Взять измором или наказать сказочника

Глава 2

Он держал меня за талию, а я его за идиота. мы сидели и болтали, он о любви, а я ногой…

Варя

А на повестке дня у нас: «как стать сумасшедшей фанаткой?!». Возможно, есть пособие для чайников? Может, инструкция? Хотя бы подсказки?

Мы с девчонками собрались на перемене, обсуждая нынешнее положение дел. Мне, конечно же, похвастаться было нечем, ибо за два дня в моей голове не было ни малейшей идеи, как подкатить к Морозову. Не броситься же ему на спину со словами: «Я твоя!». Здесь нужно к делу подходить аккуратно, с особой тактикой, иначе в «игре» нет никакого смысла.

— Где Уля?

— Пытает удачу, — хмыкнула Сонечка, кивком указывая в сторону, где Уляшка (о Господи, помилуй!), одетая в лучших традициях какой-нить библиотекарши баб Зины, невинно хлопала своими глазками. М-да, подруга основательно подошла к делу, даже косички заплела. И судя по недоверчивому и изумленному лицу Синичкина, тот был впечатлен.

А подруга между тем что-то ему щебетала, аки пташка. Плечиком повела, глазки скромно опустила, затем улыбнулась и отправилась восвояси, оставив парня смотреть ей вслед. Теперь, когда эта бестия повернулась к нам, на ее лице расплылась хитрая ухмылка.

— Смотрит? — прошептала, подойдя к нам.

— Еще как! — подавила я ухмылку. — Глаз отвесть не может! Мне, кажется, у бедолаги сейчас разрыв шаблона. Прямо мир перевернулся! — хохотнула, наблюдая за тем, как парень почесал затылок, еще раз хмуро зыркнул в нашу сторону, а затем отчалил, что-то бормоча себе под нос.

— Ты какую бабулю обокрала? — поинтересовалась Соня, поморщившись от нового образа подруги.

Ульяна осмотрела себя и, хмыкнув, изрекла:

— Эту, — указала пальцем на Дуню.

Мы все разразились хохотом.

Было дело… В славные времена, когда мы еще были подростками и играли в очередную «игру», проигравшая должна была неделю носить старое тряпье времен самого Брежнева. Мы тогда думали, что Герман Аиду своими шуточками со свету сведет. Угораздило же несчастную учиться в одной школе с этим недоумком! Однако Дуня, вопреки всему, отходила ровно положенный срок и поклялась сжечь проклятые тряпки. Очевидно, не сожгла, раз они теперь красовались на Фроловой.

Юбка по колено, задрипанный растянутый свитер, в котором утонул внушительный бюст Ули, и вязаная кофта. К слову, выглядело тряпье на Фроловой достаточно гармонично. Полагаю, потому что девушка — модель и, что не натянет на себя, все ей было к лицу. Аж зависть пробирает! На Дуне с ее ростом метр с кепкой, это смотрелось нелепо.

— Ты зачем на парня ядерную бомбу скинула? — спросила я, пытаясь сдержать смех.

— Пфф, ничего я на него не кидала, так, слегка стиль изменила, — подмигнула эта чертовка. — А у вас что там? — с заинтересованным блеском в глазах поинтересовалась.

— Я позвонила…

— Привет, Дусь, — крикнул кто-то позади нас, и мы тотчас же, подпрыгнув, обернулись.

Ну, конечно! Белов, чтоб его… Да и не один! Морозов стоял немного в стороне и разговаривал с девушкой. Хотя, судя по улыбке влюбленной лохушки, он не разговаривал, а занимался своим любимым делом — пудрил бедняжке мозги. Барышня едва ли рот не открывала, чтобы съесть то дер…

Кхм, ту лапшу, которой ее кормил этот обольститель. Вот так судьба подарочек преподнесла…

— Привет, — тихо проворчала она, поправляя висящую на плече сумку.

— Как настроение? — подмигнул обормот. — Готова к тесту, заучка? Списать дашь?

Дуня промолчала. Она всегда выбирала молчание, что, безусловно, еще больше заводило Белова.

— Дуська, — он беспардонно закинул ей руку на плечо и дернул за волосы. — Ну, не хочешь давать списывать, дай что-нибудь другое…

Мы синхронно закатили глаза, когда щеки нашей подруги загорелись красным, как светофор. Прежде мы бы уже давно влезли и как следует обматерили этого невежу, однако во время «игры» каждый сам за себя.

И вновь молчание.

Так и не дождавшись ответа, Герман фыркнул, еще раз дернул Дуню за волосы и, крякнув: «немая мышь!», потопал к своему другу.

— Г-гад, — едва ли слышно шепнула Бобрич, смотря себе под ноги и, конечно же, эти слова не долетели до Белова.

— Ну, Дунь, ты чего? — Сонька разочарованно покачала головой.

— Не могу я, девоньки! Вижу, и сердце выскакивает, коленки дрожат! Я еле стою, а вы говорите — ответить…

Белов подошел к Морозову, без особого интереса взглянул на новоиспеченную спутницу своего товарища и, похлопав того по плечам, зашел в аудиторию еще раз украдкой взглянув на Дуню, но та так была заворожена полом, что и поезд бы не заметила, не то что чьи-то там косые взгляды.

— А Морозов время-то даром не теряет, — ехидно заметила Улька, накручивая кончик косы на палец.

На ее слова я фыркнула, впиваясь глазами в парня. Улыбка, что демонстрировала обаятельные ямочки, уже сделала свое дело, и теперь наивная девица готова была сделать что угодно, лишь бы снова их увидеть.

Наклонившись ближе, он, не стесняясь всеобщего внимания, притянул ее к себе, а та, ахнув, положила руки на его крепкие плечи. Илья что-то ей рассказывал, очевидно, заигрывая. Прошептал девице что-то на ушко и тут, подняв глаза поверх ее головы, заметил меня.

Мы встретились взглядами.

Что в такие моменты должно происходить?

Химия?

Ток должен пробежать по венам?

Дрожь по спине?

Нет, ничего подобного со мной не приключилось, лишь слабый интерес внутри начал разгораться.

Чем-то же этот ловелас доморощенный должен цеплять баб?

Должно же быть в нем что-то помимо милой мордашки и мускул.

Обаяние? Возможно.

Однако, сложно его учуять с такого расстояния, в частности, когда оно не направлено на тебя. Сейчас объектом его внимания была другая представительница женского пола.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, и тут этот индивид подмигнул.

Подмигнул мне, когда рядом с ним стояла девушка! Так, будто он был совсем один! Это неслыханная наглость! Вот же, собака сутулая! Не жирно ли его величеству Морозу будет?! Судя по ухмылке, не жирно!

Мне стало противно, что полагаю и отразилось на моем лице, так как в следующую секунду он снова вернул все свое внимание девушке, а про меня тотчас же забыл. Вероятно, добиваться девушек и делать поступки ради той самой «любви» не в его приоритетах. Пофлиртовать? Запросто! Затащить в постель? Как два пальца об асфальт! А вот поправить одеяло пока ты спишь, чтобы тебе холодно не было… Наверняка, этот Казанова про такое не слыхал, а ежели где-то и довелось ненароком услышать, то бежал бы, что аж пятки сверкали.

Парочка удалилась, а мы вновь вернулись к нашему разговору.

— Я звонила по работе, завтра собеседование.

— На заводе? — сыронизировала я.

— Ага, держи карман шире! В офис пойду! Секретаршей буду! — произнесла Сонька так, будто и сама не знала какие у ее отца «секретарши» с особыми поручениями и привилегиями.

Мы все переглянулись, а после даже наивная Дунька, с сомнением промолвила:

— Ты уверена?

Сонька фыркнула. Этот фырк означал одно — мадам не переубедить, сейчас ей горы нипочем!

— Там нормальная фирма! Я по инету нашла! На сайт их заходила…

Ясень пень, что папеньку просить не стала. Во-первых, это было бы нечестно, а, во-вторых, тот бы точно ее на завод отправил, чтоб уму разуму набралась, поахала, повздыхала, а затем, познав все тяги взрослой жизни, да в слезах горючих, вернулась в родную обитель, а там и под венец.

— Ладно, раз ты уверена, — махнула я рукой, а сама посмотрела на то место, где недавно стоял Морозов. На секунду в голове снова возникли его глаза.

Карие, темные, похотливые и незаслуженно красивые.

Тьфу ты, Морозов! Чи не глаза! Да, я на такие глаза каждое утро в зеркало гляжу! Мои даже покрасивше будут…

— А у тебя что с Морозовым? — спросила Улька.

Этого вопроса я и боялась… За исключением обмена взглядами? Ничего от слова — совсем! Впрочем, и об этом наглый облезлый Морозов уже забыл!

— Ясно, — будто прочитав мои мысли сделала заключение, как доктор ставит диагноз. Мой диагноз: трусиха, которая боится отказа, шифруясь под гордую мадам. — Есть идея. Послезавтра матч у «Волков», там и познакомишься.

— Каким образом? Билетов уже наверняка нет, да и что ты предлагаешь, на его шее повиснуть?

— В этом-то и заключается суть, цветочек, — посмотрела на меня Сонька, да так, что стало не по себе.

Легко ей говорить, когда она вся такая безупречная, любого парня охмурить может, хоть и до сих пор невинная. Опять же, отец берег ее всеми возможными способами. Мадемуазель все-таки на выданье, а какой мужик со старыми устоями захочет порченую девку?! Верно, такой, которому меньше пятидесяти и с которого песок еще не сыпался.

— А билеты, между прочим, есть, — подмигнула Улька, хитро ухмыляясь. Что-то уже задумала змея.

На наши вопросительные взгляды Фролова пожала плечами и сказала:

— Я выторговала у Лебедева несколько билетиков, отдаст перед матчем.

Лебедев был вратарем «Волков» и с Сонькой их связывала довольно тесная связь, в прямом смысле этого слова. Правда в последнее время подруга давала тому от ворот поворот, ибо все ее мысли занял нападающий Синичкин. Всех птиц собрала вокруг себя эта бесстыжая жадина Фролова. Лебедев, безусловно, не терял надежд, что их «связь» с Улькой возобновиться, поэтому и задабривал билетиками. Подруга же этим не брезговала пользоваться в своих целях. Она ходила на матчи исключительно ради Синицы. Вот только Лебедеву об этом знать не обязательно…

— Так что, девки, послезавтра в шесть встречаемся у входа.

На этом и порешали, а после разбрелись по разным сторонам.

Я зашла в свою пустую квартиру и горько вздохнула. Собаку себе что-ли завести, раз парня не могу?! Собаки они, знаете, верные… Не то что эти мудаки. Солнце, зая, кися. Все для тебя, только для тебя, а потом ни слуху ни духу, только смятые простыни.

Я всегда была холодной, черствой и даже чопорной ханжой. Парни от меня убегали. Для них со мной было слишком «сложно», а сама я была «замороченная». Порой я завидовала Ульке и ее беспечности. Я же так не могла. Мне всегда нужны были чувства, отношения, а не просто развлечения на месяц. Однако, по закону подлости, мне как раз таки и попадались отборные говнюки. Впрочем, мы, девушки, таких и любим. Разве нам бабам интересны парни, которые звонят, назначают свидания, бояться поцеловать?! Зачем?! Ведь есть те, которые с порога потащат в койку! В этом и была моя проблема.

Мне нравились те, кто не должны, а те кому нравилась я, коих было немного, уже меня не интересовали. И вот, в двадцать лет у меня были лишь единственные настоящие отношения, которые длились полгода.

Пройдя на кухню, поставила старенький чайник на плиту и, взяв телефон в руки, снова открыла треклятое смс.

«Прости, но у нас ничего не выйдет»

И на кой-черт, я снова себя терзала?! Дура!

Швырнула гаджет подальше от себя, будто если это сделаю, человек заберет свои слова обратно, но нет. Не позвонит, не напишет, не передаст «привет» через случайных знакомых и не спросит, как дела, просто потому что ему все равно. Просто потому что я не интересная, скучная и просто потому что… уже забыл меня.

Как заинтересовать, я знала наверняка, а вот как удержать?!

— Доця, когда ты приедешь? Мать уже вся извелась, покоя себе не находит! — запричитал отец, что вызвало на моем лице искреннюю улыбку.

— На выходных, пап.

— Ты хорошо кушаешь?

— Да, конечно!

На самом деле, нет! Я даже не помню, когда в последний раз нормально ужинала. Если не ошибаюсь, у Дуни в гостях, но ничего родителей по пустякам тревожить!

— Петька про тебя спрашивал, говорит, что совсем перестали общаться. Славный парень, хозяйственный…

— Папа! — в раздражении выкрикнула, чем привлекла внимание несколько мимо проходящих зевак.

— От глупая ты, Варька! А он бы тебя на руках носил…

Носил да, не спорю. Но душа не лежит к человеку. Ну вот, как объяснить это родителям?! Петька славный, но не мой. Вот и избегаю его уже три месяца, с тех самых пор, как в любви мне признался. К родителям перестала ездить. К слову, мои родители два года назад переехали за город. Я была поздним, но желанным ребенком. Поэтому, когда у всех моих ровесников предки еще в расцвете сил, мои жили-поживали за городом подальше от суеты в объятиях природы. Квартира теперь в моем распоряжении, хотя теперь это сложно назвать домом. Уж больно тихо. Не играл на заднем плане телевизор, мама не пела по утрам, готовя блинчики, а папа не сетовал на непригодных политиков.

— Мальчик из хорошей семьи…

— Пап, — снова прервала его тираду. — Мы уже говорили об этом.

— Ох, доця, где ж твой принц-то ходит? Того гляди, и тридцать стукнет, а ты одна, а мы с мамкой не молодые, сама знаешь.

— Так, что, если в тридцать буду старой девой, любить перестанете? — шутливым тоном произнесла, между тем выглядывая девчонок.

— Тьфу на тебя, Варька! Мы с мамкой всегда за тебя, — он хотел еще что-то сказать, но на заднем фоне послышалась возня, а после, — это Варька? А ну дай с доцей поговорить…

Алло, Варюшка, ты?

— Да, мамуль, — улыбнулась, услышав родной голос.

— Нет, ну совсем совести у твоего отца нет! — гаркнула Ольга Николаевна. — Дочь родная звонит, а он хоть бы слово мне сказал! Все в тихоря…

— Мам, — закатила глаза. — Не ругайся на папу. Я только позвонила, тем более мы вчера разговаривали.

— А ему полезно будет! Ты когда к нам? Мы с отцом тебе сметанки домашней купили, молочка у теть Раи. Знаешь, какое молочко… Ух, за уши не оттянешь, а оладушки какие пышные получаются — загляденье!

— Приеду, мам! обязательно приеду, — пообещала я.

Мама на секунду притихла, а затем на полтона ниже, как заправский шпион, промолвила:

— Ты отца своего дурня не слушай. Петька твой не долго горевал. С барышней уже какой-то расхаживает под ручку, ходят тут милуются.

Вот же, пристали со своим Петькой! Ну ходит и пусть! Мне мороки меньше будет!

— Мам, Петя — мой друг и я рада, что у него все хорошо.

— Видела я, как вы дружите, — буркнула. — Чай с отцом не слепые, видели, как вы голубки ворковали у нас под домом, — с весьма «тонким» намеком произнесла она.

Каюсь, был за мной такой грешок! Сложное и довольно неприятное расставание с бывшим, тяжелый период. Я разбитая и отчаянная… Поэтому, когда Петька полез целоваться не отказала. Хотелось доказать… Доказать, что я не бесчувственная сука. Только вот кому?! Бывшему? Себе? Не знаю, но из-за моего эгоизма дала Петьке надежду, а не стоило… Я промолчала. Стыдно, да еще и родители видели, а они у меня старой закалки.

— Ладно, Варюш, ты взрослая, не будем с отцом лезть. Лучше скажи, как кушаешь? Всего хватает?

— Да, все хорошо, мамуль.

— Вот и славно.

Наконец, в толпе я увидела знакомую макушку. Уля стояла рядом с Лебедевым. Руки парня отнюдь не скромно опустились на бедра моей подруги, и норовили опуститься ниже, но Ульяна пресекала все попытки на корню.

— Мам, мне пора бежать. Созвонимся, — быстро пролепетала я.

Улька состроила расстроенную рожицу, а парень уже полез с поцелуями.

Пора эту разгульную душу спасать!

— Все дела, да дела, — проворчала мама. — Иди уже! Эх, годы молодые. Кушай обязательно! Мы с отцом ждем тебя!

— Конечно, мамуль! Целую!

Отключившись, я разгладила платье и, откинув волосы назад, уверенным шагом направилась к Фроловой.

— Привет! — нарочно громко заявила я о своем присутствии, когда Лебедев едва ли не уткнулся лицом в грудь Ульке.

Парень недовольно поморщился. Еще бы, ведь его прервали на самом интересном! Его бесстыжие глаза, (да неужели?), оторвались от сисек Ульяны и посмотрели на меня.

Невинно помахала ручкой, и расплылась в улыбке на все тридцать два.

— Привет, — вежливо ответил парень.

Однажды Уля нас уже знакомила. Я, безусловно, сомневалась, что Лебедев запомнил мое имя, но представляться повторно не собиралась.

— Варька, — налетела на меня подруга, сковывая в крепких объятиях. — Ты пришла! — наигранно воскликнула, а на ушко промолвила тихонько, — спасибо.

— А где остальные? — поинтересовался Лебедев, между тем роясь в рюкзаке.

— Сейчас подойдут, — она беспардонно выхватила у него из рук билеты, которые парень только успел достать.

К счастью, Лебедева позвали и Улька смогла спокойно выдохнуть, буркнув: «Не прошло и полгода».

Эта бестия вертела мужиками, как ей вздумается. Как говорила Улька: «парни приходят и уходят, а золото остается!». Винить ее за меркантильность, стоит ли?! Отнюдь! Главным правилом Ули было: «не проси — захотят, сами предложат!», и они предлагали, а когда уж предложили, то грех отказываться.

— Даже не подошел, — брякнула она, смотря в сторону.

— Синица?

— Ага, ну ничего, мальчик, мы с тобой еще поквитаемся…

Девчонки пришли, когда первый период закончился, Герман забил шайбу, а я со скуки почти начала сгрызать лак с ногтей, но благо вовремя опомнилась. В наше время маникюр, педикюр и прочие девичьи прелести на вес золота. Уж больно дорого все обходилось. Но как говорится: дорого, — богато!

— Нет, я, значит, ради них стараюсь, а они приперлись под конец, — возмутилась Ульяна, двигаясь и освобождая место девчонкам.

— Не бухти. И ничего не под конец, только первый период закончился, — хмыкнула невозмутимо Сонька, поправляя свои дизайнерские очки, которые тотчас же сорвала с нее Улька со словами:

— Не на пляжу! Вырядилась она!

— Я на собеседовании была!

— И как? — уже влезла в разговор я.

— Никак, — рыкнула, забирая свои очки обратно. — У вас есть опыт работы? Как это:«нет»? Извините, но нам нужны сотрудники только с опытом работы, — произнесла писклявым голосом. — А сама сидит своими буферами светит. Понятно, какой у нее опыт! С таким опытом на трассах стоят, а не в кресле кожаном сидят, штаны протирают. Хотя, эта, — сморщилась, — скорее под креслом коленки стирает. К-коза!

В то время, пока принцесса драмы жаловалась на секретутку, Дунька молчала, как рыба. Глазки бегали, пальчики нервно комкали свитер, нога дергалась, а сама — молчок. Хоть, клещами слова вытаскивай, ей богу! Такая скукоженная, что даже и поздороваться забыла.

Перегнувшись через все еще сетующую на несправедливость Соньку, я дернула Дуньку за прядь волос, и та обратила свой взволнованный взор на меня.

— Привет.

Она смотрела на меня несколько секунд, словно не понимала, где находилась.

— Привет, — тихо промолвила слабым голосом, несколько раз моргнув и приходя в себя.

— Она волнуется, — прежде чем я успела спросить, что это с Бобрич, ответила за нее Сонька. — Я думала по дороге сюда, через окно машины выпрыгнет.

— Не дрейфь, подруга, — уже обратилась к ней Улька, подмигивая. — Мы сегодня наблюдаем, а действует у нас Варька.

Внутри все похолодело. Чудненько! Вероятно, жрица любви уже все продумала, а нас в свои планы посвятить забыла.

— Будешь Морозова караулить возле раздевалки.

Пардон?!

— Что ты так вылупилась? Надо же этого козла как-то окучивать! Скажешь, мол, заблудилась. Он начнет тебе лапшу на уши вешать, а ты и повелась будто. Короче, разберешься.

М-да, стратегическим качествам Ульки можно было только позавидовать. Девушка такие схемы порой придумывала, что родись мы во время наших родителей, то бишь отпетых девяностых, вне всяких сомнений стали бы «Бригадой».

Второй период начался с того, что в ворота непревзойденных «Волков» залетела шайба. Тут-то и слетела их корона с головы и началась настоящая борьба. Парни, как сумасшедшие псы слетевшие с цепи, начали мутузить друг-друга, за что несколько игроков, в том числе и Герман, были дисквалифицированы до следующего периода. Наступил перерыв. Парни что-то громко обсуждали, матерясь.

Лебедев не поскупился и дал нам самые ближние билеты ко льду. При желании, я могла бы залететь к ним, напасть, ну и делать все что заблагоразумится, покуда не придет охрана и не выведет меня.

— Тихо! — крикнул капитан команды. — У нас есть еще один период, парни. Давайте, сделаем их! — «Волки» по одному начали выходить, вероятно, направляясь в раздевалку, дабы обсудить будущую установку игры и все тому подобные хоккейные дела.

— Да ты видел, как на меня этот мудила налетел?! — заорал Герман на Илью, но тот и глазом не повел.

— Ты, придурок, сам повелся на провокацию! — смерив того грозным взором, рявкнул Морозов.

Сейчас в этом парне сложно было узнать того ловеласа, что бегал за каждой юбкой и доводил до белого каления весь преподавательский состав университета своими выходками и шутками. Ни к чему этот недотепа не относился с таким уважением и серьезностью, как к хоккею. А тренера Илья разве что не носил на руках. Для него он был Будда, Бог, Шива и гуру хоккея.

— Не, Илюха, тот урод тоже был не прав, — вступился за товарища Синицын.

— Да какая теперь разница, если один-один играем, — махнул рукой недовольно Морозов и свернул за угол.

— Давай, твой выход, — жадно пожирая глазами спину Синицы, толкнула меня в бок Улька.

— Ты чего?! С дуру съехала? — покрутила пальцем у виска. — После игры.

— Как хочешь.

Третий период начался с еще большей агрессией, нежели предыдущий. Бедная впечатлительная Дунька просидела половину игры с закрытыми глазами.

Эх, а вот мы вдоволь насладились тем, как здорово перепадало Белову за его излишнюю дерзость. Расстраивало правда, что дурь эту из парня даже выбить нельзя.

— Да, все в порядке с твоим Беловым. Вон, уже сидит на скамейке. Жив-здоров и зубы скалит, — хмыкнула Соня.

Дуська убрала ладони с глаз, а затем приоткрыла один и счастливо выдохнула, когда сказанные слова Сони оказались правдой. Она внимательно осматривала его тело, будто выискивая повреждения и тут, подняв глаза выше, их взгляды пересеклись.

Этот позер криво усмехнулся и послал моей подруге воздушный поцелуй, после чего, нарочно вытащив передние зубы, нелепо зацепил их за нижнюю губу и начал прыгать на месте, изображая дикое животное. Ну, себя, точнее… Таким образом парень блистал своим остроумием, показывая бобра, тем самым издеваясь над фамилией Аиды. Бобрич, и угораздило же…

— Покажи этому выхухолю фак, чтоб успокоился, — брякнула Улька.

Дунька же лишь отвернула голову и не увидела, какую Белов скривил недовольную рожу.

А на льду между тем продолжалась игра. Морозов с противником все никак не могли поделить шайбу. Очевидно, каждый из них готов был в лепешку разбиться об этот лед, лишь бы обыграть соперника.

Морозов психанул, да как дал по шайбе, что та отлетела.

Летела и летела… Прямо в нас! Мама дорогая! И угораздило же так близко сесть!

Жизнь моя была коротка, в частности, когда пробежала перед глазами. Инстинкт самосохранения сработал на меня и я успела пригнуться, а шайба отлететь от спинки стула, с громким хлопком приземляясь около моих ног.

Какими долгими порой бывают считанные секунды… Началась суматоха. Громкоговоритель что-то вещал… Игру, кажется, остановили…. Девчонки облепили меня, как курицы наседки.

А я… А я все еще думала о том, как люблю своих родителей и как молода, чтобы покинуть этот мир.

— Дайте! Дайте же пройти! — звериный и грозный крик прервал щебечущих девушек.

На мои дрожащие руки легла холодная ладонь, буквально выдергивая из круга девчонок.

— Малая, ты как? — тщательно сканируя меня взглядом, спросил он.

— Н-нормально, — пискнула я в ответ.

— Я сейчас, — крикнул капитан команды.

Руки Морозова подозрительно близко оказались к моим коленкам, а лицо практически уткнулась в грудь.

Эт, чей-то он удумал?!

Я отпрыгнула выставила руки вперед.

— Давай, малая, не выпендривайся, — фамильярно заявил этот остолоп. — Нужно провести осмотр.

— Со мной все в порядке, — взвизгнула и тут же оказалась на его руках.

Не иначе как чудо иль диво-дивное! Морозов, и несет девушку на руках! Безусловно, было бы романтично, если бы я не впилась руками в Илью, который между прочим был на коньках. С такой высоты даже смотреть вниз страшно было. Однако, парень держал крепко, а пах, на удивление, приятно.

— Малышка, ты такая легкая, как перышко.

А вот и флирт, подъехал. Если бы не этот спор, то летел бы уже поганец дальше чем видел, но уговор дороже денег.

— Как тебя звать-то, прелесть?

Я застенчиво опустила глазки, дабы не брякнуть, чтоб сворачивался в своем красноречии.

— Варя.

— А я Илья, — произнес он так просто и легко, будто его не знало если не половина города, то добрая его часть. — Варвара краса, длинная коса, — подмигнул мерзавец. — А вообще Варя и Илья звучит, да?

Боже помилуй, сколько в этом голосе обещаний.

— Да, — резко вырвалось изо рта и тут же милым голосочком пропела, — мелодично так.

— Ты такая милаха, — ухмыляясь, сказал Морозов. — Так бы и украл тебя, прямо отсюда.

Просто ударьте себя ладошкой по лбу вместо меня.

— Никитична! — парень постучал локтем в дверь. — Принимай пациента, — когда открылась дверь, произнес он.

Занеся меня в каморку, что, должно быть, была медпунктом, парень посадил меня на кушетку.

— Ох, батюшки! Это как же так? — завертелась вокруг меня медсестра.

— Шайба вылетела! Чуть не прибило малышку. Так испугался, что чуть в штаны не наложил!

Никитична принялась измерять мне давление, а когда оно оказалось в норме, спокойно выдохнула.

— В порядке твоя красавица. Испугалась малеха, но это пройдет.

Морозов, что, к слову, все время держал меня за свободную руку, оживился. Полагаю, долг рыцаря выполнен, и совесть у него чиста передо мной.

Дав напоследок пилюлю, которую мне наказали рассасывать под языком, мы вышли из медпункта.

— С тобой точно все в порядке, Варюш? — сжимая мою руку и ненавязчиво так касаясь моей поясницы пальцами, поинтересовался он.

— Ага, — я кивнула головой, мысленно уговаривая себя не выдать чего лишнего.

— Может, номерочек? — парень криво улыбнулся.

Как мы однако быстро из стадии «милый парень» переходим к стадии «обаятельный мерзавец».

Номерочек ему, чтоб его…

Назвав заветные цифры, которые парень тотчас же вбил в свой айфон, я краем глаза увидела, как он подписал меня под кличкой? Прозвищем? «Малая».

— Идем, я провожу тебя.

Мы завернули за поворот, и на меня налетели мои курицы, едва не сбив нас с ног.

— Воу-воу, девочки, — засмеялся он. — Все в порядке с вашей подружкой, — весело подмигнул, встряхивая рукой свои волосы.

— Как ты?

— Тебя не задело?

— Ты сидела и не шевелилась. Мы подумали, что ты уже того…

— Блин, тупой хоккей!

Завертелась снова канитель, а Морозов-то, оставив на моей щечке легкий поцелуй, под шумок и смылся, на ушко пообещав позвонить.

Ага, позвонит он, как же… Пустые слова, пустые обещания…