Взять измором или наказать сказочника

Глава 4

Варя

Сумки, сумки, сумки. Кажется, они преследовали меня всю жизнь. Что к родителям вечно ехала с сумками, что от них. А все почему?!

Потому что мама просила привезти ей то миксер, который забыла, то сервиз времён моей прабабушки, которому сто лет в обед, то еще какую-то дребедень. Вот и сейчас, выйдя из автобуса, я еле плелась, нагруженная сверху до низу коробками, а в руках по три пакета вдобавок.

Сгибаясь в три погибели, пыхтя, растрепанная, злая, я шла вдоль маленьких деревянных домиков. И уже была почти у цели, а на моем лице даже расплылась улыбка облегчения, как из двора напротив послышался знакомый голос.

— Да, батя! Щас сгоняю к Гришину, попрошу!

Ворота со скрипом открылись, а я, сжавшись в комок, покидав несчастные пакеты и коробки, сиганула в ближайшие кусты.

— Ай, черт!

Кто ж знал, что этими кустами окажется крапива?! Ужалив свой зад, ноги и руки, я с диким ором раненой гиены выскочила из этих клятых кустов, а из двора между тем выехал старенький дряхленький москвич, которому я едва ли не угодила под колеса.

— Варька! Дура! — выскочил с бешенными глазами из своей ржаной банки Петька.

— Сам дурак! — обиженно почесываясь, дабы избавиться от зуда, гаркнула.

— Ай! — махнул рукой. — Дай поглядеть! — вертя меня из стороны в сторону, принялся оглядывать.

И угораздило же меня прямо в крапиву! Кожа покраснела, неприятно чесалась и жгла. Слезы уже накатывались на глаза, и, не сдержавшись, шмыгнула.

— Ну и какого лешего, тебе туда понесло?

— Не твоё дело, какого, — вякнула я, и тут же зашипела, когда Петя ненароком задел мою руку.

— Варька, дуреха! Ты знаешь, как я за тебя испугался? Ей богу, думал, придавил! Ты так выскочила…

Промолчала, потому что сказать было нечего. Потому что вспомнила, чего так яро сиганула в кусты. Стыдно стало…

— Я сама не ожидала.

— Петька, прохвост, опять заглохла? — раздался громкий бас со двора.

— Дурень старый! — уже женский голос заверещал. — Толкую-толкую, продай свое корыто ржавое! Так, не слушаешь же!

— Э, бестолковая баба, что ты понимаешь. На этой ласточке еще мой дед ездил!

— А теперь ее твой сын толкает!

Родная деревня, что сказать… Казалось, не появлялась всего-то три недели, а так соскучиться успела.

Мы с Петей рассмеялись и напряжение спало. На минуту показалось, что все как прежде. Без глупых влюбленностей, без того идиотского поцелуя, но момент был разрушен, как только глаза парня опустились на мой рот. Тогда смех застрял где-то далеко в горле.

— Бегаешь от меня?

Петя — хлопец славный. Деревенский, простой, как пять копеек, а уж какой работяга… Да и внешне не подкачал. Все девчонке в деревне бегали за ним. В меру подкачен, выгоревшие светлые волосы, зеленые глаза… Все в нем было ладно, только вот не для меня.

— Петька, охломон! Потом глазки строить барышням будешь, а ну бегом к Гришиным!

Парень недовольно выдохнул, расправил плечи и произнес:

— Дойдешь?

Не нашла смелости даже голос подать, лишь кивнула, да опустив голову под зорким взглядом, подняла коробки и почапала к своей калитке.

— Варь, — окликнул, а я остановилась.

— Ты это, к мамке то с папкой приезжай. Они скучают, а мы с тобой и так разберемся. Знаю же, что из-за меня не ездила.

— Прости, — пробормотала под нос, еще больше съежившись.

Простой, да проницательный.

— Вечером зайду, — вслед донеслось.

Зайдет — не сомневаюсь. Вновь будет каяться, скажет, что сам виноват, а я буду себя еще больше корить. Что же ты, Петя, такой правильный?! Был бы как Морозов — козлом и жить проще было бы…

— Мам! Пап! — зайдя во двор, закричала.

— Доця, ты?! — отозвался отец, выходя из гаража весь чумазый да с руками по локоть в мазуте, но мне было все равно.

Забыла тотчас же про крапиву, что неприятно жгла кожу, про пакеты с коробками, которые кинула себе под ноги, про всё на свете. Я налетела на папу и вдохнула такой знакомый запах машинного масла и бензина. Папа всегда пах машинами и отнюдь не потому что был механиком. Откровенно говоря, ломать у Андрея Александровича, то бишь моего отца, получалось куда лучше. Однако, любил он возиться с деталями и все тут! Покопается-покопается, потом плюнет на все, отвезет машину в автосервис и угомонится на месяцок-другой.

— Тише-тише, ураган, — посмеялся отец. — Вся грязная сейчас будешь.

— Ну и фиг с ним, — пробурчала папе в грудь.

— Что уже с рукой? И ноги… Бог мой, Варька, тебя где так угораздило?

— В крапиву упала, — призналась и поежилась.

Тело все еще неприятно зудело, но для лихой девчонки у которой в детстве все ноги были в синяках, это было мелочью.

— Идем, пока мамка не увидела, а то щас за сердце хвататься будет.

— Что я там не должна увидеть? — как по закону подлости, раздался голос позади и мы с отцом дернулись.

Кирдык подкрался незаметно…

— Варюша! Девочка моя, что с тобой?

— Да, я… — почесала затылок и сутулилась, — нечаянно как-то в крапиву упала.

Как папа и сказал, мама схватилась за сердце. Эта женщина для директора школы была излишне сентиментальна. Даже когда я была маленькой хулиганкой, мама реагировала на обычные синяки, как на переломы, тогда как папа относился куда проще. Вот и сейчас, мама взирала на меня, будто в сей же час я начну пускать пену изо рта и падать.

— Мам, все хорошо. Ну, укололась немного. Пройдет.

— Все у тебя, Варька, пройдет! Все несерьезно! Вот и прошлый раз так говорила, а потом слегла на три недели с ангиной, — забухтела мама, припоминая мне случай двухгодовалой давности, когда я имела неосторожность упасть вставок в начале апреля. — Идем, горе луковое, лечить буду!

И понеслась. Маман с небывалым энтузиазмом взялась за мое «лечение», в коем я не особо нуждалась. Да, припекло немного мои нижние девяносто, ну руки с ногами малеха пострадали, но до вечера сошло бы, так нет… Нам же нужно все промыть, продезинфицировать, цитирую: «не дай бог, зараза какая!», а затем можно уже и помазать листьями алоэ. После того, как я была «исцелена», меня усадили за стол, дали чашку в руку с чаем и принялись устраивать допрос. Безусловно, маму волновали мои «успехи» в учебе, которые успехами можно назвать с большой натяжкой, и тот милый мальчик, с которым я болтала по телефону.

— Нет его, мам, — фыркнула. — Забудь.

— Как так-то, доця? — заволновалась Ольга Николаевна.

— Не заладилось.

— А я говорил, что не для тебя! — прогромыхал отец.

— Пап, — закатила глаза. — Ты его даже не видел.

— Дак, мне и не надо! Опять небось пижонишка какой-нить! Эх, Варька, тебе б такого работящего, чтоб с руками был, — вновь завел он старую пластинку, а я в свою очередь закипела, как чайник. Опять, двадцать пять!

— Папа, — устало потерла переносицу, — я сама разберусь, кто мне нужен.

— Вот Петька, ай да хлопец, ай да молодец! И мамке пакеты всегда поможет донести, а вчера ну, ей богу, целый день проторчал в гараже. И так, и эдак с этой машиной, а Петька пришел ать два и готово. Руки золотые у пацана. Душа человек!

— Ну что ты заладил со своим Петькой! — шикнула мама. — Хочешь, чтоб опять не приезжала?! Дите только с дороги, а ты ей уже устроил разнос по всем фронтам.

— Так, а че я-то, Оленька, — почесал Саныч затылок. — Я ж как лучше хочу, чтобы все у нашей Варьки хорошо было.

— Сама разберется, да, доця?

— Да, — буркнула, уставившись обиженно на чашку с чаем.

— Варька, ну не дуйся, — улыбнулся он, толкая меня локтем в бок. — Папка же, как лучше хочет.

— Пап, — сдержанно вымолвила, — я сама разберусь. Петька может и не плохой, но не для меня, — сказала, как отрезала.

И спасибо тому человеку, который своим звонком прервал нашу беседу. Отец, кажется, уже готов был отстаивать права Пети. Была б его воля, уже завтра бы нас поженил.

— Извините, — вставая из-за стола, проговорила я, а затем вышла.

— Дурак, не видишь еще не отошла она, а ты заладил…

— Вот раньше не панькались и не спрашивали, — в ответ донесся папин голос. — женили и все тут! Зато браки какие крепкие были. Мой дед с бабкой всю жизнь душа в душу прожили…

— Пил твой дед по-черному, а бабка молчала, вот и прожили…

Больше я не слышала, о чем они говорили. Впрочем, и не хотела. Время меняется. Старые устои и понятия, к счастью, уже устарели, и нынче никто не мог выдать меня замуж без моего согласия. Не то чтобы родители так могли поступить, но папина чрезмерная настойчивость порой пугала.

Телефон продолжал звонить. Номер был незнаком, поэтому я еще несколько секунд раздумывала, но все же женское любопытство победило все сомнения и я сняла трубку.

— Алло?

— Малая, здорово! — весьма бодро поздоровались со мной. Мне хватило две секунды, дабы узнать этот хриплый тембр, и еще пять ушло на то, чтобы осознать. — Ты тут?

— Ээ, — запнулась, затем покачала головой в ступоре, но вспомнив, что парень меня не видит, выкрикнула, — да!

— Как ты, солнце мое? — в своей развязной манере поинтересовался Морозов.

Хотелось ляпнуть, не твое! Сдержалась и сквозь зубы прошипела:

— Отлично, а ты как?

Казалось бы, весьма простой вопрос, однако… Негодяй пропал на три дня. Три дня ни ответа ни привета, и тут на тебе свалился на голову!

— По тебе скучаю…

— Чушь! — полился яд с много языка.

— Что?

— Говорю, апчхи! — тотчас же исправилась и откашлялась.

— Ты заболела?

Сколько в этом голосе заботы… Вот же, актеришка погорелого театра.

— Все в порядке.

— А-то я уже переживать начал. Не нужно так пугать, малая.

Наша песня хороша, начинай сначала. Так и подмывало вякнуть: «меньше текста»!

— Так, что послужило причиной твоего звонка?

— А что, я не могу просто так позвонить? Или ты настолько занята, что заранее записываться нужно? — в шутливом тоне произнес Илья.

— Да, у меня в планах спасение мира.

— Прости, но сегодня я за Бэтмена, поэтому все твои дела беру на себя в обмен на твое внимание.

Как здорово, что меня и этого потаскуна разделяют километры…

— Извини, но я сейчас за городом, так что…

— Жаль, — грусть в его голосе казалась неподдельной. — Очень жаль. Мы с пацанами собираемся на трек, хотел тебя позвать.

Трек то самое место, где собирается большая часть молодежи нашего города. Кто выпить, кто погонять на машинах, кто просто посмотреть, а кто поставить ставки. Пару раз и я бывала на таких «мероприятиях», однако не скажу, что была сильно впечатлена. Вот Улька — другое дело. Наша дама любила подобные сборища, а однажды даже стала выигрышем. Точнее, свидание с ней. Такие места для оторв, а я человек домашний, поэтому…

— Может в следующий раз.

— Не может, — властно отченикал, — а точно.

Египетская сила, кто кого клеить должен?! Остановите землю — я сойду!

— Так что, малая, когда увидимся с тобой?

— Я приезжаю в город в понедельник.

— Отлично! — бесцеремонно прервал и, не спрашивая моего согласия, выпалил, — тогда в понедельник увидимся.

— Посмотрим, — неоднозначно пробормотала, между тем наблюдая за закатом.

Здесь, в деревне он был особенно красив. А звезды ночью висели невероятно низко, словно рукой подать и до них достанешь. Мы с Петькой так любили за ними наблюдать, сидя на лавочке около двора. Где-то вдали сверчки играли, тишина и спокойствие. Куда там Морозову с его гонками… Пусть катится. И, вероятно, услышав мои мысли, он проговорил:

— Ладно, малая, мне уже пора.

— Да, мне тоже.

— Я не говорю пока, я говорю до встречи, — напоследок обнадежил меня засранец, а после сбросил трубку.

Ничего другого и не ожидала, поэтому, хмыкнув, я вновь поплелась в дом.

Домик, к слову, у моих родителей не большой. Правда двухэтажный и деревянный. Три комнаты, кухня и гостиная. Не хоромы царские, конечно, однако весьма уютно. Мои родители хоть и были в возрасте, однако были продвинутыми. Никакого колодца у них разумеется не было, да и туалет тоже в доме имелся, а не на улице из досок сколоченный. У родителей даже живности не имелось, разве что собака Тузик да парочка курей. С этим верным другом я частенько летом ходила ночью на речку. Деревенька хоть и тихая, да береженого бог бережет.

Вечер подкрался незаметно. Папа вновь торчал в гараже, а мы с мамой успели обо всем «посекретничать». Уж больно ее интересовала моя личная жизнь. Похвастаться мне, безусловно, было нечем. Полагаю, каждая девушка так или иначе боится остаться в одиночестве, да и я не была исключением. И пусть мои годы еще молодые, все же на душе кошки скребли, всякий раз когда я видела парочки.

— Ну, а нравится хоть кто-то? — положив голову на руки, поинтересовалась мама.

Отчего-то на ум сразу же пришел Морозов. Вспомнилась теплая улыбка дамского угодника и его нежные губы, что так трепетно касались моих. По инерции я потерла свои губы, но тотчас же отдернула руки, словно спалила себя на горячем.

— Нет, — твердо ответила.

Подлец вероятно обладал телепатией, ведь в следующую секунду на мой телефон поступило смс.

«Не передумала? ;)»

Оскал пробежал по моему лицу, и с особым удовольствием я настрочила ответ:

«Не сегодня.»

Счастливая, что обломала этого остолопа, оторвалась от гаджета и наткнулась на заинтересованный взор матери. Она смотрела в упор и, судя по ее воодушевленному лицу, накрутила себе невесть что! Вероятно, мое «нет», она пропустила мимо ушей.

— Это…

Ульяна, хотела я сказать, но осеклась, когда в окне увидела отца и Петю, что в следующую секунду зашли в дом.

— Да, это карбюратор барахлит, Саныч. Я ж вам говорил, — наполнилась кухня мужским баритоном.

— Та знаю я, — махнул отец рукой. — Ломается вечно, зараза!

— Теть Оль, здрасьте, — поздоровался Петька, на что мама расплылась в улыбке. Поднялась и потрепала парня по его светловолосый голове. — Кушать будете, работники?

— Ага, — в унисон прозвучали мужские голоса.

Мы с мамой принялись хлопотать вокруг мужчин. И в то время пока отец кидал многозначительные взгляды, я была тише воды ниже травы. Петька весь светился от счастья, а я просто пыталась сравниться с мебелью. Смотрел на меня, как на деву Марию сошедшую с иконы, а я-то на самом деле черт в юбке.

— Вот, хозяюшка какая, — похвастался папа, когда я подала ложку Пете. — Все у нас может, а борщи какие готовит, за уши не оттянешь!

— Пап, — напряженно выдала, швыряя в него молнии взглядом.

— Куда там городским девкам до нашей Варвары!

— Так, я тоже городская!

Безусловно, мужчины пропустили мои слова мимо ушей. Вероятно, потому что мамин борщ им пришелся по вкусу.

Говорят: «путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Полагаю, мой отец с Петей были тому подтверждением. Но, должно быть, это правило не распространялось на меня, ведь сколько я не задабривала стряпней своих парней они все равно рано или поздно сбегали.

От грустных дум меня оторвало прошедшее на телефон смс.

«А когда?)» — писал Морозов.

Ухмыльнувшись, ответила:

«Когда-нибудь;)»

«Я тоже никуда не поехал.»

«Почему?»

«Без тебя не хочу: (»

Фыркнув, кинула телефон на стол. Ну, не может он по-нормальному!

Мысленно я негодовала и жгла этого лжеца на костре, и должно быть так замечталась, как прыгаю через этот самый костер, что не заметила образовавшуюся тишину. Все три пары глаз уставились на меня. Петька прожигал во мне дыру, что заставило меня неловко поерзать. Глядит, будто ему денег должна.

Телефон вновь подал признак жизни, и моя рука сама потянулась к нему. Вполне возможно, потому что это была отличная возможность проигнорировать Петю.

«Поэтому, малая, буду твоим собеседником всю ночь;)»

Скептический смех вырвался из глубины моего горла. Это определенно диагноз. Что ж, в эту игру могут играть двое.

«Буду только рада:)» — в конце концов, я должна поддерживать образ. Мне предстояло взорвать Морозову мозг. И раз уж мышка сама бежит в мышеловку, то грех не воспользоваться.

— Петь, что там батя? На рыбалку собирается?

Хвала господу, на меня перестали пялиться. Петя что-то невнятно пробурчал, а затем, встав, начал прощаться, так и не докушав борщ. Разочарованный и укоризненный взгляд отца надолго врезался в мою память, я вам скажу… Все боялись за чувства моего соседа, однако никого не волновали мои собственные. Как ни крути, а одной любви на двоих недостаточно.

— Спасибо за вкусный ужин, — как всегда вежлив, как всегда пожал руку моему отцу, приобнял меня за плечо и ушел, не оглядываясь.

Чертыхнувшись про себя, выбежала следом.

— Петь! Петь, стой!

Но он меня не слышал или не хотел слышать. Пер к воротам, как танк.

— Да стой же ты! — дернула его за руку.

Остановился, но не повернулся. Смотрел перед собой, но ничего не видел. Зол был… Нет, в ярости.

— Петь, — осторожно, даже несколько ласково подала голос.

— Что, Варь? Я пришел к тебе, обсудить все хотел, но тебе ж не до меня. Так, зачем побежала за мной? Иди дальше строчи.

Обиделся.

— Мы поговорить хотели, — напомнила.

— А о чем говорить? — фыркнул. — Думал, что смогу быть друзьями, но…, — запнулся и покачал головой, — не могу. После того вечера все время о тебе думаю.

— Прости.

Знаю, что одного прости недостаточно. Однако, не буду больше давать надежды. Уже и так дров наломала.

— Варь, — повернувшись ко мне, взял за руки, сжимая, — вообще никак?

Через силу я отрицательно покачала головой, отчего парень втянул в себя воздух через стиснутые зубы.

— Приезжай к родителям, они за тобой скучают, — произнес, горько усмехнувшись.

— Петь…

— Не нужно, Варь. Не маленький, не моя ты, чтобы претензии предъявлять. Прости, дурака. Вспылил!

И снова извинялся. Вновь захотелось убежать, хоть в ту же самую крапиву, лишь бы избавиться от угнетающего чувства вины.

— Я пойду, — переминался с ноги на ногу, будто не мог больше стоять.

— Хорошо, — едва ли слышно прошептала.

Ушел. Калиткой не хлопнул, запал пропал, но я знала, что обида осталась.

Вернувшись, родителей не застала. Мама с отцом смотрели телевизор, а мой телефон продолжал одиноко лежать на столе.

Как удивительно, ни одного сообщения. Не так давно хотел быть моим собеседником на всю ночь, а теперь засунул голову в песок. Ну что ж, игра началась…