дворце, но так ничего и не добился, а Теона, когда-то пообещавшая не применять свою магию к Вестеро, держала слово. В итоге графа на год отправляли в тот самый Лур, только на торговое судно, отплывавшее в нужном направлении, следом за посмурневшим придворным тайком пробралась принцесса, ни разу до того момента не замеченная в какой-либо симпатии к его сиятельству. Как же заблуждались они все, включая безнадёжно влюблённого графа!

— Пусть только сойдёт на берег, живая и здоровая, — продолжал переживать король.

— Разумеется, живая и здоровая, она же с Теро! — напомнил братец, но это вызвало новый зубовный скрежет Бастиана.

Почта в море почти не работала; письмо от несогласной с королевским решением дочери Бастиан и Теона получили в тот момент, когда берег остался далеко позади. Эрейн сообщала, что сомневалась долго, но теперь в своём выборе уверена и просит с ним считаться, а ещё она обязательно станет графу женой перед Небом. Вот прямо в море и станет: путь в Лур неблизкий, хватит времени, чтобы сломить упрямое благородство Вестеро. Бастиан, читая, стонал как от зубной боли.

— В интересах Теро держаться в рамках благоразумия и не распускать руки, — сквозь зубы шипел его величество. Ещё каких-то полчаса отделяло его от встречи со своевольной дочерью.

Дарриел до обидного легкомысленно хохотнул.

— Понять и простить, Тиан. И готовиться к свадьбе. А может, и к скорому прибавлению в… полегче!

Посмеиваясь, не сводя глаз с парусов, старший брат потёр плечо.

***

/полтора года спустя, Леавор, дом Зораттов/

— Как же я тебя люблю.

Негромкий голос Бьорда, срывающийся от нахлынувших эмоций, коснулся её лица, а следом коснулись твёрдые губы, нежно поцеловали едва заметную, очень довольную улыбку. Одной рукой он крепко удерживал маленький свёрток, второй погладил лежащую поверх тонкого одеяла руку; на его пальце сверкнул великолепный голубой бриллиант, оправленный в дивной работы перстень. Виррис устало прикрыла глаза.

— А мне хотя бы одного сына дадут подержать, или сегодня не судьба? — с нарочитой капризностью пробормотала она.

Бьорд, улыбаясь, прижался поцелуем к крохотному сморщенному лобику, обрамлённому белыми кружевами. К постели приблизилась Элге, одетая как ассистентка акушерки: простое, не сковывающее движений лёгкое платье, светлый передничек поверх, волосы убраны под чепец. Она держала свёрток, точную копию того, что посапывал на руках Зоратта.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Держи, мамочка, — засмеялась девушка, бережно укладывая младенца рядом с Виррис.

Несколько часов назад Вир кричала, что без сестры рожать не будет, даже под чутким руководством самой лучшей королевской повитухи. Королевскую Элге, конечно, не привела. Последние два месяца они с Виррис спорили, кого пригласить на роды: госпожа Зоратт капризничала и отвергала все леаворские кандидатуры, хотя прежде весьма доверяла госпоже Илау. Элге терпеливо напоминала, что мало что смыслит в акушерском деле; потом Бьорд выписал из Каллара женщину, рекомендованную старинным приятелем Нигданом. Эта кандидатура, имевшая ворох других проверенных рекомендаций и ряд благодарностей, а самое главное, внушительный опыт, будущую мать наконец устроила полностью. Но утром эта самая мать снова безапелляционно заявила, что без сестры рожать не подумает, нисколько, вообще, и сестра, прервав восхитительный ранний завтрак на кружевной террасе с видом на залив, поцеловав недовольно поджатые губы своего герцога, поспешила оказывать обещанную моральную поддержку и посильную помощь.

— Мне кажется, он есть хочет, — Вир отогнула край лёгкого расшитого одеяльца и внимательно оглядела сонное личико сына. Старшего или младшего, не разобрать. Совершенно одинаковые. — Бьорд, я попробую его покормить, ты не мог бы..?

Муж ласково фыркнул, даже не думая выпускать из рук второго мальчика.

— Он спит, родная. Оба спят, накормленные и довольные. И ты бы отдохнула, а я присмотрю за ними.

Элге, посмеиваясь, вышла в смежную комнату, привела себя в порядок, переоделась, переплела волосы, отправила шуструю птичку своему магу. Неужели и она в положенное время сделается вот такой? Это будет забавно.

Она пила молоко и заедала тающим во рту печеньем, когда в дверь осторожно постучали. Открыть не успела: из спальни вышел Зоратт, всё ещё с одним из сыновей на руках, и распахнул дверь. Невольно отступил назад при виде огромной корзины цветов.

— Полагаю, это всё же не мне, — со смешком заметил он.

За веточками, усеянными белыми, бледно-жёлтыми и сиренево-розовыми орхидеями, показалось лицо со строгими правильными чертами и едва уловимой ассиметрией. Аметистовые глаза уставились на посапывающего в отцовских руках младенца.

— Жене твоей, — кивнул его светлость. — Тебя можно поздравить с наследником? Или это она? Раз чепчик с кружавчиками?

— Это он, — продолжая улыбаться, гордо возвестил Бьорд. — Второй наследник с Виррис, чуть позже покажу.

Дарриел пристроил корзинку с цветами в угол, уважительно поднял брови, заглянул под одеяльце и кружева чепчика. Элге с интересом наблюдала, как меняется выражение его лица.

— Погоди… у вас двойня что ли? — дошло до герцога.

Зоратт сиял как новенький золотой.

Позже, познакомившись с обоими крошечными племянниками, красными и сморщенными, непонятно на кого похожими (новоиспечённые родители наперебой утверждали, что дети удались крепкие, здоровые и красивые), Дарриел забрал свою собственную супругу, мечтая вернуться домой, прогуляться с ней в обнимку по вечернему саду, слушать далёкий рокот набегающих на берег волн. Портал выпустил их прямиком в тёплый летний вечер Сайттена, благоухающий распускающимися ночными цветами, подсвеченный мерцанием крошечных крылышек кейлу. Герцог прижал притихшую Элге к своему боку, коснулся большой, чуточку шершавой ладонью её живота.

— Ты всё ещё пьёшь свои зелья? — мягко, стараясь спрятать грустные нотки, спросил он.

— Уже нет, — улыбаясь, Элге обхватила его за пояс, потёрлась носом о мужнин подбородок. — Устала почти как Виррис. Пойдём спать, Дар.

— Охотно, сердце моё, — откликнулся он и подхватил её на руки.

***

/два года спустя, Сайттен/

В этот раз он не взял её с собой, уехал в сопровождении десятка своих лучших людей. Не все дела в герцогстве можно решить, перемещаясь порталами, — на прощание сказал муж, перед тем как взлететь на коня. Элге и сама понимала, и осталась ждать в светлом, словно парящим над землёй замке, складывая часы в дни, а дни в недели. Тосковала безумно, хотя каждый день видела любимое лицо в серебристом «зеркале».

Власть королевского родственника в Сайттене преимущественно признали, но порядок Дарриел наводил не месяц и не два. А его прелестная герцогиня продолжила обучение, получила диплом целителя и высший уровень. Диплом красовался в рамочке в герцогском кабинете, а уровень своего дара Элге продолжала развивать и применять при необходимости.

Бытовая магия ей тоже покорилась, а фокусы с огнём, водой и воздухом в исполнении рыжеволосой тёти очень любили смотреть маленькие Хейтен и Вирран.

Орсанды, принявшие выбор своенравной Эрейн, устроили ей красивую свадьбу — такую, как сама принцесса мечтала провести для Элге Сайттен. Они интересно смотрелись вместе: невысокий изящный жених, некрасивый, но безмерно обаятельный, и кудрявая синеглазая красавица-невеста, настоявшая на походе к Алтарному камню в сопровождении отца и матери. Чтоб видели, чтоб убедились: плита светилась белым, а небо над их головами оставалось ясным и чистым. Теона украдкой шепнула растроганной Элге, что лучше уж Вестеро, которого они давно и хорошо знают, чем малознакомый иноземный принц. Бастиан, как ей показалось, хмурил брови больше из упрямства, а Дастьен и вовсе поздравил молодых тепло и искренне, будто не грозил до этого всеми карами небесными.

Говорила её величество и о желании родить ещё одного ребёнка. Вместе с годами мучившими её головными болями Элге в тот зимний бал, сама не подозревая, избавила Теону от старого, накрепко засевшего в теле проклятия, доставшегося ей случайно. Предназначенное её матери, оно ударило по крошечной Теоне, едва она появилась на свет, и долгое время спало, никак себя не проявляя. Расцвело и ужалило, когда берденская принцесса стала женой калдигернскому принцу: оно не давало благополучно выносить и родить здорового ребёнка. Попытки вытащить его, словно сорняк, из тела молодой здоровой женщины едва не стоили этой женщине жизни. Много позже одному талантливому целителю удалось немного приручить ядовитую заразу, и Орсанды наконец-то стали родителями, однако это крайне тяжело далось королеве. Дастьен, к счастью, родился здоровым, без изъянов, а Теона приобрела хронические головные боли, против которых почти не помогали никакие снадобья и заговоры. Забеременев повторно, целители в один голос твердили, что рождение второго ребёнка погубит её величество; тогда погружённую в сон Теону сходящий с ума от страха Бастиан и принёс в чащу Шелтарского леса. Вытащить цепкое проклятье не смог и шелтарский отшельник, при всей помощи мира теней — не смог, но сумел сделать так, чтобы Теона благополучно разрешилась от бремени в положенный срок. Может быть, многолетние попытки избавиться от проклятия в итоге расшатали его как больной зуб, но уничтожила его в итоге Элге, извела вмести с изматывающими головными болями. Теона стала дышать полной грудью, даже двигаться начала иначе, свободнее, смелее.

За судьбой бывшей семьи девушка не следила. Мадвик, знала, вновь женился в указанный королём срок, где-то там, вдали, где требовались его таланты мага и геогноста. Леди Бритта, как передала Виррис, не поехала за супругом к месту его новой службы. Их безупречный крепкий брак, державшийся много лет на приворотных зельях, как подозревала Элге, дал огромную трещину. Бывая у сестры и зятя в гостях, ей удавалось счастливо избегать столкновений с бывшей свекровью.

О шелтарском колдуне забыли не сразу; не один месяц люди продолжали искать в лесной чаще маленький домик на берегу озера. Дом оказался пустым, сохранившим минимум добротной мебели и потрясающую богатую купальню, впрочем, вода в глубокую чашу больше не поступала, перестав подпитываться магией ушедшего отшельника. В герцоге Сайттене, высоком, подтянутом, потрясающе молодом, которого не портила седая прядь в густых каштановых волосах, никто не признавал угрюмого нелюдимого колдуна.

…

Она бы понеслась наперегонки с ветром, но ветер по их воздушному замку и коридорам с высоченными, не видными глазу потолками не гулял. Но ей до дрожи хотелось скинуть туфли и, подхватив повыше подол, босиком промчаться по тёплым сверкающим плитам, через арки, через повороты к лестнице, чтобы янтарной бусинкой скатиться по широким ступеням вниз, пролететь сквозь двери дальше, на улицу, на воздух. И, преодолев последние разделяющие метры, повиснуть на шее, словно малолетняя девчонка, зарыться носом во впадинку над ключицей. И знала ведь, что Дарриел её порыв только поддержит — поймает, подхватит и прижмёт покрепче, самым неподобающим образом. На виду у всего двора и своих людей за спиной. Элге вздохнула и чинно, как подобает герцогине, с прямой осанкой и элегантным положением головы, проследовала к широкому узорчатому балкону, дугой проходящему над главным входом. Лучший ракурс, открывающий обзор на весь двор, вплоть до дальних ворот и части дороги, вьющейся по холму. Но счастье от его возвращения домой билось в горле, порхало за грудной клеткой, зудело на кончиках пальцев. И улыбаться так, как ей хочется — никто не запрещает.