Выбор. Иное

Глава 1

Пора идти. Когда ребята доходят до ''зеленой кондиции'', мне становится неуютно. Весь вечер старательно делал вид, что не отстаю от них, следил, чтобы стакан не стоял пустой – отпивал и медленно ставил обратно. Потом необходимость в притворстве отпала, всем не до меня, угрюмое застолье достигло того градуса, за которым – воспоминания. У каждого их с десяток, а то и больше – прошлое, в которое лучше возвращаться только наедине с собой и после изрядной дозы. Молчание за столом ощутимо давит, хочется что-то сделать. Но знаю – бесполезно и незачем, здесь слабых нет, и помощь никому не нужна. Усмехаюсь невесело: а мне? Мне нужна помощь? Ответом на эту насмешливую мысль завибрировал лежащий передо мной телефон.

''Где ты? Придёшь сегодня? ''

Ольга, заботливая моя… Думает, что может отогреть. Так поэтично говорит о льде в моих глазах… Ольга, Оленька… Блажен, кто мечтает и пытается…

''Где ты? Я волнуюсь.''

Прикрыл глаза, поднялось глухое раздражение, захотелось выключить телефон.

''Я в порядке, Оль. Поеду домой. Завтра позвоню. Прости.''

Ушел, не прощаясь. Никто не заметил.

Третью ночь подряд вижу один и тот же сон – прямо посреди комнаты в воздухе приоткрыта грубо сбитая дощатая дверь. Вот чуть скрипнули петли, когда она шевельнулась под порывом холодного ветра. Откуда здесь ветер? Окна плотно закрыты, неоткуда ему дуть. Порыв ударил прямо в лицо, заставив поежиться, я стою прямо перед приоткрывшимся черным проемом. И вдруг понимаю очевидное – это с той стороны, из-за двери. Она медленно, с тихим скрежетом несмазанных петель, начинает открываться, взгляд притягивает к неторопливо расширяющейся щели, что там? Три раза я пытался заглянуть туда – и просыпался. Почему-то при этом испытывал глухую боль, тоску, как будто раз за разом что-то терял оттого, что не увидел, не понял… Или… Не шагнул туда…

Тихий скрип. Грубо сколоченная из небрежно оструганных досок дверь медленно приоткрывается, что же там, за ней? Почему так упорно уже четвертую ночь я пытаюсь в нее войти? И что не даёт мне? Я хочу увидеть! Стискиваю зубы, изнутри поднимается горячая волна, с усилием делаю шаг. Второй… Чувствую, как что-то отчаянно сопротивляется, пытается меня остановить, слышу лихорадочный шепот, в нем дикий ужас… Кто-то не хочет, чтобы я вошёл в эту дверь. Не хочешь? Почему? Говори! Ведь я уже подошёл совсем близко, ты слабеешь, я чувствую это… Ещё шаг… Рука ложится на заржавленную ручку, пальцы мертвой хваткой смыкаются на холодном металле. Все. Теперь я не отступлю. И пока я не проснулся, пока рывком не распахнулись глаза, изо всех сил толкаю дверь от себя… И делаю шаг вперёд.

Рывком распахнулись глаза. Темно и тихо. Несколько мгновений лежу неподвижно, прислушиваюсь к окружающему. Пытаюсь вспомнить, что же было за той дверью, ведь я сумел пройти за нее. Не помню. Наверное, и не было там ничего особенного, просто игра воображения.

Такое впечатление, что именно тьма вокруг и тишина меня разбудили. Странные, непривычные. Вокруг, даже глубокой ночью, присутствуют звуки. Вода в трубах, изредка проезжают машины, откуда-то доносится музыка, неведомым попущением арматуры и коммуникаций слышны отголоски разговора четырьмя этажами выше. Белый шум окружающего мира. Внезапно осознаю – его нет. Исчез. Как будто я умер. Усмехнулся в темноте, повернувшись на бок и плотнее завернувшись в… Я замер. Пальцы, взявшиеся было за одеяло, после долгой паузы осторожно провели кончиками по грубой ткани. Одеяло… Резко повернул голову и посмотрел в окно, слабо светящееся справа от меня. Там, где его раньше никогда не было. Взгляд, брошенный влево, бессильно утонул в темноте незнакомой комнаты. Я не дома. Укрыт не моим одеялом. За окном практически мрак, исчезло довольно яркое уличное освещение. И я здесь не один, чувствую взгляд, кто-то на меня смотрит. Очень внимательно и со страхом, в котором изрядная примесь любопытства. С губ чуть не сорвался вопрос, кто здесь? Никого. В комнате я один, но… Ощущается чье-то незримое присутствие. Однако хватит лежать, если меня куда-то перевезли… Зачем? Кто? Я точно помню все, произошедшее со мной прошлым вечером, никаких провалов. Уехал, спокойно добрался до дома, поднялся к себе и лег спать. Все. Не пил, был совершенно трезв. Только снова этот сон… Дверь… Я сумел в нее войти, я сейчас по ту ее сторону – в этой мысли была странная, своеобразная логика. Сон продолжается? Вздохнул, садясь на кровати, спустил ноги на пол и уже не удивился отсутствию тапочек. Неожиданное головокружение ощутимо качнуло, оперся рукой. Что-то не так… Со мной что-то не так… Что? Надо подойти к окну, выглянуть. Свет бы зажечь, в комнате царит вязкий мрак, который лишь слегка разгоняет дальний отблеск тусклого уличного фонаря. Первый же шаг отозвался ослепляющей болью в колене, я с размаху налетел на нечто большое и тяжёлое, черт… Тумба? Здоровая какая… Накатила злость, шарю рукой по стене, уже на автомате отметив другие на ощупь обои. Выключатель, грубый какой-то тумблер, щёлкаю… Глубоко вздыхаю, стиснув зубы, я уже готов, но… Увиденное все равно неожиданно. Настолько, что прикрыл глаза. Снова открыл, совершенно по-детски надеясь, что появившуюся картину удалось сморгнуть в небытие. Нет…

Просторная комната с высоким потолком. Светло-голубые обои, давно и небрежно поклееные. Две двери, одна большая, входная, ключ вставлен. Вторая в углу, низкая, приоткрыта, туалет? Узкая кровать, с комковатой подушкой и застиранным бельем, в ногах коричневый плед. Напротив – потёртый стол, доска в царапинах, центральный ящик приоткрыт. Слева в тумбе – ещё три, закрыты. Стул, чуть отодвинут от стола. Тоже древний, спинка с резным растительным узором, не чищена, в прорезях пыль. Шкаф… Трёхдверный, плотно закрыт. Мебель не комплектная и старая, только шкаф выглядит ощутимо новее остальной обстановки. Вывод – дешевое съёмное жильё. Стоп! Я о чем вообще? Подкатил страх… Стоп! Сердце не слышит приказа, колотится все быстрее, дыхание участилось, взгляд, ещё мгновение назад бесстрастно отмечавший детали, заметался по комнате. Окно… Кровать… Двери… Стены… Потолок… Стол… Шкаф… Где я? Почему? Зачем? Кто? Усилием воли гашу едва не накрывшую волну паники. Меня похитили по дороге домой и привезли сюда? Это просто – мимолётный укол иммотала, и я ничего не помню, готов к употреблению. Серьезно? Ключ вставлен в замок, на столе – карандаши, ручки, вон виднеется кухонный уголок и подставка для ножей, заряженная. Готов, говорите, к употреблению? Добро пожаловать… Могу убить, могу убиться. Нет. Это не похищение. За этими быстрыми мыслями вдруг понял, что так и стою неподвижно возле выключателя, словно боюсь сделать шаг. Неважно, в каком направлении. В любом. Как будто стоит мне шагнуть, к шкафу… Окну… Двери… И я пойму… Узнаю… Истина окажется куда страшнее простого похищения. Прежде, чем я успел додумать это, простым жестом коснулся лба, элементарное инстинктивное движение, сопровождающее раздумье. Оно положило конец всем мыслям… Я увидел свою руку. И понял, что весь этот осмотр, рассуждения об иммотале и похищении – неосознанная наивная попытка оттянуть неизбежное – взгляд на руку. В лицо… На стене вижу небольшое круглое зеркало. Страшно… Остановившимся взглядом смотрю на тонкие изящные пальцы, небольшую кисть… В зеркале также будет чужое лицо. Посмотреть? Ведь придется… Страшно. Медленно провожу кончиками пальцев по правой щеке. Гладкая молодая кожа. Гладкая… Прислушался к ощущениям… Исчезло постоянное, уже давно привычное присутствие инородного тела в левой стопе. Осторожно пошевелил ею, ничего. Обычная здоровая нога. Все, хватит. Обрываю себя на полуслове и делаю шаг, оказавшись у зеркала.

Молодое красивое, хорошо очерченное лицо. Лет двадцати. Густые темно-каштановые, почти черные волосы, сейчас они слегка растрепаны со сна. Лицо… Его немного портит слишком мягкий подбородок… И вообще оно какое-то… Слишком сладкое. Криво усмехаюсь, девушкам должен нравиться. Не всем. Ольга, например, такие лица терпеть не может. Усмешка выглядит диковато, ведь она – моя. И взгляд – мой. Сейчас он растерян, но все равно – кому-то тут сочетание юношеского лица с моими глазами может показаться жутким. Глубоко вздохнул… А где это – тут? И – кто он вообще? И – где он сейчас? Внутри меня, спрятался, затаился и только ждёт момента, чтобы вернуться? Куда я тогда денусь, вернусь в себя? Умру, исчезну? Стоп. Да стоп же, твою мать! Успокоиться, сейчас же! И для начала просто понять и принять – это не похищение. Длинный необычный сон? Нет. Не знаю я про такие сны. А значит – успокоиться и осматриваться. Больше ничего не остается. Точка.

Только сейчас заметил, что одет в странного вида ночное одеяние. Широкие рукава, большой вырез. Рубашка для сна, и не очень свежая, кстати… Уже с любопытством осматриваю себя, какой фасон интересный, трусы семейные примерно начала прошлого века. Вспомнились виденные фильмы, фотографии. Да, это где-то десятые-двадцатые. Так… А давай-ка… Через пару мгновений стою перед зеркалом голый, хочу рассмотреть себя. Себя? Да. Это теперь – я.

Осмотром недоволен. Небольшого роста. Худощав. Слишком молод. Мускулатура имеется, но малоразвитая и нетренированная. Взгляд скользнул ниже… Мда… Ладно, это сейчас неважно. Совсем. Хорошо, одеваемся… Ещё раз осмотрел комнату, губы сжались. Пора выглянуть в окно.

Видно мало что. Ночь. Второй этаж. Довольно широкая улица, слабо освещена редкими фонарями. Слегка дрожащий серебристый свет. Газовые? И – никого, безлюдье. Отмечаю отсутствие припаркованных автомобилей, в поле зрения – ни одного. Провинция, глубинка, окраина большого города? Улица обсажена высокими деревьями с густыми кронами, темнота не позволяет определить, какими. Да и не разбираюсь я в этом… Может, выйти? Осмотрюсь… Вгляделся в очертания домов напротив… Все окна темные. Вдруг стало очень неуютно – меня видно как вишню на глазированном торте, если кто-то решит выстрелить… Досадливо дернул плечом, что за бред лезет в голову? Но отвернулся от окна, пока не решившись его открыть. А что тут насчет одежды? Пора заглянуть в шкаф. Пришло очень странное чувство – каждое осознанное действие здесь словно все четче и четче проявляет меня в этом мире, крепче и крепче привязывает к нему. Вот сейчас оденусь, и… Что? Останусь тут навсегда? Может, просто ничего не делать, погасить свет, лечь в кровать, укрыться с головой и заснуть снова? Да, да, заснуть… Не делай ничего, не нужно… Кто это сказал? Тихий шепот на грани слышимости… Бросил взгляд на неопрятную кровать, на выключатель. Погасить свет, лечь, укрыться и заснуть? Проснусь дома, в своем привычном мире, эти быстрые минуты в мире неизвестном – забудутся, навсегда. Наваждение, исчезнувшее во тьме, в тумане. И я никогда не узнаю, почему… Зачем я тут оказался… Никогда. Слово вдруг отозвалось глухой тоскливой болью, осознанием обреченности, отчаяния, словно… Будто меня кто-то зовет, издалека, тихим усталым, лишенным надежды голосом. Останься… Пожалуйста… Не уходи, не бросай… Этот голос заглушил те, первые мысли о желании заснуть. А ведь… Кто-то очень не хотел, чтобы я вошел в эту дверь, кто-то был просто в ужасе, когда мои пальцы сомкнулись на ее заржавленной ручке. Прикосновение холодного шершавого металла, скрип петель, порыв ветра. Шаг вперед… И теперь меня уговаривают уйти. Почему? Кого я заменил здесь, для чего? Для… кого? Уйти, даже не попытавшись узнать, разобраться? Губы сжались, я снова повернулся к шкафу. Нет, бежать не буду. Не буду! И пока снова не зазвучал вкрадчивый шепот, распахнул дверцу.

Имеем брюки, пальто, всякие там манишки, галстуки, жилетки. Рубашки… Однако, я, похоже, прав насчет начала прошлого века. Хм… Снова оглянулся на комнату, вид у неё довольно неряшливый. Одежда же в шкафу – аккуратна, выглажена, с претензией на изысканность. Провел ладонью по рукаву пиджака, это твид? Похоже, прежний обитатель придавал большое значение внешности, не особо заботясь о своем доме. Что это мне говорит? Повеса? Гуляка? Просто раздолбай? Ладно, с этим тоже разберусь по ходу. И – кто я здесь? Имя, занятия? Семья? Учусь, работаю, бездельничаю? Все очень плохо, возможно, вот за этой дверью – папа, мама, пятеро братьев и сестёр. Что будет утром? Мелькнула мысль – бежать. Прямо сейчас. Собрать в узел все, что может пригодиться – и в окно. Второй этаж? Ерунда. Мысль пришла – и ушла. Ещё ничего не известно, бежать, не зная, кто я – не лучшая идея. Прямая дорога в дурку, а они под любыми широтами – место грустное. Так… Надо в удобства… Очень медленно подхожу… Блин, там же не заминировано, входи уж… Ну и вхожу. А ничего особенного, все почти как у нас, ну, дизайн малость другой. Терпимо. Так. Хватит бродить. Засекаю на углу стола графин с водой и одним махом его ополовиниваю. Это второе осознанное в этом мире действие меня вводит в некие рамки, и начинаю, наконец, всерьез думать. Мысли о цели моего переноса, а также призрачные голоса – пока в сторону.

Надо выйти. Надо осмотреться. Но первым делом, в который раз – кто я?

Итак, сидим тихо и ищем. Что ищем? Что угодно. Визитки. Письма. Квитанции. Значит – вдумчиво изучим содержимое стола. Вот газета, отлично. Название… Дата… 23 апреля 1922 года. Текст английский. Так… Штаты. Название газеты… Твою мать… Что? Что?! Меня пробил озноб, рот пересох, словно не выпил только что полграфина… Становится по-настоящему страшно. Вскакиваю со стула и подбегаю к зеркалу. Милое юношеское лицо… Девушкам, наверное, нравится… Да кто же он такой… Он? Это же я, это же теперь мое лицо… Имя уже на кончике языка. Вот-вот сорвется и дай Бог, чтобы не криком. Сдерживаюсь. По-детски верится, что если промолчу – все как бы и не взаправду. Очень медленно кладу газету на стол, пальцы мелко дрожат… И еще медленнее выдвигаю верхний ящик стола.

Бумаги… Бумаги… Визитница. Изящная такая, не сочетается с общей убогостью комнаты. Ох, как не сочетается… Слегка приоткрываю, пальцем нащупываю плотную картонку. Кладу визитницу на стол, не решившись в нее заглянуть. Еще бумаги. Вынимаю их не рассматривая, складываю в сторону, продвигаюсь к дальней стенке ящика. Сердце грохочет прямо в голове… Господи, пусть я ошибусь… Пусть там ничего не окажется. Пусть я вообще сейчас проснусь у себя дома. Пусть меня просто чем-то опоили. Или это тупая дорогостоящая шутка кого-нибудь, кто знает, как я отношусь к… Всё. Я держу в руках пачку. Письма. Всё. Кладу их рядом с газетой. Аккуратно придвигаю так и не открытую визитницу к письмам и газете. Смотрю. Молча. Долго. Бесконечно. Пальцы снова задрожали, сжимаю их в кулаки.

Свежая газета ''Ликург ревью'' от 23 апреля 1922 года. Пачка писем, перевязанных шпагатом. Адрес – Бильц. Роберта Олден. Клайду Грифитсу.

Мне.