Взятая кровь

Глава 15

Грейсон

В итоге я даю Деми около двух часов и иду за машиной. Принуждение, которое я использовал, должно начаться в шесть. Девушки уйдут, хочет ли Деми, чтобы они остались или нет. Они вернутся к своей жизни и забудут о том, что произошло, и всякий раз, когда они увидят что-то, что напомнит им о Деми, их разум повернет их в другом направлении.

Я не стер память о ней из их голов, я просто сделал невозможным доступ к ней. Это единственный способ гарантировать, что они не попытаются найти ее, как это сделала Лекси, и не превратятся в кормилиц. Таким образом, я также могу назначить с ними будущие встречи, когда Деми станет одиноко. Я признаю, что это не лучшее решение, но оно работает.

Ради Лекси я остаюсь в машине, когда вечеринка заканчивается, и они все вместе выходят на улицу. Ее желание быть укушенной почти противодействовало моему принуждению. Я не хочу рисковать, чтобы она снова увидела меня, потому что, хотя её разум может не осознавать кто я такой, её тело понимает. Химическая реакция, которую создает мое присутствие, вызовет проблемы.

Сегодня вечером у меня нет времени на проблемы.

Маттео ожидает, что Деми вернется в час своего рождения. Сейчас у нас достаточно времени, хотя я знаю, что Деми понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя после встречи с друзьями и осознания того, что поддерживать с ними контакт в дальнейшем будет сложно.

Они обнимаются, и Деми начинает плакать. Я слышу, как ее друзья смеются и говорят ей, как сильно они ее любят. Она улыбается слезящимися глазами, и они снова обнимаются. Один за другим они уходят. Она смотрит, как они уходят, вытирая лицо ладонями, чтобы смахнуть слезы.

Деми поворачивается, и ее глаза тут же ищут меня. Ей требуется мгновение, и она видит внедорожник. Прикрывая глаза от солнца, маленькая Охотница одаривает меня захватывающей улыбкой. Это первый раз, когда она не позволяет выплеснуться ни грамму своей ненависти. Она счастлива.

Моя работа на сегодня закончена.

Деми

Я забираюсь во внедорожник и улыбаюсь Грейсону.

— Спасибо.

Я сдергиваю каблуки. Я сняла их на вечеринке, но ноги уже свело судорогой от того, какие они высокие.

Его губы медленно поднимаются вверх.

— Тебе было весело?

Его сюрприз был таким неожиданным. Это было идеально.

— Да, мне было очень весело.

Меня накрывает новая волна печали. Я вздыхаю и откидываюсь на сидении, глядя в окно.

Почувствовав мое желание помолчать, Грейсон включает атмосферную электронную музыку и едет. Через сорок минут мы уже в гараже. Наверное, я веду себя неблагодарной сукой, ведь он — единственная причина, по которой я могу видеться с друзьями, но меня это не волнует.

Мне разрешено грустить. Мне разрешено злиться на них. Знание того, что Мария появилась бы и перевернула мою жизнь, в любом случае не делает лучше то, что сделали они. Грейсон первый, кто приложил реальные усилия, чтобы добиться моего прощения.

Он паркет машину.

— Хочешь, я отнесу тебя в твою квартиру?

Либо так, либо столкнуться с потенциальной встречей с Алиссой или Эвелин. Они обе мне нравятся, не поймите меня неправильно, но мне нужно немного побыть в одиночестве, чтобы расслабиться перед рождением.

— Мне бы этого хотелось, — говорю я.

Грейсон за полсекунды отстегнул меня и умчался. Он поставил меня на полметра возле моей квартиры и протянул мне мои туфли. Учитывая его сверхскорость, я не удивлена, что не заметила, как он их схватил. Отпирая дверь, он толкает ее и дает мне ключ-карту.

— Я буду здесь, если тебе что-нибудь понадобится.

Я направляюсь внутрь, но останавливаюсь и оглядываюсь через плечо. Его голубые глаза смотрят на мою задницу, и он медленно поднимает взгляд, чтобы встретиться с моим, не стыдясь и не смущаясь того, что его поймали.

— Почему ты такой милый?

— Я всегда был таким. Ты была слишком злобной, чтобы осознать это. — Вампир подмигивает.

— Можешь ли ты винить меня в этом? — спрашиваю я, полностью оборачиваясь.

Грейсон наклоняет голову.

— Нет, я не виню тебя, Деми. На твоем месте я, наверное, поступил бы хуже.

— Ну, по крайней мере, у одного из вас есть здравый смысл, — бормочу я и роняю туфли на пол. — Увидимся через несколько часов?

Он проверяет свои часы.

— Я постучу в восемь сорок пять. Маттео приготовил для тебя кое-что.

— Спасибо.

Грейсон еще раз улыбается мне и закрывает дверь.

Резкое дыхание покидает мои губы. Двадцать пять лет — утомительный возраст.

Ровно в восемь сорок четыре я открываю дверь. Рука Грейсона поднята, как будто он ждал момента, чтобы постучать. Он опускает руку и печально улыбается мне.

— Ты переоделась.

Я смотрю на свои леггинсы и длинный свитер.

— Платье было красивым, но если мне предстоит мучительная боль, я бы предпочла не показывать свою вагину.

Он издает драматически печальный вздох.

— Многое бы отдал, чтобы увидеть это.

Ударив его по груди, я отталкиваю его, чтобы закрыть дверь.

— Твое время придет, Грейсон. Немного терпения еще не убило вампира. Не так ли?

— Эй, эй, эй. Мое время придет? Ты уже все запланировала или что-то в этом роде? — спрашивает он, игнорируя мой небрежный вопрос.

Мы идем к лифту, и я передаю ему ключ. Я не взяла с собой сумочку, а в моих леггинсах нет карманов.

— Конечно, я этого не планировала, но тебе не кажется, что секс между нами — это само собой разумеющееся?

Его глаза расширяются, и он смотрит на меня, как на очаровательное произведение искусства. Я нажимаю кнопку вызова и проверяю свой пучок, чтобы убедиться, что он все ещё на месте.

Когда он не перестает смотреть, я скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на него.

— Что?

При прибытии лифт издает звук, и мы заходим внутрь. Грейсон нажимает кнопку крыши и кладет руку мне на плечо, притягивая меня ближе.

— Тебе понравился мой подарок.

— Возможно, но это не значит, что я тебя простила, — ворчу я.

Это только делает его улыбку шире. Может быть, он сумасшедший.

— Но ты близко. Скажи мне, что еще я могу для тебя сделать? Я сделаю что угодно… ну, может быть, не все. Я не буду убивать Маттео или Кольта.

Я фыркаю.

— Я сделаю это сама.

Он щурит глаза.

— Тигрица…

Двери открываются, и Эвелин вытаскивает меня из лифта, один из ее ногтей царапает мою руку и течет кровь. Она облизывает рану, и я отталкиваю ее лоб.

— Фу, Эвелин, прекрати это. Достаточно ужасно, когда твой брат делает это.

Она смеется.

— О, ты такая дерзкая, Деми. Я чинила то, что сломала, — говорит она и отпускает мое запястье. — Я не хотела, чтобы ты истекала кровью.

— Все в порядке, — говорю я, оглядывая крышу, которую они оформили к часу моего рождения, когда она уходит.

Черная прозрачная ткань накинута на беседку. Под навесом конструкции лежит простая кровать из подушек. Вокруг кокона безопасности — так я его назвала — стоят свечи, благовония, стол с тазом и полотенцами рядом с ним.

— Кто умирает? — Я в шутку говорю Грейсону.

Он рассматривает сцену.

— Маттео хотел, чтобы тебе было удобно. Он рассказал нам, чего ожидать, или, по крайней мере, что он читал о том, чего ожидать. Это был его способ помочь тебе расслабиться.

Я ценю это, но, честно говоря, это похоже на то, что можно приготовить для человека, который вот-вот умрет. Все-таки он попробовал, поэтому не озвучиваю свои мысли. Это все, что у меня сейчас есть. Мне бы хотелось, чтобы Зена или Тайра были здесь и помогли мне; из всех Охотников, которых я встречала, они мне нравились больше всего.

Кстати о вампирах. Маттео ждет с Эвелин и Кольтом возле небольшого бара рядом с беседкой. Я подхожу к ним, всю дорогу чувствуя Грейсона за своей спиной.

— Ты забыл попкорн, — язвительно говорю я.

Губы Кольта дергаются, и мне приходится заставить себя отвести взгляд. Мы еще не разговаривали. Маттео протягивает мне напиток, и я выплевываю его обратно, внутренне крича, когда понимаю, что это вода, а не водка.

— После того, как ты получишь свои силы, ты сможешь выпить весь алкоголь.

Я хмурюсь и возвращаю ему стакан, — Вы все собираетесь остаться здесь?

Маттео игнорирует мой вопрос и достает телефон. Он подносит его к уху после того, как набирает номер.

— Она здесь. — Затем он вешает трубку.

Ужас скручивается у меня в животе, и я переношу вес на подушечки пальцев, готовясь сражаться изо всех сил.

— Маттео, ты пугаешь Деми. Объяснись, клоун, — Эвелин тыкает его.

Окинув меня своим темным взглядом, Маттео ставит стакан. Янтарная жидкость растекается, оставляя после себя легкий слой красной пленки. Кровь по-старомодному.

— Я пригласил…

Я разворачиваюсь, когда слышу два удара, за которыми следует звук молнии. На крышу спускаются две фигуры, полностью одетые в черное.

— Какого черта? — Я бормочу вопрос про себя.

— …твою мать, — заканчивает Маттео.

Ох, черт возьми. Он пригласил Марию?

И действительно, когда фигуры срывают маски, я вижу знакомую кучку темных волос Марии и элегантный пучок светло-каштановых волос Николь.

— Я не думаю, что ей понравится этот сюрприз, — бормочет Эвелин.

Я бросаю раздраженный взгляд в ее сторону. Ее комментарий — это то, в чем данная ситуация не нуждается. Она ухмыляется мне, в ее темных глазах нет ни грамма извинения.

— Прибытие через пять, четыре, три, два, один.

Качая ей головой, я закрываю глаза и поворачиваюсь к Марии и Николь. Они настороженно смотрят на вампиров.

— Ты забыла торт, — говорю я.

Сменить тему, сменить срочно, сменить немедленно.

Лицо Марии морщится, когда комментарий доходит до сознания. Думаю, мои чувства вины стали слишком острыми.

Николь хмурится.

— Это была шутка, Мария.

Лицо Охотницы быстро меняется, скрывая все ее уязвимости и страх быть ужасной матерью.

Новость: так и есть. Честно говоря, ей лучше принять себя такой, какая она есть, чем корить себя за то, что она не мама.

— Деми, — Николь поворачивается ко мне. — Знаешь, что происходит?

Я киваю.

— Я немного читала об этом, и некоторые другие Охотники рассказали о своем опыте.

Она кивает.

— Хорошо. Важно помнить, что любая боль мимолетна, и каждый Охотник переживает пробуждение своей силы по-разному. Когда она придет, ты будешь невероятно сильной, сила выровняется в течение следующих нескольких дней, но до тех пор ты будешь намного сильнее, чем твоя мать или я.

— Наконец-то хорошие новости.

Грейсон подталкивает меня.

Упс. Я сказала это вслух.

К счастью для меня, Николь и Мария, кажется, знают меня не так хорошо, как вампиры. Они ничего не понимают.

Как мило.

Николь начинает объяснять некоторые ощущения, которые я могу испытывать, но я ее не слушаю. Я сосредоточена на своем новом плане.

Это будет удивительно жестоко.

Взгляд Кольта прикован ко мне. Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с его. Он щурится на меня и говорит «Не делай этого».

— Сейчас девять пятнадцать, — говорит Эвелин, прерывая разглагольствования Николь о том, чего ожидать.

А это значит, что осталось всего шестнадцать минут до того, как я убью их всех.