XVII. Грязь, кровь и вино!

Глава 15

Вот что тут скажешь?

Еще несколько минут валялся в шикарной кровати с шикарной девкой, а сейчас бреду босиком и полуголым черт знает где…

Судьба, черт бы ее побрал.

Кстати, а где я бреду? Шли бы они в задницу эти парижские предместья с самим Парижем! И куда топать?

Я остановился, покрутил головой, с грехом пополам сориентировался и пошлепал босыми ногами по пыльной дороге дальше, зло бормоча себе под нос.

— Даст боженька, к утру доберусь. Если, конечно, стража в таком виде пустит в город. Положительно, надо заканчивать с приключениями. Когда вокруг тебя змеи, укус можно почувствовать только тогда, когда уже будешь сдыхать. А эта сучка может и отравить за обиду, с нее станется. Привыкла что перед ней мужики на цыпочках ходят. Ненавижу избалованных девок…

В голове внезапно стрельнула дикая боль, ощущения были такие, словно мне в висок засунули раскаленный гвоздь. Глаза сразу заволокла розовая пелена.

— Бля… — я невольно покачнулся. — Ну какого хрена, так некстати…

Пришлось сойти с дороги и присесть возле дорожного алтаря святой Деве Марии.

От мигрени я спасался холодными компрессами на голову, но, как назло, рядом воды не оказалось.

Вспышки боли становились все сильней, я на некоторое время потерялся в действительности. И пропустил тот момент, когда рядом появились новые действующие лица.

— Это что тут у нас? — сквозь гул в ушах просочился чей-то гнусавый голос. — Ого-го! Вот это повезло! А чего он голый?

— Точно в одних брэ…

— Видать господинчика уже кто-то обобрал! — гнусно заржал еще один.

Я открыл глаза и с трудом различил сквозь мутную пелену несколько фигур. Общим числом — пять. Живописного вида оборванцы, но все вооруженные — дубинами, саблями и алебардами. У четвертого на плече наблюдалась целая аркебуза. Пятый стоял чуть поодаль и держал на поводу мула, груженого какими-то узлами.

— Да нет! — захохотал еще один. — Видишь, при шпаге. Небось сбежал от какой-то благородной шлюхи, когда муженек заявился домой. Эй…

Грузный тип в драной кольчуге и мятой шляпе присел передо мной и грубо ткнул меня в плечо узловатой дубиной.

— Эй, сын благородной шлюхи, ты что, заснул? А ну отдавай свою железяку! Или разбить тебе голову? Живо!

В нос пахнуло отвратительным смрадом чеснока и гнилых зубов.

— И все остальное! — оживленно поддакнули остальные, добавив ароматов застарелого перегара. — Иначе живо дух выбьем! Шевелись!

— Эх, везет нам сегодня! Сначала торговец, теперь этот дворянчик! Видите, пояс с кошелем при нем. Небось с монетой!

Судя по всему, меня они совершенно не опасались. Что и не удивительно, худенький мальчишка, похожий на херувима, да еще в одних труселях — кого тут бояться?

Ну что за день сегодня?

Четверо против одного, с кем бы не пришлось драться, такой расклад всегда очень сложен. Опять же, дубины и алебарды против шпаги всегда имеют преимущество. Это как в том анекдоте, про Илюшу Муромца и Д’Артаньяна. Знать бы еще, кто это такие. А тут дело осложняется тем, что у меня башка гудит как пустое ведро на ветру, а в глазах сплошной кисель. Одна надежда на внезапность, любой другой вариант может закончится очень плохо. Куда смотрит гребанный прево Парижа? Разбойники прямо под городом открыто шляются. Блядь, когда уже вся эта хрень закончится…

Я постарался навести резкость в глазах и мирно буркнул:

— Шли бы вы отсюда. Не видите, отдыхаю…

— Да он ничего не понимает! — вперед вышел бородач, с жутковатого вида язвой на щеке. — Слышишь, щенок, быстро отдавай оружие и монету. Иначе порвем задницу. Ганс, ты же любишь таких, белокурых мальчиков, с тощими задницами? У ну, подбодри его…

Плешивый тип с алебардой больно кольнул обратной стороной древка меня в плечо. И эта боль, совершенно неожиданно привела в себя.

Бородач вцепился в мою перевязь и дернул на себя.

Я подался вперед и воткнул ему в печень наваху. Бородатый захрипел, булькая кровью и пошатнулся.

— Х-ррр…

В темноте со стороны все это выглядело, словно мы зачем-то начали обниматься. Разбойники ничего не поняли и снова заржали.

— Ха, видать мальчишка привык своим покровителям свою задницу подставлять.

— Эй, Борода, видать он в тебя влюбился.

— Я следующий!

— Обойдешься, нет, я следующий! Люблю таких чистеньких…

— Да он на девку похож!

Дальше веселиться я им не дал.

С зловещим шипением клинок вылетел из ножен, вспорол воздух и с хрустом проткнул горло аркебузиру. Выдрав шпагу, я в полуразвороте разрубил морду наискось второму. А потом вбил клинок быстрым уколом в солнечное сплетение третьему.

Он уронил аркебузу, курок слетел со взвода, тлеющий фитиль подпалил затравку, стрелядло с оглушительным грохотом пальнуло и раздробили ногу молодчику у мула. Он визгом рухнул в траву, но скотина оказалась нордического характера, только ушами шевельнула, так и оставшись стоять.

Нападения разбойники не ожидали, вдобавок стояли очень удобно, так что все закончилось за пару секунд.

А еще, у меня прошла голова, что не могло не радовать.

Невольно широко улыбнувшись, я шагнул к катавшемуся по траве, последнему оставшемуся в живых.

— Нет, не надо, ваша милость… — разбойник пополз, судорожно дергая здоровой ногой. — Нет… прошу…

— У тебя невелик выбор, — я пожал плечами. — Либо я тебя убью, либо сначала палач сломает все кости на колесе, а потом отрубят голову. Выбирай.

— Нет… — тоненько заверещал грабитель. — Нет, прошу-уу…

Острие клинка медленно погрузилось в плоть.

Его последнее «прошу» закончилось быстро затихшим хрипом.

Никаких сомнений и тем более жалости я не испытывал. Он сам выбрал свою судьбу. К тому же, попадись он в руки закона, очень быстро позавидовал бы своим дохлым товарищам.

Раздался приближающий топот копыт, а через несколько секунд из-за поворота вылетел конный разъезд городской стражи.

— Стоять, на месте! — в меня уставились стволы мушкетов. — Оружие на землю!

— Шевалье де Бриенн, — я спокойно поклонился. — Напали разбойники, пришлось защищаться.

— Ваша милость? — из седла, брякнув кирасой, слетел рослый усач с бантом сержанта. — А что вы делаете так поздно на дороге? Да еще… — он усмехнулся. — В таком виде? Вас успели ограбить?

— Увы, сержант, — я улыбнулся. — Непредвиденная случайность. Был на свидании с одной красоткой, но ее муж вернулся в самый интересный момент. Пришлось бежать, оставив одежду…

— Понимаю, ваша милость! — сержант довольно крякнул и подкрутил ус. — Бывает. Помнится и со мной такое случалось…

— Да это Жиль Борода со своими товарищами! — радостно воскликнул один из стражников, перевернув труп на спину. — Точно они, у меня глаз наметанный. По нем давно веревка плясала. Это они бродячего торговца ограбили. А вот и его мул с пожитками!

— Ваша милость! — командир разъезда почтительно поклонился. — Благодарю вас за помощь! Чем теперь мы сами вам можем помочь?

— Сержант… — я достал из кошеля несколько серебряных монет. — Этих оборванцев запишите на свой счет, а меня лучше не упоминать. Муж моей красотки, старый и злой, но довольно влиятельный человек, так что сами понимаете.

— Как скажете, ваша милость! — стражник довольно осклабился и подбросил в ладони монеты. — Помочь вам добраться домой? Эй, Ивен, поройся в тюках на муле, может какая одежда там есть! Шевелись, шевелись. И лошадь свою отдавай. Сам пока побудешь здесь, а я потом пришлю за тобой. Ваша милость, не беспокойтесь, все сделаем в лучшем виде…

Вот так незатейливо и просто все и решилось.

Мне выдали простые штаны и куртку из награбленного разбойниками добра, а потом еще и сопроводили до самого дома. Можно сказать, не было счастья, но несчастье помогло.

— Ваша милость! — с обидой накинулся на меня Саншо. — Ну как так можно? Мне знакомец из тюрьмы сообщил, что вас выпустили. И куда вас понесло? Где одежда? Вас ограбили? Святая Дева Мария Компостельская! Ну как же так…

Я легким движением головы показал на всхлипывающую Констанцию. Мол, пока не могу говорить.

— Ваша милость! — девушка упала мне на грудь. — Я так переживала, так переживала…

Я расстался с еще одной серебрушкой, ложил ее в ладошку Констанции и прихлопнул ее по заднице.

— Ах! — девушка мгновенно просияла и метнулась к двери. — Я за водой, вас надо отмыть от пыли.

«Вот что серебро, животворящее делает», — весело подумал я.

А пока она отсутствовала, все рассказал баску.

— Да уж, мессир, — Саншо со скрипом потер подбородок. — Эта змея вам не простит, такие не прощают. Охо-хо… злые бабы хуже сарацин. Теперь поберечься бы надо. Но я что-нибудь придумаю. О, женщины! Исчадья змей! Так мой дед всегда говорил, а он был очень умным человеком! Сами знаете…

С его последним словом из открытого окна донесся цокот лошадиных копыт по брусчатке и шум колес кареты.

Баск метнулся к окну и ахнул:

— Упомяни змею, а она тут как тут! Ваша милость, может сбежим? Подождите… — он недоуменно оглянулся на меня. — Карета маркизы, но в ней приехал какой-то кавалер, но пригожий как девка…

Я выглянул и увидел Мадлену в мужском костюме в сопровождении дюжих слуг с алебардами и мушкетами. Выглядела она в нем довольно органично и симпатично, правда для искушенного взгляда женские прелести все равно выдавали подмену.

— Открывайте! — один из ее сопровождающих грубо саданул ногой в дверь.

— Я тебе сейчас в голову из аркебузы пальну! — раздался в ответ разъяренный рев хозяйки заведения. — Жиль, Пьер, сраные бездельники, берите алебарды!

Ее поддержали жильцы домов по соседству. Назревал скандал. Ор поднялся уже на всю улицу. Карету начали забрасывать гнильем и камнями.

Но охранники маркизы продолжали упорствовать.

Пришлось вмешаться.

Я наскоро успокоил хозяйку и впустил Мадлену к себе.

Маркиза с любопытством стрельнула глазками по комнате, удивленно вздернула бровь, при виде власяницы на гвозде, а потом с пылом кинулась ко мне на шею.

— Антуан, прости меня!

В это момент распахнулась дверь, увидев меня обнимающимся с мужчиной, Констанс ошеломленно застыла на пороге с ведром в руках, после чего презрительно плюнула и убежала.

Я жестом отослал баска, чтобы объяснил ей все.

— Я больше так не буду… — всхлипнула маркиза. Констанцию он просто не заметила или сделала вид, что не заметила. — Пожалуйста! Я просто привыкла быть сильной! А мужчины вокруг сплошь корыстные негодяи!

— Ваша милость? — я состроил суровую морду.

— Хочешь, отшлепай меня? — Мадлен лукаво улыбнулась. — Прямо сейчас! — Она игриво выпятила задок.

— На вас невозможно сердиться… — я тоже улыбнулся.

— Нет, я хочу, чтобы ты меня наказал! — заупрямилась маркиза.

Я принял игру и отвесил ей легкий шлепок по попке.

— Еще! Сильней! — Мадлен хрипло вздохнула. — Проклятье, сильней!

Я шлепнул еще раз, а потом, повинуясь вспыхнувшей страсти рывком сорвал с нее штаны…

В общем, прямо на месте состоялось бурное примирение. А потом я отправил маркизу восвояси, пообещав наведаться к ней днем.

А утром, нас с Саншо с треском выперли. Как выразилась мамаша Констанции, клятым мужеложникам у нее постоя не будет, хоть земля перевернется. Мои объяснения ничего не дали.

Ее дочь пыталась заступиться, рыдала в голос, но ничего не помогло — мамаша осталась непреклонной. Все объяснилось чуть позже, визит Мадлен был только предлогом, как выяснилось хозяйка приревновала Саншо к одной пригожей молочнице.

К счастью, баск уже присмотрел замену, так что мы сразу переселились в другое заведение, ближе к центру, где заняли сразу три комнаты, не пример лучше обставленные — даже со своим сортиром — что являлось непосредственным признаком роскоши.

Я переоделся, оставил Саншо обживаться, а сам отправился к падре Жозефу, в собор Парижской Богоматери, под предлогом посещения обеденной мессы.

И почти сразу же заметил слежку за собой. Вернее, сначала ее почувствовал, а потом только заметил. В метрах пятнадцати позади за мной следовал ничем не примечательный мужик на лошади, похожий на отставного солдата, вдобавок, парочка пеших оборванцев шныряла по пятам, не сводя с меня глаз.

— Черт… — досадливо ругнулся я. — Этого еще не хватало. И кто?

Инициатором слежки мог быть кто угодно: это могла быть проверка из среды заговорщиков, исключать ревность Мадлен тоже было нельзя. Опять же, бедолага де Офорт, возможно решил отомстить и нанял какого-то убийцу. Мало ли кто мог распорядится проследить за недавно прибывшим, но успевшим так лихо засветиться в благородном обществе дворянином.

Дело осложнялось тем, что оторваться от слежки из-за скученности на улицах и моего незнания города не представлялось возможным, а убивать не хотелось, так как это вполне могли быть люди падре Жозефа. Опять же, за смертоубийство по головке не погладят, а Бастилия, вон она, рукой подать. Нависает над Парижем, напоминает о себе.

Так и ехал, ломая голову над тем, что делать.

Ну а потом случилось и вовсе странное.

Под ноги лошади неотступно следовавшего за мной всадника вдруг кинулся один из тех же оборванцев. Жеребец встал на дыбы, второй нищий вцепился в седока и мигом стянул его в грязь. Третий, ранее мной не замеченный — вывернул на шпика ведро нечистот, после чего нападающие бесследно исчезли в толпе, оставив владельца лошади свирепо материться посередине улицы.

При этом, один из оборванцев, успел ободряюще кивнуть мне: мол, следуйте дальше, ваша милость, больше никто вас не побеспокоит.

— И кто им приказал меня оберегать? — озадачился я, но потом вспомнил про родственничка Саншо и обещании баска за мной присмотреть и слегка успокоился.

Правда, уже на территории собора, я явился к падре Жозефу только после того, как окончательно убедился, что слежки нет.

Капуцин после того, как выслушал мой подробный рассказ о событиях, одобряюще кивнул:

— Я вами доволен, у вас получилось, сын мой. О вас оживленно болтают в определенных кругах уже целую неделю. Но будьте осторожны. Что вы еще можете сказать?

— Маркиза дю Фаржи считает, что отправителем письма к ее величеству королеве является герцогиня де Шеврез, — я слегка поклонился. — Однако, я пока не склонен доверять словам маркизы. Это могла сделать она сама либо третье лицо. Одно совершенно точно ясно, отправитель пытается внести смуту в королевскую семью, при этом, явно не руководствуется государственными интересами.

Капуцин едва заметно поморщился.

— Это ясно. Выясните кто это сделал… — приказал он. — Что вы можете сказать о самой маркизе? Насколько сильно она вовлечена в дело заговорщиков? Это не праздный вопрос, маркиза дю Фаржи обретается рядом с ее величеством королевой, нам надо знать о ее убеждениях, чтобы упредить возможные вред, который она может принести государству.

— Маркиза? — я ненадолго задумался. — Она умна, чрезмерно умна и опасна, но ее серьезное участие в заговоре весьма сомнительно. Скорее всего маркиза участвует в нем только номинально и не преследует желание навредить короне. Но я ее знаю пока недостаточно и не спешил бы с преждевременными выводами. Понять женщин весьма трудно.

Святой отец кивнул и неожиданно поинтересовался у меня:

— Что вы хотите от этой жизни, сын мой?

— Покоя, святой отец, — не раздумывая, честно ответил я. — Покоя в душе и в жизни.

Отец Жозеф с интересом склонил голову:

— Вы не задумывались о духовной карьере?

— Часто. Но, увы, понимаю, что пока не готов.

— Это только одному Господу известно! — сурово одернул меня капуцин. — Смирение приходит со временем, главное открыть свои помыслы для святого духа. Но об этом мы еще поговорим. Вы на правильном пути, сын мой. Продолжайте общение с маркизой дю Фаржи, мне нравится ваша тактика. В отношении брата государя — будет неплохо, если вы станете его фаворитом и окажете правильное влияние него, но осторожней, за место подле его высочества существует весьма мерзкая конкуренция. Вас могут постараться убить. Не только клинком, но и ядом.

«Успокоил, черт бы тебя побрал… — ругнулся я про себя. — Придется постараться…»

— В субботу устраивают королевскую охоту в Фонтенбло, — падре Жозеф неприязненно поморщился, словно речь шла о походе в бордель. — Постарайтесь находиться на ней рядом с королевским братом. А пока идите, сын мой…

Я почтительно откланялся, ругнув монаха за скупость, но на выходе меня снова догнал тот самый монашек и опять вручил увесистый мешочек.

Настроение сразу поднялось.

Ну а как по-другому?