XVII. Грязь, кровь и вино!

Глава 18

— Благородный господин, к вам приехал лекарь! Ждет там, за дверьми…

Я еще дремал после бурной ночи, но голос Перпонше заставил меня окончательно пробудиться. Я широко зевнул и открыл глаза. Постель была пуста, герцогиня отсутствовала.

Хорошо. Я не больно-то любил просыпаться в чужом обществе. Ночные развлечения — это одно, тут без компании никак, а вот трудовые будни — совершенно иное дело.

Перпонше, бесцеремонно вломившийся в комнату — я ее запирал на внутренний засов, но Мари, уходя, оставила комнату открытой, — уже расставлял на столе завтрак.

— Откушайте, мой господин, я тут вкусного принес. Перепелочка, яички, сыр смотрите какой свежий, хлебушек! Винцо вот местное, вполне себе сносное… Прошу к столу, перекусите, чем бог послал, а лекарь обождет.

Надо отдать должное Перпонше, уговаривать он умел. Я уничтожил завтрак с чемпионской скоростью — ночь с герцогиней изрядно вымотала меня, забрав последние силы. И лишь основательно подкрепившись, я вспомнил о докторе:

— Зови!

Через несколько минут в мои покои вошел весьма любопытный человек. Был он средних лет, одет как горожанин: в штаны, сюртук и башмаки, с небольшим чемоданчиком в руках. Но лицо классического интеллигента и цепкий взгляд выдавали в нем личность неординарную.

Он два раза поклонился, потом подумал, и поклонился в третий раз.

— Милостивый государь, — начал он, — мое имя — Бомарше. Меня вызвали к вам, дабы постараться помочь…

— Да, я знаю. Приступайте!

Доктор поставил чемоданчик на стол и подошел ближе:

— Прошу, присядьте на постель.

Я выполнил его пожелания, он взял мою руку за запястье, проверил пульс.

— Вы знаете, милостивый государь, — между делом поведал мне Бомарше, — в нашей профессии есть два типа докторов: те, кто обучались в университетах, и даже имеют докторскую степень, и те, кто все постиг опытным путем.

— Да что вы говорите?

— Именно! — воодушевился доктор. — Вы представляете, в университетах до сих пор преподают по трудам Галена[31], которые, в свою очередь, восходят к работам Гиппократа[32]. А это все настолько не современно, что словами не передать. Они зачастую не знают даже, кто такой Амбруаз Паре[33], и до сих пор их главное оружие — промывание желудка и кровопускание.

Возмущенный Бомарше достал какой-то самодельный прибор, слегка напоминавший стетоскоп, жестом попросил меня задрать рубаху и приложился к моей спине.

— Дышите! Не дышите!..

Я послушно выполнял все пожелания, но все же решил уточнить.

— А вы практикуете иные методы?

— Да, знаете ли, я фаталист по натуре. Считаю, что врачебное искусство состоит лишь в том, чтобы дать самые благоприятные возможности для заживления ран, а уж организм сам позаботится об остальном, поверьте. Промыть раны холодной водой, крепко перевязать, и дальше ваше тело само начнет бороться за жизнь. Все доктора — шарлатаны! Вы знаете, что прямо сейчас я могу назвать вам более четырехсот видов болезней, присущих человеку. Одна лишь лихорадка может быть изнуряющей, «пурпурной», гнойной и так далее. А есть еще цинга, рожа, хорея, чесотка, водянка, падучая, паралич, и, конечно, чума. Вы слышали, что южные города закрыли въезд?

— Я сам из тех мест, но когда я там был в последний раз, ворота городов еще были открыты.

Бомарше пальцами прощупал мою шею, проверил голову, легкими жестами просил встать или сесть, наклоняться в разные стороны.

— Увы… по слухам, чума свирепствует, и идет в нашу сторону. Боюсь, Париж вскоре тоже закроют. Потом будут много молиться, и даже, думаю, поставят статую святой Девы на площади, дабы испросить за грехи. Но заступничество святых — это полдела, мы сами должны уметь предотвратить заражение! Все этот мусор, помои, которые выливают из окон, нечистоты, зараза. Это смерть! Я уже писал записки самым влиятельным людям города, но их игнорируют. Может, вы сумеете помочь?

— Вряд ли.

Он говорил правильные вещи. Вот только они еще не пришлись к этой эпохе.

— В книге «Хирургия и медицина для бедных», да простит меня ваша милость, главный рецепт от мигрени — выпить три стакана воды и долго гулять. Думаете, помогает?

— У меня не бывает мигреней. Разве что моя амнезия… но голова при этом не болит.

— Я не нашел у вас внешних повреждений на черепе. Возможно, потеря памяти вызвана иными причинами. Мы попробуем одну методу. И поверьте, я не буду делать вам компрессы из табака — это бред и чушь, я этого не признаю!

— И что за метод вы желаете применить? — поинтересовался я.

— Вы знаете, один мой пациент заразился чумой. Я бы не дал ему ни малейшего шанса. Но он согласился, впрочем, и выбора у него не было, и стал принимать исключительно травяные настои. На шестнадцатый день болезни из его ноги вышли два червячка, и хотя ему от этого зрелища стало дурно, но вскоре он почувствовал себя существенно лучше и окончательно поправился.

— Доктор, я тоже буду пить настои? Надеюсь, из меня червяки не полезут?

— Не беспокойтесь, вы будете пить отвары! И вот вам главный из них!

Из чемоданчика Бомарше достал склянку, отлил в стакан дозированную порцию и протянул мне.

В иной ситуации я бы, может, поспорил, но тут решил, что этот забавный доисторический доктор меня не убьет в любом случае, и глотнул залпом. И меня мгновенно накрыло.

— Мой рецепт! — сквозь угасающее сознание донесся до меня голос Бомарше. — Я назвал это средство — «Пробуждение».

Человек в маске волка говорил неторопливо, в его речи присутствовал отчетливый испанский акцент, а де Брас внимательно слушал:

— Вот письма, обязательства, расписки и прочие документы. Хорошая подделка! Но этого вполне достаточно, чтобы король перестал ему доверять. Людовик — мстительный и недоверчивый, он отстранит кардинала и начнет все проверять. А потом будет поздно. Доставьте бумаги адресату в Париже, обо всем дальнейшем он позаботятся сам. Найдите барона де Пьемона, он будет ждать вас в своем доме на улице Феру, и отдайте ему бумаги. На этом ваша миссия будет исполнена.

— Слушаюсь…

Голова плыла, кружилась, я провалился в полусон, где едва слышал голос Бомарше, фоном, вдалеке, а на первом плане были иные голоса.

Подвал, полутьма, свет мощной лампы прямо в лицо.

— Тебя предупреждали, не лезь в это дело? Влез? Тебе пиздец.

Крепкий мужчина в костюме-тройке приставил пистолет к моей голове. Я сидел на стуле, руки были крепко стянуты за спиной. Вроде надежно, но стяжка слегка поддавалась внешнему воздействию.

— Выстрелишь, и материал на тебя пойдет по всем адресам, — я заговаривал ему зубы, надеясь, что это подействует. — Я настроил массовую рассылку: администрация президента, ФСБ, менты, журналюги, все получат свои копии.

Он задумался. Я видел, как он просчитывает варианты в голове. Он знал, что я не блефовал.

— Поверь, тебе будет хреново…

Не подействовало.

— Знаешь, а может, так будет даже лучше.

Я все еще пытался освободить руки, когда раздался выстрел.

Сука! Я прыгал по двум сознаниям, туда и обратно, и толком не успевал осознать происходящее. Видения или, может, обычные галлюцинации, но это единственное, что у меня было.

— Найдите и убейте мушкетера по имени де Латр, это мое личное поручение…

Уже другое помещение и другой человек, но опять же в маске, закрывающей лицо, объяснял де Брасу задание. На этот раз на посетителе была маска Луны.

— А что делать с бумагами?

— Отдайте их заказчику, только придержите несколько дней.

— Будет исполнено…

Комнату я узнал, это была та самая комнатушка, которую де Брас снял по прибытии в Париж. Значит, дуэль не была случайной или же кровной местью, как пытался представить дело мэтр Жоли. На самом деле некто заказал убийство, и я, то есть де Брас, его качественно и в кратчайшие сроки выполнил. Профессионал, мать его!

Картинка опять сменилась, и я увидел себя, а точнее, де Браса, как бы со стороны. Он зашел в некое здание с портфелем в руках, а вышел уже без него. Странно, что это видение было показано мне в таком ракурсе, словно все снимала дорожная камера через дорогу. Я больше привык к виду от первого лица, но ролик про портфель воспринял адекватно. Очевидно, что в нем находились те самые бумаги, которые все здесь так ищут и ждут. А де Брас отдал их на хранение в том доме. Кому? Этого я не знал. Вероятно, дело было в Париже. Я запомнил дом, выделяющийся массивными железными ставнями на окнах, а главное, я сумел разглядеть вывеску над входом. На ней было написано: «Торговая компания Бертон и сыновья».

В этот момент я все же потерял сознание окончательно.

— Мой господи-и-и-ин! Вы слышите меня?

— Пошел к черту!

— Мой господи-и-и-н! Ужин подан!

— Ужин? А куда делся обед? Ты сожрал?

— Вы все проспали, мой господин, — мне послышались ехидные нотки в голосе Перпонше. — Более того, вы проспали вчерашний ужин и сегодняшние завтрак и обед.

После этих слов мою сонливость, как рукой сняло. Я резко сел в постели, голова слегка кружилось, но терпимо.

— Ты хочешь сказать, мерзавец, что я проспал больше суток?

— Ну да, как доктор от вас вышел вчера утром, весь такой перепуганный и бледный, с тех пор и спите, значит.

Чем же меня этаким напоил мэтр Бомарше, что я вырубился на столь долгий срок? Наверняка, мухоморами! Но подействовало ведь! Пусть не полностью, но воспоминания начали активно возвращаться!

— Почему же ты меня не будил?

— Вас разбудишь, как же! Мы все пытались, и доктор, и я, и даже Ее Светлость, госпожа герцогиня. И трясли вас, и капли вонючие доктор вам под нос совал, все бестолку. Вы спали, словно мертвец, даже дышали едва-едва. Но доктор сказал, что это все от общего переутомления. Сказал, сами проснетесь, когда время придет, и будете здоровее прежнего. Господин барон заходил два раза, справлялся о вас. Но я все пересказал, как доктор объяснил, и он ушел. Вид у него был очень недовольный…

В этом я не сомневался. Барона безумно злила вынужденная задержка. Бумаги нужны ему, как воздух. Без них весь план по смещению Ришелье с поста под угрозой. И что-то мне подсказывало, что простым смещением кардинала план не ограничивался. Они нацелились на самого короля. Но начинать им в любом случае придется с кардинала.

Прогресс в моих воспоминаниях был просто огромный. К сожалению, я все еще не мог вспомнить мое настоящее имя, но, кажется, это было уже не важно. Меня застрелили там, в будущем, я слышал сухой щелчок выстрела, а потом темнота и тишина. Значит, надо принять факт: я мертв. Возвращаться некуда. И если я сдохну здесь, то, скорее всего, окончательно.

— Откушайте, уж, господин, богом заклинаю!

Организм мгновенно отреагировал на эти слова обильным слюноотделением. Принесенные Перпонше блюда, оказались весьма разнообразны: эскалоп телячий с шампиньонами и фасолью, фуа-гра со свежим багетом, несколько сыров на выбор, морские гребешки с рисом и даже лягушачьи лапки, которые я терпеть не мог. И, конечно, пара бутылок бургундского.

Пока я ел, пытался выстроить план действий. В любом случае, я должен был вернуться в Париж и забрать портфель в том доме из видений. Я не сомневался, что он существовал, и что я видел реальное прошлое де Браса.

Вот только имелась одна проблема: де Брас не хотел так сразу передавать бумаги барону, некто в маске луны приказал ему придержать их, поэтому-то де Брас и спрятал их в торговом доме Бертона, и я, как преемник его тела, тоже мог бы еще потянуть время… вот только с той поры и так прошло слишком много дней, получается, я даже перевыполнил заказ, и теперь спокойно мог отдать бумаги де Пьемону.

На улице было еще светло, поэтому, насытив желудок, я взял рапиру и вышел во внутренний двор, приметив в окно свободное пространство для тренировок.

Моему организму немедленно требовались физическая активность и движение. Тело де Браса было сильным, но совершенно непривычным к тем силовым тренировкам, которые я проводил в своей прошлой жизни. Ничего, дело наживное.

Рапиру я временно отложил в сторону и начал с общей разминки.

Лег на спину и начал выполнять наклоны вперед, до касания руками ступней, после пятидесятого раза перевернулся на живот и сделал тридцать отжиманий.

Отлично! Тело обретало чувствительность. Я вскочил на ноги и с высокого старта с ускорением рванул вперед метров на десять, сделал два кувырка, развернулся и повторил процедуру в обратном направлении.

Эх, жаль, кросс мне вряд ли дадут пробежать, сейчас бы с десять километров по пересеченной местности, но барон не выпустит меня за пределы замка. Что же, будем обходиться тем, что доступно.

Рядом с одной из дворовых построек я приметил пару мешков, достаточно тяжелых на вид. Проверил — внутри песок — то, что надо!

Взвалив один из мешков на плечи — килограмм пятьдесят навскидку — я начал делать приседания. Четыре подхода по двадцать приседаний с короткими перерывами — вот и ноги обрели чувствительность!

Ну а потом прыжки на месте, скручивания туловища, разнообразные наклоны — и через четверть часа я ощутил, что уже достаточно неплохо размялся.

А теперь получасовой бой с тенью — в отсутствии реального спарринг-партнера, лучше, чем ничего.

Пот ручьем лился по спине, рубашка и штаны были уже насквозь мокрые и грязные. Ничего, Перпонше постирает. Должна же эта скотина отрабатывать свои харчи! Н-да, совсем я оскотинился, точнее, одворянился.

После боя с тенью пришло время рапиры, тут уже я дал волю мышечной памяти де Браса и его навыкам. Впрочем, я и сам в прошлом умел с ней обращаться.

Я занял боевую стойку. Важно правильно начать движение, переступая ногами так, чтобы сохранять общий центр тяжести тела. После нескольких шагов — прыжки, и обратно в боевую стойку. Затем легкий дриблинг ногами, и вновь в стойку. Легкие покачивания корпусом. Главное — сохранять равновесие!

Резкий рывок в сторону. Стойка. Выпад средней длины, и тут же максимальный выпад. Стойка. Скачок в сторону. Стойка. Выпад. Прыжок вверх, в полете скрестить ноги, вернуться в положение выпада. И опять стойка.

И снова, и снова, по много раз, до изнеможения, полного истощения. Прыжки, уходы, стойки, контроль равновесия.

Наконец, я утомился настолько, что уже не мог удержать рапиру в руке. Для первого раза достаточно. Я еще сделаю из де Браса чемпиона!

Все же фехтование — это хорошо, но фехтование, сдобренное рукопашным боем, дает гораздо больше шансов на выживание. Пусть местные дворяне и брезговали выяснять отношения на кулаках, но я-то стремился к одному — остаться живым и по возможности здоровым, так что аристократические привычки меня не волновали. Будет надо, я и со спины подберусь к противнику, и шею ему сверну, и совесть меня при этом мучить не будет.

— Браво, шевалье! — одно из окон приоткрылось, и из него выглянул де Пьемон. — Ваши умения впечатляют. Вижу, вы уже чувствуете себя хорошо!

Я с достоинством поклонился.

— Благодарю, господин барон. Ваш доктор чуть не убил меня, зато сейчас, после пробуждения, я полон сил.

— А ваша память? — с нетерпением спросил де Пьемон. — Она к вам вернулась?

— Частично.

— Что же, в таком случае приведите себя в порядок, и жду вас в своем кабинете. Надеюсь, полчаса вам хватит?

— Несомненно.

Барон скрылся за окном, а я направился в свою комнату.

Как я и предполагал, сидеть на месте ровно мне никто не позволит. Барон волком вцепится мне в горло, но заставит отдать бумаги.

Значит, придется вернуться в Париж, отыскать «Торговую компанию Бертон и сыновья», забрать у них бумаги, а там уже видно будет, что делать дальше. Очень надеюсь, что к тому моменту я окончательно вспомню, что планировал де Брас, и тогда мне легче будет принять собственное решение.

Вот только одного в Париж меня не отпустят, явно дадут сопровождение, а точнее сказать, конвой.

— Сменную одежду и умыться!

У Перпонше уже все было приготовлено. Видно, он тоже наблюдал из окна за моей тренировкой и догадался, что от него потребуется. Ловкий малый, я был доволен его старанием.

Через полчаса, освежившись и переодевшись, я вышел из комнаты. Один из слуг уже ждал меня в коридоре и проводил к кабинету барона.

На этот раз де Пьемон был один. С бокалом в руке, он стоял напротив карты Франции, висящей на стене, и внимательно ее разглядывал.

— Выпьете со мной?

— Сочту за честь!

Барон наполнил второй бокал и подал мне. Мы выпили.

— Скажите, шевалье, каким вы видите будущее Франции?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я крепко задумался. Мне плевать было на Францию, французов, их будущее и даже их настоящее. Меня интересовала лишь моя судьба, но не объяснять же это барону.

С другой стороны, если мне придется тут задержаться или, более того, остаться навсегда, то надо бы наладить связи с людьми, обладающими властью. И если с королем и кардиналом мне не повезло — я для них враг, и место мое на плахе, то отчего бы не помочь амбициозным планам барона Пьемона и его сюзерена — Гастона Орлеанского?..

Вполне вероятно, что у де Браса были иные намерения. Его проблемы. Я же буду действовать, исходя исключительно из своих интересов.

— Мечтаю, чтобы мы стали сильной страной, более упорной в трудах и невзгодах, менее нетерпеливой и легкомысленной. Страну и армию необходимо реформировать. И главное — дисциплина! Без нее невозможно существование боеспособной армии. Пока существуют такие командиры, которые могут оставить войска, потому что у них в поместье созрели дыни[34], мы будем терпеть сплошные неудачи.

Барон слушал меня со все возрастающим удивлением.

— Придворные воспринимают войну лишь как способ отличиться перед королем, или же как отдельный вид развлечений, — продолжил я, копаясь в доступных мне воспоминаниях де Браса. — Это несерьезно. Нужны глобальные реформы, которые должны изменить саму основу, иначе все останется, как есть сейчас. А это гибельный путь. Если Франция ввяжется в длительную войну с Испанией, нам придется тяжело.

Де Пьемон не отрывал взгляда от моего лица, пытаясь понять, лгу я или же говорю искренне.

— Право, я удивлен вашими словами, но могу сказать, что думаю так же. К сожалению, при Людовике мы подобных изменений не дождемся…

Так, а вот и открытый призыв к измене. Барону требовались подтверждения моей лояльности, и я охотно их ему предоставлял.

— Нам нужна сильная власть, крепкая рука. Человек, который ставит интересы Франции выше собственных. Я знаю только одного подобного человека…

— И это? — подстегнул меня де Пьемон.

— Его Высочество, герцог Орлеанский. Других кандидатов я не вижу. Вот только король Людовик…

— Об этом не думайте. Обо всем позаботятся.

Как я и думал, заговор был направлен не только против кардинала, но и против короля. И теперь я стал его соучастником. Еще одна статья на мою многострадальную голову. Убийство, побег, участие в свержении законной власти, прелюбодеяния, наконец, — ведь красавица Мари официально состояла в браке с Клодом Лотаргинским, герцогом де Шеврез. Список моих преступлений против короны и человечества полнился день ото дня!

Пора было успокоить де Пьемона, я видел, что он слишком уж нервничает и еще одного фокуса от меня не стерпит.

— Благодаря лечению, я вспомнил, где спрятал бумаги. Они в Париже, у преданного мне человека. Но забрать их могу лишь я сам, лично.

— Рад это слышать, — удовлетворенно кивнул барон. — С утра мы отправимся в Париж. Вы ведь не возражаете, если я составлю вам компанию?!..